Текст книги "Трофей мажора (СИ)"
Автор книги: Лана Ирис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Глава 42
И тут начинается возгорание. Идти некуда. Дым поднимается все выше и выше, перед глазами темная пелена. Горло сжимает спазм, сильное жжение вкупе с испугом, отчего слез становится намного больше. Помещение полностью погрузилось в завесу черноты, огонь не жалеет, пробирается ближе, захватывая пространство всей раздевалки.
Я задыхаюсь.
Это конец.
Последняя мысль, перед тем, как я отключилась.
Что должно быть дальше? Белый свет?
Есть лишь ощущение, что меня поднимают. Чьи-то руки заботливо касаются спины, и я безвольно лечу.
Парю, словно птица.
А еще меня омывает потоком дождя.
Да, это дождь… становится прохладнее…
И парень, склонившийся надо мной. У него вода стекает по волосам, по коже, я вижу прозрачные капельки на пушистых длинных ресницах.
Кто он?
Ангел?
Перед взором мелькают стены, потолок, лица людей. Но почему же так тихо?
Все молчат.
И опять темнота.
Глаза открываю, приподнимаюсь на кушетке и откидываю теплый плед. Оглядываюсь. Похоже, я нахожусь в автомобиле скорой помощи. Рядом, на полке стоит аптечка, прибор для измерения давления, аппарат ивл, парочка скляночек в упаковке, и еще несколько непонятных мне вещиц.
Осматриваю себя, параллельно прижимая ладонь к затылку, чувствую влажность волос, и кривлюсь от сильнейшей тупой боли. Губу закусываю, смаргиваю пелену.
Я в мокрой футболке баскетбольной команды, она длинная, почти касается коленей.
Встаю и плетусь к выходу, мельком слыша ругань на улице. Чуть приоткрываю дверцу и меня тут же слепит сильное солнце. Дождя нет. Похоже, то была противопожарная система, потушившая возгорание.
– Я с ней поеду, – открыв двери полностью и выбравшись наружу, обнаруживаю там взбешенного Илью и бригаду скорой помощи. А еще директора школы, несколько учителей, и толпу зевак. – Я же сказал, я – ее друг! Больше никто не стремится, вы же видите. Нужно, чтобы кто-то находился с ней рядом! Она же испугается, когда очнется…
– Молодой человек, вам нет смысла с ней ехать, так как вы не родственник, вас все равно не пустят в отделение, – яростно перебивает его медицинский работник. – Девушке ничего не грозит, она просто сильно испугалась и потеряла сознание. Она в порядке! Огонь ее не коснулся, никакого вреда не было причинено. Возгорание было минимальным. Пара часов, и она придет в норму. Тоже мне, нашли мученицу! – со смешком.
– Не переживайте, с ней все будет хорошо, ее на четыре часа определят в ВИП-палату лучшей больницы города, за счет средств нашей школы! – звучит гордость в словах вмешавшейся директрисы. – Мы уже пытаемся связаться с ее отцом и сообщить о несчастном случае.
– Эта ученица единственная, кого не успели эвакуировать, я правда не понимаю, почему пожарные датчики на этом периметре не сразу сработали, – объясняет незнакомый солидный человек в костюме какому-то важному мужчине из толпы, то и дело пожимая плечами и активно жестикулируя ладонями. – Мы проведем полную проверку, обещаю вам. Начальник охраны безопасности уже в курсе.
Мужчина в ответ кивает и ведет запись в блокноте.
– Илья, – шатаясь, подхожу к парню, спасшему мне жизнь. – Ты мой герой!
Крепко обнимаю его, он весь мокрый. А потом приподнимаюсь на носочках, и потянув его за ворот наспех накинутой рубашки, шепчу:
– Как же мне тебя отблагодарить?
– Ну что ты? За что благодарить? Я ничего не сделал, – он смущается. – Я отдал тебе свою футболку, не открывать же вид твоего пикантного нижнего белья каждому встречному. А то и здесь прозвище подхватят, – подмигивает мне, стараясь улыбнуться, но выходит у него не так обнадеживающе, как раньше. – Пока я вызвал скорую помощь … пока они приехали … я реально очень переживал за тебя… ты больше так не делай, Покемон… как же ты так… напугала тут всех…
– Больше не буду, – обещаю ему.
