Текст книги "Длинные тени октября (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Триана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Пожалуйста, – сказал Дрейк, – я ничего не скажу. Я имею в виду, вы ведь не можете этого сделать, верно?

Глэдис не ответила. Она только смотрела на свою дочь.

– Я не могу, – сказала Хэйзел. – Я хочу его. Он нужен мне.

Глэдис зачесала волосы Хэйзел за ухо, глаза её заблестели.

– Он всего лишь мальчик. Один из многих.

– Но мама, он хочет меня. Он заставляет меня чувствовать себя особенной.

– Поверь мне. Они все одинаковые, моя дорогая. Все до последнего.

Дрейк подкрался к двери.

– Будут и другие мальчики, – сказала Глэдис. – Мама позаботится о том, чтобы у тебя были все мальчики, которых ты только захочешь. А теперь покончи с этим, прежде чем он попытается сбежать.

Дрейк бросился к двери, и Глэдис преградила ему путь, но он был быстр, и она не заметила приближающегося удара. Она согнулась вперёд и держалась за живот в том месте, где её ударили, колени подогнулись.

Хэйзел видела только красный цвет, и не только от крови, капающей ей в глаза.

Она только хотела порезать его, но сделала выпад со слишком большой силой, и нож сверкнул, когда он вонзился в мягкую плоть живота мальчика, погрузившись в его почку. Горячая кровь текла по её сжатым пальцам. Дрейк завизжал, как лиса в ловушке, а затем упал, когда она вытащила лезвие. Из-за угла глаза Глэдис горели, как звёзды, наблюдая. Дрейк остался на полу, облегчая Хэйзел возможность снова вонзить в него клинок, на этот раз в его горло. Кровь собралась у него во рту и разлилась по бокам, его губы шевелились, но из него выходили только искажённые слова. Он заскользил по полу, нож торчал из его шеи, разрезав адамово яблоко, как спелый персик. Медный запах крови заполнил её ноздри.

Жара миновала, и морозный октябрьский воздух снова обрушился на неё, сопровождаемый более глубоким, личным холодом. Она бесконтрольно дрожала, когда зло того, что она сделала, проникло в её сердце, где оно станет домом навсегда.

– Вот хорошая девочка, – прошептала её мать, и её глаза снова стали мягкими карими.

* * *

Они закопали их в утрамбованной земле подвала. Глэдис знала, как важно закопать их глубоко, и они работали до рассвета, копали, копали и копали с неистовой энергией, которая пришла к ним вслед за убийствами. Хэйзел почувствовала начало паники, но спокойное поведение матери и успокаивающие слова удержали её от полного срыва. После того, как они засыпали землёй семифутовую яму, которую они вырыли, они переместили старые коробки и ящики на это место. Они поднялись наверх со швабрами и отбеливателем, бутылками с распылителем и губками в руках. Они не останавливались ни на завтрак, ни на обед. Они вычистили каждую щель и каждую трещину и бросили окровавленную одежду в камин.

В ту ночь они ужинали в тишине.

Объявления о пропаже с изображением Дрейка Пендера разлетелись по всему городу, но Глэдис не сообщала о пропаже мужа. Она сказала его помощнику взять исповедь на себя, объяснив, что Артур подхватил грипп. В конце концов она сообщила о его пропаже, но не одновременно с мальчиком Пендером. Никто не знал о тайном свидании детей, поэтому никто не постучался к ним в дверь. И когда прошло несколько недель, она придумала историю о том, что Артур вылечился от гриппа, но всё ещё испытывает проблемы с голосом. Она сказала, что он пошёл к своему врачу, но так и не вернулся домой. Она подала заявление в полицию через месяц после того, как исчезновение Дрейка напугало всех родителей в городе.

Глэдис была известным и уважаемым членом общества. Её никогда не подозревали в чём-то плохом. Со временем поиски Артура Сноудена и Дрейка Пендера подошли к безмолвному и безрезультатному завершению.

