Текст книги "Клетка (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Я сажусь напротив него и скрещиваю ноги. Мое длинное платье развевается вокруг моих щиколоток, но спереди низко опускается, обнажая слишком большой вырез. Я стараюсь не обращать внимания на его взгляд – а именно похоть в его глазах. Я чувствую себя оленем, пойманным на прицел хищника, а это значит, что я должна действовать быстро. Я слишком хорошо знаю, что такие люди, как он, берут то, что хотят. У меня за спиной есть аккуратный ряд шрамов, которые я могу показать.

– Что я могу сделать для тебя, чикита? – Его голос звучит многозначительно, а улыбка в уголках его губ подтверждает эту теорию.

Я прочищаю горло.

– Я хочу заключить с тобой сделку, – говорю я.

Хесус запрокидывает голову, с его губ вырывается глубокий смех.

– У тебя есть cojones, я дам тебе это, chiquita. А ты хорошенькая малышка, – его глаза встречаются с моими, лицо становится серьезным. – Но я бы посоветовал тебе не давить на меня.

Мое сердце колотится, когда я пытаюсь выдавить следующие слова с губ. У тебя нет выбора. У тебя нет выбора. Слова звучат в моих ушах снова и снова.

– Тебе нужен Джуд, – начинаю я, и его темные глаза сужаются от интереса. – Я могу привести тебе его.

Его губы снова скручиваются в кривую улыбку, и он наклоняется вперед, упираясь локтями в стол.

– Интересно, – размышляет он. – Ты бы напала на своего мужчину? – Он вынимает сигару из мраморной подставки на своем столе и кладет ее между губ. Я смотрю, как он чиркает спичкой, осторожно подносит ее и прикуривает сигару.

– Да.

Он трясет рукой, гасит спичку, делает глубокую затяжку и смотрит на меня.

– Зачем тебе это делать?

Я опираюсь на стол.

– Мы оба знаем, что у меня и моей дочери времени не так уж много. Я не дура. Мы выполняем определенную задачу, мы являемся залогом прямо сейчас, но если это будет длиться слишком долго, мы будем служить сообщением, – отвечаю я. Он склоняет голову набок и ухмыляется. – Я люблю Джуда, но Кайла – мой ребенок. Нет ничего, чем я бы не пожертвовал ради нее.

– Хм. – Его глаза вспыхивают, когда его взгляд скользит по моему телу: – Что ты предлагаешь?

– Я могу привести тебя к Джуду. А затем ты сможешь послать людей убить его, а взамен отпустить меня и мою дочь.

– Ты предашь человека, который тебя любит?

– Я бы пожертвовала им ради нее, – говорю я. Ронан был прав, это единственный выход.

Он сидит, молча курит сигару, изучая меня.

– Нет, – говорит он. Одно слово, от которого мое сердце бьется в груди, потому что это оно. Это план, и это все, что у меня есть. – Ты слишком рискуешь, Виктория Пирсон.

– Клянусь, я никогда не скажу об этом. Зачем мне это, если ты можешь просто найти меня и убить?

Он ставит сигару на край пепельницы.

– При обычных обстоятельствах я бы сказал «да», но ты… – он указывает на меня, – все еще разыскиваешься ФБР. Они ищут тебя, и мне это не нравится. Это слишком опасно.

Пытаясь быстро что-то придумать, я потираю лоб рукой. Что-нибудь. Что-нибудь.

– Тогда отправь Кайлу… к моей сестре. Моя сестра ничего не знает об этом мире. Пошли ей Кайлу. Я отведу тебя к Джуду. Убей меня. Убей его. Просто отпусти моего ребенка. – Я смотрю ему в глаза, надеясь, что в этом чудовищном человеке остался какой-то след человечности. – Пожалуйста, – умоляю я, зная, что он слышит отчаяние в моем голосе.

Мое сердце колотится, голова кружится в головокружительной жаре. Он глубоко вздыхает и откидывается на спинку стула, сцепив пальцы вместе.

– Я рассмотрю твое предложение. Мне жаль убивать тебя, чикита, – мурлычет он. Я закрываю глаза, делая устойчивый вдох через нос, прежде чем мои глаза вспыхивают, и мой взгляд упирается в его.

– Пока моя дочь в безопасности… – Я оставляю слова висящими в воздухе. Мысль о том, что он хочет от меня, вызывает во мне волну отвращения. Факт в том, что я могу выжить во всем, пока знаю, что Кайла жива и здорова.

