Текст книги "Трофей мажора (СИ)"

Автор книги: Лана Ирис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Тебе показалось, у тебя от удара до сих пор шум в ушах, сама говорила. У тебя явные галлюцинации. А еще этот дождь.

– Антоон, я злюсь! – начинаю шипеть на него.

– Я вижу, – с усмешкой сообщает.

– Антооон!

Горло прочищает. Отворачивается. Ладонью по лицу проводит и снова на меня смотрит. Ему явно тяжело все это дается. Но я настойчиво жду, хотя нервы на пределе. Не знаю, чьи больше. Мои или его.

– Признаюсь.

– В чем? – спрашиваю невинным голоском.

– Издеваешься?

– Мне нужны подробности.

Тяжело вздыхает.

– Я тебя приревновал.

– Аааа? – еще глубже в глаза заглядываю. Врезаюсь. Близко. Впритык. Очень впритык. – Чтооо?

– Ты сейчас у меня получишь.

– Аааа?

– Не страдай фигней, – просит.

– Чтооо?

– Приревновал, говорю, – сипит чуть громче.

– Меняяя? – улыбаюсь во все лицо. – Но ты же не умеешь?! – добавляю, как бы крайне растеряно. Получается очень плохо, я от счастья слегка опешила. Меня шатает.

Сердечко бешено стучит. Каждая клеточка тела взрывается от радости.

– Тебя, – признает нахмурено. – Пойдем уже, Макс ждет.

– Подожди, – останавливаю его. Продолжаю глядеть в глаза. – Так почему?

– Что почему? – раздраженно переспрашивает.

– Почему приревновал?

– Малявка, не беси, – начинает рычать.

–Я не малявка!

– НеМалявка, – соглашается.

– Почемуууу, – продолжаю допытывать я.

– Потому.

Коротко и ясно. А главное – по делу.

Надо подтолкнуть его к правде.

– А может… потому что ты… испытываешь ко мне… какие-то… чувства… – набираюсь смелости, губами скольжу по его щеке. Вниз, к шее. Пальчиками в плечи впиваюсь. Флиртую как могу. Чувствую себя немного всемогущей. – Я тебя очаровала, да? Возможно… ты… влюбился… ммм?

Ох уж эта пьянящая эйфория.

– Ммм, – вижу, что его губы начинают дрожать. Улыбку еле сдерживает. – Все возможно, неМалявка…

Глава 49

Все возможно, неМалявка.

Все возможно…

Это же почти признание!

До сих пор нахожусь под сильнейшим впечатлением. Теперь мне сложно требовать от него исполнения условий нашего уговора. Потому что я сама не смогу держаться от него на расстоянии. Потому что…

К черту договор!

Мое сердце так быстро колотится. Я с ума схожу.

Все плохое резко забылось, все препятствия и помехи, словно исчезли, и осталась только полнейшая эйфория и вера в хорошее.

Ммм… мой канатоходец! Самый-самый лучший.

– Антон, – протягиваю ему стопку чистого постельного белья. – Как думаешь… ты… мы… я…

– Говори уже, – вздыхает он, проводя, как и обычно, ладонью по лицу, а затем и по волосам, и кладя белье на кровать. – Не томи. Я очень устал, спать хочу.

– Я теперь могу стать твоей девушкой на постоянно? – выпаливаю залпом. И тут же задыхаюсь от возникшей неловкости после собственной реплики. – Нуу…

Боже, зачем? Зачем я такое спросила? Это так унизительно… Хорошо, что мое лицо синюшно-багровое, и если я покраснела – заметно не будет. А я уверена, что это так, не смотря на то, что я не чувствую половины лица, краснеть – моя вечная стезя.