К декабрю Хэйзел больше не беспокоилась. Но она скучала по Дрейку. Она по-прежнему желала его, и теперь, когда она в полной мере испытала удовольствие от мальчика, она хотела бóльшего, поэтому она пыталась удержать мать в своём обещании. Её желания были безграничны, и, когда её отец ушёл, она хотела учиться в государственной школе, чтобы познакомиться с большим количеством мальчиков. Но её новое беспорядочное отношение к жизни беспокоило её мать, и она была вынуждена оставаться замкнутой, как раньше.

– Ты обещала мне мальчиков, – говорила Хэйзел. – Всех мальчиков, которых я когда-либо захочу. И я хочу их, мама.

Имея меньший контроль над дочерью, чем её муж, Глэдис сменила замки, поэтому для выхода из дома понадобился ключ. Решётки на окнах поднялись не для того, чтобы не допустить злоумышленников, а для того, чтобы заточить её дочь, как принцессу из сказки Гримм. Вновь оказавшись в ловушке и изолированной, Хэйзел решила, что, если она не сможет принять участие в своих похотливых наклонностях и оскорбить бога, которого ненавидела с такой страстью, ей придётся найти другой способ согрешить, что-то более сильное, чем воровство, зависть или использование его имени зря.

Она убила. Последний грех. И после того, как страх быть пойманным рассеялся, Хэйзел поняла, что ей это понравилось. Убив Дрейка, она объявила его своим, во веки веков, обладая им так, как она хотела, только духовно, а не телесно. Это было единственное обязательство, которое могло длиться вечно. Несмотря на свой нежный возраст, она знала, что так и будет.

В убийстве было больше силы, чем в любви.

Убийство было навсегда.

* * *

Всю зиму Хэйзел читала книги отца. По словам её покойного родителя, одним из худших грехов было поставить других богов перед Господом, поэтому она хотела именно этого. Артур был профессором религии и утраченных культур. У него не только было несколько видов Библии, но также были книги о зороастрийских божествах, греческой мифологии, нордических богах и ритуалах древних друидов.

Последнее было тем, что она нашла наиболее интригующим.

Она узнала, что для кельтских народов мир был магическим местом. Им правили потусторонние силы, у каждого элемента был свой дух. У каждого дерева, лужи и камешка была своя душа, и повсюду были различные божества, как и феи и другие мистические существа.

Идея мира, которым правит магия, привела её в восторг.

Она читала об огненном фестивале Белтана, празднике плодородия, и о священном празднике Самайн, который отмечается в самое тёмное время года. Хотя о самих ритуалах было известно немногое, было много отсылок в сторону фольклора, а также человеческих жертвоприношений. Почти все они касались умиротворения местных богов и получения сверхъестественной силы. Но Имбас Фороснай, церемония, которая больше всего заинтриговала её, включала друида, входящего в состояние сенсорной депривации, чтобы оставаться под грудой шкур, пока другие друиды пели. Через несколько дней этот друид выбирался из тьмы на яркий дневной свет. Считалось, что этот ритуал вызывает более высокое состояние сознания.

Хэйзел стала одержима.

Она читала о друидах всё, что могла, и особенно наслаждалась книгами об их фольклоре, такими как один большой том о Стоунхендже и множестве вариантов странного памятника, которые разные культуры приписывали ему на протяжении многих лет. Хотя формирование было построено культурой, которая не оставила письменных записей, камни, как полагали, обладали целебными свойствами, и хотя они не были точно связаны с древними друидами, некоторые учёные установили зависимость, а остальное сделала популярная культура.

Вскоре она начала свои собственные ритуалы в том же духе.

Ночью в своей комнате она ставила свечи и читала песнопения. Она молилась не дьяволу, а духам земли, сосредотачиваясь на горе Блэк-Рок, которую она могла видеть из окна своей спальни. И по мере того, как она продолжала учиться, её ритуалы становились точнее. Вскоре она перенесла их в подвал, чтобы провести их над телами убитого ею мальчика и своего собственного мёртвого отца, человека Бога.

Грех этого взволновал её.

