Текст книги "Богатая наследница"

Автор книги: Ксения Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

А про себя Илья уже точно решил: никуда он из Москвы не уедет! Зубами будет драться за свою здесь жизнь и благополучие. Поедет к Эле и что-то расскажет ей из этой истории, – наверняка она предложит ему пожить у нее... А там – видно будет. Пусть-ка Катя без него поживет. Нет его. Исчез.

А капитан, когда ушел Илья, вдруг совершенно ясно понял, что разговоры эти и катины объяснения, и все остальное, – фуфло, а правда в том, что его Катька и Илья – любовники.

Он вздыхал, курил и думал.

Думал о том, что понимания своего не покажет. Если показать, то надо на что-то решаться? Как он станет жить?.. Ничего, – поспят, поспят, а там Илюха женится и Катюха отстанет. Он догадывался, кто в этом деле зачинщик. Что делать? Такая вот женщина ему попалась, а он – не гигант секса. Глава 16

Проснулся Клим, как всегда рано, у себя в койке. После "Птичек", где он угулялся опять на чужие деньги.

Лежал он во всем параде, – ни ботинки не сняты, ни пиджак.

Обшаривая по привычке – в безумной надежде – карманы, он неожиданно обнаружил подарок судьбы, – 50 долларов, Стах или Леон подкинули? Черт их знает...

Маман шастала за дверью и он притих, ожидая, когда она уберется, чтобы пойти разменять денежку и со вкусом опохмелиться.

С мечтами покончено. Жить надо опять начинать с нуля.

Элька, в принципе, отпадает. Если только впрямую напроситься к ней в приживалы?.. Лучше будет, чем у маман? Сомнительно.

Маман все бродила и бродила... Черт с ней! Пусть орет. Он чувствовал, что перешел какой-то предел и ему все равно, что она скажет...

Он причесался и вышел на кухню.

Маман, не предложив Климу чашку кофе хотя бы, начала ледяным тоном: опять нажрался? Откуда у тебя деньги? Воруешь, что ли? Наверное. Ведь я тебя знаю как облупленного! Ты хоть у Эли не смей заниматься своими штучками! Последнее потеряешь!..

И понеслась, понеслась.

У Клима аж в ушах зазвенело, и со дна души поднялись горечь и ненависть. Он ощутил себя таким маленьким грязным ничтожеством, которое можно истязать, как только можно и нельзя.

Его затрясло и он заорал, – заткнись, Да, я – дерьмо, вор, бездельник, пьяница! Я слышал это сто раз и знаю! А у кого я таким вырос? У тебя! Тебе было всегда на меня плевать! Ты же была великим партработником! Незаменимым, блин! В райкоме своем только что не ночевала! Меня с больной бабкой бросала! Какого теперь хрена ты от меня хочешь? Я вот выкинусь из окна и напишу, что ты виновата! Каково тебе будет! Ты не мать, а ....

– Замолчи-и-и!! Ты пожалеешь! – Завопила Елена, заткнув пальцами уши.

... Она знала, что когда-нибудь что-то подобное услышит. В молодости она была хороша собой, энергична и бойка сверх меры. Из этих качеств возросла её судьба: комсомольский секретарь в институте, партийный секретарь на работе и быстрый переход в райком партии на немалую должность.

Жизнь у неё была яркой и наполненной. Она купалась, наслаждалась в атмосфере совещаний, поездок, съездов, выездных конференций и прочего такого же.

Любовники (после развода с мужем замуж она больше не выходила. Зачем? Лучше так...) у неё бывали всякие: от высокопоставленных возрастных до молодых, жаждущих карьер... Домой она залетала на минуты, – переодеться, чмокнуть сына и мать в лобик, сказать, что любит их. Круговерть, вихрь удовольствия и власти.

Но все кончилось. Прошла молодость. исчезли друзья, любовники и привилегии. Остался один, наезжал теперь из загранного Киева, с которым они проводили время в сладостных воспоминаниях о прошлом и иной раз ложились в постель. Они были почти родственниками по прошлой жизни. Елена настолько любила свою ту работу-жизнь, что даже не заботилась не только о сыне и больной матери, но и о себе самой. Все её друзья-товарищи прибарахлялись: квартиры, дачи, машины, драгоценности, антиквариат, а она кроме этой малогабаритки не приобрела ничего. Ей – большего было не нужно, а о сыне она просто не думала.

