Текст книги "Чародей как еретик"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава шестая

– То есть, мы ни к чему ни пришли. По сути, он заявил, что не уступит ни на шаг, а я ответил, что вы – тоже, – Род пожал печами. – С таким же успехом я мог бы никуда не ездить.

– Нет-нет, – покачал головой Туан. – Ты получил от него ясное заявление о его позиции и намерениях.

– Отсюда недалеко до объявления войны, поджала губы Катарина.

– Недалеко, но война пока не объявлена, кивнул Туан. – Он пригрозил нам войной, а наш славный лорд Чародей напомнил о нашей силе. Однако ни он еще не созывает войско, ни мы.

– Пока, во всяком случае. Но думаю, что вам, Ваши Величества, пора этим заняться, – при этих словах у Рода по коже пробежали мурашки и он отхлебнул вина, чтобы согреться. Он откинулся в похожем на песочные часы кресле, с наслаждением нежась в теплом, почти солнечном свете, несмотря на то, что стояла глубокая ночь; плотно задернутые парчовые занавеси не впускали внутрь темноту, а гобелены на стенах лучились в свете камина. Хорошо было вновь оказаться здесь, в личных апартаментах Их Величеств, где целый замок готов защищать тебя от амбициозного аббата. Как хорошо снова сидеть вместе с двумя если не близкими друзьями, то по крайней мере старыми товарищами – а с Туаном они были еще и братьями по оружию, в свое время стояли плечом к плечу не в одной битве, и значит, доверяли друг другу настолько, что это было не менее важным, чем симпатия.

Притом король еще и просто нравился Роду. В светлых волосах Туана уже появились серебряные нити – но лицо по-прежнему оставалось открытым и честным. И пусть за все эти годы Туан так и не научился лицемерить, но он в совершенстве узнал, что это такое – предательство, обман и властолюбие, и другие малоприятные черты, присущие роду человеческому. И даже под весом всех этих знаний король до сих пор считал, что большинство людей могут быть добрыми.

Не то Катарина. Она знала свою ревнивую и подозрительную натуру слишком хорошо, чтобы думать, что другие могут быть лишены и того, и другого. Ее волосы все еще были золотыми, а черты лица – безупречными, хотя Род подозревал, что этим она обязана скорее своему умению обращаться с косметикой, а не природе. С тех пор, как он впервые увидел ее, из худенькой девчонки она превратилась в зрелую женщину, и уже появились первые морщинки. Правда, горячий нрав не угас и темперамента не убавилось, но любовь Туана смягчила ее – язычок королевы был уже не таким острым, и под внешней властной надменностью крылась твердая уверенность в себе женщины, знающей, что она любима.

Род вздохнул, представив себе, как в будущем эта парочка и он с Гвен, состарившись, будут вместе коротать вечера. Выглядело весьма уютно.

– Бодрее, лорд Чародей, – негромко заметила Катарина. – Мы победим.

Род с приятным удивлением глянул на нее. Да, она повзрослела.

– Мы победим, – уверенно повторил Туан, – но мы должны быть бдительны, быть начеку. Забот нам всегда хватает, Гэллоуглас.

– Забот не избежать, пока живут люди, – Род улыбнулся. – В конце концов, род человеческий не терпит слишком много покоя и гармонии. А о чем вы вспомнили?

– Да наши благородные заложники, – скорчила мину Катарина. – Шайка великовозрастных идиотов! Кое-кто, по крайней мере.

– Только кое-кто, – кивнул Туан, глядя на огонь. – Д'Аугусто вырос в достойного мужа, как и его друзья Лланголен и Честер. Маджжоре и Бейзингсток тоже стали мужчинами, достойными своего положения.

– Итого пять, – нахмурился Род. – А как получилось, что вы не потребовали у Романова послать вам заложника? Я помню, когда лорды взбунтовались против Катарины в тот раз, у него не было детей, но сейчас-то есть.

– Никогда я не позволю таким славным, неиспорченным юношам ошиваться в компании Гибелли и ему подобных, – Катарина поджала губы. – Навроде Граца и Маршалла.