– Я имею в виду… раз ты что-то чувствуешь ко мне, ты не думал, что это не временно? Потому что на временно я не подписываюсь, – предупреждаю его, заправляя пододеяльник. – Но слово «Навсегда» – это как-то слишком пафосно звучит, к тому же в нашем возрасте, согласен? В смысле… нет, не так... ванильно как-то… Разумеется, мне бы хотелось быть твоей девушкой навсегда. То есть, опять не правильно... Есть же и больший статус... невеста, например, или жена... Ой! Я хотела сказать, мне хочется быть твоей же… женщиной навсегда, но... «На постоянно» – более жизненно… ммм…

Глаз на него перевожу, он застыл, держит в руках подушку и странно улыбается, глядя на меня. Веки прикрывает, голову опускает и начинает смеяться.

Красиво. С хрипотцой.

Знакомая реакция. Уже наблюдалось за ним.

Естественно, я делаю вид, что ничего лишнего не ляпнула. Мне не привыкать.

Ну, запуталась немного, подумаешь. Переволновалась.

И меня понесло.

– Ммм, – снова повторяет за мной, вдоволь потешась. – Хорошо.

– Ч-что?

– Хорошо, неМалявка, – кидает подушку на кровать, подходит, волосы мне за уши убирает, прижимает к себе и шепчет на ухо, обдавая горячим дыханием: – Будешь моей девушкой «На постоянно».

Что с ним произошло?

– Эээ… вот так просто?

– А ты хотела сложно?

– Нет. Не хотела сложно.

– Тогда сделаем просто.

– Я тогда пошла спать?

– Иди.

– Спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Топаю на выход. Выхожу из спальни папы, где я милостиво разрешила переночевать Антону, дабы он не появлялся на собственной «победной» вечеринке, захлопываю за собой дверь и опираюсь о нее спиной. Голову откидываю, упираясь затылком.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Сердце сейчас вырвется и убежит.

В висках грохочет, и это не тот болезненный шум от удара.

Это другое.

Это невероятное.

Что вообще сейчас случилось? События завертелись так быстро, что я не успела ничего понять. У меня теперь есть парень? Мой Парень? В этот раз по-настоящему?

Мой?

И у него есть ко мне чувства!

О, Святые Угодники!

Стою минут десять, привожу свои жизненные показатели в нормальное состояние. Уже собираюсь уходить, но чуть не падаю, потому что дверь, на которую я опиралась, открывается… и я вскрикиваю:

– Ой! – Антон ловит меня, прежде чем я неловко шлепаюсь на пол, воинственно схватившись за края его футболки. – Привет!

Что? Я сказала Привет? Ударьте меня кто-нибудь по второму глазу. Я хочу еще раз потерять сознание. Прямо сейчас.

– НеМалявка, – улыбается он. – Раз уж мы решили, что ты будешь моей девушкой, как ты выразилась «На постоянно», прими от меня подарок.

– Подарок? – беру пакет. – Что там? Что? Что за коробка?

Кладу пакет на пол, достаю и открываю крышку. Внутри телефон.

– Антон! – начинаю возмущенно кричать. – Ты что?! Нет. Мне это не нравится, не приятно, что ты думаешь, будто… будто мне от тебя нужно…

– Отказ не принимается.

– Это очень дорого, я не могу! – смотрю на его абсолютно невозмутимое выражение лица.

Он тоже смотрит на меня.

– Считай, что это подарок на нашу первую годовщину, – дергает губы в насмешливой полуулыбке.

– Годовщину?

– Первый день отношений. Официальный.

– Аааа, – тяну раздраженно. – Первый день отношений… и как я могла забыть, черт, такая дата! А на второй что подаришь?

– Скажи, что ты хочешь?

– Дай подумать. Хм… Я бы не отказалась от огромного бриллианта.

– На второй день? – вздергивает идеально-вычерченную бровь. – А губозакатывающую машинку не желаешь? – парирует щедрая душа.

– Нет, что ты! Тебе она гораздо нужнее, непобедимый ты мой!

Усмехается. Гипнотизируем друг друга. Игра в гляделки. Кто выиграет это сражение на этот раз?

Не забываем, что у меня только одна сторона рабочая.

– Антон...

