Текст книги "Мы — это мы (СИ)"

Автор книги: Ксения Перова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

12

Посреди всеобщего ступора первым, как ни странно, зашевелился Арно. Не отрывая испуганного взгляда от Майло, он пятился все дальше и дальше и вдруг припустил бегом.

Бен поднялся на ноги и исподлобья уставился на Хэла.

– Ты его убил! Как теперь будешь выкручиваться?

– Это случайность! – прохрипел Хэл, держась одной рукой за горло, а второй опираясь о плечо Эдварда. – Вы же видели, это была случайность!

Внезапно Натан выступил вперед.

– То, что мы видели, будет зависеть от того, как ты себя поведешь! – И он выразительно уставился на Эдварда, который молчал, но по-прежнему не отходил от Хэла ни на шаг.

– Ч-что? – Хэл не поверил своим ушам. – Ты шантажируешь меня смертью брата?!

Голос прервался. Горло словно ободрали до живого мяса, а каждое слово снимало еще один тоненький слой.

Натан пожал плечами.

– Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер. Майло стоял одной ногой на Том Берегу, да и был как бельмо на глазу у всей деревни, чего уж там. Никто тебя не осудит... в глаза. Но говорить будут, до конца жизни не отмоешься. И, уж конечно, ни одна семья не отдаст за тебя свою дочь, даже не мечтай.

Хэл очень хотел поведать, куда Натан может засунуть подобные мечты, но лишь уставился на него в бессильной ярости и выплюнул:

– Пошел... к Темному!

Натан слегка побледнел и сделал знак Бену.

– Пошли, в самом деле. Хватит тратить время на этого идиота.

Они развернулись, демонстративно выпрямив спины, двинулись прочь и скрылись в кустах.

Хэл, державшийся на одной только злости, покачнулся и не упал только благодаря поддержке Эдварда. Прикрыв глаза, он с минуту слушал, как шумят и покачиваются ели и какая-то птица весело выводит в глубине леса свой нехитрый напев. В остальном же ничто не нарушало тишину летнего утра. В том числе и Майло, который, наверное, впервые за время своего существования вел себя так пристойно.

– Ну вот и все, – прошептал Хэл. Горло сжало спазмом, и он зашипел от боли. Крепко стиснул запястье Эдварда: – Спасибо. За то, что остался.

– Разве я мог бросить тебя на съедение этим... мокрицам, – с отвращением заметил Эдвард. – Как ты? Идти сможешь?

Хэл пожал плечами.

– А куда я денусь? – Он неловко опустился на колени рядом с Майло и закрыл ему глаза. Посидел немного, склонив голову. И наконец взглянул на Эдварда: – Поможешь отнести его домой? Тут недалеко...

Эдвард кивнул и, наклонившись, осторожно подхватил тощее тело под плечи и колени.

– Дотащишь? – уточнил Хэл и, когда Эдвард вновь кивнул, двинулся в сторону деревни.

От бессонной ночи, усталости и потрясения он казался себе чужим в собственной голове. Мысли текли неуверенным ручьем, собираясь в лужи обрывочных, ярких образов.

Разница между ним и Майло составляла без малого десять лет, когда Хэл родился, Майло уже заболел и начал приобретать теперешний вид. Хэл не помнил его здоровым, веселым мальчуганом, каким он, несомненно, когда-то был. По сути, все его воспоминания о брате сводились к череде скандалов, избиений, злобных выходок и издевательств, которые приходилось терпеть молча, стиснув зубы.

Хэл шел через лес, пронизанный лучами восходящего солнца, и пытался вспомнить хоть что-то хорошее, что-то, что позволило бы испытать печаль от смерти старшего брата. Но, увы, ничего такого не находилось. Майло был монстром, который долгие годы измывался над семьей, вымещая на родных злость на свою ужасную судьбу. И вот теперь они наконец смогут вздохнуть свободно.

Но смогут ли?

