Текст книги "Армия короля Франции (ЛП)"

Автор книги: Ксавье Элари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Николя де Лален

О тринадцатом из чудес, произошедших благодаря заступничеству короля Людовика, о котором сообщает Гийом де Сен-Патюс, рассказал рыцарь из Эно Николя де Лален[137]137
  Guillaume de Saint-Pathus, Les Miracles de Saint Louis, éd. Percival B. Fay, Paris, Champion, 1931, miracle № XIII, p. 41–45.


[Закрыть]. Этот молодой рыцарь решил последовать за королем Людовиком за море. Но он решил, что лучше путешествовать в компании. Поэтому он обратился к известному рыцарю из этого региона Готье де Хеннеси. По словам Гийома де Сен-Патюса, Николя де Лален "надеялся на доблесть, мудрость и благоразумие этого человека, ибо говорили, что упомянутый монсеньёр Готье был храбр и мудр". В присутствии свидетеля, другого рыцаря по имени Жан Буни де Френе, Николя де Лален принял Готье к себе на службу. Николя обещал Готье 300 ливров, в обмен на что Готье должен был "отправиться с вышеупомянутым монсеньором Николя и быть частью его свиты за границей". Когда приблизилась запланированная дата отъезда, Готье отказался от своих обязательств и решил договориться с другим работодателем. Николя де Лален пытался объяснить Готье, что тот связан с ним договором, но Готье нагло отрицал, что между ними было заключено какое-либо соглашение. Столкнувшись с таким недобросовестным человеком и ошеломленный тем, что не смог найти авторитетного спутника перед крестовым походом, Николя страдал "великой болезнью, а именно печалью, меланхолией, болью и унынием, так что он был печален и всегда хотел быть один, ничему не радовался, и ничто в мире его не занимало". Однако депрессия не помешала Лалену отправиться в крестовый поход и даже вернуться оттуда живым. Однако после возвращения он в течение пяти лет пребывал в состоянии уныния, которое Гийом де Сен-Патюс подробно описал. По настоянию приходского священника Лален совершил паломничество в Нотр-Дам-де-Булонь, но безрезультатно. Тогда, в отчаянии, Николя, зная заслуги короля Франции, который умер в Тунисе, "подумал в своем сердце, что Господь избавит его своими заслугами [то есть заслугами Людовика]". Приходской священник Лалена сначала был удивлен намерением Николя пойти и помолиться у гробницы короля Франции, который, конечно же, еще не был канонизирован, но в конце концов благословил его на это. В сопровождении приходского священника и членов своей семьи Николя отправился в Сен-Дени. Через несколько лет он засвидетельствовал свое мгновенное выздоровление перед комиссией, которой было поручено расследовать чудеса совершенные королем.

Помимо этой, само по себе занимательной истории, важным моментом является то, что, начиная с короля и принцев, и заканчивая  простыми рыцарями, способ вербовки кажется удивительно схожим. С вершины и до низов феодальной лестницы заключаются договора, согласно которым один или несколько рыцарей или оруженосцев обязуются служить на определенных условиях. Эта система, строго говоря, не была пирамидальной. Король действительно является главой армии, на стратегическом и оперативном уровне, но он, похоже, не держал принцев на жалование. Он давал им деньги, взятые из собственных средств или из доходов от децима, не нанимая их в строгом смысле этого слова, таким образом, с этой точки зрения, у армии было несколько лидеров, и командование носило коллегиальный характер, который часто отображают и хроники. То же самое, очевидно, относилось и к таким рыцарям, как Николя де Лален: насколько мы можем судить, он не был призван королем, но ничто не говорит о том, что он не стремился к этому. В крайнем случае, можно предположить, что перевозка на кораблях была бесплатной. Но это не точно, так как в 1248 году Жуанвиль отплыл за свой счет.

Другой вывод, который можно сделать из дела Николя де Лалена, – это наличие в армии Людовика отдельных рыцарей, которые не были частью контингента, набранного королем или принцем. К сожалению, оценить количество таких людей невозможно. Поскольку они редко встречаются в источниках, возникает ощущение, что они не представляли в армии значительного числа. Для простого рыцаря, как принято считать, крестовый поход был слишком дорогим удовольствием. Но точно ли это так?