– Да уж, не хотелось бы, – Туан посерьезнел. – И потом, с тех пор, как ты сослужил их отцу, герцогу, такую добрую службу, он стал истинной опорой Короны.

– Ну, ваше гостеприимство по отношению к его жене и детям тоже сыграло свою роль, – возразил Род.

– Даже слишком, – усмехнулась Катарина. – Теперь он сам стал просить, чтобы мы разрешили его сыну быть нашим слугой здесь, в Раннимеде.

– Но ведь это традиция, не так ли? Каждый дворянин должен быть и рыцарем, а каждый рыцарь должен начинать пажом.

– А ведь это выход – паж должен служить в доме другого благородного лорда, а не у своего родителя, – тут Туан повернулся к Катарине. – Он же может жить с другими пажами, радость моя. Ему вовсе не обязательно проводить время среди наших маловоспитанных молодых лордов.

При этих словах Катарина приоткрыла рот от неожиданности, затем задумалась.

– Забавно… Сын герцога, несущий службу, как сын простого рыцаря…

Род подавил улыбку и попытался возвратиться к проблемам если не насущным, то около этого.

– Насколько я понял, ваш взвод молодых лоботрясов лоботрясничал больше обыкновенного?

– Можно сказать и так, – лицо Туана стало жестче. – Они устроили настоящую потасовку.

– Пришлось убрать из зала кинжалы и шпаги! – снова сверкнула глазами Катарина.

– В самом деле? – удивленно поднял глаза Род. – А причина этой драки?

– Кто его знает? – раздраженно хлопнул по столу Туан. – Они ссылаются на привилегии лордов и не хотят говорить.

– Да ладно вам, скажите, – настаивал Род. – Что вы от них хотели – подписанного признания?

Катарина весело глянула на него.

– Среди них был заметен раскол, правда?

Род кивнул.

– Гибелли, Маршалл, Глазго и Гвельф против Короны, остальные пятеро – за. По-моему, налицо две партии, Ваше Величество.

– Все верно, точно так, как разделились и их отцы, – Туан устало возвел глаза горе. – Сколько раз ди Медичи, Маршалл и Савой клялись в верности – и сколько раз нарушали свою клятву!

– И еще не раз нарушат, – негромко заметил Род. – Никогда не думали о том, чтобы посадить на их место новых лордов, Ваши Величества?

– Думали, будь уверен, – ответила Катарина, – и будь уверен, бароны поднимутся, как один, стоит нам лишить благородного звания и прав наследства любого из их числа.

– Да уж. Не везет, так не везет, – Род заглянул в бокал. – Проблема в том, чтобы заменить лорда, не сменяя род. Может быть, поможет то, что их сыновья содержатся здесь заложниками?

– Я тоже надеялся на это, – кивнул Туан. – Но этих не перевоспитаешь.

– А вот змей у себя на груди пригрели, – ядовито добавила Катарина.

– По крайней мере, так мы знаем, где они.

– Мы знаем, и где их родители, – покачал головой Туан. – Мне не нравится это, лорд Чародей. Все это предвещает войну. Этим злопамятным баронам не хватает только точки приложения сил, знамени, под которым можно собраться.

– Наш лорд аббат спешит поднять такое знамя – и ему поверят, считая, что за ним пойдет множество народа.

– Их разорвут, – сердито покосилась Катарина. – Наш добрый народ ценит и бережет наше правление.

– Конечно, вы принесли спокойствие простому крестьянину, – подыграл ей Род, – и в ходе успокоения ваша армия вытоптала не очень много посевов.

– И впрямь, не так уж и много, – кисло усмехнулся Туан. – Но наши подданные и в самом деле будут разрываться между Короной и сутаной.

– Монахи тоже.

– Но действия аббата скажут сами за себя! – бросила на него острый взгляд Катарина.

– У них нет выбора, – напомнил супруге Туан.

– Нет, это верно, – согласился Род. – Но не могу не думать о том, что многие хотели бы иметь такой выбор.

– Ты говоришь о тех монахах, которые сбежали и пришли в наш домен?

– Ну да, и о них, конечно, – Род помолчал. – Я думал и о тех, кто не совсем готов на такой разрыв, но в то же время не совсем одобряет то, что делает их добрый аббат.

