Текст книги "Никто не умрет (СИ)"
Автор книги: Л Лена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
В канцелярии Соня столкнулась с непредвиденными трудностями.
– У нас нет таких студенток, – покачала головой девушка, сидящая за секретарским столом, после долгого изучения списков учащихся подготовительного отделения.
– Как это нет! – возмутилась Соня, – Ивана уже две недели занимается в вашем колледже, а вы говорите мне, что ее у вас нет. Давайте мне сюда вашего начальника! Как это нет в списках. А почему тогда у Иваны есть студенческий билет?
– Не знаю, откуда у вашей дочери студенческий билет. Смотрите сами, вот папка со всеми анкетами девушек. Там нет вашей... как вы сказали, ее зовут? Забыла...
– Ивана ее зовут. Ивана Ивановна Иванова, что тут запоминать. Все по-русски, ни одного иностранного слова.
– По-русски Иван – мужское имя! А вы говорите о девушке...
Натана осеклась, ненадолго задумалась, потом схватила папку с названием "подготовительное отделение – муж.".
– Вот, просто не там лежит. Никогда не думала, что девочку можно назвать Ваней. Кому же такое в голову пришло?
– А это уже не ваше дело. Вы лучше внимательнее относитесь к своим обязанностям. Вот вам заявление от меня, что Ванечка будет отсутствовать на занятиях по семейным обстоятельствам. Не забудьте его зарегистрировать. Чтобы у вас неприятности не случились, – сказала Соня многозначительно и протянула заготовленный еще дома листок с заявлением.
Натана покраснела и молча приняла из рук рассерженной Сони заявление.
Ивана тем временем осторожно приоткрыла дверь в аудиторию, где обычно занималась ее группа, и заглянула в образовавшуюся щелку. Ближе всех к двери сидела Ирина. Она всегда занимала места подальше от учителя, поближе к выходу. Науки и карьера ее не интересовали. Ирина с детства мечтала удачно выйти замуж и ни в чем себе не отказывать. Но внешностью Ирина немного не дотянула до супермодели, у стройных длинных ног которой богатые женихи собираются толпами. Поэтому, пораскинув недолго своим и маминым умом, Ирина выбрала беспроигрышный вариант – престижный колледж, в котором будущие богатые женихи начинают свой жизненный путь. На этом этапе у Ирины было больше вариантов оказаться ближе к цели. Но в стенах учебного заведения, где готовили великих финансовых воротил, Ирина немного растерялась. Как среди множества молодых людей, найти симпатичного, перспективного и абсолютно одинокого выпускника, который сможет в ближайшее время достигнуть необходимого Ирине уровня благополучия? Долго ждать она не собиралась. На крайний случай у нее был второй беспроигрышный вариант – пойти работать в нефтегазовую компанию и поразить своей красотой босса или его "правую руку". Но это уже на крайний случай. Ирина была девушкой не глупой и понимала, что боссами становятся бывшие студенты, своевременно прибранные к рукам такими же, как она, амбициозными красавицами-студентками.
Ирина, используя все доступные средства получения информации, от анкетных данных до сплетен, выделила из общей массы старшекурсников молодого человека с импозантной кличкой Хан. У него был свой личный автомобиль, его очень жаловали преподаватели, и даже сам директор колледжа здоровался с ним за руку. Но было еще одно немаловажное преимущество, которым он обладал – она его ни разу не видела в недвусмысленной близости рядом с девушкой. Это значило, что он был свободен. Ирина немало времени потратила на доведение своего имиджа до совершенства, чтобы обратить его внимание на свою особу. Она ходила в декольтированных кофточках и ярких мини-юбочках, вела неподалеку, громкие беседы на разные темы, от эротических до спортивных. Но в результате добилась лишь равнодушного кивка в ответ на свое кокетливое приветствие. Разочарованная неудачей Ирина готова была списать такое кощунственное невнимание к своим сексапильным уловкам на нетрадиционную ориентацию Хана, как вдруг, не далее, как сегодня утром она услышала ужасную сплетню. Ее принес и распространил в группе перед началом занятий местный клоун и болтун, коим она пренебрежительно считала своего одногруппника Николая Хохменко, получившего за свое балаганное поведение прозвище – Хохмач. Он с миной святой наивности поинтересовался, слышал ли кто местные криминальные новости: вчера вечером студент колледжа имени Ломоносова Борис Моренюк, по кличке Хан гонялся по городу на своем скоростном авто за Иваной Ивановой, а та улепетывала от него на лыжах и отстреливалась из пневматической рогатки последней улучшенной модификации с оптическим прицелом. Потом он, сетуя на несправедливость любовных амуров, косящей ряды тех, кто и так купается в полном ажуре, вместо того, чтобы утешить страждущих, по-чарличаплински прошелся в проходе между столами, вывернув носки ботинок наружу.
