Текст книги "Длинные тени октября (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Триана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Бучинский сел напротив неё. Они были в её гостиной, а мать Кайлы сидела рядом с ней на диване. Лейтенант выглядел усталым. А ещё ему нужно было побриться.

– Ты ничего о ней не слышала?

– Нет.

Ей не нужно было рассказывать ему о том, как она позвонила Браунстоунам или откуда она знала, что они тоже должны быть жертвами Хэйзел Сноуден. Это только принесёт ей ещё один визит к психоаналитику и пригоршню таблеток, в которых она не нуждается.

– Это просто не имеет смысла, – сказала её мать. – Никто не знает, где они?

Бучинский наклонился к ней:

– Ну, их машины нет. Возможно, они отправились в путешествие. Но ни один из них не сообщил об этом на работе, и их сотовые телефоны отключены. Миссис Браунстоун позвонила в школу во вторник, разыскивая свою дочь, но Максин там не было.

Кайла чуть не спросила о Линде, просто чтобы снова указать на дом, но быстро одумалась и помалкивала. Она уже пыталась дать полиции правильное направление, но они проигнорировали её и издевались над ней. Если всё это безумие и должно будет закончится, то ей придётся сделать всё самой. Теперь она знала это. Она только сожалела о том, что привлекла Браунстоунов. В то время это казалось правильным поступком, но она проклинала себя за то, что не понимала, что с ними произойдёт.

Теперь речь шла не только о спасении мальчиков. Она даже не была уверена, можно ли их ещё было спасти. Речь шла о том, чтобы остановить Хэйзел и положить конец её колдовству, перерезать пуповину, позволяющую ей питаться от горы.

Патриция вошла в комнату, держа куклу Барби, с которой она остригла все волосы, и Бучинский улыбнулся ей.

– Привет, дорогая, – сказал он. – Как твоё имя?

Она была слишком застенчивой, чтобы ответить. Она подошла к матери и уткнулась лицом к ней в колени. Бучинский всё равно ей улыбнулся.

Её мать улыбнулась в ответ.

– Дорогая, взрослым нужно поговорить. Почему бы тебе не пойти поиграть в своей комнате?

Это потребовало некоторого уговора, но сестра Кайлы вернулась в свою комнату, полную кукол, чтобы в тысячный раз смотреть «Русалочку». Сидя здесь, Кайла начала чувствовать беспокойство. Она надеялась, что лейтенант скоро уйдёт. Был вечер четверга, и у неё было достаточно мыслей, чтобы не заниматься этой чепухой. Через двадцать четыре часа она будет готовиться сразиться со смертельным противником. Ей придётся сосредоточиться и продолжать бросать взгляды, чтобы заманить мальчиков. Она хотела, чтобы на вечеринке в честь Хэллоуина было много её поклонников, чтобы она могла показать Хэйзел, что её ждёт соревнование. Теперь это была больше, чем битва; это была судьба.

– Ну, – сказал Бучинский, вставая. – Я отнял у вас достаточно времени, – он повернулся к Кайле. – Твоя мать сказала мне, что тебе стало лучше?

Она кивнула.

– Ага. Я сейчас принимаю лекарства. Это помогает.

– Это хорошо. В психиатрической помощи нет ничего постыдного.

Наступил момент молчания, а затем он направился к двери. Её мать проводила его.

– У вас есть мой номер, – сказал он.

Но для Кайлы это было бесполезно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Робби лежал в темноте.

Или, по крайней мере, он так себя чувствовал. Теперь было трудно сказать, потому что он был бесформенным. Он чувствовал, что его тело где-то, ещё не полностью отделённое от него, и цеплялся за надежду, что он воссоединится с ним. Снова станет нормальным человеком. Не таким, как она, кем бы она ни была.

Он не был уверен, как долго он был на другой стороне. Это могли быть часы или годы. Иногда это было похоже на состояние сна, но ему было трудно отделить его от сознания, особенно из-за кошмара, в который превратилось его существование. Он хотел домой, к своей матери, несмотря на все её недостатки. Он хотел взять Джо, Дэнни и Горация, убежать из дома и никогда не оглядываться. Но он начал терять надежду. Хэйзел была сумасшедшей. У неё был полный контроль, и она не собиралась просто отпускать его, как бы он ни просил или отказывался от своих слов о том, что отдал себя ей. Она хотела его. Более того, казалось, что он ей для чего-то нужен, и это пугало его больше всего на свете.

