Текст книги "Клетка (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Борис уже вытащил пистолет и стреляет им обоим в голову, легкий хлопок глушителя – единственный звук, прежде чем их тела падают на пол.

Я задыхаюсь, обходя двух мужчин, и кровь теперь быстро растекается по ковру. Сомнения начинают закрадываться. Это люди Габриэля, и разве Габриэль не пытается нам помочь?

– Тебе точно следовало их убивать? – спрашиваю я.

Борис оглядывается через плечо, его леденящие кровь голубые глаза встречаются с моими.

– Они не дали бы сбежать женщине букмекера. А как еще ты собиралась уйти? – Я делаю ровный вдох. Я делаю это, потому что должна, повторяю себе. Это ради Кайлы. И действительно, чьей жизнью я бы не пожертвовала ради нее?

Когда мы выходим через парадную дверь, нас приветствуют еще двое мужчин Габриэля. Один получает пулю, другой получает перелом шеи. Мы спешим по подъездной дорожке, где нас ждет машина. Я оказываюсь внутри, двое странных русских занимают места по обе стороны от меня, а Борис просовывает голову и одаривает меня акульей улыбкой.

– До свидания, Виктория Пирсон, – говорит он и хлопает дверью машины.

Автомобиль кренится вперед. Вот оно. Мой выбор сделан. Теперь пути назад нет. К тому времени, как мы подъезжаем к парадным воротам, охранники уже лежат на земле, мертвые. Ворота широко открыты, и мы без проблем выезжаем через них. Я не уверена, следует ли мне бояться или трепетать перед их организованностью. Они просто сделали побег из картельной территории похожей на прогулку по парку. И теперь они сидят здесь, совершенно стоически, как будто они этого не делали. Я судила Джуда за то, что он связался с картелем, но что я сама только что натворила? Кто эти люди, с которыми я только что заключила сделку? Они могут быть хуже тех, у кого есть моя дочь, но я должна рискнуть.

Час спустя мы уже катимся по пыльным холмам недалеко от города. Грузовик поднимается по крутому склону, усеянному небольшими деревьями, и затем я вижу, как перед фарами появляются ворота. На первый взгляд они выглядит заброшенными, но через несколько секунд появляется несколько вооруженных людей в масках, которые выходят из ворот. Мое сердце колотится в груди, когда меня охватывает настоящий страх. Я не хочу этого делать. Мне страшно, но я не оставлю Кайлу, и моя потребность быть с ней сильнее, чем любой страх, который я могла бы испытывать.

– Мы на месте, – говорит один из мужчин, прежде чем открывает дверь, вылезает из машины и ждет меня рядом с ней.

Я делаю глубокий вдох и проскальзываю через сиденье, чтобы выйти из машины. У меня под ногами словно дрожит земля. В следующий момент дверь за мной закрывается и на меня направляется несколько пушек. Я слышу, как автомобиль трогается с места. Шины визжат при движении. Теперь я сама по себе. Абсолютно, полностью сама по себе.

Я поднимаю руки в знак капитуляции и осторожно иду к воротам.

– Мне нужно поговорить с Лопесом, – говорю я. Охранники стоят на месте. Их ружья остаются поднятыми. – У него моя дочь.

Один из мужчин, наконец, выходит вперед и движется позади меня.

– Андейл, – кричит он, вонзая дуло пистолета мне в спину. – Иди.

Массивные железные ворота распахиваются, и меня проводят к вилле, где меня ждет неизвестная судьба. Яркие огни светят вдоль подъездной дорожки, и вся территория вокруг дома освещена, словно на день Независимости США. Оливковые деревья усеивают дорожку, ведущую к большой деревянной входной двери, а множество быстрых автомобилей украшают подъездную дорожку из белого гравия. Крыша облицована каменным уступом, по которому патрулируют вооруженные люди, выглядящие смертоносными и бдительными. Может, мне стоит бояться, но это не так. Я могу думать только о том, что Кайла здесь. Я так близка к своему ребенку.