Ирина расстроилась. Могла ли она представить себе большее оскорбление? Она так и решила, что эта неудачная шутка Хохмача адресована непосредственно ей, в насмешку над ее безуспешными попытками, добиться внимания Хана, и огрызнулась язвительно:
– Ванька-то твоя, стреляла по ногам, наверное. Метилась в одного, а попала в тебя. Эк, тебе ноги растопырило.
– Это он под автомобиль бросился, который Ваньку догонял, – засмеялся Мулат.
– Не верите? – сокрушенно покачал головой Хохмач, – Спросите у Рулевого.
Упоминание Тимохи, известного в колледже бабника, добавило словам Хохмача правдоподобности. Он не стал бы распускать сплетни, не имея для этого реальных оснований.
А когда начались занятия, Ирина совсем забеспокоилась, потому что Ванька, которая до сих пор ни разу не опоздала на занятия, к первой паре не явилась. А когда Ирина не обнаружила в коридорах колледжа и объекта своего воздыхания, то окончательно запаниковала. Факт, что кто-то может ее обойти, изъяв из списка кандидатур самого перспективного на данный момент жениха, выбил ее из состояния душевного равновесия. Ирина нервничала и мучилась, не зная правды.
Сквозняк из полуоткрытой двери отвлек ее от неприятных мыслей. Завидев Ивану в дверях аудитории, она неожиданно для себя обрадовалась ей, словно, лучшей подруге. Выбрав момент, когда преподаватель отвернется к доске, она тихонько выбралась из-за стола и выскользнула в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
– Привет! Ты чего это сегодня на занятия не явилась? А, дай угадаю. Бурная ночь была? – промурчала Ирина, стараясь выдержать приветливый тон. Но ей это плохо удавалось. Снедаемая мучительной ревностью Ирина пытливо вглядывалась в лицо соперницы.
– Ага, проспала немного, – охотно согласилась Ивана и поинтересовалась. – А что было ночью?
– Ой. Не скромничай. Расскажи-ка подробности. Как ты не устояла перед татуировками одного настырного перца, – Ирина с вздохом многозначительно отвела взгляд в сторону, а потом к потолку и тут же снова пристально вцепилась им в лицо недоумевающей Иваны.
– Какими татуировками? – Ивана сосредоточенно нахмурилась, но представив себе, татуированный перец заулыбалась.
– Будет прикидываться. Говорят, у него (Ирина сделала ударение на слове "него") весь торс расписан, по самые помидоры. Или не заметила в темноте? – Ирина хихикнула и напряглась, страшась услышать подтверждение ужасным слухам, и от этого тон ее стал особенно язвительным и едким.
От удивления цвет радужной оболочки глаз Иваны стал особенно глубоким.
– У кого?
– Так ты, в самом деле, не в курсе? – спросила Ирина.
– А что случилось?
Наивность, с которой Ивана отвечала на ее каверзные вопросы, ясно показывала, что Хохмач посмеялся над ней – Ивана никакого отношения к Хану не имела.
– Я так и думала, наврал, гад! – с облегчением выдохнула Ирина.
Брови Иваны взлетели к челке.
– Этот белобрысый клоун Хохмачев с утра целое представление устроил. Умереть не встать. Прямо Чарли Чаплин. Ну, ладно. С этим придурком все ясно. Только ты не вздумай его охмурять. Это мой парень.