Король как гарант армии крестоносцев

Короче говоря, в 1270 году армия крестоносцев выглядела следующим образом: собственно королевский контингент, сформированный на базе королевского Двора; контингенты, возглавляемые принцами и великими баронами; более или менее самостоятельные лица, которые присоединились к армии и которых маршалы, несомненно, распределили между различными уже сформированными отрядами. Конечно же, исходная ситуация могла меняться в зависимости от обстоятельств. В отношении первого крестового похода Людовика Жуанвиль дает ценное свидетельство о его собственном положении в армии.

Когда он уезжал в 1248 году, Жуанвиль, будучи сенешалем Шампани, набрал с собой девять рыцарей, включая двух баннеретов. Детали договоров, которые он заключил с ними, неизвестны, но они, несомненно, носили тот же характер, что и те, которые мы рассмотрели выше. Для переправы по морю он договорился со своим кузеном, Жаном д'Апремоном, графом Саарбрюкенским, который также имел девять рыцарей, о найме корабля в Марселе. Армия отправилась в путь в конце лета 1248 года и сделала остановку на Кипре. Наступала осень, и нужно было подождать отставших, поэтому было решено зазимовать на острове. Но Жуанвиль уже исчерпал свои финансовые ресурсы. Рыцари из его свиты сообщили ему, что если он больше не сможет им платить, то они будут искать другого сеньора, из чего следует сделать вывод, что существовал рынок свободных рыцарей. Но король спас Жуанвиля от позора, выдав ему 800 ливров и приняв его на службу вместе с его рыцарями. Прошло несколько месяцев. Египетская кампания закончилась катастрофой. Король попал в плен, а большая часть армии была уничтожена. Выкупившись из плена и прибыв в Акко, Людовик решил на некоторое время остаться в Святой Земле. Но кто бы остался с ним? Король с трудом набирал рыцарей. Он объявил, что заплатит высокую цену, но выжившие в Египте, желая вернуться во Францию, подняли ставки в надежде, что король откажется от своего желания взять их к себе на службу и тогда они смогут вернуться домой. Жуанвиль был одним из них. Много позже он вспоминает разговор с королем. «"Сенешаль, вы знаете, что я вас всегда очень любил; а мои люди говорят, что находят вас дерзким; как это понимать?" – "Сир, – сказал я, – я тут ничего не могу поделать; ведь вам известно, что я был взят в плен на реке, и у меня не осталось ничего, я всего лишился". И он спросил меня, сколько я прошу. И я ему ответил, что прошу 2.000 ливров до Пасхи, в два приема за год. "Так скажите же мне, – продолжал он, – вы наняли кого-нибудь из рыцарей?" И я ответил: "Да, монсеньора Пьера де Понмолена, и еще двоих, каждый из них просит 400 ливров до Пасхи" И он сосчитав на пальцах сказал: "Значит, ваши новые рыцари, вам обойдутся в 1.200 ливров". "Посмотрите же, сир, – добавил я, – нужно ли мне 800 ливров, дабы обзавестись конем, вооружением и кормить своих рыцарей; ведь не хотите же вы, чтобы мы питались у вас". Тогда он сказал мне и своим людям: "В самом деле, я вовсе не вижу здесь излишка; и я вас оставляю вас у себя на службе"». Через несколько месяцев, когда приближалась Пасха (именно этот срок был установлен как окончание службы Жуанвиля), Людовик послал за Жуанвилем и спросил его, хочет ли он продолжать служить ему после Пасхи. Жуанвиль ответил, что ему не нужны деньги, а вместо этого он надеется, что, когда он попросит что-нибудь у короля, тот больше не будет сердиться на него, как это было в его обычае. "Услышав это, он весело рассмеялся и сказал мне, что на этом условии он оставит меня у себе на службе. Он взял меня под руку, подвел к легату и своим советникам и рассказал им о сделке, которую мы заключили. Они были очень рады этому, потому что я был самым богатым человеком в лагере".