Входная дверь со скрипом открывается, и другие вооруженные люди отступают назад, стоя по обе стороны от дверного проема, пока меня толкают вперед. Сразу за дверью фойе мраморный пол и люстры, свисающие с потолка. Дом прекрасен, словно мексиканский дворец – красивые вещи куплены за уродливые дела. Меня проводят через дом, по коридору и к двери. Один из охранников открывает ее, и парень позади меня вонзает пистолет мне в спину, толкая меня внутрь. Я падаю на колени. Не успеваю я встать, как дверь закрывается, за мной и щелкает замок. Поднимаясь на ноги, я оглядываю большую комнату. Посередине кровать, комод и открытый шкаф, набитый длинными белыми платьями. Я поворачиваюсь и проверяю дверную ручку, вздыхая, когда обнаруживаю, что она заперта. Спальня или тюремная камера?

– Эй? – кричу я. – Я хочу увидеть Лопеса. – Тишина. – Мне нужно увидеть мою дочь. – Нет ответа. Я закрываю глаза и вздыхаю.

Ладно, мне нужно просто успокоиться. Я пришла сюда за Кайлой, но это вражеская территория. Я должна набраться терпения и ждать. Я должна играть по их правилам, потому что, честно говоря, какой у меня еще есть выбор? Это не то же самое, когда я оказалась в плену у Джуда. Я могу смело сказать, что Джуд на самом деле не причинил мне вреда, или Калеб… Я всегда знала, что Калеб был его моральным компасом. Но это другое. У этих мужчин нет морали. Ради бога, они похищают детей, и я не сомневаюсь, что они убили бы Кайлу, если бы это соответствовало их потребностям.

Я сажусь на край кровати, подпирая голову руками. Это болезненное чувство в моем кишечнике подсказывает мне, что я совершила серьезную ошибку, приехав сюда, но как это может быть неправильно? Кайла здесь, мертвая или живая, опасность или нет, я буду с ней. Я бы никогда ее не бросила.

Слова Ронана звенят у меня в ушах, когда я думаю о том, что мне нужно сделать. Мое сердце болезненно сжимается, но я отталкиваю боль. Я делаю то, что должна… единственное, что могу сделать для своей дочери. Я не дура, это картель. Тебе не выжить в картеле, поэтому я должна купить нашу свободу единственным, что я могу предложить.

33

Джуд

Теплое солнце струится в окно, и я перекатываюсь на бок, чтобы укрыться от него. Я тянусь к Тор, но чувствую только холодные простыни. Я открываю глаза и смотрю в пустое пространство, неуверенно сажусь и свешиваю ноги с края кровати. Я, спотыкаясь, иду в ванную, опершись рукой о стену, чтобы не упасть, чтобы пописать.

– Чертова фигня! – Я слышу крик Габриэля в коридоре. – Чертова фигня.

Я заканчиваю писать и выбегаю из комнаты через дом в гостиную. Отсюда я вижу Габриэля и Марни, стоящих над двумя мужчинами. Их тела растянулись на полу у двери, а на ковре – лужа засохшей крови.

– Где Тор? – Я говорю с глубоким рычанием, мое кровяное давление повышается с каждым вдохом. Габриэль смотрит на меня, и я вижу это по его лицу. – Она… – Я провожу рукой по подбородку, прежде чем указать на мертвецов. – Она, блядь, это сделала?

Какого черта она могла это сделать? Зачем ей… Вдыхая, я сжимаю кулаки и иду через кухню в кабинет.

– Тор! – кричу. – Черт, Тор?

Я распахиваю французские двери во внутренний дворик, и внезапное волнение заставляет птиц взлететь.

– Тор! – кричу я, но меня встречает лишь оглушительная тишина. – Дерьмо. – Я бью кулаком по лепной стене, боль пронзает мои суставы. Она, блять, ушла. Вот о чем это дерьмо вчера вечером. – Черт побери, – выдыхаю я, поворачиваюсь и врываюсь в дом. – Гейб! – кричу я, идя по коридору. – Я знаю, что она пошла в этот гребаный картель, чтобы попытаться забрать Кайлу.

Габриэль выходит в холл, стонет и запрокидывает голову. Марни крадется по коридору.

– Я должен был предугадать, что она проделает такой трюк, – говорит он. – Она полна решимости вернуть своего ребенка.

– Он убьет их обоих, черт возьми, – кричу я, когда в дверях появляется Борис с двумя мужчинами по бокам от него. На его лице лукавая ухмылка. Это был он. – Ты, мать твою… – Я бросаюсь на него, упираясь ладонями в его грудь, а он – в стену, прежде чем ударить кулаком по его лицу. Губа мужчины лопает. Кровь течет из свежей раны и катится по бледному подбородку. Я вытаскиваю пистолет из-за пояса джинсов и тычу в него, целясь в круглую голову Бориса.

