Текст книги "Трофей мажора (СИ)"
Автор книги: Лана Ирис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Глава 38
Обязательно скажу, чтобы он ушел и никогда больше не возвращался.
Но говорить это мне не пришлось. Утром я проснулась одна, совершенно разбитая, титаническим усилием воли разлепляя тяжелые веки.
Температуры нет, лишь сильнейшая усталость сковывает ослабленное тело. Лекарства стоят на тумбочке, и к тем, что уже были, прибавилось еще несколько новых баночек, и бутылка воды. А рядом аккуратно сложен рецепт.
Перевожу взгляд на окно. Антон все починил, как и обещал.
Проверяю телефон. Пропущенных звонков или входящих сообщений не обнаруживаю. Набираю папе несколько раз, но в трубке слышу лишь: – абонент недоступен.
Несомненно – переживаю. Не смотря на его послание, я не могу отделаться от мысли, что он что-то не договаривает. Но все же встаю с кровати и направляюсь в душ. Освежиться сейчас для меня является первостепенной потребностью.
Силюсь вспомнить произошедшее вчера, и всю последующую ночь. Мне кажется, я что-то говорила Антону во сне и при этом обнимала его… Надеюсь, ничего слишком личного не разболтала, но все же сердечко трепетно, и в то же время напугано сжимается.
Ни с чем не спутаю его касания, и воспоминания то и дело подкидывают ощущения его нежных прикосновений, отчего дыхание перехватывает. Как он убирал с моего лба прилипшие волосы, как поглаживал по щеке, или тихо отвечал на слова, брошенные ему в бреду…
Только, что он там мне отвечал, для меня – загадка.
Жар попеременно возвращался ко мне ночью, и я уверена, что эта его непрошенная забота обо мне не дала ему выспаться. Возможно сейчас он наверстывает упущенное и отдыхает в своем доме.
В душе провожу не меньше часа, расслабляюсь в горячей водичке, более и менее возвращаясь в нормальное состояние. Накидываю на себя махровый халатик, и быстро просушиваю волосы феном.
В комнате меняю постельное белье на свежее. Сегодня – день стирки.
После того, как загружаю и включаю стиральную машинку, иду на кухню, и без каких-либо особых надежд заглядываю в холодильник. Честно говоря, не помню оставляла ли там хоть что-то из съестного.
Очень удивлена, потому что полки загружены продуктами на любой вкус. Несколько видов сыров, ветчина, овощи, фрукты, молоко, сок, йогурты. Ставлю чайник и на столешнице обнаруживаю пергаментный пакет. Внутри – свежий хлеб и парочка булочек с маком и изюмом.
Ммм, это же моя отрада. Они из любимой пекарни, расположенной недалеко от дома.
Ой, я прям обе хочу! Аромат божественный и я, не дожидаясь чая, голодно вгрызяюсь в мягкую сдобу, не замечая, что дверь кухни отворяется и входит Антон.
– Вкусно? – спрашивает, растягиваясь в кривой ухмылке.
Я поворачиваюсь, распахивая глаза шире, а произнести ничего не могу, щеки вздуты, как у морской свинки, в руках – по булочке, каждую из которых я уже с особым блаженным смаком надкусила.
Он, наверное, купил нам к чаю, одну мне, вторую – себе.
– Ооо, мне та-ак стыфно, – протягиваю ему одну из надкусанных булочек. – Ты, наферное, тоше хотел?
Он смотрит на мои набитые щеки, потом на отгрызенную булку, которую я держу у его лица, и вместо ответа почему-то начинает смеяться. Голову опускает, ладонью своей широченной прикрывается, и реально угорает надо мной. Я заливаюсь яркой краской. Не сомневаюсь, у меня очень глупый вид.
– Нет, это все тебе, – говорит, вдоволь посмеявшись. – Знал бы, что так понравится, больше бы принес.
Я молча отворачиваюсь и продолжаю лакомиться. Выгонять его прямо сейчас мне, почему-то, не хочется. Не то, чтобы мне было как-то неловко все ему высказать и послать его на все четыре стороны. После всего, что он сделал, это определенно было бы разумным и самым верным решением. И от его заботы мое сердце не смягчилось, я абсолютно ему не верю, но мне так одиноко.
