Текст книги "Армия короля Франции (ЛП)"

Автор книги: Ксавье Элари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Защита королевства и предупреждение знати

Как мы только что видели, пытаясь парировать протесты графа Фуа, сенешаль Каркассона сослался на необходимость "защиты королевства". На самом деле, между 1294 и 1297 годами это понятие очень часто появляется в ордонансах, изданных королевской канцелярией. Но не король и не его советники его изобрели. Историки Джозеф Стрейер и Габриэль Шпигель проследили происхождение этого древнего термина, который в первую очередь относится к обязанности и способности короля защищать свое королевство от агрессоров, чего не вправе был делать никто другой. Филипп III, несомненно, его использовал. Но, начиная с 1294 года, "защита королевства" превратилась в настоящую пропагандистскую кампанию. Понятие пропаганда, здесь вполне подходит, поскольку усилия офицеров короля, от юристов канцелярии до бальи и сенешалей, выглядят согласованными. 15 июня 1295 года король приказал бальи Вермандуа проинформировать жителей коммуны Сен-Кантен, дворян и недворян, пеших и конных, чтобы они были готовы служить ему "для защиты королевства", по первому требованию, в соответствии с недавно опубликованным "призывом к оружию" (submonitio armorum). Когда 7 апреля 1297 года король попросил графа Родеза прибыть к нему с вооруженными людьми, это было сделано "для защиты прав и чести короны Франции". В конце первого раунда конфликта с Филиппом сам Папа Бонифаций VIII окончательно признал, что король Франции может требовать от церковников субсидии "для защиты королевства"[218]218
  Joseph Reese Strayer, "Defense of the realm and royal power in France", Studi in onore di Gino Luzzato, 4 t., Milan, A. Giuffre, 1949, t. 4, p. 289–296; repris dans Medieval Statecraft and the Perspectives of History. Статьи Joseph Strayer, с предисловием Gaines Post, Princeton, Princeton University Press, 1971, p. 291–299; Gabrielle M. Spiegel, "“Defense of the realm”: evolution of a Capetian propaganda slogan", Journal of Medieval History, t. 3, 1977, p. 115–133; E. Lemaire, Archives anciennes de la ville de Saint-Quentin, t. I, № 151, p. 138–139; Arch. dép. Tarn-et-Garonne, A 316, fol. 34.


[Закрыть].

Но существовала ли реальная угроза королевству? Это вряд ли. Но страх перед вторжением короля Англии, похоже, распространился повсеместно. Вместо отправки в Аквитанию граф Артуа, лучший военачальник Филиппа Красивого, получил задание охранять побережье Па-де-Кале. В июне 1294 года вассалы были мобилизованы, чтобы "отправиться с оружием в руках в Кале в компании монсеньёра Роберта, графа Артуа, против короля Эдуарда, повелителя англичан"[219]219
  Arch. dép. Pas-de-Calais, A 39, № 30.


[Закрыть]. Рассматривалась ли возможность вторжения всерьез? В любом случае, этим воспользовались, как и опасностью, которую представляли собой союзы, заключенные королем Англии на континенте. Чтобы противостоять возможному вторжению с северо-востока, сенешаль Бокера в мае 1295 года получил приказ собрать всех жителей своего сенешальства, дворян, церковников и прочих, кто не получил специальных писем с освобождением от службы, а также контингенты добрых городов, и отправить их в Реймс к середине июля[220]220
  BnF, lat. 11017, fol. 70v; Histoire générale de Languedoc, t. X, col. 320; Martin-Chabot, № 241.


[Закрыть].

Таким образом, необходимость "защиты королевства" убедила общество в серьезности ситуации. Но если это понятие так часто вбивалось в голову людьми короля, то прежде всего потому, что оно упраздняло традиционные правила, привычки, привилегии и исключения. Именно по этой причине сенешаль Каркассона выдвинул его против протестов графа Фуа. Именно "защита королевства" послужила основанием для взимания в январе 1296 года cinquantième, то есть налога в размере 2%, который собирался по всему королевству. Исключение составляли только дворяне. Будь то рыцари, оруженосцы, священнослужители, дамы или девицы, дворяне не платили ничего, ни налога на свое имущество, ни на свой доход[221]221
  Инструкции для сборщиков налогов: Ordonnances des rois de France, t. XII, p. 333–334, à la p. 334.


