Текст книги "Никто не умрет (СИ)"

Автор книги: Л Лена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Она сбилась, оглядела вытянувшиеся лица Ильи и Сони, пробормотала "опять не то сказала". Соня очнулась от оторопи, в которую ее ввел рассказ Иваны.

– Все Ванечка, иди отдыхай. Я сама все уберу. Завтра тебе рано идти в колледж. Ступай в постель. Не забудь почистить зубы.

– Хорошо, – согласилась Ивана, – Я вам завтра расскажу все очень подробно.

Ивана, умылась, взбежала по лестнице, крикнула:

– Спокойной ночи! Я всех вас люблю! Все будет хорошо!

– Ты слышал? – Соня нервно терла сковородку. – Хан – Борис, Ту – Борис. Кто из них жив, или умер? Это как называется? Прикол? Или она переучилась? она так много занимается.

Действительно, неделю, предшествующую приезду Ильи, Ивана провела в ежедневных учебных подвигах. В расписании появились новые предметы и факультативные занятия. Ивана увлеклась факультативом по истории Китая, и из-за нехватки времени была вынуждена забросить тренировки по биатлону, к большому облегчению тренера Азарова.

Илья видел, как расстроена Соня. Ее глаза и нос покраснели – вот-вот расплачется.

– Это – гормоны. Давай просто забудем о том, что она сказала. Ну, ляпнула что-то. – Илья поднял голову и посмотрел на дверь, за которой скрылась Ивана.

– Я не могу позволить ее гормонам сводить девочку с ума, – решительно сказала Соня.

– Хочешь, я завтра с Иваной схожу в колледж, поговорю с парнями, присмотрюсь. Может быть, найду среди них пару достойных кандидатов, влюбленных в нашу красавицу, которые согласятся приходить на семейные чаепития вместе студенческих тусовок с пивом и наркотиками.

Соня поставила на сушилку последнюю вымытую тарелку и обернулась к Илье. В ее лице он увидел столько признательности, что засмущался. Ему захотелось обнять и что-то пообещать такое, что добавит этому лицу счастливую улыбку и, может быть, если совсем повезет, то любовное желание.

– Мне так тебя не хватало, – тихо сказа Соня.

Илья встал, подошел к ней, неуклюже обнял, прижал к груди.

– Вот видишь, все вопросы лучше решать сообща... не знаю, что ты добавила в этого цыпленка, пойдем, я расскажу тебе о звездах. Обещаю, тебе понравится. А если нет, нечего на меня тратить цыплят – лучше гони меня за порог.

Соня растрогано прикоснулась губами к жесткой щетине и тут же утонула в жадных поцелуях.

Утром Ивана вскочила чуть свет. Снизу доносились странные звуки. За окном небо было уже серым, но соседский петух молчал. "Бездельник" – подумала Ивана. Она, осторожно ступая по скрипучим ступеням, спустилась с лестницы. Из-за ширмы, где стояла тетина кровать, доносился мужской храп. На плите посвистывал чайник, Соня сидела за столом с семейным альбомом в руках. В этом альбоме были фотографии ее и Сони, еще ее сына, бабушки и дедушки, но не было фотографий мамы и папы, как говорила тетя, из соображений конспирации. Ивана подкралась к тете со спины и обняла ее.

– Я слышала, как ты встала, – сказала тетя, обнимая ее руки, – Надо бы сделать капитальный ремонт и привести дом в божеский вид, а то перед людьми стыдно. Вот сижу, выбираю фотографии. Купим рамки, повесим на стенах. Как тебе эта?

Соня достала из стопки не прикрепленных к страницам альбома фотографий их совместный портрет, сделанный в фотоателье, когда ей было 11 лет.

– Сходим в фотоателье сфоткаемся втроем. Сделаем Ба-альшой портрет, во всю стену. Как раз дырки в обоях завесим. – Ивана хихикнула.

– Опять ты спешишь. Помнишь, ты в прошлый раз поторопилась меня замуж выдать и, что вышло?

– Ты встретила настоящего мужчину, мужчину своей мечты. И теперь он храпит на весь дом так, что распугал всех моих привидений.

