Текст книги "Друзья или семья (ЛП)"

Автор книги: Л. С. Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Мистер Блэкборн и Доктор Грин.

Академия забирала ее. Мой отец понятия не имел. Они перехватили звонок?

Откуда они взяли скорую?

Отец трусцой побежал к нам через двор.

– Сэнг, – сказал он, останавливаясь в нескольких футах от нас и бросая вопросительный взгляд на Габриэля. – Кто это? Это твой парень?

– Да – сказал Габриэль, прежде чем я успела ответить. – Эта дама заперла ее в чулане на весь чертов день. Где, черт возьми, ты был?

Отец откинул голову назад.

– Я был на работе.

– Ты не был, – рявкнул на него Габриэль. – Мы звонили, но тебя там не было. Какого черта, чувак? Ты даже не хочешь свою собственную гребаную дочь.

– Габриэль, – сказала я, сжимая его руку и потянув. – Не надо…

– Ты знаешь, через что ей пришлось пройти? И я знаю, что это так, потому что ты только что признался в этом! Ты же видел ее шрамы. И ты уходишь и оставляешь ее этой сумасшедшей женщине? Ты хотел, чтобы она умерла? Чертовски здорово. Без проблем. Просто позволь мне взять ее, и я сделаю это…

– Подожди, – сказал отец, отступая на полшага. – Просто подожди.

– Чего?

– Пусть она останется, – взмолился он. – Пожалуйста, – я не знала, искренна ли печаль в его глазах. Я не была достаточно хорошо знакома с ним, чтобы знать.

Неглубокое эхо, имитирующее шаги, приблизилось. Две фигуры спрыгнули с ограждения переднего крыльца. Кота и Натан. Они были в доме.

С другой стороны улицы послышались шаги. Группа парней мчалась по дороге в нашу сторону. Я узнала Норта и Сайласа, а за ними Люка и Виктора.

Мой отец сделал шаг назад, когда Кота и Натан обошли его и направились ко мне.

– Что это? – спросил отец. – Кто они?

– Моя семья – сказала я, слова слетели с моих губ. На мгновение мне показалось, что это может показаться ему оскорбительным. Эта мысль быстро прошла. Мне было все равно, что думает отец.

Кота добрался до меня первым, обнял за талию, поднял с земли и крепко прижал к себе. Я позволила ему взять меня. Я больше не могла сопротивляться. Остальные окружили меня, я чувствовала их запах. Я чувствовала, как их руки касаются моей спины, лица, волос.

– Подожди, – снова взмолился отец.

– Она не останется, – крикнул Габриэль. – Ни секунды больше.

– Сэнг, – позвал меня отец. – Не оставляй Мари.

Эти слова ужалили меня. Я отстранилась от Коты, встретив его обеспокоенное лицо. Зелень его глаз терялась в отсутствии истинного света.

– Отпусти меня, – попросила я.

– Нет, – сказал он.

– Пожалуйста.

Он хмыкнул, но опустил меня, пока я не встала. Остальные расступились, давая мне возможность увидеть моего отца.

Теперь мой отец выглядел побежденным. Его плечи ссутулились, как всегда, когда моя мать кричала на него, и он ускользал, чтобы постирать белье или пойти на работу, чтобы избежать этого.

– Сэнг, – сказал он. – Мне очень жаль. Я знаю, тебе было тяжело. Пожалуйста, останься с Мари. Я поеду в больницу… с ней. – Он сглотнул. – Не оставляй сестру.

– Мы не оставим Сэнг, – решительно сказал ему Кота, и в его голосе звучала непреодолимая команда.

Мой отец моргнул, вопросительно глядя на группу вокруг меня.

На него смотрели решительные лица. Чужие ему. Мне казалось, что я знаю их лучше, чем его. Я прожила с ним всю свою жизнь, и он был чужаком среди нас.

– Я останусь, – сказала я. Кота и остальные начали оживляться, но я заговорила с ним прежде, чем они смогли сказать мне не делать этого.

– Я останусь, но они должны остаться со мной.

– В доме не должно быть мальчиков, – сказал отец.

