Текст книги "Целуй меня (ЛП)"
Автор книги: Л. п. Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 18
Неро
Мы подъезжаем к старому складу на окраине Бронкса. Место откровенно дикое, так что мне приходится выставлять постоянную охрану, но таковы условия моей сделки с Департаментом полиции. Я плачу им, и взамен мне позволено хранить запрещенное дерьмо в самых захудалых районах города. Копы смотрят на это сквозь пальцы, считая, что из двух зол надо выбирать меньшее. Мафия работает чисто, слаженно и держит своих в ежовых рукавицах. Уличные банды, их беспредел с жестокими разборками, оружие, насилие… мы сдерживаем все дерьмо, не позволяя ему выплеснуться на улицы большого города и избавляя полицию от этой работы. Общеизвестный факт: уничтожьте мафию и картели – и наступит анархия. Мир, в котором мы живем, погряз в коррупции – таковы реалии современной системы правосудия. И я с удовольствием примеряю на себя роль судьи, присяжных и палача.
Приближаюсь к тяжелым воротам, которые медленно откатываются в сторону, открывая полутемное помещение склада. Я въезжаю внутрь. Когда глаза привыкают к тусклому освещению, я вижу Джио – он наблюдает за происходящим, скрестив руки на груди и вальяжно опираясь на капот своего «Астон Мартин». Рядом с ним два парня угрюмого вида. Позади них Джексон, держащий их на прицеле – в каждой руке у него зажато по пистолету. Остальные люди Джексона тоже вооружены и рассредоточены по пустому помещению склада.
Выйдя из машины, я открываю багажник и достаю оттуда металлическую бейсбольную биту. Закрыв багажник, бросаю биту Уне, и она, поймав ее на лету, закрывает дверь машины грациозным движением бедра.
Глаза Джио сужаются, когда мы подходим к нему.
– Хорошая тачка, – Уна садится на капот его машины.
– Неплохая бита, – отвечает он.
Уна с легкостью крутит биту в руке.
– Спасибо. Мне слегка непривычно: она больше похожа на дубину.
Покачав головой, я подхожу к тем двум парням и останавливаюсь перед ними. Затем достаю из внутреннего кармана пачку сигарет, вынимаю одну, зажимаю между губами и медленно подношу к ней зажигалку. На складе воцаряется тишина, и я выдерживаю многозначительную паузу, наслаждаясь тем, что все затаили дыхание. Щелкнув зажигалкой, прикуриваю и, запрокинув голову, делаю глубокую затяжку.
– Он обожает устраивать представления, – говорит Уна, и я, выпустив дым, поворачиваю голову в ее сторону. Ее губы изгибаются в улыбке, и, демонстративно выгнув бровь, она с вызовом смотрит на меня. Уна обожает меня провоцировать. Заставив себя отвернуться от нее, я переключаюсь на двух албанцев.
– Знаете, кто я?
Один из них – тот, что постарше, – урод, каких поискать. Через все горло белеет шрам – похоже, мужик уже встречался со смертью. Второй помоложе. Оба в спортивных костюмах и с массивными золотыми цепями на шеях. Боже, словно герои второсортных боевиков годов эдак семидесятых.
– В-в-в-верди, – запинаясь произносит молодой. Его друг хмуро смотрит на него.
Я киваю Джексону, и он, схватив обоих за плечи, рывком вынуждает их опуститься на колени. Тот, что моложе, всхлипывает и, дрожа всем телом, опускает взгляд.
– Да, я – Неро Верди, – присаживаюсь на корточки, небрежно упираю руку в бедро, затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым в лицо молодому. Он вздрагивает, и я улыбаюсь. – Скажите, парни, а вам известно, что это значит?
Они оба тупо смотрят на меня.
– Это значит, что вы в полном дерьме, – я выпрямляюсь и отхожу от них. Встретившись глазами с Уной, я спрашиваю: – Где вы взяли дурь, которой торговали прошлой ночью в «Poison»?