Хэл обернулся и, прикрыв глаза рукой, наблюдал, как Эдвард, высокий, мрачный, с черной косой, перекинутой через плечо, приближается к нему с телом Майло на руках. Он понятия не имел, что будет дальше, но понимал, что ничего хорошего. Знал только, что не отступится от Эдварда. Он зашел слишком далеко и пожертвовал слишком многим.

Назад дороги нет.

***

К счастью, дом Магуэно находился на окраине, и им не пришлось идти через всю деревню. Хэл только сейчас сообразил, что появление в ней Свершителя с мертвым телом на руках могло быть неверно истолковано.

Например, в смерти Майло вполне могли обвинить Эдварда.

Достаточно уже того, что они пересекли поле, отделявшее лес от деревни, у всех на виду. Однако никого из односельчан видно не было, даже огороды пустовали, хотя обычно все копались там именно по утрам, пока прохладно.

Полный самых дурных предчувствий, Хэл миновал знакомый забор и толкнул расшатанную калитку. Вспомнил вдруг, как катался на ней в детстве и не раз получал за это пинкаря от Себастьяна. Из двух средних братьев тот был более скор на расправу, Клод отличался мягкостью и спокойствием.

Где они сейчас, братья? Живы ли? Удастся ли свидеться?

Хэл придержал калитку, Эдвард боком прошел во двор и поднялся на крыльцо.

Дверь была распахнута настежь, чтобы впустить хоть немного свежести в невозможно нагретый дом. Эдвард осторожно занес Майло внутрь, стараясь даже слегка не задеть его телом косяк или стену, и Хэла неожиданно до глубины души тронула подобная предупредительность.

Пол и Изабелла сидели по обе стороны кухонного стола, держась за руки, и разом повернулись к возникшему в дверях Хэлу. По лицу Изабеллы катились тихие слезы, она казалась ужасно маленькой и старой. Пол сильно побледнел и, кусая губы, смотрел на Хэла с таким отчаянием, что у того защемило сердце.

– Арно приходил, – медленно, словно обдумывая каждое слово, произнес отец, – то, что он сказал, правда?

– Я не знаю, что он сказал. – Голос Хэла звучал хрипло, но боль немного утихла. Он обернулся и с удивлением заметил, что Эдвард безошибочно определил комнату Майло и положил тело на постель. – Но правда в том, что я не убивал Майло... это был несчастный случай. Он набросился на меня, я защищался и... Со мной пришел Эдвард Райни, он подтвердит мои слова.

При словах «не убивал Майло» Изабелла издала негромкий вопль и, вскочив с места, бросилась мимо Хэла в коридор. Он понял, что мать еще надеялась, из последних сил цеплялась за мысль, что Арно что-то напутал или недопонял... а он вот так, походя, разрушил ее надежды.

Он слышал, как Изабелла ворвалась в комнату старшего сына и отчаянно зарыдала. Эдвард с каменным лицом вышел в коридор и присоединился к Хэлу, так и застывшему в дверях кухни.

Пол скованно поднялся и чуть отступил в сторону, жестом приглашая их войти.

– Присаживайтесь, молодые люди, в ногах правды нет.

Он попытался улыбнуться, но губы скривились, а глаза быстро наполнились слезами. Однако Пол сразу же переборол слабость и приветливо улыбнулся Эдварду.

– Рад видеть вас в своем доме, юный господин Райни. Наконец-то представился случай лично поблагодарить создателя плуга, который стал огромным подспорьем не только нам, но и всей деревне.

Эдвард слегка склонил голову – как и Пол, он почти задевал макушкой низкий потолок – и глухо произнес:

– Спасибо за лестные слова, но такой плуг придумали сотни лет назад, еще до Исхода, я только поделился с Хэлом этим знанием.

– И весьма своевременно, надо сказать, – на этот раз улыбка далась Полу уже легче, словно он приноровился к ней, – вдвойне дает тот, кто дает вовремя. Требовалась также немалая смелость, чтобы прийти сюда, в деревню, тогда... и сейчас. Я очень рад, что у Хэла наконец-то появился настоящий друг. Сынок, не стой столбом, налей гостю грушевой воды.