Забывала, что он есть.

Умерла мать, сын, уже подросток, какое-то время жил один, фактически один, а потом, очень скоро, женился на однокурснице и проживать стал на стороне. Сначала у одной жены, потом – у второй...

Она уже как-то привыкла, что сын где-то, и она забот о нем не знает. И вдруг – он свалился ей как снег на голову, – взрослый, скажем, – начинающий стареть мужик, – её сын, с дурными манерами, пьянством и всякой всячиной. Теперь ей приходилось отвечать, заботиться, воспитывать... А ничего этого она не умела.

За что ей такой кошмар? За то, что она истово служила своему народу, своей стране и партии?

Она так и сказала Климу.

Он театрально расхохотался и продекламировал: спасибо партии родной, что есть у мамы выходной... – и устало произнес: а пошла бы ты...

... Как же он, оказывается, меня ненавидит... Подумала Елена, глядя в серые холодные глаза сына и не видя в них ни единой искры тепла.

Ей захотелось что-то сказать ему, объяснить...

Но она уяснила, что его ничто не тронет. Может быть, даже её смерть.

Она закрыла лицо руками.

– Только не вздумай рыдать, – утешать некому, – услышала она насмешливый голос сына.

Тут-то она и разрыдалась, а он надел плащ и ушел.

Клим дома держался, а когда вышел, его затрясло.

Все-таки мать, хоть и "маман" и "дура". Теперь с ней завязки: она не простит, но и он – тоже. Глава 17

Илья ходил перед рассветом по Строгино. По его полями, перелескам, мимо разливанных водоемов, как игрушечной белой церковкой с золотым куполом и малиновым звоном по праздникам.

В одном из ларьков, открытых всю ночь, купил четвертинку и бутерброд с горячей противной котлетой.

По-хорошему, по-правильному, он должен уехать немедленно. Потому что после вчерашней истории разоблачения их с Катей, – как там ни крути, капитан своими глазами ВИДЕЛ, – проживать как ни в чем не бывало, невозможно.

Как старик, волоча ноги, Илья, наконец, направился к дому. Из подъезда выскочила Катя, заспанная, в капитанском пятнистом ватнике. Она наткнулась взглядом на Илью, лицо её чуть исказилось и она безо всякой доброжелательности спросила, – ты чего это? За водкой бегал?

Илья ответил, как можно беспечнее, – нет, гулял. Погодка класс, природа, – сама видишь...

Он пытался учиться не выказывать своих чувств и настроений.

Катя, не желая ничего чуять, бросила: раз гуляешь, сходи со мной за похмелом для Андреича. Проснется – заплачет, – она посмеялась, а Илья шел молча, раздумывая, как ему использовать их встречу... Надо же поговорить по-человечески, обсудить их положение. Или что? Ни слова не говоря, разбежаться как собакам?

Когда они купили бутылку и возвращались, Илья сказал: Катя, давай минутку посидим...

– Ну если минутку, – откликнулась она, – а то Андреич мой проснется, а меня нет. Это не есть хорошо, после вчерашнего.

Они пошли по аллее.

– Катя, ты меня совсем не любишь? – Сорвалось нечаянно у Ильи, хотя начать разговор он хотел совершенно не так.

– Ну что ты опять завел свою песню! Любишь – не любишь, плюнешь поцелуешь... Как ребенок, ей-Богу... – поморщилась Катя, – может и люблю, но толк от этого какой? Вчера ты видел.

– Мне что, уехать? – Спросил с горечью Илья и не давая ей ответить, продолжил с обидой, – вчера я ушел! Так вы меня уломали. Зачем?.. Я же вижу, что надоел тебе. Ты мечтаешь от меня избавиться.

– Начнем с того, что это мой муж тебя оставлял, а не я. Если ты припомнишь, – я молчала. А тебе удобнее думать, что и я тебя оставляю. Сказала раздраженно Катя.

– Так можно все исправить сегодня. Мне собираться не надо. Чемодан не разобран. – Сказал Илья и со страхом стал ждать её ответа. Теперь, если она скажет, – ну и уезжай, ему ничего другого не останется.

Но она так не сказала, а мельком заметила, будто не слыша его, – а что ты собирался мне такое замечательно важное объявить?

Илью отпустили холод и дрожь, все-таки она к нему не равнодушна. Хоть это!