Я все никак не могу отогнать свои настойчивые переживания по поводу отца. Что-то явно не так. Как бы он не был занят, он всегда находил время, чтобы позвонить или написать мне сообщение. Если он в командировке – всегда писал мне утром, перед работой. Неужели, настолько нагружен? Пока что не буду себя накручивать, возможно, вспомнит обо мне перед сном. Но мне нужно отвлечься, а Антон умеет отвлекать.
Как только чайник закипает, планирую налить нам кофе, но он меня опережает. Вновь начинает хозяйничать на моей кухне.
– Садись, я сам, – кивает мне на стул. – Отдыхай, я все сделаю, Варь.
Закатываю глаза, и присаживаюсь. Нашелся мне тут, добряк. Правда, что ли, рыцарем моим себя возомнил. Да только я уже все о нем выяснила, и доверие полностью исчерпано.
– В понедельник, как бы я себя не чувствовала, пойду в школу, – повторно сообщаю.
Антон ничего не отвечает, во всю куховарит. Яичницу затеял готовить. Напыщенно взмахивает лопаткой.
– Тебе взбить или оставить желтки?
– Ты можешь не стараться так. Все равно не соглашусь быть твоей, пока тебе не надоест, – парирую я ему в ответ.
– Ты же нагло схомячила мой завтрак, – кивает на последний кусочек выпечки, который я как раз забрасываю в рот, а затем врезает в меня свой острый насмешливый взгляд. – Я еще тоже ничего не ел. Оставишь меня голодным?
– Ты же сказал, что обе мне купил, – уверенности и важности в моем голосе немного убавляется. Нахожусь в замешательстве.
Нет, конечно, я понимаю, что он просто хочет меня смутить. Намеренно дразнит.
И все же начинаю взвинчино бегать взглядом по кухне, лишь бы он на меня не смотрел вот так, в упор. Потешаясь.
– Окей, подловила, – широко улыбается, подходит и взлохмачивает волосы мне на макушке. – Ты очень красивая, знаешь…
Мое сердце делает безумный выпад. Я закашливаюсь, а он отходит назад к плите.
Зачем он сейчас это сказал? Этот парень меня с ума сводит, клянусь.
Так и сижу не двигаясь какое-то время, покрываясь волнующей отчаянной дрожью.
Ты очень красивая…
Я не знаю, почему мое тело так реагирует на этот торопливо брошенный комплимент. Точнее – я знаю, виноваты все мои глупые девичьи чувства к этому придурку. Но мне так хочется контролировать этот процесс. Однако, это трудно, очень трудно.
Меня накрывает знакомое помутнение.
Не в моем вкусе, – вдруг всплывает его давняя фраза, услышанная тогда в комнате. А ведь это он говорил обо мне.
Мне просто интересно наблюдать за твоими реакциями… ты забавная… – следом.
И тогда помутнение спадает.
Я обещала себе не очаровываться больше от него, обещала и буду бороться с собой. Нужно просто спланировать все. Я избегала его почти две недели в школе, и уверена – смогу повторить.
Мои раздумья прерываются, когда Антон ставит передо мной тарелку, наполненную омлетом с помидорами и зеленью, щедро посыпанным сыром. А еще кладет приборы и чашку ароматного кофе.
Беру вилку и приступаю к еде. Боже, это бесподобно, омлет просто тает во рту. Ммм… фантастика! Закрываю глаза от удовольствия.
– Нравится? – интересуется Антон гордо, и в какой-то мере высокомерно.
– Сойдет, – равнодушно пожимаю плечами, проглатывая еду буквально за несколько минут. Еще до того, как он сам начинает есть.
Он посмеивается и непринужденно машет головой. Брови вздергивает.
– Ну да, оно и видно, – коротко бросает, тоже приступая к завтраку.
– Я просто оголодала, – оправдываюсь спокойно. – Организм у меня ослаб после вчерашнего.
– А как сейчас себя чувствуешь, в целом?