– Или они останутся, или я уйду, – сказала я, чувствуя, как ко мне возвращается уверенность. – Они останутся, или я расскажу полиции, что случилось. – Я понятия не имела, что бы могла сказать полиции, и знала, что не стану этого делать, но не хотела, чтобы мне говорили, что лучше для меня сейчас. Он прибыл слишком поздно, чтобы диктовать мне родительские правила.

Его глаза сузились.

– Отлично, – сказал он. – Просто оставайся здесь, пока я не вернусь.

Мои губы снова склеились, но я кивнула.

Он снова перевел взгляд на остальных, разглядывая семерых парней, окружавших меня. Он подбежал к машине, припаркованной посреди подъездной дорожки, затем сел в машину, завел мотор и уехал.

– Не прощаюсь ни с одним из них, – донесся до меня голос Натана.

Новая семья

Кота спал со мной в одной постели. Остальные валялись на полу, повсюду были разбросаны одеяла и подушки. За ночь я несколько раз открывала глаза, мне становилось тепло от того, что я вижу их здесь.

Мари была в своей комнате одна. Она возразила, что нам незачем оставаться, но я дала обещание отцу и сдержала его, как могла. Я не позволила Мари спать одной в доме, несмотря на то, что она принимала в этом участие. Никто не заслуживает оставаться в одиночестве. Не сегодня.

Где-то на рассвете звук удара металла о металл пробудил меня от сна. Кота что-то пробормотал рядом со мной, но сел, протирая глаза.

– Что это? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я. – Пойду проверю.

Я наклонилась к краю кровати, поднимаясь на ноги. Когда я встала, я покачнулась, вздрогнув.

Кота встал, нашел свои очки.

– Я пойду.

Остальные устроились в ожидании на полу. Норт хмыкнул, перекатился на спину и зевнул.

– Я пойду.

– Это не Бугимэн, – решила я.

Я перешагнула через чью-то голову и на цыпочках подошла к двери.

Коридор был пуст, как я и ожидала, но выглядел странно сюрреалистично для меня. Я, спотыкаясь, спустилась по парадной лестнице, Кота следовал за мной, а Норт – за ним. Тени. Волна дрожи прокатилась по мне. Этого бы никогда не случилось, если бы моя мать все еще была в доме.

Я проверила спальню родителей. Она была в том же состоянии, что и прошлой ночью. Ни матери. Ни отца.

Я все еще думала о ней как о своей матери. Привычки было трудно сломать, но каждый раз, когда я это делала, память о том, что она не моя настоящая мать, не обновлялась сама собой. У меня не было другого понятия, чтобы назвать ее, и у меня не было никого, кто мог бы заменить это имя. У меня еще не было времени все это обдумать.

Стук продолжался. Норт указал на заднюю часть дома. Мы собрались на кухне и вместе двинулись к окнам, выходившим на задний двор.

Отец сидел во дворе, перед ним был разбит большой батут. Он сколачивал края вместе.

– Какого черта он делает? – Сказал Норт, зевая, и почесал грудь.

– Пойду поговорю с ним, – сказала я. – Оставайтесь здесь.

– Слушай, как она отдает приказы. Разве это не мило? – сказал Норт.

Кота нашел мою руку и сжал ее.

– Мы останемся, – сказал он. – Мы будем наблюдать.

– Как всегда, – сказала я.

Я оставила их на кухне и подошла к задней двери в задней части гостиной. Я почти не пользовалась этой дверью, но она вела на крыльцо во двор. Не думаю, что я была на этом крыльце с тех пор, как мы переехали. Из кухни его было слишком легко заметить.

Я смотрела во двор, наблюдая, как отец собирает батут. О чем он только думает? Что он здесь делает? Разве он не должен быть в больнице? Или на работе? Он все время работал. Что случилось?

Я открыла сетчатую дверь, чтобы выйти во двор. Мои босые ноги скользили по покрытой росой траве. Воздух был насыщен запахами рассвета: скошенной травы и духоты. В округе было тихо. Будний день. Люди собирались на работу или в школу.

Я вышла на середину двора и встала позади отца, пока он работал. Я наблюдала, шагнув в поле его зрения, чтобы он знал, что я здесь.

– Вчера вечером я был в супермаркете, покупал продукты для дома, когда обнаружил это на распродаже. Я всегда хотел одну из этих вещей, – сказал отец, не оборачиваясь. – Когда я был в твоем возрасте… Я не должен так говорить. Ты уже не ребенок. Когда я был ребенком, я часто умолял своих родителей об этом. Они сказали, что это опасно. Я бы разбил голову о металл.