Люди Бориса наводят на меня ружья. Мой палец чешется на спусковом крючке.

– Скажи мне, почему? – требую я.

Он холодно смотрит на меня. Я слышу щелчок взведения другого пистолета. Теперь Габриэль тоже целиться в него.

– Ты убил моих гребаных мальчиков. – Взгляд Габриэля переводится с Бориса на меня, когда он показывает пальцем. – Я же говорил тебе, что не хочу работать с русским, и вот почему. – Габриэль выходит вперед, приставляя пистолет к виску Бориса.

– Было бы неразумно стрелять в меня. – Борис вздыхает. – Это все часть плана.

– Часть… – Я вскидываю руки и хватаюсь за голову, холодный металл пистолета, который я сжимаю, прожигает мою плоть. – Какой, блядь, нафиг план, Борис? – Я смотрю на его людей, у которых все еще подняты ружья.

– План Ронана, – говорит Борис. Я смотрю на него, Габриэль тихо ругается, пиная стену и роняя пистолет. Мужчины Бориса до сих пор не опускают пистолеты. – Он знал, что ты с этим не согласишься.

– Да неужели? – фыркаю я. – Как он чертовски гениален, что осознал, что я не позволю своей женщине по своей воле войти в картель. – Я оборачиваюсь к Габриэлю. – Отведи меня к Хесусу.

– Черт возьми, ты сошел с ума, эсе.

Я снова нацеливаю пистолет, на этот раз на Габриэля.

– Отведи меня к гребаному Хесусу. – Я сжимаю челюсть, когда гнев овладевает мной, уничтожая все оставшиеся у меня рациональные доводы. Я бы сразу пустил пулю в голову каждому ублюдку, который сейчас находится в этой комнате.

– Джуд… – раздается голос Марни позади меня. Я подпрыгиваю, когда чувствую, как его холодная большая рука приземляется на мою руку, медленно опуская пистолет. – Это не принесет тебе никакой пользы.

Борис прочищает горло и отворачивается, когда в комнату входит еще один русский с открытым ноутбуком. Борис с благодарностью кивает ему и берет ноут в руки. Там, на экране, чертов Ронан.

– А, американец… и мексиканец, – говорит Ронан, – все здесь. – Он усмехается, засовывая сигару в губы.

– Пошел ты! – кричу я, слюна вылетает изо рта. Это все, что я могу сказать гребаной киске, сидящей всю дорогу в России.

– Мне очень жаль, – вздыхает он. – Но я сделал то, что никто из вас не смог сделать. Я составил план. Виктория понимает, что жертвы необходимо приносить.

– Ты собираешься рассказать нам этот гребаный план? – спрашиваю. Все, что я слышу, – это кровь, пульсирующая в моих ушах, когда меня поглощает дикая жара.

– Все просто, Виктория приведет Хесуса к тебе в согласованное место. Мы сделаем засаду и убьём их всех. – Он пожимает плечами. – Все, что тебе нужно сделать, это дождаться ее звонка.

Мои ноздри раздуваются.

– Какого хрена ты послал ее? Из всех, кто здесь есть, ты посылаешь мою женщину, ты больной ублюдок. Клянусь богом, если я когда-нибудь увижу тебя снова, я перережу тебе гребаное горло.

– Американцы такие злюки. – Он ухмыляется. – Я послал ее, потому что у нее есть самая убедительная причина: материнская любовь.

Сглотнув, я смотрю на экран.

– Ты долбаный идиот, – бормочет Габриэль. – Картелю наплевать на материнскую любовь.

Ронан смеется.

– Ах, мой друг. Может и да, но они купятся на тот факт, что Виктория готова предать своего любимого в обмен на свою милую дочь. – Он улыбается, как больной ублюдок. – Ты же знаешь, что они убьют всех вас, если вы не убьете их. Это единственный способ. – В его глазах мерцает безумие, которого я никогда раньше не видел. – Засада, – смеется он.

– Он, блядь, больной, – шепчет Габриэль. Тишина. Я не сомневаюсь, что Тор согласится с этим планом, и я не сомневаюсь, что она будет убедительной. Я видел, как она это делала раньше, но… – Что, если они поймут все? – спрашиваю я.

