Текст книги "Друзья или семья (ЛП)"

Автор книги: Л. С. Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Яблоки

Ребята рассаживались по машинам и отправлялись по своим делам, а я с Габриэлем и Люком стояли в гараже, провожая их. Ванная была отремонтирована. В доме снова стало привычно тихо, как будто ничего и не было. Норт увез сломанную деревянную табуретку. Никто не собирался искать ей замену, и я боялась, что мама решит, будто я ее спрятала или выбросила, и накажет меня еще больше, когда решит снова наказать меня.

Мы остались одни и я немного расслабилась. Чем меньше народу, тем меньше шансов, что мама нас поймает. Кроме того, все были такими мрачными и напряженными. Хорошо, что мистер Блэкборн не позаолил остаться всем. Мы должны успокоиться и вернуться к нормальному состоянию.

Люк, Габриэль и я вернулись в мою спальню. Люк принялся рисовать карту дома на листке из блокнота и время от времени выходил из комнаты, чтобы что-нибудь измерить. Габриэль скинул ботинки, упал на кровать, натянул одеяло и заснул.

От нечего делать я расположилась на ковре в углу и принялась за домашнее задание.

Примерно через час Люк подполз ко мне. Я как раз заканчивала задание по английскому языку.

– Сэнг, – сказал он, широко раскрыв глаза и положив руку на живот. – Ты приготовишь что-нибудь поесть? Я умираю с голоду.

Я взяла карандаш и написала, чтобы не говорить.

– Что бы ты хотел?

– Все, что угодно, – ответил он, стянул резинку с волос, светлая челка упала на лицо, запустил пальцы в пряди и снова собрал их в хвост. – Я буду есть хлеб и воду.

Я ухмыльнулась и подумала, что смогу приготовить что-то получше.

Резкий звенящий звук прорезал воздух. Габриэль зашевельнулся на кровати.

– Да? – сказал он слабым голосом. – Нет, она здесь. Черт, да, я сплю. Заткнись. Люк здесь. Хватит на меня орать. Мы должны были не спать всю ночь, наблюдая за ней, так что я пытаюсь уснуть. Черт. – Рука Габриэля появилась из-под одеяла, и на ковер с глухим стуком упал телефон. – Сэнг, – позвал он. – Тебя к телефону. – перевернулся, натянул одеяло так, что осталась видна только макушка, и снова заснул.

Я посмотрела на Люка. Кто-то ожидал, что я уже могу разговаривать?

Люк рассмеялся, подошел к телефону, подрбрал его и поднес к уху.

– Да? Да, она здесь. – Его глаза метнулись ко мне. – Нет, он просто дремлет. Ты же знаешь, какой он, когда его будишь. Да, она еще не спит. Да, скажи Норту Сэнг закончила домашнее задание. – Люк скорчил мне рожу, а я улыбнулась ему. – Что? Нет. – Он прикрыл телефон рукой. – Сайлас хочет знать твой любимый цвет.

– Розовый, – пробормотал Габриэль из-под одеяла.

Люк сверился со мной, и я кивнула.

– Она сказала розовый. Ну, если у них нет розового, идите в другой магазин.

Я потянула Люка за рукав рубашки, тихо спрашивая, о чем они говорят. Он отмахнулся, удерживая меня рукой и отодвигая телефон. Было слышно, что это голос Сайласа, но разобрать, что он говорит, было невозможно. Я вздохнула, покачала головой, встала и пошла готовить еду.

Спустившись вниз, первым делом заглянула к маме. Она спала глубоким сном, но румянец на ее щеках выглядел лучше. Я собиралась попытаться уговорить ее принять ванну, когда она проснется, и перестелить постель. Обычно этим занимался папа. Если бы я раньше знала, как тяжело она больна, я бы помогала больше и, возможно, она не была бы такой сумасшедшей, когда просыпалась.

Я пошла на кухню, открыла холодильник и достала продукты, чтобы сделать бутерброды с беконом и жареным сыром с яблоками.

Масло растаяло на сковороде, когда я почувствовала, что ко мне сзади кто-то подошел. Я развернулась и чуть не стукнулась о Габриэля.

