Текст книги "Богатая наследница"

Автор книги: Ксения Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Надюшка оборотила на него какие-то пустые глаза и ответила, лежу. Клим вдруг почувствовал себя если не совсем и мужчиной, но хотя бы существом человеческого рода. – Вставай немедля! – Крикнул он, – ты же сдохнешь, земля промерзла!

И её прорвало.

– Я не хочу жить! Не хочу! Мне ничего не надо! Мне не нужна дача и деньги! Только не убивайте меня больно... – слезы потекли у неё из глаз, я ничего не сделала плохого! Где Паша? – Вдруг вскинулась она, – его убили?

Она цепко схватила Клима за куртку и безумными глазами уставилась в его лицо, – его вы убили?

– Пошла бы ты, дура! Кому вы нужны, придурки, убивать вас... – сплюнул рядом с Надюшкой Клим.

... В психушник её надо, подумал он, она же не в себе... Оттащу её на дачу, черт бы их всех побрал. Пусть разбираются.

Тут из-за угла дачи, от автобуса, неспешной пижонской походочкой выплыл Илья, чистенький, наутюженный, довольный.

... Вот и все воронье слетелось, да что им эта дача несчастная так глаза застит! Подумал Клим и как-то покорежился, а он сам? Он-то Эльку тоже хомутал? И вдруг ему стало её жаль. Просто. По-человечески. Баба одна и вокруг, кто только не шастает, какую только дрянь не придумывает... – Эй, Илья! – Крикнул он, – помоги мне одну барышню в дачу стащить, а то она тут себе пляж устроила.

Илья вздрогнул, с лица его сразу же пропало довольство, лицо как бы уменьшилось в размере и побледнело, довольно сильно. – Давай, давай, берись за ноги, – меж тем приказывал Клим, сам стараясь поднять с земли неподъемную какую-то Надюшку. А та перестала плакать и кричать и вроде бы снова впала в анабиоз. – А что с ней? – Со страхом спросил Илья. – А ничего, – сгрубил Клим, – просто за чужими вещами гоняться не надо, вот и свихнулась.

Илья совсем как бы уничтожился и в весе, и в росте, но Клим не замечал этого. Вдвоем они втащили Надюшку в дачу, где за столом сидели Анастасия, Леон и Макс и почему-то смеялись. Появление Ильи, Клима и бездыханной Надюшки привело их в состояние ступора.

– Это ещё что! – Крикнул Леон, – Клим, ты можешь объяснить?

– Нет, – отрезал Клим, – знаю только, что ей надо хотя бы воды горячей в пасть влить, а то она подохнет. А где Стах? – спросил он, не видя того нигде.

– Там, – коротко кивнул Леон наверх. Клим бросился туда, но Леон закричал, – эй, ты давай с нами!

Но Клим не слышал и не слушал, он должен сейчас же все объяснить, иначе он не выдержит такого напряга.

Эля лежала на постели, уткнув лицо в подушку, Стах сидел рядом, молчал и методически гладил её по волосам. При этом он что-то шептал, но что, думается, и сам понять не мог. Клим дернулся было уйти, но заставил себя остаться и войти в комнату. Стах поднял голову, лицо у него было сухое и недоброе. Он сказал: – Климуша, может попозже? Но Клим резко мотнул головой – сейчас. – Что ж, давай, – вздохнул Стах и тихонько дотонулся Эле до плеча, – Элечка, Клим хочет тебе что-то сказать, послушай, попросил он. – А я пойду погляжу, что там внизу.

И он быстро вышел из комнаты.

Эля села на кровати, вид у неё был больной. Клим не знал, куда себя деть и примостился на коврике, рядом со спящим сопящим Веничкой.

– Я тебя слушаю, Клим.

Клим почувствовал, как защекотало в носу, налились глаза, но неимоверным усилием сдержал себя от слез.

– Эля, сказал он, – Эличка, – боясь даже погладить ей руку, прикоснуться к ней, – я так виноват перед тобой... Ведь Стах это не Стах и не Юра, он писатель, Андрей Страхов, ты читала его наверняка, он жестко пишет...

– Литературные изыски сейчас, как ты должен понимать все-таки, меня не интересуют, – холодно сказала она, – чем быстрее ты скажешь мне свои секреты и уйдешь отсюда, тем будет лучше для всех.

