Текст книги "Армия короля Франции (ЛП)"

Автор книги: Ксавье Элари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Специализированный корпус

Хотя источники того времени систематически преуменьшают их значение, пешие солдаты были незаменимы для бесперебойного функционирования армий. В редких сражениях, конечно, они играли лишь второстепенную роль, как это было, например, при Куртре. Но на огромном театре военных действий как можно было обойтись без пехотинцев? Они осаждали крепости, служили в гарнизонах, охраняли лагерь и пленных, сопровождали обозы снабжения. Строго бытовые или повседневные задачи выполнялись более или менее специализированными слугами, которые отвечали за обустройство лагеря, перевозку багажа, установку осадной техники и уход за лошадьми. Было место и для музыкантов, например, trompeurs (трубачей), часто упоминаемых Гийомом Гийаром[80]80
  Guillaume Guiart, v. 17100.


[Закрыть]. Хотя это трудно представить, "звуковой сопровождение" войны (трубы, барабаны, боевые кличи, шелест знамен на ветру) заслуживает отдельного исследования, как это сделала Изабелла Гийо-Баши[81]81
  Isabelle Guyot-Bachy, "Cris et trompettes: les échos de la guerre chez les historiens et les chroniqueurs", dans Didier Lett et Nicolas Offenstadt (dir.), Haro! Noël! Oyé! Pratiques du cri au Moyen Âge, Paris, Publications de la Sorbonne, 2003, p. 103–115.


[Закрыть].

Для каждой кампании, инженеры проектировали и строили, метательные машины которые упоминаются в хрониках: так было в Египте в 1250 году, вокруг лагеря крестоносцев в Карфагене в 1270 году, при осаде Жероны в 1285 году и Лилля в 1297 году, и даже в битве при Монс-ан-Певель. Инженеры также могли строить, мосты, например, через Шельду во время кампании 1304 года. Некоторые из них известны по именам. Жуанвиль упоминает Жослина де Корнана, "мастера-инженера" короля во время египетской кампании, и Жана л'Эрмина (то есть армянина), "артиллериста" короля во время пребывания Людовика IX в Святой Земле (1250–1254). В 1269 году некий мастер Оноре, которого называли "плотником короля Франции", был послан в Сицилийское королевство, чтобы заготовить древесину, необходимую для создания военных машин. Приказы, отправленные королем Сицилии, Карлом Анжуйским, своим офицерам, позволяют проследить за ходом работы мастера Оноре. Во время кампании, поскольку осада Туниса так и не была предпринята, военные машины, по-видимому, играли лишь второстепенную роль. По словам Ибн Хальдуна, крестоносцы оставили после себя девяносто катапульт, когда покинули побережье. Тунисцы их сохранили и позже позволили Карлу Анжуйскому перевезти их в свое королевство[82]82
  Joinville, § 193, 304 et 446; Guillaume Guiart, v. 13812 et suiv. (лагерь под Лиллем); Chronique artésienne, p. 82–85; Ibn Khaldoun, Histoire des Berbères et des dynasties musulmanes de l'Afrique septentrionale, traduite de l'arabe par le baron de Slane, nouvelle édition publiée sous la direction de Paul Casanova, Paris, Librairie orientaliste P. Geuthner, t. II, 1969, p. 369.


[Закрыть].