– Ох, – Соня покосилась в сторону ширмы, откуда доносился храп, – И не знаю, что мне делать с этим. Я совсем не выспалась. – Она вздохнула устало, аккуратно закрыла альбом. – Все, хватит болтать попусту. Ешь, что хочешь, после вчерашнего остался полон холодильник.

Конечно, на завтрак Соня пыталась заставить ее съесть вчерашнюю курицу, но на счастье девочки, от запаха разогреваемого блюда проснулся Илья. Ни Ивана, ни Соня не заметили, когда прекратился храп, поэтому они вздрогнули, когда в их перешептывание врезался бодрый баритон.

– О! Я требую продолжения банкета! Какие запахи! – Илья потер руки, – прошу меня не обслуживать, не барин, – он взял с сушилки вилку и потянулся к сковородке.

Вопрос с недоеденной с вечера курицей был, таким образом, закрыт и Ивана, с удовольствием приступила сразу же к кофе с печением. Зато Соня была шокирована. С внутренним содроганием она смотрела, как мужчина тычет острой вилкой в тэфлоновое покрытие новой сковородки, но возразить не решалась.

– Во сколько у тебя заканчиваются занятия? – прошепелявил с набитым ртом Илья – Хочу осмотреть твою альма-матер. Познакомишь?

– Мне пора, – Ивана вскочила, на ходу допила кофе, – Я вам позвоню с последней лекции. – Поставила чашку на шкафчик для обуви, стоящий у входной двери, скинула тапки, тряхнув поочередно ногами, влезла в кроссовки, не расшнуровывая их, и выскочила из дома.

– Торпеда, – сказал Илья, поставил сковородку с горой косточек в мойку, сел за стол и приступил к печенью.

Соня налила в чашку дымящийся тонким ароматом свежее сваренный кофе и поставила ее перед ним. Илья вдохнул воздух и в который раз подумал: удачная поездка. Если бы не вспышка сверхновой в созвездии Кассиопеи, он никогда не смог бы поехать к местам боевой славы отца, и тогда никогда бы не познакомился с замечательной женщиной по имени Софья.

– Когда же это было? – Илья напряг память, в своем докладе он записал точную дату, когда его сверхновая была обнаружена радиотелескопом. – Когда? Вот маразматик. Сейчас вспомню.

– Что?

– День, когда небеса пересекли наши судьбы.

– Это когда ты затормозил около нашей машины?

– Нет, – Илья поднял вверх палец, – это случилось семнадцать лет назад 23 февраля 1987 года в созвездии Кассиопея.

– Не знаю, какое отношение имеет Кассиопея к дню рождения моей любимой племянницы. Ты назвал дату ее рождения. И не смотри на меня так. Я могу показать ее Свидетельство о рождении.

– Так. Я вспомнил, что хотел вам вчера показать. Сиди на месте, Сонечка, я сейчас вернусь.

Илья вышел на улицу, открыл машину, достал из бардачка журнал, в котором напечатали его статью, благодаря которой он получил требуемую для путешествия в Китай сумму.

– Я не фаталист, – продолжил разговор Илья, войдя с журналом в дом, – Но, прочитав дату, которая указана в этой статье, под которой, кстати, стоит имя вашего покорного слуги, – он склонил голову, – ты Сонечка, поймешь, что мы трое повязаны на космическом уровне. Я, можно сказать, предсказал рождение твоей племянницы. И если предположить, что древние астрологи не с потолка брали свои теории, то Ивана – космическое дитя, ну, что-то типа "звездного мальчика", но только девочка.

– В этот день родилось много детей. Ивана не одна такая "звездная". И каждый день в космосе что-то происходит. – Соня послушно листала потрепанный журнал. – Астрологи заметили влияние звезд и планет на людей.

– Да, правильно говоришь. – согласился Илья, – И все-таки в их астрологических картах есть много субъективности. Но я не сторонник астрологии. Давай не будем забывать, Сонечка, что я – ученый. И моя гипотеза касается только нас троих, связанных даже не самим взрывом светила, а моментом, когда излучение долетело до нашей планеты. Эта гипотеза может стать теорией, если я смогу собрать доказательства. А для этого мне нужно знать все подробности из жизни Иваны от ее первого вдоха.

Соня отвернула лицо, чтобы скрыть от Ильи выражение замешательства. Поднялась.