– Они бы заметили, если бы это была ложь… – Это слово повисает в воздухе. – Но твоя женщина не думает, что это ложь. Она действительно сделает все для твоей дочери, американец. Даже продаст свою единственную, настоящую любовь. – Он приподнимает бровь и выпускает струю дыма через губы.

Я борюсь с ощущением удушья, проникающим в горло. Я борюсь с болью, которая угрожает поглотить меня. Я хочу убить их всех – Ронана, Бориса, Хесуса… Я сжимаю пистолет. Мой палец играет на спусковом крючке. Часть меня раздавлена ​​тем, что Тор продала меня, но большая часть меня, чертовски гордилась этим. Для меня важны только она и Кайла. Я знаю, что она сделала это, чтобы спасти Кайлу, я просто хочу, чтобы она мне рассказывала о планах. Мое сердце бешено колотится в груди, по лбу стекает пот, и я глубоко задерживаю дыхание.

– Не расстраивайся, друг мой, – говорит Ронан. – В этом случае она хорошая женщина.

Рыча, вырываю ноутбук из рук Бориса и швыряю его об стену. Экран трескается и раскалывается, везде разлетаются куски пластика. Борис фыркает и качает головой, прежде чем повернуться и пойти по коридору.

– Это хреновая чушь, – кричу я, глядя на Марни и Габриэля.

Габриэль шагает рядом со мной, кладя руку мне на плечо.

– Он так плотно сплел эту паутину, что как ни крути, но ты в нее запутаешься.

34

Тор

Я сижу у окна и смотрю, как солнце медленно поднимается в небо. Они оставили меня здесь на всю ночь. А чего мне стоило ждать? Я тянусь за ожерельем, сжимая маленький амулет в виде колибри, который сразу же наводит на мысль о Джуде. Я смотрю во двор внизу, наблюдая, как люди проходят мимо с пистолетами за спинами и сторожевыми собаками за ними.

В конце концов, дверь в мою комнату распахивается. В дверном проеме появляется человек с пистолетом и кивает головой, показывая мне, чтобы я последовала за ним. Я поправляю платье руками и медленно иду к двери. В тот момент, когда я подхожу к нему, его рука сжимается вокруг моей руки, что на наверное появится синяк. Он ведет меня через дом, пока мы не доходим до двери, ведущей на улицу.

Раннее утреннее солнце ослепляет меня, когда мы идем вдоль дома на большую террасу. Среди ярких лучей я с трудом различаю силуэт человека, сидящего на краю палубы. Парень с пистолетом отпускает меня, толкая вперед с такой силой, что я пошатываюсь. Я ловлю себя на том, что спотыкаюсь в тени усыпанной цветами беседки и подхожу к человеку, спокойно сидящему на плетеном стуле с газетой на коленях. Его седеющие волосы влажные и убраны с лица. В белой рубашке и льняных брюках он похож на любого нормального бизнесмена. Когда я подхожу, он отрывается от бумаги и смотрит на мужчину позади меня.

– La esposa del corridor de apuestas, – смеется мужчина через мое плечо.

Мужчина в кресле улыбается, отмахиваясь от парня. Я нервно стою, мое сердце колотится, когда его темные умные глаза скользят по мне. Опираясь локтем на подлокотник кресла, он прижимает указательный палец к губам.

– Виктория Дево во плоти, – протягивает он с едва заметным акцентом. – Или Пирсон?

– Я полагаю, Хесус Лопес? – говорю, пытаясь казаться спокойной, хотя я совсем не такая.

Он поднимается на ноги и медленно приближается ко мне, его ухмылка становится шире с каждым шагом. Он останавливается прямо передо мной, и я смотрю на него. Он высокий, но не такой высокий и широкий, как Джуд. Сильный запах его одеколона пересиливает мои чувства, когда он берет прядь моих волос и накручивает вокруг пальца.

– Джуд Пирсон и Габриэль Эстрада стали бельмом на моей карьере в последние недели. Я потерял своего брата и одного из моих людей из-за их рук, а босс – ну, Доминго хочет вернуть своего сына и посадить их головы на колы. Андреа – единственная причина, по которой они все еще живы. Ты попала в самый разгар войны, сеньорита. Каким же безрассудным должен быть Пирсон, чтобы послать свою женщину сюда.