– Будь осторожна, Беда, – сказал он, зевнул и потер ладонью глаз. Он зачесал белокурую прядь назад, смешав её с каштановыми волосами. – Что у нас на завтрак?

– Жареный сыр, – прошептала я и положила на сковородку хлеб, сверху поджаренный бекон и сыр. Тонко нарезал яблоки бабушки Смит, положила сверху, затем еще один кусок сыра и еще один кусок хлеба.

– Это с яблоком? – спросил он. – Это странно.

– Это вкусно, – прошептала я.

– Как скажешь. – Он сложил руки на животе и прислонился к стойке.

– Габриэль, – тихо сказал Люк, входя в кухню. – Мы не должны покидать ее комнату.

– Кто, черт возьми, нас поймает? Ее мама все еще спит и мы бы услышали, если бы она встала.

Люк скорчил гримасу, повернул голову и заметил, что я готовлю.

– О, слава богу! Еда!

– Она кладет яблоки в жареный сыр.

– Круто!

– Ты против яблок? – прошептала я Габриэлю.

Габриэль подошел, обнял меня за талию и прижался щекой к моему плечу.

– Это вкусно?

– Попробуй кусочек, – сказал я. – Если ты не захочешь, я съем.

Телефон Габриэля снова зазвонил. Он отпустил меня и отошел, чтобы поговорить.

– Что? Да, она здесь, я был бы спокоен, если бы ее не было? – Он держал телефон подальше от головы. – Сэнг, Виктор снаружи. Выйди к нему.

Я передала лопатку Люку. Он взял ее и перевернул жарящийся сыр. Габриэль проводил меня до боковой двери, открыл ее и ждал в дверях.

Серый БМВ стоял в конце подъездной дорожки. Виктор ждал меня, прислонившись к боковой дверке. Черные брюки, белая рубашка от Армани, глаза светятся теплом.

– Привет, – сказал он. Я улыбнулась. – Они уже свели тебя с ума?

– Нет, – я покачала головой.

Он развернулся, открыл заднюю дверку машины и достал коричневую кожаную сумку.

– Здесь два ноутбука. Один для тебя, чтобы играть. Другой – для Люка.

Сумка оказалась довольно тяжелой и казалась совершенно новой.

Виктор сунул руку в задний карман и вытащил мобильник в розовом чехле.

– Это твое.

Сотовый телефон был идентичен старому.

– Ты его починил?

– Милая, тот ты уничтожила. Этот новенький.

Мои щеки покраснели.

– Я не… мне это не нужно.…

Он прижал палец к моим губам, заставив закрыть рот.

– Просто скажи спасибо.

Я улыбнулась и одними губами поблагодарила его.

Он снова обнял меня.

– Я могу не увидеть тебя завтра, много дел. Напиши мне.

– Хорошо, – прошептала я. Хотелось прижаться к нему и не отпускать.

Вик отстранился, сел в машину, а я стояла отпустил меня и смотрела, как он выезжал с подъездной дорожки, помахала ему рукой. И вот, снова задуиалась, насколько это нормально? Почему в моей семье с этим проблемы? Почему мама не может смириться с тем, что люди не так уж плохи?

Я готовила обед для Люка и Габриэля. Мы тусовались весь день. Никакого убийства. Никакого изнасилования. Просто друзья.

Раз уж я вышла, то забрала почту. В дверях меня встретил запах горящего хлеба. Я бросила сумку и почту на пол и побежала на кухню.

На кухне никого не было. Сыр все еще жарился на сковороде. Я схватила лопаточку и переложила сэндвич на тарелку, где лежали еще два бутерброда. Куда делись парни?

– Сэнг! – Голос матери зазвенел у меня в ушах. Из коридора послышались тяжелые шаги.

Мое сердце остановилось. Я бросил сковородку на плиту и выключил огонь.

Мама появилась из коридора. Волосы всклокочены. Она катила за собой капельницу. Их специально делают на колесиках, чтоб можно было катить.

– Вот ты где, – сказала она. – Что горит?

– Прости, – прошептала я. – Я оставила сковородку на огне… и пошла проверить почту, думала, что успею вернуться.

Мама посмотрела на меня.

– Почему ты шепчешь?