Смотрю на него со всей строгостью, на которую способна. Стараюсь вложить некую толику презрения. Нужно бы фыркнуть: Да как ты смеешь! Я не такая! Но это уже будет чересчур театрально.

– Варя.

– Антон!

– Варя.

– Антон, так нельзя!

– Опять начинаешь? Нельзя – мне не говори. С этого дня данное слово под запретом. Слово, которое нельзя называть. А это… это подарок. Прими презент от своего парня. Для тебя дорого, для меня – сущий пустяк. Твой телефон сломан. А вдруг, отец тебе пишет? Не может до тебя дозвониться? Переживает? Ты об этом не думала? И я хочу иметь возможность связаться с тобой в любое время. Если что случится, ты должна быть на связи. Всегда. Ясно?

– Ясно.

Его доводы кажутся довольно таки разумными.

И действительно, почему я не могу принять подарок от своего парня? Если бы у него не было столько денег, он подарил бы мне какую-нибудь безделушку, и я бы приняла ее без саднящей в горле совести. Например, брелок. Это было бы очень мило. Но для него телефон по деньгам почти тоже самое. И… мне правда очень нужно средство связи.

Поняв, что я больше не возражаю, он разворачивается, чтобы уйти в комнату.

– Антон, – останавливаю его, несмело коснувшись плеча. – Спасибо…

– Пожалуйста.

– Антон…

– Что? – поворачивается возле открытой двери. Подбородок кверху высокомерно вздергивает.

– Может, еще чаю перед сном попьем? С теми вкусненькими пирожными? Мне так приятно от твоего подарка, хочется еще побыть вместе…

– Уже приятно? – надменно усмехается. – Несколько минут назад неприятно было.

– Ну перестань, – хлопаю его ладошкой в грудь. Самой смешно становится. – Конечно, мне приятно твое внимание и забота. Я просто хотела…

– Повозникать?

– Да.

– Да?

– Да!

– Поцелуешь? В благодарность.

Встаю на носочки и с улыбкой чмокаю в губы.

– Спасибо… – повторяю еще раз.

– Пойдем, – за талию меня обнимает и ведет вниз. На кухню. – Попьем чай, раз тебе так хочется, маленькая обжора.

На столе все еще громоздятся пустые коробки, надпись на которых гласит «Мистер Чэн! – Китайская еда на заказ».

После облавы на магазин, я слопала две порции рисовых шариков, острый салат с водорослями, и еще какую-то непонятную мегаострую закуску.

Утвердила свое состояние огнедышащего дракона, заливаясь горючими слезами, выдыхая в окружающую среду пары красного перца. Все это под пораженными взглядами Макса и Антона.

А еще пирожное.

– Куда в тебя столько лезет? – поинтересовался Макс, наблюдая как я с удовольствием откусываю и второе.

– Ничего ты не понимаешь, – ответила ему. – Десерт не в желудок. Десерт попадает прямо в сердце.

– Понял. Вопросов больше нет.

Потом он ушел, а нас с Антоном оставил наедине. Мы еще долго сидели на кухне и просто смотрели друг на друга. Без слов. Я с восхищением и влюбленностью, а он… не знаю.

А еще я показала ему свои крутые очки – сердечки, которые планирую надеть завтра в школу, чтобы не пугать народ своим видом. Уж больше я ни дня не пропущу! Хватит по больницам шататься!

– Это чтобы спрятать синяк, – сообщила ему, красуясь.

– У тебя итак в глазах сердечки, когда ты на меня смотришь, – с достоинством сообщил мне очень ценную информацию. – Тебе для этого не нужно надевать очки.

А то я не знала!

Вместо ответа выдавила из себя миленькую улыбочку. «Не задело».

– Они такие… ярко-розовые, – насмешливо добавил, чуть прищурившись. По интонациям понятно – не оценил. Опять подумал: «детский сад».

– И что? Мое лицо на данный момент тоже не белое. А так, хотя-бы, симметрично получится!

