Текст книги "Отказаться от благодати (СИ)"
Автор книги: Ксения Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Повторяю, я не в курсе, где Эрик. Он пропал давно, и…
– Джек, пообщайся с малышкой наедине, – велел охотник, и рыжий кивнул. Оглядел трясущуюся Элю и потянул к лестнице.
– Пожалуйста… – Я уже сама готова была разрыдаться. В происходящее верилось с трудом. Почему я? Почему сейчас, когда Эрика нет рядом и мне приходится принимать решения?
Скрипнула входная дверь, впуская внутрь еще одного охотника.
Он выглянул усталым. Узкое лицо, прямой нос, лоб высокий с небольшими залысинами, слегка вьющиеся русые волосы. Серая плащевая куртка нараспашку, белый свитер с высоким воротом. Черные джинсы.
Он окинул нас скучающим взглядом и прислонился спиной к фрамуге двери.
– Что там, Мартин? – спросил у него рыжий.
– Все чисто, – ответил Мартин и, наконец, посмотрел на меня. – У вас тут что?
– Не колется, – пожаловался коротышка и ткнул меня локтем. Больно, между прочим, ткнул.
– Расколется, – уверил Мартин, и я поняла: без вариантов. Даже если бы я хотела остаться крепким орешком до конца, с ним не вышло бы. – Кто сейчас среди вас главный? Ты?
Я кивнула.
– Хорошо. Идем, поговорим где-нибудь наедине. Желательно, где есть свежеприготовленный кофе.
Руки дрожали, и я просыпала молотый кофе на пол. И чашку чуть не разбила, пока доставала из шкафчика. Кофеварку, однако, загрузить получилось. И сахарницу достала без происшествий.
– Как тебя зовут? – поинтересовался Мартин, присаживаясь за стол.
– Даша… Дарья.
– Не бойся, Дарья. Если мы будем сотрудничать, твои люди не пострадают. Наоборот, у них будет защита – наша защита – от любого, кто захочет причинить вред. И от брата твоего мне нужно лишь повиновение. Если честно, я устал убивать.
Глаза у него были темно-серые, свинцового цвета. Глубокие. И умные. Лгать такому было глупо, недальновидно очень.
– Я правда не знаю, где Эрик. Уже больше года я правлю скади, а он… – Я сглотнула. – Мне кажется, брата давно нет в живых.
– Понял, – кивнул Мартин. – Значит, договариваться придется с тобой.
– Договариваться?..
Богдан слушал внимательно и не перебивал. Я даже на некоторое время забыла, кому и что рассказываю. Наверное, он и сам принимал участие в подобных налетах. И наглядно показывал хищным, что бывает за неповиновение.
– Мартин умел слушать, – сказала я, накрывая простыней последнюю картину. – И слышать. Неплохим, в принципе смотрителем был. Бывают и хуже.
– Но все же он пытался тебя убить, – заметил Богдан. – Что ты натворила?
– Родилась.
Тогда мы с Мартином говорили около часа. Он сказал, что теперь он новый смотритель Лондона, пояснил правила игры, по которым нам запрещено питаться в городе и мы обязаны ежемесячно перечислять на счета охотников определенную сумму – процент от дохода племени. Также раз в месяц я должна являться на советы охотников и предоставлять необходимые отчеты, удостоверяющие, что лишнего мы себе не оставили. Простые условия. На первый взгляд.
Но не для меня.
С рассветом Мартин забрал своих головорезов, и мы снова были свободны. Относительно. А еще мертвые никуда не делись. Тела уже окоченели и сделались неповоротливыми. Девушки начали готовить погибших к похоронам. Кто-то слабо плакал в углу, но я не пошла проверять – сама готова была разрыдаться.
– Что он сказал? – Роберт настиг меня у основания лестницы, когда я собиралась подняться к себе и умыться, чтобы немного прийти в себя. – Вы почти час там сидели.
– Мартин объяснил правила игры, – устало ответила я. – Новые.
– Мартин?
– У охотников тоже есть имена…
Когда я пересказала Робу требования охотников, он выглядел возмущенным. Разъяренным даже. Причем, злился он почему-то на меня.
– И ты согласилась? Серьезно?! Готова им… прислуживать?
