Текст книги "Никто не умрет (СИ)"

Автор книги: Л Лена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

В это же время редакция журнала, порывшись в архивах, нашла ненапечатанную статью старого астронома и опубликовала ее в своем маститом журнале. Гонорар в редакции, а это оказалась немалая сумма, Илья решил потратить на реализацию мечты своей юности – съездить в Маньчжурию на места боевой славы своего отца.

У него не было никаких сведений о том, где и при каких обстоятельствах погиб его отец. В последнем письме матери отец упоминал озеро Ханка. Он в то время служил в Первой Дальневосточной дивизии. В сорок пятом от него пришло последнее письмо. Потом – молчание. Мать писала в разные инстанции, но ей так и не удалось узнать ничего конкретного. В списках дивизии он числился пропавшим без вести вместе со всем взводом. От озера Ханка Илья и собирался начать свои поиски.

Получив приличный по своим пенсионерским меркам гонорар и почувствовав себя без пяти минут миллионером, отправляющимся в кругосветное путешествие, он "оседлал" свой видавший лучшие времена списанный военный уазик и поехал из Научного Городка на восток. По вечерам заезжал в села или деревни – стучался в первый встречный дом, просился переночевать. Узнав о цели его путешествия, люди добрели, доставали пузыри с акцизными марками на крутых блестящих боках. Он вежливо отказывался, хозяева активно настаивали... В общем, "переночевать" превращалось в два-три дня задушевных бесед и патриотических песен.

Вскоре Илья понял, что такими темпами ему не удастся до снегов добраться даже до Хабаровска, и резко сменил тактику перемещения – ночевать стал в уазике, съезжая в придорожные кусты, или останавливаясь около КП ГАИ.

Последняя его ночевка не удалась. Вечером в сумерках он съехал с дороги и не заметил, что остановился неподалеку от водоема. Всю ночь не смог глаз сомкнуть из-за нашествия одичалых и жутко голодных комаров, поэтому, как только забрезжил рассвет, он спешно тронулся в путь, а к обеду почувствовал сильное утомление.

– Годы не те, – посетовал сам себе Илья и хотел уже притормозил у обочины, сложить сиденья и заснуть. Неожиданно он увидел на встречной полосе машину, а рядом с ней стояла привлекательная женщина со светлыми волосами.

– Беда у кого-то, – сказал сам себе Илья, – Надо помочь.

Помощь на дороге Илья считал долгом каждого автомобилиста. Он никогда не проезжал мимо авто с открытым капотом и поднятых рук. Убедившись, что постов милиции поблизости не видно, он сделал крутой поворот через сплошную полосу. Пока ставил УАЗ-ик на ручной тормоз, мимо промчался автомобиль ГАИ, взвывая сиреной и сигналя мигалками, за ним следом пронеслась бронированная НИВА с надписью ОМОН.

Сердце Ильи на мгновение сбилось с ритма. Он подумал, что его незаконный маневр был заснят хитроумной камерой слежения, и наряд милиции мчится по его душу.

– Фу ты, испугали, ядрена вошь. Чего это у них приключилось там? – сказал Илья, глядя вслед процессии и испытывая некоторое угрызение совести – случилось что-то серьезное, а он радуется этому, потому что спецслужбы проехали мимо.

– Вот ведь, зараза какая, страх-то этот, – пробормотал астроном, досадуя на себя, – А в войну, поди, и не такое случалось, не мигалки с визгом, а стрельба со свистом. Люди что ли другие были...

Илья высунул голову из открытого окна:

– Гражданочки, помощь нужна?

***

Автомобиль ГАИ с мигалкой затормозил в пятидесяти метрах от живописной конструкции из белой Тойоты и зеленого грузовика. Бронированная Нива с надписью ОМОН подлетела почти вплотную. Из нее словно горох высыпали четыре плотные фигуры в разлапистой форме и в касках. Держа автоматы на перевес, они окружили груду железного хлама некогда бывшего двумя разными автомобилями. С верхнего этажа конструкции высунулась голова, потом рука с пистолетом. Фигуры в касках бросились в рассыпную и залегли в придорожном кювете.

– Бросай оружие, ложись, руки за голову, – дежурно проорал старший группы из окна Нивы.