– Хохмач твой парень? – переспросила Ивана.
– Упаси бог? – Ирина с испугом перекрестилась. – Кому он нужен, трепло! Гад ползучий, чтоб у него ноги вывернуло так на всю жизнь. Так вот, подруга, – продолжила она, скрестив на груди руки, – ты губёнки-то закатай. Не советую вставать у меня на пути, поняла? У меня к Хану все серьезно, ясно? Мой он, поняла? Мой. Хан на тебе никогда не женится. Найди такого дебила в другом месте.
– Какого дебила? Как Хан? – машинально уточнила Ивана.
– Хохмачка что ли тоже? Издеваешься?! – сквозь зубы зашипела Ирина.
Она хотела пнуть Ивану и уже занесла руку, но в этот момент заметила женщину, которая шла к ним по коридору. Это былая Соня.
– Это не колледж, а какая – то шарашкина контора, – сказала она, подойдя ближе, у нее был очень недовольный вид, так как она еще не остыла после стычки с Натаной. – Еле доказала, что ты здесь учишься. Не знаю, чему тебя здесь могут эти люди научить... Ну что? Поедем уже. Нам надо успеть доехать засветло. Я тебя отпросила на три дня. Думаю, этого будет достаточно.
– А, вы куда-то уезжаете? – спросила Ирина, и тихим шепотом себе под нос закончила предложение. – Надеюсь на всю жизнь.
Ее очень устроил бы отъезд соперницы, каковой после сегодняшних переживаний она считала Ивану. Она сразу же успокоилась и повеселела: три дня не срок, но если она приложит максимум обаяния, ни один мужик не устоит.
– Мы едем к жениху, – простодушно ответила Ивана.
– Ну в смысле в отпуск. – Поправилась Ивана, заметив укоризненный жест тети Сони. – Это знакомый. И мы едем к нему в отпуск.
– О, боже! – воскликнула Соня, ухватила Ивану под локоть и повела прочь от Ирины.
По пути она выговаривала ей за неуместную реплику: "не нужно всем рассказывать о свадьбе заранее, это – плохая примета". Ее громкий шепот гулко отдавался в пустом коридоре. Ирина его услышала бы, даже если не прислушивалась бы. Но она очень напрягалась, боясь упустить хоть слово.
Потом Ирина проскользнула обратно в класс, тихо бормоча проклятья в адрес Хохмача:
– Вот зараза! Убью и закопаю! Столько нервов потрепал, балабол недоделанный.
Как только она появилась в дверях, Хохмач, который видел, как она выходила из аудитории, вскочил с места и тоном слащавой заботливости обратился к преподавателю:
– Разрешите Худяковой войти, Петр Владимирович.
– Войти? – Петр Владимирович отвлекся от формул, которые с видом пожизненно осужденного на галеры выписывал на доске троишник Морозов. – Я не знал, что она выходила.
– Ей нужно было очень срочно, понимаете. У нее эта самая, диарея... – добавил Мулат и громко фыркнул в кулак.
Петр Владимирович строго погрозил пальцем весельчакам. Ирина же, усаживаясь на свое место, стрельнула в "белобрысого балабола" и его смуглокожего соседа по столу убийственным взглядом. Если бы энергия этого взгляда могла материализоваться, то Хохмач сгорел бы в один миг. Но он не только остался жив, но и не потерял хорошего расположения духа.
"Трепачи проклятые. Смейтесь-смейтесь пока. Но посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. У меня для вас тоже есть интересная информация. Как вам понравится, что ваша общая Ивана выходит замуж? И ведь какая таинственность – никто даже не знает, кто ее жених. Эта дурочка простушкой только прикидывается".
Ирина была довольна, что Ивана не перешла ей дорогу к сердцу Хана, и все же ее немного беспокоила мысль о том, что та нашла, может быть, удачную партию, раньше нее. "Наверное, ботан какой-нибудь. Кто на ее мощи еще может клюнуть", – тут же успокоила она сама себя.