– Уже лучше. Спасибо тебе…
На этом мы оба замолкаем, растворяясь в неловкой немой паузе. Временами, пока он ест, я бросаю на него быстрые взгляды. Он себя так уверено чувствует, и его движения такие легкие, но в тоже время такие правильные.
Осанка, жесты, все поведение «Королевское». И ест он красиво, не так торопливо и небрежно, как я. Наслаждается каждым кусочком.
Мне становится не по себе, и я, цепко вцепившаяся в свою чашку с кофе, тоже выпрямляю спину. И плавным движением ставлю кружку на стол. Правда, чуть не опрокинув ее. Да уж, я не принцесса. Впрочем, мне незачем переживать, принцесса, а точнее – королева, у этого парня уже имеется.
– Так… когда у вас с этой… ну… – пока пытаюсь сказать, Антон поднимает на меня глаза, приподнимает бровь в ожидании. Уже знает, если заикаюсь, значит что-то откровенное буду выяснять. – С Любой… вы… ну…
– Опять ревнуешь? – удивленно смеется. – Сказал же, за это можешь не переживать, я разберусь. Давай больше не будем об этом. Серьёзно, уже напрягает.
– Не ревную! – тут же щетинюсь. Напрягает его, видите ли… – Просто мне интересно, когда вы… вы… у вас… вы…
– Просто ты ревнуешь, – он кладет вилку и деловито откидывается на спинку стула. – Знаешь, мне всегда было интересно, как вообще можно докатится до того, чтобы кого-то ревновать.
Докатиться…
– Ты никогда никого не ревновал? – с некоторой обидой переспрашиваю.
Мне казалось, он чувствовал ревность, когда я была с Максом. Тогда он был в таком напряжении… ворвался ко мне в комнату, потом в кофейне вел себя так… яростно. И признаюсь, мне это немного льстило.
Но естественно, в проявлении его чувств ко мне, я глубоко заблуждалась. Видимо, я в этом не сильна. Это меня он читает без слов, а я его даже после всех объяснений не понимаю.
Совершенно не понимаю.
Почему он так переживал из-за гонки, если это была не ревность? Или он просто волновался за меня, потому что это очень опасно? Если так подумать, в споре я должна была признаться в любви Антону, а Макс от меня кроме этой гонки ничего не добивался… но правильно ли я все разложила? Хотя, Макс сказал, что я ему нравлюсь, но это было ради его цели. Цель – место в «Банде». Он заполучил бы это место, не признайся я Антону в любви. Получается, он хотел меня таким образом отвлечь от Антона? Но… выходит и не было причин меня ревновать, потому что, если бы не этот спор, Макс бы на меня внимание не обратил. И Антон тоже это осознавал. Тогда…
Он и не ревновал.
И все же… меня не отпускает мысль…
Зачем Максу было уговаривать меня участвовать в гонке?
«Условия – если ты менее, чем за неделю влюбишься в меня и признаешься, я забираю байк Макса. Если я не успеваю добиться тебя и твоего признания, – я отдаю Максу свое место в Банде»
Тебя и твоего признания…
Все больше об этом думая, путаюсь сильнее. Мне казалось, клубок лжи распутан, и все аккуратно разложено по полочкам. Но мой мозг не согласен, пытается все анализировать.
Задача не решена. И я не успокоюсь, пока не решу до конца.
– Ревность – это такое странное чувство. Это скорее неуверенность в себе. Мне не свойственно испытывать такое.
– Ну да! – излишне возмущенно восклицаю. – Куда Вашему Пупейчеству сомневаться в себе! Это было бы дико.
– Да, – насмехается. – Вот тут с тобой соглашусь. Это дико. Все чего я хочу – мое. И по-другому не бывает. Так какие могут быть сомнения?
– Ты уже доел? – вскакиваю со стула, не сдерживаясь в нападке негативных эмоций. – Тебе пора уходить! У меня очень много дел! Я не просила тебя готовить для меня, и вообще… покупать все это… продукты, лекарства… я отдам тебе деньги…
– Варь, – он тоже поднимается и тяжело вздыхает. – Успокойся, пожалуйста. Давай, хоть на этот раз без истерик обойдемся.