[Закрыть]. Эта исключительность никогда не объявлялась официально. Но нет никаких сомнений: если дворяне были освобождены от уплаты налога, то это потому, что они были обязаны служить в армии. Речь шла уже не о феодальных отношениях с королем, а о торжестве нового принципа – военной службы королю как обязанности дворянского сословия. С этого момента обязанность служить с оружием в руках лежала уже не на фьефах, а на конкретных людях. Поскольку они были дворянами, они были обязаны служить, но теперь они были обязаны этим не своему сюзерену, а непосредственно королю, именно потому, что на него была возложена обязанность защищать королевство от врагов. Начало этому было положено в сенешальствах Юга в конце правления Филиппа III. Чрезвычайная ситуация, возникшая в результате Аквитанской войны, умело использованная пропагандистами Филиппа Красивого, привела к впечатляющему росту королевской власти, и теперь, во время войны каждый был что-то должен. Дворяне были обязаны нести военную службу, остальные – платить налоги.

Первая армия для Фландрии (1297)

Пока продолжалась война в Аквитании (правда, не слишком интенсивная), Филипп Красивый открыл второй фронт, объявив Ги де Дампьера, графа Фландрии, лишенным своих владений. На этот раз король сам встал во главе армии, поднял Орифламму и с большой помпой посвятил в рыцари своего единокровного брата Людовика д'Эврё и несколько десятков молодых дворян. Собралась блестящая армия: "король призвал своих людей и баронов, а их было тридцать герцогов и графов, собравшихся в Аррасе в четверг после Пятидесятницы, в год Воплощения 1297", – говорится в Chronique artésienne (Артезианской или Артуасской хронике). И действительно, собралось много принцев: двое братьев короля, Карл де Валуа и Людовик д'Эврё, двое его двоюродных братьев, Роберт д'Артуа и Людовик де Клермон, а также герцог Бургундский и граф Бретонский; два князя Империи, графы Бургундский и Эно; графы Омаля, Осера, Булони, Даммартена, Дрё, Э, Руси, Гранпре, Сен-Поля, Сансера, Суассона, а также представители самой блестящей французской знати: Шатийон, Куси, Фальви, Анже, Аркур, Мелён, Меркёр, Монморанси, Пиквиньи, Танкарвиль, Три. Пересекши все королевство, прибыли и несколько баронов Юга: графы Фореза, Ла-Марша, Родеза, Эймар де Пуатье, виконты Лиможа и Вентадура[222]222
  Chronique artésienne, p. 12 et 21–22.


[Закрыть]. Все эти великие бароны приехали со своими свитами, со своими вассалами или с рыцарскими дружинами, собранными этого случая – сохранились расписки, данные пятнадцатью рыцарями, нанятыми графом Артуа перед его походом во Фландрию[223]223
  Коллекцию квитанций можно найти в Arch. dép. Pas-de-Calais, A 146, nos 10–25.


[Закрыть].

Редкие сохранившиеся административные документы (вызов графа Родеза, созыв ополчения Парижа) свидетельствуют о том, что король проводил общую мобилизацию своих вассалов, крупных и мелких, епископств, аббатств и общин[224]224
  Arch. dép. Tarn-et-Garonne, A 316, fol. 34; Arch. nat., LL 39, № 117, fol. 130; BnF, coll. Picardie, t. 262, fol. 184v et 189v; coll. Moreau, t. 214, fol. 131 et v.


[Закрыть]. Наконец, были наняты арбалетчики, пешие и конные солдаты[225]225
  Счет мэтра Элли д'Орли, клерка арбалетчиков, касающийся выплаты жалования конным и пешим солдатам и других расходов (Mignon, № 2538); счет Жана Ле Пикара, связанный с выплатой жалования арбалетчикам (Mignon, № 2560).