На нем были те же темные брюки и то же поло, что и накануне. Его веки опустились. Неужели он не спал всю ночь? – Я хотел купить один для вас двоих раньше, но не нашел времени.

– Как она? – спросила я. И почувствовала раздражение. Он заставил меня остаться на ночь. Он лгал мне много лет. Теперь он уклонялся. Я устала от такого обращения.

Он вздохнул и положил молоток на ногу.

– Она все еще больна.

– Рак, – сказала я.

Он пристально посмотрел мне в лицо.

– Ты знала?

– Я узнала, – сказала я. – Пару дней назад.

Он поджал губы.

– Она так сказала?

– Нет.

Он снова повернулся к металлическим прутьям в своей руке и начал стучать.

– Знаешь, я как раз собирался тебе сказать. Я собирался выбрать день и объяснить это вам. Я думал, когда ты подрастешь…”

– Мне шестнадцать через пару недель, – сказала я ему.

Я скрестила руки на груди. Чувствовала себя ужасно, как будто вела себя грубо. Это была не я. Я не могла остановиться. Я не знала, как выразить ему сочувствие или как еще к нему обратиться.

– Сколько лет ты ждал?

Он нахмурился. Он снова начал собирать каркас для батута.

Он даже не взглянул на меня.

– А куда ты ходишь? – спросила я. – Ты не был в Мексике.

Я знала это. Я знала, что он не мог уехать так далеко и вернуться назад прошлой ночью.

Он взял еще один кусок и принялся укладывать его на место.

– Если тебе так уж нужно знать, и ты, вероятно, узнаешь, но я встретил кое-кого другого. Кто-то, у кого уже есть двое детей, и она не поймет… этого. – Он махнул рукой в воздухе в сторону дома.

Мой рот широко открылся.

– Ты шутишь?

– Как ты думаешь, почему я так много работаю? – Он бросил молоток на груду металлических прутьев и встал. Он посмотрел на меня сверху вниз.

– И не надо меня упрекать. Сейчас в твоей комнате наверху семеро мальчиков.

Как он посмел? Как он мог смотреть на меня такими обвиняющими глазами, как будто я была такой же, как он? Он понятия не имел. Он никогда не поймет. Я не собиралась тратить время на объяснения. Его мнение не имело значения.

– Чего ты хочешь от меня?

– Я не могу остаться, – сказал он. – Твоя мать ненавидит меня. Она не хочет, чтобы я был здесь. У нее тяжелая болезнь. Она не только лечится от рака, но, говорят, сегодня ее осматривает психолог. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем она выйдет.

Эта мысль не давала мне покоя. Она так часто бывала в больнице, что меня нисколько не смущала мысль о ней. Теперь это. Она не вернется еще какое-то время. Может быть, из-за того, что мистер Блэкборн и Доктор Грин забрали ее? Я моргнула, зажав рот, ожидая, когда он перейдет к сути.

– Если ты сбежишь с этим парнем, или с теми парнями, или еще с кем-нибудь, Мари останется одна. Если твоя мать выйдет, ей будет тяжело. Я не могу быть в двадцати местах одновременно.

– Ты хочешь, чтобы я осталась здесь с Мари? Ты хочешь, чтобы я осталась в этом доме?

– Мне нужно, чтобы ты присмотрела за ней. Позаботься обо всем, пока твоей матери нет. Убедись, что ей есть куда вернуться, – его глаза потемнели. – Пожалуйста. Я не спрашиваю о себе. Я спрашиваю о них.

Почему-то я в этом сомневалась. Казалось, он хотел быть уверенным, что сможет уйти. Разве не так он поступил? Он ждал, пока заработает столько, чтобы накопить достаточно сбережений и он мог уйти, никому ничего не объясняя. Ему было все равно. Он просто не хотел чувствовать себя виноватым. Я вздохнула.

– Это правда? – Его голова склонилась ко мне, бровь приподнялась. – Ты изнасиловал мою настоящую мать? Она покончила с собой?

Он пошатнулся назад, как будто я ударила его.

– Я ее не насиловал.

– Кто она?