Снабжение армии

Средневековую армию из тысяч людей, тысяч лошадей и тягловых животных необходимо было ежедневно кормить. Требовались тонны продовольствия. Поэтому военная кампания готовилась заблаговременно, особенно, когда это была заморская экспедиция. Перед своим первым крестовым походом Людовик IX собрал на Кипре большое количество пшеницы, ячменя и вина. В 1269 году Альфонс де Пуатье попросил трех своих слуг отправиться в Сицилийское королевство, чтобы закупить лошадей, мулов, солонину и все необходимое для следующей заморской экспедиции; все это было складировано там, так как Сицилия была первой запланированной остановкой крестоносцев (но в итоге они, перед нападением на Тунис, остановились на Сардинии ). Войскам также нужно было платить: нам известен маршрут, по которому шел обоз с деньгами из Парижа в Каталонию, где в 1285 году действовала армия Филиппа III. Армия, собранная в сентябре 1302 года, была, без сомнения, самой многочисленной за весь исследуемый период. Когда в конце месяца армию распустили, огромные запасы продовольствия, собранные для ее снабжения, были брошены; времени хватило только на то, чтобы вскрыть бочки с вином. В следующем году армия была вновь распущена, так не успев начать боевые действия. Однако на этот раз коннетабль Гоше де Шатийон приказал вывезти все повозки с оружием и продовольствием. Редко случалось так, что запасов, собранных на стадии подготовки, оказывалось достаточно. Поэтому к сопровождению армии привлекались купцы. Находясь под защитой короля, они были освобождены от дорожных пошлин. Некоторые купцы даже выезжали за границу. Жуанвиль вспоминал, что во время Египетского крестового похода, люди короля сдавали захваченные ими товары купцам по слишком высокой цене, так что многие отказались от сопровождения армии. Во время Тунисской кампании корабли связывали Сицилию с армией в лагере под Карфагеном. Как это ни удивительно, но о снабжении армий, как правило, заботились хорошо. Когда этого не происходило, хронисты с готовностью объявляли это предательством, как в случае неудачи с Советеррской армией в 1276 году, которая стала неизбежной из-за отсутствия припасов и недостаточной подготовки, за которую мог отвечать Пьер де Ла Брос, всесильный, в то время, фаворит Филиппа III[83]83
  RCA, t. III, p. 152, № 265; Chronique artésienne, p. 56; Annales de Gand, p. 52; Joinville, § 130 et 170; в целом, говоря о снабжении армий в конце XIII века, мы должны обратиться к латинскому тезису Frantz Funck-Brentano, De exercituum commeatibus tertio et quarto decimo saeculis post Christum natum, Paris, Champion, 1897; о Советеррской армии см. X. Hélary, "Trahison et échec militaire: le cas Pierre de La Broce (1278)", dans Maïté Billoré et Myriam Soria, La Trahison au Moyen Âge. De la monstruosité au crime politique (Ve – XVe siècle), Rennes, Presses universitaires de Rennes, coll. "Histoire", 2009, p. 185–195.


[Закрыть].

3.
Командование и иерархия

Король и принцы

Хотя рыцари были не самым многочисленным сословием, но они лучше всех других отражены в исторических источниках, так как безусловно, являлись самыми ценными воинами. В определенной степени все рыцари были равны между собой. Когда они обращались к окружающим их рыцарям, то и баннерет, как Жуанвиль, и предводитель армии, как граф Артуа, и сам король называют их сеньорами[84]84
  Joinville, p. ex. § 217; о графе Артуа см. X. Hélary, Courtrai, op. cit., à l'index.


[Закрыть]. Капетингская армия – это армия дворян.

Естественным командующим армией, конечно, был король. В каждой важной экспедиции Людовик IX и Филипп III лично возглавляли собранные ими войска. Так было с двумя крестовыми походами 1248 и 1270 годов, а при Филиппе III – с армиями собранными для походов в Фуа, Наварру и Бордо, а также с Арагонским крестовым походом. Филипп Красивый был более осторожен. Хотя он, по приказу отца, участвовал в Арагонском крестовом походе Филипп лично возглавлял только две фландрские кампании: триумфальную 1297 года и другую, гораздо более трудную, которая закончилась битвой при Монс-ан-Певель. Как правило, Филипп Красивый предпочитал доверять командование принцу из своей семьи. Его брат, Карл де Валуа, возглавлял военную демонстрацию против графа Эно (1292) и вторую Аквитанскую экспедицию (1295), сыграл важную роль во Фландрской войне 1297 года и завершил оккупацию графства (1300). Отсутствие графа Валуа, занятого в Италии оказанием помощи своему кузену Карлу II Хромому Анжуйскому, остро ощущалось после катастрофы при Куртре, настолько, что, возможно, Филипп Красивый ждал его возвращения, чтобы начать новую кампанию: и Карл вернувшись был рядом с королем при Монс-ан-Певель.