Какой же он замечательный. Такое сделал для меня, и не возгордился. А еще волнуется, чтобы меня не обижали и не давали прозвища. Но разве какие-то глупые слова имеют сейчас значение? Моя жизнь была на кону. А он… мой герой.
Мой Ангел.
Все молчат, с интересом наблюдают за нами. Директриса рядом мельтешит, очки на переносице часто поправляет, нервничает и багровеет.
– Да уж, извольте, милая, так больше не делать! – строго отчитывает меня. – Конечно, и наша вина есть, но... минимальная. Датчики, по неизвестным на данный момент причинам, не сразу сработали, но и вы тоже… бежать надо было, а не в обморок падать! Что ж вы… Красна-девица! А в случае вашей смерти, вину бы полностью на нас возложили! Деточка, вы хотя бы понимаете, что натворили?! Сколько мне теперь отчетов заполнять!
– Я же не виновата…
– Мы еще с вами это обсудим! – перебивает меня. – А пока что поедете отдыхать в больницу. Мы оплатили вам четыре часа пребывания в ВИП-палате, и обед, – повторяет она уже для меня. – Так что… цените нашу доброту!
Гордо поворачивается на каблуках и уходит. За что же она на меня злится? Разве есть в этом моя вина?
– Мне не нужно в больницу… и… обед… – последнее звучит особенно дико.
Я теряюсь.
– Не глупи, – шипит на меня Илья. – Не отказывайся. Там тебя осмотрят квалифицированные работники, капельницу, если нужно поставят… или… что там еще делают… Тьфу, сам не знаю. Слушай, я понимаю, я этих медичек тоже на дух не переношу, – ловит неприязненный взгляд медсестры и понижает голос. – Но сейчас это необходимо. Это твое здоровье, пойми.
Киваю ему. В принципе, он прав.
А ведь директор не в курсе, что меня заперли Люба с подружками. Но я ей все расскажу! Я не буду молчать!
Пусть Люба понесет заслуженное наказание. Я уверена, поджог – ее рук дело. Она хотела меня проучить, сказала, что детские игры закончились. Но это покушение! Как же так можно…
Что она там плела?
«На третий раз не вырвешься».
Она мне напрямую угрожала. Это что значит?
Значит, она знала, что пожарные датчики все же сработают и пожар будет ликвидирован. Знала, что меня удастся спасти.
Это был первый раз, мне удалось остаться невредимой.
Что будет во второй раз?
И на третий раз она мне не даст сбежать?
У меня голова идет кругом.
Я все, все, все о ней доложу! Это моя безопасность. Я должна за себя постоять.
– Я не могу с тобой поехать… мне не разрешают… в палату не пустят сказали. Не положено. Нельзя, – сбивчиво объясняет Илья.
Отвлекаюсь от своих мыслей, поднимаю голову и смотрю на него. Улыбаюсь.
– Я слышала, не переживай. Илья, спасибо тебе за все.
Продолжая стоять рядом с ним, поворачиваюсь, смотря на взбудораженную толпу зевак. Мои одноклассники собрались кучкой, болтают о своем. Некоторые промокли, накинули полотенца. Веду фокус дальше, и встречаюсь глазами с Антоном.
Он выходит из толпы, очень злой и напряженный. Тоже весь мокрый. А еще дышит тяжело. Будто пробежал огромную дистанцию.
Мажет нас с Ильей острым, пронизывающим, словно кинжал, взглядом. На моей футболке задерживается, сглатывает. Его кадык дергается, он усмехается.
И я не могу от него внимания оторвать.
И снова…
Глаза в глаза.
От этого льда у меня дыхание обрывается.
– Вот говорил же, их наедине не оставлять! – звонко орет на всю улицу Паша, указывая на меня и Илью. И наш зрительный контакт с Антоном прерывается. – Предупреждал, будет потоп! И вот вам, пожалуйста! Залили, к чертям, всю школу…
Раздается смех, мы с Ильей тоже смеяться начинаем.
– Так, вы едете? – раздраженно интересуется водитель скорой помощи. – Или миловаться изволите? Только давайте, продолжайте без нас!
– Еду, – киваю ему. – Сейчас.