– Сонечка, я уже давно понял, что с родителями девочки все очень не просто. Но пойми меня. Проникнись.

– Хорошо, я попробую. Потом. Обязательно проникнусь. А сейчас мне надо готовить обед.

– Сонечка, – Илья подался к ней через стол, – клади побольше афродезиаков, пожалуйста, побольше.

Соня зарделась, от его жаркого взгляда.

Гл.28 ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ – 1

Илья стоял, сцепив руки за спиной, и делал вид, что с интересом рассматривает здание колледжа снаружи (внутрь его не пустила вахтерша). Он был при параде – одел светло серые летние брюки, которым было чуть меньше лет, чем ему. Брюки были немного мятые, но выглядели на порядок приличнее, чем его промасленный дорожный костюм. Когда он приоделся, накинув сверху китайскую широкую рубаху, приобретенную в дороге в каком-то селе, название которого, только услышав, он тут же забыл, Соня охнула. Но к его сожалению не от восхищения, а от ужаса. Она потребовала тотчас все снять, чтобы лично прогладить вещи до приличного состояния, но Илья самолюбиво отказался, заявив, что мужчина должен быть не страшнее обезьяны, а обезьяны, вообще, ходят голые. Тем не менее, брюки он снял и попросил утюг. Ткань после долгого лежания на дне дорожной сумки не только пропахла бензином и выхлопными газами, она смялась так, что никакие старания хозяина брюк не смогли распрямить заломы, образовавшиеся на не предназначенных для складок местах. А грубая материя рубахи отказалась поддаваться накаленной до самой высокой температуры поверхности утюга. И после глажки одежды Илья выглядел так, будто ехал в поезде несколько дней, а одежду держал под матрацем.

Ивана подкралась к Илье сзади, и звонко крикнула:

– У-у-у-у!

– Ох, напугала! – притворно испугался Илья.

Ивана засмеялась, радуясь тому, что ее детская забава удалась.

– Ну, давай рассказывай, как у вас тут? Студенческие годы! Романтика! Картошка, стройотряды, танцы-шманцы. А вы, современные студенты, чем занимаетесь в свободное от учебы время?

– Я после занятий два раза в неделю хожу на факультатив и дополнительно занимаюсь историей Китая. Это очень интересно. Вы знаете, какая это замечательная страна. Я хотела еще Японией заняться, но у нас такого факультатива нет. А что такое "картошка"?

Илья вытянул губы трубочкой. Лицо его выразило разочарование, а от глаз к ушам побежали насмешливые морщинки.

– У-у-у-у, да ты у нас бумажный червяк, как я поглажу.

– Ну да, – Ивана засмеялась, – не колорадский жук.

– Ты и в стройотряде, поди ж, ни разу не была.

Ивана перепрыгнула с ноги на ногу, ковырнула облупленным носком кроссовки разбитый асфальт, губы ее растянулись в белозубой улыбке.

– Не-ет. У нас такого предмета пока нет.

– Вот послушай меня. Если вдруг у вас будут во время летних каникул набирать отряды в колхоз или на стройку, просись непременно. В наше время такие отряды и были хорошей школой воспитания: взаимовыручка, коллективное самосознание, ну и конечно определенная свобода от ограничений, которые есть во всякой семье.

Илья хотел добавить "не только в твоей семье", но вовремя поостерегся от этого непедагогического по отношению к Соне высказывания.

– Между прочим, многие там находили себе вторую половину. Не понимаю, как вы теперь решаете личные дела. Когда? Днем – занятия, потом факультативы, вечером – домашнее задание. Лучшие годы проходят. Потом начнется работа, весь день под завязку будете пахать на дядю. Мальчик-то у тебя хоть есть?

– Тетя-мама говорит, что мне рано думать о мальчиках, – Ивана широко белозубо улыбнулась.

Илья покачал головой.

– Учение, конечно, свет, и замуж, возможно, тебе собираться рано, но у девочек в твоем возрасте должны быть мальчики, а как же иначе?