Хэл с ощущением полной бредовости происходящего машинально выполнил поручение. Сидящий за столом Эдвард учтиво склонил голову, принимая от него кружку, и аккуратно отпил глоток.

Несколько минут тишину нарушали только шелест листвы за окном да глухие рыдания Изабеллы. Хэлу показалось, что он куда-то уплывает. Думалось вяло и все больше о каких-то посторонних вещах. Крышу курятника так и не починил, на крыше забился сток, надо бы прочистить...

– Спасибо за гостеприимство... – наконец произнес Эдвард, неловко вертя в руках кружку. – Но мне, наверное, лучше уйти, пока никто не увидел меня здесь. Иначе в деревне будут считать ваш дом проклятым.

– Думаю, теперь это уже неважно. – Пол смотрел на колышущиеся за окном кусты сирени невидящим взглядом. Его выгоревшие на солнце темные волосы густо засыпала седина. – После того, как Хэла изгонят, мы все равно не будем жить здесь.

Хэл вздрогнул и впился взглядом в отца. Как он может так спокойно говорить столь ужасные вещи?!

Пол перехватил его взгляд.

– Все наверняка уже собрались у камня. Но у нас есть еще с полчаса, пока они немного выпустят пар, – он вдруг презрительно скривился, – людям лишь бы кудахтать. Поистине человек произошел не от обезьяны, а от курицы.

Эдвард удивленно приподнял брови и переглянулся с Хэлом. Пол слегка улыбнулся:

– Да, не такой уж я невежественный, как вы думали, молодые люди. Слышал в юности кое-что от одного Брата Всемогущего Отца. Прежде они частенько приходили в Калью, во Вьене было отделение их ордена. Я рад, что Хэл научился читать и писать, и за это тоже безмерно благодарен вам, Эдвард. Ему очень пригодятся эти умения.

– Вероятно, вы правы, – вежливо ответил Эдвард, и у Хэла снова случился перекос внутренней картины мира.

Мог ли он когда-нибудь вообразить, что Эдвард будет сидеть за столом у них на кухне, пить грушевую воду и болтать с отцом о том о сем!

Нереальное зрелище почему-то доставляло Хэлу дискомфорт, и он рассеянно вышел, прошел по короткому коридору до комнаты, где жил в одиночестве с тех пор, как ушли средние братья.

Какая она маленькая, эта комната, и какая унылая! Доски, которыми обшиты стены, посерели от времени, кое-где начали подгнивать. Никакой обстановки, кроме трех узких деревянных кроватей с задвинутыми под них плетеными коробами для вещей да нескольких крючков по стенам.

За окном шумел и волновался сад. Хэл медленно сел и оперся локтями о подоконник, как делал много раз за прошедший год.

Неужели прямо сейчас со всем этим придется расстаться? Кровать, на которой он спал, сколько себя помнил, правая передняя ножка жутко скрипит, когда встаешь и ложишься. Извивы древесных слоев на подоконнике – он смог бы, наверное, нарисовать их без ошибки с закрытыми глазами.

Вот так просто кто-то скажет, мол, уходи, и он уйдет? Но куда? Он ведь не знает ничего, кроме Кальи, дальше Вьена никогда не бывал. Может, попробовать разыскать Клода и Себастьяна? Вот только как?

Хэл поднялся, даже не подумав заглянуть в короб, взять какие-то вещи. Он все еще не верил до конца в то, что его в самом деле изгонят. Последний раз такое случилось лет тридцать назад, тогда изгнали растлителя малолетних девочек, предварительно избив до полусмерти. Ну а он... не так уж его вина и велика!

Он тихо вышел из комнаты и, приближаясь к кухне, услышал окончание фразы, произнесенной отцом:

– ...позаботитесь о нем?

Прозвучало это так жалобно, что Хэла передернуло.

– Конечно, – тихо произнес Эдвард, – не тревожьтесь. У Хэла все будет хорошо.

– У меня и так все хорошо! – заявил Хэл, появляясь в дверях. – Какого Темного вы сговариваетесь за моей спиной?