– Я хотел с тобой посоветоваться... Вернее, рассказать тебе кое-что. Ты потерпи, я постараюсь побыстрее.

– Хорошо бы... – Усмехнулась Катя.

И он почти скрупулезно точно рассказал ей обо всем, присовокупив то, что он надеется отыскать это бюро и...

– И тогда я стану богатым и мы с тобой...

Прервал его хохот Кати, – нарочитый или нет, он не понял.

Отхохотав, она сказала, – ну не думала я, что ты такой чудак, на букву – "М"! Какое бюро? Окстись! Сто лет прошло, а ты о чем-то мечтаешь! Твой старикан умом двинулся от старости, но ты-то – молодой парень! Даешь! Мура это собачья, понял?

– Почему – мура? Все бывает... – Пробормотал Илья, застыдившись всего и пытаясь как-то оправдаться. Но катин хохот отрезвил его и он понял, что вся эта история с бюро, – действительно, бред сумасшедшего.

И впал в черную меланхолию.

А Катя через довольно длинную паузу повторила, – бюро – чушь, забудь о нем. А вот денежки слупить с твоей красавицы, – вполне возможно. Сейчас, сходу, я не могу тебе точно сказать, – как, но чувствую, – можно. Идеи забродили. Представить, к примеру, историю твоего названного папаши по-другому... Ну, там генерал его загнал за Можай по злобе... Или там эта генеральша папашу твоего полюбила... Или ещё что. Сын их от твоего старикана. В общем, подумать можно, это уже что-то. И хорошо, что ты сказал, что от папаши твоего будет письмо. Вот над этим и надо кумекать, ты понял? Но это попозже. – Сказала она, поднимаясь со скамейки, – я задницу всю отморозила, пойдем, выпьешь с Андреичем, дружбу как бы скрепите. А потом подумаем, как с "наследницей" поступить. Богатые должны делиться! – И Катя сверкнув глазами, побежала по аллее, легко и быстро.

Счастливый Илья помчался за ней.

А Климу сходу пришло решение – он едет к Эльке. Она – самый близкий ему человек! Вот так бывает. И поедет он туда один. Глава 18

Неожиданно совсем по-летнему припекло солнце, и Эля уселась в плетеном кресле на лужайке.

Она вспомнила так и не раскрытое нападение на Люську.

Все забыли об этом. И милиция, и сама Люська, и она, Эля.

А ведь что-то там было. И вовсе псишок Валерка не виноват.

– Любит меня Валерка, – сказала ей Люська, – не он это.

Но мысли Эли сейчас были о другом.

Не привыкла она вот так бездельничать целыми днями, – никуда не спешить, ничего не зарабатывать, ни о ком не заботиться...

... Надо что-то делать, как-то решать свою жизнь. А то ездят к ней какие-то неочевидные мужики. Она им устраивает кайф, ну иногда разнос. Чего они ездят? Стах... Клим. Илья...

Она им не нужна сама по себе, это-то яснее ясного. Нужны её денежки и её дом?.. А как, интересно, они собираются все это поиметь? Криминалом, ответила она себе, настроившись на сыщицкий лад.

... Убьют ее?

Эля рассмеялась, представив в роли убийцы хотя бы того же Климушу. Стах?.. Тут смеха мало, – он какой-то опасный, хотя чем, понять невозможно. Может быть, тем, что к ней он не испытывает никакого интереса?.. Мог бы хотя бы приволокнуться за ней. Зато ему понравилась Надюшка! Надо ехать в Москву. Идти в издательство и брать рукопись, иначе она свихнется, мозги откажут.

Всю жизнь она привыкла работать.

Она сразу, не раздумывая и не откладывая в долгий ящик, позвонила в издательство. Главный почему-то обрадовался её звонку и затеял беседу, из которой она поняла, что в издательстве уже известно о её новом статусе. И когда она спросила о работе, Редактор сказал, – вы ведь связаны сейчас с Америкой довольно плотно, не так ли? Договоритесь насчет нового романчика, жмотиться мы не станем.

Она готова была расхохотаться, но разъяснять ничего не стала, – пусть будет наследство из Америки, а откуда же еще?

И как бы раздумчиво ответила, – хорошо, я скоро подъеду. Будет вам роман.

Кого просить? Клима! Конечно!

Отпишет своей Хизер и она в лепешку расшибется для него. Климуше можно будет отстегнуть из гонорара. Вот и некогда ей станет скучать. И деньги сберегутся.