Звонок, возвестивший окончание занятий, прозвенел уже давно. Основной поток уставших от сидения за партой молодых людей уже схлынул. Но двери продолжали выпускать замешкавшихся. Вот из темного проема распахнутых створок, щурясь на свет неторопливо выполз Мулат. Лицо его было помято, глаза опухли, он зевал и потягивался. Частые ночные бдения с ученицами текстильного техникума с одновременным употреблением веселящего зелья, пошатнули его здоровье. На занятиях он спал, подперев голову обеими руками и прячась за спину сидящего впереди отличника.

– Я поняла, что для меня это не главное. – сказала Ивана, – Мне интересно узнавать что-то новое, я решила, что после колледжа стану востоковедом, выучу китайский, японский и корейский. Я так хочу еще раз съездить в Китай и потом в Японию!

– Ты сказала "еще раз съездить в Китай". Это означает, что ты уже была там. Значит, ты не совсем бумажный червь, а почти путешественница.

Ивана хотела ответить, что они туда все вместе ездили, но в этот момент Мулат совсем проснулся и заметил ее.

– Ванька, греби сюда! – заорал он.

Ивана помахала Мулату рукой.

Подошедший к Мулату сзади Лохматый ткнул друга в бок.

– Чего орешь?

Мулат ответил другу тычком в плечо. Лохматый толкнул его бедром и потом ловко увернулся от удара ногой.

– Хорош толкаться, дебилы, – рявкнул на них студент квадратного телосложения, который по неволе оказался между драчунами и рисковал получить пинок рикошетом, – Валите отсюда, пока не вмазал.

Лохматый, дабы не заработать оплеуху от рассерженного не на шутку громилы, отскочил от него подальше.

– Пардон, – сказал запыхавшийся Мулат и последовал вслед за другом. Они переместились на ступеньку ниже. Через минуту к ним присоединился Хохмач.

– Кто твой парень? Кто-то из них? – спросил Илья.

– Да нет. Это просто мои друзья. Правда, они смешные?

Хохмач заметил Ивану, которая оживленно разговаривала с мужичком пенсионного возраста, и это ему не понравилось.

– Жених собственной персоной? – сказал он, скривив рот.

– Может, это ее отец или дед? – предположил Лохматый.

– Какая разница, кто этот старый хрен. Ты хочешь с ним познакомиться? Я – нет.

– Чойт, ты занервничал, Хохма? Она тебе нравится? Признавайся, нравится, нравится, ха-ха, – засмеялся Лохматый .

– Да, пошёл ты...

– В порт пришла новая партия японок. Айда смотреть товар, может, подфартит на перегон сторговаться. Когда растаможат, будет поздно, – предложил Мулат.

– Давай!

Хмурый Хохмач решительно двинулся вниз по ступенькам, за ним горохом скатились его товарищи.

Ивана проводила глазами удаляющиеся спины друзей. Улыбка еще блуждала на ее лице.

– Они хорошие, я их всех люблю, но не так, как в кино или в книге о любви, где показываю жениха и невесту, чтобы – свадьба и на всю жизнь.

– Ладно, раз на всю жизнь не хочешь, то и не надо. Пусть себе идут, куда хотят. Пойдем и мы. Расскажи мне что-нибудь о себе.

Они шли рядом по улице. Илья с интересом оглядывался по сторонам. Он никогда до этого не бывал во Владивостоке. Мимо сновали прохожие. По проезжей части улицы, громыхая на выбоинах и выступающих чугунных крышек колодцев, проезжали машины. Все как в любом другом городе России, попадавшемся у него по пути, стандартные дома, построенные по типовому проекту, видавшее лучшие времена асфальтовое покрытие дорог, переполненные мусорные контейнеры, окурки и помятые жестяные банки под ногами...

Оценив знакомый любому городскому жителю России пейзаж, Илья подумал, о том, что мог бы остаться во Владивостоке. Тогда, чтобы не стеснять Соню, придется продать свою квартиру в Новосибирске и можно будет купить здесь дом или квартиру со всеми удобствами. Но тогда придется забыть о подработках в университете и вообще о любимой работе, которая с момента его выхода на пенсию, стала его любимым хобби. Потому что здесь ему будет негде применить свои знания, а хобби придется изменить, например, заняться привозом японок из-за кордона. Не веселое занятие, к нему Илью совсем не тянуло.

– Да, я все-таки ученый, а не ремесленник, – произнес Илья в продолжение своих мыслей.