Его губы сжались.

– Я любил ее, – тихо произнес он. – Пожалуйста. Не надо.

– Ты любил ее? Ты любил мать Мари? Эта женщина в больнице – ее настоящая мать?

– Да, – сказал он, проводя ладонью по лицу. – То есть да, она настоящая мать Мари.

У меня перехватило дыхание. Мои руки сжались в кулаки. Мне хотелось ударить его. Я знала как. Я уже делала это раньше. Один удар по шее – и я отправлю его в больницу, как поступила с одним школьником.

– И ты бросаешь ее ради кого-то другого? Ты оставляешь Мари? Ты оставляешь меня? Просто чтобы ты мог уйти и притвориться нормальным в другой семье?

– Ты хочешь, чтобы я остался? – спросил он.

Вопрос поразил меня. Хотела ли я? Что за семья у меня в итоге? Может быть, заваливание его вопросами приблизит меня к желаемым ответам или даст то, в чем я нуждаюсь? Я вообще не знала, чего хочу.

А может, и знала. Мне нужны были те семь человек, которые сказали, что хотят стать моей семьей. Семеро мальчиков. Плюс Мистер Блэкборн и Доктор Грин. Девять. В моей семье было девять человек. Только не он. Только не мой отец.

– Нет, ты не должен оставаться, – сказала я. – Но Мари может чувствовать по-другому. Почему бы тебе не пойти и не спросить ее?

Он нахмурился.

– Мне нужно вернуться в больницу. Я должен подписать бумаги. После этого я должен приступить к работе, – он отвернулся от меня и направился обратно к дому.

– Что же мне делать? – спросила я, поворачиваясь к нему и следуя за ним. – Как мне позаботиться об этом?

– Я вернусь, – сказал он. – Я вернусь с продуктами, когда они тебе понадобятся, и прослежу, чтобы счета были оплачены. Мой номер телефона в ящике стола твоей матери. Если вам что-нибудь понадобится, звоните. Я сейчас принесу.

Он остановился и повернулся ко мне.

– Ты умеешь водить?

– Пока нет.

– Найди кого-нибудь, кто научит тебя. Эти парни водят машину, не так ли? Если тебе нужны уроки, я заплачу. Я куплю тебе машину. Научи свою сестру. Когда вы сможете это сделать, я дам вам доступ к счетам. Тебе понадобится.

– Ты хочешь, чтобы мы сами о себе заботились?

– Переживи этот учебный год. Держись подальше от неприятностей и учись хорошо. Обычно у тебя получается. Если ты сможешь продолжать в том же духе, все будет хорошо.

– Почему? – спросила я. – Почему именно в этом учебном году? Что будет, когда все закончится?

– Я обещал, что позабочусь о тебе, – торжественно произнес он. – Я обещал твоей матери. Я обещал твоей настоящей матери, что присмотрю за тобой. Позволь мне это сделать. Когда тебе исполнится восемнадцать, я заплачу за колледж. Я сделаю это, если ты позволишь. Я не могу просить тебя ни о чем другом, я знаю. Я этого не заслуживаю. Позволь мне сделать это. Я не могу взять вас двоих с собой, но я могу обеспечить вас, пока вы не станете достаточно взрослыми. Я думаю, ты достаточно взрослая, чтобы справиться с этим. Я буду недалеко. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я был здесь. Я не буду вам мешать. Я обещал, хорошо? Я обещал ей.

Кровь отхлынула от моего лица.

– Кто она была?

Он снова сжал губы и отвернулся. Он подошел к машине, припаркованной на подъездной дорожке. Он уходил от нас с наполовину законченным батутом во дворе и вопросами, оставшимися без ответа. Предполагалось ли это как предложение мира? Может быть, он пытался установить какую-то маленькую связь, оставив воспоминание о том, что он не такой уж плохой человек? Он сел в машину, оставив батут незаконченным. Совсем как мы. Он бежал от жизни, которой не хотел, к новой семье, которой должен был лгать, чтобы сохранить ее.

Я повернулась, заметив Коту и Норта за застекленного дверью. Они следили за мной. Я не хотела думать о следующей мысли, но я думала, и она прилипла к моему сознанию, как паутина.

Сколько времени у меня осталось до того, как и они покинут меня?

Нежеланная.

