Текст книги "Богатая наследница"

Автор книги: Ксения Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Недолго вы без нас тут кайфовать будете! Не позволим! Крикнул из машины Леон и все рассмеялись. Глава 14

Надюшка всегда входила в пашину квартиру с трепетом, – настолько у него было чисто, красиво, прибрано. Не то, что у них.

Паша вынимал из новомодного шкафчика для обуви почти музейные тапочки и внимательно следил, чтобы гость ненароком не нанес уличной грязи на блестящий, без единой пылинки, паркет.

У Паши была однокомнатная, но шикарная квартира. Все – по последнему слову техники и дизайна.

В комнате – телевизор "Сони", видак, музцентр и мягкая мебель от какой-то крутой итальянской фирмы.

Бар, находившийся в стенке, показывал, насколько свободен хозяин в деньгах: наборы спиртного были так разнообразны и красочны, что любой серьезно выпивающий человек, увидев такое великолепие, был бы готов служить Паше вечно. Верой и правдой.

Надюшка входила и сразу же пристраивалась на стуле, чуть ли не у порога. Выглядела она как бедная просительница и Паша, понаслаждавшись её видом, наконец, недовольно бурчал: чего ты там у двери уселась? Проходи.

И только тогда Надюшка проходила.

Сегодня было так же.

Когда Надюшка уселась, поджав под себя ноги, а Паша стоял у сервировочного столика, скрестив толстенькие ручки. На столике стоял высокий бокал с пивом, а на тарелочке лежали аккуратные ровненькие сухарики. Паша их сам делал.

Небрежно предложил Надюшке: хочешь пивка? Хольстейн.

Надюшка мотнула головой и вежливо сказала: спасибо, я дома чаю попила.

Паша пожал плечами, что означало: ну и дура.

Сегодня Паша ждал от неё исчерпывающей информации о том, что творится в доме "этой паскудины", то есть Эльки.

Надюшка трепетала. Не дай Бог, если она не сумеет рассказать, собьется, или вообще ничего интересного ему не расскажет.

Паша до сих пор злился на неё за то, что они с мамашей проворонили такой дом! И во время его не проинформировали. Не было бы сейчас проблем, исчезла бы эта Элька с глаз долой. А так... Придумывай целую систему и засылай туда эту дуру!

Паша недобро глянул на Надюшку.

– Так, – сказал он, поставив крепко бокал на картонную подставочку, вижу ты ни хрена не увидела и ничего не поняла. Дура она и есть дура. Ты хоть понимаешь, что без этой дачи я на тебе никогда не женюсь? Принципиально. И будет твоя Вика безотцовщиной. Да и не моя она. Харкну я на вас длинной слюной. Через год у меня самого такой коттедж будет! Только вам туда ни ногой.

Паша подошел к бару, нажал кнопку, метнулась призывная музыка, бар открылся и Паша лениво выбрал бутылку испанской сангрии.

Он разлил вино по бокалам, сказал коротко – пей.

Потом внушительно добавил: я тебе буду задавать вопросы, а ты отвечай коротко и ясно, поняла?

Надюшка кивнула, – кажется немного обошелся Паша.

– Так кто же с этой рухлядью спит? Я не понял. – Задал свой первый вопрос Паша, отглотнув изрядно сангрии.

– Я не знаю... Я не могу так сказать... Они же все разно находились. Эти, Юрий Николаич и Лева (Леон) у этой соседки, а те двое: её муж, только не знаю, как они... Он вроде бы уезжал со всеми прошлым разом. И какой-то парень, Илья...

– Не мельтеши! Отвечай нормально! – Паша стукнул по столику рукой, Что я тут пойму, в твоей куче? Может муж бывший? Выясни про это. Значит, не знаешь с кем она спит?

– Не знаю, – уныло согласилась Надюшка. – Ну, а кто к ней как клеится? – Продолжил допрос Паша.

Надюшка задумалась, вспоминая вчерашний день. А кто, действительно, клеится к Эле?.. Вроде бы и никто. Лева – молоденький. Юрий Николаевич как бы к ней, Надюшке... Но об этом Паше говорить не нужно. Муж? вроде нет. Разве вот иногородний, Илья... И то не очень...

– Ну? – Грозно напомнил о себе Паша.

– Никто. – Уверенно ответила Надюшка.