– Дядя Илья, если вы ученый, можете мне ответить на один очень научный вопрос? – Ивана забежала вперед и пошла задом наперед, заглядывая Илье в лицо, – ведь наука все-все может объяснить. А у меня столько вопросов, столько вопросов, голова кругом идет. Мне самой не разобраться.

– Наука пытается что-то объяснить. И некоторым ученым даже кажется, что они все могут объяснить. Но это только на первый взгляд. На самом деле наука – это всего лишь взгляд человека на вещи, как он их понимает, но не какие они есть на самом деле. Принцип относительности применим к любой научной теории. Вот у меня, например, возникла идея, что рождение сверхновой в созвездии Кассиопеи, твое рождение и мой приезд сюда предопределены космосом. Потому что все сходиться. Я ведь открыл сверхновую раньше, чем она вспыхнула, а ты родилась в момент вспышки. Вспышка это что? Это когда излучение достигает Земли, и мы его начинаем различать приборами. Вот долетели кванты света Земли, и ты родилась. Как тебе такая теория? Ивана, перестань идти задом наперед. Упадешь, меня Соня четвертует.

Девочка послушно перевернулась и пошла рядом, не отрывая жадных глаз от лица Ильи.

– Вот такая может получиться наука, но это бездоказательно. А потому называется гипотезой. А если быть совсем консерватором, то это мое лженаучное предположение.

– Нет-нет, дядя Илья. Я согласна с вашей гипотезой. Я сама чувствую, что я какая-то не такая. У меня бывают такие странные случаи, которые тетя Соня называет "сны". Я как будто бы проживаю какое-то время, а потом бац, в этом времени что-то происходит очень плохое. И тогда я будто вижу сон, который на первый взгляд никак не связан с тем, что произошло. Сон кончается, и я вдруг снова проживаю то же самое время, в котором случилось плохое, но уже по-другому, потому что плохое уже не происходит. Ну, может быть, что-то не хорошее и случается, но не такое плохое, как в тот раз. Только получается, что я одна точно помню, что было до "сна", а все остальные ничего не знают об этом. Вроде как я одна из всех живу два раза в одном времени.

Илья внимательно слушал девочку, но смысл того, что говорила взахлеб спутница, плохо доходило до его разума, как он ни старался вникнуть и связать из ее фраз логические цепочки.

– Извини, как у вас говорят, я немного "не догоняю". Ты не могла бы выражаться яснее. Доходчивее, что ли. Можно на конкретных примерах.

– Хорошо. Вот, например, вы, дядя Илья, заехали сейчас к нам по пути из Китая. И думаете, что были там один раз. А на самом деле вы уже там были два раза до этого, и почти в это же самое время. В первый раз мы ездили туда вместе и по дороге домой в нашу машину стреляли, она опрокинулась. А во второй раз вы ездили туда с Ханом, а вернулись оттуда вместе с буддистским монахом Ту.

– Все... У меня мозга за мозгу зацепилась и буксует не по детски.

– Я знала, что не смогу объяснить. Я косноязычная.

Ивана пошла медленнее, сосредоточенно опустив взгляд под ноги, словно могла найти на потрескавшемся асфальте нужные слова. Неожиданная идея вспыхнула в ее мозгу, будто петарда взорвалась, на лице ее отразились те радостные мысли.

– А у меня есть схема. Я ее допишу и покажу вам. Тогда вы построите для меня гипотезу, правда? Как ученый.

– Пиши. – Кивнул головой Илья, он был рад отложить непонятный разговор. – Только очень подробно пиши. И помни, хронологический порядок в научных исследованиях очень важен.

Ивана сорвалась с места, забыв о правилах приличия, которые налагали на нее ответственность за судьбу гостя в незнакомом ему городе.

– Стой, куда ты?! – окликнул ее Илья.

Она притормозила, обернулась, продолжая идти задом пританцовывая.

– Мне не терпится. Знаете, как рука чешется. Вот тут прямо у пальцев. Так и хочется скорее взять ручку. А в голове уже так много мыслей. Они толкаются, лезут без очереди. – Ивана продолжала пятиться от Ильи, прижимая пакет с ученическими принадлежностями к груди.

