Текст книги "Целуй меня (ЛП)"
Автор книги: Л. п. Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава 2
Неро
Ярость. Ставшая постоянной спутницей, она с каждым пройденным днем все больше лишает меня здравомыслия. А гребаная причина всему – Уна. Я знаю, она может за себя постоять и точно не нуждается в моей защите, но цена за ее голову высока. Высока настолько, что шансы резко уравнялись. А я вне игры: Арнальдо решил, что предатель Уна. Ему известно, что я работал вместе с ней, хотя, конечно, он не может этого доказать.
Мне просто нужно дождаться удобного момента, чтобы он проявил свой интерес. Только бы узнать хоть что-нибудь об Уне. Чем сильнее он загоняет ее в угол, тем хуже для него. Похоже, Арнальдо забыл, с кем имеет дело. И если она сама не напомнит ему об этом, то, черт возьми, это сделает Николай Иванов. Русскому отморозку не понравится, что на его любимицу объявлена охота, как на бешеную собаку.
Все идет не так, как я планировал. Совсем не так. Я совершенно не учел вероятность того, что Уна станет мне небезразлична. Она должна была быть пешкой в моей игре, а вместо этого стала королевой. Моей жестокой маленькой королевой … пока не сбежала от меня. С того самого момента, впервые увидев, я захотел ее, даже страстно желал, но это не все. И что получается? Мы не замечаем того, что имеем, пока оно не исчезнет?
Пока Уна не ушла, я даже не догадывался, как много она для меня значит. Я должен отпустить ее. Она делает меня уязвимым, а мне это совсем не нужно. Не говоря уже о том, сколько из-за нее ненужных проблем. Но… каждый раз, когда я представляю, что она ушла навсегда, или что, возможно, ее убили, или – что еще хуже – она жива, но живет своей жизнью и трахается с кем-то другим … это выше моих сил. Она не посмеет. Она моя, и никто, кроме меня, не имеет права к ней прикасаться.
– Неро.
Я отворачиваюсь от окна и вижу Джио. Он стоит в дверях моего временного офиса в лондонской квартире.
– Ты нашел ее?
Он скрещивает руки на груди.
– Не совсем.
***
Это больше похоже на сцену из фильма ужасов. Пять трупов, а крови… как будто с десяти. Ковер. Стены. Диван… Все залито красным. Я прохожу по квартире, скользя взглядом по немногочисленным вещам, оставленным Уной. Здесь нет ничего, что могло бы выдать или указать на ее присутствие – разве только кровавая баня в гостиной. В ванной комнате пара флаконов шампуня и бритва. Я беру в руку шампунь, снимаю колпачок и вдыхаю аромат. Ваниль. Запах мгновенно напоминает мне о ней, хотя в нем не хватает ноток оружейного масла, кажется, навсегда ставшего ее частью. Выхожу из ванной, останавливаюсь в дверях спальни и опускаю взгляд на тело, распростертое посередине комнаты. Изо лба торчит рукоять ножа, воткнутого так глубоко, что крови практически нет. Наклонившись, я выдергиваю его из головы покойника, и хруст костей черепа эхом отражается от стен. Рассматривая простой, но изящный клинок, я улыбаюсь, представляя, как команда наемников Арнальдо под покровом ночи проникает в квартиру Уны, но все оборачивается для них настоящим кошмаром.
– Служба зачистки сообщила, – говорит Джио, поморщившись. Мы заплатили всем, кому только возможно, и начать со службы зачистки оказалось хорошим решением. Они беспристрастны. Третья сторона. Люди, готовые прятать следы чего угодно, пока им платят. – Но вызывала их не она, – продолжает Джио. – Это сделали русские.
Я смотрю ему в глаза и хмурюсь.
– Они ее поддерживают?
Джио пожимает плечами.
– Думаю, она не оставляет им выбора. Вряд ли русским нужны такие проблемы, – он жестом указывает на кровавый натюрморт в гостиной.