– … все до единой копейки отдам, понял?! Мне ничего от тебя не нужно! Хочу, чтобы ты свалил поскорее!
Прерываю пламенную речь, пока не наговорила лишнего. Складываю руки на груди.
– Я спокойна… – лгу, ощущая, как меня потряхивает. – Просто уходи.
– Я зайду вечером.
– Нет, не приходи больше никогда!
– Ладно. Успокоишься реально, тогда и поговорим.
Спорить боже не вижу смысла. До него доходит слишком тяжело. Просто хочу, чтобы он убрался.
Антон мрачно смотрит на меня еще пару минут, в тишине. Потом разворачивается и уходит. А я беру его тарелку с недоеденным омлетом и психованно бросаю в раковину.
Почему у меня возникло такое чувство, что вокруг меня по-прежнему плетется эта гнетущая паутина обмана? Он сказал, что честный… Он сказал, что хочет быть со мной, пока ему не наскучит. Такая честность, не смотря на то, что убивает меня, кажется достаточно откровенной. И достоверной.
Но чем больше я узнаю Антона, тем меньше вижу в нем настоящих эмоций. Он заботлив, очень нежен, но его холодно брошенные слова: – Мне не свойственно любить, мне не свойственно раскаиваться или ревновать… противоречат всему происходящему сейчас. Он очень жесток, и не думает, что делает такими фразами больно.
И погружаясь в этот его цинизм, я задаюсь вопросом:
Не слишком ли просты условия спора?
Нет, нет… для меня не просты! Для меня все, что произошло – тихий ужас. Но я сама по себе очень эмоциональна и близко к сердцу все принимаю. А вот для него…
Возможно ли, что эта игра с его стороны не закончена?
Или я накручиваю?
Впрочем, чего еще он может добиваться? Мое признание уже получил…
Пожимаю плечами и машу головой, отгоняя назойливые мысли.
Да, это все для меня слишком сложно. Но нельзя дать себя сломить. Нельзя запутаться в этих сетях еще больше. Погрязнуть окончательно.
Нужно быть начеку.
Я во всем разберусь.
Со вздохом домываю посуду, и иду наверх, спать. Вроде ничего не случилось, но я утомилась. Засыпаю, как только голова касается подушки.
Выходные проходят быстро и незаметно. Я закрываюсь, и не пускаю Антона, когда он стучит в дверь. Свет в комнате оставляю включенным до самой ночи, чтобы он не удумал еще раз выломать окно, дабы проверить мое самочувствие. На его звонки и сообщения – не отвечаю. И даже не читаю.
Набираюсь храбрости, созваниваюсь с Ариной, и проигнорировав сочувственный тон ее голоса, совершенно спокойно узнаю домашнее задание по всем пропущенным предметам.
А в понедельник, как говорится, с новыми силами, направляюсь в школу. И даже не смотря на то, что первые два урока – физкультура, которую я не переношу, в отличном настроении и с наслаждением вдыхаю запах утра. Дождь шел всю ночь, но сегодня среди туч проглядывают золотистые лучики солнца.
Хороший знак.
Когда прохожу в ворота школы, уже ближе к главному входу, меня настигает группка парней в форме, вышедшая из автобуса на парковке. Это же баскетболисты! Только вот эмблема не наша.
С интересом оглядываюсь, пока их тренер строит строгим голосом:
– Эй, давайте не спим, спать ночью надо было, а не лазить по гостинице, как неприкаянные! Бегом, бегом! Слушай, если ты у меня также на тренировке будешь тормозить, вылетишь из команды! Илья! Ты усек?! Догоняй!!
Ого, немного грубо… и так знакомо. Голос учителя до боли знаком мне.
Останавливаюсь, и приглядываюсь. Стоп! Это что, эмблема моей… старой… школы…
Проклятье!
Замираю, не в силах идти дальше. Врастаю ногами, сжимаясь в горошинку. Ребята бегут, поочередно задевая меня. Физрук проходит мимо, оглядывается, чуть прищурившись.