– Что в нем доброго? – фыркнула Катарина.

– Немало, немало, – покачал головой Род. – Он всегда казался мне человеком с доброй душой, Ваше Величество. Правда, и с непомерной жаждой власти, с которой он не может совладать.

– Еще бы, иначе он не стал бы аббатом!

– А как же иначе? Но ведь были и такие аббаты, которых выбирали действительно за их святость. И кое-кто из них даже оказались неплохими администраторами.

– Хотелось бы мне знать, как они это совмещали, – вздохнул Туан.

Катарина понимающе взглянула на мужа:

– Умоляю, не слишком ломай над этим голову, – затем повернулась обратно к Роду.

– Все-таки, лорд Чародей, он никогда не казался мне человеком, который может воспользоваться завоеванной властью.

– И это верно, – согласился Род. – Кроме стремления завоевать положение, инициативы не очень много. И у него есть одна серьезная слабость.

– Какая же это? – сдвинул брови Туан.

– Мораль, к вашему удивлению. Власть для него важнее всего остального. Думаю, что он найдет оправдание, чтобы нарушить любой обет или даже любую из заповедей, если это укрепит его власть.

– Да-а, ты и в самом деле раскусил его, – помрачнела Катарина. – А что впервые натолкнуло его на мысль восстать против нас?

– Фраза из Писания, которую он ухватил без оглядки на остаток стиха, – с явным неудовольствием ответил Туан. – Не надейтесь на князей…[5]5
  Псалтирь, 145, 3, в староанглийском варианте – Psalms, 146, 3. Flit по! your trust in princes, nor in the son of man, in whom there is по help – прим. перев.


[Закрыть]

Род воздержался от комментариев. Лично он был глубоко убежден, что искусавшая аббата муха – футурианский агент, но говорить это вслух не собирался. Их Величества в свое время не смогли воспринять концепцию, лежащую так далеко за рамками средневековых воззрений, и так прилежно старались об этом не думать, что уже почти позабыли. Рода это вполне устраивало – к тому времени, когда они смогут понять, ему не придется беспокоиться о том, что они знают этот секрет.

Катарина, однако, заметила, что Род чего-то не договаривает.

– Вы не согласны с нами, лорд Чародей?

– Я думаю, что это – естественное следствие разногласий между вами и клириками, Ваши Величества, – заерзал Род. Он не стал упоминать, что аббат, оставленный сам по себе, даже не нашел бы ни одного повода для разногласий. – Но это-то меня как раз особенно не беспокоит. Беспокоит то, что он дошел почти до бунта – но его способность сбить народ с пути истинного можно значительно приуменьшить, если дозволить нескольким монахам, не одобряющим его, проповедовать крестьянам в нужном нам русле.

– Славная мысль, лорд Чародей! – поднял голову Туан. – А есть ли у нас такие монахи, о которых ты говоришь?

– Они еще не готовы выступить против аббата, – предостерег Род. – В первую очередь нам надо разузнать, кто недоволен им в стенах монастыря.

– Узнай это, если сможешь, – властно посмотрела на него Катарина, – и выясни, что он намерен предпринять!

– О, думаю, что вы прекрасно догадаетесь об этом и сами, Ваше Величество.

– Я не догадываюсь, – Катарина взглянула прямо ему в глаза. – С тех пор, как он поднял против нас баронов, а затем, уже в преддверии битвы, повернул в другую сторону и присягнул нам на верность – с тех самых пор я отчаялась отгадывать его мысли.

Для Катарины это было очень неплохо, но Род и тут удержался от комментариев – учитывая, что он прекрасно знал, что именно заставило аббата передумать в прошлый раз.

* * *

– Его доблесть, лорд монастр!

Вошедший вслед за старым камердинером аббат удивленно поднял брови.

– Его светлость, старый Адам, его светлость! – баронесса Реддеринг выпорхнула из кресла и с распростертыми объятиями понеслась навстречу аббату. – И лорд аббат, а не лорд монастр!

– Еще чего? Если бы он был аббат, то правил бы аббатством, – проворчал пожилой слуга.