Зля развеселилась и поставила разогревать обед, ощутив необычайный голод. Оказывается, – надо совсем немного: знать, что у тебя будет твоя работа.

На фиг ей сдались мужики! Она купит собаку, – и не бультерьера, ну его, злыдню. Она возьмет себе какую-нибудь малышку. Жизнь прекрасна!

А через полчаса появился Клим, совсем не в радужном настроении. И своим унылым видом раздражил Элю.

Она накормила его обедом, поставила фляжечку коньяка, но и это не развеселило Клима. Выпив, он стал жаловаться. Рассказал о скандале с маман, о том, что он понимает свою бездарность... И так далее и тому подобное.

В конце своих излияний он спросил: Элька, скажи, что мне делать? К маман я не поеду. Работы нет. Подохну с голоду?

– Не подохнешь, – засмеялась Эля, – я тебя накормлю.

– Ты, ладно, – ответил Клим удрученно, – а что я сам?..

Эле стало стыдно. Она не сочувствовала ему. Неловко сказала, – но я же могу дать тебе денег...

– Ну и что? – Какими-то потухшими глазами взглянул на неё Клим, – ТЫ дашь... Истрачу я твои деньги, а дальше?

– Слушай, Клим, – воскликнула она, – давай займемся переводами! Хизер твоя пусть присылает нам новые романы, а мы будем, фифти-фифти, переводить.

– Зачем тебе я? Ты и переводи, – ответил Клим бесцветно, – а я не буду. Не умею я ничего.

И тут Эля сказала то, о чем думала все время её бывшая свекровь Елена.

– Клим, тебе нужна нормальная женщина и нормальная семья, я это поняла. И тогда у тебя все будет в порядке. Для себя одного, – ты не хочешь... Раньше не хотел и для семьи. Но по-моему, что-то в тебе сильно изменилось. Может, я не права?..

Клим посмотрел на неё блеклыми сегодня глазами и сказал, вот если бы ты... Я понял, что больше никаких женщин для меня не существует.

... А вот этого ей совсем не нужно.

– Клим, – сказала Эля с легкой укоризной, – ну зачем это?

Но он не дал ей закончить фразу.

– Элька! Не говори – нет! Мало ли как повернется жизнь?.. Думала ты, что, окажешься здесь хозяйкой? Если бы тебе года два назад сказали, что так будет, ты бы хохотала. Однако вот сидишь здесь и балдеешь. Вот потому, прошу тебя, не говори ничего...

Но Эля решила сегодня же, сейчас, – пока Клим серьезен и трезв, освободить его от расслабляющих мечтаний и надежд. С ним она никогда не будет, ни при каких обстоятельствах! Лучше совсем одна. Зря наверное она зазывала его сюда...

– Клим, – НЕТ. Понимаешь? Ну нет и нет. Я к тебе хорошо отношусь, но... Клим, не заставляй меня говорить неприятные вещи...

Она готова была кричать. От хорошего настроя не осталось и следа.

... Да, у него действительно никого нет. Никого за жизнь не приобрести, – это ужасно. Надо переменить тему, вон у него набухли краснотой веки... Неужто расплачется?

Она не могла видеть, как мужики плачут, в этом есть что-то противоестественное.

– А что такое у тебя с этими ребятами? По-моему они очень хорошо к тебе относятся, особенно Стах. Как-то тепло, дружественно...

Клим молчал. Он понял, что это глухой отказ. Не столько по словам, слова, могут быть любыми, – сколько по тону: тяжелому, непререкаемому, даже чуть истеричному, будто человек еле сдерживает себя от совсем ужасного. Хана. Хорошо Стаху и Леону! Они любят один другого, на баб им плевать!

И сказал с ожесточением: за что им ко мне хорошо относиться? Они любят друг друга, им все бабы до лампёшника! К тому же я не богатый, не умный, не... Сто пятьдесят тысяч – "не"... Ты смогла заметить, Стах со всеми мил и приятен. Это именно потому, что ему на всех насрать, кроме его Леона. Так-то вот, дорогая моя. В мире довольно сложно и скверно, я потому и предложил тебе себя в качестве хоть какой-то защиты, – он кривовато усмехнулся, – но ты не пожелала. Зря. Но не будем.

Эля его последней сентенции не слышала. Она остановилась на другом.