Я резко разворачиваюсь, и делаю несколько несмелых шагов в обратную сторону, но сталкиваюсь с еще одним парнем из команды. Утыкаюсь в него головой, и не удержавшись на ногах, падаю. Упираюсь ладошками в асфальт, сижу, растопырив ножки. Юбка задралась, и я ее быстро поправляю, после чего напугано поднимаю голову.
Пожалуйста, только не это!
– Вставай, Покемон…
Глава 39
Пожалуйста, только не это!
– Вставай, Покемон, – насмешливо произносит знакомый блондин. – Холодно и сыро на асфальте. Простудишься.
Как такое вообще возможно? Я сейчас нахожусь где-то в параллельной Вселенной? Это какое-то ток-шоу? Комедийное реалити? Я не понимаю систему этого мира. Для меня все происходящее далеко за граню.
– Привет, – ухватившись за его милостиво поданную руку, поднимаюсь, чувствуя, что щеки мгновенно разгорячились, а тело вовсю колошматит. – Илья…
Он, вдруг, приобнимет меня за талию двумя руками и совершенно не дает двинуться. И как мне реагировать на это действие? Поднимаю голову и врезаюсь в пучину его светло-голубых дразнящих глаз.
Илья Скворцов.
Мой враг.
Из-за него ко мне прилипло ужасное прозвище, которое подпортило в свое время жизнь.
Мой соперник.
Постоянно лез со мной во все математические олимпиады. Еще тот умник. Несколько раз влетал в список лучших учеников школы, отодвигая меня с желанного первого места. Причем, не напрягаясь, играючи. И отчего то внутри меня всегда была уверенность, что он делал это не по желанию, а нарочно, чтобы позлить и показать, как он хорош.
– Тебе все еще нравятся покемоны, – с улыбкой издевается этот мерзавец, нагло переместив руки с талии, на мои бедра.
– Это другое! – не знаю с какого перепуга, но я начинаю бурно оправдываться за свое нижнее белье, которое он успел разглядеть, прежде чем я поправила юбку. – Это новый комплект! Покемоны из новых серий! – пихаю его кулачком в плечо, пока он громко, не сдерживаясь, ржет. – Перестань! И… отпусти…
Шикаю на него, потому что мимо идут мои одноклассники, и куда без этого – оборачиваются, удивленно косятся и перешептываются.
– Обалдеть, – слышу где-то со стороны. – Ты глянь! Это же наша Золушка! Уже к другому полезла… Давай сфоткаем скорее…
Только этого мне не хватало! Пора начинать молиться, потому что ситуация становится патовой.
Нет, нет, нет.
– Илья, – настойчиво отталкиваю его от себя, взбудоражено крутя головой по сторонам. – Отпусти меня… прошу… люди не то подумают…
Несмотря на свое крайне подвешенное состояние, стараюсь быть максимально вежливой. Неправильное поведение может привести к еще более негативным последствиям. И снова начнутся издевки. Моя психика этого просто не выдержит.
Он слишком долго всматривается в мое лицо, продолжая широко улыбаться, после чего отпускает и отходит на два шага.
Вдох, выдох.
Мы замираем в оцепенении.
– Илья! Тебя долго ждать?! – раздраженно выкрикивает ему кто-то из команды, прерывая тем самым наш установленный зрительный контакт.
– Вы идите, я скоро! – отвлекается он на секунду.
А потом вновь переводит все свое внимание на меня.
– Как дела? – первым нарушает звенящую тишину Илья.
– Отлично, а твои? – неловко мнусь.
– Отлично.
– Как с математикой? Надеюсь, теперь ты всегда первый?
– Неа, – спокойно отвечает, усмехаясь на мое нескрываемое удивление. – Без тебя стало не интересно, полностью ушел в спорт, – показывает на свою форму. – А ты? Все еще стремишься завоевать великий математический мир?
– Конечно! Но… что значит, без меня стало не интересно? Как это?
– Вот так, – пожимает плечами. – Просто без тебя не то… нет этого духа соперничества. Отсутствует настолько сильный партнер, чтобы втянуть меня в игру. Азарт пропал, понимаешь?
Смотрим друг на друга не отрываясь. Он с улыбкой, а я абсолютно растерянно.