Эффект наступал постепенно. Сначала у неё развились обострённые чувства. На заднем дворе она улавливала запах рыбы, плавающей в реке. Она слышала лёгкий скрип изнутри горы. Она могла видеть по ту сторону звёзд.

Но больше всего она могла чувствовать.

Она чувствовала духов под снегом, ощущала их в камнях, ветвях, камышах. Они были все вокруг неё, наполняя долину силой, струившейся из призрачных гор. Если она сходила с ума, то она хотела бы так сойти с ума. То, что она чувствовала, было блаженством, и она не позволяла ничему его забрать, даже здравомыслию.

Собаки стали послушнее. Она могла общаться с ними без слов. Она читала о таких духах, которых называли фамильярами, которые выполняли приказы ведьм. Часто это были кошки или змеи, но Хэйзел всегда любила собак, поэтому ротвейлер стал ей фамильяром, ведя её в мир нетронутой силы. Она дала ему имя, которое нельзя было произнести, имя, которое пришло к ней с горы.

А затем для неё пришла тьма.

С перевёрнутой звездой, начерченной на полу подвала, который её мать с тех пор выложила плиткой, чтобы запечатать их секрет, и полумесяцами, нарисованными пальцем, опущенным в чашу с её собственной менструальной кровью, плитки начали ослабевать под её коленями. Они стали желеобразными, затем водными. Голубой свет выглядывал из щелей и пожирал её тело, наполняя её ярким экстазом, покрывая инеем её плоть, её соски, её рот и её вагину. Она упала на четвереньки и, открыв глаза, увидела черноту, бурлящую в центре этого нечестивого света. Это был водоворот темнее ночи, источающий арктический холод, от которого у неё заболел череп, а тело ломалось костями внутрь. Дыра расширилась, и она начала погружаться в неё, как в зыбучий песок.

Она вошла в пол.

И поплыла сквозь стены.

* * *

Тьма дала ей возможность перемещаться по дому во внешний мир. Она могла сбежать. Более того, у неё был свой фамильяр, духи земли, и вновь обретённая сила внутри неё, которая горела в её сердце, как раскалённый уголь. Она могла заставить своё тело измениться, сделав его старше и пышнее. Она могла двигаться с грацией кошки или скоростью газели. И она была сильной. Она умела гнуть стальные прутья и могла поднять одну сторону Cadillac своей матери.

Но эти новые дары она держала в секрете. У неё были личные планы. Планы, которые удовлетворяли бы желания, которых она когда-то боялась, сейчас были ненасытными. Теперь у неё была способность, прикосновение зла, в которой она нуждалась. Больше не было никаких правил или ограничений. Никто не смог бы ей отказать.

У неё будут все мальчики, которых она хочет.

И, ох, как она всех их хотела.

Хэйзел начала с мальчиков из церкви. Она заманивала их к своему окну, точно так же, как Дрейка, раздвигая для них решётку, позволяя им наполнять её, позволяя им быть сверху, хотя это она контролировала ситуацию. Она всё инициировала. Она доминировала над всем. Эти грязные игры принадлежали ей. И мальчики никогда не говорили «нет». Они любили её, поклоняясь у алтаря её тела всю ночь и возвращаясь за бóльшим во время последующих. Вскоре у неё появились поклонники, и этот гарем от мальчиков из церковного хора до местных хулиганов стал её новой навязчивой идеей. Ей принадлежали их тела, и чем больше она привлекала их вожделение и преданность, тем ближе она подходила к тому, чтобы владеть их душами, даже без беспорядка, связанного с убийствами.

Её тёмные дары сделали это возможным.

Один за другим она собирала свою коллекцию.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

– Она стала больше, чем человек, – сказал двойник Кайлы. – Анти-человек. Её душа остаётся беспокойной, потому что она никогда не могла насытиться земными удовольствиями.

Кайла ошеломлённо уставилась на неё.

– Так если она не призрак, что она такое?

Глаза её двойника заблестели.

– Ведьма.

– Ведьма?