– Монастырь и есть аббатство – или в нем есть аббатство! – баронесса взяла аббата за руки. – Вы должны простить его, отец, – он стареет, и его разум…

– Не беспокойтесь, ведь я знаю Адама уже много-много лет, – снисходительно прервал хозяйку аббат. С улыбкой он повернулся к старику. – Что же касается прощения – разве это не моя прямая обязанность?

– Сколько раз вы говорили это в исповедальне, – глаза старого Адама зажглись уважением и любовью. – Что толку в этих господских титулах, а? Вы всегда были для меня отцом Уиддекомбом.

– Адам! – поперхнулась баронесса, но аббат лишь рассмеялся, похлопал старика по плечу и обернулся к молодой леди, плывшей к ним с шелестом юбок. Он выпрямился, расправил плечи, заулыбался, глаза открылись пошире.

– Леди Мэйроуз, сколь прелестно вы выглядите!

– Благодарю вас, милорд, – прощебетала леди с реверансом и тенью разочарования в глазах. Ей было уже далеко за двадцать, что несколько превосходило возраст, приличный незамужней леди с хорошим приданым. С виду этому не было никаких объяснений – приятное лицо, хорошая фигура, волосы, как блестящий золотой водопад. Шагая рядом с аббатом к столу у большого окна в эркере, она искоса поглядывала на гостя. Она уселась по левую руку от своей бабушки, бросая на него взгляды, возможно, частично объяснявшие ее незамужнее положение.

Аббат радостно посмотрел на девушку.

– Как вспомню, каким вы были крикливым младенцем, когда впервые появились на свет! В те дни я был еще простым капелланом.

Леди Мэйроуз выдавила серебряный смешок, а бабушка быстро парировала:

– В те дни, святой отец, вы и сами были почти младенцем.

– Верно, верно, – жизнерадостно заулыбался аббат. – Неоперившимся юнцом, надутым от важности, только что рукоположенным в сан. Удивляюсь, как вы могли принимать меня всерьез, леди.

– Ах, но уже тогда, в юности, вы были для меня неисчерпаемым кладезем силы, – в глазах баронессы блеснули слезы. – По правде говоря, после того, как мой добрый лорд покинул нас, я вряд ли смогла бы возвратиться к жизни, не приди вы из стен монастыря сюда, с утешением и поддержкой.

– Я был рад и всегда буду рад помочь, – уверил хозяйку аббат, взяв ее руки в свои. – И то немногое, что могу, я делаю в знак той доброты и терпения, которые вы проявляли ко мне в первые годы моего служения Господу. Нет, я не доверю этот дом никому из моих монахов.

– И мы рады этому, – тихо прозвучал хрипловатый голос леди Мэйроуз. – Ни один священник не читает мессу так прочувствованно, как вы, милорд.

Это было ошибкой, ибо напомнило аббату об его духовных обязанностях. Он отдернул руки, коснулся распятия, висевшего на груди, и налепил на губы искусственную улыбку.

– Благодарю тебя, дитя мое, но не забывай, что жертва Господа нашего всегда свежа и исполнена жизни, вне зависимости от того, чьи руки держат Тело Господне.

Получившая щелчок леди склонила голову, но глаз с аббата не спускала.

Покраснев, тот повернулся к баронессе.

– Я хотел бы поговорить с вами, благородная леди, и известить вас о своих намерениях лично, ибо не хочу, чтобы вы неправильно расценили мою цель по обрывкам, услышанным из чужих уст.

– Да, мы кое-что слышали. Слухи несутся быстрее, чем ноги смертного, – старушечьи губы задрожали, потом она выпрямилась, высоко подняв подбородок. – Я не знаю, почему вы объявили нашу Церковь отделившейся от славной Римской Церкви, но нимало не сомневаюсь, что у вас была на то серьезная причина.

– Да благословит вас Бог за веру в меня! И будьте уверены, таких причин множество, – взгляд аббата неодолимо сползал в сторону леди Мэйроуз. – Рим далеко от нас, как во времени, так и в пространстве. Пять сотен лет они не обращали на нас внимания, и легко понять, что они позабыли нас вообще. Как они могут знать, чем мы живем, против каких сил нам приходится бороться?

