Текст книги "Целуй меня (ЛП)"
Автор книги: Л. п. Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 4
Уна
Я прихожу в себя от пульсирующей боли в голове, и с моих губ срывается стон. Яркий свет ослепляет, и я пытаюсь прикрыть лицо рукой, но не могу. Скосив глаза, вижу, что мои руки прикованы к изголовью кровати.
Офигенно.
Неро. Это последнее, что я помню. Не понимаю, где, черт возьми, я нахожусь? Помещение без окон. Дверь на вид крепкая. Судя по всему, это подвал. Напротив меня еще одна дверь – она приоткрыта, и оттуда слышны звуки капающей воды. Спортивных штанов на мне нет – вместо них пижамные шорты. Майка та же, в которой я засыпала в парижской квартире.
С протяжным скрипом открывается дверь, и я, приподняв голову, вижу Джио. Лицо его, как и всегда, серьезно. С глубоким вздохом я откидываю голову обратно на подушки.
– Как твоя нога? – спрашивает он.
– Пошел к черту, Джио! Где Неро?
Джио усмехается.
– Он занят.
Ну, еще бы.
Джио присаживается на край кровати и кладет ладонь мне на бедро, чтобы осмотреть рану. Как только его пальцы касаются моей кожи, я напрягаюсь. Убей! Убей! Убей! В голове возникает единственное желание. Порыв совершенно бессознательный и настолько сильный, что трудно на него не отреагировать. Я непроизвольно дергаюсь, но кожаные ремни не пускают и впиваются в кожу запястий. Джио, наконец-то, убирает свою руку с моего бедра, и я, облегченно выдохнув, расслабляю мышцы.
– Когда ты собираешься развязать меня?
Его глаза встречаются с моими.
– Когда буду уверен, что ты не убьешь всех, кто находится в доме.
Я ухмыляюсь.
– Значит, никогда.
– Пока Неро не придет сюда и не займется тобой лично, – бормочет он.
– Ты говоришь так, будто я не смогу убить и его.
Джио бросает короткий взгляд на мой живот.
– Я бы сказал, что в этой схватке у тебя есть преимущество, не так ли?
Я фыркаю.
– Ты слишком в нем уверен.
Джио хмурится.
– Ты должна была сказать ему.
Мои глаза сердито вспыхивают.
– Я ничего ему не должна, – независимо от моих чувств к Неро и от того, кем он стал для меня, факт остается фактом: он шантажировал меня. Неро сознательно загнал меня в такое положение, где я оказалась под прицелом сразу нескольких людей. Теоретически, ту пулю я поймала за него. И в какой-то момент он сумел пробудить во мне определенные чувства. На фоне полного беспредела ему удалось заслужить мою преданность, а я даже не сразу поняла это. Но сейчас о другом. Ребенок … Я не могу ничего объяснить Неро, потому что сама не могу всего понять.
– Мы могли бы помочь тебе.
– Я не нуждаюсь в твоей гребаной помощи. Ты забываешь, кто я такая, – рычу я, и моя ярость нарастает и клокочет, словно живое огнедышащее существо. Даже хладнокровный убийца, живущий внутри меня, встает на защиту этого ребенка, хотя как раз ему должно быть все равно. Я в замешательстве, но, ведомая инстинктами, убью любого, кто попытается навредить нам.
Джио встает и отходит в сторону.
– Я не забываю, кто ты, Поцелуй Смерти, – его взгляд становится жестким и неумолимым, когда он снова подходит ко мне и достает из кармана шприц.
Я начинаю дергаться, но в связанном состоянии это бесполезно. Джио подносит иглу к моей ноге, и я рычу: – Я убью тебя, Джио. Медленно и мучительно.
Его губы изгибаются в легкой улыбке, а затем игла пронзает мою кожу, и Джио пальцем вдавливает поршень в шприц. Потом он выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь.
Все вокруг снова погружается во мрак.
***
Проснувшись, я понимаю, что мои руки больше не связаны. Майка задрана кверху, а по животу размазана какая-то жижа. На ноге свежая повязка, а отсутствие боли говорит о том, что мне вкололи что-то из анальгетиков. Я поднимаюсь на ноги и слегка пошатываюсь под действием успокоительных. Цепляясь взглядом за каждый дюйм, я пересекаю помещение, отчаянно пытаясь понять, как тут все устроено. Толкнув вторую дверь, я обнаруживаю за ней ванную. Она очень маленькая: душевая кабинка, раковина, унитаз. Включаю воду, раздеваюсь и встаю под душ. Горячая вода смывает с меня то, что ощущается недельным слоем грязи. Стекая, она приобретает бурый оттенок из-за запекшейся крови – и моей, и чужой.