– А -

В пятницу Кота припарковал свой седан у бара в центре Чарльстона. Ему не нравилось, что сегодня вечером у него было задание. Но если у него не было семейных проблем, Академию нельзя было игнорировать. В конце концов, они же обещали. Они уже целую неделю ездили навещать Сэнг.

Кота вышел из машины, сунув пару барабанных палочек в задний карман, чтобы освободить руки. Игра на барабанах для фальшивого оркестра в клубе была лишь одним из многих необычных заданий, которые Академия требовала от них. Это не было его любимым занятием, потому что это означало, что он будет бродить дольше, чем ему хотелось, особенно сейчас, когда он предпочитал проводить время с Сэнг.

Он включил телефон и нажал на розовое сердечко. Он нажал еще несколько кнопок, просматривая каждую камеру, пока не нашел ее. Его сердце подскочило, когда он снова увидел ее лицо.

Она свернулась калачиком на мягком стуле на чердаке. Ей не нужно было там находиться, но он знал, что ей это нравится. Кота улыбнулся в телефон, глядя на ее крошечные, совершенные черты лица и то, как она провела кончиками пальцев по фотографиям вокруг нее. Для верности он пересчитал ее пальцы на руках и ногах – идеальный набор из десяти для каждого. Именно так он убеждал себя, что с ней действительно все в порядке, все цифры учтены.

Он закрыл приложение, сунул телефон обратно в карман, прежде чем передумать насчет сегодняшнего вечера и уйти, чтобы быть с ней. Он не должен был так смотреть на нее, но не мог остановиться.

Точно так же, как он не мог перестать думать о том зеленом сердце в ванне и о том, как он узнал, что она внизу, в доме. Он восхищался ее умом.

Он также не мог перестать думать о том, как она выглядела, когда появилась в той же ванной. Он наблюдал за ней через камеру, прежде чем послать за ней Габриэля. Она была обнажена, и как бы ему ни хотелось отвести взгляд, он не мог. Ее нежная молодая грудь и изгиб обнаженных бедер возбуждали его, заставляя думать о вещах, о которых он поклялся никогда не думать с ней. Не сейчас. Не тогда, когда все было в таком беспорядке. Сейчас ей это было не нужно.

Кота попытался сосредоточиться. У него были другие причины для беспокойства. Ему нужно было заняться делами Академии.

Бар в центре Чарльстона был не слишком переполнен для вечера пятницы, но они пришли на несколько часов раньше. Внутри пахло плесенью и спиртом. В верхних динамиках играла рок-музыка. Шестеро посетителей уютно расположились у резного деревянного бара. Два бармена, облокотившись на барную стойку, разговаривали с людьми за стойкой. Кота догадался, что посетители в баре были завсегдатаями. Они казались более непринужденными, чем шестнадцать других людей, собравшихся за семью другими столиками у пустой сцены.

Кота рассеянно коснулся перемычки очков у своего носа. Он отыскал дверь в дальнем конце бара с табличкой "Зеленая комната".

Он открыл дверь, считая головы, входя в комнату. Семеро, включая Мистера Блэкборна и доктора Грина. Не хватало только Габриэля и Виктора.

Он кивнул остальным, вытащил из заднего кармана барабанные палочки и спокойно положил их на стол. Он сел на один из свободных табуретов, окружавших стол посередине. Семейное собрание давно назрело.

Как только он сел на край стола, дверь за ним открылась, и вошли Гейб и Вик. Сегодня волосы Гейба торчали на затылке колючими прядями, готовыми к ночи игры на гитаре и пения для толпы. Его ярко-оранжевая рубашка была украшена зигзагами контрастного зеленого цвета. Они были там, чтобы привлечь внимание сегодня вечером, и Габриэль был уверен, что это произойдет.

Виктор был в джинсах и простой черной футболке, одолженной у Норта. Это был один из немногих случаев, когда Виктор носил что-то настолько простое. Виктор зацепил пальцем конец рукава, дергая, как будто ему было неудобно. Кота знал, что Виктор вообще не любил играть на пианино перед другими людьми, хотя их фальшивая рок-группа была для Виктора меньшим стрессом, чем сложные концерты, в которых его родители требовали, чтобы он участвовал.