Хесус встает, поправляет рубашку, обходя стол. С каждым его шагом мой пульс учащается. Я не хочу, чтобы он был рядом со мной. Он останавливается передо мной, и я поднимаюсь на ноги, не желая быть ниже него и в невыгодном положении. Он хватает меня за лицо и притягивает к себе. Его пальцы сжимают мою челюсть с такой силой, что я невольно хнычу. Я сжимаю кулаки, позволяя ногтям врезаться в ладони, пытаясь удержать себя от отталкивания его. Ради Кайлы. Это ради Кайлы. Его пропитанное сигарой дыхание обдувает мое лицо, и мне внезапно становится плохо. Закрыв глаза, я тяжело сглатываю, когда его губы касаются моих. Я не двигаюсь, просто остаюсь на месте. Покоряясь ему, потому что он этого хочет. Его пальцы сильнее впиваются в мое лицо, а его язык касается моих губ.

– Ты можешь добиться большего успеха, Виктория, – мурлычет он. – Я думал, ты хочешь, чтобы твоя дочь осталась живой.

Горячие слезы текут по моим щекам, но я заставляю себя проглотить их и приоткрываю губы, чтобы позволить его языку проникнуть в мой рот. Я чувствую себя отвратительно грязной, потому что чувство вины из-за того, что я делаю с Джудом, разъедает меня. Хесус наконец отстраняется от меня, смеясь, прежде чем поднести губы к моему уху.

– Я понимаю, почему ты так нравишься своему букмекеру. Я могу просто принять твое предложение, может быть даже разрешу ему посмотреть, как я тебя трахну, прямо перед тем, как убью его. – Он кусает меня за мочку уха, и я вздрагиваю.

Как только он отпускает мою челюсть, я возвращаюсь к двери. Он скрещивает руки на груди с довольной улыбкой на лице, наблюдая за моим уходом.

– Я с нетерпением жду нашего следующего небольшого разговора, Виктория, – говорит он.

Я распахиваю дверь и выхожу в коридор, слезы стыда капают на пол, когда я возвращаюсь через его дом к своей дочери. Если это то, что я должна сделать, то я заплачу тысячу раз за безграничную материнскую любовь.

37

Джуд

Моя голова пульсирует с каждым ударом моего сердца. Я словно в агонии. Я ворочаюсь, полностью осознавая, что моя промокшая от пота рубашка прилипает к моей груди. После секунды борьбы с этим я медленно открываю глаза, и яркий галогенный свет заставляет меня снова закрыть их. Я слышу, как кто-то насвистывает заглавную песню к Шоу Энди Гриффита, и я просто хочу, чтобы они заткнулись. Я как дерьмо ошеломлен.

Перевернувшись на бок, я снова открываю глаза и смотрю прямо на гребаные железные прутья. Я сажусь так быстро, что у меня кружится голова, и я хватаюсь за край убитой койки, на которой сижу, чтобы не упасть на залитый мочой бетонный пол. Воздух густой и застойный, от изнуряющей жары. Я сижу в чертовой мексиканской тюремной камере.

– Что за хрень? – кричу я, мой голос разносится по маленькому пространству.

Свист прекращается, и по коридору эхом разносятся шаги.

– Hola, mi amigo, – смеется голос. Перед моей камерой останавливается крупный мужчина. Его коричневая форма пропитана потом, а лицо блестит. – Ми амиго…

– Хабло Инглес. – Я встаю и пересекаю камеру, хватаясь за прутья.

– Си… – Он прочищает горло. – Ты виноват, – усмехается он, и клянусь богом, если бы я мог протянуть руку через эти решетки и задушить его, я бы это сделал.

– Какого черта я здесь?

– Габриэль. Он говорит, что у тебя ужасный характер. – Он хмурится. – Сказал, что должен был накачать тебя наркотиками. Затащил сюда твою задницу, как мертвую лошадь. – Я сжимаю челюсти и стискиваю зубы. – Не беспокойся… ты будешь здесь всего день или около того. Габриэль сказал, что это единственный способ удержать тебя от нахала с его дерьмом. – Он пожимает плечами. – Сказал, что ему жаль, эсе. – Быстрая ухмылка появляется на его губах.

Мое сердце, кажется, что оно вот-вот вылетит прямо из моей гребаной груди. Не могу поверить, что Гейб поместил меня сюда. Черт… Я сжимаю руль так сильно, что у меня болят суставы. Что, черт возьми, я собираюсь делать? Я отталкиваюсь от прутьев и шагаю.