Гл. 7. КОВАРСТВО ЛЮБВИ
Было уже далеко за полночь. Лунный свет, попадая в комнату сквозь ветви деревьев, рисовал на потолке и стенах загадочные силуэты. Ощущение, что сейчас он должен вспомнить что-то очень важное, но давно забытое, не давало ему заснуть. Но память упорно не желала возвращать ему эту часть прожитой жизни. Хан напряженно вглядывался в тени на стене, словно они могли помочь ему отгадать эту загадку. От двери к изголовью кровати скользнула змея, медленно подняла голову, изящно изогнув тело. Завороженный трансформациями театра теней, он погрузился в оцепенение...
...Яркие солнечные блики на старинном оружии, развешанном на стенах, сильные руки подбрасывают его, он летит вверх, потом падает вниз – сердце замирает от восторга и страха, он кричит и падает в теплые бережные объятья...
Он открыл глаза, фонари за окном, привычный шум ночного города. Он – еще "там" или уже здесь? И что с ним такое было? Если он спал, то сон длился не более мгновения. И то, что он видел, не могло быть сном. Слишком ясными были образы. Он четко осознавал себя в каждый момент видения, ощущал прикосновения и понимал то, что раньше ему было неведомо. Глубоко в груди засела огненная заноза. По щекам текли слезы счастья и скорби одновременно. Хан никогда ранее не испытывал такого дикого сочетания чувств. Вся его прежняя жизнь стоила этих нескольких мгновений, в которые он познал смысл всего, что с ним происходило и предстоит совершить в будущем.
На следующее утро он не смог ее найти, он высматривал ее в коридорах здания, во дворе, заглядывал в аудитории – тщетно.
"Женщина создана с одной лишь целью – продолжение рода, – всегда говорил ему Якудза, – Не сей свои семена повсюду. На плохой почве даже элитные сорта могут выродиться в сорняк. Когда придет срок подумать о потомстве, выбери себе жену. Не любовницу, а жену. Любовь придумали женщины, чтобы подчинить себе мужчин, Найди жену среди тысячи тысяч, внимательно посмотри в глаза. Глаза не соврут. В глазах будущей жены ты увидишь не похоть, щедро даримую шлюхами и проститутками, а отражение своих свершений. А, когда найдешь такую девушку, подчини ее своей воле, сделай ее преданным исполнителем, твоим первым помощником".
Хан любил учителя и хотел бы всегда и во всем следовать его советам, но созревающее для половой жизни тело требовало свое – в голове юноши рождались эротические фантазии, которые он не мог воплощать в одиночку. Если бы он жил один на необитаемом острове и если бы у него не было одноклассников и соседей по улице, щедро делившихся с ним своими сексуальными подвигами, он чувствовал бы себя не так тяжело. Учитель строго контролировал его в том, что касалось тренировок, но не мог быть с ним постоянно, и его ученик тайно обманывал его. И как всякий обманщик, находился в постоянном напряжении, что правда станет явью, что учитель разочаруется в нем. Но что он мог поделать с зовом плоти. Он хотел чувствовать, его глаза среди "тысячи тысяч" жадно искали... части тела, сулящие удовольствие.
"А может это она? – он с надеждой заглядывал он в декольте проходящей мимо девушки, – Якудза сказал, что я должен найти. Значит, мне нужно проверить много вариантов".
Часто его поиски заканчивались в постели новой знакомой. Но какой бы темпераментной ни была ночь, на следующее утро от нее в душе оставалось изрядная доля усталого разочарования... и вины...
"Я не должен был, – твердил он, яростно выбивая песок из старой тренировочной груши, – Зачем мне нужен этот сорняк"...
Если бы он мог понять, зачем сейчас нужна была ему эта "подготовишка"! Но он не мог этого себе объяснить, просто знал, что должен, во что бы то ни стало, замкнуть круг ее интересов на себе, что без этого его жизненный путь будет нелегок, а результаты усилий сомнительны. Его движение к цели будет похоже на бой с тенью – красивой показательной программой без реальной победы.