Она не помнила. Заставила меня пройти через ад и сама этого не помнила… Если бы я не смогла дозвониться Сайласу и если бы ребята не спасли меня, я бы так и сидела в ванной на стуле или была бы уже мертва.

– Горло болит, – прошептала я и негромко кашлянула, сглотнула, чтобы не закашляться.

Она отшатнулась.

– Не подходи ко мне! Я могу заразиться, а мне болеть нельзя. – Она помолчала. – Когда приходил врач?

Я предположила, что она имела в виду капельницу.

– Я вызвала врача, – солгала я. – Ты не просыпалась, поэтому я вызвала скорую. Они подключили тебе это. Надеюсь, все в порядке.

Она постояла, переминалась с ноги на ногу. С одной стороны ей не нравилось, что в доме были чужие, но, с другой стороны, это был врач. В больнице же ей ничего не мешало общаться с докторами. Интересно, как она это объясняет? Или она может общаться только с врачами, и больше ни с кем? Интересно, понравился бы ей Доктор Грин?

Наконец она успокоилась, видимо, согласилась с моим решением.

– В следующий раз позвони отцу, пусть он этим занимается.

– Хорошо.

– Где почта?

Я пошла к задней двери, она последовала за мной. Ой, там же сумка с ноутбуком! Но сумки не было. Видимо, Люк или Габриэль, забрали ее. Я нервничала, но старалась не подавать виду. Подняла с пола почту и отдала ее матери.

– Зачем ты сделала три бутерброда? – спросила она, указывая на тарелку.

– Очень есть хочется, – сказал я. Она заметила бутерброды, но не заметила бинты на моих запястьях и лодыжках?

Я понаблюдала за ней и поняла, что она почти не смотрит на меня. Ее взгляд метался вокруг меня, иногда скользил по мне, но она не могла сфокцсироваться на мне. Как я раньше не замечала? Ребята часто прикасались к моему лицу, чтобы заставить посмотреть им в глаза. Наужели, я отводила взгляд, сама того не замечая? Смотрела вокруг, но не смотрел на них?

– Ты растолстеешь, – сказала мама.

– Ты хочешь чего-нибудь? Воды? Хочешь, сэндвич с жареным сыром? Или сварить тебе суп?

Она задумалась.

– Принеси мне воды и йогурта.

И она покатила капельницу в спальню.

Я быстро собрал все, что она попросила, и побежал за ней. Как только она добралась до кровати, я дала ей пластиковую ложку, йогурт и бутылку с водой. Пододвинула мусорное ведерко поближе к кровати.

– Если ты примешь ванну, я сменю тебе простыни.

Она прищурилась.

– Чего ты хочешь?

– Что… – не смогла закончить вопрос, закашлялась от сухого воздуха.

Она откинула голову назад, снимая крышку с воды.

– Уходи. Меня от тебя тошнит.

Я сглотнула и выбежала из комнаты. Взяла на кухне тарелку с бутерами, три бутылки воды и пакет картофельных чипсов и понесла все наверх.

Дверь в мою комнату была закрыта. Мне пришлось поставить воду и чипсы, чтобы открыть.

В комнате никого не было. Я подняла воду и чипсы, поставила все на чемодан у стены, закрыла дверь и тихо позвала:

– Габриэль?

С чердака донеслись звуки борьбы, и мгновение спустя Габриэль и Люк выглянули из-за книжной полки. Они вздохнули с облегчением.

– Я подумал, что это пришла твоя мама, – прошептал Габриэль.

Я включила стереосистему, сделала погромче, чтобы нас не было слышно. Взяла бутер и передала тарелку ребятам.

Мы устроились на полу за книжной полкой. Мама не спала, поэтому призодилось вести себя очень тихо. Мы принялись за еду. На моем бутерброде край немного подгорел и я оторвала обгорелую сторону. Габриэлю понравились яблоки.

После еды Габриэль уселся на кровать у окна, скрестив ноги, я свернулась калачиком на другом конце и притянула подушку к себе. Люк остался на ковре за книжной полкой и принялся за свою работу. Габриэль сёрфил модные блоги на втором ноутбуке. А я принялась писать всем с нового телефона.

Сэнг: Сайлас! Что ты делаешь?

Сайлас: Норт читает мне лекцию о свечах зажигания. Спаси меня.