– Эй, ты хочешь что-нибудь поесть? – спрашивает охранник. – У меня есть сыр с перцем и индейка, гребаный Спем.

– Нет, я в порядке, спасибо. – Я засовываю руку в карман за мобильником, но его, блять, нет. – Черт возьми, Габриэль.

Охранник смотрит на меня.

– О, ты хочешь свой мобильный телефон? Он на зарядке. Габриэль попросил, чтобы он оставался заряженным, сказал, что ты ожидаешь звонка или что-то в этом роде. – Я смотрю на него. – Не волнуйся. Если он зазвонит, я принесу его тебе. – Затем он исчезает из поля зрения.

Когда он возвращается, он тащит металлический ланч-бокс Халка. Он достает сумку Ziploc, открывает ее и откусывает бутерброд.

– Итак, Габриэль… он говорит, что ты corredor de apuestas, чувак, ты – причина того, что Синалоа заработала так много денег. – Он качает головой. – Ты легенда. – Он откусывает еще раз, прежде чем протянуть бутерброд мне. – Уверен, что не хочешь? Сыр Пименто лучший в мире. – Я сажусь на койку и смотрю на него. – В любом случае, – говорит он, набитым едой ртом, – Габриэль говорит, что ты и он друзья. Габриэль крут, чувак, он мне нравится. Он меня до чертиков пугает, но он мне нравится…

Я плюхаюсь на койку и стону, потому что чувствую, что этот парень никогда не заткнется, и, похоже, я застрял здесь, пока Габриэль не решит вытащить голову из своей задницы.

38

Тор

Громкий стук в дверь разбудил меня от мертвого сна. Я сажусь в тот момент, когда дверь распахивается, и в комнату входит мужчина с пистолетом. Меня охватывает паника, и я накрываю собой Кайлу, защищая ее своим телом. Она почти не шевелится от сна.

– Пойдем со мной, – нетерпеливо говорит мужчина. Я оглядываюсь через плечо, но он продолжает смотреть.

Я медленно вылезаю из кровати, стараясь не потревожить Кайлу. Мне не нравится оставлять ее, но лучше ей остаться здесь, в этой постели, чем идти со мной туда, где это будет. Когда я иду по коридору, мой разум вертится вокруг вариантов. Середина ночи. Что, если меня вызвал Хесус? Есть только одна вещь, по которой мужчина зовет женщину посреди ночи. О Боже. Я прижимаю руку к животу, пытаясь его успокоить. Меня проводят к двери кабинета Хесуса, затем мужчина отступает, жестом приглашая меня войти внутрь.

Когда я открываю дверь, глаза Хесуса на мгновение встречаются с моими, прежде чем он бросает взгляд на ноутбук на столе перед ним.

– Она здесь, – говорит он.

– А, хорошо. – Я узнаю этот русский акцент, высокомерное произношение. Почему Ронан звонит Хесусу?

– Виктория, иди сюда, – говорит Хесус.

Я обхожу стол, и он выдвигает свой стул, похлопывая себя по бедру. Сглотнув, я опускаюсь к нему на колени. Его рука опускается на мое бедро, и я напрягаюсь. Экран компьютера подтянут к пиксельному видеозвонку. Пушистик на экране медленно исчезает, и я смотрю на изображение человека в красивом костюме с красным галстуком, завязанным на шее. У него точеное лицо, выступающие челюсть и скулы. Темные волосы зачесаны назад с легкой естественной остротой. Он выглядит таким молодым, не на много старше нас с Джудом. По какой-то причине я ожидала, что мужчина, обладающий такой властью, будет старше. Ронан улыбается мне через экран, и я не могу не думать, что он был бы красивым, если бы не его ледяная твердость. Его голубые глаза такие суровые и расчетливые, что я дрожу от одного взгляда в них.

– Я вижу, тебе нравится твой маленький гость, Хесус, – говорит Ронан.

– Ты знаешь этого человека? – спрашивает Хесус, игнорируя комментарий Ронана. Я колеблюсь. Должен ли я сказать, что я знаю?

– Все в порядке, Виктория. Можешь сказать ему, – говорит Ронан, откидываясь на спинку стула.

– Я говорила с ним по телефону, – отвечаю я.

– Видишь ли, Хесус, – Ронан хлопает в ладоши с довольной улыбкой на лице, – я послал ее к тебе.