– Ребята, – крикнул Олег, – Я брошу оружие. Только не надо мордой в асфальт. Я же все-таки офицер милиции. Вы знаете, я вам, ребята, так рад. Не представляете как. Думал, мне каюк. Какой-то псих пытался меня переехать на своем грузовике. Он убежал в сопки.

От автомобиля ГАИ к месту событий бежал милиционер. Он махал руками и что-то кричал. Ему навстречу пригибаясь, словно под градом пуль, рванулся один из омоновцев с криком: "преступник вооружен" добежал до милиционера и сбил его с ног.

– Это не бандит, это мой начальник, – успел крикнуть милиционер, падая ниц под тяжелое и жесткое от бронежилета тело, – Майор Моренюк!

В этот момент Сергей с удовлетворением наблюдал, как группа захвата обезвреживает "оборотня в погонах".

– Ага, попался голубчик, – бормотал Сергей, видя, как один омоновец сбил с ног одного из переодетых бандитов, – Сейчас вам покажут кузькину мать и раков, где они зимуют заодно. Мысленно Сергей приправил свою тираду несколькими весьма импозантными замечаниями по поводу вариантов сексуального контакта омоновцев со всеми родственниками пойманного бандита.

Когда после недолгих переговоров омоновцев с бандитом, они, перебежками с автоматами наперевес двинулись в его сторону, Сергей забеспокоился.

– Подкупил, – было его первой мыслью, – Это его кореши, – мелькнула вторая мысль.

Третья оказалась самая здравая – бежать. И Сергей оврагом, приволакивая ногу, что было сил, припустился прочь, стараясь держаться вдоль шоссе. В этот момент он не думал о том, что куда бы он не убежал, как бы далеко сейчас не спрятался, его все равно найдут по грузовику, который остался на дороге, через транспортное предприятие, где лежала его трудовая книжка.

***

Женщина Илье понравилась. Статная. Вежливая. Интеллигентная. Она обаяла его с первых же слов. Такое количество слов "извините", "простите", "будьте любезны" он слышал последний раз в оперном театре от тех, кто пробирался мимо него до своего места в середине ряда.

Илья несколько раз объяснил Соне как нужно ехать дальше, чтобы быстрее попасть в Находку.  Сам он изучил дорогу по атласу автомобильных дорог времен СССР, но что же может измениться, если заводов и людей в Приморье с тех пор не прибавилось. А раз не прибавилось, то и лишним дорогам здесь взяться неоткуда да и незачем. После того, как ситуация была выяснена, Илья, забравшись под капот старушки "хонды", лично убедился, что ремонта не требуется. Соня уже в который раз сказала: "спасибо большое, всего доброго", но Илья никак не мог заставить себя проститься и уехать.

Потом они все-таки уехали, а он вернулся к своей машине. Привычно примостившись в жестком кресле своей машины, Илья подумал: "Какая женщина! А имя-то – Софья. Настоящее русское, княжеское", – включил зажигание, второй раз смело развернулся через сплошную полосу, но не успел набрать скорость. С противоположной стороны шоссе, откуда только что отъехали Соня с племянницей, в его сторону бежал мужчина средних лет. Он был одет, как обычно одевались в дорогу водители потрепанных временем рабочих машин, чтобы было не жалко, если придется залезть под нее в пыль или грязь. Изрядно поношенные штаны кирпичного цвета из плотного смешанного волокна, старая клетчатая рубаха того же оттенка, распахнутая до волосатой груди и безрукавка с множеством карманов, чтобы было, где хранить необходимые в дороге вещи – отвертки, ключи, документы на машину, сигареты, зажигалку и прочее. Мужчина махал руками, по-видимому, требуя остановиться. Лицо у человека было красное, возбужденное. Илья крякнул и уже третий раз за день нарушил дорожные правила. Но теперь он не развернулся, а просто проехал до точки встречи с человеком по встречной полосе. Мозг Ильи это двойное нарушение, педантично зафиксировал. "Вот я герой!" – хмыкнул он насмешливо.

– Там эти... переодетые в ментов, – сказал человек хриплым от голосом, тяжело дыша и заикаясь, – Машину мою угробили, теперь за мной гонятся. Спасите меня. Давайте скорее отсюда.