... Ах вот оно что! Как же она, идиотка, не догадалась! Надюшка, Элинор, сю-сю, ля-ля... Стаху этому и впрямь плевать на всех. Услужить тебе? Да за ради Бога! И тебе, – тоже могу. А в принципе, девчушки, вы мне не нужны даже за копейку!.. А она-то все раздумывала, чего это он не обращает на неё внимания? Ну, ду-ура, вот дура! Зачем тогда шляется сюда? Да ПРОСТО ТАК, ПОНЯЛА? Просто так. Погулять, покайфовать в тишине... Да захотелось! А потом так же точно расхочется, и ты этих перелетных пташек не увидишь никогда!

... Ну и не надо, подумала Эля, но призналась, что от сообщения Клима настроение у неё упало на нуль.

Мысли её с надеждой обратились к Илье. Он – настоящий, без подделки. Потому что издалека, где люди не развращены... Ориентироваться на него? Она посмотрела на Клима. Пожалуй, на своего бывшего мужа Климушу она может больше рассчитывать. Зря она так резко ему отказала. Неужели не могла смягчить удар?

– Клим, а почему ты таскался ко мне с ними? Ни им это не нужно, ни мне? Правда я об этом до сегодня не знала...

На лице Клима возникло недоумение: а собственно, что? Ну, нравятся им мужики. А ребята хорошие, интеллигентные. Если ты, конечно, ищешь только любовника или мужа, тогда, – извини. Теперь я думаю, может зря. Намекнуть Стаху? Не стоит, мол...

– Нет, нет, ни в коем случае! – Почти крикнула Эля. Не будет же она сидеть вдвоем с Климом и звереть от этого. Ведь и Илью она не знает, кто он и что...

– Хозяин – барин, – вздохнул Клим, – по мне, – больше народу, веселее. Но ведь ты чего-то ищешь, а, Элька? Молодая баба, богатая... – тоскливо проговорил Клим и уставился в окно, за которым полил серый, унылый, по-настоящему осенний дождь.

– Знаешь, Клим, оказалось, богатство, – это ещё не счастье... Это удобство. Это – отсутствие беспокойства по поводу завтрашнего дня. Тряски, что кончаются деньги и их негде взять... И только. – Раскрыла Эля свои ощущения.

Клим усмехнулся, – немало, знаешь ли. Это я тебе говорю, заслуженный нищий Республики.

– Не юродствуй и не придуривайся! – Разозлилась на него опять Эля, уж ты-то мог бы заработать! Тебе же подиум подавай! На меньшее ты не согласен!

– Да согласен я, согласен! И на меньшее! – Возопил Клим, – но кому нужен почти сорокалетний, пьющий мужик? Может, скажешь, кому? И язык я забыл, и подиум мне не место.

– Типа – выхода нет! – Продолжала горячиться Эля, – почему я ушла от тебя и сейчас отказала? Потому что ты – закоренелый, заслуженный лентяй Республики! Ты все объяснишь, пояснишь и выйдешь сухим из воды. Обиженный, оскорбленный, непонятый!

– Я к тебе пришел за советом. А ты мне читаешь нотации, не хуже маман. Пошли вы все.

Клим встал.

Эля расстроилась. Хорошо ей учить и пригвождать!

– Клим, давай не будем ссориться! – Потянула она его за рукав, садись, успокойся, расслабься, я тебя накормлю отличным обедом. Не уходи. Ты и правда мне близкий человек...

Момент пикового стресса прошел, и Клим подумал, что никуда, конечно, он не поедет, потому что некуда.

Они отобедали и сидели теперь уютно устроившись на террасе, с сигаретами, кофе, бутылочкой сангрии. О том, что Клим здесь остается, сказано впрямую не было, – само собой разумелось.

Но Эля решила твердо: никогда, ни в какие минуты, ни за что, – не будет спать с Климом. Не хочет. Не может. Он для неё на данное время друг, брат, дядя, тетя, дед Мороз... – кто угодно. Но не муж и не любовник.

И он, кажется, это, наконец, понял.

... Посмотрим, подумала Эля, вышибить всегда возможно.

– Эльк, а что это за Илья? Откуда? Вроде бы я помню всех твоих старых и всяких друзей, – такого не было.

Эля молчала.

... Сказать правду? Или заткнуть какой-нибудь резкостью?