– Ну что ты, сынок... – пробормотал Пол, опустив глаза. За последние полчаса он словно состарился на десяток лет.

Эдвард же повернулся всем телом к Хэлу и спросил:

– Мне пойти с тобой? Я мог бы свидетельствовать в твою пользу, если речь зайдет о Майло...

– Не думаю, что твое свидетельство будет чего-то стоить, – покачал головой Хэл, – ну и вообще... лучше не злить их еще больше. Подожди меня здесь. Чем бы ни решилось дело, домой я вернусь наверняка. Не выгонят же они меня в чем есть?

Он осекся, заметив выражение лица Пола.

– Ч-что, могут и выгнать? Отец?

– Лучше... лучше тебе сразу взять то, что ты бы хотел... – Голос Пола прерывался. Эдвард смотрел на него с острым состраданием. – Можешь взять, что хочешь. Здесь все твое, Хэлли, это твой дом...

Внезапно Пол закрыл лицо руками и разрыдался.

Хэл бросился к его ногам. Слезы хлынули ручьем, словно только и ждали этого момента.

– Папочка, прости! Прости меня! – повторял он, вжимаясь лицом в колени отца.

Теплые руки знакомо легли на плечи.

– Нет-нет, не извиняйся! – всхлипывая, хрипло произнес Пол. – Ты выбрал путь, он нелегок, но он твой, только твой. И тебе достанет смелости следовать ему. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты всегда был рядом, в глубине души этого хочет каждый родитель. Защищать свое дитя до конца. Но ты уже взрослый и сам можешь защитить себя. У тебя отлично получится, я знаю. Я верю в тебя.

Хэл поднял к нему залитое слезами лицо.

– Как ты можешь верить в меня, если я сам в себя не верю?

– Прерогатива отца, – усмехнулся Пол, вытирая глаза рукавом, – однажды ты поймешь. Ну, обними меня!

Они крепко обнялись. А когда расцепили руки, за окном прозвучал голос Эдварда – они и не заметили, в какой момент он выскользнул из кухни:

– Идут. Хэл, тебе лучше выйти.

– Да! Пойдем! – Пол решительно хлопнул себя по коленям и поднялся, как будто они всего лишь присели на дорожку перед тем, как отправляться, например, во Вьен.

Хэл встал с ощущением, будто все это происходит не с ним. Прошел мимо распахнутой двери в комнату Майло; Изабелла стояла на коленях у кровати, уткнувшись лицом в грудь умершего.

Внутри болезненно кольнуло. Неужели они даже не попрощаются? Поплакать по Майло она еще успеет...

Хэл не успел укорить себя за недостойную мысль – во дворе уже толкалось человек десять, все как на подбор рослые и крепкие мужчины. Эдвард успел куда-то исчезнуть; впрочем, при его потрясающем умении двигаться быстро и бесшумно это, вероятно, не составило труда.

Оглядев собравшихся, Хэл едва не рассмеялся, несмотря на отчаянное положение. Пол озвучил его мысль:

– Что, старейшины решили, будто Свершитель одарил моего сына колдовскими способностями? Послали десять человек, чтобы привести одного шестнадцатилетнего пацана.

– Ты бы помалкивал, Пол Магуэно! – сердито произнес стоявший впереди мрачный бородач – тот самый кузнец, к которому Хэл приходил с идеей плуга. – В случившемся есть и твоя вина!

– Ну разумеется! – легко согласился Пол. – В неугодных поступках любого человека всегда проще всего обвинить его родителей.

Он как будто совершенно успокоился и даже повеселел, звенящей, как струна, истерической веселостью. Хэл крепко сжал его руку и, в последний раз обернувшись на дом – мать так и не появилась, – пошел со двора.

***

Общие собрания обычно проходили в месяц, а то и реже, если не случалось какое-то из ряда вон выходящее событие, требующее обсуждения всеми жителями Кальи.