– Хэйзел Сноуден – колдунья, суккуб, питающийся любовью мужчин. Поскольку она так долго была лишена их, её желание привело её в самое сердце безумия. Но искусство, которым она овладела, стало более взыскательным, и она стала более собственнической. Она стала параноиком, полагая, что другие женщины будут искушать её мальчиков, поэтому она заставила их просить её любви, и когда они полностью предлагали себя ей, она забирала их души и хранила их в стенах усадьбы. Но она боялась, что они попытаются сбежать, если она покинет дом. Так что она снова стала замкнутой, на этот раз по собственному желанию. В течение многих лет она утоляла свой аппетит к мужским душам, соблазняя всех мужчин, посещающих дом. Ей особенно нравится брать мужчин веры, чтобы ещё больше оскорбить её отца. Но она не потеряла своего предпочтения к мальчикам-подросткам, потому что в подростковом возрасте она так в полной мере и не созрела. Она выросла и приобрела женское тело, но её тёмный дух навсегда останется семнадцатилетним. Итак, теперь, когда час Самайна усиливает её чёрную магию, она становится всё более могущественной и жаждет свежих мальчиков, свежих душ. И тьма, которая даёт ей эту силу, хочет собственных душ. Им нужны девственницы.

Кайла почувствовала слабость.

– Они хотят меня?

– Они хотят нас обоих, – сказал двойник Робби.

– И она пойдёт на всё, чтобы захватить вас, – сказало её видение. – Она заберёт душу мальчика и скормит девушку во тьму под горой.

Когда она произнесла эти слова, её плащ из чёрного стал красным, цвет перетекал сверху вниз. Аналогичным образом изменились и плащи остальных.

– Она собирается убить меня? – спросила Кайла.

Одна из других фигур выступила вперёд.

– Не она, – сказала фигура, снимая капюшон, открывая лицо. – Я.

Она ахнула, не увидев ничего, кроме черноты в глазах Джо.

* * *

– Ещё есть время, – сказало её видение. – Судьба остаётся неопределённой. Но ты должна вывести всех из этого дома, пока не стало слишком поздно.

Кайла склонила голову.

– Подожди минуту. Если ты мой двойник, то откуда ты всё это знаешь, а я – нет?

– Потому что другие сказали нам; люди-тени. Они знают секреты.

При звуке своего имени тонкие существа двинулись позади духов-двойников, скрываясь в пустоте, как дым, они были там всё это время, но невидимы, искажая свет, как чёрные дыры.

Кайла отступила на шаг.

– Кто они такие?

– Это всё, что осталось от тех, кого получила Хэйзел, но не заточила за стенами усадьбы, тех, кого она убила, но не желала. Каждая жертва лишилась души, а Хэйзел украла их образ, чтобы использовать его для привлечения новых жертв. Без своих душ и образов они вынуждены стать тенями своего прежнего «я». Они тоже ни живы, ни мертвы и не могут успокоиться, пока не будут освобождены, но некоторые даже не хотят быть свободными; некоторые до сих пор соблазняются ею и полностью преданы ей. Они заперты в чистилище, которое она создала – их души в доме, их тени изгнаны в лес горы Блэк-Рок, источник силы.

Кайла приложила кончики пальцев к вискам.

– В этом нет смысла.

В уголках её глаз выступили слёзы разочарования.

– Я не понимаю. Зачем Джо захочет убить меня?

– Потому что это то, чего хочет Хэйзел. Она соблазнит его, и он станет её рабом. Как только она увидит его безраздельную преданность, она заставит его доказать свою любовь, убив тебя, тем самым отдав ей свою душу, предлагая твою тёмным силам внутри горы. Она сохранит образ твоего тела, и ты станешь одной из заблудших, одним из теневых людей, изгнанных в эти леса на всю вечность.

Кайла глубоко вздохнула, её кожа покрылась мурашками.

– А как насчёт миссис Сноуден, которая наняла Джо и Дэнни? Я имею в виду, она, должно быть, знала, чем занимается её дочь? Она должна знать, кем та стала.

Двойник кивнул.