Так и есть. На самом деле, это было неизбежно. Арнальдо не перестает посылать за ней людей, словно Уна – кровожадное животное, а ее шкура – драгоценный трофей. Рано или поздно она должна была устроить побоище, последствия которого в одиночку не устранить. И вот мы здесь. – Нет, тут нечто посерьезнее, – говорю я. – Этим трупам не меньше суток. Ей явно помогают. Русские тянули время, прежде чем вызвать зачистку. Они дали ей возможность уйти.
Знаю, что Николай любит ее, но открыто помогать ей сейчас – это поставить себя на линию огня. Этот русский, конечно, псих, но не настолько, чтобы развязывать войну.
Джио кивает.
– Это не в ее стиле. Она работает чисто и эффективно. А это… – он замолкает.
– Она посылает сигнал, – бормочу я, и на моих губах появляется улыбка.
– Сигнал получен, – бубнит Джио себе под нос. В этот самый момент у него звонит телефон, и, взглянув на экран, Джио меняется в лице.
– В чем дело? – спрашиваю я.
Он поворачивает телефон экраном ко мне, демонстрируя фото отрубленной головы Арнальдо: она лежит на его собственном столе, а на восковом лбу красуется отпечаток красной помады. Мои губы медленно растягиваются в улыбке. Она сделала это. Долгие месяцы планирования. Она, ее сестра… все это части более масштабного плана. Части этого. А потом Арнальдо заказал ее, и Уна сбежала. Я не хотел, чтобы перед ней вставала необходимость податься в бега. Я просто хотел защитить от того дерьма, в которое втянул ее. Но ни на секунду не мог предположить, что она заявится в дом Арнальдо и прикончит его на хер.
– Ей удалось уйти?
– Ее не поймали, если ты это имеешь в виду. Она убила восемнадцать его людей, – говорит Джио, и я усмехаюсь. – Мы просто потеряли ее след, а она теперь, вероятно, станет еще более востребованной. Какого черта ты улыбаешься?
Мы действительно потеряли след Уны, но я найду ее.
– Потому что она чертовски идеальна.
Я могу заполучить все, что только захочу, кроме нее. Мне необходимо найти Уну, потому что без нее даже власти над всем миром окажется недостаточно, чтобы заполнить пустоту, оставленную в моей душе маленькой бессердечной бабочкой.
***
Я останавливаю машину возле нагромождения контейнеров в дальней части верфи. Сидящий рядом со мной Джио буквально искрит от напряжения и бормочет: – Не нравится мне это. Черт возьми, нет у меня доверия к русским.
– Уна русская.
– Вот именно.
Признаюсь, я никогда и ни за что не согласился бы на эту встречу. Только ради Уны, иначе меня здесь не было бы. Один телефонный звонок: голос с сильным акцентом просто назвал мне место и время. Больше ничего. Единственная причина моего появления здесь – это русский акцент звонившего. А единственное, что есть общего у меня и русских, – это Уна.
Я глушу двигатель, и в течение нескольких секунд мы сидим неподвижно. Через лобовое стекло я рассматриваю высокого худощавого парня, опирающегося о капот спортивной модели Jaguar. Его светлые волосы того же оттенка, что и у Уны, – цвета лунного сияния. Клянусь, они вполне могли бы сойти за брата и сестру. Пронзительные зеленые глаза неотрывно следят за нами, пока он подносит сигарету ко рту и делает затяжку, заставляя вспыхивать на кончике оранжевый огонек.
Открываю дверь и выхожу из машины. Под курткой ощущается тяжесть пристегнутой кобуры с пистолетом. Русский отбрасывает окурок и направляется ко мне. Он двигается с грацией хищника и изяществом танцора одновременно: каждое движение выверенное и смертоносное. Он двигается, как Уна. Один из гребаной Элиты. Моя рука мгновенно тянется к пистолету. Склонив голову, он наблюдает за моим жестом, словно волк, с полным безразличием следящий за кроликом: он знает, что может в мгновение ока прикончить маленькое существо. Естественно, убийцы из числа Элиты не испытывают страха – даже тогда, когда должны.
– Не делай этого, – говорит он по-итальянски, но с сильным акцентом.
Я сжимаю рукоятку пистолета и опускаю руку вниз, держа палец на спусковом крючке.
– Кто ты такой?
Он со вздохом скрещивает руки на груди.
– Саша. Друг Уны.