До своей гибели под Куртре главным военачальником рода Капетингов был Роберт II, граф Артуа. Вступив во владение графством в 1267 году, он вместе со своим кузеном, будущим Филиппом III, принял участие в Тунисском крестовом походе (1270) и восстановил порядок в Памплоне (1276). В 1282 году, после Сицилийской вечерни, он командовал войсками посланными Филиппом III на помощь Карлу I Анжуйскому. До 1291 года он вел войну против сицилийских повстанцев и их каталонских и арагонских союзников. По возвращении во Францию Роберт разгромил англо-гасконцев (1296–1297) и одержал победу над фламандцами при Фюрне (1297). Ему было поручено подавить восстание в Брюгге и части Фландрии, но он потерпел поражение и был убит при Куртре 11 июля 1302 года[85]85
  О Карле де Валуа см. Joseph Petit, Charles de Valois (1270–1325), Paris, Picard, 1900; о Роберте д'Aртуа см. X. Hélary, Courtrai, op. cit., и "Robert II, comte d'Artois. Qu'est-ce qu'un chef de guerre à la fin du XIIIe siècle?", Rivista di storia militare, t. 1, 2012, p. 71–84.


[Закрыть].

Роберт д'Артуа и Карл де Валуа провели значительную часть своих жизней в войнах. Насколько мы можем судить, им это было по вкусу. Другие капетингские принцы, напротив, принимали участие в сражениях только в случае крайней необходимости. Так было с Людовиком, графом Эврё, единокровным братом Филиппа Красивого, и Карла де Валуа, который участвовал в битве при Монс-ан-Певель, но которого чаще видели во главе посольств, чем в армии. То же самое, вероятно, можно сказать о Пьере, графе Алансонском, одном из братьев Филиппа III, и Альфонсе де Пуатье. Однако все капетингские принцы стали рыцарями. Так было не всегда: в первые десятилетия XIII века еще жива была традиция, согласно которой в церковники направляли по одному мужчине из поколение. Последнему сыну Людовика VIII и Бланке Кастильской, будущему Карлу Анжуйскому, была предназначена судьба священника, но он предпочел остаться в миру. Несколькими поколениями ранее будущий Людовик VII стал наследником короны в результате случайной смерти своего старшего брата, хотя до этого он готовился стать священником; другой его брат, Генрих, пошел по церковной стезе, став епископом Бове, а затем архиепископом Реймса[86]86
  Patrick Demouy, "Henri de France et Louis VII. L'évêque cistercien et son frère le roi", Les Serviteurs de l'État au Moyen Âge. XXIXe congrès de la SHMESP (Pau, mai 1998), Paris, Publications de la Sorbonne, 1999, p. 47–61.


[Закрыть]. Но Карл Анжуйский был последним принцем, кого предназначали для Церкви.

Возведение принцев в рыцарское достоинство отмечалось пышными празднествами, которые, пожалуй, являлись главными из тех, которые проводила строгая капетингская королевская власть: в Компьене для Роберта д'Артуа (1237), в Сомюре для Альфонса де Пуатье (1241), в Компьене для будущего Филиппа III (1267), в Париже для будущего Филиппа Красивого и его брата Карла де Валуа (1284), снова в Париже для сыновей Филиппа Красивого (1313)[87]87
  Jean Richard, "L'adoubement de Saint Louis", Journal des savants, 1988, p. 207–217; Elizabeth A. R. Brown et Nancy Regalado, "La grant feste. Philip the Fair's celebration of the knighting of his sons in Paris at Pentecost of 1313", dans Barbara A. Hanawalt et Kathryn L. Reyerson (dir.), City and Spectacle in Medieval Europe, Minneapolis et Londres, University of Minnesota Press, 1991 (Medieval Studies at Minnesota, 6), p. 56–86. Les comptes ont été édités dans les t. XXI et XXII du RHGF: Robert Ier d'Artois (t. XXII, p. 579–583), Alphonse de Poitiers (t. XXII, p. 615–622); le futur Philippe III (t. XXI, p. 393–397); о посвящении в рыцари Альфонса см. также Edgard Boutaric, "Compte des dépenses de la chevalerie d'Alphonse, comte de Poitiers", Bibliothèque de l'École des chartes, t. 14, 1853, p. 22–42, и история Joinville, § 93–97; о Роберте I д'Артуа, M. Peigné-Delacourt, "Compte de la chevalerie de Robert d'Artois, à Compiègne, en juin 1237", Mémoires de la Société des antiquaires de Picardie, t. XII, 1853, p. 629–660.