Тишина.
Вздохнув, я поворачиваюсь к ним и приставляю ладонь к уху.
– Прошу прощения, не расслышал ответа.
Тот, что помоложе, открывает рот:
– Мы…
Его друг что-то отрывисто говорит по-албански, и я со стоном запрокидываю голову. Потом, бросив взгляд на часы, киваю Уне.
Уна откидывает капюшон, и Джио закатывает глаза, когда она, покачивая бедрами и поигрывая в руках битой, подходит ко мне.
– Джентльмены, это Уна. Для кого-то она – Поцелуй Смерти. Мексиканцы называют ее Ангелом Смерти. В общем, суть вам ясна.
Уна помахивает битой, описывая в воздухе эффектные круги.
Тот, что постарше, усмехается.
– Грязную работу за тебя делает баба, – он сплевывает на пол, и Уна бросает на меня взгляд.
– Ну, это не более чем вредная привычка, – она отходит от меня, и стук ее каблуков по бетонному полу эхом разносится по огромному складу. Практически не замедляя шага, Уна замахивается битой и наносит парню удар в живот. Завалившись на бок, он кашляет и хрипит, пытаясь восстановить дыхание.
– Должен заметить, у нее сейчас гормональный сбой, – криво улыбаясь, говорю я, после чего отхожу, сажусь рядом с Джио понаблюдать, как Уна метелит старшего из придурков. Того, что моложе, она не трогает, но я вижу, как его воля ломается с каждым ударом Уны, словно бьет она его самого. Тем временем своему подопечному Уна разбивает коленные чашечки – как и обещала! – ломает в нескольких местах обе руки, проламывает скулу, но челюсть оставляет целой. Умница.
– Вы оба психи – ты это знаешь? – произносит наблюдающий за Уной Джио.
– Смотри на это так: чем больше бешенства ее гормонов будет потрачено на того парня, тем меньше достанется тебе.
Джио тяжело вздыхает, после чего повисает долгая пауза, во время которой слышны лишь стоны боли избиваемого и подвывание его приятеля. А затем Джио продолжает:
– Ты не можешь делать вид, что все в порядке, Неро.
– Даже не вздумай читать мне нотации из разряда «а что будет дальше», – тихо говорю я.
– Ты отвлекаешь ее мафиозными разборками.
Я бросаю на Джио сердитый взгляд.
– А если держать ее взаперти в квартире, она доведет себя до того, что натворит каких-нибудь глупостей. Так у меня есть возможность тянуть время и держать ее под контролем.
Кивком головы Джио указывает на Уну, и я следую взглядом за его жестом.
В этот момент Уна упирается коленом в грудь своей жертве. Мужик воет от боли – никаких сомнений в том, что у него сломаны ребра. Бейсбольная бита, прижатая к горлу, не дает ему дышать.
– Судя по тому, что я вижу, босс, ты полностью ее контролируешь.
Уна что-то шипит сквозь зубы, как мне кажется, на албанском. Черт, есть хоть один язык, на котором она не говорит?
Бедняга что-то бормочет в ответ, и ее поведение резко меняется. Мило улыбнувшись, Уна убирает колено с его груди, выпрямляется в полный рост и встает над ним – окровавленная бита в руках, забрызганное кровью платье обтягивает выпирающий живот.
– Он сказал тебе? – спрашиваю я, не двигаясь с места.
– Нет, – она приподнимает юбку, и при виде ее обнаженного бедра я прикусываю нижнюю губу. Уна выхватывает нож, закрепленный на внутренней стороне бедра, и делает молниеносный бросок. Клинок вонзается албанцу между глаз. Бросив на него беглый взгляд через плечо, Уна пожимает плечом. – Он назвал меня русской шлюхой.
– Тогда Чезаре должен понимать, насколько ему повезло, – бормочу я себе под нос.