– Прости, но мы не слишком симпатизируем друзьям Уны, – говорит подошедший Джио и встает рядом со мной.
– Для меня она, скорее, сестра, – он переводит взгляд с Джио на меня, и его брови сходятся на переносице. Это единственное проявление эмоций, которое я смог заметить у него. – Значит, ты тот самый итальянец, который довел ее до погибели, – в его голосе слышно обвинение.
– Почему ты здесь? – спрашиваю я, начиная терять терпение.
– Ты мне не нравишься, – он прищуривает глаза, – но сейчас она в опасности. Девятнадцать итальянцев – это чересчур много. Она – лучшая из всех, кого я знаю, но даже лучшая из лучших не может противостоять всей итальянской мафии, – Саша вздыхает. – И я смогу ей помогать только до тех пор, пока об этом не узнает Николай.
– Так это ты, – говорит Джио. – Ты вызвал ей службу зачистки.
Саша кивает.
– Я готов сделать для нее все, но не могу предать Николая, а он хочет ее вернуть. Она убила Арнальдо Ботичелли. Уна зашла слишком далеко. Может, ей удалось бы сбежать от Николая, но не с преследующими ее итальянцами. Я больше не смогу ее защитить, – он проводит рукой по лицу. – Но ты сможешь.
Я глубоко вздыхаю.
– Она сбежала от меня. С чего ты решил, что я смогу ей помочь?
Он приближается ко мне: мы стоим вплотную и смотрим друг другу в глаза.
– Мы оба знаем, что ты не тот, кем кажешься, Неро Верди. Как там говорится? Вместе с большой силой приходит большая ответственность, – между нами возникает пауза. – Я не знаю, друг ты или враг, – он окидывает меня взглядом с головы до ног, – но она, видимо, доверяла тебе.
Я ухмыляюсь.
– Она мне не доверяла.
Выражение его лица остается бесстрастным.
– Ей нужна помощь.
Да ни хрена. Поезд ушел.
– Найди ее. И когда она будет у тебя, защити ее и от своих, и от наших. Арнальдо мертв, но месть неизбежна. Николай хочет ее вернуть, и ты даже не представляешь, на что он готов пойти ради нее.
– Что он с ней сделает?
Уна полностью вышла из-под контроля, помогла мне сделать то, чего никогда не стоило делать, и все это ради сестры, судьба которой должна ее мало заботить.
Саша на секунду отводит взгляд.
– Человеческий разум податлив. Николай сможет заставить ее забыть. Он сможет исправить ее.
– Исправить? – мои кулаки сжимаются, а кровь буквально закипает.
Мгновение Саша молча смотрит на меня, а потом, кивнув, разворачивается и уходит. Рывком открыв дверь машины, он останавливается.
– Я могу отследить ее телефон. Пришлю тебе координаты ее местонахождения.
– Подожди. Почему ты ей помогаешь? Ты ведь предаешь Николая из-за нее.
Его ярко-зеленые глаза встречаются с моими.
– Потому что я люблю ее, – он садится в машину, закрывает дверь, заводит двигатель и уезжает.
Глава 3
Уна
Париж. Город, не похожий ни на один другой, со своей особой атмосферой. Улицы в постоянном движении, но почему-то оно ощущается совершенно неторопливым. Я стараюсь держаться как можно ближе к зданиям. В переулках не очень людно, но я все равно начеку. Добравшись до деревянной калитки, ведущей в таунхаус, я толкаю ее. Выложенный старой черно-белой плиткой коридор ведет меня к лестнице, по которой я поднимаюсь в квартиру и открываю дверь. Пару дней назад, бродя по городу в попытках затеряться, я заметила в окне этой квартиры табличку о сдаче ее в аренду. В моих планах было просто переждать несколько дней в Париже, прежде чем сесть на паром и отправиться обратно в Англию. Небольшое путешествие, чтобы сбить со следа тех, кто может преследовать меня. Но когда Аннализа, хозяйка дома, привела меня в квартиру, я почувствовала такое умиротворение, какого не испытывала очень много лет.