Сэнг: Норт.

Норт: Что?

Сэнг: Просто проверяю. Передай Сайласу привет и скажи, что свечи зажигания – это интересно.

Норт: ты все еще в полном дерьме.

Сэнг: Я еще нравлюсь тебе?

Норт: Да. А я тебе еще нравлюсь?

Сэнг: Да.

Сэнг: Кота, я сделала бутерброды с жареным сыром. Мама проснулась.

Кота: Она что-нибудь заметила?

Сэнг: Она ничего не помнит. Она спросила, когда я вызвала врача для капельницы, но, похоже, не слишком удивилась. Она спрашивала о моем горле, но я соврала и сказала, что больна.

Кота: Если она забыла, что случилось, не напоминай ей. Держите меня в курсе.

Сэнг: Натан, ты не спишь?

Натан: Нет.

Сэнг: Пишешь засыпая?

Натан: Да.

Сэнг: Это талант.

Натан: Я хочу потусоваться.

Сэнг: Все будут тусоваться у меня по очереди?

Натан: Ага. Думаю, таков план. Не попадись до моей очереди. Если попадешь в беду, беги сюда.

Сэнг: Спасибо тебе, Виктор.

Виктор: Не за что. Держи его рядом с собой.

Язык жестов

Через час я поднялась с кровати, собрала тарелки и пустые бутылки от воды и спустилась вниз.

Мама снова заснула. Йогурт остался нетронутым и я забрала его, чтобы не испортился, и она не съела и не отравилась. Нашла крекеры и положила на тумбочку у ее кровати.

Прибралась на кухне и вернулась на верх. Габриэль спал, а Люк всё так же сидел с ноутбуком на ковре за книжной полкой. Дверь на чердак была открыта и оттуда шел горячий воздух. Включила вентилятор на потолке, чтоб было не так жарко.

Обошла книжную полку и устроилась на полу рядом с Люком. Он соединил несколько точек на карте второго этажа, указал не только точки выхода и расположение помещений, но и мебель нарисовал, и площадку на чердаке. Я прижалась щекой к его плечу и наблюдала.

– Я не знала, что площадка чердака соединена с туалетом наверху, – прошептала я.

– Это очень удобно для нас, – прошептал Люк.

– Почему?

Он повернул голову, прижав нос к моей макушке.

– Это секрет.

– Ты мне расскажешь?

Он потерся носом о мою макушку.

– Не сейчас.

Я надула губы.

– Это плохо?

– Нет.

Он передвинулся и приобнял меня за плечи. Кончиками пальцев прошелся мне по позвоночнику, а другой рукой продолжал работать на ноутбуке.

– Я не могу выдать тебе секрет. Тогда не будет сюрприза.

– Вы, ребята, полны секретов.

– Ты тоже. Скрытные сердца. Я слышал ты умеешь читать на корейском. Плюс язык жестов.

– Я знаю только алфавит, – напомнила я ему.

– Я могу позаниматься с тобой, если ты, конечно, захочешь.

– Где ты выучил язык жестов?

Его пальцы замерли у меня на шее.

– Когда я впервые встретил Норта, он не заговорил со мной. Он даже с дядей не разговаривал. Я сказал ему доброе утро, а он прошел мимо, как будто не слышал. Я решил, что он глухой. А раз он глухой, то должен уметь общаться на языке жестов. Я две недели практиковался с Котой.

– Ты не мог просто спросить, глухой он или нет? – спросила я

– Он совсем не разговаривал, – сказал Люк. – Я задал ему вопрос, а он никак не отреагировал, даже внимания не обратил, не ответил.

Я приподнялась и он убрал руку. Жаль, мне было так удобно.

– Как так получилось, что у тебя был брат, и ты ничего не знал о нём?

– Я, вообще, не знал, что он существует. Однажды, когда мне было одиннадцать, он просто появился посреди ночи. Дядя сказал, что мы сводные братья, но ничего не объяснил и не сказал, откуда он взялся. Вот и всё. Норт переехал к дяде.

Я не могла представить себе Норта тихим и одиноким. Но именно таким он приехал от отца из Европы в одиннадцать или двенадцать лет и появился на пороге дома дяди Люка. И он такой разговорчивый сейчас.