Сняв повязку с бедра, я осматриваю рану. Она выглядит значительно лучше: опухоль и краснота спали. Видимо, Джио вводил мне антибиотик. Стоя под струями воды, я начинаю мысленно разрабатывать план действий. В данный момент мне лучше выждать и посмотреть, каким будет следующий шаг Неро. Проблема в том, что он непредсказуем до ужаса – даже для меня. Через день, максимум два, я получу более ясное представление о том, что происходит.
Закончив мыться, я выхожу из душа и заворачиваюсь в полотенце.
А потом начинается.
Скука.
Хождение из угла в угол.
Через какое-то время возникает ощущение, что стены вокруг меня начинают смыкаться, и я уже готова рвать на себе волосы, когда, наконец-то, раздается щелчок открывающегося дверного замка. Я готовлюсь к нападению, однако в дверном проеме появляется направленный на меня пистолет.
– Неужели ты думала, что я войду сюда безоружным? – спрашивает Джио. – Ты ведь грозилась убить меня.
Я холодно улыбаюсь.
– Это была не угроза.
Он смеется и делает знак кому-то за своей спиной. В комнату входит Томми, неся коричневый бумажный пакет и сложенную стопкой одежду. При виде него я не могу сдержать улыбку.
– Ирландец, – говорю я. Он нерешительно улыбается и передает мне пакет на вытянутой руке, словно старается держаться от меня как можно дальше. Я резко выхватываю у него сумку, и он подпрыгивает. – Томми, я вырубила тебя всего один раз.
– Знаешь, – он хмурится, – ты и в лучшие свои дни была бешеной. А сейчас беременна. На фоне гормонов у всех баб едет крыша.
Я гневно сверкаю на него глазами.
– Клянусь, малыш, тебе собственная шкура не дорога, – вздыхает Джио.
Томми лишь пожимает плечами.
– Извини, Уна. Но это правда.
– Будь на твоем месте кто-нибудь другой … – Томми мне всегда нравился. Может, потому что Неро к нему очень привязан, а, может, потому что он сумел сохранить наивность и простодушие в этом продажном мире. В любом случае, он похож на щенка, обидеть которого рука не поднимется.
Положив стопку одежды на кровать, он разворачивается и идет к двери.
– А где Неро? – обращаюсь я на этот раз к Джио.
– Все еще занят, – отвечает он и плотно сжимает губы. Это выражение лица говорит, что Джио не одобряет того, чем занят Неро. Что бы это ни было. Он отходит от меня и исчезает за дверью.
Чем таким мог заниматься Неро, чтобы вызвать недовольство Джио?
Глупый вопрос.
Неро – паршивая овца в мафии. У него нет ни чести, ни совести. Джио – его противоположность. Для него верность и честь – не пустой звук. Просто так случилось, что свою преданность он отдал Неро.
Вариант первый. Неро выступил против остальных мафиози, и Джио это не нравится.
Вариант второй. Неро теперь против меня. В мафии женщины и дети неприкосновенны. Разумеется, Джио буде против действий Неро.
Черт, я не знаю.
Я вынуждена торчать здесь, анализируя моральные принципы людей, лишенных этой самой морали, и надеясь, что самый бездушный из них все же старается помочь мне, а не убить.
Глава 5
Уна
Не знаю, как долго нахожусь в этом помещении, но точно не меньше нескольких дней. Время от времени сюда приходят Джио и Томми. Они приносят мне еду, но всегда с нацеленным на меня пистолетом. И чем дольше это продолжается, тем больше у меня возникает подозрений. Я тут пленница. Может, Арнальдо и выбыл из игры, но итальянцы по-прежнему хотят моей смерти. Наверное, теперь даже еще больше, поэтому совершенно понятно, что преданность Неро будет на их стороне. Чем дольше меня здесь удерживают, тем больше я убеждаюсь, что он против меня. Осталось дождаться, когда Неро выдаст меня своему новому боссу – уверена, это лишь вопрос времени.