Доверять Климу нельзя, – она это запомнила навек.

– Ну, строго говоря, он мне никакой не друг... Так, по большому градусу болтанула. Вот его отец – друг Петровых. Служил где-то далеко. Заболел, и перед смертью велел сыну ехать к Петровым, в Москву, потому что там, где они жили, у них никого и ничего нет... А от Петровых осталась одна я. Мне его стало жалко... Ну, что, всем эту историю рассказывать?

Эля была рада, что все же не соврала, ничего не сказав по существу.

– Ага, значит и этот за помощью! – Обрадовался Клим, – Элька, на истинных правах старого друга я тебя остерегаю от таких... Ни кола, ни двора, а здесь – море удовольствий. Начнет к тебе клеится, вот увидишь. Не давайся, Элька! Лучше даже я. Не буду претендовать на прописку, – попытался пошутить Клим.

Эля возмутилась.

– Чтоб ты знал, я вообще ни за кого замуж официально не собираюсь, заявила она холодно, – мне нужны друзья и любимый человек. Если смогу влюбиться... Мне кажется, – уже не смогу. Ну, и что ты набросился на Илью? Симпатичный мальчик. И все. У него здесь друзья и ни на что он не претендует. Клим, я мудрая сова.

– А что за Надюшка – родственница? – Поинтересовался Клим.

– Вечер вопросов и ответов? – Усмехнулась Эля. – Надюшка мне никто. Вернее, каким-то боком родственница по Петровым. Бывшая любовница Жорика, моего первого мужа. С ребенком. Мне она не нужна сто пятьдесят лет, как ты понимаешь... Но опять же – жалко. Ведь она могла бы жить здесь, если бы Жорик расписался с ней. У нее, видимо, такие же мысли бродят.

– А что за дочка? – Задал странно прозорливый вопрос Клим.

Эля вздрогнула, учуял-таки что-то, ответила спокойно, – дочка как дочка. Девчонка-школьница. Клим затаенно спросил, а не может она быть жориковой? Ты об этом думала?

– Думала, – сказала Эля, – но всего минуту. Потому что не жорикова она. Ты можешь себе представить такое: дочка жорикова, это подтверждено документами, а Надюшка как нищенка кантуется под дверьми неправедной наследницы? Можешь? Я – нет.

– Логично, – откликнулся Клим, – ну а все же, чего ей здесь надо? Какова мотивация?

– Как бы ничего не надо, – забрать мамулькин чемоданчик. Но чемодан увезен, а я думаю, что Надюшку мы ещё здесь увидим.

– Ох, Элька, – покачал головой Клим, – стремно тут у тебя, как я погляжу. Хорошо, что я побуду... Хоть и небольшой защитник, но все же.

– Спасибо, Климуша, – тепло отозвалась Эля, – она вдруг остановилась и произнесла медленно, – послушай, это вариант... А не приударить ли тебе за ней?.. Будешь держать под контролем, ну и вообще, она – ничего... Квартира в Пушкино. Говорят, приличная.

– Подсовываешь? Не стыдно, Элька? – Возмутился как бы Клим, а сам подумал, что вариант вполне возможный.

– А ты на моих глазах начнешь крутить с этим Илюшей-фигушей? Я ж обревнуюсь! – Изобразил ревнивца Клим.

– С Илюшей? – Переспросила Эля, – нет, не буду. Да и он не будет. С кем бы другим... Скучно так, без любовной интрижки.

– С кем? – С любопытством спросил Клим, – с Леоном? Стахом?

Эля нахмурилась: ты знаешь, я не боец и не борец. Да ещё с мужчиной за мужчину!

В эту ночь Эля долго не мгла заснуть.

За стеной храпел Клим, это успокаивало. Но то, что он ей сегодня сказал, крутилось и вертелось в голове как мельница.

Двое любовников – Стах с Леоном, Надюшка, на которую Эля "насылала" Клима, его беспокойство, – натуральное, не фальшивое, насчет опасности её положения...

А если б узнал, что тут уже дали по голове одной дамочке?.. И явно с намеком на нее, Элю. Клим не из героических мужчин. И защищать ему Элю особого резона нет. Сейчас есть, ответила она себе, а вот Надюшку ты зря привлекла... У Клима отпадет резон. На кой ты ему будешь нужна?