Паша задумался, туго сморщив лоб в толстые морщины. Ага! Как же! Все клеются! Только незаметно. Эта дура не заметила. И Илья тот, и бывший муж думает, как бы отловить снова золотую рыбку, и Юрий Николаевич, хрен моржовый, и даже моллюска этот, Лева... А что? Теперь старых богатых теток молодняк нарасхват! Надо Надьке как-то половчее там. Может, с соседкой

поговорить

этой, по-бабьи, откровенно?..

Паше нужен человек, который спит с этой наследницей.

– Па-аш, – ласково позвала Надюшка, – а зачем это?

Он не вводил её в курс своих замыслов. А ей же интересно, да и знать хотелось, за что страдает. Ведь каждый раз, как она туда едет и к даче идет, – в животе все кишки закручиваются.

И Эля эта так на неё смотрит, как будто Надюшка у неё что украла. А украла-то сама Эля!..

– Звали тебя еще? – Прозвучал пашин голос.

– Звали, – обрадовалась Надюшка, – меня и Анастасия звала, соседка, старая уже, но вся из себя. И Юрий Николаевич говорил, что они к воскресенью соберутся... – Закончила она тихо, понимая, что брякнула лишнего.

Паша побагровел: это, что это? Хахаля нашла? Брошу к такой-то маме! Ты меня знаешь, Надежда! Я за делом не постою. Сегодня узнал, завтра – ты для меня никто и звать никак!

Надюшка зло выдавила слезы, а голосок сделала тоненький, жалостливый.

– Да я, Паша, да ты что... У него невеста где-то там... В загранке, что ль... – Соврала она, не зная как утихомирить Пашу.

А Паша боялся. Элементарно. Боялся, что Надюшку у него уведут. Не то, чтобы он любил её, – он и любить-то умел только постельно, – но привык, считал своей собственностью. И потом, кто ещё так, как она, будет его слушаться и бояться?

Никто. Паша это знал.

В общем Паша понял, что гноить дольше Надюшку не следует, а следует хорошо оттрахать.

– Давай, – сказал он как бы все ещё недовольный, – вытаскивай простынь.

Это было надюшкиной обязанностью: достать из стенки старенькую простынку, подушку и разложить все эти принадлежности на паласе.

Она послушно и споро это сделала, радуясь, что Паша обошелся.

Кроме Паши Надюшка никого в своей жизни не любила. Даже красивый, богатый и умный Жорик, который носился с ней, как с новорожденным младенцем, оставлял её равнодушной, а стоило Паше ласково на неё глянуть, как сердце надюшкино катилось куда-то вдаль.

Он был первым её мужчиной, – всего-то им тогда было: Паше семнадцать, ей – на полтора года больше...

Из белокурого херувимчика с приятным личиком, – с годами, вылупился Паша, – толстоватый, невысокий, с гладкими, цвета соломы, редковатыми волосиками, толстой розовой физиономией и небольшими глазками бурого цвета.

Она это видела.

И это, и его грубость, хамство, ложь, – довели её до того, что она разлюбила Пашу. Своего первого мужчину. Но никто этого не знал. Даже её мамаша.

А он все продолжал думать, что Надюшка любит его как десять лет назад. Блажен, кто верует...

После игр довольный, освобожденный Паша закурил, думая о том, как сказать Надюшке о своей задумке с Элькой. Уже надо бы.

Надюшка может и испугается, но она так его любит, что быстро очухается и будет делать все, что он захочет.

Он сел на паласе и приказал: налей-ка нам по бокальцу, мне с тобой поговорить надо.

Надюшка вскочила и подала на подносике бокалы с сангрией.

Паша отпил, вытер рот, и сказал: Надюшка, то, что я тебе скажу, ни-ко-му, слышишь? Даже мамаше своей. Поклянись.

– Клянусь, – тихо отозвалась Надюшка, – никогда, никому...

– Это я все для нас с тобой, дура ты, – сказал в своей обычной "ласковой" манере Паша, – думаешь, я не забочусь, чтоб мы жили хорошо и нужды не знали? Сейчас мы работаем, зарабатываем хорошо, это правда, а ну, как что случится? Погонят тебя или меня, да мало чего... Откуда мы деньги брать будем? Накоплено, конечно... Но этого трогать нельзя – на самый черный день, понятно? – Паша похлопал Надюшку по животу.

Надюшка занервничала, – куда клонит Паша?.. Он впервые за долгое время заговорил о совместной жизни, а то ведь только чертями и крыл её.