У Николая достаточно влияния, чтобы вытащить меня из этой передряги, но он последний человек, кого я хотела бы видеть своим спасителем. По разным причинам. Я бы скорее рискнула и попытала удачи с итальянцами. По крайней мере, они защищают детей, а не превращают их в солдат.
К моменту прихода Джио с едой я уже готова. Он наводит на меня пистолет, и я, прищурив глаза, смотрю на него. Незнакомый мне парень вносит еду, а я, вместо того чтобы, как обычно, держаться на расстоянии, рывком дергаю его на себя. Не думаю, что он наберется смелости стрелять в беременную женщину. Меня одну он, не задумываясь, пристрелил бы, но с ребенком Неро? Очень сильно в этом сомневаюсь. В конце концов, здесь Джио. Уверена, что он всем отдал приказ не стрелять.
– Уна! – выкрикивает Джио.
Я бью новичка в кадык, и он, задыхаясь, хватается руками за горло. Сжав шею парня, я притягиваю его к себе, делая своеобразный щит из его тела.
– Черт возьми, Уна! – шипит Джио, глядя на меня через плечо бедняги.
– Я упрощу тебе задачу Джио. Ты отводишь меня к Неро, или я сверну шею этому парню. Или же я отбираю у тебя пистолет и убиваю каждого в этом доме, пока не доберусь до ублюдка.
Джио тяжело вздыхает и впивается горящим взглядом мне в лицо.
– Ладно, – он разворачивается и выходит за дверь.
– Пошел, – приказываю я парню. Он подчиняется и следует за Джио. Мы поднимаемся по лестнице, открываем следующую дверь и выходим в коридор. В коридор, который слишком хорошо мне знаком. Я была здесь всего несколько дней назад.
– Ты издеваешься? – шепчу я себе под нос. Это дом Арнальдо. Мы, что, в его гребаном особняке? Это не очень хорошо.
Обшарив взглядом коридор, я замечаю двух парней, осторожно приближающихся к нам. Джио что-то говорит им. Они расступаются и прижимаются спиной к стенам, открывая нам путь. Проходя по коридору, на секунду встречаюсь с одним из них взглядом, а потом замечаю пистолет, выглядывающий из пристегнутой под грудью кобуры. Делаю резкий шаг в его сторону, он отшатывается, давая мне отличную возможность нанести ему удар коленом между ног. В эту долю секунды, пока его стон отвлекает внимание, я бросаюсь на второго парня и бью его в висок – достаточно сильно для того, чтобы он потерял равновесие. Подхватив его под руки, вытаскиваю оба пистолета, висящие у него по бокам. Какое облегчение – снова ощутить оружие в своей руке. Я снова чувствую себя полноценной.
Развернувшись, толкаю парня на пол и навожу пистолет на Джио и второго уцелевшего, но их пистолеты уже направлены на меня. Я ухмыляюсь.
– Мы уже проходили через это, Джио. Ты не выстрелишь в меня первым.
Его лицо искажается свирепой гримасой.
– Брось оружие, Уна!
Я начинаю медленно пятиться по коридору.
– Не собираюсь.
– Мы не враги.
Я смеюсь.
– Знаешь, в данный момент я чертовски сильно ощущаю себя пленницей.
– Это для твоей же защиты.
Я склоняю голову набок.
– Защиты от кого?
Джио глубоко вздыхает.
– В основном, от тебя самой.
– Неплохая отмазка, но я не видела Неро, – я приподнимаю брови. – И тебе лучше понять: я и в лучшие времена не доверяла этому ублюдку.
Взгляд Джио перемещается на то, что находится за моим плечом. Я оборачиваюсь, держа один пистолет нацеленным на Джио, а другой рывком руки перемещаю на сто восемьдесят градусов.
Неро. Кто же еще?
– Ты не видела меня, потому что я не хотел тебя видеть, – Неро, как всегда, невероятно эффектен: идеально сидящий костюм, гладко зачесанные волосы. Его темные глаза встречаются с моими. Этот взгляд, как обычно, полный обещаний крови и боли, заставляет все внутри меня сжиматься. Я пытаюсь усмирить пустившееся вскачь сердце и заставляю себя сосредоточиться. Неро – не более чем источник угрозы, потенциальный враг. Я направляю пистолет на его холеное лицо и опускаю палец на курок – пистолет словно продолжение меня самой.