[Закрыть]. В некотором смысле, армия 1297 года является военным апогеем царствования: все это прекрасное рыцарство, собравшееся вокруг него со всего королевства, прекрасно иллюстрирует степень могущества, которой достиг Филипп Красивый.

Армия 1300 года

В январе 1300 года, как только истек срок действия перемирия, заключенного в 1297 году, Карл де Валуа вторгся в ту часть графства Фландрия, которую все еще контролировал Ги де Дампьер. Сохранился пергаментный свиток длиной более метра, в котором записаны имена рыцарей, поклявшихся присоединиться к графу Валуа, количество доспехов, которые они должны были иметь при себе, и количество денег, которые им полагаются в виде жалования. Карл де Валуа возглавлял 240 латников; Ги де Клермон – 5 рыцарей и 15 латников; Пьер L’Horrible[226]226
  Кто это такой, мне выяснить не удалось. (Примечание переводчика)


[Закрыть] – одного рыцаря и 30 латников; Жан де Бофор – всего четырех латников. Это была смета предполагаемых расходов в которой указанная сумма соответствует полному году содержания войск[227]227
  Arch. nat., J 543, № 17; éd. Robert Fawtier, Comptes royaux (1285–1314), vol. II, Comptes particuliers et comptes spéciaux ou extraordinaires, Paris, Imprimerie nationale, 1954, p. 717–720.


[Закрыть].

Классификация имен, частично по географическому происхождению, может навести на мысль о традиционном созыве армии, на феодальной основе. В действительности, явка была добровольной, о чем свидетельствует тот факт, что каждый рыцарь, включая Карла де Валуа, заключал с королем договор. Поэтому методы набора в армию 1300 года ничем не напоминали традиционную систему феодального созыва. Напротив, они были очень похожи на крестовые походы 1270 и 1285 годов.

В отличие от 1297 года, это была небольшая армия, насчитывавшая всего около 1.500 латников. Несколько капетингских принцев, несколько великих баронов и сеньоров, привыкших служить в королевских войсках, великие военные офицеры и рыцари, набранные в графстве Артуа и бальяже Вермандуа, составили эту небольшую армию, которую король счел достаточной для завершения оккупации Фландрии. Хотя поначалу, по мнению короля, это был лишь сильный авангард. Филипп Красивый планировал сам возглавить гораздо более многочисленную армию, которую он одновременно приказал собрать с помощью общего созыва.

Однако авангарда Карла де Валуа оказалось достаточно для выполнения поставленной задачи и сбор остальной части армии была отменена. Стоит отметить, что, с одной стороны, существовала элита, состоящая из опытных бойцов, которые были связаны между собой и могли быть легко мобилизованы; с другой стороны, существовала масса мелких дворян, которых призывали в армию, если нужно было собрать большое количество людей.

Шок от разгрома под Куртре

Когда 18 мая 1302 года произошла Брюггская заутреня, Филипп Красивый просто повторил действия, которые он предпринял двумя годами ранее. Авангарду было поручено как можно быстрее добраться до Фландрии. Поскольку Карл де Валуа в это время находился в Италии, ответственным за восстановление порядка во Фландрии был назначен Роберт д'Артуа. Получив в конце мая огромные полномочия, Роберт д'Артуа потратил весь июнь на сбор необходимой ему весьма небольшой армии. Он созвал своих вассалов из графства Артуа, и как и Карл де Валуа в 1300 году, заключал договора с рыцарями, которые были близки к нему или следовали за ним в предыдущих походах. Король также дал ему разрешение на привлечение войск из-за границ королевства. Роберта сопровождали коннетабль, маршалы, несколько великих баронов, а также два князя из Империи, которые были связаны с ним давними узами, Жоффруа де Брабант и Жан, старший сын графа Эно. Все они имели свои собственные свиты. Войска, стоявшие по гарнизонам во Фландрии до восстания, также присоединились к Роберту д'Артуа. В общем, вокруг него были собраны лучшие воины. Они были не просто авангардом, а острием копья королевской армии. Набирались и пехотинцы, но как и всегда, наши источники слишком скромны в этом вопросе.