– Что случилось, когда ты заговорил с ним на языке жестов?

– Он уставился на меня, как на идиота.

Люк ухмыльнулся.

– Так что это не сработало, но я научился чему-то новому, а потом мы с Котой иногда общались на языке жестов, так, для прикола. Но через несколько лет это умение пригодилось.

Он положил ноутбук на пол, сел передо мной, скрестив ноги.

– Давай я тебе покажу.

Я ещё хотела спросить, как же он, все-таки, заставил Норта заговорить, но этот вопрос был уже не в тему. Я сидела напротив Люка, он схватил меня за лодыжки и начал подтягивать к себе пока наши коленки не соприкоснулись. Меня пронзила боль от копчика до поясницы. Хоть бы Люк этого не заметил! Он ничего не заметил, потому что пытался пристроить меня так, как ему было удобно. А потом начал учить.

– Это вопрос, какой твой любимый цвет.

Он показывал мне жесты, а я, как могла, повторяла. Когда я делала что-то неправильно, он повторял жест снова и менял положение моих рук. Начали с простых вещей, таких как музыка и фильмы; как задавать вопросы и как отвечать.

Когда Люк показал жест для слова "милый", Габриэль свалился с кровати, откинул одеяло с лица, и посмотрел на нас сонными глазами.

– Так что когда ты делаешь так, – сказал Люк, показывая жесты руками, – ты говоришь «Ты очень милый».

Я повторила.

– Где спасибо? – сказал он, подмигнув мне.

Я ухмыльнулась.

– Попробуй догадаться, что это.

Он сделал какие-то жесты, а в конце потряс руками перед собой, чтобы показать, что это вопрос.

– Что ты спросил? – я не поняла вопрос.

Он ухмыльнулся, а его глаза искрились с озорством.

– Скажи да.

– Да? – прошептала я осторожно, и показала жестом.

– Что ей нужно сделать? – спросил Габриэль, зевая.

Люк ухмыльнулся и поднял пять пальцев. Так как это было вырвано из контекста, я не сообразила, о чем речь. Потом дошло: он считает, когда кто-то делает мне предложение.

– Черт возьми! – сказал Габриэль. Похоже, он тоже вспомнил… схватил меня за руку и потянул к кровати. – Ты не можешь так поступить с ней!

Люк рассмеялся, потянув меня за другую руку.

– Эй, ты не можешь так тянуть мою невесту.

– Это не считается. Ты провёл её.

– Ребята? – прошептала я, ухмыляясь.

Люк отпустил мою руку.

– Она уже согласилась.

– Это делает тебя таким же придурком, как Рокки, как один из тех идиотов, что пишут ей записки! – сказал Габриэль, потянув меня и усадив на край кровати. Сам уселся рядом, накинул себе на плечи одеяло и потер сонные глаза. – Помнится, мы должны решить что-то с этими придурками. Мы не можем просто наблюдать! Если они продолжат доставать её, все может закончится дракой.

Что-то скрипнуло. Я замерла, пытаясь определить откуда этот звук. Это кто-то идет или мне показалось?

Габриэль не обратил внимания.

– А Рокки в футбольной команде. Нам не нужно, чтобы вся команда приставала к ней.

Я попыталась обратить внимание ребят на посторонний звук, а потом наклонилась и прижала палец к губам Габриэля, давая понять, что надо заткнуться. Он замолчал и вытаращил глаза, а я покраснела: это выглядело так, как будто он поцеловал мой палец.

Щелчок выключателя в коридоре заставил меня запаниковать. Я вскочила и отошла от кровати, давая Габриэлю возможность проскочить мимо меня на чердак. Вместо этого он упал на постель и укрылся одеялом с головой.

Люк схватил меня за талию и утянул на чердак. Я повалилась на спину. Футболка задралась, открывая живот, спина оцарапалась о дерево. Больная лодыжка вывернулась так, что пришлось закусить губу, чтобы не заорать. Люк на четвереньках заполз за мной и закрыл дверь.

Дверь в комнату распахнулась, стукнув по стене.