– Собираешься держать меня в плену? Чертовски. Большая. Ошибка, – рычу я и слышу за своей спиной шаги. – Мне необязательно видеть тебя, чтобы пристрелить, Джио, – мой голос звучит спокойно.
Неро кривит губы, смотрит на Джио и говорит: – Уйди.
– Босс …
– Уйди! – рычит Неро.
Я слышу удаляющиеся по коридору шаги и звук закрывшейся двери. А потом воцаряется тишина.
Только он и я.
Теперь я направляю на него оба пистолета и, стиснув зубы, смотрю ему прямо в глаза. Ощущение того, что тебя предали – странное, незнакомое чувство окутывает меня и оседает где-то глубоко внутри. Ужасно противоречивые и неприятные ощущения.
Неро медленно делает шаг вперед, и ствол моего пистолета оказывается прижатым к его лбу. Я вспоминаю, как однажды мы уже стояли в такой же позе: я с пистолетом, приставленным к его голове, а он – излучающий абсолютное бесстрашие. Меня и привлекла эта его уверенность, я была очарована ею. Он внушал мне такое сильное чувство опасности, какого я очень давно не испытывала.
Неро смотрит на меня с холодным безразличием и безжалостностью, от которой у меня колотится сердце и учащается дыхание. И этот вползающий в душу страх манит и гипнотизирует меня. Я прогоняю прочь свои мысли и чувства, концентрируясь на том, что нужно сделать.
– И кто же теперь правая рука босса? – спрашиваю я, чтобы, пользуясь случаем, получить нужную мне информацию. Неро больше доверять нельзя, а это значит, что нужно извлечь для себя все возможное и убираться отсюда ко всем чертям.
– Нам нужно поговорить.
Я фыркаю от смеха.
– У тебя был не один день, чтобы поговорить со мной. Боюсь, тебе чертовски не повезло, поэтому теперь отвечай на мой вопрос. Кто теперь охотится на меня? – мой взгляд настороженно устремляется к дверям. Все это слишком затянулось. Я чувствую, что вот-вот потеряю контроль, и мне это совсем не нравится.
– Никто на тебя не охотится. Ты убила Арнальдо.
– Вот именно, – огрызаюсь я. – Мафия – это крысиная стая. Убиваешь одну, а на ее месте появляются еще две.
– Уна, – его рука медленно поднимается и накрывает мою. Ледяной холод постепенно исчезает из его глаз и сменяется чем-то знакомым, но не менее опасным. Я позволяю ему опустить мою руку с пистолетом вниз. И в этот момент внезапно чувствую себя совершенно опустошенной. Месяцы, проведенные в бегах, дают о себе знать. Мне думалось, что это уже никогда не закончится. На секунду я зажмуриваюсь, пытаясь побороть усталость и странную боль от осознания себя обманутой.
– Я теперь правая рука босса, – тихо говорит Неро. – Никто не причинит тебе вреда.
Мои глаза в удивлении расширяются.
– Какого хрена?
Глава 6
Неро
Она такая неистовая. Такая чертовски красивая. Ее некогда светлые волосы выкрашены в тускло-каштановый цвет – мне он не нравится. Из-за него она выглядит совершенно неприметной. Она похудела и, судя по виду, устала: лицо осунулось, а под глазами темные круги. И, конечно, живот. Уна беременна. Я думал, что в этой жизни меня уже ничем не удивишь. Я ошибался.
В голове по-прежнему крутится тысяча вопросов, требующих ответа, но мне совершенно не до них. Я словно пребываю в каком-то оцепенении. Последние три дня ее держат взаперти в подвале, потому что, черт возьми, я не знаю, что сказать ей. Я в бешенстве от того, что она сбежала, оставив в качестве объяснения только записку. Она не поверила в то, что я смогу защитить ее от Арнальдо, во всяком случае, я так думаю. И вот, наконец-то, мне удается найти ее, а она беременна. Этот ребенок должен быть от меня. Так вот почему она ушла. Не хотела мне говорить. Черт! И вот тут рождается новый клубок вопросов. Они возникают в голове один за другим, но все до единого сопровождаются неутихающим гневом.
Уна следует за мной в одну из комнат особняка. Я подхожу к барному столику в углу комнаты, наливаю стакан скотча и уже готов протянуть его ей, но с сомнением останавливаюсь. Она же беременна. В результате выпиваю залпом сам – мне это нужнее.