Я осторожно делаю шаг назад, мои волосы выпадают из его рук.

– Он не знает, что я здесь, – дрожит мой голос.

– Итак, – он приподнимает бровь, – почему ты здесь?

Мой темперамент опасно бурлит.

– Потому что ты забрал мою дочь!

Он смеется, и ухмылка не сходит с его лица. Он указывает на один из стульев.

– Садись, пожалуйста.

Я сажусь в плетеное кресло, а Хесус садится рядом со мной. Отсюда я вижу одного мужчину, вырисовывающегося в дверном проеме двойных французских дверей, ведущих обратно в дом. По какой-то причине его присутствие меня немного утешает. Хесус откидывается назад, неторопливо скрещивая ноги.

– Я забрал твоего ребенка, сеньорита. Ничего личного. Просто бизнес.

Я так крепко сжимаю подлокотники кресла, что чувствую, как мои ногти сгибаются и кричат ​​в знак протеста.

– Она мой ребенок. Здесь не может быть ничего личного, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

– У Пирсона появилось несколько опасных друзей. – Он пожимает плечами, прежде чем взять чашку кофе с маленького столика рядом с собой. – Габриэль Эстрада, – вздыхает он и склоняет голову набок. – Это проблема. Это проблема для меня, а значит, проблема для твоего мужчины, а теперь… и для тебя.

– Что ты хочешь?

– Ах, чикита, – ухмыляется он, – никогда не спрашивай сильного человека, чего он хочет. – Он отпивает кофе. – Ответ всегда будет – больше власти.

– И как этого можно добиться, забрав мою дочь?

Он ставит кофе на стол и берет сигару. Он кладет её между губами и зажигает. Я жду, пока он вдыхает струю дыма и закрывает зажигалку.

– Это не твоя забота. Теперь ты здесь. – Его губы растягиваются в ухмылке. – Твоя ошибка сыграет мне на пользу. – Он наклоняется через подлокотник своего стула и хватает меня за подбородок. Его большой палец скользит по моей нижней губе, и желчь поднимается к моему горлу. – Я надеюсь, что Пирсон поможет тебе, чикита, – шепчет он. – Было бы обидно, если бы мне пришлось… мотивировать его.

У меня перехватывает дыхание, когда мой разум наводняют воспоминания, связанные с Джо. Это не первый раз, когда я терплю ужасные вещи от рук одного из врагов Джуда. Но это не ради Джуда, это ради Кайлы.

– Я хочу увидеть свою дочь, – шепчу я сквозь сжимающееся горло. Хесус смотрит на меня на мгновение, прежде чем его взгляд падает на мои губы. Я тяжело сглатываю. Я знаю, что все это тактика устрашения, но я не могу не закрыть глаза и начать молиться. Я пришла сюда ради Кайлы. Я знаю, что нужно сделать, чтобы вытащить ее, но все это – игра для таких мужчин, как Хесус. Покажи я свою уверенность рано, то тут же проиграю еще до того, как мы начнем. Через мгновение Хесус фыркает от смеха и отпускает меня. Его пальцы щелкают. Я открываю глаза, у меня сводит живот, когда я смотрю, как человек, задерживающийся за французскими дверями, поворачивается и уходит.

– Глупо приходить сюда, чикита, глупо, но храбро, – говорит он, затягивая сигару. – Я ценю только два качества в женщине.

– Я мама.

Закрыв глаза, он запрокидывает голову, прежде чем выпустить длинную струю дыма. Когда он опускает подбородок, его глаза вспыхивают.

– Дети – всего лишь лезвие в сердце, не так ли? Калечащая слабость. Такие невинные, такие драгоценные.

Меня охватывает ужасное чувство, такое ощущение, будто по мне ползает тысяча крошечных пауков с колючими ногами. Хесус все еще ухмыляется мне, когда я замечаю движение сбоку. Я поворачиваюсь в кресле, когда женщина ступает на палубу, ее длинное белое платье – такое же, как и мое – развевается вокруг ее ног. А в ее руках Кайла. Мое сердце угрожает вырваться из груди, когда я вскакиваю, опрокидывая стул, и бросаюсь к ней.

– Мама! Мама! – Лицо Кайлы светится, когда она тянется ко мне, и в ту секунду, когда она оказывается у меня на руках, мое сердце снова начинает нормально биться. Она обнимает меня ручонками за шею, и я вдыхаю запах ее волос.