– Да, да, – забормотал Клим, – я не о том, конечно же. Знаешь, ведь Андрей пишет книгу о разных людях... Понимаешь? Он мне все рассказал, когда мы ехали... Он – обыкновенный, нормальный мужик, он не гей, а я – сплетник. Мне что-то показалось и я трепанулся... Поверь мне, Эля, пожалуйста, я тебе правду говорю. Эля, он тебя любит, любит, поверь мне! – Ты врешь, все врешь, – устало сказала Эля. – Нет, Эля, нет! – Клим готов был вывернуться наизнанку, только бы Элька поверила, простила его, – ведь я ему сказал, что мы с тобой снова поженимся и у нас любовь... – Тут Клим со страхом замолк, потому что ложь уже постепенно превращалась в фантасмагорию, в которой Элька разбираться не будет, и он, бедолага Клим, навсегда её потеряет, а ему так этого не хотелось. Конечно, маячила где-то американская Хизер, но что эта простушка по сравнению с Элькой!

А Эля смотрела Климу прямо в глаза и думала, ну, почему, почему я всегда с ним завязываюсь! Знаю, что вор, что враль, что нечистоплотный морально, урод, короче, и все-таки меня так и несет в его сторону. Ведь врет же и не краснеет! А может нет... вдруг подумалось ей, ну, сколько можно? И ведь эту ложь можно сейчас же вскрыть – все здесь. А если и Стах соврет?.. Тут она на себя прикрикнула, ты сошла с ума совершенно, теперь ты, что, никому вообще верить не станешь? И пора кончать с этой затянувшейся историей с наследством. Надо разоблачить всех и сразу и нечего их ловить и подлавливать. Руки на стол и карты на стол, Господа! Она тряхнула головой. Да, только так, или она не Элинор Стоддард? Черт побери! Раскисла как бабка из глухомани, которая первый раз машину увидела. Дура, дура и ещё раз дура Элька! ...Позови мне Стаха, или как там его, хотела сказать Эля Климу, сидевшему на коврике у кровати в позе молящегося мусульманина, но Стах уже сам входил в комнату.

– Он, – Стах кивнул на Клима, – все тебе сообщил?

– Как он говорит, – да, – ответила Эля также сухо и коротко. И не смогла не добавить, – он врет. Я ему не верю.

Лицо Стаха несколько перекосило, он явно вздрогнул, но быстро справился с собой и ответил.

– Вот что, Элинор, дорогая, или ты веришь мне или нет. Либо пациент жив, либо он – мертвее некуда. И ты мне сейчас об это скажешь. Больше я не играю ни в какие игры, мы заигрались во всем. Так как? Ты веришь, что я люблю тебя и что я... – он замялся, ему не хотелось углубляться далее. И замолчал, глянув на часы, будто дал ей всего несколько минут на размышления.

А ей было так тяжко, так грустно, так хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел ее... И хотелось верить, – его глазам, выражению в них нежности и нарочитой суровости.

Но здесь опять встрял Клим.

– Эля, я не все сказал... Пашка ведь с самого начала тебя напугать хотел или убить... Я не понял. Они с Надюшкой шептались. Думали, я в отключке. Только я понял, что не получилось что-то у него, спутал он, что ли, участок.

Ну, вот, ещё одна тайна перестала существовать, – подумала Эля. А пошло оно все куда подальше, пусть будет как будет! И сказала неожиданно для себя:

– А я ведь да-авно влюблена в вас, Стах-Юрий Андрей... Как и звать вас теперь, не знаю.

Он бросился к ней и не обращая внимания на Клима, застывшего и смотрящего в одну точку, Стал целовать её мокрые от слез щеки, глаза и прошепал, – Господи, ну наконец-то эта сумасшедшая женщина верит мне! Глава 33

На кухне шел свой заворот. Леон и Макс уши к Анастасии играть в нарды, так как поняли, что все, видимо, в порядке. Стах рядом с Элей, а Надюшка, отмоченная Катей в ванне, спала в гостевой.

Почти ночь, и скоро все разберутся спать, а там – раздолье мышам, как сказала Катя. Ее ничуть не тронула история с Пашей нейтрализовала она его, ну и все, о чем говорить. Теперь – единственные они! Может быть, думала и решала Катя, придется подсыпать кое-чего кое-кому... Проспятся, Катя морить их не собирается. Не идиотка же!

А Илье было страшно.