Квартира совершенно не отвечает требованиям безопасности. Здесь всего одна лестница. Первоначально дом был рассчитан на одного хозяина, поэтому даже пожарной лестницы не предусмотрено. Но я все равно арендовала ее. Наверное, мне просто на секунду захотелось прекратить эту гонку, затеряться в этом месте и немного перевести дух. Париж – подходящий город, чтобы спрятаться. Не хуже любого другого.
Толкнув дверь, я заношу в кухню небольшую сумку с продуктами. Квартира компактных размеров, с одной спальней, но зато в ней панорамные окна от пола до потолка. В каком-то смысле это место напоминает мне квартиру Неро в Нью Йорке. Послеполуденное солнце пробивается сквозь длинные полупрозрачные занавески, вызывая игру теней на деревянных половицах.
Мне нравится здесь. Можно даже остаться тут до рождения ребенка, и тогда он или она получит шанс вырасти в Париже, вдали от всех опасностей, которыми полна моя жизнь.
Зайдя в ванную, я беру все необходимое из аптечки и, присев на кровать, раскладываю перед собой пластырь и бинты. Из кармана раздается жужжание, и я, достав телефон, вижу пустое сообщение от Саши. Это проверка связи. Отправив ему короткое сообщение, я отключаюсь от сети. Выйду на связь, когда смогу.
Мне нужно отрешиться ото всех и всего. Потому что даже друзья могут оказаться врагами. Когда дойдет до дела, Саша встанет на сторону Николая – я в этом уверена. И рада этому. Сохранять преданность мне небезопасно для него.
Я стягиваю джинсы и снимаю повязку с бедра. Шов, наложенный на скорую руку, достоин показа в фильме про Франкенштейна. На тот момент я сделала все, что могла, имея только походный швейный набор, купленный в магазине на углу. Правда, он предназначен для пришивания пуговиц, а не для штопки пулевых отверстий. Кожа вокруг шва покраснела, нога опухла и чертовски сильно болела. Уверена, рана инфицирована, но я не могу обратиться за помощью – любая больница сразу же сообщит в полицию об огнестрельном ранении. Обычно с такими вещами я обращалась к врачам, рекомендованным Николаем или кем-то еще. Конечно, ценник в пять миллионов долларов, назначенный за мою голову, должен был потерять актуальность вместе со смертью Арнальдо – учитывая, что это он меня и ранил, – но есть те, кому моя смерть по-прежнему выгодна. Врачам доверять нельзя.
Открутив крышку от бутылки с водой, я стискиваю зубы и выливаю ее на рану. Боль настолько обжигающая, что мне приходится стиснуть зубы и дышать через нос. Я вспоминаю Неро и его рану в плече – тогда, несколько недель назад, я лечила ее порохом. Сейчас я с удовольствием сделала бы то же самое, но подобное дерьмо даже на других проделать достаточно трудно. Что уж говорить о себе? Мои мысли возвращаются к Неро. Интересно, чем он сейчас занят? Ищет ли меня? Может, теперь он и сам хочет моей смерти? Друг он или враг? Убьет ли он меня теперь, раз я убила его босса? Вряд ли. Хотя я могу ошибаться, ведь Неро играет по своим собственным правилам. По общепринятому мнению, мафия – это эталон семьи и преданности. Но Неро убил даже собственного брата. Нет, что-то мне подсказывает: Неро не испытает ни капли сожаления о смерти Арнальдо. Но он сильный игрок, а иногда, чтобы добиться власти, можно и притвориться, что ты верный и преданный. В конце концов, это мафия наделила его властью и так же легко может отобрать ее. Я обещала ему вернуться, но теперь не знаю, смогу ли сдержать обещание. В нашем мире чувства ничего не стоят, эмоции бесполезны, а верность очень легко покупается. Один шаг, одно мгновение, одна смерть – и все фигуры на доске меняют положение. Неужели они настолько сместились, что мы с Неро теперь на противоположных сторонах?
***
Я просыпаюсь. Все мои чувства обострены до предела. В квартире кто-то есть. Я резко сажусь и, достав из-под подушки пистолет, снимаю его с предохранителя. Сползаю с кровати и слышу легкий скрип половиц прямо за дверью моей спальни. Проклятье!
На цыпочках пересекаю комнату и встаю сбоку от двери. Пистолет в ладони, палец на курке. Готова. Жду.