– Но наверняка добро останется добром, а зло – злом, и неважно, где, – пробормотала баронесса.

– У Сатаны множество личин, и откуда же Риму знать, какую он носит здесь? – леди Мэйроуз взяла бабушку за руку, но ее горящие глаза не отрывались от аббата. – Продолжайте же, о святой отец, мы с рвением внимаем вам.

Глава седьмая

По меркам королевских выездов компания собралась маленькая – всего лишь шесть детей, две няньки, восемь слуг и дюжина солдат. Конечно, это немного обременительно, но даже принцам время от времени нужны товарищи по играм; на худой конец, сойдет и брат, хотя это и не совсем то. Поэтому четверо Гэллоугласов отправились поиграть с принцем Аленом и его младшим братом Диармидом. Мамаши с некоторым трепетом позволили им выйти за стены замка – Катарина не любила рисковать.

Грегори и Диармид оторвались от шахмат, когда Ален грохнулся наземь рядом с ними, проехавшись по траве (одна из нянек прикусила губу при мысли о пятнах зелени). Джеффри, Магнус и Корделия попадали рядом, красные и запыхавшиеся, с горящими от веселья глазами.

– Осторожно! – Грегори вытянул руку, прикрывая доску – и не только символически: повернутая вперед ладонь указывала, куда направлено силовое поле.

– Ой, да ладно! – ехидно пропел Джеффри. – Плохим бы я был стрелком, если бы не мог промазать мимо твоей доски!

– Это верно, ты даже по мишени всегда промахиваешься, – кивнул Ален. – Зато когда попадешь, впадаешь в печаль.

Джефф замахнулся на него, но Ален со смехом увернулся от кулака.

– Довольно! Ты только что подтвердил его слова! – Магнус перехватил руку Джеффа. – В следующий раз целься, не торопясь, – и если промахнешься, я отправлю тебя к сестрице в науку.

И старший подмигнул Корделии:

– Что скажешь, Делия? Не согла… – он резко осекся, заметив остекленевшие глаза сестры и отсутствующий вид. – Что такое?

– Обрывок мысли, – отстраненно ответила она.

Грегори и Джеффри встревожено вскинули головы; их глаза уставились в пустоту, когда они сосредоточились на невидимом мире мыслей, кружащих вокруг.

Вот она – настолько слабая и мимолетная, что могла бы быть всего лишь дыханием земли или отблеском вполне невинной мысли.

– Пропала, – выдохнула Корделия.

Джефф крепко зажмурился, покачал головой, потом наморщил лоб и открыл глаза.

– Это слушатель мыслей, который не хотел, чтобы его заметили.

– Наверное, – согласился Магнус. – Он слушал, как дозорный на страже.

– Но зачем? – прошептал Грегори.

– Мы не знаем, – Магнус поднялся.

– И вряд ли догадаемся, – Грегори встал вместе с ним.

– Но не можем же мы оставить это просто так! – вскричал Джефф, вскакивая на ноги.

– И не оставим. Прошу прощения, Ваше Высочество, но мы должны покинуть вас, – Магнус с поклоном повернулся к принцам.

– Вы доставите эту новость своим родителям? – Алена словно окутал ореол власти.

– Именно так, как вы сказали.

– Ближе всего – к маме, – заметила Корделия.

* * *

Род получил критическую дозу помпезности. Неимоверная, напыщенная серьезность аббата и не менее серьезная реакция Туана истощили его способность к сочувствию, и он погрузился в здоровое состояние отстраненного удивления. Он обнаружил, что дошел до ручки, когда Катарина показалась ему единственным действующим лицом, которое не переигрывало.

Включая, конечно, и себя. С сардоническим смешком он проскользнул между ветвей деревьев, росших на склоне, и поднялся на голую вершину невысокого холма.

– Можешь не прятаться в кустах, Фесс.

– Я знаю, Род, – ответил конь, – но я диагностировал твое состояние, как критическое, и посчитал, что ты должен некоторое время побыть в одиночестве.