Поворачиваюсь к Илье:
– Я тебе футболку на игру успею принести, ты не переживай.
– Это ты не переживай, у меня запасная есть, – улыбается он. – Носи, это мой тебе подарок. И не болей… береги себя.
Я возвращаюсь в машину, со мной – младший фельдшер и медсестра, (насколько я смогла выяснить из разговора). Они садятся напротив меня, на вторую кушетку. А старший фельдшер, по-видимому – спереди, с водителем.
Перед тем, как дверь закрывается, я вижу, что школьники расходятся. Толпа редеет.
Мы отъезжаем буквально немного, и тут машина резко останавливается. Водитель снова открывает дверь и говорит:
– Борь, Ань, выходите, – рукой им машет.
– В смысле? – спрашивает фельдшер. – Что случилось?
– Потом объясню.
Они выходят, а я удивленно смотрю на них. Неужели, я одна поеду? С другой стороны, так лучше. Поуютнее. Эти медики такие грубые. Мне было с ними немного некомфортно.
Но нет.
Я ошиблась.
Не одна.
В кабину уверенно залезает Антон, после чего двери за ним закрывают.
Он садится напротив меня, и усмехается. Надменно и величественно, ну, как он собственно и умеет. Бывает ли по-другому?
– Но так нельзя! – возмущаюсь я. – А они как же?
– Не знаю, – безразлично пожимает плечами. – На такси, может.
– Так сказали же, не положено сопровождающих! Антон, нельзя…
– Да что ты заладила, нельзя, нельзя… Для меня такого слова не существует, неМалявка.
– Ты просто невыносим! – озвучиваю ему свой гневный вердикт.
– Не Твой Герой, – подначивает он меня.
Молчу.
Игнор, игнор, игнор.
– А у вас с Ильей очень близкие отношения, да? Покемон…
И сверкает так зло глазами, словно я его предала. О чем он? Что себе там удумал?
Ничего не поняла.
Я отворачиваюсь от него. Ноги закидываю на кушетку, коленки подгибаю.
Но тут вижу, что футболка задралась, оголив бедра, открывая часть моего милейшего белья с покемонами. Смущенно поправляю, окинув взглядом Антона, и успеваю отметить про себя, что он все заметил. И этот взгляд мой тут же поймал, при этом бровь выгнул и улыбнулся одним уголком губ.
– Хм, – бросает он с неоднозначной ухмылкой, отчего мне становится до крайности неловко и жарко. – Я очень надеюсь, что и он увидел также, случайно… в иное мне верить слишком противно. Только… знаю, какая ты у меня невинная. Но если я выясню что-то… будет плохо всем.
Боже, что он такое говорит?
Что за мерзкие намеки?
Боже, боже, боже…
Мне становится слишком душно, щеки начинают полыхать.
– Не смотри на меня! Я не хочу, чтобы ты смотрел! – зардевшись, отворачиваюсь к стенке.
Футболку сильнее натягиваю, до самых щиколоток, подтягивая при этом колени выше. Благо, размер позволяет.
И для достоверности еще и пледом накрываюсь. Укутываюсь, почти до ушей. Зарываюсь в кокон.
– Не жарко? – спокойно интересуется придурок.
– Холодно, – бубню, и отчего то мой голос звучит очень обиженно.
– Давай согрею.
Он вдруг пересаживается ко мне и обнимает. Меня, запутанную в футболку и плед, словно маленького котенка к себе прижимает, так крепко, почти до хруста. Я голову поворачиваюсь, его лицо совсем близко, его губы задевают кожу щеки и оставляют свои горячие следы.
Сердце полыхает в ритме танго.
И вырваться никак, сама себя замуровала.
Его дыхание жаркое и приятное, со сладковатым привкусом, все еще блуждающим на губах. Еще с тех пор. Когда он меня целовал. Такой притягательный и такой далекий вкус.
Он всю меня обвалакивает.
Так хочется снова ощутить, и на меня наваливается это ужасное, тягучее, дурманящее помутнение.
Дыхание с шумом срывается, затем – стопорится.
Ох, как же я это ненавижу.
И как же я это люблю.
Это состояние, когда во мне вспыхивает искра.
Один…
Два…
Вот-вот столкнемся.