Некоторое время спустя крестоносцы, которые попали в плен, египтянами были освобождены. Среди них были и выходцы из Шампани, которых король передал их под опеку Жуанвилю, как его земляков. Как уже упоминалось выше, король проводил различие между своими собственными рыцарями, рыцарями его свиты, и рыцарями его армии: первых кормили за его счет, вторых – нет[138]138
  Joinville, § 136, 441, 500–501 et 504.


[Закрыть].

Давайте подведем итоги. Жуанвиль принял крест, набрал за свой счет несколько рыцарей и присоединился к армии короля Людовика. Он оплатил перевозку своих войск, наняв корабль вместе со своим двоюродным братом, графом Саарбрюкенским. Когда он прибыл на Кипр, его финансы были исчерпаны, и он взял у короля взаймы. После египетской катастрофы, уже в Акко, когда рыцари, сопровождавшие его, погибли или вернулись во Францию, Жуанвиль договорился с другим рыцарем, Пьером де Понмуленом, которого он взял к себе на службу вместе с двумя рыцарями, набранными последним. Жуанвиль снова занял у короля, который также дал ему деньги на покупку лошадей и нового снаряжения и впоследствии организовал новую баталию. Так король смог удержать сеньора, который предварительно договорился с одним или несколькими рыцарями. Межличностный аспект договора между королем и сеньором более или менее высокого ранга, а возможно, даже между королем и простым рыцарем, играл очень важную роль.

Жуанвиль был не единственным, кто пользовался милостью короля. Во время своего пребывания в Святой Земле Людовик принял на службу и других рыцарей, таких как Аланер де Сененган и Наржо де Туей, с девятью рыцарями каждый. Рыцари, взятые в плен во время катастрофы и впоследствии освобожденные, также поступили на службу к королю. Так было, по крайней мере, с сорока или около того рыцарями из Шампани, за которых Жуанвиль, их соотечественник, ходатайствовал перед Людовиком[139]139
  Joinville, § 468, 493 et 495.


[Закрыть]. В целом, создается ощущение, что то, что осталось от крестоносной армии, полностью или почти полностью зависело от короля. Людовик чувствовал ответственность за всю армию. После капитуляции король запретил рыцарям, находившимся с ним в плену, решать вопрос о собственном освобождении и освобождении своих людей и настаивал на том, чтобы заплатить весь выкуп самому[140]140
  Paul-Édouard Riant, "Déposition de Charles d'Anjou pour la canonisation de Saint Louis", Notices et documents publiés pour la Société de l'histoire de France à l'occasion du cinquantième anniversaire de sa fondation, Paris, Renouard, 1884, p. 155–176, aux p. 171–172.


[Закрыть].

Есть некоторые свидетельства того, что подобное развитие событий имело место и в Тунисе. Возможно, что с самого начала король осуществлял больший контроль над армией 1270 года, чем над армией 1248 года. Согласно хроникам, принятие креста Людовиком вызвало очень мало энтузиазма среди дворян. И чтобы поднять этот энтузиазм, король, конечно же, взял на себя обязательство финансово поддерживать тех, кто соглашался следовать за ним, либо напрямую, содержа их у себя на службе (мы уже видели несколько примеров), либо выплачивая им часть денег, собранных различными способами. Например, принц Эдуард Английский получил заем в размере 70.000 ливров. Более того, во время экспедиции Людовик, а затем Филипп III были вынуждены взять на себя обязательства командиров отдельных контингентов. Так, 11 и 15 ноября 1270 года некий рыцарь Оливье де Лиль получил по 200 ливров от финансистов короля Франции, Пьера Барбе и Пьера Мишеля, по договору, заключенному с графом Вандомским на службу за морем: последний умер в августе, и Филипп III взял на себя договоры, которые граф заключил со своими рыцарями[141]141
  Заем принцу Эдуарду: Jean-Paul Trabut-Cussac, "Le financement de la croisade anglaise de 1270", Bibliothèque de l'École des chartes, t. 119, 1961, p. 113–140; расписка, выданная Оливье де Лилем, Arch. nat., J 473, № 29 (1) et (2).