[Закрыть]. Празднование посвящения принцев в рыцарство могло быть связано и с другими событиями, так Пьер Алансонский был посвящен в рыцари по случаю коронации своего брата, Филиппа III, 15 августа 1271 года. Но наиболее значимым поводом для посвящения в рыцари являлось принятие или возобновление обета крестового похода, как в 1267 и 1313 годах. И это совпадение двух действ было вполне логичным. Какой новый рыцарь мог отказаться принять крест, не рискуя прослыть трусом и плохим христианином? С другой стороны, вполне вероятно, что в 1267 году Людовик IX, зная о нежелании баронства участвовать во втором крестовом походе, намеренно воспользовался атмосферой празднества, по поводу посвящения в рыцари старшего сына и нескольких десятков других дворян, чтобы идея нового обета крестового похода восторжествовала. В 1313 году, когда он посвятил в рыцари трех своих сыновей и несколько сотен других молодых дворян, намерения Филиппа Красивого, несомненно, были теми же, если только он не пытался укрепить сплоченность дворянства вокруг себя, так как в предыдущие годы не было недостатка в испытаниях. 15 августа 1284 года будущий Филипп Красивый, который в тот же день должен был стать королем Наварры в результате брака с наследницей королевства Жанной, и Карл де Валуа, который должен был стать королем Арагона, оба были посвящены в рыцари. Они были еще молоды (Филиппу было семнадцать, Карлу – пятнадцать), но будущий король обязательно должен был быть рыцарем; другой капетингский принц, их кузен Филипп Артуа, был посвящен в рыцари в тот же день[88]88
  RHGF, t. XXIII, p. 145.


[Закрыть]. Людовик д'Эврё, в свою очередь, стал рыцарем в июне 1297 года, когда королевская армия собиралась в Компьене перед началом кампании во Фландрии. Людовик де Клермон (будущий герцог Бурбонский), кузен короля, и сто двадцать молодых дворян были посвящены в рыцари по тому же случаю[89]89
  Guillaume de Nangis, RHGF, t. XX, p. 579.


[Закрыть].

Для капетингских принцев, как и для любого нового рыцаря, день посвящения в рыцари является запоминающимся на всю жизнь моментом. К сожалению, мы не знаем, насколько военная подготовка была частью образования этих людей. Эти благочестивые принцы, безусловно, были обучены искусству верховой езды, обращению с оружием и основам командования войсками. Но источники ничего об этом не сообщают. В случае с Людовиком IX, который был посвящен в рыцари в возрасте двенадцати лет и сразу же столкнулся с мятежами баронов, можно предположить, что его способности к командованию поначалу были весьма ограниченными. Однако позже он принимал самое активное участие как в битве при Тайбуре, так и в боевых действиях Египетского крестового похода. "Я никогда не видел более красивого человека при оружии, ибо он выделялся высотой своих плеч над всеми своими людьми, с золотым шлемом на голове и немецким мечом в руке", – вспоминал Жуанвиль, рассказывая о сражениях в Египте в 1250 году. В какой-то момент во время сражения Людовик был на короткое время окружен турками схватившими его лошадь за уздечку, но ему удалось вырваться без посторонней помощи[90]90
  Joinville, § 228 et 236.


[Закрыть]. Внук Людовика IX, Филипп IV Красивый, также оказался окруженным врагами, вплоть до того, что его чуть не убили при Монс-ан-Певель. Довольно часто обязанности по командованию войсками возлагались на сыновей короля вполне намеренно. Во время Арагонского крестового похода, когда ему было всего шестнадцать лет, Филипп Красивый отличился командуя частью войск, а экспедиция в Наварру в 1307 году и Лионская армия в 1310 году были поручены Людовику Сварливому (родился в 1289 году) под присмотром коннетабля Гоше де Шатийона, а в 1310 году – его дяди Карла де Валуа; в августе 1314 года во Фландрии три сына Филиппа Красивого, Людовик, Филипп и Карл, командовали каждый своим отрядом.

