Текст книги "Никто не умрет (СИ)"
Автор книги: Л Лена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Когда в дом нагрянул милицейский наряд, Сашок вылез в окно, спустился в гараж, и, воспользовавшись сумятицей, которая поднялась во дворе во время драки Ту с милиционерами, выкатил свой скутер на улицу. Отъехав немного, Сашок притаился недалеко от дома. Он заметил, как его новый брат забрался в УАЗ-ик, на котором вчера вечером приехал, и поехал вслед за машиной, выжимая из слабосильного мотора все, на что японский мопед был способен. Хорошо, что машина Ильи не отличалась большой резвостью и даже на трассе, в отсутствии ограничительных знаков и невоспитанных пешеходов, Илья редко мог разогнать ее быстрее пятидесяти километров в час. Сашок проследовал за УАЗ-иком до дома Иваны и переночевал в нем же, воспользовавшись отмычкой, которую взял в гараже отца. Олег хранил немало вещей, которым по разным причинам не суждено было стать уликами.
Не выспавшийся и голодный, он с неприязнью смотрел на беззаботно веселившегося Ту. Сейчас он еще меньше верил в его кровное родство, чем в тот момент, когда Полина с пьяными слезами обнимала бритого незнакомца. Он любил Хана и, вопреки уверениям матери, продолжал считать его своим настоящим братом. Предательское поведение новоиспеченного брата, который, как ни в чем не бывало, радовался жизни в то время, как мать и отец томились в КПЗ, еще больше убеждало его в этом. "Если бы Хан был здесь, он бы спас родителей, а не убегал бы, как трусливый пес. "Этот гад специально упек всех за решетку, чтобы прикарманить себе наше добро", – думал Сашок и ненависть, усиленная голодом и усталостью, разгоралась в его душе все с большей силой.
Он считал, что мать в пьяном угаре могла разболтать историю о потерянном сыне кому угодно. И мошенники, воспользовавшись внешним сходством, решили завладеть собственностью семьи Моренюк. И чтобы Олег своими связями не помешал им, вызвали наряд милиции.
"Вон как радуются, что им все удалось, – Сашок тяжело дышал, сжимая кулаки в бессильной злости. – Думают, им все удалось. Празднуют победу". Сашок сунул руку в правый карман безрукавки и нащупал рукоять финки, нажал пальцем на кнопку. Острое лезвие послушно покинуло ножны-рукоятку. Все так же держа руку в кармане, он вышел из-за корпуса машины и двинулся к кружащейся паре. Как только Ту остановился и опустил Ивану на землю, Сашок подскочил к нему, занес руку над его спиной. В следующее мгновение он уже лежал на земле, прижатый коленом, подвывал от боли в вывернутой руке. Нож лежал рядом. Ивана ничего не успела понять, у нее перед глазами еще кружились деревья, небо, дома и Ту, сидящий на земле верхом на светловолосом парне. Из дома выбежала Соня, за ней – Илья. Соня схватила Ивану за руку и потащила обратно в дом.
– Помоги Борису! – Крикнула она Илье. – Я сейчас вызову милицию.
– Ни в коем случае! – крикнул Илья.
Он оглянулся, нет ли поблизости зевак, и, увидев, что драка привлекла внимание нескольких прохожих, наступил на финку. Потом присел, и незаметно поднял оружие – убрал лезвие в рукав и потом – в карман брюк. Там уже нажал на кнопку, убирающую лезвие в рукоять.
– Идите в дом. Мы сами разберемся, – он помахал обеими руками Соне стоящим неподалеку людям. – Родные братья, девушку не поделили – бывает и такое. Можете не беспокоиться, идите по своим делам, мы сейчас все уладим.
В белобрысом мальчишке он узнал брата Бориса, хотя видел его мельком. Сашок недолго отирался рядом с беснующейся матерью, и исчез до того, как приехали милиционеры и стали делать в доме обыск. Мальчишка был так сильно похож на своего рыжего брата, который сейчас применял к нему болевой прием, что даже человек, никогда не видевший раньше Сашка заподозрил бы между ними близкое родство.
– Ублюдки. Мошенники. – Хрипел Сашок, – Воры. Я всех вас выведу на чистую воду.