– Она знает. Она боится своей дочери, но всё равно любит её. Сейчас она – всё, что у неё есть в этом мире, и, хотя она не привела свою дочь к тёмным искусствам, она также баловалась колдовством, задолго до того, как это сделала Хэйзел. Её девичья фамилия – Брин. Она происходит из длинной линии кельтских народов, многие из них мастера своего дела. Это в крови Бринов. Им не избежать этого.

Кайла скрестила руки.

– Так старая сука подставила нас?

– Да. Старая сука подставила вас.

Трубная музыка эхом разносилась по холмам, как крики совы. Городские часы пробили, звоня один раз на каждый час дня, и с каждым звоном колокола видения уходили в листья, которые превращались в пыльные вихри у их ног.

– Подождите! – Кайла вскрикнула.

Но они уже испарялись за пеленой из листьев, люди-тени нашли себе место за деревьями и устроились там.

– Наша жизнь зависит от тебя, – сказал двойник Робби.

Двойник Джо взглянул на неё в последний раз.

– Не позволяй мне это сделать, Кайла.

Небо потускнело, и поднялся ветер, более сильный и холодный. Листья наполнили воздух головокружительным сиянием золота, и видения стали такими же размытыми, как люди-тени, когда они слились с осенним пейзажем.

– Спаси меня, – добавил её двойник. – Спаси себя.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Это был лучший секс, который когда-либо имел Джо.

Хэйзел сделала с ним то, о чём он никогда не мог представить, даже в самых извращённых его фантазиях. Пальцы у неё были шелковистые, но хватка была невероятной. Её поцелуи довели его до экстаза, а затем вернули назад, дразня, прежде чем отдать ей всё. Её вульва была такой живой и горячей, и она полностью контролировала мышцы внутри неё, её вагинальная сила поглощала его. Она принимала его в любой позе, насмехалась и пожирала его, высасывая всё до последней капли из его похоти.

То, что она делала, было не чем иным, как магией. Его тело болело, но дух всё ещё был готов. Но, проснувшись, он обнаружил, что её сторона кровати пуста. Он ударил по подушке. Она даже не попрощалась.

«Я сделал что-то не так?»

Чужая ему неуверенность в себе действовала на его нервы, как скрежет ногтей по школьной доске. Он пытался подумать, сделал ли он или сказал что-нибудь, что могло её обидеть?

«У нас была такая потрясающая ночь. Что могло её испортить?»

Обычно он был уверен в своих способностях доставить удовольствие девушке. Неужели он её подвёл? Она была разочарована? Он надеялся, что не облажался с Хэйзел. Спустя всего одну ночь он был полностью сражён. Он не был влюблён в неё, но страстно желал её, что его удивило. Обычно, сделав это с девушкой, он быстро терял к ней интерес и всё больше и больше раздражался её присутствием. Но с Хэйзел всё было наоборот. Он хотел узнать о ней больше, всё о ней, и он хотел этого, не дожидаясь.

Он не взял её номера.

«Дерьмо!»

Может быть, номер был у миссис Сноуден? Он всё равно собирался поговорить с ней, чтобы показать ей, что он ответственный. Теперь к этому добавилось мотивации. Он не мог потерять Хэйзел из виду. Ему нужно было снова её трахнуть.

Дэнни поехал в школу, взяв с собой Робби. Дом был в распоряжении Джо, и, проходя по нему, он снова был поражён его огромными размерами и роскошью. Книжные полки в библиотеке были монолитными и забиты книгами, многие из которых выглядели так, как будто они были написаны до двадцатого века. Он просмотрел их, но не стал открывать, опасаясь, что они развалятся у него в руках. Он никогда не видел столько разных Библий. Он даже не подозревал, что существует так много её версий. Это заставило его рассмеяться, когда он подумал о том, насколько легковерными должны быть люди, чтобы поверить в то, что книга является священным текстом, когда было так много интерпретаций. Как могло слово Божие нуждаться в таком количестве издательств?