После мы выпили много-много чая, и бесконечно смеялись. Он сегодня решил сразить меня своим «отменным» чувством юмора. И попробуй ему намекнуть, что совершенно не смешно. Не посмею даже. Пока что пупу земли достаточно волнений.

И мне не хотелось расставаться. Впереди целая ночь раздельно. Но не могла же я ему предложить спать со мной! В одной комнате… Мы уже так делали, но… Однажды фильм смотрели и случайно уснули. Потом я болела, он заботился обо мне, а сейчас… сейчас все по-другому.

Совсем по-другому.

Это ощущается во всем.

Это витает в воздухе.

Может быть, чай – это просто предлог не расставаться?

Или… я все же хочу еще одно пирожное.

Ставлю чайник и вновь достаю волшебную пачку вкусняшек.

– Почти закончились, – говорю с жалостью, снимая с одного из оставшихся вишенку и забрасывая ее в рот.

– Да, это странно, как так получилось? – озадаченно спрашивает Антон.

– Ха-ха.

Нашелся мне тут великий стендапер.

Наливаю нам чай и с удовольствием принимаюсь за дело. Антон не отрываясь наблюдает за мной. Слишком пристально. Слишком долго. С нескрываемым интересом и совершенно нескромным взглядом. Зря я его позвала, надо было поесть одной. От этого его внимания меня мурашит от макушки до кончиков пальцев на ногах.

– Не будешь? – предлагаю ему, глядя как уютно парит из кружек.

– Это тебе.

Смущенно отворачиваюсь. Прикончив последнее, гордо забираю телефон и, пожелав ему спокойной ночи, всеми силами делая вид, что ничего не происходит, отправляюсь к себе. Антон тоже поднимается, но уверено семенит мимо своей комнаты, следом за мной.

– Ты куда? – спрашиваю удивленно.

– Проводить.

У двери останавливаюсь, не могу на него смотреть. Глаз смущенно бегает, взгляд скользит по стенам, потолку, полу, и всему, что есть в поле моего обозрения, но не по Антону. Только не по нему.

– Знаешь, – начинаю несмело. – До тебя я ни с кем не встречалась…

Хочу, чтобы он понимал, что между нами ничего такого сейчас не будет. Чтобы не надумал себе лишнего и не приставал. У меня, конечно, словно искорки взрываются внутри, разбегаются трепетным щемящим теплом по всему организму при мысли об этом. При мысли о Нас. Но ему необязательно знать.

– Надо же, а я и не предполагал.

По лицу вижу – смеется надо мной гаденыш. В морозных глазах солнечная лава плещется.

Солнечные лучики прыгают на снегу.

– У тебя девушек было много…

– Нет, ты первая.

Придурок.

– А ты сегодня в ударе. Клоуном заделался, как я погляжу? Ну да, зарабатывать-то чем-то надо в будущем! Баскетбол оказался непосильным делом!

– Я серьёзен.

– Думаешь, я не наслышана о твоих Великих похождениях? За дурочку меня держишь?

– Иногда.

– Так. Все. Я спать, – фырчу, открываю дверь, собираясь уйти.

Мне эти его хи хи ха ха не по душе. Я же на серьёзную тему с ним. О сокровенном.

– Подожди, подожди, – останавливает меня со смехом.

– Не хочу! Антон! Я тебе душу открываю, а ты... ты издеваешься. Смеешься надо мной!

– Я имел в виду, ты единственная, кто зацепил.

– Зацепил? – смотрю на него снизу-вверх. Опять на носочки приходится привстать. – Единственная?

– Первая и единственная, кто попал прямо в сердце, – поднимает ладонь, ставит ребром и соединяя пальцы, направляет мне в грудную клетку. Двигая чуть влево. – Пиф-паф. И все. Четко. В цель.

И он меня убил.

Правда. Этими словами.

Этим действием.

И этой задорной мальчишеской улыбкой.

Я такой искренней улыбки у него еще не видела.

Никогда.

– Пиф-паф, – повторяю, будто в тумане. – Прямо в сердце?

– Ага, точно. Как десерт для тебя.

– И я особенная… для тебя?