И становилось все страшнее. И от того, что приехали Стах и Клим и эти... А Стах – вообще черное пятно в темной комнате.

Но при взгляде на Катю, Илья как-то успокаивался, – она была верхом уверенности в себе, веселости и приветливости.

Однако и Катя дрогнула. Кто их всех разберет!

Вдруг Элька знает о них с Ильей?.. Но сама же себя оборвала, – откуда? Совсем сошла с ума, Катерина!

Сверху спустились Стах с Элей. Они, оказывается, решили пройти к реке, такая вот у них мечта: по лунной дорожке – к реке. Катя быстро сунула им пакет пирожков и бутылку вина, чтобы они скорее удалились и не заметили Илью в зимнем саду, куда она его отправила. И она зарадовалась. Получится!

Отяжелевший от своих горестных мыслей, Клим спустился вниз. Катя что-то опять месила на столе.

... Откуда Элька выкопала эту корову Катю? И зачем? Элька отлично готовит сама, делать ей сейчас нечего. Дурь какая-то. Барыней захотелось стать, что ли?

Увидев Клима, Катя вроде как обрадовалась и присела в кресло.

– Можно? – Спросила она, – я не помешаю? Скучно. Все разбежались... А кто там спит? – Кивнула она на похрапывание Ильи.

– Илья, – буркнул Клим.

– А кто это – Илья? Я в них запуталась, столько подвалило.

– Илья – это приятель вашей хозяйки, Эли, – пояснил Клим.

Он уже совсем размаялся и теперь был готов поболтать, чтобы отвлечься от мыслей о разговоре с Элькой, который его гвоздил.

– У них романчик, да? – Полюбопытничала Катя.

– Не знаю, – откликнулся Клим.

– Угостите меня сигаретой, если не жалко, – попросила Катя, я сегодня забыла купить...

– Пожалуйста, – протянул пачку Клим и галантно дал прикурить.

– Скажите, а с кем у Элинор роман?

– С кем? – Спросил даже себя Клим, – а ни с кем.

– Зачем же они все приезжают сюда? – Удивилась Катя, – вот вы, например. Зачем вы приехали? – Задала вопрос Катя.

– Потому что я её люблю, – разозлился Клим, – и я её бывший муж.

– А что ж она в лес гулять пошла с другим?... – усмехнулась Катя, вам же обидно!

– Потому что это её будущий муж! – Отрезал Клим. – И мы все дружим. А моя жена скоро приедет и мы уедем. Она американка.

– Как интересно! – Хлопнула в ладоши Катя. – Вы в Америку навсегда?

– Не знаю. Вряд ли. Мы с ней катаемся туда-сюда...

– Денег-то сколько надо! – Посокрушалась Катя, – хорошо быть богатым... – Вздохнула она. – Расскажите мне ещё чего-нибудь...

– Ну а вот вы, Катя, что вы сами-то думаете об Эле? Вы, человек наблюдательный, мне сдается.

Катя засмущалась,

– Ну что вы, я пока совсем ничего не понимаю и не знаю. Потому и спрашиваю. Вот например, почему с утра, как бешеные, ворвались эти ребята? Как их? Лев?.. И Макс? А до этого психопат этот с пушкой явился! Но я ему отвалила горячих! – Катя расхохоталась.

– А что было? – Всполошился Клим, ему ни Элька, ни Стах ничего не сказали.

Катя с сомнением посмотрела на него, – и вы ничего не знаете?

– Нет, – испугался Клим.

Но Катя заткнулась. Кто их всех знает! Один тут у неё родной человечек – Илья. Надо как-то выкрутиться.

– Да какой-то псих прибегал, видно сбежал из психушки, ну я его борщиком и окрестила! Вот и все.

...Здоровенная баба, румяная, веселая... Такая "окрестит"!

А Катя с явной завистью во взорах оглядывала гостиную, кухню.

... Да, ничего себе домик. Везет же всяким! А что это они с Ильей, с ума посходили? Она тут беседы разводит, которые ей ничего не дают, Илья дрыхнет как сурок!

Время идет, а они не шевелятся!

Скоро появится вся команда и тогда вообще – кранты!

... Подъехать к Климу, что ли, прямо сейчас?.. Раздумывала Катя, сговорить его на выпивку, а там...

Она заметила, что Клим, в отличие ото всех, со страстью смотрит на бутылки, только почему-то выпивает мало.