Хотя из-за запрета, наложенного Церковью, королю не разрешалось принимать участие в турнирах, капетингские принцы разделяли эту великую страсть рыцарей своего времени. Когда он не участвовал в военном походе, Роберт д'Артуа не пропускал ни одного турнира. Также поступал и Карл де Валуа. Именно во время турнира Роберт, граф Клермонский, один из братьев Филиппа III, получил сильный удар по голове, который, похоже, навсегда лишил его рассудка[91]91
  L. Carolus-Barré, "Robert de France, sixième fils de Saint Louis, comte de Clermont en Beauvaisis et sire de Bourbonnais, 1256–1318", Autour du donjon de Clermont, témoin de l'histoire. Actes du colloque de Clermont, organisé les 10–11 octobre 1987, 1989, p. 42–63.


[Закрыть]. Подобные происшествия, и прежде всего приоритет, который рыцари должны были отдавать защите Святой Земли, объясняют, почему Церковь запрещала практику турниров столь же последовательно, сколь и неэффективно. Филипп III сам испытывал сильное искушение принять участие в турнире и присоединиться к сражающимся, но Папа сурово упрекнул его за это[92]92
  L. Carolus-Barré, "Les grands tournois de Compiègne et Senlis", art. cit.


[Закрыть].

Когда принц вставал во главе армии, это происходило не только по тому, что он был братом или кузеном короля. Так при Филиппе Красивом командующий армией получил титул "лейтенант короля", который следует понимать в этимологическом смысле "тот, кто занимает место короля". Один хронист отмечает, что в 1297 году, после победы над англичанами, граф Артуа вошел в Бордо и "сразу же город со всей Гасконью был отдан ему, так как он был вместо короля Франции"; в 1300 году жители Брюгге сдались графу Валуа, "который был вместо короля"; в 1302 году Роберт д'Артуа был назначен, по словам одного хрониста, "капитаном и представителем господина короля; и король издал ордонанс, предписывающий всем подчиняться графу и следовать за ним"[93]93
  Chronographia, p. 53; Gilles Le Muisit, p. 65.


[Закрыть]. Датированные 15 и 16 апреля 1296 года, семь писем короля подробно описывают полномочия, возложенные на графа Артуа, поскольку он собирался возглавить армию в Аквитании. Ему были предоставлены очень широкие полномочия, охватывающие военную (осмотр крепостей и поддержание в них порядка), административную (установление границ шателенств и бальяжей, заключение договоров, перемещение или увольнение офицеров короля), политическую (принятие присяги и оммажа от имени короля) и судебную (исправление нарушений и оскорблений, нанесенных офицерам и подданным короля) деятельность. Роберту д'Артуа даже были даны некоторые полномочия, которые, являлись только прерогативой короля: помилование, отмена штрафов, посвящение в рыцари недворян.

Деятельность графа Артуа в Аквитании оставила лишь отрывочные документальные следы. Тем не менее, в двадцати или около того сохранившихся актах мы видим его прежде всего как военачальника, приказывающего такому-то и такому-то барону или городу направить контингент в армию. Так, 5 мая 1296 года Роберт д'Артуа попросил бальи Ажена прислать ему 200 пеших сержантов (100 арбалетчиков, 100 копейщиков) в Мон-де-Марсан в течение пяти дней. Но он также выступал в качестве лейтенанта короля, отдавая приказы королевским офицерам (сенешалям, виконтам и т. д.), улаживая местные конфликты и предоставляя королевскую защиту религиозным учреждениям, таким как аббатство Муассак. К нему обратились жители Каркассона, подозреваемые инквизицией в ереси и он попросил сенешаля Каркассона отложить их арест. По его настоянию консулы города Сарла уступили право сбора пошлины на дороге монахам-кордельерам (францисканцам) города. Исследование этой темы необходимо продолжить, но то, что нам известно о деятельности Роберта д'Артуа, позволяет предположить, что он широко использовал предоставленные ему полномочия[94]94
  X. Hélary, "Délégation du pouvoir et contrôle des officiers. Les lieutenants du roi sous Philippe III et sous Philippe IV", dans Laurent Feller, Les Agents du pouvoir. Actes du colloque tenu à Marne-la-Vallée en juin 2002, Limoges, Presses universitaires de Limoges, 2005, p. 169–190.


[Закрыть].