– Ой, извини, нужно было отказаться и позволить им убить нас всех, – огрызнулась я. – Чего ты ждал? Что я брошусь на древнего прямо на кухне или отравлю ему кофе?
– Ты могла пообещать, так, для вида. А потом мы бы придумали, как укрыться. Но ты действительно собираешься играть по их правилам. Сдалась.
– Роб, охотники везде. У них сплоченная армия и обширная информация о каждом племени. Где бы мы укрылись, скажи?
– Мы могли бы вернуться в Липецк.
– Там уже правят охотники. Влад сказал…
– Ах вот в чем дело! – насмешливо перебил Роберт. – Твой Влад сказал, и ты сделала в точности, как он советовал, да?
– Причем тут… Роб, оглянись вокруг! – взорвалась я. Кричать было солиднее, чем плакать. – Посмотри, сколько людей погибло. И если мы сейчас не проявим мудрость, рискуем погибнуть сами. Скади не станет, ты понимаешь это?
– Лизать охотникам ботинки – это не мудрость. Эрик бы никогда…
– Эрика здесь нет! – выкрикнула я, понимая, что уже плачу, и слезы эти горчат. Слезы я копила в себе много месяцев, вместе с тревогами и страхами за жизнь брата. Ведь будь он жив, разве оставил бы скади без защиты? Разве смог бы отсиживаться где-то, пока нас убивают? А значит, Эрика просто нет. Его нет. Он… мертв. Я почувствовала, что меня кто-то обнял за плечи, но лишь потом поняла, что это был Антон. – Эрика нет, а нам нужно выжить…
– Роберт так и не смирился с моим решением, – сказала я и удивилась, насколько спокойно звучал голос. Богдан полусидел на старой тумбе, сложив руки на груди, и слушал. – Как и Тамара. Потому, когда встал выбор: я или шанс на свободу, они выбрали второе. И Мартину пришлось, ну…
– Дебилы, – мрачно заключил Богдан и притянул меня к себе. В его объятиях было тепло и уютно. Они будто для меня создавались, объятия эти. – Тогда только так можно было выжить.
– Наверное…
– Я тут подумал, было бы побольше таких, как Вероника и как вторая блондиночка ваша, так и в убийствах смысла не было бы. Как думаешь, она правда, вылечит Гарди?
– Полина? – Я пожала плечами. – Наверное. Во всяком случае, на нее ставят люди, которым я доверяю.
– Это ж надо, какое сокровище есть у зверушек.
У него даже глаза блеснули. И лицо сделалось таким мечтательным, как у кота, которого вот-вот сметаной угостят. Захотелось его треснуть. Расплакаться. И снова треснуть. А потом оттолкнуть. Или оттолкнуть, а потом треснуть? Неважно. Главное, у Богдана был явный талант меня бесить.
– Разве ты не за этим сокровищем вообще сюда пришел? – язвительно поинтересовалась я. – Даже целоваться полез, пока думал, что я – это она.
– Полез, – согласился Богдан. – Мишель столько лет хотел этого, ну как было удержаться?
– Понравилось?
Я его все же оттолкнула и в сторону отошла, отвернулась и сделала вид, что полностью поглощена расправлением складок на простынях. Ровные складочки – это не так просто, между прочим, особенно, когда пыль в лицо. Я даже чихнула три раза, для убедительности, наверное.
– Понравилось. – Голос Богдана изменился, в него вплелись нотки подозрительности. Во взгляде она тоже была, когда он развернул меня к себе и подбородок пальцами подпер – не отвертишься. – Что снова не так?
– Все так. Полина у нас звезда просто. Сияет, ослепнуть можно!
– Ты ревнуешь, что ли? – настороженно поинтересовался он, а потом добавил уже совсем неприлично весело: – Обалдеть!
– Ничего я не ревную. Просто… надоело.
Жить в чьей-то тени не очень-то и интересно, я вам скажу. Особенно, когда постоянно. И выйти из нее почти никаких шансов. Вслух я этого, конечно, не сказала.
– Глупенькая, – с улыбкой успокоил Богдан. – У меня же от тебя чердак снесло. Окончательно. Иногда подтекает даже, а это проблема.
– Извини, не хотела создавать тебе проблемы, – выдавила я из себя остатки раздражения. Разве можно злиться на человека, который тебе так романтично рассказывает про чердак?