– Кто? – удивился астроном.

– А я знаю кто? Может, бригада из местных мафиози промышляют на дорогах. У них здесь все схвачено, куплено. Они такие же менты, как я китайский император.

Человек рванул что было силы дверцу УАЗ-ика, со стоном забрался внутрь и громко захлопнул ее за собой, а для верности нажал кнопку замка.

– Гони, отец. Здесь нельзя оставаться, – прохрипел он, болезненно кривя лицом, – они прочесывают местность. Я еле ушел. В меня стреляли, сволочи.

– Что? Ранили? – сочувственно поинтересовался Илья, потом встрепенулся, – В ту сторону только что поехала женщина с девочкой. Им угрожает опасность. Надо их догнать и предупредить.

– Куда ты?! У тебя есть гаубица? Или, может быть, есть броня у твоего списанного УАЗ-ика? Ты чего брат так расхрабрился? Гони в город, скорее. Женщин могут не тронуть... Вот блин, у меня в бардачке паспорт остался. Они теперь меня найдут по прописке, прикончат. А паспорт мой используют для своих гнусных дел. Ах, ты его разэтак, мать его туда же...

– Нет, – решительно ответил Илья, он чувствовал, как в нем просыпается дремавший прежде воинский дух героических предков, – Мы не можем оставить "наших" в беде. Бери монтировку, она под задним сидением, а я попробую их на таран взять. Если повезет, живы останемся, будет что внукам рассказать.

В душе Ильи заиграли фанфары. Адреналин обильно приправлял его мысли. "Есть еще порох в пороховницах. И мы умеем постоять за наших женщин" – ликовало все его естество.

– "За женщин тех я поднимаю свой бокал. За женщин тех легко я жизнь свою отдам..." – пропел Илья.

Сергей был не на шутку встревожен возбуждением своего спасителя. Его боевой дух отлетел, когда милиционер выстрелил первый раз.

Илья врубил радио – там как раз передавали военный марш в исполнении военного оркестра – и рванулся на помощь пассажирам красной "хонды".

Гл. 12. НЕВЕСТА

В дороге Акено часто обращалась к нему по имени Дайсуке, расспрашивала, помнит ли он что-то из своего детства. А Хан каждый раз внутренне ежился, когда слышал это имя. Путь обычно располагает к откровенности. Но многое из того, чем он хотел бы поделиться, его самого ставило в тупик. Воспоминания, похожие на видения, видения, похожие на реальность. Он не мог объяснить, беспокоит ли его это или, напротив, придает его жизни особенную остроту и смысл.

Хан в нетерпении торопил время. "Я всегда это знал", – думал он, и ему казалось, что он действительно давно всё знал. Прежняя жизнь теперь казалась ему серым пятном, невзрачным преддверием настоящей жизни. Перед мысленным взором Хана неосознанно возник образ девушки с короткой стрижкой и ярко-синими, как весеннее небо в солнечную погоду, глазами. В грудь неприятно кольнула досада. Когда они въехали во Владивосток, он тронул Акено за плечо:

– Останови у колледжа, – сказал он. – Нужно кое-что сделать.

Акено остановила машину за углом там, где ее не было видно из окон учебного заведения. Когда Хан подошел к зданию, большая перемена только началась. В это время парадная дверь выбрасывает на улицу основную часть ежедневной порции отучившихся студентов.

К нему подскочил чернявый парень в потертом на всевозможных выпуклостях тела голубом джинсовом костюме и распахнутой до пупа выцветшей полосатой рубахе.

– Хан! Ты где пропадал, дружище? – сказал он и заключил его руку в жаркое рукопожатие.

В наглеце Хан узнал студента, который вчера мотался на створках ворот. Черные кудри Мулата задорно торчали, придавая его голове несерьезный вид.

– Хочешь, познакомлю с клёвой девчонкой? Классная баба! Груди – во! – Мулат показал руками у себя на груди довольно внушительные размеры. -Целоваться в засос умеет. Все умеет. Ну, всё... понял? А?