– Ладно, иди уже, раз чешутся. – Илья махнул ей рукой, – Только не забудь – хронологически порядок – это ключ ко всему!

Последнее напутствие ему пришлось прокричать, так как девочка сорвалась с места, будто пущенная из арбалета стрела. "Не глупая девочка, просто впечатлительная фантазерка, – подумал он, глядя ей вслед. – Ничего, я помогу ей разобраться в ее мыслях, а Соня будет мне благодарна и забудет, наконец, это глупое похищение и бегство от полиции. А потом. Что потом? Скажу: прости, но астрономию я люблю больше?"

Одиноко прогуливаясь по улицам города, Илья вспомнил, что когда-то ему уже приходилось делать выбор. Тогда он был молод, волосы его были темны, а сердце в груди билось ради науки. Его жизнь начиналась на лекции, а заканчивалась в обсерватории. Он ел урывками, иногда не ужинал, а, бывало, и не завтракал, с девушкой по ночам не гулял, так как ночь его была отдана звездам. В редкие вечера в непогоду или в выходные дни, когда обсерватория университета закрывалась, он шел к Машке. Она его кормила щами и жареной картошкой. Они познакомились на первом курсе в колхозе, куда отправили пока еще не знакомых друг с другом бывших абитуриентов. Тихая домашняя девочка поступила на физический факультет, только потому, что там был низкий пропускной бал. Она не мечтала о науке, а просто хотела получить интеллигентную профессию. Ее отец работал токарем на заводе, а мать банщицей в общественной бане, куда раз в неделю приходили мыться люди, у которых в домах не была подключена горячая вода. В этой рабочей семье его привечали и очень уважали. Он не помнил как звали мать, а отца звали Славой. Он пытался его напоить, а напившись сам всегда спрашивал, когда свадьба. Но на втором курсе он сделал выбор. Он решил, что создан для науки. Великие планы отняли у него первую любовь. Машка, не дождавшись от него предложения руки и сердца, вышла замуж за оператора станков ЧПУ. Он переживал. Но думал тогда, что поступает как герой, жертвуя собой во имя великого, посвящает себя великому делу на благо своей страны и всего человечества.

Ивана увлеченно писала в старой ученической тетради. Изредка вскидывала голову, грызла колпачок шариковой ручки. Она сидела за своим письменным столом в своей комнате на чердаке, поэтому не слышала, как вернулись сначала Соня, потом Илья. Только, когда ее ноздрей коснулся запах жареных котлет, она вспомнила, что сильно проголодалась. Она отложила тетрадь, заложив на открытой странице шариковую ручку с изгрызенным колпачком. Улыбнулась, представив себе лицо Ильи, когда он станет читать ее воспоминания и изучать схемы. "Он просто опешит, скажет: "Ты, Ванечка, моё новое научное открытие. Я защищу о тебе докторскую диссертацию, потому что свет от моей взорвавшейся звезды дал тебе такую невероятную способность. Да-да, это настоящее открытие. В один момент со мной на земле родилось много людей. Значит, они тоже обладают этими способностями. Я не одна. Нас много. Только этих людей никто не понял, и их могли просто отправить в психбольницу, лечить. Но если мы с дядей Ильей сможем доказать, что они не сумасшедшие, то вместо того, чтобы презирать люди начнут их уважать".

Так думала полная непонятных ей надежд Ивана. Ее размышления прервал голос тети Сони, которая звала ее к ужину. Она спустилась в гостиную. Илья уже активно работал вилкой и с вожделением поглядывал на сковороду, в которой пока еще бесхозно покоились три котлеты.

– Садись за стол, труженица, – сказала Соня, указывая на свободное место за столом, где стояла пока еще пустая тарелка.

Но Ивана сначала подошла к Илье и протянула ему тетрадь.

– Дядя Илья, я написала все, как вы сказали. У меня все сошлось. Вы со мной согласитесь, когда внимательно прочитаете. Честное слово, я написала все, как помню, и схемы начертила. Могла немножко перепутать, но это потом можно поправить.

– Ангел мой, ты говоришь загадками. В этом доме происходит что-то, о чем я не знаю? – Сонина рука с котлетой, нанизанной на вилку, зависла над тарелкой племянницы. Илья поперхнулся, постучал себя по груди кулаком.