Светлые волосы Люка были зачесаны назад и собраны заколкой, которую он взял у Сэнг. Они с Натаном обменяются на ночь басом и второй гитарой. Норт взял бы на себя барабаны, если бы Коты не было там, но Норт и Сайлас должны были установить оборудование и работать на полу сегодня вечером. Они отвлекали внимание, поскольку у владельца бара, члена Академии, была своя важная задача.

Что это было, они не знали, да в этом и не было нужды. Когда дело доходило до одолжений, они делали то, что им говорили. Они должны были доверять Академии.

Мистер Блэкборн тихонько вытащил из кармана маленькую черную коробочку. Кота узнал устройство. С нужной частотой, вне человеческого слуха, он мог отключить записывающие устройства, которые могли быть пропущены при проверке безопасности. О чем бы они ни хотели поговорить сегодня вечером, они не хотели, чтобы кто-то за пределами группы знал об этом, включая Академию.

Они посмотрели друг на друга. Никто не хотел начинать.

Ее положение было не таким простым, как их семейные проблемы.

Мистер Блэкборн откашлялся.

– Миссис Соренсон отвезут в клинику Майо во Флориде. Она сейчас в пути.

Кота одобрительно кивнул. – И на сколько?

– Мы не знаем, – ответил Доктор Грин. Он оперся локтями о стол и наклонился вперед. Его глаза опустились, и его обычная теплая улыбка была немного слабой. У Коты было такое чувство, что он снова работает сверхурочно в больнице, в основном из-за матери Сэнг. – По крайней мере, на два месяца, может быть, три. Мы позаботились о том, чтобы она оставалась там так долго, чтобы ей хватило времени отдохнуть от девочек, а также, чтобы, надеюсь, подготовиться к операции и выздороветь. Очевидно, когда лекарства были подобраны верно, они прояснили ее разум. Это вынудило эту тайну открыться, и она не в том положении, чтобы иметь с ней дело.

– И бедной Сэнг пришлось с этим смириться. Отец Сэнг, – сказал Кота, – попросил ее остаться в доме, чтобы присмотреть за ним, пока ее матери не будет. Мари тоже останется. Он ожидает, что он будет оплачивать их расходы, а они будут жить сами. Он оставил их ради другой семьи.

Остальные семеро знали, но хотели, чтобы доктор Грин занимался сейчас матерью Сэнг.

– Мы нашли его и его новую семью, – сказал Норт. Его руки сжались в кулаки на столе. – Эта женщина по меньшей мере на десять лет моложе его, и у нее двое сыновей, один нашего возраста, а другой учится в колледже. Насколько мы можем судить, Мистер Соренсон живет там уже некоторое время. Мы еще не знаем, его ли это дети, но я так не думаю. Он заявил, что дом, в котором они живут, на его налоги, является домом для отдыха. Женщина ничего не знает ни о миссис Соренсон, ни о Сэнг и Мари. Ее статус в Фэйсбук утверждает, что она замужем за мистером Соренсоном. Я не знаю, то ли он организовал фиктивную свадьбу с ней, то ли она торопится. Он все еще официально женат на Миссис Соренсон, если верить штату. Мистер Соренсон, его… любовница и их семья живут на другом конце штата, недалеко от границы с Северной Каролиной. Вот почему он так долго добирался сюда.

Левая рука Виктора поплыла вверх, два пальца покачивались в воздухе, словно пытаясь переключить внимание.

– У него четыре разных сберегательных счета на разные имена в отдельном банке, не считая текущего. Он пометил четыре сберегательных счета. Один из них помечен "дом", который, как я предполагаю, предназначен для финансирования дома для миссис Соренсон и девочек. Есть еще одна с пометкой "Школа". Остальные просто инициализированы; один помечен буквой "С", другой – буквой "М". Он высасывает деньги из каждой своей зарплаты. Сумм на счетах Сэнг и Мари вполне достаточно, чтобы они обе окончили колледж, если только не станут докторами. Я не знаю, для чего нужен школьный фонд. Эта сумма слишком велика для них, чтобы нуждаться в учебниках средней школы и гонорарах. Может быть, и колледж тоже.

– Мы знаем, – сказал мистер Блэкборн и сосредоточился на Коте.