– Все в порядке, детка. Мне жаль, что я оставила тебя, – говорю я. Она кладет щеку мне на плечо, и я сдерживаю слезы от чистого облегчения, когда снова чувствую ее в своих объятиях, хотя никогда не думала, что смогу сделать это снова.

– Милла, – говорит она, поднимая голову и указывая на женщину, которая держала ее.

Длинные черные волосы женщины скрывают ее лицо, спадая густыми волнами через плечо. Ее глаза сосредоточены на палубе, а руки мягко сложены за спиной, как будто ее цепляет печаль.

– Спасибо, – тихо говорю я. – За то, что заботилась о ней.

Она поднимает голову, и ее бирюзовые глаза встречаются с моим взглядом.

– Де нада, – говорит она, мягко улыбаясь Кайле, поворачиваясь, чтобы уйти.

Хесус подходит ко мне сзади и откашливается.

– Ты будешь гостем в моем доме.

Я поворачиваюсь к нему лицом, крепче сжимая Кайлу.

– Гость? – Скорее заключенная.

– Называй это как хочешь. – Его взгляд переводится на Кайлу, и на его губах тянется искривленная ухмылка. Он смеется, размахивая рукой в ​​воздухе.

– Клетка без решеток – по крайней мере, до тех пор, пока твой мужчина не сделает свой ход. – Он проводит рукой по голове Кайлы, и я отталкиваю ее от него. – Такая красивая девочка, – говорит он. – Было бы стыдно причинить ей боль.

По моему телу пробегает дрожь. Он в последний раз улыбается перед тем, как повернутся и уйти. Дым клубится вокруг него, когда он исчезает за французскими дверями. Я остаюсь на летней веранде, не зная, что делать. Я снова сажусь в кресло, сжимая Кайлу, обнимая ее, глядя на нее, чтобы убедить себя, что с ней все в порядке.

Она суетится у меня на коленях.

– Па-па… – скулит она.

Я сдерживаю слезы.

– О, детка. Папы здесь нет. – Она выглядит такой убитой горем, и это меня бесит. – Он… он с дядей Марни. – Я хочу сказать ей, что она скоро увидится с ним, что это ненадолго, но я не могу ей солгать. Я целую ее в лоб и глажу по щекам. Она так мала, что не обращает внимания на окружающие ее опасности. Хотела бы я обладать хотя бы частичкой ее блаженной невинности. Все, что я могу сделать сейчас, это сидеть и ждать, чтобы сыграть свою роль, надеясь, достаточно хорошо, чтобы положить конец этой игре жизни и смерти.

35

Джуд

Габриэль говорит по телефону об оружии и кокаине. Один из его парней сидит со мной за кухонным столом, на столе лежит пистолет. Это ерунда. По сути, Габриэль взял меня в заложники. Этот неандерталец, сидящий напротив меня, наблюдает за каждым моим гребаным движением, потому что Габриэль боится, что я собираюсь взбеситься и начать войну картелей… хотя, я чувствую, что война уже началась. Марни, шаркая, выходит из кухни и подходит к столу с чашкой кофе и газетой. Он садится и вытаскивает газету, делая медленный глоток.

– Марни, какого хрена ты делаешь? – спрашиваю я. – Ты не можете говорить по-испански, но читать можешь?

Он выглядывает из-за края бумаги и приподнимает бровь, делая еще глоток из кружки.

– Мне нужно запечатлеть бумагу с кофе. Это ритуал, кроме картинок, – он складывает бумагу и показывает на фотографию мешков для трупов на улицах. – Жестокое место, если ты спросишь меня. Ммм-ммм-ммм. – Он качает головой и продолжает – что бы он там ни делал с этой бумагой.

Габриэль врывается в кухню с кроваво-красным лицом. Он останавливается у стола и барабанит по нему пальцами, прежде чем встретиться со мной глазами.

– Гребаные ракетные установки? – Габриэль качает головой. – Я предполагаю, что русские собираются взорвать город Хуарес.

– Это было весь день, Гейб, – говорю я. – Целый гребаный день. – Он только кивает. – Мне не нравится сидеть здесь задницей, пока моя женщина и дочь пребывают в гребаном картеле.