Эта элитная армия, вероятно, не превышала численности в 8.000 человек, включая 2.000 – 3.000 кавалерии. Фламандцы были не более многочисленными, но 11 июля они нанесли первое серьезное поражение французскому рыцарству.

Тяжесть поражения определялась не столько количеством, сколько качеством погибших. Граф Артуа, коннетабль, оба маршала, магистр арбалетчиков, несколько великих баронов: почти весь кадровый состав королевской армии пал на поле боя. Филиппу Красивому пришлось столкнуться с потерей своего главного армейского корпуса, в то время как сбор феодальных контингентов едва только начался. С начала мая, еще до Брюггской заутрени, был объявлен общий созыв, а сбор армии назначен на 1 июня. Но отправка во Фландрию армии графа Артуа в качестве авангарда, решение о которой было принято в конце мая, заставила короля отложить дату сбора армии. Если бы Роберт д'Артуа положит конец восстанию во Фландрии, то сбор главной армии мог быть отменен. Приказы короля были расплывчатыми: перед Куртре баронам и вассалам предлагалось быть наготове, но точной даты, когда они должны были собраться, не называлось[228]228
  JJ 36, nos 4, 5, 6, 11, 14, 18.


[Закрыть].

Армия осени 1302 года: феодальное ополчение и арьер-бан

Очевидно, что после Куртре ничто уже не было прежним. Как и во время Аквитанской войны, приказы короля теперь подчеркивали опасность грозящую королевству. В начале августа король предписал, что только старики и больные освобождены от личной службы, а все, кто мог носить оружие, должны были явиться в армию, за исключением тех, кто уже заплатил за освобождение от службы[229]229
  JJ 36, № 20.


[Закрыть]. Другими словами, король теперь нуждался в воинах больше, чем в деньгах.

Основное нововведение было сделано в ордонансе от 5 августа. В этот день король приказал всем своим офицерам, бальи и сенешалям, созвать 30 августа в Аррас "как тех, кто был призван в прошлом, как письменно, так и вообще, так и всех других людей, которые могут носить оружие, будь они благородные или неблагородные, pôté [то есть владевшими землей] или другого состояния, будь они под нами или под другими сеньорами, церковными или светскими, по обязанности или по арьер-бану"[230]230
  JJ 36, № 22.


[Закрыть]. Впервые в королевской канцелярии появляется формулировка by ban or by back-ban (феодальное ополчение и другие вассалы). Историки искали эту формулировку в более ранних документах, и находили ее то тут, то там, начиная с XII века. Несомненно, советники короля так или иначе знали о ее существовании. Но это в общем не имеет значения. Откуда бы эта формулировка ни пришла, следует отметить, что канцелярия неожиданно сделала ее частью своего обычного лексикона и не переставала использовать не только в последующие годы, но и вплоть до конца Средневековья.

Но, возможно, летом 1302 года такая мера стала неожиданностью. Отсюда и настойчивое подчеркивание древности этой меры: это ни в коем случае не какая-то новинка, а вполне известная и принятая процедура, даже если необходимость в ней не ощущалась в течение длительного времени. Через год после Куртре, летом 1303 года, все еще нужно было объяснять это выражение: "Давно не вспоминали, что во времена наших предшественников была такая большая необходимость, как сегодня, созывать армию путем объявления арьер-бана, на который всевозможные люди, как вы знаете, обязаны приходить без всяких отговорок"[231]231
  JJ 35, № 86; о употреблении формулировки арьер-бан, P. Guilhiermoz, Essai sur l'origine de la noblesse, op. cit., p. 292–293, и примечания, и Ph. Contamine, Guerre, État et société, op. cit., p. 27.


[Закрыть]. Нет уверенности в том, что все знали, о чем идет речь, когда вдруг увидели в письменном приказе формулировку by back-bench или by way of back-bench. Но смысл приказа короля был ясен: все должны встать в строй.