Эля не обольщалась по поводу своего бывшего мужа, хотя и была рада, что он здесь. Глава 19

Надюшка, задумавшись, шла по улице. О своей несчастной жизни. Чей-то голос окликнул её по имени. Мужской. Не пашин. Незнакомый и вроде бы кого-то напоминающий. Надюшка осторожно оглянулась и увидела... Юрия Николаевича.

Он стоял у своей иномарки и улыбался ей.

Она остановилась, а он сам пошел к ней.

Юрий Николаевич одет очень прилично: в лайковой светлой куртке, коричневых велюровых штанах и толстом сером свитере.

Вьющиеся черные волосы блестят, лицо загорелое ( богатый, чего ему! На Канары, поди, слетал...), улыбка до ушей открывает яркие белые зубы (вставные, что ли?..), – с таким мужиком остановиться не грех, – Пушкино загудит как улей.

Надюшка с интересом смотрела на Стаха, как будто он вот сейчас, совсем скоро, станет её любовником. Такая перспектива ей понравилась.

– Надя, вот как встретились, неожиданно и приятно! – Говорил меж тем Стах ( что за кликуха дурная, она будет звать его Юрой, как его и зовут...) А я к приятелю приехал, он тут дом купил, в каком-то Майском проезде... Никто не знает, у кого ни спрашиваю. Может, вы подскажете?

Майский проезд Надюшка знала.

Там с покон веку стояли богатые дома и дачи. И хоть недалеко от станции, а будто совсем в загороде, – лесок, полянки...

– Знаю, могу показать...

– Замечательно! – Воскликнул Стах, – садитесь в машину, будьте проводником!

Надюшка растерялась. Как быть? Сесть в машину и поехать на виду у всех? Паша может и не поверить, что это парень из элькиной компании. Не садится?.. Но Майский проезд надо показывать.

И тут из-за угла дома вывернул Паша.

При всем параде: в кожаном длинном пальто, с белым шелковым шарфом и в толстых ботинках.

... Чего он так вырядился?.. Это был лучший пашин наряд, в котором он и на работу-то ходил не каждый раз!

А дело объяснялось просто. Паша видел со своей лоджии встречу. Он вышел глянуть, как Надюшка пойдет от него. Увидел и сразу же вышел.

Стах ждал, недоумевая, что вдруг произошло с Надюшкой. отчего она стоит, недвижимая как статуя? И вдруг просек, что она смотрит на идущего толстого парня, разодетого по моде "крутейших"!

Парень прошествовал и исчез за поворотом к станции.

Надюшка все стояла.

Стах подошел к ней и взял её за руку, – Надюша, вы мне хотя бы расскажите, как ехать.

Она сомнамбулически повела глазами в его сторону и слабо откликнулась: что?

Стах раздражился, – вы мне расскажете, как проехать?

Надюшка пришла в себя, – да, конечно, извините...

И начала показывать и рассказывать так сумбурно, что Стах прервал её. Тогда она с каким-то испугом все же села в машину.

Скоро они были на Майском проезде.

Стах вышел из машины, вылезла все ещё растерянная Надюшка, и он предложил ей зайти в дом.

Надюшка хотела тут же отказаться, но вдруг решила пойти. Ведь она выполняет причудливые и опасные замыслы Паши! И если она не пойдет и скажет об этом Паше, тот разозлится?..

Она же не только должна в машине ездить, но и спать с кем-то из этих, элькиных!

И от таких мыслей о Стахе у неё замерло-таки сердечко.

Открыл им калитку толстый огромный мужик.

Он остро и быстро оглядел своими маленькими, внимательными глазками Надюшку и бросился обнимать Стаха.

– С невестой? – Орал он, – наконец-то! Убежденный наш холостяк! Идемте в дом. Вы – первые!

Надюшка аж зашлась от страха, – она – невеста Юрия Николаевича?..

Мужик не стал слушать, не очень вразумительные объяснения Стаха, а только бросил: Надя? Ну, значит, Надюшка! Хорошее имя!

Они вошли в дом и Надюшка восхитилась обстановкой и внутренним убранством. Это был не евроинтерьер, как у Эльки. У мужика этого была натуральная, хорошо скроенная изба. Деревянные лавки, деревянный огроменный стол, полки по стенам, а в красном углу роскошная божница с иконами в серебряных окладах.

Из комнаты, выходящей в залу, появилась маленькая женщина.