Однако следует подчеркнуть один момент. В этот период капетингские принцы были исключительно верны королю. Карл Анжуйский был единственным, кто посвятил себя личному проекту. Два поколения спустя Карл де Валуа попытался пойти по его стопам, планируя повторное завоевание Константинополя, а затем претендуя на императорскую корону на Западе. Но в отличие от Карла Анжуйского, которого Людовик IX скорее терпел, чем поощрял, каждый шаг Карла де Валуа, похоже, направлялся Филиппом Красивым. Другие принцы казались довольными своим положением и ролью, которую глава семьи готов был им отвести. Несмотря на несколько попыток выйти из под контроля со стороны короля, Роберт I д'Артуа и Альфонс де Пуатье так и остались в политической орбите Людовика IX, как и Пьер Алансонский и Роберт Клермонский, которые были еще более осторожны. Наиболее удивительным является случай Роберта II д'Артуа, выдающегося полководца, который, похоже, не имел собственных амбиций, хотя его харизма и военные таланты могли бы принести ему какую-нибудь корону, например в Империи. В частности, в период с 1282 по 1291 год он осуществлял реальную власть на юге Италии, в том что осталось от Сицилийского королевства. Но нет никаких указаний на то, что у него была мысль, надежда или план приобретения собственного княжества в пределах анжуйских владений. Мог бы он планировать захват Константинополя, оставленного латинянами в 1261 году? Надо сказать, что, как и другие капетингские принцы его времени, он был предан делу короля и верен царствующей династии. Его стремлением было служить.

Коннетабль Франции

Наряду с принцами, которые были связаны с королем кровными узами и инвеститурой, которую он им давал, стоят великие офицеры. Термин офицер не должен вводить в заблуждение. В то время он относился ко всем, кто находился на службе у короля, кто занимал должность, а не, как сегодня, к воинским званиям в армии. Бальи и сенешаль – это офицеры. В том смысле, в котором мы понимаем это слово сегодня, в королевских армиях не было офицеров как таковых, за исключением, высших, великих офицеров: коннетабля Франции, маршалов Франции, магистра арбалетчиков.

Во времена первых Капетингов, в XI веке, коннетабль был, прежде всего, членом ближайшего окружения короля. Сomes stabuli, "граф конюшни", преобразовавшийся в connétable, отвечал за лошадей короля и его свиты. Лишь постепенно коннетабль утратил эту придворную функцию и получил командование над королевской армией. Роль коннетабля напоминает роль начальника штаба, осуществляющего контроль над армией как социальным организмом, а не как боевой силой. Коннетабль, которому помогали маршалы, прежде всего, отвечал за материально-технические аспекты кампании: выплату жалования солдатам, снабжение провизией и походный порядок армии. Коннетабль, маршалы и магистр арбалетчиков составляли своего рода постоянный штаб, способный в случае необходимости быстро собрать армию в походный порядок. Все они были частью Королевского Двора (Hôtel, Отеля), и почти постоянно окружали короля, даже в мирное время. Когда армия была в походе, коннетабля сопровождала небольшая группа администраторов, архивы которой, к сожалению, если они вообще существовали как таковые, полностью исчезли – несомненно, они хранились в Счетной палате, которая сгорела в 1737 году. Не позднее середины XIII века в подчинении коннетабля появились "сержанты с жезлами" (sergents à masse), которые были похожи на королевских сержантов и отвечали за выполнение его приказов или распоряжений[95]95
  Joinville, § 234.


[Закрыть].

Как правило, коннетабль подчинялся назначенному королем главнокомандующему армии. В отсутствие короля и принцев коннетабль мог сам возглавить кампанию, как это сделали Рауль де Клермон в 1294 году в Аквитании и Гоше де Шатийон в 1303–1304 годах во Фландрии. Но это были довольно редкие случаи. Сам Рауль де Клермон был поставлен под начало Карла де Валуа в 1300 году, затем Роберта д'Артуа в 1302 году. Значение коннетабля было немаловажным, тем более что его эффективная роль не ограничивалась военными обязанностями. Коннетабль заседал в королевском Совете, и все последующие обладатели этой должности играли определенную роль в правительстве Капетингов, выполняя всевозможные миссии, и часто на переднем крае.

В конце XIII века коннетабль всегда назначался из высшего дворянства. Жиль Коричневый, назначенный Людовиком IX, был единственным коннетаблем происходившим не из королевства Франция (он был уроженцем графства Эно). По словам Жуанвиля, Людовик отличал его за его набожность[96]96
  Joinville, § 30.