Если бы он мог анализировать свои поступки, то был бы удивлен и недоволен несвойственным ему нетерпением, с которым он весь день занимался поисками незнакомой ему девушки. Поняв, что не сможет ее найти в стенах училища, он отправился в канцелярию. Среди анкет он рассчитывал найти нужную и узнать ее адрес. Натане он сказал, что ему нужны сведения по подготовительному отделению среди девушек, но не назвал имени, оставив ее умирать от любопытства и фантазировать о предмете его интереса. Чтобы получить доступ к нужной папке он заплатил секретарше 50 баксов.
Перекладывая анкеты, он внимательно разглядывал фотографии. Имя "Ванька" было похоже на кличку, реальное имя могло отличаться, поэтому он смотрел только на лица. Все напрасно, нужной анкеты в папке не было. В раздражении он бросил на стол последнюю просмотренную анкету, сгреб получившуюся кипу в неровную стопку и небрежно сунул обратно в папку, с надписью на титульной обложке: "подготовительное отделение – жен".
Пока Хан перебирал бумаги, Натана сидела в кабинете шефа, который располагался в смежной комнате, и собирала пасьянс "Косынка" – любимую игру всех женщин, хоть немного знакомых с компьютером. Дверь с зеркальной надписью "Директор" она предусмотрительно оставила открытой, чтобы не пропустить тот момент, когда Хан освободится. Ее снедало любопытство, кого искал самый популярный старшекурсник. Услышав его вздох и шорох, свидетельствующий о том, что клиент собирается уходить, она тут же бросила игру и возникла в проеме двери, красиво выгнув спину.
– Ну, что? Нашел, кого искал? – кокетливо спросила она.
Хан отодвинул не нужную уже папку и, на всякий случай, спросил:
– Уверена, что здесь анкеты всех девчонок с подготовительного?
– Обижаешь, – Натана надула полные губки, жирно обведенные ярко красной помадой, – Ты имеешь дело с ПРОФИ, парниша, – пропела она, как Элочка-людоедка из кинофильма "12 стульев".
Она покрутила пальчиком, очевидно, это жест на ее языке должен был означать "я тут самый нужный всем человек", и лукаво вспорхнула ресницами. Натана была довольно привлекательной дамочкой лет тридцати шести в самом расцвете красоты и сексуальности. Свои достоинства она подчеркивала ярким макияжем и броской одеждой. Слухи о ее романе с директором колледжа, который был при этом женат и имел двух детей, ничуть не досаждали ей. Напротив, она считала информацию о близости к телу Антона Владимировича большим плюсом в своей незамысловатой карьере. С одной стороны, считаясь фавориткой главного человека учебного заведения, она получала очевидную неприкосновенность от притязаний неискушенных в жизни и "всеядных" представителей студенчества, только что вырвавшихся из консервативных стен школ и гимназий и жаждущих познать все прелести свободы, в том числе, и сексуальной. С другой стороны, эта близость, подразумевавшая некоторое влияние на решения главного человека, прибавляла ее особе вес среди молодых преподавателей и перспективных старшекурсников. И поза и лукавый взгляд из-под жирно подведенных ресниц девушки были красноречивее слов: стоило бы тебе, "парниша", приглядеться к моим прелестям, кто знает, может быть, я тебе еще не раз пригожусь.
Хан уловил мысль девушки. Но его вполне устраивали деловые отношения, если это не шло вразрез с его интересами. Он предпочитал дамам платить за услуги, считая, что такие отношения обходятся ему дешевле.
Он щелкнул пальцами, показывая своим видом, что предлагаемое его не интересует, и, пройдя мимо обиженно надувшей губки Натаны, вышел. За дверью, в азарте толкая друг друга и гогоча, вели ученую беседу первокурсники. Машинально раздавая кивки знакомым, Хан прошел по коридорам колледжа, заглядывая в открытые двери аудиторий. Его цепкий взгляд скользил по лицам, но не находил нужного. Путь его окончился на том же крыльце, с которого начался, он обвел внимательным взглядом пространство, считаемое двором колледжа, посреди которого одиноко торчали старые решетчатые ворота. Был ли когда-то забор при этих воротах, который придавал бы им смысл, он не знал. Подумал: "Забор сдали в металлолом, а ворота не смогли снять". Уперся усталым взглядом в два кирпичных, сомнительной архитектурной ценности массивных столба, увенчанных коваными створками. На створках ворот повисли, намертво вцепившись в изъеденный ржавчиной металл, два студента. Они играли в игру "кто кого сбросит" под веселые вопли немногочисленных болельщиков. Ворота страшно скрипели, выводя заунывную мелодию. Он узнал парней. Это та самая вчерашняя компания подготовишек во главе с белобрысым балаболом в драных джинсах и джинсовой куртке с оттопыренными нагрудными карманами. "Курильщик или наркоман, – отметил про себя Хан и еще подумал, – Они то мне и помогут найти девушку".