Все еще сжимая в руках пистолеты, Уна нервно осматривает комнату. Она выглядит так, будто готова убить кого угодно, не моргнув и глазом, а потом сбежит. Но я никуда ее не отпущу.
– Почему ты мне не сказала? – спрашиваю я. Это не вопрос, а обвинение.
Уна садится, скрещивает ноги и откидывается на спинку дивана. На ней по-прежнему только майка и шорты, и мой взгляд, скользнув по ее длинным загорелым ногам, поднимается к животу и останавливается. – Я имел право знать.
Она приподнимает бровь и сжимает губы в тонкую линию.
– С чего это? Чтобы ты приказал мне избавиться от ребенка? Или ты решил сыграть в идеального папашу? – склонив голову на бок, Уна прищуривается.
Она права. Ребенок никогда не был частью плана. Что бы я сказал ей?
– Поэтому ты решила просто сбежать? «Да пошло оно все! За мной охотятся самые могущественные люди в мире, но мне наплевать на собственную безопасность, даже несмотря на гребаную беременность!». Ты так решила? – я даже не осознаю, что кричу на нее, пока не замолкаю. В комнате воцаряется звенящая тишина, прерываемая только звуком моего тяжелого дыхания. Раньше мне не нужно было, чтобы она говорила об этом, но сейчас это не вариант. Мысль о том, что Арнальдо мог убить ее, не самая приятная, но я знаю, что Уна в состоянии справиться сама. Хотя … если добавить к ситуации ее беременность, то все меняется.
– Я всегда могу обеспечить свою безопасность. Не забывай, кто я такая, – говорит Уна, свирепо сверкая на меня глазами.
Ее неприкрытое пренебрежение выводит меня из себя. Быстро преодолев разделяющее нас расстояние, я нависаю над Уной, упираясь рукой в спинку дивана за ее головой. Она вздергивает подбородок и кривит губы. Свободной рукой я хватаю ее за подбородок и сильно сжимаю, вынуждая запрокинуть голову. Ее невероятные глаза цвета индиго встречаются с моими, и ощущение предстоящей жестокой расправы нависает над нами, как штормовая туча. Черт, я скучал по этому. Я скучал по ней. В конце концов, зачем нужны сила и власть, если им никто не бросает вызов?
– Я не из тех, кто забывает.
Ее пальцы сжимаются на моем запястье, ногти впиваются в кожу. В моменты, когда между нами разыгрываются такие безмолвные битвы, я хочу ее сильнее всего. Я хочу ее жестокость, ее ненависть, ее боль и ее слабость, но больше всего я хочу ее сердце, тело и душу. Я хочу все, что она может дать. И всегда буду хотеть, независимо от времени и расстояния между нами. Она не сможет убежать от меня. Мы идеально подходим друг другу – настолько, насколько могут подходить друг другу такие разные люди, как мы. Это злит, но отрицать нет смысла: она имеет надо мной власть.
Я обвожу большим пальцем контур ее лица, и взгляд Уны опускается на мои губы. Черт, я хочу ее!
Никогда не могу определить, чего хочу больше: убить ее или поцеловать. Наверное, все вместе.
Я крепче сжимаю лицо Уны и накрываю ртом ее губы, отчаянно желая насладиться вкусом. Она сжимает зубами мою нижнюю губу, а затем, просунув между нами руку, довольно сильно толкает меня в грудь.
Выпрямившись, я наблюдаю, как она заходит мне за спину, и ее изучающий взгляд скользит по моему телу. Уна похожа на вражеского полководца, выискивающего слабые места в обороне противника.
– Я не доверяю тебе, – говорит она.
С глубоким вздохом я скрещиваю руки на груди.
– Разве я дал повод считать себя ненадежным?
Уна подходит вплотную ко мне.
– Скажи, Неро … как можно пройти путь от простого боевика до младшего босса всего за несколько коротких месяцев? – она приподняла одну бровь. – Даже путем шантажа, заполучив в свое распоряжение убийцу и заставив ее убрать всех конкурентов, а потом назначив цену за ее голову … – она смотрит на меня в упор. – Даже так тебе не удалось достичь положения младшего босса, – Уна склоняет голову набок. – Так скажи мне, капо, кого еще ты шантажировал, чтобы занять это кресло?