Он продолжал идти, следя за тем, чтобы дом был в должном состоянии, за что ему и платили. Вдруг девочки с чем-нибудь напортачили? Хэйзел была из Сноуденов, и он ей доверял, но другие девушки могли рыться в доме. Они могли что-то повредить или даже украсть. Раньше он не испытывал к ним подозрений, но сегодня утром у него появилось это обретённое недоверие. Он не мог этого объяснить, но в одночасье его немного раздражали Кайла и Максин.

«Может быть, это связано с тем, что Кайла мне не дала?» – подумал он.

Он начал убирать в гостиной, выбрасывая пустые пакеты от картофельных чипсов и пивные банки. В камине был пепел, поэтому он смёл его и пошёл на кухню. Он разгрузил посудомоечную машину и убрал все тарелки, затем вытер столешницы. К его удивлению, он наслаждался работой по дому.

Всё это время он думал о Хэйзел. Её плоть промелькнула в его голове, её созревшее тело расцвело перед его мысленным взором. Он вспомнил её влажный язык на его члене, её набухшую «киску» у его рта, когда они были в позе шестьдесят девять. Он почти чувствовал запах её грудей и слышал животные стоны, которые она издавала.

Удовлетворённый внутренним убранством дома, Джо пошёл на задний двор, чтобы очистить бассейн и джакузи. Столы были уставлены сверкающим ассортиментом зелёных и янтарных бутылок. Вода в бассейне представляла собой жидкое зеркало, отражающее безупречную голубизну неба. Он аккуратно сломал его сачком. Он вспомнил, как Максин элегантно плыла по воде, и чувство гнева наполнило его грудь. Это было необоснованно, но всё равно горело внутри него.

«Почему я так зол на неё и Кайлу?»

Он очистил бассейн и подумал о Хэйзел, представляя, какой красивой и грациозной она будет, плавая под звёздами, её тело вырисовывается в сверхъестественном сиянии бассейна. В этот момент он понял, что только она действительно достойна лазурного декаданса бассейна, что Максин и даже Кайла каким-то образом осквернят его, испортят. Бассейн принадлежал Сноуденам. Он был предназначен в первую очередь для Сноуденов. Сноуденов, таких, как Хэйзел.

Только Хэйзел.

Он подумал о том, как она крепко сжимает его член, и чуть не уронил сачок. Выбросив бутылки в мусорную корзину, он вернулся внутрь и решил, что должен проверить и подвал. С тех пор, как он начал наблюдать за этим местом, там никого не было, но было бы лучше проверить весь дом.

Он прошёл в дверной проём, где деревянная лестница погрузилась в ледяную тьму. Он включил свет – единственную жёлтую лампочку, которая висела над ним на проволоке, что его удивило, потому что она казалась такой дешёвой и неуместной. Он добрался до низа и огляделся, тусклый свет отбрасывал густые тени, загораживающие каждый угол. Ящики и коробки стояли штабелями у стен, а вдоль одной стороны, лучше освещённой, была длинная полка с винными бутылками. Джо никогда особо не пил вино, но он не собирался отказываться от бесплатной выпивки, особенно когда она должна была быть такой дорогой. Он был любителем Miller Lite и Jack Daniel’s. Он так и не понимал, что такое качество, а что – пойло. С таким же успехом он мог бы развивать свою палитру на чужой копейке.

Он повернул бутылки, чтобы посмотреть на их этикетки и цвет. Большинство из них было покрыто тонким слоем пыли, другие были задрапированы паутиной. Он задавался вопросом, что больше всего поразит Хэйзел, и надеялся, что скоро сможет разделить с ней одну из бутылок, возможно, сегодня вечером. Обернувшись на другую сторону, он услышал позади себя шорох в темноте.

Он остановился там, как манекен смотрел в тени. Только его кулаки дрогнули, сжимаясь. Несколько мгновений прошло в тишине, прежде чем его плечи снова расслабились.

«Наверное, мышь».

В погребе пахло плесенью, грязью и старостью. Здесь внизу был забытый мир, чёрный живот дома. Лампочка наверху ненадолго мигнула, заставив тени подёргиваться, как приближающиеся фигуры. Джо прикусил щёку изнутри, покусывая её, как всегда, когда нервничал. Он прошёл вдоль полки и по плитке в центре подвала, не замечая крови, которая просочилась через щели, образуя тонкие красные струйки, которые текли по полу квадратными узорами. Он снова поднялся по лестнице и закрыл дверь, когда прошептал хриплый голос:

– Грязный ублюдок…

* * *

Дэнни не мог сосредоточиться.