– У этой игры есть правила? – спросил он, подойдя поближе.
– Конечно, есть, кто свалится первым, тот и проиграл, – ответил Хохмач.
Он был заинтригован неожиданным вниманием Хана к их бестолковой компании. "Ой, зацепила этого хлыща наша Ванятка," – подумал Хохмач, искоса наблюдая за лицом знаменитого старшекурсника. Хохмач считал, что очень хорошо разбирается в людях, особенно в женщинах. Его не очень сильно интриговал интерес матерого бабника, каким он считал Хана, к смешливой простушке. Ничего необычного – потянуло мачо на новенькую. А вот Ивана как-то очень странно отреагировала на Хана, будто, боялась. А должна была, по мнению Хохмача, гордиться его вниманием. Что такого таили в себе их отношения? Хохмач ощутил легкий укол ревности, ведь, он считал, что у него есть не плохие шансы уболтать девчонку на отношения.
– А ставки принимаете? – спросил Хан, пристально разглядывая собеседника.
Хохмач отвел взгляд. Хан выглядел спокойным и уверенным в себе. Дорогой серый костюм, из натуральной черной кожи ботинки, светлая с распахнутым воротом классическая сорочка и цепкий взгляд из-под припухлых век. В его присутствии Хохмач чувствовал себя очень неуютно. Под тяжелым взглядом черных глаз, он напрягся: что если пущенная им для хохмы сплетня про Ивану дошла до ушей самого Хана, и вот он подошел, чтобы расправиться с насмешником.
– О! Конечно! Не сомневайся! Мы все уже поставили. Подключайся! – сказал Хохмач в своей привычной манере рыжего клоуна, старательно скрывая робость, – Ставь на Мулата один к трем, не прогадаешь.
Хан усмехнулся – по хитрым лицам мотающихся на створках ворот драчунов он понял, что непременно проиграет, но все же достал из заднего кармана брюк две тысячи рублей. Хохмач изобразил на лице легкую степень разочарования такой скудостью ставки, и как бы нехотя взял деньги:
– Ну, если "капусты" нет, давай "деревянные", – с вздохом сказал он, убирая протянутые купюры в задний карман плотно облегающих его тощий зад джинсов.
Хан отметил про себя, что пальцы у Хохмача дрожали, когда он брал деньги. "Наркоман, алкаш или боится, – мелькнула мысль, – если боится, то кого? Меня? Почему? Нет, скорее всего наркоман. Это не плохо."
Тем временем Мулат, будто ждал, когда деньги перекочуют в руки Хохмача, и с криком отчаянной досады отцепился от металлической решетки и рухнул в пыль. Противник его, напротив, издав победный клич гориллы, забрался на самый верх ворот, стал бить себя в грудь.
– Что-то Мулат сегодня не в ударе, – с притворным сочувственно посетовал Хохмач, – извини, тебе не повезло.
Хан, пытаясь поймать бегающий взгляд Хохмача, неожиданно спросил:
– Я видел рядом с тобой вчера девушку, где она?
– Девушка? Хохмач у тебя есть девушка, а ты не рассказал об этом своему другу? – влетел в разговор Лохматый.
Он только что спустился с ворот, был еще сильно возбужден, а потому излишне эмоционален и болтлив.
– Кто она? Надеясь, не Ирэн. Эта зануда сделает из тебя пай-мальчика. Что нам тогда делать без тебя?