– Да, черт побери, еще какое критическое! Ни один из них и наполовину не в состоянии рассуждать обо всем этом разумно! Даже Катарина начинает психовать, когда думает, что ее хотят обвести вокруг пальца.

– Туан сохраняет самообладание, – возразил Фесс. – Хотя я обнаруживаю в нем тенденцию к меланхолии, что совершенно на него не похоже.

– А чего ты ожидал? – пожал плечами Род. – Кто угодно может перегореть. И если у Туана не нервная работа, то уж и не знаю, у кого тогда.

– Раньше он не проявлял признаков слабости.

– Верно, но раньше никто не ставил под сомнение его духовное мировоззрение. Я бы сказал, что наш славный король приближается к первому настоящему духовному кризису в своей жизни – и может выйти из него сильнее, чем прежде.

– Но он может и натворить серьезных бед, пока будет проходить сквозь эти муки. Ты должен внимательно за ним следить, Род.

– Само собой, – Род поджал губы. – Я подскажу Брому, чтобы он приставил Пака присматривать за королем.

– А чем это поможет? Ах, да…

– Вот именно, – кивнул Род. – Хобгоблин относится ко всем религиям с изрядной долей здорового скептицизма; он считает их просто забавными. Если и он не поможет Туану не воспринимать все так серьезно, то и не знаю, кто тогда.

– Я бы сказал, что Катарина больше нуждается в такой помощи, Род.

– Что, только потому, что она больше не думает, что может предугадать действия аббата? – Род пожал плечами. – Я называю это обычным здравым смыслом.

– Вот это для нее и странно.

– Она взрослеет. Это что-то, связанное с рождением детей. Конечно, она не догадывается, почему Его Светлость передумал в полушаге перед той битвой, несколько лет назад. Все, что она знает, что какой-то монах, пришедший со мной, подбежал к аббату и о чем-то поговорил с ним.

– И конечно, она не может знать, что отец Ал прилетел с Земли.

– С грамотой Папы, обязывающей всех клириков подчиняться словам его посла. Нет, королева не знает этого, а я не собираюсь ей говорить. Это слишком сильно пошатнет ее уверенность в себе.

– Не говоря уже о сомнениях в твоем рассудке, – тут Фесс издал статический треск, долженствовавший означать вздох робота. – Тем не менее, аббат совершенно не колебался, принимая письмо отца Ала, как подлинное.

– И соответственно повиновался эмиссару Папы, быстро пойдя на мировую. Но очевидно, это показалось ему весьма унизительным, и с тех пор у него просто руки чесались найти повод, чтобы отречься от Рима и снова взяться за старое.

– Кажется, да. Таким образом, перед нами стоит задача выяснить, кто подсказал ему этот повод.

– Великолепный вопрос. Не то чтобы ему ума не хватало или что-то вроде этого, просто он не склонен размышлять над теологией. Нет, все эти рассуждения подбросил ему какой-то футурианский агент, и только после этого, с немалой радостью, он отрекся от Рима. К сожалению, у местных катодианцев нет гиперрадио, и потому он не смог известить об этом Рим.

– Упущение, которое ты, без сомнения, охотно исправишь, – пробормотал себе под нос Фесс.

– Я всегда охотно оказываю клирикам мелкие услуги. Ты все закодировал, Фесс?

– И готов передать, Род. Хочешь добавить что-то от себя?

– Ага. Передай отцу Алу, чтобы Папа поскорее нашел способ вытряхнуть волка из овечьей шкуры, прежде чем он приведет своих овец на бойню.

Голова Фесса качнулась, конь укоризненно посмотрел на Рода.

– Отправляй, – настойчиво повторил Род.

– По крайней мере, мог бы более внятно употреблять метафоры, – вздохнул Фесс. – Хорошо, Род.

Он не сдвинулся с места, да это было и не нужно. Часть его металлического тела, направленная в сторону Земли, превратилась в антенну гиперпространственного передатчика, упрятанного глубоко внутри, и выстрелила в небо кодированным импульсом.

– Передача закончена.

Род удовлетворенно кивнул.

– Боюсь только, что мы не дождемся немедленного ответа от отца Ала. Им потребуется несколько часов, чтобы найти его, а ведь ему еще придется проконсультироваться с Его Святейшеством. Интересно, к какому решению они придут?