Но в какой-то момент, я вдруг чувствую, что мне тоже нестерпимо хочется улыбнуться ему в ответ. Не знаю по каким причинам, возможно, просто устала грустить. Да и воспоминания нашей борьбы всплывают картинками в голове. Как мы чуть не дрались за первенство на олимпиаде и различных конкурсах. Невзирая на то, что находились на одной стороне, тот, кто приводил школу к победе – выигрывал негласную битву. У нас никогда не получалось быть заодно, мы с Ильей даже среди своих беспощадно воевали друг с другом. И я вдруг понимаю, что мне этого не хватает. Он прав, азарт заставлял идти вперед. А сейчас я отстаю. Погрязла в любовных переживаниях, а также остальных проблемах и неурядицах.
– НеМалявка, у тебя все хорошо?
Вздрагиваю от звука низкого бархатистого голоса, прервавшего поток воспоминаний и мыслей, и развернувшись, вижу Антона.
Он стоит в нескольких шагах от нас переводя взор своих самых ледяных на свете глаз с меня на Илью. Тоже оделся в форму баскетболиста, только с нашей эмблемой. Рюкзак небрежно закинут на одно плечо. Выражение лица, как и полагается – надменное.
– Да, хорошо. Это мой… старый… знакомый… – бросаю ему равнодушно, убрав даже мало-мальский намек улыбки.
Антон окидывает Илью быстрым пустым взглядом, кивнув ему без особого энтузиазма, и просто уходит, не сказав больше ни слова.
Знаю, позже он снова попытается меня подловить и зажать где-нибудь в укромном углу, скрыв от посторонних глаз, намереваясь поцеловать или облапать. Но я этого не допущу. Если уж решила игнорировать – буду упорно стоять на своем.
– У меня сейчас тренировка по баскетболу, – говорит Илья. – Мы приехали немного вас взбодрить. Короче, позлить ваших раздолбаев своей отменной игрой. Пусть знают, что на финальном чемпионате среди школ их ждет потрясающий эпичный провал!
– Да, я поняла, – смеюсь. – А у меня – физкультура, – добавляю сухо. Илья в курсе что спорт – мое слабое место.
– Хм, мы вроде должны были занять зал. Или у вас тут разделено? Школа то элитная… я и не ожидал встретить тебя здесь.
– Не знаю, – отвечаю честно, пропустив последнюю реплику мимо ушей. – Не интересовалась. Но на заднем дворе есть и футбольное поле, и баскетбольная площадка. Только погода сегодня совсем не для игры… влажновато еще. Эмм… Может… пойдем?
– Давай.
Идем до входа вместе, медленно, переглядываясь. Почему-то он мне больше не кажется таким уже ненавистным и ужасным. А наоборот – дружелюбным и каким-то теплым. Правильно говорят: – «Все познается в сравнении».
В сравнении с ребятами из этой школы, мои бывшие одноклассники были очень даже милы. Теперь их образ более-менее скрашен. Этакие Ангелочки против Дьяволят.
Проходим пост охраны и заворачиваем в сторону спортивного зала.
– Мне сюда, – указываю на женскую раздевалку. – Найдешь своих сам?
Илья кивает и игриво подмигнув мне, отправляется дальше по коридору.
Пока переодеваюсь не могу выбросить нашу встречу из головы. Мы впервые поговорили вот так, по-дружески. Раньше я его всегда боялась, тушевалась перед одним лишь его появлением. Мы почти не общались, а если и заговаривали, то только на олимпиадах. Временами он цеплял меня едкими замечаниями на уроке, а я отчаянно краснела и молча сносила любые его попытки пообщаться со мной или вывести из себя. Мне всегда казалось, что он возненавидел меня с первого взгляда.
В раздевалке никого нет, я сегодня опоздавшая. Звонок уже был, но наш физрук Степан Геннадьевич всегда приходит на чуток попозже. Говорят, что он утром, перед уроком, заглядывает в буфет и непременно выпивает несколько чашек крепкого кофе с пончиком – его завсегдатай ритуал, и из-за этого задерживается. Поэтому я не переживаю. К тому же он ко мне особо не докапывается, уже понял, что из меня не получится олимпийская чемпионка. В первую нашу встречу еще пытался что-то сотворить, но когда увидел, что я шарахаюсь всего подряд: бревна, гимнастического козла, брусьев, каната – рукой махнул. Вот прям реально – взмахнул ладонью, хорошо хоть под ноги не сплюнул, и воскликнул: Ай, да ну тебя!