Мулат изо всех сил пытался привлечь внимание Хана, который напротив пытался отстраниться от него. Он понимал, что, если тот уйдет, вместе с ним уйдут его, Мулата, пятьдесят баксов, которые он в этом случае не заработает, но в своих мечтах уже потратил.

Деньги ему обещала Ирина. Вчера на перемене она, случайно выглянув из окна аудитории, и увидела Хана в хорошо знакомой и не очень уважаемой ей компании одногруппников. Тогда в ее умную головку пришла идея, если не получается очаровать завидного парня самостоятельно, то, может быть, удастся подобраться к объекту своих мечтаний через кого-нибудь из общих знакомых. Мама всегда говорила ей, что лучший способ познакомиться – быть представленной парню близкими друзьями. В качестве посредника она выбрала Мулата. Он казался ей самым адекватным из всей компании, к тому же не раз "стрелял" у нее по мелочи "на курево" и часто забывал вернуть, а, значит, должен был испытывать к ней определенное чувство благодарности. По ее мнению, он задолжал ей настолько, что обязан был выполнить любое ее поручение за "спасибо".

После звонка, возвестившего об окончании первой пары, она сразу же подошла к столу Мулата, который в этот момент аппетитно потягивался, раздумывая, стоит покинуть уютный уголок или же еще немного понежиться. С тех пор, как его соседка по столу, Ванька, уехала, по словам самой Ирины, к жениху, Мулат сидел на занятиях один и потому по утрам находился в состоянии досыпа. По ночам он "рубился" в Интернет– игру на сайте "арена", ложился только под утро, вставал с третьего или пятого звонка будильника и плелся в колледж досыпать на первых парах свои недобранные часы ночного отдыха.

Убедившись, что разговор с Мулатом будет проходить в сравнительном уединении, никого рядом не было, она присела на пустующее место и доверительно попросила его "представить ее одному его хорошему знакомому".

– Лохматому, что ли? – мутные глаза Мулата, которые только что были похожи на щелочки, неожиданно широко распахнулись в неподдельном изумлении.

Ирина брезгливо поморщилась:

– С ума сбрендил. Я про Хана. Ты вчера с ним мило беседовал во дворе колледжа. Надеюсь, я не ошиблась, ты его ХОРОШИЙ знакомый? – Ирина с сомнением оглядела довольно помятый вид собеседника. Вряд ли такой пижон, как Хан, будет иметь близкое знакомство с таким бестолковым неряхой – говорил ее взгляд.

– Ко-онечно, оч-чень близкий, – закивал Мулат, он был польщен таким предположением.

– Так ты его со мной познакомь, – сказала Ирина и сделала незаинтересованный вид.

– Это ты меня за кого держишь? – покачал вихрастой головой Мулат, – Что я? Сутенер, что ли какой-то?

– Думай, что говоришь, клоун, чертов! Тебя просят просто подвести его ко мне и расхвалить меня так, чтобы он захотел...

– Так вот и я о том же – "захотел"...

– ...меня пригласить на свидание, – повысила голос Ирина, раздраженная тупым препирательством, – Представить меня прошу. Чего тут сложного. Если ты не прекратишь свои глупые шуточки, то я попрошу Лохматого.

Ирина, забыв об осторожности, повысила голос так, что Лохматый услышал свою кличку в другом углу аудитории и крикнул оттуда:

– Я согласен!

Он тут же оставил в покое учебник, которым с упоением долбил по голове своего соседа по парте. Тот прикрывал голову таким же учебником и вел при этом ученую беседу с Галиной – девушкой, которую сам Лохматый безуспешно пытался охмурить вот уже полсеместра.

– Ладно-ладно, я ж не отказываюсь, – поспешно согласился Мулат, – просто такое рисковое дело, стоит оценить.

– А риск-то в чем, – небрежно фыркнула Ирина.

– А если ты ему не нравишься, и он надо мной начнет прикалываться? Насмехаться: "Кого это ты, мой лучший дружбан, мне подсовываешь? – скажет, – после этого ты мне никакой не дружбан". И все – я потеряю такого авторитетного друга. Как я потом буду восстанавливать его доверие?

– Ладно, спишу тебе твой долг.

– Какой долг? – Мулат, наконец, проснулся и понял, что ситуация стала немного попахивать заработком.