Я провожу ладонью по ее пояснице и притягиваю к себе. Ее округлившийся живот прижимается к моему. Меня не должно это волновать и уже тем более не должно нравиться, но тот факт, что она носит в себе моего ребенка, невероятно заводит. Моя маленькая жестокая бабочка станет матерью? В голове не укладывается.
– Скажи, что доверяешь мне, и я расскажу, как заполучил это место, – шепчу я ей на ухо.
– Я не доверяю тебе, – рычит Уна.
– Значит, мы зашли в тупик, ведь чтобы ответить на твой вопрос, я должен рассказать то, о чем мало кому известно. Мне нужно быть уверенным в тебе. Но и ты должна доверять мне.
Сдвинув брови, она слегка отстраняется от меня.
– Ты хочешь, чтобы я тебе соврала? – за последние несколько месяцев она стала очень настороженной. Даже больше, чем обычно.
– Зачем ты это делаешь, Morte? – спрашиваю я. – Зачем убегаешь и прячешься, даже после того, как убила Арнальдо? Зачем ты убегаешь от меня? Почему не доверяешь? Разве я не был рядом, когда все могло полететь к чертям собачьим?
– Основной причиной этого был ты сам. Ты не можешь объявлять себя героем только потому, что навел порядок после устроенного тобой же бардака, – Уна отступает от меня на шаг, в сторону дивана. Она всегда так делает, когда волнуется. – Я скажу, если объяснишь мне, почему тебя сделали младшим боссом.
Она всегда торгуется со мной.
– Мой отец… мой родной отец… он и есть босс.
Она замирает на месте, вытаращив глаза.
– Главный босс? Твой отец Чезаро Уголи?
Я киваю, и Уна качает головой.
– Мне следовало догадаться. И все это время ты знал?
– Да.
По лицу Уны видно, как паззлы постепенно складываются в ее голове.
– Значит, это был план. Изначально все было спланировано. Анна … все ради этого.
– Начиная с самого первого момента нашей встречи, все было спланировано именно для того, чтобы ты убила Арнальдо. Для того чтобы я стал младшим боссом.
Ее лицо превращается в застывшую маску. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы точно засечь тот миг, когда она блокирует все свои эмоции.
– Но я совсем не ожидал того желания, которое испытываю к тебе. К тому времени, как ты оказалась в опасности, я уже знал, что смогу защитить тебя. Но ты сбежала.
Резко выдохнув, она поворачивается ко мне лицом.
– Я знала, на что шла. Мне было известно, что ты, ублюдок, используешь меня. Я сама согласилась на это.
Склонив голову набок, я медленно приближаюсь к Уне, вторгаясь в ее личное пространство. Она отодвигается от меня до тех пор, пока не натыкается спиной на преграду, и я упираюсь ладонью в стену у нее за головой. – Твоя очередь. Почему ты сбежала?
Она сердито смотрит на меня.
– Потому что меня заказали, оценив мою голову в пять миллионов. И я понятия не имела, кто это сделал.
Я наклоняюсь ближе и касаюсь губами ее щеки. Она пахнет ванилью и оружейным маслом, от одного этого запаха мой член твердеет. Уна пытается высвободиться, но я прижимаю ее к стене всем своим телом.
– Если это так, то зачем выпрыгивать из окна, после того как ты убила Арнальдо?
– Я … – она останавливается и лишь молча открывает и закрывает рот.
– Ты моя, Morte. Я бы защитил тебя.
Уна тяжело сглатывает и внимательно всматривается в мои глаза, словно ища в них подтверждение этим словам.
– Я должна сделать все сама, – выдыхает она.
– Сделать сама что? – медленно спрашиваю я.
Она зажмуривает глаза и приоткрывает губы. Такая хрупкая. Такая невинная. Хотя я знаю, что это совсем не так.
– Мне нужно уехать отсюда, Неро, – говорит она.
Резко выдохнув сквозь стиснутые зубы, я обхватываю рукой ее шею, сжимая пальцы на нежной коже. Открыв глаза, она отталкивается от стены – прямо в мои объятия. Губы Уны ласково касаются моих, я ощущаю на языке ее теплое дыхание, и кровь моя ускоряет движение по венам.
– Позволь мне уйти, и через несколько месяцев я вернусь к тебе, – говорит она, демонстрируя неожиданную для нее беззащитность.
Прищурив глаза, я внимательно смотрю на Уну, пытаясь прочитать ее мысли.