Илья ей рассказывал, как они тут напились. И Клим – в первых рядах. Теперь – боится. Илья, помнится, говорил, что Клим этот, даже со стола общие деньги прошлый раз увел. Все заметили.

Какая у него жена в Америке! Брешет.

И решила действовать, сказав себе: пан или пропал. Глава 34

Они медленно шли к лесу. Он грустно серел сквозь морось мелкого унылого дождя, лишь изредка, местами, проглядывая живой зеленью елей.

Асфальт кончился и пошел песчаный проселок.

Стах взял Элю под руку.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Получается традиция, – прогулки под дождем?.. Не так ли, Андрей?

Он рассмеялся.

– Не будь гаишников, которыые меня узнали, ничего бы Климу не узнать. Они виноваты.

– Вот почему мне вас так не хотелось называть ни Стах, ни Юра... Казалось неестественным, что ли?.. Нарочитым... – Задумчиво сказал Эля. Кстати, я читала книги Андрея Страхова. Исторический роман и одну странную философскую притчу. Мне было интересно.

– Вот даже как? – Понасмешничал Андрей, – я польщен.

Она остановилась.

– Скажите, зачем вам столько мистификаций? Для чего или кого? Для меня? – Она не смогла сдержаться, – может быть, для моей замечательной подруги Надюшки? Вы с такой страстью бросились её провожать на машине аж до Пушкина! Пожалели?

Стах тоже остановился.

– Мне захотелось узнать, что скрывается за всем этим, я же понял, что, скрывается!.. А она – девица бесхитростная, как мне показалось. Но я был не прав. Ничего она не рассказала...

– Писательские дела? – Усмехнулась Эля.

– Главное из-за вас, – откликнулся он.

– Ну уж! – Рассмеялась она холодно, – не поверю... Со мной можно было поговорить.

– С вами? Такой колючкой? Увольте! – Воскликнул он, – я давно хотел все рассказать вам, но с вами у меня никак не получалось.

– Такая я злыдня?

Он взял её руки в свои.

Опять шел дождь. Опять темнело... Все, как тогда, у Андроньевского монастыря. И как тогда у него светились очень светлые его глаза и мокрая темная прядь упала на лоб...

У Эли защемило сердце.

... Господи, как же она влюблена в него! У неё сердце замирает, когда она смотрит в эти светлые глаза... А он?.. Ничего она про него не знает. Даже сейчас, – когда все вроде бы стало на свои места. Но все ли? И стало ли?

Ее руки были холодными и влажными от дождя.

Они стояли на лесной тропке, бегущей круто вниз, к ещё не близкой реке, которая однако была слышима неумолчным гулом плотины...

– Эля... – Тихо произнес он, – мне о многом нужно вам рассказать. Но прежде... Эля, я люблю тебя. С первой нашей встречи... Забавно, да? усмехнулся он своей усмешкой, видимо боясь быть смешным, или искренним?..

Она молчала и стало слышно как шуршит по веткам дождь.

– Ты слышишь меня? – Тихо спросил он.

– Слышу... – Откликнулась она невыразительно.

Это признание прозвучало для неё странно отстраненно. Будто не ей. И не он.

– Ты мне веришь?.. – Снова спросил он. – Дорогая, я понимаю тебя... Столько накрутилось всего. Наносного, перевернутого, кривого, как в плохих зеркалах.

Из-за туч внезапно важно выплыла луна, какая-то красноватая, тревожная и осветила её лицо: прямые темные брови, высокие скулы, с каплями дождя... Потрясающее лицо его любимой женщины! Они были почти одного роста и ему не пришлось слишком наклоняться, чтобы прикоснуться губами к её щеке.

... А ведь у моей американской Бэтт похоже сложилось... И они признались друг другу как бы случайно, впервые, – на океанском пляже. Не в доме, – на природе.

Луна сокрылась и стала наползать тьма... А с реки надвигался холодный белый туман.

Они стояли и целовались в полной тьме.

И в промежутке он прошептал, – мы поедем с тобой в мае в Париж и будем пить вино на набережной Сены...

Катя заговорщически посмотрела на Клима.

– Клим, пока никого нет, давайте выпьем потихоньку и повеселимся! Поставим музычку, потанцуем?.. – В голосе её послышалось какой-то дальний намек. Или Климу показалось? Он непрочь был выпить, чтобы никто не видел этого, и потом соснуть хоть часок, ночь и день вымотали его, вывернули наизнанку.