Кота поджал губы. Он не хотел говорить об этом остальным, потому что не хотел их беспокоить и был уверен, что сможет найти ответ на этот вопрос раньше. Однако после всего, что произошло, Мистер Блэкборн молча приказал ему взглядом рассказать все. Кота вздохнул.

– Мы нашли письма о приеме Санг и Мари в… какую-то школу-интернат.

– Школа-интернат? – спросил Габриэль, резко садясь.

– Это больше похоже на тюрьму, – сказал Кота. – Очень ограничительно. Очень тихо, тихо. Школа для девочек, и она будет учиться в ней, пока ей не исполнится по крайней мере восемнадцать. Если её примут, то заставят остаться. Я думаю, это место для трудных подростков. У администраторов плохая репутация. Есть много сообщений о злоупотреблениях, которые хоронят в местном полицейском участке.

– И он хочет отправить ее туда? – спросил Норт. – Гребаный Христос.

– Если он сказал Мисс Соренсон, что она должна остаться до конца учебного года, – сказал мистер Блэкборн, – вполне возможно, что он уже зарегистрировался и ему просто нужно переждать до тех пор. Возможно, он планировал отправить девочек в школу-интернат раньше, но оставил их, потому что миссис Соренсон была очень больна. Ему нужен был кто-то, кто присматривал бы за ней.

Кота откинулся назад. Остальные вокруг него неловко заерзали. Кота знал это чувство. Жизнь Сэнг была полна сложностей, о большинстве из которых она еще не знала. Отец солгал ей. Он не пытался заботиться о ней. Он хотел спрятать ее подальше.

– Ну вот и все, – сказал Габриэль, барабаня пальцами по столу. – Мы не можем позволить ей пойти на это… дело. Ни хрена себе. Она поедет с нами домой.

– Мы должны сказать ей правду, – сказал Виктор. – Когда она услышит, что ее мама собирается вернуться, а папа хочет отправить ее в школу-интернат, она поедет с нами.

Мистер Блэкборн нахмурился.

– Из того, что вы мне рассказали, совершенно ясно, что мистер Соренсон хочет, чтобы она осталась дома. Я думаю, причина в том, что если она уедет жить одна, и если кто-то обнаружит, что молодая девушка живет одна, социальные службы могут задать вопросы. Если они разберутся, то, возможно, узнают, кто ее настоящая мать. Нам нужно выяснить все детали, прежде чем мы сможем встретиться с мистером Соренсоном. Мистер Соренсон может быть против того, чтобы мы заберем ее, так как он боится, что мы привлечем к этому внимание. Тем не менее, детали довольно скрыты. Единственные, кто может знать правду, – это мистер и миссис Соренсон.

– А миссис Соренсон сейчас молчит. Она едва переносит лечение, – сказал доктор Грин. Он провел пальцами по волосам. – А если мы заберем Сэнг, что будем делать с Мари?

– От Мари одни неприятности, – сказал Люк. – Она крадет выпивку из винного шкафа в доме Даниэль. Я нашел бутылки в ее комнате. Мари не делает домашнее задание и прогуливает уроки. Я слышал, что она продает некоторые таблетки своей матери за деньги в школе. Она окажется в конечном итоге в тюрьме.

– Но Сэнг чувствует себя ответственной за нее, – сказал Кота.

Мари ему тоже не нравилась, особенно с тех пор, как она солгала им всем и украла телефон Сэнг. Он и раньше жалел ее из-за этой ситуации, но Мари была полной противоположностью Сэнг.

– Сэнг за одну ночь потеряла двух матерей и отца. Как мы можем просить ее сбежать от сестры? Она цепляется за последнюю частичку семьи, которая у нее есть. – Кота восхищался Сэнг за то, что она старалась изо всех сил, но это оставляло им мало выбора. Глупая девчонка была слишком верна себе. – И как только она узнает об этой школе-интернате, она не захочет, чтобы Мари туда ходила, даже если она этого заслуживает.

Мистер Блэкборн рубанул рукой по воздуху.

– У нас есть два варианта, – сказал он. – Во-первых, мы должны рассказать Сэнг, и пусть она узнает правду. Мари будет проинформирована, и она, вероятно, пойдет своей дорогой, если услышит о школе-интернате. Надо как-то убедить Мистера Соренсона позволить Сэнг поехать с нами. Если это произойдет, мы должны знать, с чем имеем дело. Если мистер Соренсон действительно изнасиловал шестнадцатилетнюю девушку, это может стать дьявольской сделкой, и мы должны будем гарантировать ему, что его тайна останется похороненной, если она останется с нами.