[Закрыть]. Должно быть были и другие случаи такого рода, документальные следы о которых не сохранились. Впечатление, во всяком случае, остается прежним: постепенно вся армия, сократившаяся из-за боевых потерь и болезней, перешла под непосредственный контроль короля.

Конные и пешие арбалетчики

Хотя сохранившиеся документы очень сдержанны в этом вопросе, король и принцы нанимали и другие типы воинов. Помимо рыцарей, граф Альфонс де Пуатье нанял конных арбалетчиков. Сикард Аламан, один из главных советников Альфонса, получил очень точные инструкции по этому вопросу: каждый арбалетчик должен был быть обеспечен лошадью и ее снаряжением; он должен был получать 5 турских су жалования в день, которые должны были использоваться для оплаты его питания и других необходимых расходов; для него и его лошади должно было быть зарезервировано место на корабле; сумма компенсации за потерянных лошадей должна была соответствовать сумме, установленной королем Франции для его собственных конных сержантов[142]142
  E. Boutaric, Saint Louis et Alphonse de Poitiers, op. cit., p. 115.


[Закрыть]. Последний момент заслуживает отдельного внимания: как мы и предполагали, Людовик действительно держал в качестве своих приближенных конных воинов не дворян, сержантов или конных арбалетчиков, но в сохранившихся источниках они нигде не фигурируют. Хроники говорят только о корпусе "арбалетчиков Двора", безусловно, более многочисленном, чем 25 арбалетчиков, которые обычно служили при короле, так что создается впечатление, что элиту крестоносной пехоты составляли несколько сотен человек[143]143
  Primat, p. 54.


[Закрыть].

Среди пехотинцев были также каталонцы и провансальцы. Как они были завербованы? Для ответа на этот вопрос недостаточно свидетельств, но представляется вероятным, что сенешали Бокера и Каркассона получили от короля приказ набрать контингенты пехотинцев для будущего крестового похода, в том числе и за границами королевства (графство Прованс принадлежало Карлу Анжуйскому, а Каталония – Арагонской короне). По прибытии в Тунис генуэзские моряки также были задействованы в боевых действиях и именно они, например, взяли Карфаген, что стало первым подвигом кампании[144]144
  Primat, p. 47.


[Закрыть].

Иностранные контингенты

Генуэзские моряки были не единственными иностранцами в армии крестоносцев, но они были самыми многочисленными. В Annales de Gênes (Анналах Генуи), почти официальном источнике, упоминается цифра в 10.000 генуэзцев, служивших на 55 кораблях. Их число было настолько велико, что им пришлось избрать двух консулов, которые отправляли правосудие от имени генуэзской коммуны, а в начале сентября генуэзские власти отправили в Тунис некоего Франческо де Камила, которому было поручено взять генуэзцев в армии под свою власть. Что касается остальных, то пехотинцы, как мы видели, набирались, по крайней мере частично, в Каталонии и Провансе. Тибо, король Наварры, был французским принцем, поскольку он был прежде всего графом Шампани. Но в его контингент входили наваррские и кастильские сеньоры. Среди погибших во время кампании упоминается шотландец, граф Атолл – возможно, это тот "принц Шотландии", о котором упоминает Ибн Хальдун. Контингент из 500 фризов высадился в Тунисе уже после смерти Людовика. Будущий король Англии Эдуард и его дядя Уильям де Валенс (Гийом де Лузиньян) возглавляли небольшой отряд, который прибыл в Тунис только после того, как крестоносцы уже собрались уходить[145]145
  Annales Januenses, dans les Monumenta Germaniae Historica, Scriptores, t. XVIII, p. 267–268; Ibn Khaldoun, Histoire des Berbères, op. cit., t. II, p. 362; Paul Riant, Expéditions et pèlerinages des Scandinaves en Terre sainte, Paris, Imprimerie Lainé et Havard, p. 356; Reinhold Röhricht, "Études sur les derniers temps du royaume de Jérusalem. A. La croisade du prince Édouard d'Angleterre (1270–1274)", Archives de l'Orient latin, t. I, p. 617–632.


[Закрыть].