Ту вспомнил Сашка. Перед отъездом из храма Хан напутствовал его через местного переводчика, который неплохо знал японский язык. Что-то из сказанного могло быть переведено неправильно. Но основное Ту понял очень хорошо. Женщина, к которой он едет, его мать, а парень, который с ней живет, его брат. Ту не понимал, почему брат набросился на него с ножом и был очень сердит на него за это.
Илья за плечи пытался стащить разъяренного Ту-Бориса с воющего Сашка.
– Фу, нельзя, – растерянно бормотал он, – на место. Да, что ж ты такой упертый. Разтудыт твою ненормальную мамашку. Хватит ему руки ломать, веди его в дом. Ведь это ж твой родной брат.
Силы были не равны. Натренированное тело Ту-Бориса не реагировало на усилия Ильи, а слова вообще пропадали даром, потому что были ему не понятны. Но постепенно ярость его, частично удовлетворенная лицезрением страданий Сашка, стала ослабевать. Он поднялся и, удерживая противника за вывернутую руку так, что тот не мог разогнуться и, тем более, убежать, повел его к Сониному дому. Сашок бормоча сквозь зубы проклятья, шел, послушный движению руки брата. Как только они оказались в доме, Сашок затаился, настороженно глядя, как Соня ставит на стол чайный сервиз.
– А теперь, кто еще не успел позавтракать, доедают яичницу, а кто успел – пьют чай с домашними песочными печеньями и клубничным вареньем. – Сказала она.
– Ого-го! Обожаю клубничное варенье! – поддержал ее Илья, потирая руки.
При этом он продолжал настороженно коситься в сторону братьев. От истерзанного Сашка можно было ожидать чего угодно. На всякий случай он отодвинул с той части стола, где Ту – Борис усадил Сашка, ножи. Немного подумал и убрал еще и вилки.
Хватка Ту-Бориса ослабла, но Сашок не стал вырываться. До его сознания дошел запах яичницы с ветчиной, ванили и клубничного варенья. Ту – Борис, поняв, что агрессии больше не будет, отпустил его совсем. Соня протянула им обоим тарелки с яичницей, Илья подал Сашку столовую ложку. Ивана, подперев ладонями щеки, разглядывала нового гостя с другого конца стола.
Она видела его три дня назад в окрестностях колледжа. На проезжей части улицы сидел голубоглазый светловолосый паренек в белой рубашке. Машины раздраженно гудели, объезжая его. Она подошла поближе.
– Что с ним спросила она у девушки, рядом с которой оказалась.
– Накурился или нанюхался дурачок, – сказала она насмешливо, – он тут танцевал и пел песни – устроил концерт художественной самодеятельности. Теперь вот устал, наверное. Отдыхает.
– Надо его отвезти домой, – предложила Ивана, сочувственно.
Парень немного полежал на пыльной дороге, потом поднялся и стал, пыхтя снимать черные кожаные ботинки, не расшнуровав их. Ботинки не снимались. Катаясь в пыли в безуспешных попытках освободиться от них, он невнятно бормотал.
– Сейчас отдохну и пойду домой. Сейчас пойду, только посплю немного.
– Ты же перепачкаешься весь, – сказал кто-то.
Парень стал снимать рубашку, приговаривая:
– Не надо пачкаться... и все сниму, ничего не надо пачкать ничего...
На перекрестке уже образовалась пробка, несмотря на то, что движение здесь не было особенно оживленным. Мужчина средних лет попытался прекратить стриптиз, он подхватил его под руки и потащили к газону. Кто-то помог ему, поддерживая парня за ноги.
Парень упирался и кричал, что не позволит лапать себя мужикам.
– Это братишка Хана, – услышала она рядом голос Хохмача – Правда, совсем не похож?
– Да, совершенно другое лицо, – согласилась она.
– И не только лицо. Я слышал, он наркотиками торгует. А Хан даже обычные сигареты не курит. Кстати, ты слышала, что Хан уехал надолго. Натана говорит, он ей заявление на академический отпуск написал.
***
"Не везет ему всегда перепачкаться в земле" – думала теперь Ивана, наблюдая за тем, как Сашок жадно ест яичницу, хватая скользкие куски ложкой.