А Паша продолжал внушать: если я когда ругаюсь, так это для твоей же пользы. – Он пощупал надюшкин живот, – ты ещё пока молодая, тело у тебя хорошее...

Надюшка тихо радовалась. Паша признавался ей в любви и намекнул на совместную жизнь!

Паша убрал руку и продолжил. – Я почему тебя про любовников Эльки спрашивал, не поняла? Во-от. А я обо всем думаю. Отняла она у тебя законные твои права? Отняла! Ты должна их вернуть, так?

Надюшка кивнула, хотя о своих правах она старалась не думать, – уже привыкла, что дача ей не досталась, да и не считала никогда она своим этот чужой дом.

– Законом не получилось, – долбил меж тем Паша, – купили они закон. Конечно, я могу адвокатов нанять, пацанов своих на неё накатить, они б такого... – Паша замолчал, увидев, что Надюшка побледнела.

...Квелая она все же, нежная больно... Откудова? Вон её мамаша не испугалась бы, только никому она не нужна, старая молюска... – Она б, эта твоя Элька, со страху убежала, куда глаза глядят. Дачу продала бы со страху. Но я этого делать не буду, не боись, вон, затряслась! Мы получше с тобой сработаем.

Надюшка во всю старалась не показать, как испугалась. Мать ей тоже что-то про такое лепила, но она прикрикнула и та заткнулась. На Пашу хвост нельзя подымать.

– Ничего такого плохого я не думаю, Надюшк...

Паша подошел к самому зыбкому в этом деле моменту и тут сплоховать нельзя. Надюшка – психованная...

И он сказал: тебе, Надюш, придется попотеть. Но все – ради нас же, ради Викочки, доченьки.

Надюшка, расслабившись, прослезилась.

– Ты, Надюш, должна вызнать, кто у неё любовник и его заделать. Так, как ты умеешь, чтоб он мама сказать не мог... Брякнул Паша и замолчал.

Надюшка вскочила.

– Ты на что меня засылаешь? Хочешь, чтоб я им давала? Чтобы все они меня насмех потом подняли и бл.... обозвали? Не любишь ты меня, Паша!

Так он и думал. Потому и тянул. Но заставить её надо. И он заставит, не будь он Пашей Волковым!

– А ну, – грозно произнес Паша, – вали отсюда! Чтоб я тебя больше не видел! Я о ней и её соплявке пекусь, а она, мать-перемать, истерики заявляет! Пошла вон! Сейчас Алке буду звонить!..

Паша взял сотовый телефон и стал набирать цифры... Остановился, посмотрел на Надюшку и сказал: чего сидишь? Не слыхала, что я сказал? Давай, вали! Знать тебя не знаю! Я её люблю, понимаешь, холю, как королеву, а она!..

Надюшка металась внутренне, не зная как поступить.

... Что-то он задумал лихое. Он-то вывернется, как всегда. а она по уши завязнет в каком-нибудь дерьме.

Она вспомнила, как сошлась с Жориком. Тогда и мать, и Паша её уговаривали. Пусть только Вику Жорик запишет на себя, а тогда Паша на ней женится.

А когда Жорик помер, Паша заявил, что жениться сейчас не с руки, – все догадаются, что к чему. И ничего она с этой истории с Жориком не заимела: ни мужа, ни имущества. Одна. И отца у Вики нет.

Она больше дурой не будет!

Надюшка оделась, встала с паласа, села на стул и сказала, ладно, Паша, послушаюсь я тебя. Во-второй раз в жизни. Тогда с Жориком... А теперь налей мне вина и говори, что делать.

Паше не понравились сухость и твердость тона, но делать нечего. Ладно, он ещё свое возьмет.

Он тоже сухо, без ласковых прибауток, сказал: а чего ещё говорить? Я все сказал. Узнай, кто её любовник и охомутай. Но так, чтоб она не знала. И ко мне его привези. Хорошо бы пил. А там я тебе все скажу, как дальше. Расстроила ты меня, Надежда. Но обедать приду.

– Приходи, – тускло откликнулась она, – я ухожу?..

– Иди, – согласился Паша и вдруг по наитию, подошел к ней, прихватил за пухлую попку и сказал: я тебя люблю, Надюшк, только тебя. Ты знай. И женюсь на тебе, вот увидишь.

Как хорошо, что он допер так сделать! Надюшка оттаяла...