Хесус глубоко вздыхает.

– Твоя досягаемость всегда впечатляет, Коул, – бормочет он, медленно касаясь рукой моего бедра. – Итак, теперь ты можешь сказать мне, чего хочешь.

– Я звоню, чтобы дать тебе некую информацию.

– А зачем тебе это, русский? – спрашивает Хесус скучающим тоном.

– Я хочу то, что есть у тебя, а ты хочешь того, что есть у меня. Так устроен мир и…

– Что ты хочешь?

– Кокаин. Я хочу твой кокаин. Я скину тебе пятнадцать процентов, – говорит Ронан.

Хесус смеется.

– Двадцать пять.

– Восемнадцать и ни цента больше! – строго говорит Ронан.

– Двадцать, – медленно говорит он, продвигаясь вперед на своем стуле.

– Поверь мне, – смеется Ронан, – то, что я могу тебе предложить, стоит гораздо больше, чем два процента…

– Talón de quemar Ruso. – Бормочет он. – Девятнадцать. Точка.

– Хорошо.

– Что у тебя есть такого ценного?

– О, тебе это понравится, – усмехается Ронан, затягивая сигару. – Я знаю, кто засадил Доминго. Я знаю, кто твоя крыса.

Мое сердце сжимается в груди, и паника должна быть написана на моем лице.

– Кто? – Хесус рычит, его пальцы тянутся к моему бедру. Пауза, напряжение, которое колеблется в воздухе, как волна, поднимающаяся высоко над ватерлинией.

– Джуд Пирсон, – говорит Ронан, и волна обрушивается, утаскивая меня под холодные мрачные глубины. Я закрываю глаза, мое тело напрягается, пока я жду реакции Хесуса. Я слышу, как из динамиков эхом разносится тихий смешок Ронана. – О, и чтобы ты знал, Андреа мертв. Мне очень жаль, Виктория. Это просто бизнес, – говорит Ронан, прежде чем положить трубку.

Быстрое дыхание Хесуса шуршит мне в ухо. Я буквально чувствую, как его сердце колотится в груди у меня за спиной. Его пальцы болезненно сжимают мое бедро, прежде чем он сталкивает меня с колен. Я взлетаю и отхожу, когда он вскакивает со стула, прижимая меня к столу. Все его тело напряжено. Он хватает меня за волосы и так сильно запрокидывает мою голову, что я вздрагиваю от боли.

– Ты знала об этом? – он рычит, как бешеный пес, злой и готовый атаковать.

– Я думала… – Я тяжело сглатываю. – Я думала, ты знаешь о Джуде и Доминго, – шепчу я. – Я думала, что именно поэтому ты забрал Кайлу, поэтому хотел смерти Джуда.

Он фыркает.

– Я хотел убить твоего букмекера, потому что он зарабатывает на картеле Хуареса слишком много денег, давая им слишком много власти. Доминго хотел использовать твоего ребенка, использовать тебя, чтобы шантажировать Джуда и заставить его убить Габриэля Эстраду. Но теперь…

– Зачем вмешивать нас? – кричу я. – Почему бы просто не убить Габриэля?

Он приподнимает бровь, озаряя меня опасным выражением лица.

– Боссы картелей не убивают друг друга. Но теперь… теперь я могу сделать исключение, потому что Хуарес работают с гребаной крысой, и я убью каждого из них! – Его глаза ищут меня, когда он приближается к лицу. Он кусает мою челюсть, заставляя тепло опалять мою шею. Я отшатываюсь от его прикосновения. – Ты хотела купить свободу своей дочери, – говорит он, кивая. – У тебя сделка, chiquita. Свобода твоей дочери на жизнь Джуда Пирсона.

Кайла на жизнь Джуда. В любом случае, разве он не этого хотел? На мгновение меня захватывает мысль о Джуде. Я помню его улыбку, его поцелуи, то, как он прикасается ко мне, как его голос смягчается только для меня или Кайлы. Мой жестокий, безжалостный мужчина, который добр только ко мне. Человек, который сломал меня и в то же время исправил меня. Человек, который сделал меня сильнее, чем я когда-либо могла надеяться стать. Но достаточно ли я сильна, чтобы пережить его потерю? Я должна быть таковой ради нашей дочери.

– Хорошо, – шепчу я.

Он наклоняется, его губы касаются моих, когда он говорит.