– Уфф, – вздохнул Илья, – Не чаял, как от одного избавиться, а теперь еще второй на мою голову свалился. И оба Моренюк. Что делать, ума не приложу.
– Если вы меня убьете, вас найдут, потому что все видели как этот, – пробубнил Сашок с набитым ртом и качнул головой в сторону своего брата, – меня избивал.
– Ты не огрызайся, цыпленок, а скажи спасибо, что финку твою спрятал от свидетелей. Покушение на убийство тоже не самая мягкая статья уголовного кодекса. Не будь мы такими добрыми, сидеть бы тебе сейчас в дежурной части и подписывать протокол. Только ведь и нам это не нужно. За твоим братом погоня, чтобы заставить его свидетельствовать против родителей. И пока нет его показаний, все рассказы твоей мамашки – пьяные бредни, а братом твоим, как и прежде считается Хан. Понял ты, тупая башка, какие мы мошенники и воры?
Сашок ненадолго задумался, ожесточенно жуя ветчину.
– Ты подумай, твой брат имеет право на российское гражданство, как и ты. А там, в Китае он был без паспорта, то есть, по китайским законам, не человек. Его пожалеть надо. Вы же – одна кровь.
Илья еще раз пощупал свой карман, где лежала финка, словно хотел убедиться в том, что его пассажиру ничего больше не угрожает.
– Можно ему другой паспорт выписать, – предложил Сашок, – что он не Моренюк, а Коренюк какой-нибудь. А мать, чтобы не болтала, отправим в психушку.
– Эк ты строго с матерью, – Илья укоризненно покачал головой.
– Достала уже своей заботой. – Сашок раздраженно передернул плечами. – Если бы не она, мой брат никогда не уехал бы....
– Может быть, у него такое предназначение?, – сказала Ивана. – И он должен был уехать.
– Что ты мелешь! – Сашок презрительно скривил губы, – Его предназначение – быть моим братом. Вот в чем было его предназначение. Если уж он стал им, то и должен был остаться им на всю жизнь. Я его люблю... Вы не понимаете. Она убил человека ради меня. Я ради него тоже все, что угодно, сделаю, потому что мы – одно целое. Он и я – братья. А этот, – Сашок посмотрел на улыбающегося и время от времени кланяющегося Бориса, – китайский болванчик.
– Нет, убийство нельзя оправдать любовью. Что у вас за тупые идеи – смерть, как мерило любви. Ничем нельзя оправдать преступление.
– А если бы родственники убитого стали вашей семье мстить?
– Вы не понимаете. Он сволочь убил. Он... Слушайте, как все было на самом деле. Я всю жизнь чем-нибудь болел. И потому был слабее всех. Я мог надеяться на уважение сверстников только благодаря брату. Все боялись меня трогать, потому что знали, кто мой брат. Но когда он переехал во Владивосток, я оказался полным аутсайдером. Отцу было наплевать на меня. И я стал торговать наркотиками, чтобы как-то повысить свой авторитет. Иногда сам пробовал, чтобы уметь отличить подделку от качественного товара. И однажды напоролся на сволочь, которая под видом наркотика торговала какой-то отравой. Это был человек Химика – Хомяк. Говорят, у Химика есть своя лаборатория, где он мешает чистый кокаин с добавками собственного изобретения. В общем, я взял у Хомяка дозу и очень сильно заболел. Мать испугалась и вместо скорой позвонила брату. Он примчался, бросив все дела, сам вызвал скорую помощь, отправил со мной вместе мать, а сам поехал следом. У меня тогда не было страховки, только – бесплатная. Я, говорят, уже был при смерти. Он сказал главврачу: "Цена не имеет значения". Тут же собрался консилиум, и меня вытащили с того света. Врач потом сказал, что в моей крови было совсем мало наркотика, в основном какое-то дерьмо, полная отрава. Когда было уже ясно, что я буду жить, брат сказал матери, что найдет виновного, и уехал. Мать крикнула вслед: "Убей его, сынок, бог простит тебе это благое дело". Мать никогда его так не называла – "сынок". Это было первый и последний раз. Он нашел Хомяка, прижал его в безлюдном переулке темным вечером, скормил ему весь его товар. Хомяк умер на месте.