– У тебя, небось, от меня не меньше. Братец-то твой нас не слишком жалует. На Андрюху и то рычит, а он вроде как с блондиночкой второй не разлей вода.
– Отца убил охотник. С тех пор Эрик вас ненавидит.
– А ты, стало быть, нет? – полюбопытствовал он.
– Я не считаю, что жизнь нужно тратить на ненависть к абстрактному обидчику. А тот древний давно мертв – Эрик самолично казнил его в нашем подвале.
– Какой милый у тебя брат!
– И не говори. Всех женихов мне распугал, – пошутила я.
– Меня не так просто испугать, учти.
– Это радует…
Разговор как-то сам собой прекратился. Свелся на нет. Наедине, на пыльном чердаке безумно хочется целоваться. Они будто созданы для поцелуев, чердаки эти. А еще немного для ностальгии. Что бы там ни говорили, но плохое в прошлом гораздо проще воспринимается, чем плохое в настоящем. Почти так же, как плохое в будущем. Оно ведь еще не настало – будущее. И Хаук, и призрачная моя смерть, и остальные страшные события еще не наступили. Им еще предстоит родиться из наших слез и боли.
В ту ночь им на чердаке места не было.
И это, бесспорно, к лучшему.
Глава 12. Мои личные пророчества
Я, конечно же, не выспалась. И на планировании величайшего паломничества к святыням безбожно зевала, перебрасываясь многозначительными взглядами с Богданом. Его взгляды в основном были насмешливыми. К слову, он усталым не выглядел ни чуточки, чем снова меня бесил. Неужели охотникам вместе с долголетием и возможность высыпаться за два часа отсыпали? Все же полезная, оказывается, штука – благодать.
Хорошо, хоть собрание долго не продлилось – полчаса, и Эрик все порешал. Сам, что характерно для него. Впрочем, остальные и не пытались вмешиваться, даже Богдан, в квартире которого, как оказалось, и обжились Первые. Кто бы мог подумать, Лив и Гарди в тесной хрущевке. Впрочем, с чего я взяла, что созданные богами в своей безупречности создания привыкли к комфорту? Возможно, они вообще все это время в шалаше жили в неведомом нам измерении.
Меня, как ни странно, тоже включили в делегацию. Наверное, тем самым Эрик посвящал меня в дела правителей. Если честно, то встречу с самой древностью я бы с удовольствием променяла на пару часов здорового сна. Но выбирать не приходилось, и я смиренно приняла уготованное судьбой.
В гостиной меня снова разозлила Эля. Наверное, стоило обратить внимание на скоропортящийся мой характер – раньше я так часто не злилась по пустякам, а теперь и дня не проходит, чтобы меня кто-нибудь не довел до ручки. Нервы ни к черту, а тут еще и Эльвира, премило улыбающаяся Владу. И он, словно желая уронить мое и без того упавшее ниже плинтуса настроение, услужливо ей подыгрывал.
Я честно старалась на них не смотреть. Вспоминать минувшую ночь и жаркие объятия охотника. Поцелуи, от которых вспухли губы, и с утра пришлось смазать их бальзамом, чтобы остановить шелушение.
Не смотреть не получалось. А еще не получалось не вспоминать, как они на моей кровати…
Стоило, наверное, тогда войти. Переступить через обиду и испортить им свидание. Правда, Влад бы мне этого не простил. Вида не показал бы, конечно, но не простил. А я все еще надеялась сохранить пошатнувшуюся дружбу.
Хотя кому я вру, на самом деле, мне духа не хватило бы войти…
Полина выглядела ужасно. Бледная, глаза блуждали и казались еще больше на исхудалом лице. Дэн держал ее под руку, и хорошо, что держал – того и гляди, свалилась бы. Она словно витала в неком невидимом для остальных мирке, и вываливалась оттуда периодически, чтобы вставить нелепую фразу в разговор. Рыжая провидица обнимала ее и, казалось, хотела в нее влипнуть. Я даже начала подозревать в ней лесбийские наклонности и переживать за Полину.
Впрочем, пророчица слабо реагировала на объятия и прикосновения. Интересно, это после вчерашнего обмена ее так торкнуло? И как это вообще – обмениваться кеном с Владом? Раньше я отдала бы многое, чтобы пережить это хоть раз. Раньше. А теперь? Теперь на коже ожогами горели отпечатки жарких взглядов охотника.