– Я хочу, чтобы он знал, что ты его продала. Я хочу, чтобы он умер с разбитым сердцем, зная, что я заберу тебя, chiquita. – Его губы прижимаются к моим, и я не могу сдержать слезы, которые текут по моим щекам. Хесус сжимает мою челюсть, грубо отворачивая мое лицо в сторону. – Слезы ничего не сделают. Мне нравится, когда ты плачешь. – Он смеется, проводя языком по моей щеке…

Я чувствую, что продала свою душу дьяволу, но какая мать не стала бы в моем положении? Мое тело – ничто. Ничего особенного. Кайла – это все.

Хесус протягивает мне телефон.

– Позвони своей сестре. Скажи ей, чтобы она встретила моих людей на пограничном переходе Эль-Пасо через двадцать четыре часа. – Он хватает меня за талию и поднимает меня, усаживая на свой стол, прежде чем сесть передо мной.

Мои ноги трясутся, а сердце бьется так быстро, что меня начинает тошнить. Я поднимаю телефон, набираю номер сестры и молюсь, чтобы она не поменяла его.

– Алло, – отвечает она.

– Лиззи, – тихо говорю я. Меня встречает тишина. – Лиз?

– Риа? – шепчет она.

Я хочу спросить ее, как она, как у нее жизнь, но не могу.

– Мне нужно… – Я глубоко вздыхаю. – Мне нужно от тебя одолжение.

– Риа, я не слышала от тебя больше двух лет, а теперь ты звонишь мне и просишь об одолжении?

– Мне нужно, чтобы ты присмотрела за моим ребенком. У меня проблемы. Мне нужно, чтобы она была в безопасности… – Ничего, кроме тишины, и мое сердце ухает в живот.

– Риа, приезжай домой…

– Я не могу, Лиз! – Я огрызаюсь. – Просто послушай меня. Мне нужно, чтобы ты поехала в Эль-Пасо, на пограничный переход. Там ты встретишься с некоторыми мужчинами. Они отдадут тебе мою дочь. Ее зовут Кайла. Пожалуйста, позаботься о ней. Обещай мне. Она все, что у меня есть, просто… пообещай мне, что ты позаботишься о ней. – Я борюсь с удушающим рыданием, с болью в груди. Я борюсь со всем этим. Мне хотелось рассказать Лиззи, насколько была безвыходная эта ситуация, но я не могу. Я только надеюсь, что она сделает это за меня.

– Что, черт возьми, происходит Риа?

– Пожалуйста! – Я отчаянно умоляю.

– Хорошо. Я… я сейчас забронирую рейс.

Хесус протягивает мне листок бумаги, и я зачитываю ей координаты и время.

– Спасибо. – Я сглатываю комок в горле. – Спасибо…

– Когда я тебя увижу? – она спрашивает. – Ты вернешься за ней, верно?

Я опускаю подбородок на грудь.

– Нет. Я не могу. Обещай мне, что она ни дня не проживет, не зная, как она любима. – Я смахиваю слезы, которые текут из моих глаз.

– Риа…

– Я должна идти. Я люблю тебя. – Я кладу трубку, глядя на телефон в руке.

– Ты разбиваешь мне сердце, – говорит Хесус, поднимаясь на ноги. Он шагает между моих бедер и проводит пальцами по моей щеке.

– Разве я одна такая? – говорю это как оскорбление, но он просто смеется.

– Может быть. А теперь… ты позвонишь Джуду Пирсону и скажешь, что вытащила Кайлу. Скажи ему, что Камилла помогла тебе. Он поверит этому. – Он тянется к листу бумаги и что-то на нем царапает. – Скажи ему, чтобы он встретил здесь Камиллу. Он протягивает мне листок. Боже, вот оно что. Я подставляю Джуда, и чувство вины, предательство съедает меня заживо.

Мои пальцы дрожат, когда я набираю номер Джуда и прикладываю телефон к уху. Хесус берет прядь моих волос и накручивает их вокруг пальца, пока звонит телефон.

– Да? – Мне достаточно одного этого слова, чтобы услышать волнение в голосе Джуда.

– Джуд, – выдыхаю я.

Долгая пауза.

– Где ты, черт возьми?

– Я с Кайлой.

– Она у тебя? Она в порядке?

Я тяжело сглатываю.

– У меня немного времени. Я отправляю ее тебе. – Я еще никогда ненавидела себя больше, чем сейчас, когда использую нашего собственного ребенка, чтобы заманить его на смерть.