Прижимаюсь спиной к прохладной стене. Все мои чувства обострены. Слух способен уловить малейший звук. Должно быть, это итальянцы. Или, что еще хуже, Николай. Если он доберется до меня, то уже никогда не отпустит, и этот ребенок … Я лучше умру.
Легкое поскрипывание пола под чьими-то осторожными шагами – любой нормальный человек даже не расслышал бы его. Если это люди Николая, то они должны знать, что попытка выбить дверь будет равносильна смертному приговору для них. Нет, скорее всего, это итальянцы. Они решили, что гоняются за какой-то глупой девчонкой.
Я бросаю взгляд на прикроватную тумбочку – на ней лежат ключи от машины. Мой план отхода – маленький бежевый «Фиат 500», припаркованный в переулке за домом.
Половица за дверью моей спальни снова скрипит, и я задерживаю дыхание. Каждый мускул моего тела напряжен, по венам мчится адреналин. Было время – еще совсем недавно, – когда я просто вышла бы в коридор и поубивала бы всех. Но тогда я была охотником, а сейчас стала добычей.
Еще один шаг.
Дверь со скрипом открывается: ржавые петли протестующе скрежещут. За открытой дверью меня не видно, и я еще сильнее вжимаюсь в стену, жалея, что не могу полностью слиться с ней. Уличный свет разбавляет мрак комнаты, очерчивая силуэт руки с зажатым в ней пистолетом, который направлен в сторону моей пустой кровати. Опустив пистолет, я вытаскиваю маленькое лезвие из браслета на запястье и зажимаю его между большим и указательным пальцами, словно гигантскую иголку. Нужно все сделать тихо – стрельба в городе привлекает ненужное внимание. Я подкрадываюсь сзади – бесшумная, как призрак. Зажав ладонью одной руки его рот, свободной вонзаю лезвие ему в горло. Этот маленький клинок вытащил меня из такого количества передряг, что ни одному пистолету и не снилось. Лезвие не настолько большое, чтобы пронзить грудь или живот, но оно смертельно острое и идеально подходит для перерезания сонной артерии.
Однако мой соперник застает меня врасплох: он падает на колени и валит меня на пол. Пистолет выскальзывает из моей руки и отлетает на пару футов в сторону. Внушительных размеров мужчина нависает надо мной, из его шеи течет кровь, и он падает на пол. Темные глаза. Темные волосы. Оливковая кожа. Явно итальянец.
Я отползаю от него по ковру, тянусь за пистолетом и ожидаю, когда раздастся оглушающий звук выстрела, сигнализирующий о завершении моей жизни. Но его все нет. Все, что я слышу, – это последний сдавленный вздох мужчины, а потом глухой стук упавшего на пол тела.
Из-за двери доносятся приглушенные голоса людей, идущих по коридору. Твою мать!
Схватив пистолет и ключи от машины, я бегу к окну. Ветка дерева со стуком задевает стекло, и оно дребезжит, когда я дергаю раму вверх. Думаю, добрая половина соседей услышала меня, включая и моих незваных гостей. В коридоре раздаются шаги, и я могу только надеяться, что темнота поможет мне выиграть несколько драгоценных секунд для побега. Перекинув одну ногу за окно, я смотрю вниз с высоты второго этажа. Несколько месяцев назад я, не раздумывая, спрыгнула бы, но сейчас …
В комнате вспыхивает свет, и я в панике перебрасываю наружу вторую ногу, держась руками за подоконник.
– Morte.
При звуке этого низкого голоса я в нерешительности замираю.
– Не делай этого, – тихие слова произнесены приказным тоном. Мне не следует смотреть на него – я должна спрыгнуть. Но не могу удержаться и, крепко ухватившись за оконную раму, оглядываюсь через плечо. Неро стоит в комнате: как всегда, в дорогом костюме и с сексуально зачесанными волосами. Его темные глаза встречаются с моими, и время словно останавливается. Я вижу мерцающую в его взгляде угрозу, обещание расправы, а еще желание и страсть. Все эти эмоции сменяют друг друга и смешиваются во что-то совершенно опьяняющее. Сила, которую он излучает, словно обволакивает и затягивает меня. Так опасно и так заманчиво.