– Охренеть! – восклицает Джио.
Джексон подходит и встает рядом со мной. Мы с ним практически не видимся с тех пор, как я назначил его КАПО вместо себя. Он идеально подходит на это место – у него жесткий характер, и я уверен в его безоговорочной преданности мне.
– Кажется, я тоже хочу себе русскую девчонку, – говорит Джексон.
Я киваю.
– Да … Есть в них какая-то утонченность.
– Послушайте, если вы двое закончили эмоциональную мастурбацию по поводу русских, может, мы закончим уже с этим дерьмом? – вклинивается Джио, отталкиваясь от капота и указывая в сторону второго парня. Уна приседает перед ним на корточки, и парень начинает плакать.
– Проклятье, они стали принимать в свои ряды слабаков, не то что раньше, – ворчит Джексон, которого, судя по виду, вся эта ситуация начинала утомлять.
Я прищуриваю глаза, видя, как Уна что-то шепчет парню по-албански, а потом ласково гладит по лицу. Кулаки мои непроизвольно сжимаются, а кровь начинает закипать.
– Morte, – рычу я сквозь стиснутые зубы. Она бросает на меня взгляд через плечо.
– Черт побери, вы оба больные на голову, – говорит Джексон.
– Спасибо, – бросает ему Джио.
Через несколько секунд Уна выпрямляется, разворачивается и подходит ко мне.
– Того, кто нам нужен, зовут Хуан Камило, – говорит она.
– Гребаный колумбиец, – выплевывает Джексон. – А с этим что будем делать? – спрашивает он, указывая на албанца.
– Оставьте его в живых, – говорит Уна.
Я удивленно приподнимаю бровь. Во-первых, потому что она отдает приказы моим людям. Во-вторых, потому что проявляет милосердие.
– Ты становишься мягче, Morte?
– О, Неро, ради всего святого, – Джио отходит, и я слышу, как хлопает дверь его машины.
Уна ухмыляется, встает между моими ногами и, положив руку мне на затылок, дюйм за дюймом приближает свои губы к моим. Другая ее рука пробирается под мой пиджак и скользит по груди вверх. Ее кожа пахнет смесью ванили с оружейным маслом, к которым добавляется металлический привкус крови.
– Ни за что, – Уна прижимается губами к моим губам, нежно проводит по ним языком, и я едва успеваю заметить, что она взяла мой пистолет, как раздается грохот выстрела. Я отстраняюсь, ее взгляд прикован ко мне, а в руке за спиной дымится пистолет. Албанец плашмя валится на пол – между его глаз зияет дыра.
– Черт возьми, Уна, у тебя вроде сестра имеется, верно? – спрашивает Джексон.
Я сверкаю в его сторону глазами, и он, поняв свою оплошность, замолкает и глупо улыбается.
– Тебе, видно, жить надоело, – говорю я.
Рассмеявшись, он направляется к своему «Рендж Роверу», припаркованному позади опустевшего склада.
Я отхожу от машины Джио, и он тут же заводит двигатель. Мы с Уной направляемся к нашему автомобилю. Я открываю пассажирскую дверь, и Уна, обойдя меня, плавно проскальзывает в салон, а мои глаза в это время, не отрываясь, смотрят на ее задницу. Я всегда хочу трахнуть ее, но, черт побери, эта ее хладнокровная жестокость пробуждает во мне зверя. Я хочу трахать, ее, причиняя боль, ломая волю, и знаю: она примет все, что я ей дам и вернет в десять раз больше. Она идеальна, уникальна и… принадлежит мне. Чем больше времени я провожу с ней, тем сильнее ощущаю влияние на себя: Уна словно отпечатывается в моей темной душе, становясь для меня жизненно важной. Я не знаю, сопротивляться этому или смириться, но, в конце концов, кажется, у меня нет особого выбора. Я люблю ее, и это чувство не побороть всем силам мира.