Кота нахмурился, и по тому, как потемнели лица остальных, он мог сказать, что им не понравился этот вариант. Не то чтобы они не хотели забрать Сэнг, но если бы Мистер Соренсон был таким человеком, они бы не хотели, чтобы ему это сошло с рук. Кто знает, что еще он мог сделать?

Виктор негромко откашлялся.

– А что за план Б?

Мистер Блэкборн вздохнул.

– Наш единственный выход – передать это в Академию.

– Она не может поступить в Академию, – сказал Кота, нахмурившись. Мистер Блэкборн, должно быть, сошел с ума, если решил, что Сэнг должна присоединиться. Когда задания поступали к ним, они выбирали, какие из них они хотели взять. Девушек из Академии часто просили сыграть роль приманки. Сэнг была слишком милой, слишком доверчивой и слишком безрассудной, чтобы отказываться от этих опасных заданий. Он хотел вытащить ее из опасности, а не бросить обратно. Но кроме его желания защитить ее, она не могла присоединиться. Не сейчас. – Она нам не настолько доверяет.

– И у нас нет времени, чтобы она нам настолько доверяла, – сказал Норт. – Между школой и общением с мистером Хендриксом у нас есть всего несколько месяцев, прежде чем эта мать вернется и все равно вышвырнет ее.

– Я не говорю о том, чтобы сделать ее членом клуба, – сказал мистер Блэкборн. – Кроме того, вы упомянули, что мы все еще не готовы, если только не решите пойти на риск и она присоединится к другой группе.

В ответ раздался хор недовольных возгласов. Кота знал лучше. Несмотря на то, что их группа была лидером, потому что они приняли ее, она все еще была новенькой для них. Другая команда могла легко заманить ее присоединиться к ним. Кота был уверен, что Сэнг любит их, но хотел ли он рисковать потерять ее? Если вступление в Академию станет ответом, то единственная команда, в которую он хотел, чтобы она вступила, была их. В нынешнем виде Академия этого не допустит. Птица в собачьем отряде обычно никогда не работала. Так что это подтвердило его догадку. Он не хотел, чтобы она присоединилась.

Губы мистера Блэкборна скривились в уголке.

– Думаю, это ответ на другой мой вопрос. Значит, мы все-таки хотим ее оставить?

– Да, – сказал Кота, хотя его голос был потерян, когда восемь других членов, включая доктора Грина, ответили то же самое, некоторые громче других. В этом не было никаких сомнений. Сэнг остается.

– О чем мы говорим? – Спросил Натан. Его лицо осунулось, голубые глаза потемнели. – Мы попросим Академию об одолжении, чтобы помочь нам вытащить ее?

– Правильно, – сказал мистер Блэкборн. – Они помогут нам узнать правду о мистере Соренсоне. Это будет самое быстрое решение. Мы могли бы использовать прикрытие частной школы-академии и заставить Мистера Соренсона поверить, что наша Мисс Соренсон принята на стипендию. Возможно, он согласится отдать ее нам, если поверит, что школа согласна принять ее бесплатно.

– Если он сможет отдать её в интернат раньше, – сказал Кота, которому эта идея почти понравилась, хотя он знал, что подвох будет, – Если ему скажут, что она принята до конца учебного года, он, вероятно, ухватится за эту возможность. Особенно, если ему не придется тратить свой школьный фонд, который он отложил.

Глаза мистера Блэкборна заблестели. Он положил руки на стол перед собой, прислонившись к нему.

– Мы должны найти приемлемое место для ее сестры, хотя это может быть проблемой из-за ее плохих оценок. Нам придется попросить Академию потянуть за несколько ниточек. С их защитой Мисс Соренсон будет вне досягаемости, если прошлое Мистера Соренсона слишком ужасно, чтобы его игнорировать. Но вдобавок к больничным требованиям Миссис Соренсон и разбору прошлого Мистера Соренсона, если мы хотим, чтобы она осталась с нашей группой, наш самый быстрый ответ может стоить нам денег.