– Надеюсь, нас поставят в известность.

* * *

– Что такое? – голос брата Альфонсо дрожал от ярости. – Как вы могли? Вас было двое на каждого из них! Вы должны были наброситься на них, оглушить и приволочь назад! – он замолчал, прищурившись на отца Тома. Тот не успел и рта открыть, как брат Альфонсо добавил:

– Вижу, отвага покинула вас! Отец Том выпятил челюсть.

– Скажи лучше, что мы не спешили биться с нашими братьями.

– Они вам больше не братья, они изменники! Да, изменники… которые все же встретили вас ласковыми словами, распростертыми объятиями и накрытым столом?

– Они действительно приветствовали нас с радостью, – кивнул отец Том, – и мы преломили с ними хлеб. Однако, когда мы попытались убедить их в ошибочности выбранного ими пути, они упорствовали.

– Так почему же вы не набросились на них?

– К нашему стыду, набросились, – понурил голову отец Том. – Не забывай, что мы – божьи люди, а не солдаты.

– Но я велел вам привести их назад – любыми средствами! И ты уверял меня, что так и сделаешь, ибо вся страна будет процветать, если над ней будет властвовать Церковь! Вас было двое на каждого из них, и вы накинулись на них! Так неужели же вы не смогли одолеть их?

– Нет, потому что у них было оружие, как и у нас, и в свое время они научились владеть им.

– Вы тоже это умеете! Или каждый из них бьется так, что может победить двоих?

– Короткое время – да, – признал отец Том. – И прежде, чем мы смогли пересилить их, появился бейлиф со взводом солдат.

– Вот как? – удивленно раскрыл глаза брат Альфонсо. – А как они там оказались?

– Понятия не имею, – ответил отец Том, а остальные неудавшиеся разбойники зашептались у него за спиной, только сейчас задавшись этим же вопросом.

– Может быть несколько ответов, – отрезал брат Альфонсо, – но все они сводятся к одному: король знает о наших действиях!

И он пронзительным взглядом обвел побледневших монахов.

– Как такое могло случиться? Конечно! Кое-кто из вас не сумел укрыть свои мысли от посторонних!

– Или… – отец Том сглотнул, не решаясь продолжать.

Брат Альфонсо кивнул, с каменным лицом.

– Или один из нашего числа – соглядатай. Как, братие! То, что король узнает о наших действиях, уже плохо само по себе – но что, если об этом узнает и наш добрый аббат?

Монахи перекидывались испуганными взглядами.

– Суровый пост и долгие молитвы, не меньше, – прошептал кто-то.

– Или бичевание и расстрижение, – рявкнул брат Альфонсо.

Монахи замолкли, перепуганные мыслью об изгнании из монастыря, из ордена.

Брат Альфонсо удовлетворенно кивнул, переводя взгляд с одного монаха на другого.

– Да, именно это или того хуже. Смотрите хорошенько, братья, не заикайтесь об этом никому – и следите, чтобы другие из вас не проболтались, – тут его голос упал до зловещего шепота. – И смотрите, не вздумайте ослушаться меня в дальнейшем.

Монахи потрясенно уставились на него. Наконец отец Том набрался храбрости:

– Ты нас не пугай. Ты не сможешь рассказать о том, что мы совершили, не навлекая позора и на себя!

– Не будь в этом так уверен, – процедил брат Альфонсо.

Отец Том побледнел, но решительно продолжил:

– И то, что случится с нами, случится также и с тобой.

– Еще бы, – фыркнул брат Альфонсо. – Об этом-то я и беспокоюсь. Будьте уверены, братие, – на кого бы ни возложили вину за случившееся этим вечером, я позабочусь, чтобы этим человеком был не я! Следите хорошенько друг за другом и повинуйтесь мне!

* * *

Отправив сообщение, Род отправился домой. Он сидел у камина, словно чего-то ожидая, когда в дом с грохотом влетели дети. Судя по всему, дверь показалась им чисто умозрительной конструкцией.

– Папа! Мама! Папа!

– Тихо! – рявкнул Род, с сожалением откладывая на потом несколько непристойный план, которым только что тешил себя.