А он гладил её по спине и говорил: будет и на нашей улице праздник. Ты только съездий поскорее и узнай... Глава 15

Эля считала себя одинокой, а о ней думали и говорили в разных концах Москвы.

Тяжко задумался Климуша, ища выход в данной ситуации.

Пока ни с кем романа у Эльки вроде бы нет, но за этим дело не станет. Богатая, самодостаточная, красивая, ещё молодая женщина.

И он ей не нужен. Впору заплакать. А что если элементарно попросить у неё в долг? Когда-нибудь отдаст, а и не отдаст, так она не обеднеет. Поехать куда-нибудь? Пропить, прогулять? А дальше что? Ему нужна стабильность. У него нет сил жить с маман на двадцати двух метрах и каждую секунду ждать выволочки за все: не снял грязные ботинки, чихает и не принимает аспирин, выпил, пропил, прогулял, курит как сапог, не работает, а ест, пьет...

О Господи! За какие грехи ему такая утлая жизнь, какой не стал бы жить даже двенадцатилетний пацан? И один сейчас свет в окошке – Элька.

Когда они уезжали с дачи, Клим заметил, что Элька мрачная и какая-то погасшая. Конечно, все собрались, рванули в город, а она осталась! И ещё этот Стах! Неужели он не может наплевать на эту белесую Надюшку? Тем более, что не нужны ни Надюшка, Хренушка, Свинушка... Чего он добивается? Ну, не нужна ему Элька, так и он ей не нужен, но клеиться на глазах у красивой бабы к другой можно только по сильной пьяни, а Стас был трезв как стекло.

Стах с Леоном поговорили мельком. Леон восхищался Анастасией, – её красотой, умом, тактом... Об Эле высказался доброжелательно и сказал, что её вполне можно терпеть и он бы съездил туда разок-другой.

– Приятная атмосфера там, – и в доме и в саду... – Сказал он как всегда мечтательно и непонятно... Правда, и он возмутился Стахом: зачем тому понадобилось тащить эту Нюху куда-то чуть ли не в Рязань?..

Стах посмеялся и ответил, что ему все очень нравится.

У Ильи было сложнее. Он уже в Москве незнамо сколько, а дело, – он считал, – не продвинулось ни на шаг. А ему хотелось быстро и сразу. Ни бюро, ни денег... Ничего.

И даже эта Эля как-то сначала загоревшаяся, вдруг остыла и только и сказала: звони. И как он будет разыскивать это чертово бюро, которого и в помине нет? Или начать вязаться к Эле? Не особенно хочется, у него есть Катя... Плюнуть на все и уехать в Читу? Но этого Илья и представить себе не мог. Что вернется в обрыдлую школу, встречаться с худосочной Леночкой?

Илья сидел тоже в чужой квартире, тосковал по чужой жене и денег у него на кармане оставалось совсем не много. А планы были грандиозные: немедленно разбогатеть ( не работая...), увести к себе чужую жену ( с детьми... Но лучше – без них), заиметь квартиру, а лучше – дом и, конечно, – иномарку.

Для этого надо было: жениться на Эле, с последующей её быстрой и легкой смертью, увести от капитана Катю, оставив ему для утешения детей, и может быть, познакомить старикана с этой пухленькой блондиночкой из Пушкино, – Надя, кажется?.. И оставшиеся от Эли деньги тратить как хотеть, – хоть на иномарку, хоть на Париж с Брюсселем впридачу...

Советоваться с Катей. Он обязан ей все рассказать. Все, до капли. Даже идею с женитьбой на Эле... И что она скажет, то он и станет делать. Один он сойдет с ума от навалившихся проблем и неудач.

К телефону подошел младший капитанский сын. Илья хотел было повесить трубку, но сил не было ждать в одиночестве неизвестно сколько времени и он, изменив голос до писка, позвал Катю.

Парнишка заорал: ма-ам, тебя какая-то тетя!

Катя ответила недовольно, но узнав его, быстро сказала, приду, приду, обещала же! Своих вот накормлю и приду. Карты захватить?

– Захвати, – засмеялся Илья (на сердце стало легко и спокойно. Катя с ним!) и кое-что еще...

Наверное, с час ещё маялся Илья в одиночестве.

Но наконец появилась Катя, любимая, неповторимая его Катя, с прыгающими под майкой шарами грудей, зазывными ногами в обтяжных блестящих лосинах, с раскрасневшимся лицом и незаколотой ничем копной пшеничных волос.