Но катино предложение его несколько насторожило.

Что, она считает его пьющим?.. Или сама – не дура выпить?

После той истории с Пашей-Игорьком Клим опасался всего.

– Да нет, – произнес он вяло, – что-то не хочется... Я честно говоря, устал.

Катя рассвирепела, но с виду стала огорченной.

– Как хотите, Клим, жаль... А я все равно выпью. Даже одна.

И она, взяв бутылку мартини, налила себе полный бокал, бросила туда льда, кусочек лимона...

Все это на глазах у выпивохи-Клима! И с видимым удовольствием потягивала напиток.

Клим смотрел на неё зовороженно.

... А почему бы и не выпить с ней? подумал он, ощущая, как приятный будоражащий напиток холодной струйкой опускается в желудок и там разливает скрытое свое тепло!..

– А-а, была не была, давайте! – Поднялся он с кресла.

– Ну и замечательно! – Обрадовалась она. – Только вы сидите, я все подам. Вы – в гостях.

Она чуть ли не насильно усадила его в кресло. Пододвинула к нему столик. Расставила закуску.

Незаметно вытащила из карманчика пару таблеток и кинула их в бокал Клима.

Он, конечно, не видел этого, но вдруг спиной, потрохами, шестым чувством, отметил, ощутил продолжительный пустой момент перед тем как жидкость полилась в бокал.

И сразу все стало на места.

... "Они" хотят его споить! Или отравить.

ОНИ – враги его и Эльки.

А как ему и не выпить, и сделать вид, что выпил?

Нет, так не получится, понял он. Зато получится другое.

Клим умел... вышвыривать из организма выпитое.

Научился он этому из-за маман.

Когда в старые времена к ней припирался весь комсомольский актив и они плотно пили, и плотно ели, и всегда звали его, совсем юного, в свою компанию, возвещая тосты за него как за их здоровую крепкую смену. А он уже и тогда пил, не закусывая.

И чтобы не свалиться под стол, – он в какой-то момент шел в ванную и там за секунду очищал свой организм способом самым простейшим, – двумя пальцами глубоко в глотку...

Катя подошла с двумя бокалами, села напротив него, и со значением сказала, – давайте, Клим, на брудершафт. Тут все друг другу выкают, а я к этому не привыкла. Не нравится мне так. Вы мне симпатичны. Вы проще и откровеннее...

Она отхлебнула из бокала и зорко следила за Климом.

Тому ничего не оставалось, как глотнуть.

– А теперь, – сказала она, – на брудершафт. До дна.

Они выпили, перекрестив руки и Клим легонько чмокнул её в пухлую щечку.

От Кати пахнуло каким-то варевом-паревом и Климу стал противно. А так как он уже настроил себя на выворачивание, то и почувствовал позыв.

Незамедлительно встал и отправился в туалет. Может же он туда пойти! Человек же, не статуя.

Пришел веселый и счастливый.

Сам налил себе бокал вина и они с Катей выпили.

Клим не знал, когда ему надо начать засыпать, но решил, что чем скорее, тем лучше.

И через пару бокалов он вдруг стал клониться на бок, якобы засыпая, не имея возможности противостоять навалившемуся сну.

Как только Клим стал похрапывать, Катя бросилась к Илье.

– Вставай немедленно! Я усыпила Клима. Больше здесь пока никого нет. Девка не в счет. Надо идти ва-банк.

Илья сразу же вскочил и желудок сжался в спазме.

Катя приказала ему идти на чердак и содрать с бюро крышку.

А она здесь будет на стреме.

Илья возразил, что лучше он будет на стреме...

Они повздорили, но все-таки пришли к согласию: пойдут вдвоем.

Они осмотрели из оконца коридора на втором этаже сад и окрестности, какие были видны, – никого...

А Клим уловил кое-что из того, о чем они говорили.

Что там, на чердаке, – Клим не понял.

Но то, что эти двое знакомы и что-то собираются разбивать и выносить с элькиной дачи что-то, это усек. Криминал.

К чувству опасности примешивалось у Клима и удовлетворение собой. Он оказался ушлым! А если ещё прижучит и поймает этих! Вот будет кайф. И Элька простит его за все. А там, кто знает? Может у неё со Стахом не сложится, баба с характером.