Габриэль проводит рукой по подбородку. Марни что-то бормочет себе под нос. Борис входит в комнату и шепчет в телефон по-русски. Я смотрю на него, мой темперамент опасно накаляется. Я ему не доверяю. Я не верю Ронану. Бля, временами я даже не доверяю Габриэлю. Борис кладет трубку и смотрит на меня.

– Какого хрена вы, ребята, делаете с этим дерьмом? – спрашиваю я, мои мышцы напрягаются.

– Мы работаем над этим.

– Это было весь гребаный день, а дерьма не случилось. – Я встаю и шагаю к нему. Он холодно смотрит на меня. – Что, черт возьми, происходит? Откуда ты знаешь, что она в безопасности?

– Мы не знаем.

Кровь стынет в моих жилах, наполняя меня злой яростью. Пелена застилает глаза. У меня сжимается горло. Все мои чувства на грани. Я смотрю на него, на его гребаную самодовольную улыбку. Он доносчик Ронана, и это его вина, что Тор уехала. Это его вина, что я могу потерять обеих своих девочек. Это его чертова вина, что я сижу здесь, засунув палец в свою чертову задницу, и не могу сделать ни хрена, чтобы найти свою семью. Недолго думая, я достаю пистолет, взвожу курок и, прежде чем мешок с дерьмом успевает моргнуть гребаным глазом, нажимаю на курок. Кровь забрызгивает стол. Меня охватывает чувство эйфории, когда я смотрю, как Борис падает на землю, его кровь льется на плитку и окрашивает ее.

– Ты…, – стонет Габриэль и запрокидывает голову. – Ай, ай, черт возьми, эсе. – Он качает головой, стоя над телом Бориса. Габриэль смотрит на меня, вздыхает и уходит, бормоча себе что-то под нос.

Марни смотрит поверх бумаги, наблюдая, как Борис истекает кровью.

– В любом случае он мне не очень нравился, – говорит он, прежде чем перевернуть страницу газеты, делая глоток кофе.

Габриэль кричит одному из своих людей, входя в комнату.

– Пришлось застрелить его, да? – говорит он, кладя руку мне на плечо.

Я поворачиваюсь к нему лицом и чувствую резкую боль в шее. Горький привкус металла наполняет мой рот, когда ощущение теплого покалывания пронизывает мою шею и руку, прежде чем все становится черным.

36

Тор

Я сижу на кровати в той же комнате, в которой оставалась последние двадцать четыре часа. Я не заперта, но я не хочу выходить из этой комнаты. Кайла начинает беспокоиться, но я не собираюсь задумываться о территории. Перед тем, как открыть дверь, раздается легкий стук, и симпатичная женщина, которую я видела в тот первый день, выскальзывает из щели в двери.

– Милла, Милла, – визжит Кайла.

Девушка широко улыбается ей – безупречной, ослепляющей улыбкой.

– Анхель бонито, – воркует она, прежде чем взглянуть на меня. – Я Камилла, – говорит она.

– Тор. – Она одна из людей Хесуса. И какой бы милой она ни казалась, это значит, что я ей не доверяю.

Камилла наклоняет голову в сторону, а затем оглядывается через плечо на дверь. Она кивает в сторону комнаты, затем входит в ванную и ждет у двери. Я подхватываю Кайлу и иду за ней. Она тихонько закрывает за нами дверь, прежде чем пойти в душ и включить воду.

– Повсюду есть глаза и уши, – тихо говорит она. Я сужаю глаза, осторожно наблюдая за ней. – Ты женщина букмекера?

– Да.

Она слегка наклоняет голову. Воцарилась тишина, и единственный звук, эхом разносящийся по комнате, – это шум воды, разбрызгивающей пол в душевой.

– Габриэль не рассказывал тебе обо мне?

– Габриэль? – Я весьма озадачена.

Она закатывает глаза.

– Es un idiota¹¹, – вздыхает она. – Габриэль – мой брат.

– Что? – Мои глаза широко раскрываются. Я не ожидала этого, но теперь, когда я смотрю на нее, Камилла – просто более красивая версия своего брата. Бирюзовые глаза. Милый нос. Хотя я все еще насторожена. Все это могло быть ловушкой, сбивающей меня с пути.