– Он, наверное, про Ваньку спрашивает, – предположил Мулат, который уже поднялся с земли и отряхивал от пыли светло голубые, истертые в махру на коленках джинсы. – Так ее сегодня не было...
– Эге! Ноги целы. Так она тебе не по ногам попала? – Лохматый загоготал, довольный своей шуткой.
– По ногам? – переспросил озадаченный Хан.
Хохмач, испугавшись, что его болтливый и славящийся полным отсутствием дипломатичности друг собирается пересказать Хану его утренний прикол, сильно и выразительно наступил ему на ногу. Лохматый не славившийся проницательностью, поведение друга расценил как вызов и ответно наступил другу на ногу, потом наступил Мулату – на всякий случай. Мулат топнул ногой по широкой ступне Лохматого. Хан презрительно наблюдал за бестолковой возней парней.
– Где она, не знаете?
– А? Кто? – переспросил Лохматый, – А? Ванька? Так она жениться.
– Кто женится? – опешил Хохмач.
Новость о том, что Ивана отпросилась с занятий, чтобы выйти замуж за какого-то "ботана", рассказанная несколько минут назад Ириной, показалась Лохматому прикольной. Но его приятели, по-видимому, так не считали. Более того, по их удивленному виду он понял, что они были не в курсе.
– Ну, или замуж выходит. А вы, что, не знаете? Никто, кроме меня ничего не знает? Вы что с Марса что ли? Это ж новость с первых полос.
– За кого замуж? – спросил Мулат, он не мог понять, шутит Лохматый или говорит правду.
– Я ж говорю, а вы мне не даете, все ноги оттоптали. За Ботана, конечно. За кого еще? Только не спрашивайте меня, кто такой Ботан.
– Откуда ты это выкопал? – Хохмач все еще не верил услышанному, он даже покраснел от злости на Лохматого, который, как ему показалось, решил его подколоть.
Он, как уже упоминалось, считал себя знатоком женщин и был уверен, что "раскусил" Ивану в первый же день знакомства – "незамысловатая и простодушная, что на уме, то и на языке". Она никак не смогла бы промолчать о предстоящем замужестве, загодя растрезвонила бы об этом и не стала бы тереться после занятий в их сугубо мужской компании, а после занятий бежала бы к своему благоверному со всех ног.
– Выкопал, где закопали...
Лохматый не договорил, потому что в этот момент послышался резкий тренькающий звук, возвещающего о начале следующей пары. Не сговариваясь все трое ринулись в толпу несущихся к колледжу студентов. У Лохматого, наверное, были самые длинные ноги на курсе. Он всегда прибегал в аудиторию раньше всех, как бы далеко от нее не находился в момент звонка на занятия.
– Ты, идиот, откуда это взял? – крикнул вслед ему, едва поспевающий за ним Хохмач, голос его прерывался от бега, он тяжело дышал.
– Сам – идиот, – парировал Лохматый, рванул еще быстрее и оставил друзей далеко позади. У аудитории обернулся и крикнул:
– Спроси у Ирэн, если не веришь, – и скрылся за дверью.
Хан остался на месте. Некоторое время он пытался понять то, что только что услышал. Такого поворота событий он никак не мог предвидеть. Элементарно проиграл бой на первой минуте.
Прежняя жизнь его текла, как по расписанию – бои, тренировки, дом, занятия в колледже, редко – секс без обязательств на вечеринках и пикниках. К последнему курсу он попытался оценить то, что он имеет, и что ему может быть полезно в последующей жизни. Он стал более внимателен к окружающим, прислушивался к разговорам, не гнушался ни компании сверстников, ни преподавателей. Он изучал их, и не видел в них ничего, кроме недостатков, среди которых главным была инфантильная жадность. Жажда легкой наживы, ради которой люди рисковали близкими, страх, который заставлял их предавать свои убеждения, вот, что он видел. Он видел, как легко купить порядочность и еще легче добиться предательства. При этом причины измен или награда за них не имели абсолютных величин и категорий. В одном случае это могла быть обычная похвала, в другом – деньги. Он удивлялся, насколько легко одни убеждения заменялись другими и отстаивались с еще большим энтузиазмом и ожесточенностью. В какой то момент своих исследований людской сущности ему показалось, что у него весь мир – на ладони, которую он в любой момент может зажать в кулак.