Илья тут же потащил её в постель.

Потом он сказал, чтобы она приготовилась к длинному, серьезному разговору, он хочет услышать её совет и сделает так, как она скажет.

Катя как-то сурово восприняла его заявку и оделась.

Поставила чайник на плиту, уселась в кресло и сообщила: я поговорила с Алкой, она извинилась, сказала, что с мужем – полная лабуда и что ты можешь не дергаться. Ну а как твоя новая знакомая? – Прищурила Катя глаза и в них полыхнуло что-то звероватое, – рассказывай.

Илья, как говорят, сгруппировался. Проколоться нельзя.

– Катя, – начал он с трудом, будто воз на себе тащил, – видишь ли... Ты должна знать, что все это для тебя, для нас...

Катя вспыхнула, – можно подумать, что ты сейчас объявишь, что женился, но это ради меня! Не мямли, Илья!

... Какая все же она нетерпимая!.. Илья уже жалел, что сделал заявку на серьезный разговор. Надо самому своей башкой думать, а не привлекать к этому женщину, да ещё любимую, да с характером...

Он готов был все свести к шутке, но Катя смотрела на него твердым глазом, молчала и ждала, когда же он разродиться своими тайнами. Хода назад не было.

– Катя, – увещевающе произнес Илья, – ты прямо как комиссар полиции, скоро и по роже получу, наверное...

– Заслужил, – получишь. – Сообщила Катя и закурила.

Она нервничала, её напугало торжественное заявление Ильи, потому она так и пыжилась, так наигрывала.

Капитан сидел у телевизора во грустях.

Катерина упулилась к соседке гадать. Илюха к какой-то бабе уехал. Звякнуть что ли, на всякий пожарный?..

Капитан набрал номер. Долго не брали трубку, но вдруг сразу возник голос Ильи, какой-то то ли придушенный, то ли испуганный...

– Ты уже тут? – Обрадовался капитан, – слушай, Катька гадать к соседке сбежала, я к тебе заскочу с пивком? У меня и рыбка есть, – капитану до одури хотелось человеческого общения.

Но Илья помялся и как бы извиняясь, сказал, что уходит. Потом через паузу радостно сообщил, что сам зайдет, прямо сейчас.

Капитан положил трубку и задумался.

...Что скрутил Илья?.. Да баба у него, вдруг четко понял капитан. Она Илюхе и подсказывала! Он, дубина, им свидание сорвал! И Катюхи дома нет, чтоб подсказала.

– Илья, ты иди, иди, – говорила Катя возбужденно, – а я через полчасика. Все будет нормально.

Илья был в расстройстве. Только он собрался открыться Кате, как появился этот неуемный капитан со своим никому не нужным пивком!

– Катя, – взмолился он, – только ты запомни, что я тебе сказал! Ты должна меня выслушать, не сейчас, конечно, но запомни! Мне это очень важно...

Но Катя уже проигрывала свой приход. Что она скажет и как будет выглядеть. Бредни Ильи её не интересовали. Она быстро и несколько раздраженно ответила: да, да, я выслушаю, иди же, Илья, вдруг он попрется к тебе?

Илья вздохнул, поняв, что она его и не слушает и не слышит, прихватил бутылку и ушел.

– Илюха, – закричал капитан и обнял Илью, сразу занервничавшего, – я ж тебя, парень, уважаю! Ты чего пропадаешь?

Капитан повел Илью на кухню, усадил за стол, справил закуску. Разлив водочку по стопочкам, а пивко в бокалы, стал сетовать.

– Понимаешь, какая штука, Илюха, вот год весь только и думаю, что об отпуске... Скучаю по ним страшенно. А приеду, – проходит недели две и чувствую, – делать мне здесь нечего. Отдохнул, водочки попил, с ребятами побыл, Катьку натрахал... И начинает меня тощища глодать, по своим ребятам на заставе, – как они без меня?.. И понимаю, что наотдыхался аж вперед на год... И совестно перед Катюхой: она меня, понимаешь, ждет-не дождется целый год! Вот такие дела парень, – заключил капитан с грустью и добавил, может, я им тут и не нужен? Приезжаю, взбаламучу всех и снова отбываю... Надо что ль совсем не приезжать? Как думаешь? Или сюда проситься... У меня же ещё месяц свободный. Беда.