– Боже мой, – тихо сказала Соня.
– Н-да, – поддержал ее Илья.
Сашок вызывающе вскинул голову. Он гордился поступком брата и не собирался выслушивать слова осуждения.
– А что? Око за око, зуб за зуб. Не нами придумано. Кровная месть – тоже не мы сочинили. Так принято во всем мире. Он рисковал ради меня – вот так поступает настоящий брат.
Ивана смотрела на него широко открытыми глазами. Убийца? Хан – преступник?
Сашок заметил взгляд Иваны, ему стало не по себе.
– Даже если этого Хомяка поймали и посадили бы в тюрьму, – сказал он, – то потом он вышел бы и снова стал бы продавать отраву. Хан привел в исполнение правильный приговор. Он еще и Химика хотел прикончить...
– Все, сил моих нет. – Сказала Соня устало. – Уходите и разбирайтесь со своими семейными делами где-нибудь в другом месте. У нас своих проблем по горло. Не хочу ничего знать ни о том брате, ни об этих двух братьях Морнеюк.
– Да, Сашок. Пора и честь знать. Твой брат теперь – твоя забота, учи китайский сам или учи брата русскому. А там, глядишь, все решиться по-хорошему. Постарайтесь с милицией свару не затевать, с соседями не ссориться, наркотиками не торговать. И все образуется.
– Ладно-ладно, – насупился Сашок, с тоской поглядел на нетронутое печенье, лежащее в вазочке на середине стола. Невзначай до него дотянуться не получалось, а чаю, как назло, никто не предложил. Внутри закипала злоба, а на глаза накатывала предательская пелена – его, несчастного, одинокого, оставшегося без помощи, гнали люди, которые и были виноваты, как он считал, во всех его нынешних бедах. Сашок потер ладонями глаза.
Ту беспокойно ерзал на месте. По жестам и выражению лиц он понимал, что хозяева дома хотят, чтобы он ушел вместе с белобрысым нюней. Но он не хотел никуда идти. Девушка, которую он любил, жила здесь. И в то же время он понимал, что сейчас он – плохая партия. У него нет дома, его хотели арестовать. Ту сейчас очень жалел о том, что был ленив в детстве и не захотел ходить учиться к старому корейцу Киму, потому что тот жил слишком далеко. Тогда Ту казалось, что двадцать пять ли – слишком большое расстояние для того, чтобы знать не нужный ему язык. Он был зол на себя, но еще более зол на глупого брата по имени Ашо. Ту раздраженно толкнул его. Сашок в ответ ударил его локтем. Ту заблокировал удар, и Сашок со всей силы стукнулся об угол стола, удар пришелся в нервный узел. Боль током пронзила его Сашка от кончиков пальцев руки до мозга. Он взвыл.
Ту – Борис недовольно разглядывал брата и сосредоточенно размышлял. Он пытался найти в себе чувства к нему и матери, которую на его глазах посадили в милицейскую машину и увезли. В тот момент он не захотел броситься ей на помощь и даже не огорчился. Зачем сейчас ему нужен этот щуплый никчемный слизняк? Должен ли он его любить? Нет. Но жить ему придется в этой стране, поэтому он больше не станет прятаться. Ведь теперь у него есть паспорт.
– Ну, что будем делать? – растерянно спросил Илья. – Немой и малой. Выкинуть на улицу, как котят?
– Они не виноваты, – сказала Ивана,
– Редкие люди умеют пользоваться информацией правильно. – сказал Илья, – Вокруг так много нужной информации, но они выбирают совсем не ту, которая нужна в этот момент. Информация – это самое таинственное и самое действенное свойство человеческого бытия. "Сначала было слово". Именно так до нас дошла главная легенда о первоисточнике жизни. Слово – это значит информация. Все во Вселенной – есть продукт информационный. Она в начале, и она же в конце. Мы, люди, воспринимаем ее, как нечто однородно целое, но на самом деле пытаемся фильтровать, выбирая то, что в данный момент звучит в унисон нашим чувствам. Вот посмотри на этих разных людей. Они братья. Мы это знаем. И они это знают. Но используют ли они эту информацию? Нет. Оба смотрят друг на друга волком и, встретившись, сразу подрались. Почему столь положительная информация, как родственная связь, не повлияла на их поведение? Вот ты Сашок, – Илья подался к Сашку всем телом, – Ты зачем набросился на брата с ножом?