– Тор… что ты сделала, чтобы найти ее?

– Камилла помогает мне. Она сестра Габриэля, просто… просто встреться с ней, – я выдавливаю слова, и мой живот резко сжимается. Я даю ему адрес, написанный на листе бумаги, и время встречи. – Просто… я люблю тебя.

– Что ты…

Я больше не могу. Я кладу трубку, и как только я это делаю, я плачу. Хесус обнимает меня. Я хочу оттолкнуть его от себя, но не делаю этого. Я не могу. После всего, что я пережила в своей жизни, мой дух наконец сломался, потому что я только что привела человека, которого люблю, на верную смерть.

– Это все скоро закончится, chiquita, – говорит он.

Кайла будет в безопасности. Я не должна думать ни о чем другом.

39

Джуд

Она повесила трубку.

– Мне нужно уйти отсюда! – кричу я, и мой голос эхом разносится по камере. Я немедленно пытаюсь набрать номер Габриэля, но он не отвечает, а его голосовая почта заполнена. – Мне нужно уйти отсюда. Мне нужно забрать мою дочь. Ты, блядь, меня слышишь?

Я слышу звон ключей, шаги по коридору.

– Ты в порядке, амиго? – Дэвид, охранник, который никогда не замолкает, кричит из коридора.

– Мне нужно уйти.

Он появляется, шатаясь, и останавливается перед решеткой, чтобы заглянуть в мою камеру.

– Габриэль сказал, что скоро вернется, чтобы забрать тебя.

– Я звонил Габриэлю бесчисленное количество раз за последние два дня, но он, блин, не отвечает.

Дэвид пожимает плечами.

– Он знает, что ты злишься, амиго. – Мысль о том, что Гейб накачал меня наркотиками и увез в это дерьмо, сжигает меня изнутри. Я хватаю телефон и сердито нажимаю на клавиши, чтобы снова набрать его номер.

Идут гудки, и вместо голосовой почты кто-то берет трубку.

– А, эээ, хорошо проводишь время в Холидей Инн? – он смеется, и все, что он делает, меня еще больше бесит. – Я сказал Дэвиду позаботиться о тебе. Я вижу, он отдал тебе твой телефон.

– Тор только что позвонила мне и сказала, что посылает твою сестру – твою гребаную сестру, которая работает в гребаном картеле Синалоа – встретить меня с Кайлой.

– Ах, Камилла, это длинная история…

– Габриэль, – рычу я его имя, кровь пульсирует по моей яремной вене, – я должен встретиться с ними через два часа. Какого хрена ты думаешь?

– Ну, ты застрелил Бориса. Я же говорил тебе, что у тебя проблемы с гневом. Я же не мог рисковать своими людьми, пытающимися найти Тор. У меня и так достаточно дерьма, эсэ. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты устраивал здесь такую ​​неразбериху, как с этими гребаными русскими, – кричит он так громко, что его голос ломается, – повсюду.

– Забери меня отсюда.

– Уже выезжаю. – И он вешает трубку.

Покачивая головой, я падаю обратно на комковатую тюремную койку, пружины скрипят под моим весом, когда я кладу локти на колени. Что пообещала Тор? Я слышал гребаное отчаяние в ее голосе и то, что она так измучена, меня злит. Меня не волнует, продаст ли она меня за Кайлу. Это нормально, но тот факт, что Ронан не дал ей понять, что это план – тот факт, что он просто позволил ей поверить, что это ее единственный вариант, меня бесит. И сестра Габриэля – он никогда не говорил мне, что Камилла была похищена Хесусом, что делает меня чертовски подозрительным.

– Черт, – стону я, закрывая лицо руками, потому что все, что я могу сделать, это ждать, обдумывая, что может случиться. Чертовски хорошо зная, что я могу умереть, никогда больше не обнять свою маленькую девочку. Меня успокаивает мысль, что Тор позаботится о том, чтобы Кайла знала, как сильно я ее любил. Что она скажет ей, что она все для меня. В конце концов, смерть неизбежна, и все, что действительно имеет значение, – это наследие, которое мы оставляем после себя. Вплоть до Тор моя жизнь представляла собой залитый кровью хаос. Она принесла мир земному аду. Жертвенный ангел, который научил меня, что такое любовь. Кто подарил мне дочь, надежду, причину моего дерьмового существования. Если я умру, это будет означать, что я оставлю одну вещь, которая не испорчена, а именно – Кайлу.