Цифры

Сколько воинов возглавлял Людовик в двух своих крестовых походах? Для Египетского крестового похода Жуанвиль оценивает количество рыцарей в 2.500 или 2.800 человек. В среднем, а поскольку это была заморская экспедиция, и место на кораблях было ограничено, на одного рыцаря приходилось два конных воина (оруженосца или сержанта), то есть 5.000 – 5.600 сержантов, и три или четыре пехотинца на одного рыцаря, то есть 8.000 – 10.000 пеших сержантов. Поэтому можно предположить, что армия, высадившаяся в Египте, насчитывала от 15.000 до 18.000 человек, из которых не больше половины были кавалерией. Тунисский крестовый поход должен был мобилизовать такое же количество людей. Во время переговоров о найме своего флота Венеция предложила 15 больших судов, которые могли перевозить 4.000 лошадей и 10.000 человек. В проекте договора между Венецией и послами короля Людовика каждого рыцаря должны были сопровождать два сержанта, конь и слуга, но в итоге договор был заключен с Генуей. Хроники того времени приводят цифры, которые зачастую завышены, или просто превозносят численность армии, как это делает Примат, согласно которому крестоносцев было так много, "что не было никого, кто мог бы их сосчитать". Возможно, самым правдоподобным свидетельством является хроника Пьера Корала, в которой говорится, что во время экспедиции погибло 340 баронов, имевших право распускать знамя. В целом, кажется несомненным, что две армии короля Людовика, в 1248 и в 1270 годах, были достаточно многочисленны для тех целей, которые ставил перед ними король, особенно если соотнести их численность с материально-техническими возможностями того времени. Вывод таков: значительная часть рыцарства королевства и его пограничья последовала за Людовик дважды, с разницей в двадцать лет, и ценой больших потерь[146]146
  Joinville, § 147; Primat, p. 41; chronique de Pierre Coral: RHGF, t. XXI, p. 776; cf. W. Jordan, Louis IX and the Challenge of Crusade; Michel Mollat, "Le “passage” de Saint Louis à Tunis. Sa place dans l'histoire des croisades", Revue d'histoire économique et sociale, t. 50, 1972, p. 289–303; Jean Richard, "La croisade de 1270, premier “passage général”?", Comptes rendus de l'Académie des inscriptions et belles-lettres, 1989, p. 510–523.


[Закрыть].

Арагонский крестовый поход

Через пятнадцать лет после неудачи в Тунисе Филипп III возглавил новый крестовый поход. Армия, которую он привел в Каталонию, относительно хорошо известна. Наиболее ценным документом является Abrègement des despens faiz en la voye d'Arragon (Сводка расходов, понесенных на пути в Арагон). Составленный бухгалтерами короля, он дает нам представление о королевской армии, собранной в 1285 году, и ее стоимости: 1.230.000 турских ливров, то есть в два-три раза больше годового дохода капетингской монархии на тот момент.

Из этой суммы 170.000 ливров были использованы для выплаты рыцарям, входившим в составе королевского Двора, в виде ежедневного жалования, а не в виде помощи. Продолжительность пребывания рыцарей на службе у короля неизвестна, но, вероятно, она составляла около семи-восьми месяцев, с апреля по октябрь 1285 года. При жаловании 20 су в день для баннерета и 10 су для простого рыцаря, можно подсчитать, что во время кампании в королевском Дворе находилось от 600 до 1.000 рыцарей.

Помимо рыцарей Двора, были рыцари, которые, согласно записям, "не принадлежали к Двору". Они тоже получали от короля плату, но, как указывает наш документ, "их наняли, а не держали на жаловании": следуя схеме, рассмотренной выше в отношении Тунисского крестового похода, эти рыцари, таким образом, заключали договора, устанавливающие их обязательства и денежное вознаграждение, выплачиваемое королем. Они обошлись казне в 109.000 ливров, что позволяет оценить их количество в несколько сотен. В сохранившихся королевских счетах часто упоминается выплата денег рыцарям "в виде помощи" (ad conventiones).