– Этот гад родителей в тюрьму посадил. И вообще, – Сашок уже перестал выть, баюкая руку, – Может, он мне не брат вовсе. Прикинулся им, чтобы забрать нашу собственность. И все вы тут голову мне морочите. Если хотите меня грохнуть, то потихоньку это не получится. Все видели, что вы меня сюда затащили...
– Что это за инсенуации? – не выдержала Соня.
– Чего? – Сашок вскинул голову, не зная обидеться или возмутиться.
– Ложная информация, созданная твоим больным воображением. – Пояснила Соня, перейдя на понятия, которые только что использовал Илья, – я, что, похожа на убийцу? Или она похожа на преступницу? – Соня показала на Ивану.
– Она – не похожа, – согласился Сашок, посмотрел на Ивану и как-то сразу успокоился.
Боль в локте отпустила. Он взял печенье и пододвинул чашку с чаем, но не успел даже рта раскрыть. Ту – Борис, до сих пор сидевший неподвижно, вскочил, схватил свой мешок одной рукой, Сашка за шиворот – другой и обе эти ноши почти без труда поволок к двери. Сашок уперся в косяк обеими руками, выронив при этом печенье. Но брат легко преодолел его сопротивление. И вскоре их возня затихла за дверью.
– Он же не знает русского, и у него нет денег.– Ивана вскочила, намереваясь догнать Ту.
– Не навязывай свою помощь. Мужчина принял решение, мужчина совершил поступок. Тебе там нечего добавить. – Илья ухватил Ивану за руку, не позволяя ей выйти из-за стола. – Лучше расскажи о том, что ты знаешь о планшете и всем остальном. Откуда у тебя такая информация. Мне это очень интересно.
– Сама не знаю. Мне... – Ивана посмотрела на Соню, которая неодобрительно покачала головой, – приснилось, как мы ходили по лесам, как встретили Ту в буддистском храме, как он нашел землянку, а мы вместе там нашли офицерский планшет, как тетя Соня доставала из патронов записки и читала имена солдат...
– Ты помнишь хоть одно из них – Илья нервно заерзал на месте.
Восемь пожелтевших от времени листков с именами лежали в планшете. Он прочитал все, искал имя отца, но напрасно, его там не было.
– Я не помню, – Ивана попыталась сосредоточиться, восстанавливая в памяти картину, – Кажется, там был Староверов... Семен, точно не помню.
– Соломон, – поправил ее Илья, – Староверов Соломон. Я еще удивился, какая странная фамилия для еврея и почему еврея послали на передовую. Может быть, это были штрафники?
– Илья, о чем вы говорите? – зашептала Соня, приблизившись к Илье так, чтобы ее слов не было слышно Иване – Что за экзамен ты устроил? Это просто совпадение, ее фантазия совпала с этой фамилией. Не надо раздувать из этого историю.
– Я сам не понимаю, но что-то не так в этом сне, – также шепотом ответил он, – в одном уверен, фантазию, которую мы сейчас слышали от Иваны, имеет вполне реальные корни. Я привез документы, которые солдаты запаивали в патроны и носили при себе, чтобы их тела можно было опознать. Честное слово, я не показывал планшет и, если Ивана не знает китайский, или Борис не обладает способностями телепата (кто его знает, чему его учили в Китае), то совпадение слишком уж... Соня! Это же подтверждение теории материальности мысли. Она распространяется, как и звук, и свет, с определенной скоростью. И есть люди и звери, например, кошки, которые умеют ее улавливать. Соня! Ивана – экстрасенс!
– А еще, – продолжала Ивана, – еще я видела, что по дороге в Находку на тетину машину наехал грузовик тот самый, водителем которого был Сергей. А еще...
– Достаточно! Хватит. Илья! Перестаньте травмировать ребенка своими... гипотезами.