Влад держался на удивление непринужденно, к моей великой радости отошел от Эльвиры и переключился на Эрика. Нет, с братом он не ворковал, конечно, но обсуждали они что-то очень оживленно. Я даже заволновалась.
– Странно они ведут себя, не находишь? – обратился ко мне Дэн, когда рыжая отлипла, наконец, от Полины и убежала наверх, размахивая полами цыганской юбки.
Я с неудовольствием отвлеклась от зрелища хмурого Роберта, поссорившегося, по всей видимости, с женой, и ответила:
– Сейчас все ведут себя странно.
Хотя, соглашусь, зрелище Влада и Эрика, которые не меряются длиной саркастичных предложений и чем там еще обычно меряются самцы, выглядело действительно необычно. Особенно, если учесть, что вчера Эрик собственноручно отправил любимую женщину практически в объятия соперника. Для дела, конечно, но все же.
– Твой брат ведь не… – Дэн запнулся, но суть вопроса я уловила. Дэн, как и я, боялся, что Эрик сорвется и начнет, как Халк, крушить все вокруг.
– Нет, – сказала я как можно увереннее. – Эрик не станет бить в спину.
Хотелось бы верить, что так и есть. Что я все еще знаю собственного брата, и он не готовит тайную месть Владу. Месть у Эрика всегда выходила изысканным десертом.
– Хорошо. – Ничего хорошего в ответе Дэна не прозвучало – он мне не поверил. И решил сам проконтролировать опасную ситуацию. – Побудь с ней.
И, оставив на меня шатающуюся Полину, быстро ретировался, якобы чтобы проконтролировать Эрика с Влада. Думаю, если эти двое захотят убить друг друга, Дэн мало чем сможет помочь. Разве что постоять в сторонке.
– Думаешь, если вы вылечите Гарди, Хаук уйдет? – спросила я скорее потому, что нужно было о чем-то спросить. Нужно было выдернуть Полину из глубокого погружения в себя, сегодня ей понадобится вся концентрация, на которую она только способна.
– Надеюсь, что уйдет.
Она не знала, но верила. Потому что нужно было во что-то верить. Нужно было сказать себе: «Я сделала Эрику больно не зря». Эта фраза хорошо читалась по ее лицу.
– Я рада.
– По тебе не скажешь.
Ее взгляд, наконец, сконцентрировался. К несчастью, концентрация произошла на мне, отчего стало не по себе, и противный холодок пополз по позвоночнику. Полина никогда на меня так прежде не смотрела, разве что в тот злосчастный день, когда Богдан пришел впервые, и я ляпнула про печать. Так смотрят, когда знают некую тайну, которую человек хочет ото всех скрыть.
Это был взгляд шантажиста.
– Война, – пожала я плечами и изо всех сил постаралась сделать невозмутимый вид. С этим у меня всегда были проблемы, к слову. Особенно когда я понимала, что от меня ждут неких откровений.
– Война или Эльвира?
Запрещенный прием – со всей силы под дых. И я задыхаюсь, тут же растеряв и наспех придуманные слова, и уверенность в себе. Стыд затапливает до самых ушей, а все, что не затопил стыд, занимает злость.
– При чем тут…
То есть Эльвира еще и треплется о том… о том, что они… И получается, она в курсе, что я ее их видела. Позор на мою светлую голову. Представляю, что обо мне говорят в скади. Судачат, небось, если даже Полина знает, а она никогда не любила сплетни.
Наверное, Эльвира мне так мстит за выселение. Что ж, следовало ожидать – скади всегда умели удивлять своей «преданностью».
– Что она тебе наговорила?
Злость пришлось выплеснуть на Полину, хотя она не была виновата в моем позоре.
– Ничего. Эрик сказал.
А Эрик откуда… Боги! Провалиться бы сейчас через полированный паркет прямо в подвал! Получается, Эрик в курсе и о моей влюбленности, и о том, что я видела… Ну конечно, он же у нас мысли читает! Ни стыда, ни совести у братца нет!
Провалиться не получилось. Пришлось стоять и прятаться от пронзительно взгляда Полины и пялиться на Богдана. Безобразно горели уши, и губы заодно – как воспоминание о сегодняшней ночи.