– Когда Доминго забрал Хуарес-Сити у Габриэля, – ее голос упал чуть ниже шепота, – Синалоа взяли меня в заложники. Это уловка, чтобы держать моего брата в узде. – Ее взгляд нервно метнулся к двери ванной. – Я могу передать сообщение Габриэлю. – Я тупо смотрю на нее. – Вот почему они послали тебя, не так ли?

Я провожу рукой по спутанным прядям волос. Кайла крутиться в моих руках, и я перекладываю ее на другое бедро.

– Я… не совсем. – Она хмурится. – Джуд никогда бы не позволил мне прийти сюда, – говорю я. – Он думает, что они убьют меня, но мне нужно было быть с ней. И пока, Хесус…

Она качает головой.

– Хесус жестокий человек, а Доминго тем более. Доминго управляет Синалоа из тюрьмы. Его досягаемость очень велика, и он без колебаний прикажет тебя убить, если ему это захочется. – Я делаю прерывистый вдох, и моя грудь сжимается. – Не недооценивайте их и не принимайте любую доброту за чистую монету, – говорит она. – Тебе нужно бежать.

Побег? Ах да, конечно. Я просто пройду мимо вооруженных охранников и пересеку пустыню с двухлетним ребенком.

– Я не могу, – говорю я. – Я пришла сюда, чтобы… у меня есть план.

– Что бы это ни было, будь осторожна. – Она подходит ко мне, поглаживая пальцами щеку Кайлы. Кайла смотрит на нее с обожанием: – Я помогу защитить ее любой ценой. – Камилла целует Кайлу в голову, прежде чем отойти, открыть дверь и выйти из ванной.

***

Кайла крепко спит посреди кровати. Я на цыпочках подхожу к двери и открываю ее, выскальзываю наружу и запираю за собой дверь. Я кладу ключ в карман и иду по коридору. Я здесь два дня, и двух дней достаточно. С каждым часом вероятность того, что мы с Кайлой выберемся отсюда, становится все меньше. Время нам не друг.

Ронан сказал подождать несколько дней, что мне нужно выждать время и заставить Хесуса подумать, что это уловка отчаяния. Это уловка отчаяния, поэтому убедить Хесуса не составит труда. Я брожу по дому, все охранники, мимо которых я прохожу, смотрят на меня, шепча себе что-то под нос. Я захожу в большое логово с открытым камином и, наконец, натыкаюсь на безоружного человека.

– Хесус? – спрашиваю я его.

– Си. – Его глаза бесстыдно скользят по мне, прежде чем он поворачивается и ведет меня по коридору.

Все мужчины здесь смотрят на меня, как на кусок мяса, и как бы меня это ни злило, я ничего не могу с этим поделать. Все, что я здесь делаю, должно быть предварительным, потому что, честно говоря, единственное, что держит Кайлу и меня в живых, – это то, что они хотят Джуда.

Мужчина останавливается перед большой деревянной дверью, стучит, прежде чем толкнуть, Камилла сидит на столе Хесуса. Ее платье облегает талию, а ноги обвивают бедра Хесуса. Его большие руки блуждают по ее телу, пока они целуются. Хесус бросает взгляд через плечо Камиллы, и я сразу же опускаю глаза в пол.

– Мне очень жаль. Я… эээ…, – неловко бормочу я, когда выхожу из комнаты и натыкаюсь на охранника в коридоре.

– Виктория, – протягивает Хесус, – входи. – Я замираю на мгновение. Меня охватывает дрожь отвращения, и я задаюсь вопросом, может ли он так обращается со всеми своими пленными?

Я вхожу в комнату, когда Камилла поправляет платье. Она спрыгивает со стола и обходит вокруг него, ее бедра покачиваются при каждом шаге. Все в ней экзотично и чувственно. Я не удивлена, что Хесус хочет ее, но я не могу не задаться вопросом, знает ли Габриэль, что его сестра спит с врагом. Может, она делает это, чтобы подобраться поближе, дать Гейбу информацию? Хесус хватает ее за руку, останавливая ее на середине шага и обнимая ее за талию, прежде чем поцеловать ее в шею. Она улыбается ему, и это выглядит так искренне. Он хлопает ее по заднице, и она уходит, глядя в пол.

– Виктория, – говорит Хесус, обращая свое внимание на меня. Он поправляет свое достоинство, и я борюсь с желчью, поднимающейся по горлу. – Садись, пожалуйста. – Он отходит за стол и опускается на стул, приглаживая рукой перед своей белой рубашки.