Введение понятия арьер-бан, было ловким ходом. Вопреки всем ожиданиям, катастрофа при Куртре, умело использованная королевской пропагандой, позволила завершить тридцатилетнюю эволюцию обязательности службы, увенчав ее окончательным обобщением обязанности служить всем жителям королевства, где бы они ни проживали, как в королевском домене, так и за его пределами, и независимо от их статуса: теперь все были только подданными короля.

Но тогда, в начале августа 1302 года, для многих еще не пришло время осмыслить это грозное утверждение королевской власти. Прежде всего, необходимо было противостоять угрозе фламандского вторжения. 8 августа король разослал большому числу баронов, как на севере, так и на юге, письма с предупреждением о "всеобщем призыве по всему королевству путем сбора армии и арьер-бана" и требованием прибыть в Аррас в указанный день, "по любви, которую вы питаете к нам и к королевству", а некоторые князья Империи, такие как граф Эно, были включены в список адресатов, поскольку они получали от короля пенсию[232]232
  JJ 36, № 24: полный список адресатов был опубликован в RHGF, t. XXII, p. 788, № 2.


[Закрыть]. Таким образом армия, собранная в сентябре, была, возможно, самой большой за все время правления Филиппа Красивого. Согласно Grandes chroniques de France (Большим французским хроника), это было "100 раз по 100.000 и 40 раз по 40.000" воинов, то есть очень много[233]233
  Grandes chroniques, t. VIII, p. 210.


[Закрыть]. Chronique artésienne (Артуасская хроника) говорит о 16.000 человек, что, несколько более соответствует действительности. Помимо великих баронов, которые были представлены массово, состав армии можно восстановить благодаря нескольким сотням расписок, которые избежали пожара в Счетной палате. Разбросанные по разным архивам, они дают нам имена нескольких сотен воинов, сопровождаемых свитой или служивших в одиночку. Если мы суммируем все данные, то получим следующие цифры:

1) 74 барона и баннерета, возглавлявших 445 рыцарей и 2.028 оруженосцев (в среднем 6 рыцарей и 27 оруженосцев на баннерета и 4–5 оруженосцев на рыцаря).

2) 304 простых рыцаря, еще 18 рыцарей и 1.175 оруженосцев (то есть чуть меньше четырех оруженосцев на рыцаря).

3) 1.097 оруженосцев, и следом еще 176 других.

С учетом того, что некоторые имена указаны дважды, это дает в общей сложности 841 рыцаря и 4.393 оруженосца, хотя, конечно, нет никакой гарантии, что все расписки сохранились. К этим цифрам следует добавить численность королевского Двора и свиты великих баронов, таких как граф Валуа или герцог Бургундский, которые не фигурируют в сохранившихся расписках, а это по крайней мере, несколько сотен человек, что предполагает наличие особенно многочисленной кавалерии, около 6.000 или 7.000 латников. Прелаты, города и аббатства также были призваны предоставить свои обычные контингенты пехотинцев. Если ограничиться только кавалерией, то следует отметить факт того, что воины дали расписку, означающий, что им заплатили. В конце концов, можно было надеяться, что серьезность сложившейся ситуации приведет к тому, что дворяне согласятся служить бесплатно. Но Филипп Красивый не стал рисковать.

Кампания 1303 года

Несмотря на массовую мобилизацию дворянства королевства, Филипп Красивый отказался от войны с фламандцами. Воспоминания о Куртре были слишком свежи и король решил распустить армию в начале октября 1302 года.

Однако, как и после созыва армий для Фуа и Наварры тридцатью годами ранее, одной из первых мер, принятых королем по возвращении в Париж, было наложение штрафов на тех, как дворян, так и недворян, которые, имея достаточный доход, на службу не явились[234]234
  JJ 36, № 29.