Сейчас был именно такой случай, и, несмотря на пропадающий прекрасный день, большинство людей уже набилось на небольшую площадь в самом центре деревни. Посередине нее лежал огромный валун в два человеческих роста, неизвестно какими силами принесенный и поставленный аккурат посреди поля.

Видимо, первые жители Кальи увидели в этом некий знак и построили дома вокруг валуна, чтобы его величественная мощь защищала их от бед. После Исхода одни религиозные течения исчезли, другие сильно изменились, но вера в силы природы и их сакральный смысл слишком глубоко впечаталась в подсознание людей и теперь с легкостью вышла на первый план.

Старейшины сидели у подножия камня. Вовсе не дряхлые старцы, двое в самом расцвете сил и лишь третья – седая, но еще крепкая старуха.

В одном из мужчин Хэл не без досады узнал Джо Аганна. И когда это он успел пролезть в старейшины?

В толпе зашептались, когда кузнец и его спутники, заключив Хэла и Пола в кольцо, проложили себе дорогу сквозь нее. Слово «Свершитель» толкалось в уши Хэла со всех сторон, пару раз он услышал и «Райни». Интересно, откуда им известно имя Свершителя, кто такой осведомленный?

Но он не обернулся из страха увидеть отвращение на знакомых с детства лицах. Смотрел прямо, на фигуры старейшин, от которых, впрочем, тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Особенно от Аганна – его круглое, обрюзгшее лицо, напоминающее переполненную котомку, светилось торжеством. «Призрака» Хэл устроил еще мальчишкой, но у Аганна была хорошая память.

Старухе было, казалось, вообще все равно, она выглядела как человек, которого оторвали от важных дел ради какой-то ерунды. И лишь третий, Дуглас Холл, тоже зажиточный крестьянин, смотрел на Хэла с сочувствием. Вернее, пытался смотреть. Зрение у него сильно ослабело с возрастом, и глаза своим расфокусированным взглядом напоминали голубых рыбок, мечущихся по дну прозрачного ручейка.

– Братья и сестры! – пафосно начал Аганн, едва Хэл и его отец приблизились к камню. – Летний день, как говорится, год кормит, так что давайте решим это дело как можно скорее, тем более что оно совершенно ясное.

Толпа согласно зашумела, и Хэл с тоской подумал, что склонен согласиться с Аганном – поскорей бы все закончилось. Он думал сейчас только об отце. Каково ему стоять здесь, перед всеми, и наблюдать позор младшего сына?

Но Пол совершенно не выглядел ни раздавленным горем, ни даже смущенным. Прямой, как стрела, он заложил руки за спину и мерно покачивался с носка на пятку. Хэл постарался придать себе такой же независимый вид, но устремленные на него со всех сторон взгляды, казалось, высасывали силы, размывали волю.

– Дирхель Магуэно, признаешь ли ты себя виновным в нечестивых сношениях со Свершителем, каковые строго запрещены и караются пожизненным изгнанием из любого сообщества? – Все это Аганн выпалил на одном дыхании и с таким довольным видом, словно ничего лучше ему в жизни произносить не доводилось. Несмотря на полноту, лицо его не выглядело мягким – нос, как клюв ястреба, глаза хищно блестят под нависшими веками.

И тут Хэла внезапно прорвало.

– В сношениях? – громко повторил он, словно не веря своим ушам. – В каких еще сношениях, мы просто дружим!

Возмущенный гул толпы расплескался на отчетливые, одобрительные смешки молодежи.

Аганн побагровел.

– Не смей паясничать, проклятый Темным сопляк! Твоя жизнь висит на волоске!

– Да ну? – Хэл насмешливо упер руки в бока. – Уж не воображаешь ли, что это ты ее подвесил?

– Да ты...

– Минутку, минутку! – прервал перепалку Дуглас и выступил вперед. Споткнулся, неуклюже взмахнул руками, но все же удержал равновесие. – Давайте поспокойнее. Хэл, мы тебе не враги, наоборот, хотим помочь.

– Оно и видно, – не удержался Хэл, и Пол с силой сжал его ладонь.