Илья хотел было успокоить как-то капитана, не знал, правда, как, – но тут входная дверь щелкнула и на кухне появилась Катя, со сверкающими глазами, веселая и даже озорная.

Капитан смотрел на неё как на чудо явленное и всю хмарь с него, как ветром сдуло.

– Ну, вы чего? – Спросила Катя, плюхаясь на стул, – налейте-ка мне рюмочку, я там с этой Ленкой затрахалась, – гадай ей то на того, то на другого...

... Как она просто произнесла "это" слово, подумал Илья, внимательно глядя на Катю и отмечая следы их игр, – тени под глазами, вспухшие губы и небольшой синячок на шее... Странная она, думал он, все ей нипочем! И я наверное тоже.

Катя быстрехонько разогрела обед, поставила на стол тарелки, разлила по ним суп, вытерла стол, тут же протерла пол, швырнула что-то в ванну постирать...

При её габаритах двигалась она легко, быстро, будто даже пританцовывая. и двое мужчин, сильно любившие её, смотрели на свою королеву, буквально раскрыв рты.

Когда она уселась за стол, капитан стал рассказывать ей как он вытащил Илью со свидания, которое у того, – ясное дело – было с дамочкой.

– Ну, Илья, скажи, ты в неё сильно влюблен? – Встряла Катя, играя глазами, – Может, поженим тебя, а ? Андреич, ты как?

– Поженим, а как же, – гудел довольный хорошей встречей капитан. – Ну, давай колись, влюблен? Не стесняйся, мы – свои люди!

Илья решился. Сейчас он расскажет, как любит Катю... При капитане.

– Я так никогда ни в кого не влюблялся, – начал он с дрожью в голосе, – Это такая женщина! Таких нет больше в мире. По крайней мере для меня...

Он замолк, потому что испугался уж очень сильной своей эмоции.

Но капитану откуда было догадаться, что Илья говорит о его любимой жене Кате!

Катя слушала мрачно.

Илья это отметил: не поняла Катя ничего! Может решила, что он влюблен в Эльку?.. Дурочка!

Капитан разлил по стопочкам водку.

– Катюх, давай выпьем за счастье нашего друга Ильи! Ему очень повезло. Такую женщину можно всю жизнь искать и не на найти, а ты – раз, – приехал и тебе на блюдечке с золотой каемочкой: невеста-красавица и дом со всеми бебехами! И любовь у тебя такая! Да и ты у нас парень хоть куда! Верно Катюх?

Тут капитан несколько закручинился.

– Только одно нехорошо, Илюха, что ты девушку свою читинскую бросаешь!

– А что я могу делать, если влюбился с первого взгляда! Научи, Алешка, если можешь! – Запальчиво стал объясняться Илья, глянув на мрачнейшую Катю и пытаясь взглядом ей сказать, что это он о ней, о любви к ней говорит!

Но Катя как-то не реагировала на его призыв.

Капитан же, приняв все близко к сердцу, обратился к жене: ну что, Катюх, что мы можем посоветовать? Я вот люблю тебя и все тут, и никто мне больше не нужен. Как и тебе, верно? Конечно, когда нападает такая любовь, что тут скажешь... Руками разведешь. Хорошо еще, что ты с Леночкой не поженился, детей не завели, а то была бы трагедия. А может и сейчас... Тихо заключил капитан, а Катя вдруг вздернулась.

– Ну, вы, мужики, и хороши! Сегодня он одну любит, завтра другую! А послезавтра – третью? Ты что мелешь, Алексей, что мелешь? Значит, только женатым нельзя? А холостым – все можно? Да он ведь не любит эту свою "даму", что ты уши развесил! Ему она удобна и выгодна! А если ещё красивая, так и совсем хорошо! Почти кричала она, покраснев и заблестев глазами.

И выскочила из кухни.

– Вот тебе на, – удивленно и сокрушенно произнес капитан, видишь, как расстроилась? Женщина всегда будет стоять за женщину, это – закон. Ты бы при ней остерегся, я-то понимаю, что такое – любовь... А она считает, что измена, – это черное дело.

Илья готов был прибить капитана, только бы он замолчал! И катино бегство его сразило. Как ему пойти к ней, как этого дурачка обвести?.. Но капитан "обвелся" самостоятельно.

– Илюх, ты пошел бы к ней, сказал, что, мол, пошутил что ли... Ну, не знаешь ты ещё ничего, понять не можешь. Время, мол, надо, разобраться. Наплети чего-нибудь, а?