– Эрик лезет не в свое дело! – резко сказала я. Безумно хотелось, чтобы она отстала, а еще лучше – провалилась вместо меня. Двух зайцев одним ударом – и встряхнется, и меня в покое оставит.
– Это и не его дело, – согласилась пророчица. – Твое и Влада.
– Только мое, – поправила я. – И не смей ему проболтаться.
– И в мыслях не было. Скажи сама. Возможно, тогда Влад перестанет вести себя при тебе, как козел. Ты для него много значишь, Даша.
– Забудь, – проворчала я. – Меня это не волнует больше.
Я лгала. Пожалуй, никогда в жизни я еще не лгала так самозабвенно, желая, чтобы ложь превратилась в правду. Насколько стало бы легче жить.
Полина, вопреки просьбе и здравому смыслу, забывать, видимо, не спешила.
– Вот как? – лукаво поинтересовалась она. – Из-за Богдана?
– Ты слишком много замечаешь!
– Побочные эффекты от избытка кена, – пожаловалась она. – Мне кажется, от него взорвется голова, поэтому приходится отвлекаться. Неважно, на что. А Богдану ты нравишься, это сразу видно.
– Богдан ненавидит хищных, если ты не в курсе. И не скрывает этого.
– Тебя не ненавидит, – не унималась она.
– Неважно. Если не сработает ваш план по излечению Гарди, все мы умрем.
Она взяла меня за руку. Пальцы у Полины были тонкими и хрупкими, даже страшно было сжимать – вдруг сломаю. Но я поймала себя на мысли, что мне нравится ощущать ее поддержку. Более того, она мне нужна, как воздух. Хотелось бы верить, что Полина это сделала не из жалости.
– Мы каждый день рискуем умереть. Это началось не с приходом Первых, а задолго до. С момента, как мы родились. Каждый день – вызов судьбе. Именно поэтому нужно уметь расслабляться, отпускать себя. Если не сегодня, то когда? Совершай безумства, делай то, что хочется, скажи близким о своих чувствах. Потому что завтра может не наступить. Подумай над этим на досуге.
И я поняла, что, пожалуй, она права: нужно уметь расслабляться. Не этим ли я занималась почти всю ночь напролет?
Я не очень люблю Липецк. Грязный, с плохими дорогами и тяжелым воздухом, запруженными улицами и вечной суетой. Источник скади находится на окраине, а дом – вообще в пригороде, и это всегда меня устраивало. В самом городе я бывать не любила, а уж если приходилось, старалась как можно быстрее покинуть этот индустриальный «рай».
Квартира Богдана находилась в центре, и наша небольшая делегация припарковалась в тесном дворе, окруженном четырьмя пятиэтажками. Я была рада, что эта утомительная, долгая поездка, наконец, подошла ко дну. Не знаю, кто выбирал мне попутчиков, но, похоже, он ничего не смыслил в пипл-менеджменте, поскольку ехать мне пришло с Робертом и Гектором. И если с первым мы катастрофически не ладили, то со вторым я не представляла, о чем можно поговорить. В итоге поездка превратилась в сорок минут напряженного молчания. Я пялилась в окна на снующих по тротуарам прохожих и проезжающие мимо грязные авто.
Поэтому, когда мы, наконец, припарковались, выдохнула с облегчением.
Дом, в котором жил Богдан, выглядел убого. Грязный подъезд, пахнущий плесенью и табачным дымом, покрытые вязким налетом перила, к которым не то, что прикасаться, смотреть было противно. Паутина в углах под потолком, пыльные подоконники, трещины в стеклах, заклеенные скотчем.
Богдан обогнал меня на лестнице, как бы невзначай коснувшись рукавом, остановился у обшитой дерматином двери и вытащил из кармана ключи.
– Пришли.
Дверь поддалась со скрипом, впуская нас в затхлое, до ужаса тесное помещение, не уступающее подъезду по убогости. Затертый линолеум с дыркой, предусмотрительно прикрытой низкой табуреткой, старые обои, треснувшее зеркало, место которому на помойке, а не в приличном доме. Впрочем, назвать приличным этот дом у меня не повернулся бы язык.