Дуглас пропустил мимо ушей этот выпад. Он был отцом шестерых взрослых детей, и подобные фразы отскакивали от него, как градины от крыши.

– Даже если ты оступился, это еще не повод прибегать к крайним мерам, – Аганн дернулся, но Дуглас поднял руку и не дал ему вмешаться, – нет-нет, Джо. Все здесь знают, что у тебя зуб на паренька, так что погоди.

Аганн побагровел, как свекла, а Хэл мысленно поаплодировал смелости Дугласа. И впервые почувствовал, что, быть может, есть надежда как-то все решить... ну, без изгнания.

Никогда еще бестолковая Калья не казалась ему столь привлекательной. В жизни здесь вдруг оказалось так много всего, о чем можно пожалеть.

– Слушай-ка, Хэлли, – спокойно обратился к нему Дуглас, игнорируя усиливающийся шум, – молодые всегда совершают глупости. Если ты прямо сейчас, перед всеми, скажешь, что ошибался и больше так не поступишь... наказание, конечно, будет, но никто тебя не изгонит. Правильно? Ведь правильно? – Он возвысил голос так, чтобы слышали все.

Люди беспорядочно загалдели, но в целом Хэл услышал много сочувствующих голосов, и надежда вспыхнула сильнее. Пол вновь до боли стиснул его руку.

И тут сердце упало. Хэл осознал суть слов Дугласа, которая не сразу дошла до сознания, заглушенная надеждой. Бессмысленной, на самом-то деле.

«Скажи, что ошибался и больше так не поступишь».

Но он не мог так сказать. Не мог бросить Эдварда. А если сейчас он солжет перед всей деревней и продолжит тайно общаться с юным Райни, его наверняка поймают, и тогда разозленные односельчане могут и не ограничиться изгнанием.

Он взглянул на отца и поймал на его лице проблеск надежды. Да, он смирился с решением Хэла, благословил его в путь. И все же в глубине души желал, чтобы сын отказался от гибельной затеи...

Хэл любил отца в этот миг как никогда – за то, что тот не обременяет его этой надеждой, хранит ее в себе. И все же видеть ее было больно.

«Но вспять безумцев не поворотить...»

Он вскинул голову, безуспешно попытался поймать взгляд Дугласа, направленный куда-то на его ухо, и сказал, громко, обращаясь, скорее, ко всем собравшимся:

– Благодарю за оказанную милость, которой я, несомненно, не заслуживаю. И потому не приму ее...

Возмущенный гам обрушился проливным дождем; даже те, кто минуту назад сочувствовал Хэлу, теперь горячо осуждали его. Они проявили снисхождение, а неблагодарный мальчишка отшвырнул протянутую руку – и ради чего? Видать, правду говорят, общение со Свершителями помутняет разум...

Дуглас поднял руку, и шум не сразу, но постепенно начал стихать.

И тут вдруг заговорила старуха, про которую Хэл успел забыть, полагая, что она не вмешается:

– Дирхель Магуэно. – Голос у нее был сиплый, а изборожденное морщинами лицо походило на высохшее речное русло. Седые волоски торчали из его впадин и складок, как мертвые растения. – Хоть ум твой и затуманен, все же подумай о своих родителях. Подумай о сестрах, их детях и детях их детей. Твое изгнание принесет им вечный позор, ты уйдешь и встретишь свою судьбу, а они останутся. И до конца своих дней будут нести тяжкую ношу. Стоит ли этого твое упрямое безумие?

Ладонь Пола взмокла в руке Хэла. Тот мягко высвободил ее и поклонился старухе.

– Не стоит, матушка. Вина за случившееся останется со мной до самой смерти... но Свершитель Эдвард Райни… – Тут Хэл снова выпрямился и окинул взглядом людей, напряженно застывших в ожидании его ответа. В первых рядах стояли, обнявшись, две старшие сестры, отчаяние погибающих читалось на их лицах. Во рту у Хэла пересохло, но он так же твердо закончил: – Свершитель Эдвард Райни мой друг, и я не откажусь от этой дружбы.