– Соглашусь... я... – говорил он отрывисто между приступами кашля. – Я думал, что когда ты напишешь все на бумаге, ты найдешь свою ошибку, у меня так всегда и происходило. Когда мысль ложится на чистый лист в виде формулы или постулатов, тут и происходит просветление.

– Так и получилось. Я раньше все время сомневалась. Но теперь я знаю, ошибки нет.

– Что ты знаешь? – спросила Соня с интересом – А мне дашь почитать твою тетрадку?

– Конечно. – Ивана взяла в правую руку вилку, копнула ей котлету, выбирая самые поджаренные места. – Вкусно, только ты тетя-мама, умеешь так жарить котлеты. У нас в столовке котлеты какие-то... – она примолкла, подбирая в уме слова, – жидкие.

– О чем ты написала? Может быть, лучше расскажешь в двух словах?

– Я хочу, чтобы было хорошо, – сказала Ивана. – Никто не должен умирать насильно.

– Похвально. Это письмо деду Морозу? – Соня засмеялась, но Илья ее не поддержал, потому что он знал, когда Соня узнает, какие мысли изложила ее любимая племянница на бумаге, ей будет не до смеха. – Давай тогда не в двух словах, а подробнее. Только не забывай кушать и не жуй, когда говоришь.

– Я другая. Даже если вы мне не поверите, я – не такая, как все девушки, вернее, все люди. Когда происходит что-то плохое и человек погибает, я очень сильно переживаю. Со мной случается вот что. Я не знаю как, попадаю в прошлое, из-за которого произошло несчастье. Но попадаю не сама собой, а в другого человека в его мозги, понимаете. Я знаю это, потому что один раз я себя увидела в этот момент в зеркале. Я была... мужчиной. Это был для меня шок, потому что мужчина был голый. Я знала этого мужчину, но никогда до этого его не видела раздетым. И мне было очень трудно думать в этот момент, очень много чужих мыслей, в которых я путалась.

– Ивана! Илья! – Соня отодвинула тарелку. – Это что? Такая шутка? Вроде, не первое апреля.

– Подожди, Соня. Ивана больше не может молчать. Так она сказала. Для нее наш разговор важен, как... как смысл жизни. Поэтому мы должны внимательно ее выслушать и... что-то с этим решить, – Илья поднажал тоном слово "что-то", – Она считает, что все происходило так, как описывает. Мы можем ее попытаться разубедить или принять ее позицию, иного выбора у нас нет.

Илья был спокоен, словно в этой семье не происходило ничего внештатного. Ивана смотрела на нее не привычно серьезно и тоже была спокойна. А что было делать Соне, в голове которой не укладывались ее слова?

– Насчет обнаженного мужчины мне понятно, – сказала, наконец, Соня, стараясь выдержать спокойный тон, – по Фрейду это может значить, что Ивана выросла и стала девушкой, которой пора замуж. Я согласна, что бываю слишком назойлива в своем желании контролировать ее жизнь и связи. Мне пора принять тот факт, что девочка хочет встречаться с мужчинами наедине. Ты это имела в виду, ангел мой, когда говорила про мужчину? Ты не бойся. Я не стану тебя ругать, если ты... встречалась с парнем, если у вас серьезные отношения. Тебе не надо от меня скрывать свои чувства, придумывать всякие истории, которые меня пугают больше, чем твое естественное желание...

– Да нет же, тетя-мама! – Ивана отложила вилку. – Я ничего не сочинила. Все так и было. Я увидела в зеркале удивительную татуировку на теле этого мужчины, хотя раньше нигде и никогда его не видела обнаженным. Вы понимаете, я впервые увидела его, когда была им. Я не была с ним в этот момент, а была им самим!

– Ванятка, ты устала сегодня. Много думала и писала. Иди к себе, ложись спать. А мы с Соней почитаем твою тетрадку. Утро вечера мудренее, – сказал Илья как можно более безмятежным тоном.

Соня промолчала, хотя ей очень хотелось заставить Ивану немедленно признаться в неудачной шутке. Ивана сложила тарелку и чашку в мойку, включила воду.

– Честное слово, я в первый раз сама думала, что у меня крыша едет. Но это было не один раз. Я сама не могу ничего объяснить. Дядя Илья, помогите мне, пожалуйста.