Едва я сажусь в машину, Уна возвращает мой пистолет.
– Тебе полегчало? – спрашиваю я, убирая оружие в кобуру.
Она улыбается и целует меня в щеку.
– Спасибо, немного. Могла ли я подумать на нашей первой встрече, что ты такой милый.
Я усмехаюсь.
– Теоретически, первой нашей встречей было убийство моего брата.
– Да, Неро. И я уверена, что все величайшие истории любви начинаются именно так.
– А еще говорят, что романтика умерла, – ухмыляюсь я.
Глава 19
Уна
Я лежу и таращусь в потолок, потому что не могу заснуть. Огни ночного города наполняют комнату мягким светом. Неро приказал держать жалюзи закрытыми, но я этого не люблю. Свет дает мне ощущение свободы и понимание, что я не в бункере, погребенном глубоко под землей в заснеженных непроходимых лесах России. Свет дарит мне чувство безопасности. В городе, где раньше огромное количество людей пугало меня, теперь я чувствую себя комфортно. Если я умру здесь, в Нью Йорке, то хоть для кого-то это станет потерей. По крайней мере, умру среди людей. Погибнув в России, я стану просто очередной пешкой, расходным материалом в чьей-то большой игре. Раньше у меня не возникало подобных мыслей, я никогда не боялась смерти, но сейчас начинаю понимать, как важно то, что останется после тебя. Люди, оставшиеся позади – если такие есть, – вот, что имеет значение. Конечно, эти мысли возникли потому, что я думаю о Николае. Думаю о своей смерти.
Дверь спальни бесшумно открывается, и на ковер падает луч света из коридора. Я вижу, как входит Неро. Он раздевается, бросая одежду на стоящий в углу стул, и ложится в постель.
Неро снова был занят допоздна. Мне известно, что он не менее остро, чем я, переживает все это. Счетчик запущен, секунды бегут.
Я переворачиваюсь и тянусь к нему, чтобы просто прикоснуться. Забавно… его прикосновения успокаивают меня, тогда как касание любого другого человека пробуждает желание убивать. Повернувшись на бок, Неро кладет ладонь на мой живот и нежно его поглаживает, а потом прижимается губами к моему лбу. Сильные руки обнимают меня, прижимают лицом к его широкой груди, и я чувствую то, что буквально висит в воздухе – страх. Но ни мне, ни Неро страх неведом.
– Слишком тихо, – говорю я, уткнувшись лицом в теплую кожу и скользя пальцами по его спине, очерчивая контуры крепких мышц.
После довольно продолжительного молчания Неро произносит:
– Он просто тянет время. Видимо, выжидает, желая понаблюдать за нашими действиями.
Но я-то отлично знаю. Знаю Николая. Он ничего не выжидает, потому что у него всегда есть план. Он бьет по уязвимому месту противника, подбираясь к самому горлу. Просчитанная стратегия, требующая наименьших затрат сил. Прописная истина: достаточно приставить нож к горлу человека, и он сделает все, что вам нужно. Николай не хочет убивать меня, поэтому постарается просто выманить, а потом будет гнать, словно дикую лошадь, пока не припрет к стене, и я не окажусь в его ловушке.
– Нет, скоро что-то произойдет, – я не могу отделаться от ощущения, что мы где-то просчитались. Кажется, мы не замечаем чего-то, находящегося у нас под самым носом.
– Уна, мы здесь вместе, и тебе не хуже моего известно, что эта крепость практически неприступна. Мои люди тоже не лыком шиты. Следы твоей сестры теряются в картеле, она хорошо спрятана и находится под надежной охраной.
– Мы что-то упускаем, Неро.
– У меня есть план.
Вздохнув, я приподнимаю голову и смотрю на него. Его темные глаза поблескивают в полумраке.
– А разве его когда-нибудь не было? – я убираю прядь волос с его лба.