40

Тор

Я крепко обнимаю Кайлу, прижимаясь щекой к ее мягкой голове.

– Я люблю тебя, девочка.

– Люфлю тебя, – говорит она, играя с моим ожерельем. Что разбивает мне сердце, так это то, что она слишком маленькая, чтобы понимать что-либо из того, что происходит. Она не знает, что больше никогда меня не увидит. Она не знает, что мне нужно было сделать, чтобы спасти ее. Мысль о том, что она будет лежать без сна по ночам, плакать обо мне и Джуде, губит меня. Я не хочу, чтобы она думала, что мы ее бросили, что не любили ее, но что еще подумает двухлетний ребенок? Я подавляю рыдания, полное разрушение проникает в самую мою душу, пока я цепляюсь за своего ребенка в эти последние несколько мгновений. Интересно, что бы она подумала обо мне, если бы когда-нибудь узнала, что я натворила? Будет ли она меня ненавидеть? Поймет ли она? Но опять же, пока она сама не станет матерью, она никогда не сможет понять, потому что материнская любовь – нечто необъяснимое. Я прикладываю губы к ее лбу и закрываю глаза, вдыхая ее запах в последний раз. Я сдерживаю слезы, потому что не хочу ее расстраивать, но это так сложно. Это последний раз, когда я ее вижу.

Камилла подходит ближе, ее глаза полны печали, когда она смотрит на меня.

– Мне очень жаль, Тор, – тихо говорит она.

– Она будет в безопасности. – Я качаю головой: – Это все, что я хочу.

Однажды у нас была сказка. Когда-то мы жили в раю с нашей прекрасной семьей, но сказки недолговечны, и вскоре монстры снова дают о себе знать. Лиззи даст Кайле нормальную жизнь. Она будет жить в загородном доме, ходить в школу и заводить друзей. Мы с Джудом никогда бы не дали ей этого, даже если бы картель не преследовал нас. Я передаю Кайлу Камилле и улыбаюсь сквозь слезы. Протянув руку за шею, я расстегиваю ожерелье и накидываю его на шею Кайлы.

– Твой папа дал мне это, – шепчу я. – Сбереги его для меня, хорошо?

Кайла берет маленькую серебряную колибри в руку и кивает. Это ожерелье – больше, чем просто безделушка. Оно принадлежало матери Джуда. Он дал мне его прямо перед тем, как отпустить. Это был его способ сказать мне, что он любит меня, хотя он еще не мог произнести этого. Это ожерелье было Я люблю тебя и прощай, прямо как сейчас.

– Я люблю тебя, Кайла. Больше, чем все звезды на небе. – Я последний раз целую ее в щеку и заставляю себя отойти, чтобы отпустить ее.

Камилла кладет руку Кайле на спину и садится в машину. Как только дверь закрывается, я разваливаюсь. Мое сердце разбивается, превращаясь в пыль. Я никогда не увижу, как она вырастет, никогда не увижу, как она выйдет замуж или родит собственного ребенка, и это меня убивает. Но она сделает это. Она сделает все, и мне этого достаточно.

Мы с Джуд пожертвовали всем, чтобы обезопасить нашего ребенка. Я просто надеюсь, что она однажды не возненавидит нас за это.

***

Через несколько часов в дверь спальни стучат. Камилла заходит внутрь, зачесывая волосы за ухо. Я сажусь прямо и вытираю заплаканное лицо.

– Лиззи ее встретила?

Она кивает.

– Да, твоя сестра забрала Кайлу.

С плеч сходит огромная тяжесть, и мне становится легче дышать.

– Хорошо. Это… хорошо.

Она подходит и садится на край кровати рядом со мной.

– Ты поступила правильно. То, что ты делаешь… это храбро.

Я подтягиваю колени к груди и кладу на них щеку.

– Я не чувствую себя храброй, Камилла. – Я чувствую себя разбитой.

– Кайле повезло, что у нее такая сильная мать, как ты. Ты напоминаешь мне мою мать. – Она нежно проводит пальцами по моим волосам. – Она умерла, когда один из врагов моего отца попытался убить Габриэля. Она приняла за него пулю.

– Как ты делаешь это? – Я смотрю на нее на мгновение: – Жить в этом мире насилия?

Она пожимает плечами, легкая улыбка касается ее губ.

– Это все, что я знаю.

Я киваю.

– Спасибо, что забрала ее. Я не хотела, чтобы она была с людьми Хесуса и боялась.