– Попробую, – сказал Илья хрипло, – и сорвался к Кате.

Та лежала на тахте в маленькой комнате, уткнувшись лицом в подушку, плечи её вздрагивали. Она плакала.

У Ильи заболело сердце, – как он мог, болван, так огорчить любимую, самую любимую женщину на свете! Придумал, нечего сказать! Все в кучу смешал.

Он сел рядом с ней и обнял за плечи. Она дернулась: убирайся...

– Катя, милая моя, я же о любви к тебе говорил! Ты, что, не поняла? Я же тебя люблю... – Шептал он, рукой залезая ей под майку, – я хочу тебя... – и совершенно теряя голову, уже разворачивал её к себе.

Увидев её залитое слезами лицо, он стал целовать её в мокрые губы, а руки его мяли груди, освобожденные от майки, – и он уже был готов к дальнейшим действиям.

Катя расслабилась, успокоилась и рука её легла на зиппер, под которым бушевал его орган любви.

Вошел капитан.

Он сначала ничего не понял и продолжил бы не понимать, – такой вариант возможен, – если бы они не вздрогнули и не стали нервно поправлять одежки и строить невинность.

А надо было налепить, как говорится, тень на плетень.

Но они так перепугались, что конечно такие тонкости и хитрости даже и близко в голову им не пришли. Они элементарно затряслись от страха, как воришки, схваченные на месте.

Катя все пыталась одернуть майку, которая никак не хотела садится на место, Илья зажимал ноги, чтобы капитан не углядел.

Капитан все углядел и все на раз – понял.

Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг сжался, промолчал, четко повернулся и вышел из комнаты.

Катя наконец расправила майку и зашипела: дурак. Зачем ты пришел? Что теперь делать?

И опять заплакала, – начала было в голос, – но заткнулась, и слезы быстро высохли.

Илья сидел как пришибленный и ничего не мог: ни думать, ни делать.

... Это все придурок Андреич! Засылать молодого парня к своей красавице жене утешать! Но ведь ты ему друг, ехидно заметил кто-то внутри него, он же не думает, что ты – паскуда!..

Катя продолжала шипеть, – он что-то делает там, пойди посмотри. скажи что-нибудь! Что показалось ему... Да не сиди ты как остолоп! Жизнь мне испортил, а теперь сидит! Сволочь! – Вдруг вырвалось у неё и она вскочила с тахты.

Глаза Илья, как заводные шарики, повернулись на нее.

... Он – сволочь?.. А она – кто?..

И он спросил: а ты тогда – кто?

Она бросила на него брезгливый взгляд, – а-а, ты теперь меня будешь обвинять! Не выйдет! Иди к своей красавице и не мешай нам жить! Свалился на голову! – Она зарыдала в голос, не сдерживая себя и резко пошла на кухню.

Илья не мог себя заставить думать, а ещё надо что-то делать. Идти к капитану, что-то бормотать несусветное, и понимать, что человеку этому уже ничего не докажешь и ничего не изменишь.

Надо брать свой обтрюханный чемоданчик и пилить в "родную" Читу. Плюнуть на все московские прибамбасы – бюро, деньги, дачи, богатую Элю, замужнюю Катю...

Сейчас он пойдет и скажет все это. И ничего прояснять и разъяснять не станет.

Илья пригладил волосы, поправил одежду и как на эшафот, тяжелым шагом отправился к супругам.

Они сидели напротив друг друга за столом. Перед ними стояли полные стопки. Катя что-то тихо и быстро говорила. Капитан смотрел в пол, упираясь руками в колени. Когда Илья вошел и остановился на пороге, капитан взглянул на него, – в глазах его стояла безнадежность. И все.

А Катя даже не обернулась.

Илья понял, что она все сваливает на него: он виноват во всем, а она, глупенькая, даже не поняла, что происходит, она подумала, что это муж ( так она и говорила. Илья верно смикитил)...

Илья откашлялся, – горло схватил спазм.

– Алексей Андреич, – вдруг неожиданно для себя назвал он капитана полым именем и отчеством, – простите, если что не так...

Говорить ему дальше не пришлось.

Капитан, не глядя на него, попросил: ты иди, Илюх, нам с Катериной поговорить надо. Без тебя.

Катя тоже не смотрела на него.

...Вот и кончилось все в Москве. И любовь, и богатство.