Но все вдруг сместилось и перевернулось. Потому что однажды солнечным утром он увидел ее. Ее пристальное внимание к нему одному было нужнее ему, чем воздух. Он не хотел делить ни с кем дни и часы ее существования, но с тех пор так и не смог получить ее даже на минуту. Он не умел ухаживать за женщинами. Они всегда сами оказывались рядом, когда он хотел и даже, когда он не хотел женской ласки. Тело женщины уже давно не было для него тем таинственным сосудом, который молодой человек хотел бы испить с благоговением. Но она – другое дело. Его не интересовала ее история, не было ничего до него и не будет после их встречи, кроме него. Он жаждал быть с ней до мурашек на коже, до боли в паху. Упрямство, с каким он хотел ее, было непонятно ему самому. Ему казалось, он знает ее всю жизнь, только не мог вспомнить с каких пор. Он знал, что она – и есть та самая, о которой говорил ему Якудза.
Неожиданно навалившаяся усталость и ощущение тупого бессилия выбили его из ритма, который он задал себе с утра.
Гл. 8. ТАЙНА ЯКУДЗЫ
Раздражение сыграло с ним злую шутку – в спарринге с Ниндзя он пропустил удар в голову.
... Яркие солнечные блики на стенах, ласковые лица, заботливые руки, поднимающие его высоко над головой... и знакомый до боли в сердце ласковый прищур и тихий возглас сзади на японском языке: «Кацуро! Не урони Итиро»...
Поднимаясь с пола под сердитое ворчание Якудза, Хан спросил:
– Сэнсэй, ты знаешь, кто такой Итиро?
Лицо Якудзы осталось бесстрастным, взгляд скользнул мимо лица Хана.
– Где ты услышал это имя? – спросил он вместо ответа.
– Кажется, я его вспомнил. А Кацуро кто?
На лице Якудза застыла серая маска. Ниндзя странно посмотрел на учителя и быстро отошел прочь.
Напряженное молчание было неожиданно нарушено, стремглав влетевшим в спортивный зал мальчишкой, который крикнул, чтобы Хан бежал поскорее домой, потому что его отец убивает его брата, а вызывать милицию никто не решается.
Хан давно уже жил отдельно от родителей. Когда он поступил в колледж, то, заработав на нескольких коммерческих боях, он смог снять квартиру во Владивостоке и даже купил машину. Когда он сообщил, что будет жить отдельно, то увидел облегчение на лицах Олега и Полины, не сожаление, а именно облегчение, словно они только что сбросила с плеч тяжелый груз ответственности. Переживал только Сашок.
Сашок, был худеньким парнишкой с массой тела ниже средней для своего возраста. Мать то и дело лечила его от каких-то врожденных заболеваний. Русоголовый голубоглазый, он был похож на своих родителей во всем, кроме отношения к брату. Сашок гордился братом, почти боготворил его. Если Сашку по его слабости и не доставались пинки и подзатыльники, то только благодаря большому авторитету старшего брата. Со временем Сашок даже стал пользоваться своим родством в корыстных целях. Он мог подойти к соседу по улице и потребовать:
– Дай покататься на твоем скейтборде, а то брату скажу, что ты меня стукнул.
Конечно, владелец скейтборда не хотел познакомиться с железной хваткой Сашкиного брата и с огромным сожалением расставался с новенькой доской на колесиках.
К 13-ти годам Сашок стал упрям и своенравен, так что матери приходилось не сладко. Он перестал слушать мамины запреты и следовать ее советам. В семье у него был только один кумир – старший брат.
Когда Хан уехал, Сашок, оставшись без поддержки старшего брата, оказался в самых низах школьной иерархии. Пытаясь вернуть себе хоть немного уважения, он связался с группой подростков, которые занимались в школе сбытом наркотиков, и был пойман за этим занятием в школьном туалете.