Дверь распахивается, Камилла спрыгивает с кровати и встает передо мной. Я оглядываюсь вокруг и вижу, что в дверном проеме вырисовывается Хесус, скрестив руки на груди.

– Что это, маленькая гатита? – говорит он. – Чувствуешь себя беспечной? – Он пересекает комнату, останавливается перед Камиллой и гладит костяшками пальцев по ее щеке. Она уклоняется от его прикосновения. – Perra estupido¹², – говорит он, и она дает ему пощечину.

К моему большому удивлению, он смеется. Я смотрю широко раскрытыми глазами, когда она проходит мимо него в коридор, хлопая дверью.

Он вытирает пятно крови на губе.

– Колумбийские женщины. Слишком дерзкие, а? – Он идет ко мне, и я отшатываюсь от него. Улыбаясь, он наклоняется и кладет палец мне под подбородок. Я застываю, когда он приближает свое лицо к моему горлу и выдыхает. – Я предпочитаю, чтобы мои женщины немного съеживались. – Он снова смеется и говорит. – Пойдем, чикита, мне нужно убить букмекера. Ты же не хочешь пропустить шоу сейчас?

Он хочет, чтобы я смотрела, как он убивает Джуда? Я не могу. Он сует руку в карман и вытаскивает кусок ткани.

– Повернись, – говорит он. У меня нет выбора, кроме как подчиняться, и я подчиняюсь. Он накидывает кусок мягкой ткани мне на рот, так туго завязав его вокруг моего затылка, что зубы врезаются в губы, и во рту наполняется горький привкус крови. Я бормочу в кляп.

– Шшш, Виктория, – он нежно проводит большим пальцем по моему подбородку. – Скоро все это закончится. – А затем он поворачивается и направляется к двери. – Идем.

Сколько еще я могу выдержать? Он хочет, чтобы я потеряла Кайлу и Джуда в один день? Я думаю, он полагает, что с таким же успехом он мог бы все разорвать сразу, но я должна задаться вопросом, есть ли точка, в которой кто-то слишком сломлен, точка невозврата. Если так, то я наверняка нахожусь на пути к столкновению с нею.

Я иду за ним через дом к подъездной дорожке, где ждет очередь черных внедорожников. У второго в очереди задние двери широко распахнуты. Хесус указывает на машину, и я подхожу к ней, забираясь на заднее сиденье. Хесус садится рядом со мной, кладя винтовку себе на колени. Меня охватывает тошнота, и я тяжело сглатываю. Кайла в безопасности, и пока это так, я могу делать все, что угодно. Я тянусь за своим ожерельем так же, как всегда, когда беспокоюсь, но его больше нет. Я закрываю глаза и представляю Кайлу: взрослую, счастливую и красивую с колибри на шее. Возможно, она никогда по-настоящему не узнает, что означает это ожерелье, но меня утешает знание того, что оно у нее.

Хесус скользит пальцами по моей щеке, и у меня ьегут мурашки по коже. Я отворачиваюсь в окно, наблюдая, как пролетает бесплодная пустыня. Все выглядит так же. Песок и небо. В конце концов, машина замедляется, уходя на песок.

Хесус толкает меня вперед.

– На всякий случай, чикита, – говорит он, хватая мои руки и таща их за мою спину.

Я слышу щелчок застегиваемого галстука, прежде чем я чувствую, как пластик вонзается в мою кожу. Собравшись с силами, я смотрю в лобовое стекло. Одинокий Хаммер стоит ярдах в пятидесяти перед нашим конвоем, и, прислонившись к его передней части, Джуд выглядит таким мрачным и смертоносным. Готов заставить весь мир истекать кровью, если ему нужно. Габриэль стоит рядом с ним с пистолетом в каждой руке. Мое сердце болезненно сжимается. Он пришел. Я очень надеялась, что он этого не сделает. А теперь… теперь мне придется смотреть, как он умирает, потому что даже Джуд и Гейб не могут справиться со всеми парнями Хесуса.

41

Джуд

Я слышу, как Габриэль разговаривает с Дэвидом, хватаю рубашку с края койки и вскакиваю, иду прямо к решетке и сжимаю ее. Дэвид усмехается, вставляя ключи в замок. Дверь со стоном распахивается, и я выскакиваю, подходя прямо к Габриэлю и пристально глядя на него.

– Я не могу тебе доверять, – говорю я, указывая на него, прежде чем натянуть рубашку через голову.