– Соня! Вполне вероятно, что сны Иваны и не сны вовсе, а переработанная мозгом информация. Когда-то кто-то на дороге видел аварию, которую описывает Ивана, а ее мозг выловил эту картинку из эфира и экстраполировал ее в реальность, наделяя героев происшествия знакомыми чертами и характерами.
– Только почему все мои сны какие-то... несчастные.
– Может быть, настройка твоих мозговых фибр. Ты ловишь грустные факты, потому что... думаешь о людях, сочувствуешь им. Я бы так объяснил. Все это гипотезы. Но планшет, землянка и солдатские документы – это уже факт. И то, что ты знала Ту еще до того, как я сказал его имя и другие твои удивительные догадки. Я не могу эти факты отбросить из своих исследований, как сон или фантазию. Я ученый, хоть и на пенсии. Но скажу вам совершенно ответственно: все открытия начинаются с незначительных отклонений. Я бы провел пару экспериментов...
– Никаких экспериментов! Все! Забыли об этом. И не вздумайте о своих гипотезах никому рассказывать! Мне еще не хватало здесь сумасшедших ученых и желтой прессы.
– Зря вы так – обиделся Илья – я не сумасшедший. Я просто любопытный. Ты не можешь держать Ивану взаперти до конца жизни. Все равно она рано или поздно проявит свои способности на людях. И лучше, если в этот момент рядом с ней будет близкий человек, который сможет ее защитить от дурного глаза.
– Такой человек у нее уже есть, – уверенно заявила Соня, – этот человек – я.
– Ну-ну, не надо так нервничать, я же свой человек. Давайте поговорим обо всем спокойно. Те обстоятельства, в которых вы оказались, не просто так сложились. Тут нужно копнуть глубже. – Сказал примирительно Илья и подумал: "А ведь о способностях Иваны могли прознать раньше, чем она их проявила. Может быть ее отец – болгарин – был из экстрасенсов. Наверное, эта способность передается по наследству. Кто-то узнал, что у него есть дочь и решил вырастить из нее вундеркинда в шпионских целях или, еще хуже, забрать для опытов"...
– И ты поступила тогда правильно. Пока человек за себя не в ответе, кто-то должен его оберегать, – уверенно закончил свою мысль Илья, он сделал многозначительное ударение на слове " тогда ".
Соня поняла намек и благодарно моргнула. Одобрение ее неоднозначного поступка, из-за которого она столько лет мучилась угрызениями совести, для нее очень много значило.
Ивана думала о поступке Хана: "Он остался в чужой стране, не зная ее языка и традиций. Что его ждет? У Ту, то есть Бориса, есть брат, Сашок, который ему сможет как-нибудь помочь, когда они помирятся, а у Хана нет никого в Китае. Он, наверное, как когда-то Ту будет жить при храме. Может быть, он даже возьмет себе его имя. А может быть, так все и случилось. Он осознал, какое ужасное преступление готовил вместе со своей родственницей, и понял, что был не прав. Он раскаялся и решил посвятить свою жизнь добрым делам. И первым было – возвращение настоящего Бориса на родину, семье, маме с папой. А сам он остался в храме и помогает страждущим. В Китае их много, этих страждущих. Может быть, он станет таким же как... мать Тереза. Только его будут называть отец... Как же его настоящее имя? Он его не помнит. Бедный. Но он возьмет себе новое, святое имя, например, имя Ту и будет называться "отец Ту" или назовется "отец Хан".
– Он – молодец, – заключила свои размышления Ивана.
– Так поступают настоящие мужчины, – поддакнул Илья, полагая, что Ивана имеет в виду поведение Ту-Бориса, – У каждого свой путь, своя судьба и не надо мешать людям своей непрошенной заботой. Излишняя забота – это погибель для индивидуальности. Не жалейте, не стелите соломку. Никто из спасенных за нее спасибо не скажет, потому что никто не будет знать другого будущего. Не бери на себя обязанность – спасать от судьбы – эта работа не благодарная.
– Да, и мне становится все сложнее справляться со своими обязательствами, – вздохнула Соня и многозначительно скосила глаза в сторону племянницы, – Годы идут. Уверенности в том, что я совершаю добро, все меньше. А что будет дальше? Старость? Осуждение и раскаяние?