– Думаю, на сегодня достаточно громких слов, неМалявка, – холодно останавливает меня. Голос делает жестче. Лучики в глазах гаснут.

Правильно. Ишь, разошлась. Не стоит так внезапно вторгаться в чутко охраняемое логово Дьявола.

Я не хочу спугнуть его, потому что для меня потрясающе слышать такие волшебные признания.

Буду вытаскивать из него чувства постепенно. Теперь я знаю точно, что они есть.

Согласно киваю. Да и для меня на сегодня итак перебор эмоций.

– Спокойной ночи, – произношу тихо. Так тихо, что сама почти не слышу.

– Спокойно ночи, – шепчет он в ответ, наклоняется и нежно-нежно целует.

Целует, целует.

И целует…

У меня голова начинает кружиться.

Не могу насытиться.

Поцелуй становится все слаще. Мы начинаем переходить грань, привалившись к стене, растворяться друг в друге и задыхаться.

Объятия крепче, жарче, сильнее.

Антон задирает мою футболку, проводит рукой по оголенной спине, превращая меня в горящий факел.

– Очень… оочень жарко, – отстраняю его с силой. – Я тоже устала! Мне срочно спать надо! Очень срочно!

Не гляжу на его реакцию, заскакиваю в комнату и затворяю дверь на защелку. Быстро, мега быстро. Так, чтобы он не успел остановить.

Шумно дышу, грудь быстро вздымается. Лбом прислоняюсь к прохладе стены, пытаясь остудить пыл.

– Телефон забери, – насмешливо сипит мне через разделяющую нас преграду.

Смотрю на свои руки, которые немного дрожат. Я и не заметила, как в порыве страстного поцелуя выронила телефон.

– Когда ты уйдешь – заберу, – говорю честно. – Я тебя боюсь. Ты неприлично себя ведешь! Уходи…

Слышу смешок, затем, шаги и хлопок двери в спальне отца, и только тогда отворяю свою. Медленно высовываю голову. Очень медленно. Недоверчиво прищурившись, гляжу по сторонам. Влево, потом – вправо. Будто он может выпрыгнуть из-за угла и накинуться на меня. Убедившись, что он точно ушел и не тронет больше, с легкой примесью странного разочарования, которую я отмахиваю всеми силами, возданными приличной девушке, наклоняюсь и забираю подарок.

Замок закрываю на два оборота.

Сажусь на кровать, вынимаю симку из старого телефона и ставлю в новый. Некоторое время любуюсь. Жду, когда включится. Сообщения за сообщениями летят. Очень много от Ильи. Часть от Арины. И ни одного от отца.

Я понуро опускаю голову.

– Папочка, что же у тебя случилось… родной…

Неужели так сильно нагрузили на работе? Никогда такого не было. Плохое предчувствие не оставляет.

Еще несколько сообщений прогружаются, пиликая и отвлекая от тревожных мыслей.

«Вам звонил абонент … 14 раз». Высвечивается незнакомый номер на экране. И тут же от него приходит письмо:

Перезвоните мне, срочно. Ваш отец в больнице…

Глава 50

Перезвоните мне, срочно. Ваш отец в больнице.

Это сообщение у меня до сих пор из головы не выходит. Гром среди ясного неба. Разумеется, я перезвонила сразу же, и не задумываясь, что уже ночь.

Но в больнице нас с Антоном приняли только утром. И я узнала, что отец находится не в сознании. Ему сделали операцию на сердце, но он так и не очнулся.

Мне, вдруг, вспомнилось выражение: «Жизнь как кубик рубика, с одной стороны складывается, с другой стороны – нет.» Это про меня. Как только моя личная жизнь пошла на лад, как все остальное... начало рушиться.

Мечтаю, чтобы все стороны моей жизни сложились. Мечтаю почувствовать себя счастливой во всем.

Мечтаю собрать идеальный кубик.

– Поверить не могу, что папа мне ничего не рассказал, – бубню сквозь водопад слез, глядя на доктора, склонившегося над огромной толстой картой болезни. – Как он мог так!