Тишина не замедлила воцариться.

– А теперь, – отчетливо выговорил Род, – в чем проблема?

– Шпион!

– Гнусный проныра!

– Отступник среди чародеев!

Вот это уже привлекло внимание Рода.

– Тихо! Говорите по одному, – он ткнул пальцем в Магнуса. – Что случилось?

– Корделия почувствовала слабое прикосновение разума чародея, подслушивавшего наши мысли. Он надеялся, что никто его не заметит.

Как порох, пыхнула ярость, и вышедший из себя Род уже открыл было рот, чтобы грянуть, но вышедшая у него из-за спины Гвен успела вмешаться.

– Как это случилось, Корделия?

– Мы играли, мама, и вдруг я почувствовала слабый след чужого присутствия, словно паутинку пронесло ветром. Я насторожилась, прислушалась и почувствовала, что кто-то там был – он не думал, не выдавал себя ни одной мыслью, а просто слушал, как я.

Гвен кивнула.

– Значит, этот человек подслушивал. А ты знаешь, что это могла быть просто иллюзия твоего собственного воображения? – Корделия как раз входила в весьма беспокойный возраст.

– Но мы все его услышали, мама, – возразил Джефф.

Корделия кивнула.

– Я сказала им, что слышу кого-то, и они тоже прислушались.

Магнус тоже закивал.

– Все так, как она говорит. Разве нет, малый?

– В точности, – вытаращил глазенки Грегори.

– Да, кажется, вы можете такое распознать, – Род начал остывать.

– Что, как в мой мозг пробует проникнуть слушатель мыслей? – удивленно улыбнулся Магнус. – Уж в нашем-то доме трудно не научиться распознавать такое!

– Верно, верно, – кивнул Род. – Думаю, каждый маленький эспер привыкает к этому, если у него есть эсперы-братья.

Он озабоченно посмотрел на Гвен.

– Как аббат ухитрился найти слушателя?

– Мой лорд! Уж не думаешь ли ты… – возмущенно вскинула глаза Гвен.

– Что этот любопытный работает на аббата? – пожал плечами Род. – Кому еще нужны шпионы? Я имею в виду из тех, у кого еще нет шпионов? У Туана и Катарины есть Королевский Ковен, и если они решились его использовать…

– Только когда будет объявлена война, – быстро вставила Гвен.

Род кивнул.

– Но аббат, не будучи профессионалом, может оказаться вовсе не таким щепетильным. Думаю, безбоязненно можно предположить, что одно связано с другим, и с моей точки зрения это означает, что Его Светлость как-то сумел перетянуть кое-кого из чародеев на свою сторону, – тут Род нахмурился. – Интересно, как он их уговорил?

– Уж не слишком ли скоро ты судишь, папа? – спросил Грегори. – Это может быть просто какой-то непокорный или даже кто-то…

– Обычная причина. Да, понятно, – в глубине души Род отметил проницательность младшего сына. – Но уж слишком много совпадений: аббат снова начинает заводить неприятности, и в то же самое время кто-то еще подслушивает мысли. Я не стану отбрасывать других возможностей, сынок, но в моем положении это кажется самой удачной догадкой. Впрочем, в одном ты прав – мы должны узнать о нашем шпионе побольше.

– Или шпионах, – заметил Джефф.

– Принимается, – кивнул Род. Он посмотрел на Гвен.

– Не возражаешь, если мы пригласим Тоби? Насколько я знаю, он все еще во главе Королевского Ковена.

– Вот здорово! – воскликнул Грегори, а Корделия захлопала в ладоши.

– Он – всегда приятный гость, – Гвен тепло улыбнулась. – И – конечно, муж мой, лучше него никто не сможет настроить волшебников Короны держаться начеку в поисках соглядатаев.

– Не ставя, конечно, в известность Их Величества, – кивнул Род. – Туан может решить, что мы становимся чересчур подозрительными.

– Королева тоже может, папа! – напомнила Корделия, слегка выдвинув подбородок.

– Ни за что, – покачал головой Род. – Катарина очень практичная женщина. Я имею в виду – подозрительная.