А через пару мгновений мой язык вообще забыл, что умеет двигаться. Я замерла в двух шагах от порога, за спиной у Эрика, спрятавшей от меня почти весь коридор и кусок двери в комнату. Видимое же пространство проема занимала девушка. Маленького роста, брюнетка, с огромными темными глазами-омутами, в которые хотелось провалиться. Думаю, если бы она посмотрела на меня, я бы так и сделала, потерялась бы навсегда в ореоле ее силы и могущества, но она на меня не смотрела. Ее взгляд был направлен только на Эрика – восхищенный, недоверчивый взгляд ребенка, который, наконец, нашел родителей.
– Херсир, – прошептала она, прижав ладони к груди.
– Эрик, – ревностно поправила Полина и придвинулась к мужу, словно старалась защитить.
– Настоящая, ты смотри, – восхищенно шепнул Влад мне на ухо. – До конца не верил, а она вот, стоит…
– Ага, – рассеянно согласилась я.
– Не стоило приходить, – сказала Лив и покачала головой, отчего темное полотно волос укрыло ее плечо. – Хаук…
– Объявится в мае, – бесцеремонно перебил Богдан и протиснулся мимо нее в комнату. Щелкнул выключатель, и охотник обратился к кому-то, кто находился в комнате: – Ну привет, провидец.
И сердце мое забилось отчего-то гулко, болезненно, а в горле застрял комок. Влад обнял меня за плечи и прошептал:
– Все будет хорошо, не бойся.
Я кивнула и машинально отправилась вслед за Эриком, навстречу неизбежному. В конце концов, для этого мы сюда и приехали.
Первые несколько минут у меня не получалось соотнести внешность человека, вжавшегося в стену от страха, с легендарным ясновидцем. Худое, с синюшными кистями рук и узловатыми пальцами, с впалыми щеками и темными кругами под глазами, это существо никак не ассоциировалось с легендарным Первым ясновидцем. Почему-то я представляла его чем-то похожим на Гектора – спокойным, уверенным в себе, с мудрым взглядом и дымкой древности, окружающей святую его плоть.
И уж никак не представляла Гарди человеком-потеряшкой, шарахающимся от каждого звука. Мотающим головой и бормочущим совершенно бессвязные предложения.
– Неправильные настройки, – противным голосом пожаловался он испуганной Лив и вцепился в ее хрупкую ладонь. – Канал сбился. Не то передают.
– Ничего, настроим сейчас твой канал, – зло прошипел Эрик и шагнул к нему.
Лив, будто освободившись от наваждения, нахмурилась и посмотрела на него недоверчиво.
– Ты не Херсир, – выдала всем, кроме нее, известную истину.
– Я – не он, – подтвердил Эрик.
– Ты сказал, что поможешь! – набросилась она на Богдана и, показалось, готова была его ударить. Я даже испугалась за него и дернулась заступиться, но потом поняла, что смотреться подобный порыв будет престранно. – Ты сказал, что найдешь Херсира. Ты обещал!
– И нашел его прямого потомка, – ничуть не смутившись гнева легендарной Лив, кивнул Богдан. – Кровь от крови, все дела. Можешь творить заговоры на его крови и призывать своего ненаглядного Херсира.
– Ты обещал, – повторила она и воинственно выступила вперед, прикрывая собой вжавшегося в стену Гарди, – помочь.
– Я и помогаю.
Богдан больше не выглядел самоуверенным, и голос дрогнул – едва-едва, но для меня заметно. Я уже научилась разбираться в многочисленных интонациях хрипловатого низкого голоса охотника.
– Врешь! – выкрикнула Лив, вмиг превращаясь в страшную фурию, в возмездие для всякого, кто рискнет нарушить слово и прогневить богов. От центра ее живота из темной жилы вытянулись черные нити тягучей силы. Устремившись к Богдану, они опутали его тело плотной тканью паутины, спеленали, как ребенка. Несколько самых толстых нитей оплели шею охотника, лишая его возможности дышать.
От неожиданности я вскрикнула, рванулась туда, не зная точно, зачем: то ли попытаться спасти, то ли заслонить его, непутевого, от гнева почти богини. Порыв, и за него мне вскорости стало стыдно и боязно. Благо, Влад не дал опозориться перед Эриком. Удержал.
Оно и к лучшему.
Эрик же спокойно шагнул к Лив, взял руками ее хрупкие плечи и слегка встряхнул, как разбуянившегося ребенка.