– Почему ты в кровати? – донёсся до нас голос Мари. Я вздохнула. Если Мари найдёт Габриэля в моей кровати, будет не хорошо. Это, конечно, не так плохо, как если бы его застукала мама, но все-таки…

До нас донеслось сонное бормотание, девчачье, Габриэля.

– Заболела? – спросила Мэри. – Почему ты обмоталась? – в её голосе слышались ворчливые нотки.

От сухого воздуха сильно запершило в горле и я начала кашлять. Люк обнял меня и прижал к груди, чтоб заглушить кашель. Я попыталась сглотнуть и дышать, но чем больше вдыхала, тем больше кашляла.

В спальне Габриэль тоже начал кашлять, пытаясь заглушить меня.

– Ты же не собираешься блевать? – спросила Мэри. – Я пришла показаться и снова уйду. Она снова заснула.

Слезы навернулись на глаза. Меня уже трясло от пыталась сдержать кашель. Люк склонился к моему уху:

– Потерпи, сладкая, – прошептал он. – Ещё одну минуту.

Я прижалась лицом к его груди, и зажала рот футболкой.

– Тебе нужно попить воды, – сказала Мэри.

Несколько минут было тихо. Я сглатывала и сглатывала, чтобы подавить кашель.

Дверь чердака резко открылась. Габриэль устремился вовнутрь, а Люк вытолкнул меня. Кашель душил меня и я, наконец-то, дала ему волю и забралась в кровать.

Дверь была широко открыта, но Мари ушла. Я вдохнула, встала с кровати и поползла к двери.

Мари была у себя, копалась в вещах на полу. Я вышла в коридор и направилась в ванную. Наклонилась и, подсунув голову под кран, попила.

Мари вошла и толкнула меня, пока я была вверх тормашками, и немного воды попало мне в нос. Я отошла, кашляя и высмаркивая воду. Прекрасно.

Мари дернула ящик и вытащила всё для макияжа, выбрала нужное и засунула в сумку для книг.

– Я вернусь завтра, – сказала она, вышла в коридор и спустилась по лестнице.

Неужели она заходила к маме? И не заметила капельницу? И повязки у меня на запястьях и вокруг лодыжек. Почему члены моей семьи проходят рядом друг с другом и ничего не видят? А парни замечали повязки, синяки, какая у меня прическа, как я двигаюсь… Почему я раньше никогда этого не замечала? И я пообещала себе, что начну замечать всё. Это касается меня! Я хочу замечать всё, что касается меня, раньше, чем это заметят ребята.

Я нашла салфетку и протёрла лицо. Взяла бутылочку с обезболивающим, боль в лодыжке и копчике уже достала.

Когда я вернулась в комнату, мальчики всё ещё сидели на чердаке. Разве они не слышали как Мари ушла? Я закрыла и заперла дверь в комнату и пошла выпускать мальчишек. Открыв дверь на чердак, я, сперва, не увидела их.

– Люк? – прошептала я.

Его голова высунулась из-за двери. Он подполз ближе.

– Как ты услышала что она идёт?

Я пожала плечами.

– Я привыкла.

– Да, но Габриэль разговаривал, – сказал он, стоя на четвереньках, всё ещё сомневаясь выходить или нет.

– Ой, – Габриэль отозвался за ним. – Вылезай.

– Нам лучше остаться здесь, – сказал Люк. – Там слишком далеко.

– Мы не будем отходить далеко от двери, – ответил Габриэль. – Мы останемся за книжной полкой, на чердаке слишком жарко.

Я отошла в сторону и они выползли на лиловый ковер позади книжной полки. Люк успокоился.

Габриэль распластался на животе, шумно вдыхая воздух.

– О, Господи! – сказал он. – Я испугался! Я подумал, что она заглянет под одеяло, чтобы убедиться, что это ты, когда я начал кашлять.

– Как твое горло? – поинтересовался Люк.

– Теперь уже лучше, – улыбнулась я, – Вы как?

– Да, нормально, – сказал Габриэль. – Куда она ушла?

– К Даниэле.

Он ухмыльнулся.

– Эти двое заслуживают друг друга. Ей было все равно, что ты больна.

Я скривила губы.

– Даже если бы ей было не всё равео, чем бы она могла помочь?