– Никогда, – Неро переворачивает меня, устраиваясь у меня между ног, и целует в ключицу. Я зарываюсь пальцами в его волосы. Так хочется верить, что у него действительно все под контролем. Хочется верить, что Неро сможет противостоять Николаю, что он сумеет победить. Я понимаю, что смотрю на Николая глазами того ребенка, который всегда преклонялся перед его могуществом и силой. Глазами ребенка, которого приучили видеть его таким. Но и репутацию свою он получил не за красивые глаза. Он и Неро – два монстра, с которыми я столкнулась лицом к лицу и должна выбрать одного. А я не могу.
– Расскажи мне, – выдыхаю я.
Он целует мою грудь, глядя на меня сквозь полуопущенные ресницы.
– Все просто. Раз мы сами не можем подобраться к нему, значит, должны его выманить.
– Как?
– У каждого есть слабое место, Morte.
Он прав. У Николая есть одна слабость.
– Используй меня.
Неро вздыхает и хмуро смотрит на меня.
– Нет, это слишком рискованно.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он зажимает его ладонью, заставляя меня замолчать.
– Я знаю, кто ты, любовь моя, и не сомневаюсь в твоих способностях. Но это касается не только тебя, – рука Неро скользит по моему животу, словно я нуждалась в напоминании. – Ты доверяешь мне? – спрашивает он, убирая ладонь с моего рта.
– Да.
Неро улыбается, и его губы скользящими движениями касаются моей груди, постепенно опускаясь ниже. Сдвинув футболку, он целует меня в живот.
– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, – бормочет он, и его теплое дыхание щекочет кожу. Меня переполняют эмоции. Я доверяю ему, но чувствую в груди зияющую дыру – омут, затягивающий меня в глубины отчаяния и безысходности. Планы Неро весьма расплывчаты, и я понимаю, что время уходит. Вот мы сейчас разговариваем, а я словно чувствую, как Николай дышит мне в спину.
Я сажусь, обнимаю Неро за шею и прижимаюсь губами к его губам – мне необходимо почувствовать его. Необходимо ощутить себя неуязвимой, как бывает всегда, когда он обнимает меня, когда говорит, что любит. Неро приоткрывает губы, и наши языки соприкасаются. Поцелуй становится жестким и требовательным. Одно движение – и я уже спиной на кровати, а Неро во мне.
Мое дыхание смешивается с его дыханием. Неро трахает меня медленно и жестко, с каждым толчком проникая все глубже и глубже и вытягивая из меня один стон за другим. И здесь, в его объятиях, я на миг чувствую умиротворение. Знаю, что именно он хочет мне подарить, поэтому принимаю его дар и впускаю его в себя. Я позволяю себе на несколько коротких мгновений утонуть в этой безмятежности. Цепляюсь за нее и не хочу отпускать, но понимаю, что должна это сделать. Я провожу ладонями по напряженным, играющим под смуглой кожей мышцам Неро. Он – олицетворение красоты, силы и непредсказуемости. И он мой.
В объятиях Неро я засыпаю, но даже ему не под силу сдержать накрывающее меня чувство пустоты.
Темно. Очень темно. Ощущаю себя потерянной. Все чувства притуплены. Тело онемело.
– О, голубка, ты проснулась.
Я поворачиваю голову и вижу сидящего рядом Николая. Его расплывчатые очертания с каждой секундой приобретают все большую четкость. Темные с проседью волосы, как всегда, зачесаны назад. Костюм-тройка безупречен: даже торчащий из верхнего кармана носовой платок подобран в тон галстука. Поистине дьявол в человеческом обличии.
– У меня для тебя подарок.
– Какой подарок? – спрашиваю я.
Он разворачивается, указывая на пятно света на дальней от меня стене. К стене прикован Неро.
– Нет, – шепчу я и пытаюсь пойти к нему, но ноги не слушаются – они словно приросли к полу.
Неро поднимает голову. Его темные глаза встречаются с моими. Его грудь и живот покрыты ровными порезами, из которых струится кровь.