... Но как же он почувствовал, что Катька пытается его усыпить или отравить! Не на такого напала, корова безрогая!

Клим снял ботинки, чтобы случаем не скрипнуть, тихо-тихо прополз по лестнице, покрывшись весь потом и уже перепугавшись, что прется прямо в лапы злоумышленникам, не взяв даже простого кухонного ножа! Но не спускаться же снова вниз!

Заорет в крайнем случае.

Так же, по-пластунски, прополз он и коридором.

Дверь на чердак была зарыта.

На чердаке шла работа.

Илья отдирал стойкую крышку.

Она скрипела, подвизгивала, но не сдавалась.

В этот момент Клим без звука приоткрыл дверь.

Крышка довольно громко треснула...

Катя оглянулась.

Просто так, чисто интуитивно, – она уж никак не могла предположить, что увидит "усыпленного" ею Клима!

Он стоял и улыбался.

Она завизжала, чего не ожидала от себя, и пихнула Илью от бюро.

Тот ничего не понял и зашипел на нее, – ты, что?..

Клим вошел на чердак, со словами, – что это вы, дети мои, тут делаете? Зачем чужую мебель ломать, а? Хоть и старую... У хозяйки спросили бы?

Катя и Илья стояли молча, опустив руки, как приговоренные. Даже Катя перестала быть быстрой, энергичной и сообразительной.

В голове у неё лихорадочно крутились варианты, полуварианты, четвертьварианты того, что возможно ещё исправить...

Ничего дельного не сварилось в катиной умной головке. Потому она и молчала.

А у неделового Ильи сразу же организовался единственно возможный вариант.

Он зарыдал на сухую и униженно начал бормотать.

– Клим, я вам все объясню. Только выслушайте...

Клим с важностью ответил, садясь на продавленный стул, – ну что ж, давай объясняй.

Илья же понимал, что сейчас надо спасать свою и катькину шкуренки... И что, пожалуй, им подвезло, что здесь оказался Клим, а не кто-нибудь другой.

С Климом, казалось Илье, можно поладить.

– Клим, я ... мы...

Клим перебил его невежливо, – кто это – "мы"? Кто тебе эта Катерина?.. Или тут нанял?

Катя вспыхнула от оскорбления, но промолчала.

Она ещё совершенно не знала, что говорить и слушала, – с ощущением полного провала, – безобразные рыдания Ильи и его беспомощные оправдания.

– Мы... мы с Катей, муж и жена... – Заскулил Илья и Катя подумала вдруг, что, наверное, Илья правильно обозначил официально их отношения. Приличнее...

И если бы Катя умела так вот, сразу зарыдать, когда безнадежная злоба подкатывает к горлу, – это было бы мудрым решением.

– Это дело, – старая история, Клим, я расскажу сейчас... меж тем нудил Илья, перестав рыдать и лишь пошмыгивая носом, здесь находится... вещь и бумаги моего отца... Что именно, он мне не сказал, но велел добыть. И вот потому мы...

Клим перебил его.

– А что же ты честно-то Эльке не сказал об этом? Финтил, притворялся, крутил, черт-те что?.. Побоялся, что она не отдаст? И правильно сделает! Откуда известно, что ЭТО, – не знаю, что, твоего отца? Кто твой отец? Спросил он, и Илья понял, что Клим ничего не знает.

Значит, можно и нужно соврать. А если Элька расскажет?

Но до Эльки им с Катей "доживать" нельзя.

– Мой отец был тоже генералом и другом Петрова. Но Петров оказался человеком неверным... Он взял у отца ТО САМОЕ. На сохранение как бы. А когда отцу понадобилось, Петров интриганством и ложным доносом заслал отца в Забайкалье. И ни на письма, ни на телеграммы отца не отвечал. А отец был ранен и всю жизнь прокантовался по госпиталям. Теперь он при смерти. Потому мы здесь.

Илья с достоинством замолчал.

Клим тоже молчал, раздумывая над речью Ильи.

То, о чем он услышал, могло быть и правдой, но было – неправдой. Так казалось Климу. Уж больно похабненькие у них рожи и Илья-то поначалу, пока не сообразился, как себя вести, лил сопли. А Катька молчит как партизанка. Не такая она баба, чтобы молчать, будучи правой!

В мозгу Клима проявилось воспоминание. Как-то Элька бросила небрежно, что Илья – сын адъютанта генерала Петрова...