– Я на все согласен, – Лохматый протиснулся между парт ближе к Ирине, – Только, чур, за ресторан платишь ты. Я сегодня на мели, – сказал он и покосился в сторону Галины, надеясь заметить в ее лице ревность, но та продолжала, как ни в чем не бывало, внимательно слушать своего собеседника.

– Пошел ты! – Ирина оттолкнула надвигающегося на нее длинноволосого долговязого парня, который в старании изобразить взаимность даже вытянул трубочкой навстречу ей губы. Схватив Мулата за руку, Ирина потащила его вон из кабинета

Мулат смекнул, что желание Ирины стоит существенно больше, чем просто спасибо или даже сумма его долга, размеры которой он, к слову говоря, уже забыл. В голове Мулата цифры закрутили хоровод, но он не решался вот так сразу выбрать какую из них.

– Опасное задание требует правильного вознаграждения, – упирался Мулат, – А если он стукнет меня? Я останусь на всю жизнь инвалидом, и никто мне даже стакан воды в постель не подаст...

– Да ладно уже врать, – сказал она, оказавшись в коридоре без лишних свидетелей.

– А вдруг ты ему не понравишься, он меня потом из друзей пошлет на хрен. Вот тебе и моральный ущерб. Да такой огромный, что...

– И сколько ты хочешь за свой ущерб?

– Двести... баксов, конечно, – Мулат распахнул глаза, пораженный собственной наглостью.

Ирина возмущенно фыркнула:

– За что? Пятьдесят или катись ты...

– Сто, – охотно снизил цену Мулат.

– Грабитель, – процедила сквозь зубы Ирина.

– Крохоборка, – парировал Мулат.

– Пятьдесят, – не уступала Ирина.

– Ладно уж, жмотка. Только деньги вперед.

– Дело сделай, гуляй смело. Когда он ко мне подойдет тогда и получишь.

– Ну, хоть предоплату дай, аванс, на издержки обращения... морального и физического.

– Какого обращения? Я прошу просто поговорить. Подойди к нему, расхвали меня, как хочешь, как ему надо, чтобы заинтересовался мной, вот и все. Где тут издержки? Друг он тебе или нет?

– Но это трудное задание, очень трудное. У него всяких баб, как грязи. Надо его убедить на тебя обратить внимание...

Дверь приоткрылась. Из нее высунулась лохматая голова. Узкое бледное лицо Лохматого, обрамленное давно нестриженными патлами, расплылось в понимающей усмешке.

– Я на все согласен, пупсик.

Мулат испугался, что Ирина передумает и обратиться со своим предложением к конкуренту, согласился:

– Ладно, только для тебя. Никому больше не стал бы помогать.

– Закрой дверь, – Ирина раздраженно толкнула створку двери.

Лохматый едва успел убрать из проема лицо.

***

– Ты поговори с ней хотя бы, – Мулат умоляюще вытаращил глаза. Белки глаз влажно блеснули на его смуглом лице. Радушная улыбка сползла с его губ. Лицо, которым Мулат мастерски владел, сразу же отразило глубину его отчаяния.

– Она меня убьет, – доверительно шептал он Хану.

– Вон она, там стоит, – Мулат скосил выразительный взгляд чуть вбок и куда-то за себя.

– Не губи. Ну, хоть для вида потолкайся около нее.

Хан посмотрел в направлении взгляда Мулата и заметил на верхних ступенях крыльца, где и сам всегда любил стоять, знакомую довольно миловидную девушку, кокетливо стреляющую в их сторону взглядом. Решение возникло спонтанно, мстительное, злое.

– Ну что ж, я спасу твою жизнь, будешь должен, – сказал он и пошел к девушке.

Ирина не верила своим глазам: Хан шел к ней с самыми серьезными, как ей казалось, намерениями. "Все-таки я умница, – думала она, незаметно оглядывая свое отражение в стекле окна, рядом с которым стояла, – с умом вложила деньги. А если у меня с Ханом все сложится, то я здорово наварю".