Глаза прикрываю и…
И отворачиваюсь.
Должна держать оборону.
А он пальцами меня за подбородок берет и лицом к себе поворачивает.
– Варь, – шепчет с хрипотцой в голосе.
– Ммм?
– Давай считать вместе…
– Что?
– Один, – наклоняется ближе, лбом в мой лоб вплотную утыкаясь. – Два, – сипит на придыхании, почти губами губ касаясь. – Три, – звучит невесомо, и мягко целует.
Он меня целует…
Голова кружится.
Короткий нежный поцелуй, запускающий цепь нескончаемых мурашек на коже.
Но я все прекращаю, вновь отворачиваясь.
А когда он руки отнимает, отпуская меня, зарываюсь в плед еще и лицом.
Ну все, спряталась.
«Я в домике».
И я вся дрожу. Лихорадочно путаюсь в мыслях. Снова себя предала.
Этот Дьявол меня околдовал.
А он ничего не говорит. Слышу только, как вздыхает.
Машина останавливается.
А потом дверь отворяется.
– Можете выходить, – вежливо говорит фельдшер. – Антон, вы с ней пойдете? В палату?
– Ага.
– Но ее еще нужно оформить. Вам двухместную? Вы останетесь ночевать?
– Да.
– Нет, – быстро выныриваю из своей «конуры». – Конечно, нет! Я вообще здесь всего на четыре часа, о какой ночи идет речь? Мне ваша больница вообще не по карману! И… Мне в школу завтра!
– Я оплачу... хоть на сутки, хоть на неделю. Главное, чтобы ты была здорова.
– А зачем?! – кричу на него. – Я себя отлично чувствую! Я не больная!
– Вы такой стресс пережили, – сочувственно говорит фельдшер. – В обморок упали…
– Вы же пятнадцать минут назад моему другу утверждали, что я в порядке! Что я вам тут, мученица?!
Он горло прочищает и отворачивается.
– Ну как хотите, – кидает вяло. – В порядке, так в порядке…
– Варь пойдем, – зовет Антон.
– Не на всю ночь, – упрямо твержу.
– На четыре часа, – закатывает глаза. – Я просто рядом буду…
Глава 43
На четыре часа, – закатывает глаза. – Я просто рядом буду.
И вытащив из открытого шкафчика одноразовые тапочки, садится на корточки и заботливо надевает их мне на ноги. А я даже и не заметила, что все это время ходила босиком.
И после, он действительно не отходит от меня ни на шаг.
Когда в отделении просят паспорт, чтобы оформить договор на мое имя, я вспоминаю, что рюкзак с документами и телефон у Любы. Надеюсь, она их не уничтожила. Но в ее подвешенном состоянии безграничной ненависти, она могла закинуть их в огонь и сжечь. И это станет для меня огромной проблемой. Денег на новый телефон на данный момент у меня нет. Да и в целом, документы восстанавливать не один день. Повозиться придется.
Антон общается несколько минут с женщиной в регистратуре, и они принимают меня без проблем. Что он им там пообещал, я не знаю. Оплата уже внесена секретарем школы, а остальное – мелочи, – сообщают важно.
– А с моим отцом вы могли бы связаться? Нужно позвонить ему на работу, потому что на свой телефон он не отвечает.
На самом деле, мне бы не хотелось, чтобы отец знал о произошедшем несчастном случае и нервничал по поводу меня. Но директор сказала, что они пытаются дозвониться ему. К тому же, это возможность поговорить с ним, и я хватаюсь, так сказать, за ниточку.
– Напишите организацию, в которой он работает, – медсестра, больше напоминающая стюардессу, с высокой аккуратной прической, в маленькой белой шапочке, и милом костюмчике, протягивает мне листок и ручку. – И проходите в вашу палату. Я… советую вам остаться на полное обследование. Нам передали вашу карту болезни, доктор изучил ее и сообщил, что это не первый ваш обморок. Вообще, у нас есть бесплатное отделение, но к большому сожалению, все места на данный момент заняты. Мы могли бы оформить рассрочку, или перевести вас в другую больницу, правда она далековато… И здесь вам окажут больше внимания, уж поверьте… Мы частная клиника, у нас лучшие врачи в городе…
– Нет, не стоит. Ммм, – прикусываю губу, зависнув над пустым листиком, и вспоминаю полное название организации. – Вроде бы правильное название помню, но я не уверена.