– Да-да-да, ты не волнуйся, я покумекаю, и мы как-нибудь разберемся в твоей проблеме. – продолжал соглашаться Илья.

Соня в это время порывалась одернуть, как она считала, расфантазировавшуюся не в меру племянницу, но Илья жестами заставлял ее сдерживать эмоции. Он считал, что спорить с возбужденной девочкой сейчас, не имеет смысла. Он пока сам не знал, чем и на какие доводы он мог бы возразить, а потому считал спор преждевременным.

– Мне кажется, что я родилась не зря. У меня есть смысл жизни, раньше я не знала, для чего живу, а теперь знаю.

– Молодец! Не каждому дано познать смысл жизни, а еще вернее, до сих пор никому этого не удавалось, ты – просто уникум, – усмехнулся наивности девочки Илья.

Ивана улыбнулась в ответ, но настроение ее не испортилось от двусмысленного замечания Ильи. Она была счастлива тем, что о себе думала и не обратила внимание на нахмуренный лоб своей тети.

Серое небо, замазанное неровными штрихами перистых облаков, равнодушно смотрело через окно в ее комнату. Город лаял собаками, гудел моторами, стучал, кричал, шипел на последнем предвечернем выдохе. "Дядя Илья – ученый, – думала он, разбирая постель. – Он привык верить в невидимое. Они, ученые, свои теории строят либо на формулах, либо на постулатах, которые никто не может ни проверить, ни высчитать математически. И еще на всяких лабораторных исследованиях. Что мне сделать, чтобы очевидное стало явным? Надо принести что-то из прошлого, как это делают герои в фантастических романах. Я не смогу ничего принести, т.к. перемещаюсь в другого человека. Вот если встретиться с этим человеком потом и рассказать ему, что я о нем узнала, когда была в его уме. Значит, мне нужно провести лабораторные исследования, чтобы мой случай мог стать научной теорией, а не бредом шизофренички".

В комнате было уже довольно темно, когда Ивана достала из-под подушки свою старую пижаму из мягкой фланелевой ткани. Она уже давно выросла из нее, но расставаться, менять на новую не хотела. В сумраке не были видны белые жирафы, нарисованные на ткани, только светлые пятна. Ивана уткнулась лицом в мягкую ткань и откинулась на подушку. "Вот если бы могла возвращаться во времени по желанию, куда хочу, в кого хочу. Например, в Хана на полчаса раньше и подсказать ему, что не надо ему садиться на мотоцикл. Но меня как-то странно вытолкнуло в майора полиции. Я– всего лишь марионетка... в руках... Бога? Он знает лучше меня, куда меня отправить. Я – избранная им, и у меня есть задание – спасать людей. Ой, как трудно быть избранной. Я как разведчик в тылу врага, должна скрываться и делать свое правое дело. Потому что даже тетя-мама смотрит на меня, как на полоумную, а дядя Илья разговаривает, как с маленькой. И не с кем даже посоветоваться, кого и как спасать. И никто никогда меня не похвалит и не объявят героем. – Ивана моргнула, глаза постепенно слипались от усталости, даже переодеваться уже не было сил, нега разливалась по телу девочки, она подложила курточку от пижамы под голову и закрыла глаза. – Откуда эта мысль – "ненужное возвращается обратно"?"

Гл. 29 ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ – 2

– Мы – братья. Мы не должны утаивать друг от друга ничего. Ты согласен со мной?

Хан внимал, глядя поверх головы Итиро на кусок шоссе, который был виден с его места. Хозяйственные постройки и беседки для нечастых посетителей, направляющихся из города к морю или обратно, закрывали большую часть пейзажа и их бронированный седан, припаркованный возле входа в дворик. Они заехали сюда после посещения причала, около которого была пришвартована двухпалубная моторная яхта семьи Такахаси. Ниндзя, взявший на себя обязанности телохранителя, по требованию Хана с большой неохотой остался у машины. Вид у братьев был непрезентабельный, оба предпочли сегодня надеть спортивные костюмы и куртки-ветровки. Костюмы им подарила мама, выбрав модную европейскую марку. Таким образом, братья оказались одеты, как близнецы, с несущественными цветовыми флуктуациями.