Хан заметил особую вызывающую тщательность в одежде Ирины – платье, туфли, и даже ногти были одного цвета – ярко красные. Платье плотно облегало фигуру, выгодно показывая ее достоинства – высокую грудь и довольно узкую по размерам груди талию. Высокие шпильки удлиняли ноги, придавая ее фигуре модельную стать. Яркий макияж и высокая прическа говорили о том, что девушка специально готовилась к этой встрече.

Ирине показалось, что ход времени замедлился, она успела отметить про себя неприветливо отрешенный вид Хана, но не придала этому значения. Хан всегда был серьезен, а его жесткие короткие волосы и неизменный темно-серый деловой костюм подчеркивали эту серьезность. Ее взор был прикован к Хану, хотя она старалась время от времени прятать глаза под ресницами. А его пристальный взгляд приводил ее в трепет. Тем не менее, она сохраняла достоинство и приготовилась благосклонно принять внимание Хана, показать свое женское очарование и не сразу же, но все же согласиться на первое свидание. "А если он сегодня же предложит постель?" – спросила сама себя Ирина, отметив стремительность походки Хана, но не успела обдумать ответ, потому что он уже был рядом и задал вопрос, который она не ожидала услышать.

– Ты хочешь выйти замуж?

Ирина изумленно распахнула глаза и застыла с открытым ртом. Счастье оказалось ближе, чем она его ждала.

Не дожидаясь ответа Хан задал следующий вопрос:

– У тебя есть с собой паспорт?

Но Ирина, кажется, не понимала, что от нее хотят. Ее мозг застыл на одной радостной мысли – "я выхожу замуж". Мулат хоть и ошалел от услышанного, но в отличие от Ирины, у него не пропал дар речи.

– У нее всегда паспорт с собой, на всякий случай, вдруг кто-нибудь замуж позовет.

Ирина метнула на Мулата из-под густо накрашенных ресниц яростный взгляд. Тот нагло ухмыльнулся и потер между пальцами воображаемую бумажку.

– Давай его мне. – Хан протянул руку.

Ирина никак не ожидала такого поворота событий – от полного безразличия до такого неудержимого наступления. Она неловко стала шарить в своей модной сумочке, довольно маленькой по объему, тем не менее, нужная книжица никак не хотела в ней находиться. Когда паспорт оказался в руках Хана, он по-хозяйски сунул его во внутренний карман пиджака и коротко бросил ей:

– Жди здесь.

А сам отправился в приемную колледжа, где собирался решить вопрос с административным отпуском.

– Ну, где мои непосильным трудом нажитые баксы, – Мулат придвинулся к Ирине, заглянул в ее сумочку.

– Ты мне еще должен, – дернула плечом Ирина, – забыл что ли. Так что мы в расчете.

– Э-э-э! Мы так не договаривались, – вскричал обиженный Мулат, – Гони полсотни, а то не будет тебе ни свадьбы, ни жениха до третьего колена.

– Какого колена, придурок? – фыркнула Ирина, но потом подумала, что Мулат со зла может наговорить что-нибудь Хану и тот передумает на ней жениться.

– На, бери, пока я добрая, – сказала она. – Только потом ко мне со своими дурацкими просьбами больше не подкатывай. Найди себе других кредиторов.

Вытащила из сумочки пятидесятидолларовую купюру и сунула ее в распахнутый на груди Мулата ворот рубашки.

– Ой ли, – Мулат хитро подмигнул, перекладывая бумажку в задний карман джинсов. – Ты мне теперь по гроб жизни обязана. Хотела просто поговорить, а тебе – сразу замуж. Видала, как он меня уважает. Доверяет. А что если я ему расскажу, что ты... это... ну не самая лучшая для него партия. Ты ж не девственница? Правда? А я ему сказал, что девственница. Хочешь чтобы он разочаровался в тебе раньше, чем распишитесь?

Ирина мысленно скрипнула зубами, но виду не подала, как ей хочется ударить наглеца-вымогателя в противно улыбающуюся физиономию. Она скривила рот в подобии улыбки, вытянула из бокового кармашка сумочки десятидолларовую купюру и протянула ее Мулату.

– Это тебе за сообразительность. Только не подумай, что я боюсь твоих сплетней обо мне. Я ведь, на самом деле, девственница.

– Да ну?