– Дай, лучше я напишу, – Антон забирает у меня ручку и быстро чиркает название и телефон. – Возьмите, – отдает ей.
– Ты знаешь где работает мой отец?
Он молча кивает.
Потом мы идем в палату. Точнее, палатой это место трудно назвать, скорее, номер ВИП-гостиницы. Огромная плазма, большая мягкая кровать, широкие окна на полстены, впускающие большой поток дневного света, также диван, кресло, и винтажный столик. Все выполнено в стиле а-ля «Пафос»
– Гламурненько, – шепчу, обводя комнату ошеломленным взглядом. – А это что за двери?
Оказалось, одна дверь ведет в такой же гламурный туалет, а вторая – в просторную ванную комнату.
– А почему не джакузи? – возмущенно воскликнула я, стоя в проходе и глядя на огромную глянцевую ванную с кучей краников, и флакончиков, расставленных по краю. – И в конце концов, где сауна? Совершенно никакого комфорта.
Повернулась и зло фыркнув, уставилась на Антона. Тот в свою очередь растеряно произнес:
– Эээ… сейчас, – и решительно направился к двери. По-видимому, разбираться.
– Дурак! – закричала я со смехом, догнав его и преградив путь. – Я же пошутила!
Он уставился на меня, сомкнув брови на переносице.
– Пошутила? – удивленно перепросил.
– Конечно! Неужели, ты подумал, что мне всерьёз нужно джакузи? Или, тем более, сауна…
Он неуверенно пожимает плечами.
– Такие запросы для тебя норма, да? – улыбаюсь, глядя в его озадаченное лицо.
– Ну да.
Антон смотрит на меня какое-то время не моргая, потом его глаза медленно опускаются ниже, по шее, к груди, к ногам.
Я перестаю улыбаться. Он явно нарушает приличия.
Рвано и шумно вздыхает, а потом, вдруг…
По его лицу словно пробегает какая-то тень.
Подходит ко мне впритык, спивается пальцами в плечи, и начинает снимать с меня футболку. Мои попытки отбиться терпят сокрушительный провал. Визжу и брыкаюсь, но всем плевать. Никто не заходит, проверить, что тут у нас происходит.
А происходит самая настоящая борьба. Не на жизнь, а на смерть.
В которой есть только один победитель.
Все же, сняв ее, брезгливо отшвыривает подальше на пол.
– Что ты делаешь?! – оставшись в одном белье, как могу прикрываюсь руками, отпрыгивая от него к стене. Дышу, словно загнанный в ловушку зверь. – Что на тебя нашло?!
Еще раз внимательно скользит по мне взглядом. Нарочито медленно, прищурившись. Чувствую себя абсолютно раздетой. Каждой клеточкой на него остро реагирую. Краснею, как никогда в жизни.
– А ты как думаешь? – с опасными нотками в голосе спрашивает меня.
После чего он тоже начинает раздеваться. Снимает свою футболку, обнажив передо мной чертовы кубики. На мое испуганное выражение лица расплывается в насмешливой широкой улыбке.
Это нечестно.
В его глазах играют шаловливые чертики. Клянусь, приплясывают прямо там, в черствых упрямых ледышках.
Слабо улавливаю, как он приближается, ладонь рядом от меня на стену кладет, и голову набок наклоняет, чтобы было удобнее меня сканировать. Я становлюсь одним сплошным нервом. Комком оголенных проводов.
Мы слишком раздеты, и мы слишком близко. Кровь закипает в жилах, на меня накатывает ужас. И желание.
Но больше ужас.
Я на грани истерики.
– С ума сошел?! Не трогай меня! Я буду кричать! Ты не посмеешь! Извращенец! – и в доказательство начинаю орать, как никогда в жизни. – Ааааа!!! Ааааа!!!! ААААА!!!
… Аааа!!!
Таким ором совершенно точно можно разбивать окна и зеркала. Знаете, говорят, Сирены так делают. Страшная сказка из детства. Мифические русалки. Их крик может убить. Прямо сейчас я – Сирена.