[Закрыть]. Наложение штрафов, преследовало, прежде всего, цель укрепить авторитета короля, пошатнувшийся после поражения, и конечно же пополнение казны. Тем не менее, прагматизм возобладал. Граф Родеза явился по вызову, посланному ему королем, в замен Филипп Красивый отменил штрафы, наложенные на вассалов графа, которые не все явились на службу. Как мы видим, формулировка "по обязанности или по арьер-бану" уже была принята всеми, и даже на Юге арьер-вассалы больше не могли уклониться от призыва в армию короля[235]235
  Arch. dép. Tarn-et-Garonne, A 316, fol. 36 v.


[Закрыть].

Уже в конце 1302 года велись разговоры о будущей кампании, запланированной на весну следующего года. Во всех округах были мобилизованы вассалы и все дворяне, а прелатам и добрым городам также было предложено выставить контингенты, которые они были обязаны выставить. Теоретически, все трудоспособные мужчины теперь были обязаны служить, но инструкции короля для бальи по призыву в армию было тщательно прописано: "Следите за тем, чтобы города были достаточно обеспечены ремесленниками, такими как кузнецы, пекари, портные и другими необходимыми профессиями без обмана; и будут оправданы [освобождены от службы] все те, кто по бедности не может купить доспехи, а также пахари и виноградари, которые честно живут трудом своих рук; и намерение наше таково, что те, кто не достиг восемнадцати лет, или прожил более шестидесяти, и не могут явиться, были заменены другими, сообразно их состоянию"[236]236
  JJ 36, № 47.


[Закрыть]. Короче говоря, мобилизации подлежали практически все, но исключения настолько многочисленны, что практическая сфера применения созыва арьер-бана кажется ограниченной, и король намеревался не столько собрать огромную армию, сколько подтвердить возможность того, что он может это сделать. С практической точки зрения, он также искал источники дополнительного дохода, ведь все, кто не пошел в армию, должны были платить субсидию. Военная служба и налогообложение шли рука об руку.

Первоначально запланированное на 30 апреля 1303 года, начало кампании было перенесено на 15 июня, а затем на середину августа. Король объявил о своем прибытии в армию, а затем несколько раз его откладывал. На самом деле, при формировании армии начинала нарастать путаница. Становилось все труднее определить, по какому принципу рассылать повестки. Более того, рыцари и оруженосцы, похоже, реагировали на вызов очень медленно. 5 августа бальи попросили ускорить сбор и отправку людей, которые должны были быть в Аррасе к 15 августа. В тот же день король приказал более чем двумстам баронам и сеньорам подчиниться его призыву. Следует ли из этого заключить, что эти 200 самых важных в королевстве люде, еще не двинулись в путь? Или королевская канцелярия сочла более благоразумным перестраховаться и распространить указания короля как можно шире, толком не зная, отправился ли уже кто-нибудь к месту сбора? В любом случае, Филипп Красивый снова отложил свое прибытие в армию, на этот раз до 1 сентября[237]237
  JJ 36, nos 11, 87 и 88; RHGF, t. XXIII, p. 790, § 7 и 791, § 8.


[Закрыть].

Наконец, прибыв в Перон 9 сентября, Филипп Красивый решил, как и в предыдущем году, не начинать кампанию. Не хватало денег, вспыхнул бунт наемных солдат а дворяне тянули время и не спешили прибыть в армию. Все это могло привести к катастрофическим последствиям, и в сентябре король согласился начать с фламандцами переговоры.

Однако возникает вопрос, не решил ли Филипп уже тогда не воевать. Весной сенешалям Тулузы и Бокера было приказано направить в Аррас к концу июля всех мужчин в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет, у которых было достаточно средств для экипировки. Однако в течение июля инструкции короля были изменены: сенешаль Тулузы больше не должен был заставлять мужчин своего округа идти во Фландрскую армию, а вместо этого он должен был предложить им заплатить деньги. Три недели спустя, 17 августа, король отменил призыв в сенешальстве Тулуза[238]238
  BnF, fr. 2838, fol. 36; lat. 9192, fol. 91; Arch. mun. Toulouse AA 3, p. 294, № 217.


[Закрыть]. Короче говоря, еще до того, как отправиться на театр военных действий, король знал, что очень большая армия ему не нужна, но, с другой стороны, у него была большая потребность в деньгах.