Я конечно тогда немного прифигела, но с другой стороны – а что еще можно сказать, после всего, что я вытворяла ранее.
Вот первый раз, знакомство с моими спортивными навыками – я повисла на канате, под самым потолком, и начала раскачиваться, словно обезьянка на лиане. Нет, сначала то одноклассники подумали, что я так развлекаюсь, но к концу урока обнаружили, что я просто слезть не могу, а хохочу, потому что мне не смешно, а страшно. Нервный смех, знаете ли, пробрал. И зачем я забралась так высоко?
«Как залезла, так и слезай» – деловито и немного смущенно произнес учитель.
Ишь какой, легко сказать, но у меня ноги и руки перестали слушаться. Прыгать буду! – крикнула я. Ну, одноклашки мне все кинулись спортивные маты подкладывать, чтоб помягче было, естественно, а я… спрыгнуть не смогла.
А вообще, когда мне страшно, я в основном быстро соображаю, но тут ознакомительный, так сказать, урок, хотелось себя во всей красе показать, и не вышло… такой конфуз перед толпой, поэтому я как-то растерялась. Потом физрук лестницу принес, и я гордо спустилась. Виду, что стыдно – не подала. Плечами пожала, мол, «Ну бывает». Он тоже тогда согласился – ну да, бывает. А потом как-то пошло-поехало, урок за уроком, и он уже не соглашался со мной, а только рот ошарашенно открывал и быстро быстро моргал.
А то, что происходило с мячом… ну вообщем… вы же помните, что моя голова – магнит для мяча.
В какой-то момент мне уже не нужно было прятаться, физрук сам его прятал и просто говорил мне: Уйди, Варвара, ради Всех Святых прошу.
– А как же я вам потом сдам? У меня же отлично по всем предметам, – жалобно взмолилась я ему однажды, со слезами в голосе. – Я же на золотую медаль иду…
– Тьфу. Обещаю, поставлю отлично, лишь бы не мешалась, – забурчал он, и я успокоилась.
Хотя, для меня это было так странно. Вот в прошлой школе, где я училась с Ильей – физрук из меня все соки выжал. Бегать заставлял, и играть, и прыгать… Да все, что положено. Сказал: Пятерку надо заслужить. Впрочем, я с ним абсолютно согласна. Поэтому очень старалась. Ну, тут мне дали слабину. Возиться не захотелось. А я что?
Ради Всех Святых можно и пофилонить.
У них здесь вообще многим деткам все сходит с рук, правда не потому, что они в глазах учителя «тридцать три несчастья», как в моем случае, а потому что родители богатые. Позвонили – разрулили, и на тебе пятерка в четверти. Так что, будем считать, меня тоже к ним прировняли. Совесть не так, чтобы чиста по этому поводу, но и не страдает особо.
Не то, чтобы я совсем ничего не делаю. Неторопливо побегать, на скакалке попрыгать, немного зарядки с утра – это я всегда готова.
Итак, я переодеваюсь в костюм, так положено все-таки, делаю пучок на голове, закрываю шкафчик и выхожу в зал, но резко торможу перед мощными спинами наших баскетболистов, вставших в ряд. Сегодня Степан Геннадьевич отчего-то решил не упиваться кофе, уже гневно отчитывает их.
– Я на нашу никчемную футбольную команду уже давно не рассчитываю, но если, и Вы меня разочаруете! Уууу, – он трясет кулаком в воздухе. – Баскетбол в этом сезоне – наше все! Антон, я на тебя все свои надежды возлагаю! Не подведи, молю!
– Не подведу, – звучит уверенный ответ.