– Довольно, – сказал спокойно, но твердо. – Прекрати.
И тут же, как по волшебству, черные нити силы опали к ногам Богдана, и тот вдохнул – глубоко, громко, хватаясь ладонями за горло, будто стараясь защитить слабую свою плоть от несанкционированных посягательств.
Гарди закричал – истерично, громко. Обнял себя за плечи и вжался в стену, округлив глаза и не сводя взгляда с Эрика. Брат развернулся к нему и велел строго:
– Замолчи!
Удивительно, но Гарди послушался. Потупился, осторожно взял со стоящего рядом стула газету и принялся рвать ее на полоски – медленно и методично. Прескверный выходил звук. Нервический. И, чтобы не поддаться его безумию, охватившему, казалось, всю нашу странную компанию, я отступила на шаг.
Поддержки больше не было – Влад отошел к Полине и что-то сказал ей на ухо. Не стоило ему, пожалуй, злить Эрика. Пусть тот и не подает вида, что его это задевает.
– Мы здесь, чтобы помочь, – обратился Эрик к Лив. – Чтобы вылечить Гарди.
– Его невозможно вылечить! – выплюнула она яростно. Темные миндалевидные глаза блеснули – того и гляди бросится на брата дикой кошкой. Во взгляде наравне с яростью – отчаяние. Боль. А вокруг ее маленького тела взвилась темная, глубинная сила, рваными сгустками кружила в воздухе. Эта сила ее старила, мазала тенями по скулам, рисовала черные круги под глазами. Лив выглядела усталой, и это лишало ее божественности, делая похожей на земную женщину, отягощенную ворохом проблем. У нее свой крест. И главная цель, в которой она не преуспела. О ней она сообщила почти шепотом: – Думаешь, я не пыталась?..
– У тебя бы не вышло, – ласково успокоил ее Эрик. – Гуди смог бы, если бы Херсир поделился с ним кеном. А ты тут бессильна.
– Откуда ты знаешь о Гуди?!
Лив вмиг превратилась из растерянной девочки снова в фурию. Мать, готовую драться за ребенка. Немногие знают о Гуди – сыне, которого она родила от Гарди, и который стал Первым сольвейгом. Так как Херсир тайно посвятил Лив в ар, он стал вождем и для Гуди тоже. О сольвейгах летописи молчат – вожди светлых тысячи лет заботились о том, чтобы об их племени никто не узнал. Чтобы никто не посмел даже подумать о том, как можно использовать их кен в личных интересах. И Гуди, вместо того, чтобы прославится на весь мир, так и остался никому не известным персонажем, скрытым за пологом тайн. Если бы не Полина, мы бы о нем не узнали – ее просветил вождь сольвейгов. А она – нас. И теперь Лив, шокированная осведомленностью Эрика, готовилась защищать сына.
– Гуди – первый сольвейг, – подала голос Полина, обращая внимание Лив с Эрика на себя. – И покровитель других сольвейгов.
– Ты… – Первая отступила к окну, присела на подоконник, и старая выцветшая занавеска укрыла ее правое плечо. Левое облило уличным весенним светом, и пылинки затанцевали у ключицы. Резко запахло клубникой в меду.
– Да, – подтвердила Полина. – И я постараюсь помочь. Ради всех нас. Возможно, если Гарди вновь станет собой, Хаук уйдет.
– Не уйдет, – уверено заявила Лив. – Я видела его – такие не отступают. Для них не важна первичная цель, им нравится процесс.
У меня похолодело в районе лопаток, а сердце пропустило удар. Кого, как не ее, слушать, когда речь идет о Хауке. Никто больше не видел Первого охотника. Если Лив говорит, что он не остановится… что ему нравится…
Убивать?
Что, если святая цель лишь оправдание? Тогда наши попытки что-то изменить, альянсы, договоренности, укрепление дома – все напрасно? Не думаю, что Хаука сдержит наша защита, пусть даже сам Гектор помогал ее ставить. Кто мы против богоподобных?
– Хаук пришел как расплата для Херсира за то, что тот выпил Гарди, – сказал Эрик, и у меня создалось впечатление, что убедить он пытается сам себя, а вовсе не Лив. – Если мы вылечим ясновидца, Херсира не нужно будет наказывать.