– Извините... – Прошелестел Илья и ушел.

Дома он собрал чемодан, позвонил хозяйке Алле, сказал, что срочно уезжает, деньги на столе в комнате, – без обмана, – и не слушая, что она отвечает, положил трубку.

На остановке автобуса он присел на скамейку и закурил. Чита от него никуда не убежит: не многие отправляются туда, да ещё на поезде!

Он смотрел на дом, на окна шестого этажа, где сейчас неизвестно, что разыгрывалось... Драма? Трагедия? Трагикомедия?.. У него сжалось сердце. Неужели он сейчас сядет в автобус, поедет на Казанский вокзал, возьмет билет, прокантуется в вокзальном буфете час-другой и навсегда... – именно! НАВСЕГДА! – покинет этот город, где у него случилось столько, сколько не произошло за все его тухлые годы в Чите – забытом Богом и людьми месте. Неужели – никогда? Никогда не увидит Катю?..

Илья заплакал. Слезы катились по щекам и он не утирал их.

Он плакал самозабвенно, как в детстве, но неизмеримо горше.

Надо было уходить. Уезжать. Мельком пролетела мысль об Эле и вспыхнула спичечным огоньком маленькая надежда, но тут же погасла, – зачем он Эле? Без работы, без дома. Без, как пишут в романах, – средств к существованию. И к ней – равнодушен. Хотя...

Хотя этого она может и не узнать.

Нет, ему одна дорога: Забайкальские сопки и провал меж ними, – город Чита.

И вдруг на плечо ему опустилась чья-то рука. Илья поднял голову, слезы текли по щекам...

Перед ним стояли капитан и Катя.

Капитан улыбался чуть смущенно, Катя тоже улыбалась, но несколько натянуто.

Илья молча смотрел на них, а капитан схватил его чемодан и быстро заговорил: ты, Илюха, прости, всякое бывает с мужиками... Я не понял. Катерина объяснила, она – министерская голова. Идем, куда это ты направился? Ну-ка идем, идем, давай!..

– Нет, – упрямо мотнул головой Илья, незаметно, – казалось ему, утирая слезы, – я поеду, мне надо.

– Куда это? Зачем? Я ж тебе сказал, мало что с мужиками случается... Ладно тебе, не обижайся.

Катя молчала.

Илья заметался, но все же взял себя в руки: нет, Алексей, я тебя обидел и... прости меня, Катя, что на меня нашло? Сам не понимаю.

– Что, что, – зачастил капитан, – баба – красивая лежит... Мне бы, старому дураку, это понять сразу. Давай, Илюха, идем.

– Я от квартиры отказался... – тихо сказал Илья, – не могу, ребята, спасибо за все. Простите меня... Надо мне ехать.

– Квартира? Алка сейчас звонила, сообщила нам, Катя сказала, что ерунда, ты чего-то расстроился. Все, мол, попрежнему.

Катя молчала.

Капитан бормотал как заведенный: ладно, уедешь, только не сегодня. Сегодня подумай как следует, у тебя же здесь женщина, которую ты полюбил, забыл, что ли? Давай, идем, а завтра – хоть уезжай, хоть, что. Нельзя с горячки дела решать. Идем.

Катя наконец разлепила губы: идем, Илья...

И двинулась к дому.

Он пошел за ней как телок на веревочке.

Весь вечер и всю ночь капитан и Илья сидели вдвоем на кухне и изливались душевно, вернее – капитан. Катя почти сразу легла спать и капитан смущенно извинился за нее: Катюхе совестно. Понимаешь, не поняла она ничего, думала – я, даже по роже хотела залепить, что пристаю, а гость сидит один... Тебя я, Илюха, не обвиняю, нет. Знаешь, между нами, я ведь изменил Катюхе разок... Там у нас бабенка на кухне, симпатичная, а я чего-то о Катьке так стосковался... Веришь, нет? – Стоит, мать его, как кол, деваться некуда. Я даже испугался. Ну и поперся к той бабенке. Иногда – захаживаю, если приспичит. Мы, мужики, такой народ, сам знаешь. А на Катьку только ленивый не полезет, баба она – кровь с молоком!

Илье невмоготу было слушать эти откровения, но он слушал, этим он спасал их дружбу с капитаном. Как ни странно, ему не хотелось с ним ссориться, – нравился он Илье и удивлял очень, своей беспробудной наивностью.