Блондиночка, с мелкими чертами лица, не лишенными приятности, одетая в длинное синее шелковое платье с золотым шитьем.

... Какое-то странное платье, решила Надюшка, и как она в нем на стол будет подавать, вон рукава как у панявы болтаются?..

Но женщина ничего и не подавала.

Толстый мужик, – его звали Андрей, – был легок на подьем. Представив маленькую женщину, – моя половина, Алена, – он кинулся к плите, поставил что-то на огонь и стал метать из холодильника закуски. Блюда с холодцом и салатами, какие-то приправы, маринованные овощи и прочее.

Тогда Надюшка заволновалась: мужик мечется, а бабы сидят как на смотринах... И, встав, робко предложила свою помощь.

Мужик громогласно заявил: а хорошую девчонку ты себе выбрал, Сташок! Знает политес. Не надо, Надюшка, спасибо, я справлюсь! Небось удивляешься, что моя сидит как клуша? А она ничего не умеет! Она на компьютере только стучит как заяц на барабане.

Странно, что Юрий Николаевич никак не реагировал на то, что этот толстый Андрей все ещё принимал Надюшку за его невесту.

Это Надюшку как-то нервировало.

Стах успокаивающе похлопал её по руке, шепнув, – все в порядке, ему сейчас ничего не докажешь и не расскажешь. Он ради новоселья уже принял. Хороший парень, и писатель хороший.

Надюшка чуть рот не раскрыла, надо же, куда она попала, – к писателю! Она попыталась вспомнить какого-нибудь писателя, но кроме Евтушенко и Пушкина ей в голову никто не приходил и она завязала с этим делом.

Приехали ещё какие-то пары и одиночки, и всех хозяин встречал громогласно и восторженно, не преминув сообщить каждому, что Стах сегодня с невестой. Все, видимо, хорошо знали Стаха, потому что каждый из вновь прибывших удивлялся и радостно поздравлял его, а Надюшка, от все приливающей к лицу крови, – краснела не переставая, – ничего и никого уже не различала. Хорошо, Стах сел рядом с ней и шепнул, – не тушуйся, Надюша. Завтра они забудут, как тебя зовут. Пусть Андрюха потешится...

– А они все писатели? – Тоже шепотом спросила Надюшка, – и женщины?

Стах засмеялся.

– Нет, не все. А женщины частью актрисы, и просто жены...

Надюшка понимала, что надо бы смываться, но она хорошо выпивала, ела вкуснятину... И в такой знаменитой компании!

На дворе лил дождь, и она оправдала себя.

Потом они танцевали и Надюшка почувствовала, что он довольно крепко прижимает её к себе. Это её взволновало и она опустила голову ему на плечо.

Дикие мысли полезли ей в голову. Что Юрий Николаевич в неё влюбился. Что он сегодня ей в том признается. И сделает предложение руки и сердца. А она ответит согласием...

... А Паша? Спросила она себя... А Паша пусть кусает локти, что потерял Надюшку, в которую влюбился знатный человек.

Тут полет её мечтаний прервался. Музыка, оказалось, закончилась и они стояли в середине залы.

Все смеялись и аплодировали.

... Это она так забылась! Стыд-то какой!

И Надюшка чуть не со слезами убежала на террасу.

Стах под веселые подначивающие возгласы гостей пошел следом.

На террасе полумрак, горела только маленькая настенная лампа.

А на столе все, что необходимо для небольшого "банкета".

– Отлично! – Потер руки Стах, – вот мы сейчас и посидим автономно, мне уже поднадоело это шумливое сборище. А вам ( он вдруг опять перешел на "вы")?

Надюшка, там, в зале, расстроилась и обиделась, а когда Стах вышел вслед за нею, взбодрилась и подумала, что настал тот момент когда он красиво скажет ей то, о чем она мечтала...

А Юрий Николаевич налил рюмки доверху водкой ( Надюшка чуток перепугалась, – она и так была навеселе. А Паша говорит, что когда она перепьет, то несет такую ерунду, что уши вянут. Надо за собой следить!) и сказал: а теперь выпьем на брудершафт.

Она кивнула и они выпили, скрестив руки.

Стах наклонился к ней, она замерла... и он чмокнул её в щечку.

...Вот-те раз! Она-то рассчитывала на долгий и страстный поцелуй! А он тут же стал с удовольствием закусывать, говоря ей, Надюш, рекомендую...