Ивана не слышала, она была погружена в свои мысли: "Какое счастье, что есть люди на земле, которые посвящают себя другим людям. Как мне хотелось бы быть похожей на них. Отдавать свои силы для того, чтобы сделать людям добро, спасать страждущих, утешать больных, кормить голодных, давать кров бездомным. Чтобы все-все люди получали то, что желают и никогда не страдали и... не завидовали. Потому что зависть делает людей несчастными, даже если на самом деле у них все хорошо. Какой замечательный человек оказался этот Хан, или как его там на самом деле зовут. А вот было бы очень интересно узнать, как его на самом деле зовут. Какая я была дура, что не смогла с ним поговорить там, у мотеля. Если бы я не была такая дура, то непременно успокоила бы его. Он был так расстроен смертью своей сестры. Но ведь он не смог спасти ее, он винил себя и всех вокруг в ее смерти. Нужно его найти и успокоить".
Ивана выскочила на средину комнаты, подняла руки над головой, развела их, будто хотела обнять потолок и крикнула:
– Я люблю!!!
Потом обратилась к Илье, едва сдерживая эмоции, плещущие через край в ее широко распахнутых лучистых глазах. Она молитвенно прижала ладони друг к другу и протянула ему эту лодочку, словно хотела поделиться ее содержимым.
– Я должна непременно поехать в Китай. Дядя Илья, пожалуйста. Ну, пожалуйста!
Илья прищурился, краем глаза наблюдая за Соней – какова будет ее реакция на просьбу Иваны, которая с лицом ангела, пришедшего к стопам спасителя за благословением, переводила взгляд с Ильи на Соню и обратно. Лицо Сони, только что хмурившееся от нелегких сомнений, вдруг разгладилось, словно она решила, наконец, трудную задачу.
– Нам надо обязательно вместе поехать. Дядя Илья помнит, как до того монастыря, в котором Ту жил, добраться. Нам туда надо. Это очень важно. Честное слово.
– Точно! – обрадовался Илья. – Вот тебе и эксперимент. Ванютка окажется в тех местах, и мы сразу поймем. – Он с удовольствием потер ладони одна об другую. – Завершим наши путешествия экспериментом века. Тем более, пока те "два бата – акробата" не решили свои проблемы, лучше нам отсюда уехать. А то, не ровен час, они вздумают вернуться к нам.
Илья покосился на Соню – как она отнесется к такому неожиданному повороту. Соня сосредоточенно собирала со стола. Гремела грязной посудой в мойке. Соня поставила последнюю тарелку на сушилку, что была в кухонном шкафу над мойкой и трудно вздохнула. Выбор небольшой: или идти к врачу и лечить Ивану, или ехать в Китай и убедиться в том, что Ивана – уникум, которого теперь ей придется оберегать еще больше, потому что Илье она почти поверила – он же ученый.
– Да, надо бы повнимательнее приглядеться к этой стране. – Сказала она. – Если судить по темпам, с какими китайский ширпотреб распространяется по миру, то скоро мы все станем китайцами. Одна большая страна на весь земной шар с великим кормчим во главе.
– Тетя Соня! Ты с нами! – крикнула Ивана и повисла у нее на шее.
– А что? Я уже два года без отпуска работаю. То у кого-то свадьба, то декрет. А я как палочка-выручалочка. Может же у меня тоже быть личная жизнь. Возьмем турпутевку на двоих...
– А как же я? – растерялся Илья.
– Куда же мы без тебя, дядя Илья! Ты же у нас главный экскурсовод
– То есть три, конечно. – сказала Соня, – только... Ивану надо беречь, она ведь такая впечатлительная. Приедем, посмотрим и уедем.
– Я понял, мы будем крайне осторожны, – Илья многозначительно поднял указательный палец.
Гл.26. К ЦЕЛИ - СТРЕМЛЕНИЕ
Европейцу может показаться, что все китайцы похожи друг на друга. Многие из них не смогут отличить японца от корейца, и бурята от монгола. Вот и Ивана, приехав в Китай, оказалась среди похожих, как братья, людей (узкий разрез глаз, припухлые веки, чуть выпуклые скулы и небольшой нос), но ни один из встреченных ей людей не был похож на того, чью фотографию несколько дней назад она сняла с доски «почета» в колледже.