– Знаешь, эта мелочь не очень дорого стоит, – сказала Ирина с усмешкой, – И не пытайся больше меня шантажировать. А то ведь я тоже могу тебе устроить какую-нибудь каверзу.

Мулат задумался, пытаясь догадаться, чем Ирина может ему досадить. Но не успел ничего придумать, так как в этот момент вернулся Хан.

– Поехали, – коротко сказал он Ирине и сбежал вниз по ступенькам.

Ирина, стараясь не отставать, засеменила вслед за ним. Высокие каблучки застучали по разбитым тысячами ног бетонным ступенькам. Всю дорогу ей пришлось догонять Хана. Он не обнял ее, не предложил ей руку, шел впереди далекий и притягательный в своей недоступности. Уже оказавшись на мягком сидении седана, она заметила, что в салоне есть еще кто-то – водительское сидение занято, а Хан сел на переднее сидение пассажира с левой стороны. Присмотревшись, она поняла, что за рулем – женщина. "А при чем тут эта баба? – подумала она, ревниво разглядывая ее затылок, – Кто это чучело? За кого он меня держит?" Но не успела раздосадоваться, потому что услышала голос Хана, говорящий долгожданные слова:

– Я решил, что свадьба будет кстати.

– Хорошо, – быстро согласилась женщина, которая сидела за рулем. – Это хорошая идея ехать с женой.

– Куда мы поедем? – спросила Ирина.

– В Японию, – женщина повернулась, приветливо кивнула, оскалив ровные керамические зубы.

Инина заметила, что ее лицо сильно загримировано, как на японских гравюрах. Что-то неприятное почудилось ей в улыбке незнакомки.

– Я – старшая сестра вашего жениха, – сказала та, продолжая улыбаться.

Слово "жених" выбило из головы Ирины все сомнения – в Японию, так в Японию. С таким мачо можно хоть на край света, тем более, что край света рядом с Ханом представлялся ей раем земным в виде виллы на Канарах и собственного заводика по производству косметики где-то в Париже.

Гл.13 БЕЗ НАВИГАТОРА

Соня была сильно расстроена.

– Чтобы я еще когда-нибудь поехала в такую даль без навигатора? – недовольно бормотала она, – бензин кончается, а заправка не знаю, когда будет. Ночь уж на носу. Нет, зря я это придумала. Выехали из дома поздно, и еще эта секретарша в колледже долго рылась в бумагах. Потом я запуталась в дорогах, спасибо доброму человеку, что указал пальцем направление. Только до города не скоро, а уж до фермы Ивана и того не ясно.

Соня сокрушенно покачала головой не отрывая глаз от дороги. На место они могли приехать уже поздно ночью, если, вообще, доедут, потому что в темноте Соня не ориентировалась. При свете плохо, а в темноте – совсем никак.

– По всему не судьба мне в личной жизни. Не судьба. С этим не поспоришь. Не успеть мне до темна. Может быть Ивану позвонить, он встретит? – думала Соня вслух и сама себе возражала, – Ну, где он меня встретит, я же это место все равно не смогу назвать. Надо срочно искать ночлег, где можно поужинать, а то от этого нервного расстройства у меня в животе началась революция. Зря, зря я поехала. Надо было вовремя вернуться домой.

Перед её внутренним взором вставали картины привычной монотонной жизни. Подъем ранним утром, потом завтрак вдвоем – каша или творог, либо яичница, а если будет время и настроение, то какая-нибудь запеканка. Потом они с племянницей разбегались каждый в свою сторону. Соня – в поликлинику, Ивана – на учебу. Все так уютно, умиротворенно. Если она выйдет замуж, этого уже не будет. Жених предлагал продать и переехать к нему, а деньги, вырученные от продажи, потратить на расширение его фермы. Он с таким воодушевлением рассказывал Соне о своих планах выращивать и продавать маленьких лошадок, совсем маленьких, каких Соня даже никогда не видела, что она не смогла ничего возразить против кардинального предложения вложить в его дело свои сбережения. От приятных воспоминаний потеплело на душе. "С Иваном хорошо. Очень хорошо. Он такой решительный, такой заботливый. – Потом настроение опять покатилось вниз. – Даже слишком хорошо, поэтому – боязно. Если хорошо начинается, то потом плохо кончается".