Он снова услышал царапанье.

Казалось, что оно шло отовсюду – слева, справа, сверху и снизу. Был неистовый вой, за которым последовало повизгивание.

«Гораций!»

Собака всё ещё пыталась добраться до него.

– Эй, мальчик! – позвал он.

Он не знал, как собака сможет спасти его, но если Гораций сможет прорвать стену, возможно, ему удастся сбежать? После этого он должен побеспокоиться о том, чтобы полностью воссоединиться со своим телом.

«Всё по порядку», – подумал он.

– Давай, Гораций! Вытащи меня к чёрту отсюда!

Царапанье становилось громче. Похоже, его лапы прорывались и копали глубже. Звук барабана сотряс тьму, желанный обвал. Что-то рассыпалось и упало. Собака взволнованно лаяла.

– Отлично, мальчик!

Робби замолчал. Хэйзел могла быть где угодно, и иногда казалось, что она была везде. Им придётся действовать незаметно, если они собираются прокрасться мимо неё.

В темноте появилось огненное отверстие, сияющее, как маяк на каменистом берегу.

Робби облегчённо рассмеялся.

Отверстие стало больше, размером с баскетбольный мяч, и мгновение спустя голова Горация выглянула оттуда, с его щёк капала слюна. Робби направился к свету. Не шёл, а плыл. Он понял, что может видеть свои руки или, по крайней мере, их блеклые отражения. Они становились сфокусированными, словно резкость в фильме, свет возвращал его плоть.

«О, мой Бог!»

Может, он всё-таки был недалеко от своего человеческого облика? Если бы он мог просто сбежать от её чар и из этого дома, с ним всё было бы в порядке. Конечно, однажды она соблазнила его, но она не могла удержать его, как хотела. Он знал это по разочарованию и гневу, которые она проявляла всякий раз, когда её техники соблазнения терпели неудачу. Он больше не испытывал к ней вожделения. Он боялся её, ненавидел её, и, возможно, этого было достаточно, чтобы разрушить чары; это и дневной свет, пролившийся на него, когда он пробирался сквозь стену.

Гораций кружился, слишком взволнованный, чтобы сдерживаться, когда Робби вошёл в гостиную. Теперь он мог видеть всё своё тело. Он мерцал несколько мгновений, как звёзды в космосе, прежде чем изображение застыло. Сначала его руки прошли сквозь него, когда он попытался прикоснуться к себе, и это дало ему толчок, но затем его тело начало принимать липкую форму, затвердевать, и Робби действительно мог чувствовать, как его кишечник и внутренние органы формируются внутри него с газированным свистом. Он чувствовал, как кости встают на свои места, как конструктор Lego, и каждый волос на его теле пробивался сквозь его губчатую плоть. Его сердце начало биться. Внезапно он снова стал целым человеком, и никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым, оставаясь живым. Он не до конца понимал, что произошло, но не собирался задерживаться, чтобы понять это.

– Хороший мальчик, – прошептал он, поглаживая собаку. – А теперь пошли. Мы должны забрать ребят и убираться отсюда.

Гораций последовал за ним, кончик его хвоста вилял, а лапы весело танцевали чечётку. Робби оглядел гостиную и прислушался. В доме было спокойно и тихо. Он пытался удержаться, чтобы не задрожать, но эта битва была проиграна. Он был просто призраком внутри стены, похороненным в глубине угольно-чёрного сердца усадьбы. Он не мог понять этого, и страх душил его, как петля палача.

Пройдя через комнату, он завернул за угол и заглянул в кухню. Пусто. Полуденный солнечный свет освещал воздух пылью. Он осторожно шагнул, всё ещё прислушиваясь. Гораций поспешил прочь от него, и когда Робби повернулся, чтобы посмотреть, он увидел собаку, сидящую у входной двери и скулящую.