– Конечно, могла бы, – сказал он, вставая на колени. – Она могла бы предложить тебе лекарство или хотя бы проверить температуру. Что-нибудь. Что угодно.

Я потрясла бутылочкой с лекарством в руках.

– Мне не пять лет, – усмехнулась я. – Я могу и сама измерить температуру.

– Не в этом дело, – сказал Габриэль. – Ты член семьи и все такое. Это проявление заботы, внимание.

Я опустила глаза и поймала себя на том, что смотрю на стену, на ковер, на открытую чердачную дверь, черные кроссовки Габриэля… только не в глаза… Я заставила себя посмотреть в его кристально голубые глаза.

– Так происходит в твоей семье? – я не собиралась бросать ему вызов, было просто любопытно. Я читала в книгах и смотрела в кино, как в семье люди относятся друг к другу.

Неужели это правда, что мать готовит ребенку куриный суп и укладывает спать? Если я болела, мама говорила мне, что делать. Может быть, когда я была совсем маленькой, лет в шесть или около того, и до того, как она заболела, я помнила, что она наклонялась ко мне. Это было далекое, смутное воспоминание, которое, совсем не вязалось с тем, как она относилась ко мне сейчас.

Было ли это реальное воспоминание или я просто выдумала и сама в него поверила, в надежде, что когда-то мои родители были нормальными?

Габриэль поджал губы и пожал плечами.

– Так происходит во всех семьях. На то и семья, чтоб заботиться друг о друге.

Он не ответил на вопрос прямо. Мне стало любопытно, но я отвлеклась на Люка, наклонившегося вперед за ноутбуком, который лежал на полу, и вопрос был потерян.

– Что случилось? – спросил Габи, показывая на пузырек с лекарством.

Что не так? У меня болел копчик и чесалось горло.

– Моя лодыжка, – я нашла самый лучший ответ. – Не думаю, что сидение на табурете помогло сломанным костям.

Габриэль покачал головой.

– Беда, ты должна говорить, когда тебе больно. – Он выхватил у меня пузырек и швырнув его через всю комнату. Потом вытащил из заднего кармана пузырек без этикетки, снял крышку и высыпал содержимое на ладонь. Там было полно различных таблеток.

– Что это? – прошептала я.

Вместо ответа он взял две тонкие красные капсулы и дал их мне.

– Вот. Возьми.

Я повертела таблетки, ища метки.

– Что это такое?

Габриэль закатил глаза.

– Ты можешь просто послушаться доктора? Возьми и выпей.

– Ты доктор?

Люк рассмеялся и покачал головой.

– Все в порядке, Сэнг.

Я немного поколебалась, но взяла бутылку с водой и выпила таблетки.

Габриэль кивнул, сияя.

– Видишь? Доверься мне.

– Если я умру, то превращусь в привидение и буду преследовать тебя.

Они оба рассмеялись.

Таблетки подействовали и боль прошла и в лодыжке и в копчике. Позже я узнала, что это мышечные релаксанты, которые доктор Грин дал ему специально для меня. В тот вечер я быстро приготовила ужин, покормила ребят, а потом нашла для них подушки и одеяла. Они устроили из них лежбище на чердаке: на полу было достаточно места, чтобы они могли спать бок о бок, прижавшись головами к двери.

Габриэль жаловался на жару. Я нашла в сарае вентилятор и включила его, направив в их сторону. Это должно было помочь.

Я проверила маму. Она спала и пришлось ее разбудить, чтобы покормить Я предложила ей суп и поставила чашку рядом с кроватью. Она проворчала что-то сквозь полуоткрытые глаза и снова задремала. Мне стало интересно, может ли то, что Люк дал ей вдохнуть, все еще оставаться в ее организме. Я отправила сообщение с этим вопросом доктору Грину. Он ответил, что если она не проснется и не съест что-нибудь на следующее утро, то позвонить ему.

Около девяти я свернулась калачиком на кровати, делая вид, что читаю, но мои глаза начали закрываться. Мальчики были заняты на чердаке ноутбуками.

Я собиралась встать, почистить зубы и сделать еще что-нибудь, чтобы не заснуть так рано. Мне было неловко перед ребятами уснуть так рано. Я повернулась на кровати и отложила книгу всего на минуту, чтобы дать глазам отдохнуть.