– Я обещаю. Королева всегда защищает короля, помнишь?
– Уже нет.
Откинув голову обратно к стене, Уна прикусывает нижнюю губу. Я ни разу еще не видел ее настолько измученной: она словно выстояла схватку с целым миром, но каким-то образом уцелела.
– Пожалуйста, – просит она.
– Зачем? Что это за дело такое, на выполнение которого требуется несколько месяцев?
И тут до меня доходит. Все встает на свои места. Недостающий паззл закрывает зияющую дыру в общей головоломке.
– Нет! – я стискиваю горло Уны сильнее и прижимаю ее спиной к стене. – Нет!
Она бьет меня кулаком в живот. Я рычу и прижимаюсь к ней всем телом до тех пор, пока наши губы едва не соприкасаются.
– Позволь мне уйти и родить ребенка, – говорит она. – А потом я вернусь.
– Так вот что ты надумала? Родить ребенка в чужой стране и бросить его? – от гнева, граничащего с яростью, я почти кричу.
Она стискивает зубы, пытаясь оттолкнуть меня.
– Нет, я отдам его на усыновление. Это не значит бросить.
– Проклятье! – все мое тело зудит от напряжения и гнева. Я испытываю желание отойти от нее, но в то же время ни за что не хочу отпускать ее снова. Как она могла так поступить?
– А что ты предлагаешь?
– Если ты, черт возьми, не хочешь его, то почему нельзя было просто избавиться от беременности? – шиплю я ей в лицо.
Уна замирает и опускает взгляд в пол. После долгой паузы она, наконец, говорит:
– Я не хотела ребенка, но и этого делать не буду. Посмотри на нас, Неро, – она жестом указывает на меня и на себя поочередно. – Я не могу иметь ребенка. Детям нужно … – она отворачивается, и ее взгляд становится отстраненным. – Я не знаю. Только точно не мы…
Моя хватка на ее горле ослабевает, и я, положив ладонь ей на щеку, обвожу большим пальцем контур нижней губы. О, моя жестокая бабочка. Такая сильная. Но с такой непоправимо искалеченной душой. И так твердо стоящая на своем. Она считает себя орудием убийства, натренированным и выпущенным на волю. И больше ничем. Но это не так. Уна – гораздо больше, чем орудие убийства. Она бросила все, чтобы спасти свою сестру! Сестру, которую не видела тринадцать лет. Сестру, о существовании которой должна была забыть, благодаря зверской системе обучения и воспитания. Она не понимает одного: Николай хотел, чтобы она не испытывала больше никаких чувств, но она по-прежнему чувствует, и, значит, ему не удалось ее сломить. То, что Уна считает слабостью, является доказательством ее невероятной силы. Она права: мы есть и навсегда останемся безжалостными и жестокими. Это у нас в крови. Это инстинкты. Понимаю, что она говорит правильные вещи, но все же хочу чего-то… Того, что всегда считал ничего не значащим. До этого момента. До того самого мгновения, пока не столкнулся с этим лицом к лицу. С тем, что уже растет внутри нее. Внутри моей зловещей королевы.
– Ты можешь считать себя гиблой. Ты можешь быть убийцей. Но ты не бессердечна, – я убираю ладонь от ее лица, и Уна открывает глаза. Одинокая слеза катится по ее щеке. За то время, что я знаю эту женщину, мне довелось видеть, как она убивает, даже не моргнув глазом, и как она угрожает людям без малейших угрызений совести. Я слышал, как душераздирающе она кричит во сне от боли. Я видел, как она оплакивала судьбу своей сестры. Я наблюдал, как ее защитная оболочка медленно растрескивается и откалывается кусочек за кусочком. И с каждым новым осколком меня все больше затягивает и влечет к ней. Но мы такие, какие есть. Уна всегда должна быть моей силой, а я – ее. Потому что в противном случае мы станем слабостью друг друга.
Сейчас мы с ней равны, но мои следующие слова изменят расклад сил.
– Ты остаешься здесь. И не вынуждай меня применять силу, – после чего я разворачиваюсь и выхожу из комнаты.
– Неро! – кричит она мне вслед.
Только что я сделал Уну своим самым уязвимым местом, а себя … а себя я только что сделал отцом. У бедного малыша нет ни единого гребаного шанса, но я не брошу его на воспитание чужим людям, как это было со мной.