– Вот так и надо было истошно орать, когда тебе шизанутая угрожала, – спокойно говорит он, и грубо впихивает мне в руки свою футболку. – Я твой парень и носить ты будешь только мои вещи, поняла? – его губы чуть дергаются. – Чего удумала себе? Что я тебя… прям тут? В больнице? Так ты сама извращенка.
Отходит, преспокойно садится на диван и начинает щелкать пультом. Как будто ничего не случилось. Свободно и расслабленно, как у себя дома.
– Ааа… – на десять тонов тише произнесла я, сминая в руках мягкую ткань. – Не поняла.
Это как он так все в свою сторону повернул?
– Что случилось?! – в палату вбегает испуганная медсестра. Шапочка с ее высоченной прически – статуи переваливается набекрень, глаза навыкат. Смотрит на меня со страхом в глазах. – Кто кричал?
– Кричал? – очень медленно хлопаю ресницами. Делаю вид, что не понимаю. И что мне совершенно не стыдно того, о чем я подумала. А подумала я, что Антон хочет… ну… не то, чтобы я тоже не хотела… точнее… конечно, я не хотела! Не важно. Будем считать, что я уже сама забыла. Обвожу палату невидящим взглядом. Боже, как же тут жарко. – Нет, никто не кричал, – пожимаю плечами. – Мы ничего не слышали.
Антон растягивается в ленивой улыбке и громко хмыкает. Ему забавно. А то я не знала. Ему же так нравятся мои реакции. Уверена, он все это специально затеял.
– Странно, – вздыхает она, поправляя шапку. – Ладно. Я уже заработалась. Ваши документы принесли. Все хорошо. И телефон, – она достает и протягивает мне.
– Что? Кто принес?
– Охрана вашего парня, – кивает на Антона, голосом выдает, как само собой разумевшееся, при этом смотрит на меня, как на дурочку и выходит из палаты.
Да, я тоже чувствую себя слегка дурой.
Руки дрожат.
Телефон выключен, и это странно, заряд был полный, я им почти не пользовалась. Кладу на тумбочку.
– Ты… – подхожу к Антону. – Как? Ты…
– Не оденешься? – поднимает на меня голову и снова небрежно осматривает с ног до головы. – Смотри, а то в этот раз реально кричать придется.
– А я и кричала реально! – кидаю ему в лицо футболку, он со смехом уворачивается. – Как ты узнал? Она тебе сказала?
Он встает с дивана, наклоняется, обжигая дыханием, и с наглой улыбкой щелкает пальцем мне по носу.
– Много знать такой малявке – вредно, – идет к двери. – Я не понял, нам же обещали обед! Я голодный, как слон.
– Я не малявка! Расскажи мне все! Ты обязан… я… ты!! Ты…
– Но я не твой герой, неМалявка, – глядит он на меня, развернувшись в пол-оборота. – Поэтому… Я. Ничего. Не обязан. Я не шучу, о том, что очень голоден, и если ты не умолкнешь и не оденешься прямо сейчас, – брови насмешливо вздергивает, – съем тебя, моя извращенка.
В его голосе звучат странные, до одури смущающие меня нотки, и голос хрипотцой, от которого я покрываюсь мурашками, багровею и тут же кидаюсь исполнять его прихоть. Напяливаю на себя его футболку, которая по размеру еще больше, чем у Ильи. Она повисает на мне, словно длинное платье клеш.
– Разве тут не должны дать халатик? Или сорочку? Ну… в больницах же обычно дают, – начинаю тараторить я, пытаясь скрыть нехилое стеснение. – Футболка – то не особо чистая, знаешь ли… – принюхиваюсь, ощущая лишь аромат кондиционера и знакомой сладости, но мне хочется, чтобы он тоже смутился, потому я морщу носик. – Ты же в ней играл, вспотел. Я видела, как с тебя стекали… капельки…
Так, это лишнее. Он может решить, что я на него пялилась.
Но ведь я и правда это делала.
И опять я хулиганка.
Ловлю на себе его изучающий взгляд и мгновенно затыкаюсь. Сажусь, словно пай-девочка на диван, и утыкаюсь в телевизор. Антон выходит выяснить насчет обеда. А я ладошки к щекам прижимаю, чтобы остудить пыл.
Почему с ним всегда так? Смущение по максимуму…