Я смотрю в глаза Неро, и на мгновение у меня возникает желание пойти к нему, чтобы он стал моим защитником в мире, полном врагов, моим личным чудовищем, которое сможет покончить со всеми остальными. А вдруг теперь он мой враг? Я уже не знаю. Нельзя доверять никому, кроме самой себя, а это очень трудно, особенно с ним.
Воздух между нами, кажется, искрит от напряжения. Его сила воли борется с моей решимостью выжить любой ценой. Мы – две стороны одной медали, дополняющие друг друга. Единая сила – непредсказуемая, неудержимая. Уголок губ Неро приподнимается. В этой улыбке и угроза, и соблазн одновременно. Сердце в моей груди трепещет, потому что реагирует на страх, который внушает мне Неро, и сейчас этот страх сильнее, чем обычно.
Неро всегда производит впечатление абсолютной собранности, словно это не он готов хладнокровно убивать людей только ради достижения собственных целей. Но разве он не говорил мне, что я всегда произвожу впечатление невинности? Мы – два волка в овечьих шкурах.
Не отрывая от меня взгляда, Неро делает шаг вперед.
– Не приближайся, – предупреждаю я.
Не обращая внимания на мои слова, он делает еще один шаг. Я поднимаю пистолет и целюсь ему в голову. Он ухмыляется.
– Что ты собираешься сделать, Morte? Застрелить меня?
Я смотрю ему прямо в глаза.
– Да, если нужно, – так или иначе, мне надо убираться отсюда.
Неро прищуривается.
– Ты – моя, – говорит он, но эти слова ничего не значат, когда речь идет о жизни и смерти. Я не могу ему доверять.
Еще один шаг.
– Почему ты бежишь? Арнальдо мертв, – Неро приподнимает бровь. – Ты сказала, что вернешься ко мне. Вот он я, а ты вот-вот выпрыгнешь из окна.
Если бы Арнальдо был нашей единственной проблемой.
– Прости, но я не могу доверять тебе, – я вижу, как один из его людей движется вдоль стены, пытаясь обойти меня с фланга. – Напомни своим людям, что я без труда всажу пулю в любого из них.
Неро хмурится, поднимает руку, и его люди тут же останавливаются.
– Ты мне не доверяешь? Кажется, это не я сбежал, – он делает еще один шаг. Теперь между нами всего несколько футов.
Я слегка меняю положение, усаживаясь на подоконнике, и улыбаюсь.
– Это было здорово и все такое, но мне не хочется попасть в лапы к твоим парням. Там, – я указываю на переулок.
Земля кажется очень далекой, хотя на самом деле я понимаю, что спрыгну без труда – главное сгруппироваться. Бросаю последний взгляд на Неро, запечатлевая в памяти каждую черту его безупречно красивого лица. Он стрелой бросается ко мне, и я отталкиваюсь от подоконника. Земля стремительно несется мне навстречу, и вот мои ноги уже с силой ударяются о вымощенную дорожку. Боль обжигает ногу, швы на бедре лопаются, и я, сгруппировавшись, делаю кувырок. Поднявшись на одно колено, я поднимаю пистолет и направляю его в сторону окна. Вторая рука инстинктивно прижимается к животу. Я смотрю на Неро, но его взгляд прикован к моему животу – к небольшому, но отчетливо выпуклому.
Глубоко вдохнув, я стискиваю зубы от боли в ноге.
– Если ты когда-нибудь хоть что-нибудь чувствовал ко мне, дай мне уйти, Неро, – умоляю я. – Я вернусь к тебе, – после этих слов я вскакиваю и бегу. Каждый шаг отдается обжигающей болью в ноге.
Мой автомобиль уже близко – я вижу капот, выглядывающий из тьмы переулка. Хромая и сжимая пистолет, я подхожу к машине и тут же получаю тяжелый удар по голове. Перед глазами все плывет. Я пошатываюсь и понимаю, что падаю, но мое обмякшее тело подхватывают чьи-то сильные руки. Последнее, что я вижу, – это размытые очертания профиля Джио, а затем проваливаюсь в темноту.