– Он просил найти тебя, – тихо сказала Полина.
Эрик протянул Лив старинный нож. Темная рукоять его была взрезана вязью рун, а дневной свет отражался от лезвия. Закругленное острие опасно блеснуло. От ножа тянуло древностью. Опасностью. Кровью…
– Он просил передать тебе это.
Тонкие пальцы Лив осторожно коснулись рукояти оружия и тут же отпрянули прочь, словно Первая боялась обжечься. Взметнулись плотные вихри темной силы, окутали кисть Эрика и нож, лежащий на протянутой ладони.
– Он касался ножа, – произнесла она. Подняла глаза на Эрика. – Херсир велел вам прийти?
– Он не станет в этом участвовать, – мрачно заявила Полина. – Но ты, как никто, понимаешь, что Хаука нужно остановить. Иначе он убьет Херсира.
Лив вздрогнула. Зарябила дымка темного кена, рассеялась в воздухе. И Первая снова стала почти обычной женщиной. Губы сжала в плотную линию и решительно кивнула.
– Нет-нет-нет, – запротестовал Гарди, мотая при этом головой и насупив брови. – Ты не можешь им позволить! Они влезут в меня, наденут мою кожу, а ты будешь смотреть. Тебе нравится смотреть, да? Нравится меня мучить?!
– Хватит! – рявкнул на него Эрик, подошел к трясущемуся Гарди, навис, хватая за плечи. – Давайте уже покончим с этим.
Мысленно я с ним согласилась – самой надоело и напряжение, и неизвестность, и истерики Гарди. Хотелось домой. Квартира Богдана мне однозначно не нравилась – ни обстановкой, ни атмосферой. Неудивительно, что он сбежал отсюда к нам, даже принципами пожертвовал.
Полина вздохнула и тоже подошла к ясновидцу. Лив закрыла глаза и забубнела какую-то тарабарщину. Молилась что ли? Зря. Вряд ли боги нас сейчас слышат. А даже если слышат, им нет до нас дела. Давно.
– Ему это не понравится, – выдал Гарди очередную чушь. И как только Лив с ним живет? Если каждый день слушать его сумасшедшие бредни, свихнуться можно!
Мирослав открыл окно, и в комнату ворвался свежий воздух. Дышать определенно стало легче, даже удивительно, что никто не додумался сделать этого раньше.
Эрик удерживал дрожащего Гарди, Полина задрала ему рубашку, положила ладонь на живот. Вокруг воцарилась звенящая, напряженная тишина, лишь створка окна методично постукивала, натягивая занавеску, и Лив едва слышно шептала молитвы.
Сначала ничего не происходило. Замершие в ожидании фигуры, сосредоточенная Полина и шлейф цветочного запаха по комнате. Кен Полины был особенным – это я помнила с дня ее посвящения в скади. Проникая в кровь, он пьянил. Раскрепощал. Дарил настоящее наслаждение. А теперь, должно быть, лечил.
Не знаю, сколько прошло времени до момента, когда она шумно вздохнула. Поникли острые плечи, побледнели щеки, а пальцы начали подрагивать. Дэн заметил это первым, подошел к Эрику и тронул его за рукав.
– Ей не хватит, – сказал настойчиво. – Похоже, придется Владу еще…
Что это означало, объяснять не нужно было – все и так поняли. Видимо, Влад недостаточно поделился кеном накануне, и теперь нужно было добавить, иначе Полине не хватит, и она не справится.
Эрик молчал. Смотрел в одну точку перед собой и хмурился. Пальцы впивались в плечи ясновидца с такой силой, что, казалось, треснет ткань на рукавах. Гарди притих и мелко подрагивал, даже не пытаясь вырваться.
– Эрик! – обратился к нему Дэн уже громче.
И вновь молчание в ответ. Кто-то слева не сдержал громкий вздох.
– Эрик, она не справится, слышишь?! Решай скорей!
Полина, словно в трансе, никак не отреагировала на крик. И руку от живота ясновидца не отняла. Для таких, как она, важна цель, а не потраченные усилия. Полина готова была отдать последнее ради нас.
Мгновение – и Эрик опомнился, взглянул на Дэна. В глазах его бушевала немая ярость, и пальцы сжались сильнее, отчего Гарди поморщился и беззвучно заплакал.