Бетонное полотно послушно ложилось под колеса "Хонды", убегая за темнеющий горизонт тонкой лентой разделительной полосы. Соня задумчиво смотрела вперед и не обратила внимание на странную конструкцию из машин, стоящую на обочине. Ивана, смотревшая в окно, увидела милицейскую фуражку, которая валялась на дороге вниз тульей, а потом сразу же – столкнувшиеся автомобили. Грузовик, наехавший на капот белого седана, показался ей знакомым. Ивана открыла окно и высунула голову наружу, чтобы лучше его рассмотреть.

– Ой, какая ужасная авария! – ойкнула она.

– Где? – спросила Соня, притормаживая.

Она остановила "хонду" чуть дальше места столкновения возле Нивы с надписью "ОМОН". К ним подбежал милиционер, наклонился к окну водителя и строго крикнул прерывисто дыша от быстрого бега:

– Немедленно... уезжайте... отсюда, гражданским здесь быть запрещено.

– Я врач. Кому-нибудь нужна помощь врача? – спросила Соня. – Есть раненые?

Она выключила зажигание и с решительным видом вылезла из машины. Милиционер заколебался.

– Ну, если только майор Моренюк. Он испачкался в крови. Может быть, где-то и ранен.

– Что Вы несете, молодой человек? Как это "испачкался", "где-то ранен"? Если кровь есть, значит, ваш майор ранен. И ему нужна немедленная медицинская помощь. Вы вызвали скорую помощь? Как нет?! Немедленно вызывайте. Сейчас я возьму аптечку. Придется вколоть антибиотик. Эта дорожная пыль кишит микробами...

Соня наклонилась, вытащила из-под сидения аптечку.

– Ивана сиди в машине, – сказала она к племяннице, – Товарищ, говорит, что здесь опасно. Простите, как Вас, товарищ, зовут?

– ...младший лейтенант Дуров... – подсказал милиционер.

– Да-да, товарищ Дуров говорит, что здесь опасно.

– Ну, конечно, милиционер Дуров! А я думаю, откуда я вас знаю! – воскликнула Ивана. – Вы были на той аварии, когда грузовик помял нашу "хонду".

Дуров недоуменно посмотрел на девочку.

– Этой ей приснилось, – пояснила Соня озадаченному милиционеру.

– Но почему я тогда помню его лицо и фамилию?

– Ты все путаешь, Ванечка. Все, я побежала, а ты не вздумай выходить, – сказала Соня и, громко хлопнув дверцей.

"Ну, конечно, тетя-мама знает лучше меня, что сон, а что правда, – думала Ивана, – Ведь она мой сон не видела и поэтому не может путаться. А я перепутала того Дурова с этим. А может быть во сне был другой Дуров, совсем не похожий на этого. И у него была другая фамилия. И грузовиков похожих полно на свете. И я в этом сне была другим человеком, не собой это точно. Кажется меня звали Марией."

– Я торговала самогоном! – сказала она громко и захохотала. – Надо рассказать все тете-маме.

Ивана посмотрела в заднее стекло и видела, как тетя Соня при помощи Дурова, который руками подталкивал ее, полезла в кабину грузовика. Когда она там скрылась, Иване стало немного одиноко.

Рядом с "хондой" с визгом затормозил уже знакомый ей УАЗ-ик. Из него выскочил Илья, в несколько прыжков, таких больших, на которые ученый-пенсионер был способен, он оказался около машины. Застучал в стекло, опасливо озираясь по сторонам.

– Выходи скорее, прыгай в мою машину. Где твоя тетя?

Когда врач делала противостолбнячный укол, Олег отвернулся, потому что с детства очень боялся уколов. Он даже зажмурился и страдальчески скривился в ожидании экзекуции, но глаза не закрыл и потому увидел в окне лихо затормозившего около места аварии старого армейского УАЗ-ика ненавистную физиономию водителя наехавшего на него грузовика. Рефлекс преследования сработал мгновенно, он схватил с приборной доски свой пистолет, цепляясь за дверцу кабины грузовика соскочил на дорогу, крикнул Дурову: "за мной – на задержание!" и заковылял к машине, в которой преступник собирался сбежать с места преступления.