Он спал практически на всех уроках, даже на истории, которую всегда находил увлекательной. Почему-то жизнь Оливера Кромвеля не могла соперничать с его мыслями о Хэйзел. Она властвовала над его разумом, не покидая авангарда больше минуты. Даже когда он слышал, как люди говорят об исчезновении Линды, он не вмешивался.

Почти все его мысли были сексуальными.

Он обнаружил, что фантазирует о Хэйзел, которая берёт его силой и подчиняет. Для него это было необычной фантазией, потому что он обычно предпочитал быть главным, иметь полный контроль над девушкой, темпом и позами секса. Но в этих пикантных фантазиях он подчинялся Хэйзел с желанным бессилием. Он хотел, чтобы она властвовала над ним, управляла им, ставила его в рабство своей чувственной диктатуры.

Чтобы обладать им.

Он не знал почему, но когда он фантазировал о ней, он воспроизвёл всё, что произошло в постели с Линдой. Это был необычный секс, но по какой-то причине он начал ассоциировать его с Хэйзел Сноуден, а не с Линдой Лелэйн. Он не мог этого объяснить, но чувствовал, что в этом нет необходимости. Хороший секс – это хороший секс, и что-то в лукавом стиле и хриплом тоне Хэйзел убедило его, что она не предложит ничего, кроме блаженства в спальне, блаженства настолько сильного, что будет чертовски больно.

Он был так же отвлечён на тренировке. Все продолжали проскальзывать мимо него, пока он стоял, его глаза терялись в качающихся деревьях и синяках неба за ними. На прошлой тренировке он отличился, а сегодняшняя внезапная перемена довела тренера Брауна до припадков, на его шее вздулись вены.

– Чёрт побери, Нокс! Что, чёрт возьми, с тобой не так? Тебя забросали камнями или что такое? – он ругал его перед остальной командой, и Дэнни краем глаза видел их насмешливые ухмылки.

– Нет, тренер. Извините, я только что… просто нехорошо себя чувствую сегодня.

– Ну, играешь ты точно нехорошо, я тебе скажу! Если ты будешь так играть в нашей следующей игре, Polk High нас разрубят, как масло!

– Не волнуйтесь. Я буду готов к ним в пятницу.

Браун глубоко вздохнул, и Дэнни возмутил осуждающий взгляд этого человека, но он не позволил этому проявиться.

– Ещё три дня до большой игры, сынок, – сказал Браун. – Не подведи команду. Чёрт, не подведи себя.

– Этого не будет, тренер.

Но Браун уже уходил.

* * *

Джо решил не рассказывать Дэнни и Робби, что трахнул Хэйзел. Хотя обычно он был из тех, кто хвастался, на этот раз он предпочёл скрыть своё ночное рандеву. Он хотел сохранить это в памяти как своё личное сокровище, так же, как он хотел сохранить Хэйзел, по крайней мере, до тех пор, пока они не станут официальным предметом обсуждений. Затем он хотел кричать о своей любви к ней с вершины горы Блэк-Рок.

«Любовь?»

Неужели он действительно так думал? О девушке? Он знал это слово. Он сказал бы, что любит хэви-метал, травку и мотоциклы. Но он никогда не использовал это слово по отношению к девушке. Он всегда находил эту идею сладкой до омерзения, например, когда пара использует детский лепет друг с другом.

«Любовь», – рассмеялся он, но всё же знал, что это будет то, что будет дальше, после одержимости.

И он определённо был одержим.

Его телефон зазвонил. Кайла.

Он перевёл звонок на голосовую почту.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

С чего начать?