«Пойдём отсюда», – казалось, говорил он.

– Минутку, мальчик.

Робби не хотел подниматься наверх. Именно туда она впервые его привела. Будет ли он снова уязвим там наверху? Но он не мог уйти без ребят.

«С другой стороны, – подумал он, – может быть, мне лучше убраться отсюда, пока не поздно, и попросить помощи? Может быть, Гораций прав? Может, он чувствует что-то, чего я не чувствую?»

Он ненавидел идею оставить их там, но…

Его поразила ужасающая мысль.

«Что, если Джо и Дэнни сейчас в стенах?»

Ему понадобится больше, чем полиция. Ему понадобится священник, экзорцист. Охотники за привидениями, или экстрасенсы, или что-то в этом роде. Лучше всего начать с их матери. Если бы он мог заполучить её помощь, возможно, они смогли бы вытащить Джо оттуда. Они были предоставлены сами себе, но как бы их мать временами ни была небрежной, она любила своих сыновей. Если Робби удастся убедить её, что Джо попал в беду, с этим что-нибудь будет сделано.

Гораций заскулил в холле.

– Сейчас, мальчик, – сказал он.

Он повернулся и встретился лицом к лицу с Дэнни.

Робби вздрогнул и прижал руку ко рту, чтобы заглушить испуганный крик. Дэнни стоял перед ним с худым лицом и налитыми кровью глазами.

– Господи, Дэнни. Ты меня напугал, чувак.

Глаза Дэнни затуманились. На его лице появилось выражение печали.

– Убирайся, – сказал Дэнни. – Уходи отсюда, пока не стало слишком поздно.

Робби глубоко вздохнул.

– Где Джо? Мы все вместе уйдём.

– Для нас уже слишком поздно. Слишком много всего произошло.

– Нет, чувак, давай…

– Иди сейчас же!

Робби стоял твёрдо, удивлённый собственной храбростью.

– Где мой брат?

– Ты точно хочешь его увидеть?

– Да.

– Если он увидит тебя, он не выпустит тебя, – Дэнни понизил голос. – Она не хочет, чтобы ты уходил…

– Чувак, что, чёрт возьми, происходит?

– Нет времени! Беги, пока они тебя не поймали. Они вместе наверху. Но если они нас услышат, они…

Он замолчал, когда с лестницы послышались шаги.

– Чёрт, – прошептал Дэнни.

Робби услышал скрежет в стенах, и Гораций тихо заскулил. Дэнни подтолкнул его к двери, его глаза были безумными и отчаянными. Робби побежал. Но ему следовало бежать раньше.

Когда он ворвался в зал, его ноги заскользили. Пол превращался в грязь. Плитка стала белой жидкостью, и он мгновенно упал на колени. Он схватился за дверную ручку и повис. Перед ним Гораций прыгал в дверь, цепляясь за неё, скулил и плескался в холодной жидкости. Стены вокруг них вздувались, словно там буйствовал ураган. Руки из стен схватили его за одежду и взъерошили его волосы. Он отбивался от них и, вылезая из слизи, рванулся вперёд и выскользнул из водянистого пола. Пространство между ним и входной дверью теперь превратилось в лагуну, и Гораций плыл по ней. Робби подобрался к краю и выручил собаку. Вокруг них целая плеяда рук слепо ощупывала воздух.

«Чёрный ход!»

Он проскочил через кухню, уклоняясь от ножей и другой посуды, которые начали лететь по воздуху, как стрелы, выпущенные невидимой силой. Стулья падали к его ногам, и он споткнулся, но не упал. Гораций прыгнул и увернулся. Они достигли двойных дверей патио, и когда он схватился за ручку, она была настолько заморожена, что обожгла его кожу, как сухой лёд. Он зашипел и отстранился, затем начал пинать раму. Дверь задрожала, и он ударил по стеклу. Сначала оно сотряслось, а затем раскололось, образовав большой круговой узор. Ещё один удар, и он будет свободен.