– Отпусти его.
Николай смеется.
– Ах, моя голубка. Он – твое слабое место. Без него ты станешь такой, какой должна была стать.
Я качаю головой, но он вкладывает в мою руку пистолет. Я смотрю на оружие, а когда снова поднимаю глаза, то рядом с Неро вижу кого-то еще, тоже прикованного к стене. Это мальчик лет десяти. Его голова безвольно повисла, темные спутанные волосы слиплись. Он медленно выпрямляется. Взгляд цвета индиго встречается с моим. Глаза у него мои, а лицо… копия Неро. И я понимаю, что это мой ребенок.
– Убей одного из них, голубка, – довольно мурлычет Николай.
– Нет, – шиплю я сквозь стиснутые зубы и чувствую, как горячая слеза скатывается по щеке.
– Выбирай, или этот выбор за тебя сделаю я, – говорит Николай.
– Morte …
Я смотрю на Неро. Это не Алекс. Его лицо не умоляет меня убить. Оно приказывает сделать это. Неро не боится смерти – я это знаю, но… но я люблю его.
– Подними пистолет, – невозмутимо произносит он.
Я подчиняюсь.
– Молодец. А теперь направь его мне в голову.
Я делаю то, что он говорит, но моя рука дрожит, потому что сердце приказывает ей остановиться. Я еще раз смотрю на мальчика, с которым не знакома, но которого знаю. Сердце мое знает его.
– Смотри на меня, – голос Неро гипнотизирует. – Нажми на курок, Morte. Будь сильной.
– Я люблю тебя, – всхлипываю я, и слезы текут по моим щекам.
– Я тоже тебя люблю, – отвечает Неро, и на его лице застывает выражение твердой решимости. Он кивает, и я, закрыв глаза, делаю глубокий вдох. Слышу, как кровь грохочет у меня в ушах. Слышу каждый свой вдох и выдох. А потом… прижимаю дуло пистолета под своим подбородком.
– НЕТ!!! – одновременно выкрикивают Неро и Николай. И это последнее, что я слышу.
ВЫСТРЕЛ!
Я просыпаюсь и рывком сажусь в кровати, хватая ртом воздух. Тело липкое от пота, а сердце колотится с такой силой, что я чувствую, как оно ударяется о ребра.
– Morte, – моргнув, я перевожу взгляд на Неро. Он сидит рядом со мной. Взяв мое лицо в ладони, он подушечками больших пальцев стирает оставшиеся под глазами непрошенные слезы.
– Я… просто… дай мне минуту, – я вылезаю из постели, иду в ванную и закрываю за собой дверь. Включаю воду, снимаю с себя футболку Неро и встаю под душ. Но вода не помогает стереть воспоминания о сне. Мысль о том, что придется выбирать между Неро, ребенком и собой кажется очень реальной. И я точно знаю, что в подобном случае выберу себя. Однажды я уже убила человека, которого любила, и в тот момент во мне что-то сломалось. Если что-то случится с Неро…
Когда я, наконец, выхожу из ванной, Неро, откинувшись спиной на изголовье кровати, ожидает меня. Не говоря ни слова, он разводит руки, принимая меня в объятия. Я чувствую себя такой хрупкой, словно сильная Уна Иванова медленно раскалывается на кусочки. Один осколок меня – это Неро, другой – Анна, третий – мой ребенок. Разбитая, расколотая на части, я слаба. Но, не будь этих осколков, мне не за что было бы бороться, верно? Нужно найти способ снова стать тем человеком, которым я была раньше, но с иными движущими силами – с теми, которые теперь у меня появились. Задача почти невыполнимая, но я должна с ней справиться. И я справлюсь.
Под ровный стук сердца Неро и успокаивающее поглаживание его пальцев по моим волосам я засыпаю. В объятиях моего безжалостного чудовища сон крепок и глубок.