Как она должна им сказать? Она сама с трудом могла в это поверить. Но Кайла не могла этого отрицать. Сделать это значило бы признаться самой себе, что она сходила с ума, что она была своего рода шизофреником, и эта мысль была для неё даже более пугающей, чем вера в ведьм и призраков, людей без души или теней, ограниченных горами, потому что некоторые люди своего рода наложили на них чёрное заклинание.

Когда телефон Джо перешёл на голосовую почту, она повесила трубку, не зная, что сказать. Она не планировала сразу же заявить об этом. Она хотела поговорить с ним лично.

Где-нибудь, кроме усадьбы Сноуденов.

Мысль о возвращении туда наполнила её жалким ужасом. Она была уверена, что если она и её друзья умрут, то в этом проклятом доме. Видения ясно дали понять это. Кайла снова подумала о крови, которую видела Максин. В конце концов, у её подруги не было галлюцинаций.

Может быть, с этого нужно было начать? Максин, увидев зло в доме или, по крайней мере, мельком его увидев, может быть более непредубеждённой, когда дело дойдёт до рассказа Кайлы. Это нужно будет сделать лично, чтобы Максин могла понять, что она серьёзна. Кайла знала, что паника в её глазах не исчезнет в ближайшее время, как и покраснение, если она не перестанет плакать.

Она лежала на кровати, держась за одну из подушек, как за мягкую игрушку. Внизу она слышала, как мать шаркает по кухне. Было уже больше шести, а это означало, что она будет в потоке валиума и вина, поэтому Кайла была уверена, что ей не придётся иметь с ней дело, но мгновение спустя на лестнице послышались шаги.

Кайла тихо выругалась. Дверь её спальни открылась, и она обернулась, ожидая увидеть мертвецки пьяную мать, но там никого не было. Она села, опасаясь какого-то сверхъестественного существа, но вместо этого увидела пучок светлых волос. Её младшая сестра Патриция приближалась к ней с фруктовым льдом в руке, помадка окружала её рот, как грим клоуна.

– Хочешь мороженого, сестричка? – спросил ребёнок.

Кайла усмехнулась.

– Ты сама себе это достала?

Патриция посмотрела на фруктовую помадку, стекающую по её руке, и захихикала. Кайла встала.

– Пойдём, маленькая глупенькая головка.

Она взяла чистую руку сестры, провела её в ванную и протёрла мокрой тряпкой. Патриция улыбнулась ей с пухлыми беличьими щеками, и Кайла внезапно позавидовала ей за то, как простое мороженое может доставить ей такую ​​радость.

– Ты выглядишь грустной, – сказала Патриция. – Не грусти, сестричка.

Она протянула фруктовый лёд, и Кайла улыбнулась, пожала плечами и откусила.

* * *

– Расскажи мне ещё раз, что ты видела, – сказала Кайла.

Они сидели за самым дальним столиком от стойки, чтобы у них было уединение, пока они ели пиццу. Максин казалась отчуждённой. Её солнцезащитные очки были на макушке её головы, и она носила гигантские серьги-кольца. Каким-то образом этот беззаботный взгляд заставил Кайлу почувствовать, что её подруга не воспринимает разговор серьёзно.

– Я просто была под кайфом, – сказала Максин.

– Но всё, что у тебя было, это немного слабого экстази и пива.

– Ну, должно быть, этого было достаточно.

– Ты с криком спустилась вниз.

Максин смущённо отвернулась.

– Я просто испугалась. Тебе не нужно из-за этого надо мной издеваться.

– Я не собиралась. На самом деле нет. Я говорю об этом только потому, что думаю…

Она замолчала, не зная, что делать дальше. Максин наклонилась вперёд.

– Что?

Кайла выпустила задержанное дыхание.

– В этом доме что-то есть, Макс. Что-то злое.

Сказав это, она почувствовала себя лучше, несмотря на взгляд подруги. Кайла посмотрела на свою газировку и помешала лёд соломинкой.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Максин.

– Я говорю, что в этом доме есть ещё кто-то, и он не совсем человек. Уже нет. Думаю, то, что ты видела той ночью, – часть этого.

Лицо Максин исказилось.

– Но всё, что я видела, было кучей крови и глаз.