Я обхожу парней и аккуратно высовываюсь в центр зала. Что вообще происходит? Урок что ли отменили? Антон ведь в другом классе учится… Неужели, нас опять совместили? Или расписание изменилось? Но Арина не предупреждала…
Поглядываю на физрука, но он на меня не обращает внимание, все еще толкает парням воодушевляющую речь. Смотрю на трибуну – там наши сидят. Тоже на меня – не але. Общаются между собой. Арина только руку вскидывает и машет мне. «Иди сюда» – одними губами произносит.
Пока иду, осматриваю толпу. Все классы сегодня здесь. Люба даже со своей свитой в уголочке примостилась и о чем-то непринужденно болтают. И одеты еще как-то через чур нарядно, будто и не физкультура вовсе, а праздник какой. Макияж на все лицо, волосы аккуратными завитушками уложены. А я, как и обычно, свой старый спортивный костюмчик напялила. Розовый…
Нет, он на самом деле очень симпатичный, просто немного выцвел уже. Давно хотела себе другой заказать, как-то я в своем слишком выделяюсь среди наших новомодных ребят. Да только что-то руки все не доходили, да и потом… тут осталось-то до конца учебного года всего ничего. Не хочется деньги тратить.
Присаживаюсь рядом с Ариной. Обид на нее не держу, давно уже заметила, что она сама стыдится своего поведения. От Любы и ее девчат она ушла, они вернули на место своей подчиненной – Лизу. Я, конечно, близко с Ариной общаться не планирую, но и дуться на единственного человека, который со мной пытается поддерживать связь – глупо.
– Что происходит? – спрашиваю ее шёпотом, наблюдая, как она достает зеркальце и торопливо подкрашивает губы блеском.
– Приехали наши основные соперники по баскетболу, – склоняется ко мне Арина. – Они из простой школы, расположенной в пригороде, неподалёку, но представляешь – такой разгон нашим показали на последней игре! Ух! Настоящий зашквал эмоций был. Вообщем, директор наш их пригласил к нам потренироваться перед чемпионатом среди школ региона. Типа укрепляем связи, общаемся с «простолюдинами», поддерживаем отношения с соперниками, и поднимаем дух команды. Понимаешь?
– Угу, – киваю. – Но Илья-то конечно не «простолюдинен». У него довольно обеспеченные родители, просто не сильно балуют его, насколько я знаю.
– Ты про кого?
– Про одного из парней команды соперников, – объясняю ей. – Они из моей старой школы.
– Огоо, классно. Они сейчас придут сюда. Степка уже сообщил. Столько парней красавчиков сегодня будет… и наши баскетболисты, ты посмотри на них… ммм… накаченные… такие… погляди, как на них форма сидит…
Игнорирую ее активное слюноотделение и перевожу тему.
– Да. Кстати с той командой еще и мой предыдущий учитель по физкультуре приехал, бррр, – дергаюсь. – Он очень строгий. Я его побаиваюсь.
Мы еще немного болтаем с ней, она в основном продолжает восхищаться парнями, а в перерывах неустанно красит губы и ресницы, выпотрошив почти всю свою огромную косметичку, и мне неловко предлагает «красоту подчеркнуть», но я вежливо отказываюсь.
Иногда бросаю невольные короткие взгляды на Антона, который выглядит таким до боли скучающем и смурным, что впору камни об него точить. И тут же отвожу, чтобы вновь что-нибудь рассказать Аринке.
В любом случае, он на меня совершенно не обращает внимания. А если и обращает, в чем я сильно сомневаюсь, виду однозначно не подает. Пару раз ловлю его на том, что он высокомерно насмехается, то ли своим мыслям, то ли тому, что там у них обсуждается.
Потом заходят баскетболисты из моей старой школы. Я там почти никого не узнаю, кроме Ильи и его лучшего друга Паши. Очень надеюсь, и они меня не вспомнят.
Но мои надежды неминуемо рушатся.
Когда парни также выстроившись в ряд, пожимают друг другу руки, и выслушивают уже более веселые наставления и шутки переговаривающихся друг с другом тренеров, Илья ни с того ни с сего находит меня взглядом в толпе, и вновь начинает дерзко подмигивать и улыбаться. И даже руками какие-то знаки мне подает.
Я сначала делаю вид, что не замечаю, но проблема в том, что все вокруг начинают замечать…