[Закрыть]. Он также был хорошим воином и последовал за Робертом де Бетюном, в составе армии Карла Анжуйского, для завоевании Сицилийского королевства (1265). Эмбер де Божё был коннетаблем примерно с 1270 по 1285 год (не позднее). Его преемником стал Рауль де Клермон, коннетабль с 1285 по 1302 год. После его гибели при Куртре, он был заменен Гоше де Шатийоном, который занимал этот пост до своей смерти в 1329 году. У этих трех дворян было очень схожий статус. Божё и Шатийон были кузенами Капетингов. Рауль де Клермон, сеньор де Нель, происходил из династии древних графов Клермон-ан-Бовези. Служба и близость к королю уже были прочно закреплены в их семьях. Дядя Эмбера Гумберт де Божё был коннетаблем в 1248–1250 годах и погиб во время Египетского крестового похода. Отец Рауля де Клермона, Симон, был регентом французского королевства вместе с аббатом Сен-Дени в 1270, 1283 и 1285 годах, а дальний родственник, Рауль, граф Клермон-ан-Бовези, был коннетаблем при Людовике VII. Сам Рауль, до своего назначения коннетаблем, был с 1278 года камергером Франции. Его брат Ги, маршал Франции, погиб сражаясь рядом с Раулем в битве при Куртре. Что касается Гоше де Шатийона, сеньора де Креси, а затем графа Порсьена, то он был двоюродным братом трех братьев де Шатийонов, Гуго, графа Блуа, Ги, графа Сен-Поля и виночерпия Франции, и Жака, сеньора де Лёз, которые были дядями супруги Филиппа Красивого, Жанны Наваррской, и единоутробными братьями Роберта д'Артуа. Сам Гоше был первым коннетаблем Шампани. Старые семейные связи с Капетингами, традиция служить королю, богатый военный опыт – вот те общие моменты, которые объединяли сменявших друг друга коннетаблей.

Престиж должности и знатное происхождение объясняют разнообразие задач, которые ставились перед коннетаблями. Эмбер де Божё следовал за Филиппом III во всех его экспедициях и погиб во время Арагонского крестового похода, но его также направляли с миссией в Наварру. Рауль де Клермон был лейтенантом короля в Аквитании в 1287, 1293–1294 годах и губернатором графства Фландрия в 1297–1300. Гоше де Шатийон был, вероятно, тем, чья деятельность была наиболее разносторонней: его роль была решающей в месяцы после Куртре, как в военном отношении (охрана границ королевства), так и в дипломатическом(переговоры, которые все еще продолжались с фламандцами). Филипп Красивый был очень уверен в дипломатических способностях Гоше, поскольку отправил его к Бонифацию VIII, когда конфликт с Папой достиг своего пика. Коннетабль был настолько эффективен в своих различных миссиях, что его сеньория Шато-Порсьен была возведена, в 1303 году, в ранг графства – исключительное отличие. После окончания войны с фламандцами Гоше утвердился при дворе Филиппа Красивого, в том числе и в Парламенте, одним из магистров (maîtres) которого (мы бы сказали, одним из председателей) он стал в 1306 году. Тем не менее, он продолжал участвовать в военных предприятиях, а именно дважды под началом принца Людовика, военную подготовку которого он таким образом завершил. Вдвоем они подавили восстание в Наварре (1307 г.) и отбили желание у города Лиона выйти из-под контроля Капетингов (1310 г.). В последние годы правления Филиппа Красивого и при его преемниках Гоше, конечно же, участвовал во всех походах армии Франции, несмотря на то, что ему было уже более шестидесяти лет (он родился в 1249 году). Гоше де Шатийон  умер только в 1329 году, в начале правления пятого короля, которому он служил в качестве коннетабля[97]97
  О семье Божё см. Mathieu Méras, Le Beaujolais au Moyen-Âge, Villefranche-sur-Saône, éd. du Cuvier, 1956; du même, "Une grande figure beaujolaise au siècle de Saint Louis: Humbert V, connétable de France", Bulletin de l'académie de Villefranche-en-Beaujolais, 1976, p. 22–29.


[Закрыть].