– Врешь ты все, – уверенно заявил Клим, – не генерал твой отец, а денщик ( почему так сказал, он и сам не знал, – обидеть захотел. Но Илья вдруг побледнел...) и собирался он генерала обвести, да не вышло. Теперь ты решил. А там, – Клим кивнул в угол, – может давно ничего нет. Даже наверное. Вы – жулье и надо вызывать милицию, пусть она разбирается. Вот так, ребятишки.

Клим встал, потянулся.

– И убегать вам не рекомендую. Хуже будет. Разыщут.

Но Катя сдаваться не собиралась.

Ее душила ненависть к этому проходимцу Климу! Надо его дожать, не такой он герой-бессребренник! И неужели им придется мотать отсюда без всего? Ну, нет!

В стенке ведь что-то погромыхивало и шуршало!..

– Клим... – посмотрела она ему проникновенно в глаза, как говорят: очи в очи. – Замолчи! – Это она крикнула Илье, который что-то ещё пытался произнести, но тут же заткнулся обреченно. Клим... – Повторила она, – зачем нам милиция? Мы, теперь трое, знаем о... Ладно, не будем говорить пока, о чем. Они, – она мотнула головой на дверь, – ничего не знают. Значит, нам карты в руки! Давай мы сейчас втроем сладим все и... разделим.

Клим пока молчал.

– Клим, прости, мы... я... никогда, никогда... Только не говори Эле, умоляю... – Утеряв куда-то гордость, снова заныл Илья.

– Клим, – опять вступила Катя, – не слушай этого мозгляка, моего мужа. Давай обсудим по-деловому. Ну, как?

– Давай. Почему, – нет. – Откликнулся Клим.

В доме весело пахло сладким тортом, горели все лампионы и было чисто как утром на Пасху, когда замерзшие голодные Эля и Андрей ввалились за порог и следом за ними появились игроки: Анастасия, Леон и Макс.

Катя встретила всех как хлебосольная хозяюшка, – нарядная, улыбчивая, с накрытым столом и расставленными приборами.

– Катя, вы больше годитесь в хозяйки этого дома, чем я... – В полушутку заметила Эля. – О, и Илья здесь! Отлично! Все в сборе.

– Ну нет, Элинор Владимировна, хозяйка – вы, по всем статьям, а я ну, типа, управляющий. А этот молодой человек...

– Знаю я его, знаю! А вы познакомились? Ну и замечательно. Улыбулась Эля.

И убежала наверх переодеваться.

Клим расположился в кресле и посматривал на всех с тайным снисхождением, – человека, знающего все и всехние тайны.

Только Илья как-то был не у дел. Он то присаживался на диван, то пытался помогать Кате, которая в его помощи не нуждалась.

Эля спустилась сверху, – Стах, и Клим ахнули, – до того она была хороша.

Темнокаштановые волосы блестящим плащом падали на плечи, серые глаза посверкивали голубоватым огнем, и все её немного суховатое обычно лицо будто расцвело, – неожиданно по осени, – и розовато светилось, а огоньки люстр бликовали на высоком покатом лбу и острых скулах.

На ней было жемчужного цвета платье и нитка крупных гранатов обвивала длинную гладкую шею...

Клим закручинился.

Он уловил взгляд, которым обменялись Стах и Элька.

Это был взгляд заговорщиков в любви.

... Мои надежды и шансы спели романсы, подумал он с горечью, но тут же заставил себя вспомнить о Хизер и о том, что его скоро не будет в этой стране, которую покинет без сожаления.

Вечер прошел прекрасно.

Каждый из гостей старался быть остроумным и милым, и всем это удавалось. Как будто договорились, – ни слова об утреннем происшествии и о Паше с Надюшкой.

В разгар вечера появился неожиданный Палыч.

Которого тут же утянули за стол, налили бокал коньяка, навалили на тарелку закуси...

Он поднял бокал как-то торжественно и сказал, – а я пришел сообщить вам, что вашего гостя Пашу забрали в больницу, под стражу. Поваляется, а потом и посидит.

Все сначала замерли, потом облегченно вздохнули.

– Вот так... – Назидательно в воздух сказал Палыч, – не рой яму... Попадешь сам. Ваша Катюша молодец, лихая женщина, – и Палыч снова ласково оглядел Катю, а та засмущалась как бы.