Старик долго разглядывал фотографию, прищелкивал языком, смешно топорща редкую седую бородку, и качал плохо выбритой головой.
– Что? – расстроилась Ивана. – Вы его не видели?
– Ким многое знает, – многозначительно ответил старик, – очень много. Ким давно живет здесь. Глаза у Кима хорошо смотрят. Что видели, что не видели, все смотрят. Уши у Кима слышат. А ноги уже плохо ходят. Мало кушать – мало сил...
Ким запахнул свой выгоревший грязно-коричневый халат, потоптался босыми ногами по пыльной почве грунтовой дороги. Узкие прорези глаз на темном морщинистом лице превратились в две раскосые линии.
– Он хочет, чтобы ты ему заплатила, – догадался Илья, покусывая горькую былинку. Со вчерашнего ужина (содержимое тарелки не внушало ему доверия, но есть очень хотелось) он никак не мог избавиться от неприятного привкуса во рту.
– Китайскими? – расстроилась Ивана, хотя для нее не имело значение, какими деньгами Ким хотел освежить свою память, у нее не было никаких.
– Он тебе очень нужен? – Соня поджала губы.
Яркий румянец на щеках и блеск в глазах Иваны говорили больше слов. "Как она сейчас похожа на Ираиду, – подумала Соня. – Это – гены. Воспитание здесь бессильно, смогу ли я уберечь ее от ошибок?".
– Китайскими не надо, – охотно закивал Ким, – надо доллар. Доллар лучше. Много доллар – еще лучше.
– Вот это я понимаю. Это по-русски: не в деньгах счастье, а в их количестве! – хохотнул Илья.
Ким в ответ охотно оскалил гнилые зубы. Соня поморщилась: она не взялась бы за такой рот даже за очень-очень много долларов.
– Сколько Ким хочет? – спросила она у старика.
Ивана распахнула глаза. Она не ожидала от нее поддержки, напротив, приготовилась к долгим уговорам и упрекам.
– Двадцать долларов хватит? На, – Соня протянула ему зеленоватые бумажки, – больше не проси. У меня больше нет.
Ким поклонился. Неторопливо забрал деньги, повертел их в темных, обветренных и по-старчески крючковатых пальцах с изломанными ногтями.
– Ким несколько лун назад ходил в Дагушань и встретил по пути якудза. Они живут на месте сгоревшего дома. Один из них был очень похож на твою картинку. Но точно Ким не знает – тот ли это был мужчина или похожий на него. Все японцы очень похожи друг на друга.
Илья развернул перед его лицом карту Маньчжурии времен войны, на которой были отмечены стрелками и кружочками места военных действий.
– Это где?
Старик дальнозорко отодвинулся от трепещущего на ветру полотнища, долго смотрел на названия населенных пунктов, написанные по-русски, будто вспоминал правописание, потом ткнул в одно место черным от грязи ногтем.
– Вот так ноги не ходят, – присвистнул Илья, – Эк, куда тебя занесло, мил человек, с больными-то ногами.
Илья покачал головой, взглянул на часы, потом огляделся, будто оценивая расстояние.
– Тут ехать не меряно. А времени у нас только в один конец. Мы сейчас здесь. А ехать надо сюда. – Илья повел изжеванной травинкой от точки с надписью "Дунин" до Дагушань. – Дагушань – это китайское название порта Дальний. А Дальний и порт Артур находятся в этом районе. Есть что посмотреть, я вам скажу. Стоит в наши планы вписать, – сказал Илья и покосился на Соню – как она отреагирует на его слова, согласится ли продолжить путешествие.
Ким был доволен сделкой, но не стал провожать белых людей до места. Ким жадный, но не дурак. Он знает, что якудза не любят болтливых.
***
– Когда еще правил кодекс "отокоги", быть членом клана было почетно. Все от мала до велика считали честью, когда твой прадед приветствовал его. А нынче силиконовые пальцы не хотят носить оружие. Власть в клане пытаются узурпировать гангстеры из Южной Кореи и Тайваня.