– Он не хотел вас тревожить, Варвара. Сказал, что вам ни в коем случае нельзя нервничать, – деловито, но с толикой сочувствия, отвечает врач. – Я давно наблюдаю вашего отца. Он продолжал работать, несмотря на введенные ограничения, и попутно готовился к операции. На консилиуме было единогласно решено оперировать, но мы предполагали, что результат может быть неудачным. Так и вышло. Шансы были мизерные, но ваш папа был уверен, что все будет хорошо.

– Не…неудчным, – повторяю, шумно всхлипнув. – Что же делать? Как же… Что? Он… Он умрет?

– Мы сделали все, что смогли, и я, увы, больше помочь не смогу. Нужна еще одна операция. Но сделать ее сможет более квалифицированный доктор. Я изначально настаивал на ней, но ваш отец уперся рогом, кричал, что это под его ответственность.

– Хорошо, давайте сделаем еще одну операцию.

– К сожалению, она не бесплатна. Клиника готова сделать скидку, но все же сумма будет не маленькой. По этой причине ваш отец и отказался от нее, а мы не имели право настаивать. Не у всех есть средства, тем более такие, – он подает мне лист, на котором указана требуемая сумма, и я чуть не сваливаюсь со стула.

– О, боже, у нас нет таких денег!

Во рту собирается вкус горечи и слез.

И безнадеги.

Что же делать? Попросить денег у Антона? Это первая мысль, но я тут же ее отгоняю. Это слишком много. Я не могу.

Но… мой папа. Ради него я готова и умолять. Ради него я отдам все, что у меня есть. Как же быть…

– Варвара, – доктор снимает очки-половинки, и его взгляд смягчается. – Мы с вашим отцом уже очень много лет общаемся, я не просто его лечащий врач, я его друг еще со времен… то есть… я знал вашу маму. Они с моей женой были близкими подругами в школе, – он делает небольшую заминку, я поднимаю на него заплаканный глаз. – Я бы мог одолжить небольшую сумму, покрывающую часть затрат на операцию, я уже говорил ему много раз, но он отмахивался от меня. Я дал слово, что в случае неудачи... в случае, если его не получится спасти, вы не останетесь одна, я буду поддерживать вас в дальнейшем… моя семья поможет вам, всем, чем сможет… но все же, хоть он меня за это будет ненавидеть, все же я готов просить…

– Петр Александрович, спасибо вам за поддержку, но я не вполне понимаю, к чему вы ведете?

– Варя, вы в курсе, что отец собирал вам деньги, чтобы после университета вы могли пройти практику заграницей? Это его мечта. Он был одержим ею. Постоянно твердил, что у вас большое будущее.

– Извините, но я не думаю, что сумма, которую он успел накопить, настолько баснословная.

– Настолько, поверьте мне, знаю. А остальную часть добавлю я, – убеждает меня он. – Я обещал ему, что не заикнусь об этом вам, какой бы не был расклад. Но я не могу иначе. От этого зависит его жизнь. Вы уже совершеннолетняя, и можете снять всю сумму со счета. У меня на руках все документы, перед операцией он передал мне контакты вашего юриста. Я решился и уже пообщался с ним, проблем не возникнет. По договору, как только вам стукнуло восемнадцать, все деньги официально принадлежат вам, и вы имеете право распорядиться ими по вашему желанию. Однако, ваш папа был уверен, что ваши желания совпадут с его. Будто, вы и не подумаете тратить «свою мечту» на его здоровье.

Смотрю на него ошарашенно. Отец скопил так много денег для меня? Теперь понятно, почему он не вылезал с работы. Мой дурак… какой же дурак… неужели он думает, что он менее ценен, чем моя учеба? Как он мог даже предположить такое? Дурак…

– Конечно, о чем речь… конечно! – вскакиваю со стула, сердце громыхает в груди. – Что делать сейчас? Когда можно будет сделать эту операцию?