Как и до Тунисского крестового похода, бароны и баннереты набирали своих собственных рыцарей. Герцог Брабантский, шурин Филиппа III, заключил договора с двумя рыцарями, Раесом де Гравес и Жераром де Люксембургом, каждый из которых согласился служить с четырьмя рыцарями, за плату в 3.000 ливров в первом случае и 3.500 во втором. Эти договора полностью аналогичны договорам для Тунисского крестового похода[147]147
  Serge Boffa, "Les soutiens militaires de Jean Ier, duc de Brabant, à Philippe III, roi de France, durant les expéditions ibériques (1276–1285)", Revue du Nord, t. 78, 1996, p. 16–33.


[Закрыть].

Abrègement указывает на несколько других категорий рыцарей. Рыцари "языка Франции", оплата которых составила около 10.600 ливров, возможно, были добровольцами, которым король должен был периодически выплачивать вознаграждение (общая сумма, выплаченная им, кажется, очень маленькой). Две статьи расходов относятся к жалованию, выплаченному "рыцарям, оруженосцам и слугам сенешалей Каркассона и Тулузы" (общей суммой 40.000 ливров). Будучи непосредственно граничащими с Арагонским королевством, эти два сенешальства были мобилизованы по приказу короля. Можно даже считать само собой разумеющимся, что дворянство, церкви и общины жителей были принуждены к службе сенешалями, причем особый характер экспедиции – крестовый поход – не учитывался. Есть свидетельства, что сенешаль Каркассона, Ги де Нантей, созвал seigneurs terriers, то есть главных сеньоров своего округа. Их статус восходил ко времени завоевания региона Симоном де Монфором, который вместо местных дворян разместил на этих землях сопровождавших его сеньоров в обмен на необычайно тяжелую военную службу – три месяца в году. Сенешаль Тулузы, вероятно, сделал то же самое. Дворяне были не единственными, кто был призван в армию. Епископы, аббаты и городские общины также должны были принять участие, выставив хотя контингенты пехотинцев, присутствие которых упоминается в Abrègement. В армии для Тунисского крестового похода было большое количество пеших и конных солдат, которые были набраны в Наварре, хотя подробности не очень ясны[148]148
  Созыв объявленный Ги де Нантеем: Histoire générale de Languedoc, t. IX, p. 103; наем воинов в Наварре: Comptes royaux, № 14617.


[Закрыть].

В армии для Тунисского крестового похода мы можем заметить лишь мельком упомянутое присутствие солдат не дворян, конных сержантов или пехотинцев. А вот в Abrègement они отражены весьма четко. Статья расходов, посвященная им, является самой важной (243.000 турских ливров): их, несомненно, было несколько тысяч, причем невозможно установить пропорцию между всадниками и пехотинцами. Все они были набраны в нескольких округах, вероятно, бальи и сенешалями. Во время экспедиции королевские бухгалтеры выплачивали жалование солдатам, прибывшим из бальяжа Овернь[149]149
  Рассказ Жана де Три, бальи Оверни, о дне Вознесения 1287 года (Comptes royaux, № 14371).


[Закрыть]. Но города также должны были предоставить контингенты или заплатить вместо этого определенную сумму денег[150]150
  Жители Сен-Леонар-де-Нобла заплатили 200 ливров за то, что бы не являться в "армию Арагона" (eo quod non irent in exercitu Arragonensi) (Louis Guibert, La Commune de Saint-Léonard de Noblat, Limoges, Ducourtieux, 1891, p. 178).


[Закрыть].

Таким образом армия Арагонского крестового похода состояла из очень большого корпуса, насчитывавшего несколько сотен рыцарей, возможно даже около тысячи; группы из нескольких сотен рыцарей набранных по договорам; добровольцев с севера и юга королевства, более или менее взятых на оплату королем; вассалов из сенешальств Тулузы и Каркассона, служивших по феодальным обязательствам, и контингентов, предоставленных городами; конных и пеших солдаты, набранных в разных местах агентами короля. Разнообразные способы, которыми она была собрана, армия, возглавляемая Филиппом III в 1285 году, отражает как неоднозначный характер Арагонского крестового похода (крестоносная армия или королевская и феодальная армия?), так и важность усилий, предпринятых правительством по этому случаю.