Палыч ещё посидел немного, выпил пару рюмок коньяка и ушел.

... Остались эти двое, подумала Эля и посмотрела на Илью.

Он показался ей постаревшим, усталым и каким-то усохшим, что ли...

Что-то без них тут произошло. Но что? Оставался Клим...

Ах, так ли, этак, – но наступал последний акт то ли драмы с элементами комедии, то ли комедии с элементами трагедии. Глава 35

Леон и Макс стали собираться в Москву. Стас уговорил их прихватить с собой так до конца и не пришедшую в себя Надюшку и доставить её до родного Пушкина. Жалко как-то было эту дурочку. Анастасии ушла отдыхать к себе на дачу, – слишком много событий!

Эля предложила Кате свою комнату, но Катя сделала большие глаза.

– Что вы, Элинор Владимировна, я вам буду мешать, сплю иногда плохо, ворочаюсь... Я вполне улягусь на кухне, на диванчике.

– Он деревянный, тебе будет жестко, – урезонивала её Эля.

Та рассмеялась.

– Это мне-то жестко? Когда у меня природный матрас!

Стаху-Андрею отдали комнату ещё одну гостевую.

Клим лег на террасе, а Илья – в гостиной

Сегодня надо все закончить, – таково было решение "сладкой парочки".

Катя, кстати, на Илью злилась.

Натрепал он ей "сто верст до небес и все лесом", а оказалось, что он тут полный нуль! Надо было бы скрутиться с Элькой, пока та была одна, Катя простила бы уж! Все хвостом ходил за ней, Катей, и волок в постель, чуть улучит минуту. Без царя в голове!

Так размышляла Катя, лежа на жесткой полированной скамье.

Пришла поздняя ночь, но можно с уверенностью было сказать, что не спал никто.

Катя нервничала страшно.

Она задернула занавесь в арке, которая соединяла кухню с гостиной, и сидела и пила кофе, прислушиваясь ко всем звукам.

... Вот наверху стихли шаги Эльки... Вот – Стаха...

На террасе – Клим. Но с ним – договор.

Вот этот договор и беспокоил Катю. Не доверяла она здесь никому.

Стах, ей казалось, смотрел на неё с недоброжелательством.

Конечно, ему здесь все – лишние! Он хочет одного, – остаться с Элькой вдвоем. А если он здесь поселится, то пиши пропало, бюро им никогда не добыть. У него глаз – ватерпас.

Илью угнетало все: и само присутствие здесь и сегодняшний пренеприятный разговор с Климом, который, правда, окончился хорошо, но кто его, этого Клима, знает!

Илья зажег маленький ночничок и, наткнувшись глазами на кейс, вдруг решил все-таки проверить письма, – как лежат, не перепутаны ли? А то он ведь и не глянул, услышав заверения Эльки, что они ничего не трогали! Вполне может быть, что она соврала! Нарочно!

... Ну, а если так? Что ты сделаешь? Спросил он себя и ответил: Катя обязательно что-нибудь придумает!

Клим должен скоро идти на чердак и доделывать работу, начатую ими. Клим клюнул на денежки или драгоценности, но запросил пополам. Пришлось соглашаться, он же поймал их за руку, на месте. А там видно будет...

С этими мыслями он раскрыл кейс, вынул письма.

И увидел на дне конверт. Белый, длинный, без надписи.

Катя сидела на своем диванчике, в полной темноте, и курила.

– Что, уже пора? – Прошептала она, увидев Илью.

Илья покачал головой.

– Что тогда? – Спросила устало-раздраженно.

– Ты можешь зажечь свет? – Он чуть не сорвался на крик, так у него были напряжены нервы.

Катя зажгла свет над плитой. Подумав, поставила кипятить чайник. На всякий случай, для реальности картинки и спокойствия.

Илья молча подал ей длинный конверт.

Он побоялся его открывать и не хотел, чтобы Катя это знала.

... Вот сейчас она уставится на него своими пронзительными голубыми глазами и зашипит, что, да, это она написала ещё одно письмо, но Илье забыла сказать...

Катя с безмерным удивлением взяла конверт.

Илья хранил молчание.

Тогда она вынула длинную плотную бумагу.

Илья, увидев, что она – официальная, задрожал ещё больше, а Катя читала.

И по мере чтения лицо её белело и белело, зримо уходил румянец, а рука, держащая письмо, стала подрагивать.