Не знаю, за что схватиться. Руки трясутся, состояние – горько-взбудораженное.

Но радость от полученной информации сильнее. Мой папочка будет жив, он будет здоров и невредим. С ним все будет хорошо!

– Сейчас нужно будет подписать ряд документов, остальное – на мне. Еще вам нужно будет связаться с юристом, поехать к нему, выполнить все его указания, затем, снять деньги. Либо, вы можете сразу перевести их на счет клиники, – он протягивает мне реквизиты. – С документами хорошо ознакомьтесь. И, Варь! – он останавливает меня голосом, прежде чем я вылетаю из кабинета, – мы по-прежнему не можем дать стопроцентной гарантии… только надеяться.

– Да, – киваю ему, снова заливаясь горькими слезами. – Мы используем любой шанс.

– И еще, Варь, если можно, на Ты? – он приподнимается. Я киваю. – Что с твоим глазом произошло?

– Оу, – я дергаюсь, доставая из кармана розовые очки – сердечки. – На физкультуре мяч попал. Несколько раз подряд…

Если он и правда близкий друг моего отца, настолько, что даже знает сумму на личном счету, то наверняка, наслышан о моих великих неудачах в спорте. И не будет удивлен.

Он согласно кивает, хотя выражение его лица остается крайне недоверчивым.

Прочитав все документы и поставив подпись, выхожу в холл больницы, там меня встречает Антон, протягивает стаканчик горячего кофе.

– Садись, – указывает на диванчик. – Тебе надо поесть. Я взял тебе капучино и круассан.

Я думала мне кусок в горло не полезет, но от бешеного прилива радости и надежды, съедаю моментально, ощущая себя наполненной силами.

– Я уже все знаю. Слышал про операцию, медсестры шептались, – указывает глазами на девушек в белой форме, которые щебечут между собой.

– Подслушивал? Ушки развесил?

– Да, – отрезает без зазрения совести. – Моя помощь нужна?

– Нет.

– Я так понял, что сумма на операцию довольно боль…

– У нас есть, – строго останавливаю его. – Спасибо, Антон. Спасибо тебе, – кидаюсь ему на шею. Обнимаю. Вдыхаю его вкусный запах. Наслаждаюсь. Он нежно гладит меня по спине. – Спасибо.

– За что? Я ничего не сделал, но я могу. Хочу помочь.

– Я же сказала, средства есть. Ты можешь отвезти меня к юристу? А потом в банк. Я все расскажу по дороге.

– Хорошо, – Антон внимательно вглядывается в мое лицо. – Сделаю все, что скажешь.

– Но это займет не мало времени. Мы больше часа добирались сюда, в самый центр. А юрист вообще ждет в городке, где мы с папой жили раньше. Ничего, что ты пропустишь школу? Вернемся только к вечеру, либо вообще ночью.

– Люблю прогуливать, – отшучивается он, но его голос серьёзен. – Обещай, что если нужна будет моя помощь в деньгах, ты мне скажешь.

Сглатываю. Не уверена.

– Антон…

– НеМалявка, обещай. Сейчас же, – грубо требует он. – Если тебе нужны будут деньги, ты сразу же идешь ко мне. Не корчишь из себя недотрогу и независимую женщину.

– Независимая женщина – звучит отлично.

– НеМалявка…

– Обещаю.

– Хорошо, – он все еще подозрительно вглядывается. – Поехали?

– Поехали.

Наше мини-путешествие проходит спокойно. В машине мы много болтаем о всякой ерунде, Антон всеми силами старается меня отвлечь, чтобы я не впадала в отчаяние. Я даже немного смеюсь над его дурацкими шутками. Любуюсь дождливым пейзажем за окном, а еще уверенным поведением Антона за рулем. К полудню приезжаем в городок, где я жила и училась ранее в классе с Ильей.

С юристом тоже все решаем быстро. После поставленной мною подписи, права на денежные средства на счету полностью принадлежат мне.

Перед тем, как отправиться обратно, мы заходим в кафе пообедать. Я съедаю тарелку супа, вылавливаю из блюда Антона несколько поджаренных хрустящих картофелин, и заедаю все это парочкой сахарных булочек.

И еще заливаю в себя две чашки кофе.

Бессонная ночь дает о себе знать.

На обратном пути все же засыпаю. Кофеин не всегда спасает ситуацию.

– Надеюсь, я не сильно храпела? – спрашиваю по приезду, открыв глаз и захлопнув рот.

Представляю свой вид со стороны. Слюнки хоть со рта не капали, и на том спасибо. Впрочем, я не уверена. Что-то у меня кофта под горлом влажноватая. Подозрительное пятнышко.

– Ты гудела, громче паровоза, – басит Антон. – Даже музыка не спасла.

– Но ты выключил музыку, когда я начала засыпать! – шикаю на него, разминая шею.

Он поворачивает ко мне до чертиков насмешливое лицо. Взглядом смущает.

В банке провожу больше времени. Мне сообщают, что деньги на счет поступят в течении трех дней. Я беру выписку и еще раз заезжаю в больницу, чтобы отдать ее Петру Александровичу. Он уверяет, что отца начнут оперировать без отлагательств. И что меня будут держать в курсе дела.

– Обещаю, что отдам долг в ближайшее время. Я найду подработку и…

– Нет, Варь, тебе надо учиться. По поводу долга – не волнуйся. Мы не торопим. Когда-нибудь отдадите, – он махает рукой, мол, не к спеху. – Когда нибуу-удь.

Но я такой вариант не принимаю. В любом случае, мне сообщили, что после операции отцу потребуется реабилитация, а также прием дорогих медикаментов.

К тому же нужно вносить часть оплаты за дом, хотя мне об этом еще не напоминали, но я прекрасно понимаю, что это делать придется, без жилья остаться не хотелось бы. Не знаю, как там отец договорился на работе, пока он на больничном, но мне нужно будет это выяснить.

А еще – покупать себе на что-то еду.

Я обращусь к Антону в крайнем случае, не хочу просто так что-то от него принимать. Он итак подарил мне телефон. Мы только начали встречаться, он не обязан давать мне деньги. Я взрослая и смогу позаботиться о себе и об отце. Он слишком долго заботился обо мне. Пришло мое время.

– Я могу и сегодня переночевать у тебя? – интересуется Антон. – В комнате твоего папы? – добавляет мягко. – Не буду приставать. Я просто хочу быть рядом, чтобы ты не нервничала. Поддержать тебя.

– Я буду очень благодарна, – согласно киваю ему. – Спасибо тебе.

Дьяволенок все больше удивляет своим хорошим поведением.

Мы не задерживаемся долго на этот раз, обнимаемся, коротко целуемся и я тут же иду к себе. День был трудный, мы оба очень устали, и к тому же…

Хочу посмотреть объявления о работе.

Принимаю душ, наслаждаясь струями горячей воды.

Потом отвечаю на сообщения Ильи, уделяя ему достаточно времени. Рассказываю, что случилось с папой. Обещаю ему, что мы непременно увидимся, но я не знаю, когда это произойдет. А затем, принимаюсь за дело.

Захожу в вакансии и штудирую варианты. Нахожу несколько подходящих, добавляю их в закладки.

Когда укладываюсь, выключив свет, приходит сообщение от Антона. Закатываю глаз. Зачем писать мне, если мы в одном доме? В соседних комнатах!

«Спокойной ночи, моя маленькая неМалявка.»

От чувства нежности и безграничного счастья сводит все тело. Особенно – низ живота.

Бабочки начинают смущенно порхать и петь дифирамбы.

Но следом приходит фото, на котором я в машине дрыхну с открытым ртом. На груди прифотошоплен ярко-розовый слюнявчик.

Бабочки затыкаются и плашмя падают наземь.

«Спокойной ночи, придурок.»

Откидываюсь на подушку. Завтра после школы пойду на собеседование, если повезет.

Да здравствует взрослая жизнь…