За стеклом он увидел бассейн. Он был переполнен, волны разбивались о подножие двери, как голодный, бушующий океан. Свет невозможных цветов заполнил центр бассейна, как калейдоскоп, кружась и смешиваясь, ужасающая фантасмагория. Это вызвало у него головокружение, и ему пришлось отвернуть голову, чтобы избежать обморока. Он пропустил вспышку света и прищурился. Он снова нацелился на узор, но сквозь осколки стекла он увидел чёрную фигуру, выходящую из воды, очертание женщины, сладострастной, как кинозвезды. Из её спины выходили причудливые антенны. Эти тонкие вещи дрожали в свете, который пересекал закатное солнце.

«Гигантские паучьи лапы!»

Там, где должны были быть её ноги, извивалась дюжина щупалец, как возбуждённый кальмар, хлопая и скользя, пульсируя от накала. Эти щупальца щёлкали зубами пираньи и блестели пристальными первобытными глазами. Чёрная слизь выливалась из существа, как река смолы.

Хэйзел шла за ним.

Должен был быть другой выход. Дом был большим. Было несколько выходов. Ему просто нужно было найти другой. Робби развернулся, чтобы направиться к гостиной, и когда он это сделал, в его сторону внезапно мелькнул кулак. Он упал навзничь.

Джо стоял над ним, обнажённый, со сжатыми, как кувалды, руками.

Его глаза светились.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Хэйзел была очень разочарована.

Более того, её сбило с толку поведение своего фамильяра. Собака была её духовным животным с тех пор, как она практиковала тёмные искусства, и никогда раньше не подводила её. Он определённо никогда не выступал против неё так. Если бы не он, Робби не сбежал бы из стены. Будучи не от мира сего, собака смогла прорваться на другую сторону. Он тоже был между жизнью и смертью, он был способен преодолевать границы. Если бы нормальная собака царапала стену, она бы просто, возможно, сломала её, но не нашла бы и не освободила Робби. Только её фамильяр мог это сделать, и почему-то так и было. Он выбрал непослушание. Даже сейчас он скулил, желая добраться до мальчика, привязанного к кровати в соседней комнате. Хэйзел не могла снова затащить Робби в темноту. Он сбежал, отказавшись от неё, и тем самым вновь обрёл свою плоть. Если бы он выбрался из дома, это было бы безнадежно. Её великая жертва пропала бы. Но она поймала его как раз вовремя, и, что ещё лучше, Джо остановил его, выступив ради неё против своего брата. Это дало ей прилив силы. Ей хотелось, чтобы и о Дэнни можно было сказать как можно больше хорошего. В то время как большой мальчик был очарован, у него также была совесть, которая беспокоила её. Вместо того, чтобы праздновать во славу её имени, он часто был замкнут, вспоминая убийства, в которых участвовал. Он скучал по своей драгоценной долбаной Максин и своей жалкой прошлой жизни. Но теперь он подсел на Хэйзел и, как всякий наркоман, не мог отвернуться от своего яда, даже когда знал, что он его убивает.

Но Джо был хорошим мальчиком.

В отличие от её фамильяра.

Собака громко засопела на полу, лёжа как можно ближе к её ногам. Теперь он боялся, как и следовало бы бояться. Хэйзел была на него в ярости. Она никогда не думала, что фамильяр может предать своего хозяина. Это случилось, когда он был ей нужен больше всего. Пришло время поставить его на своё место в стенах. Пусть он сидит там, один в темноте, и думает о том, что он натворил.

Она сложила ладони. Розовый свет закрутился, и собака заскулила, зная, что приближается. Свет превратился в большой пузырь и начал заливать собаку куполом. Обычно, когда она это делала, он оставался неподвижным, как его учили. Но его обучение снова подводило. Он вертелся из стороны в сторону, прыгал. Он начал лаять на неё.

Она попыталась ускорить процесс, но когда пузырь стал больше, её фамильяр бросился вперёд, ударившись ей по ногам, когда убегал. Она споткнулась, и когда она обернулась, он стоял там, встав в позу, оскалив влажные зубы и рыча.

Он не мог быть таким глупым. Он знал, что она намного могущественнее, чем он. Он был просто батраком, пешкой в ​​её злобных играх. На них не распространялись законы материального мира. Обычный ротвейлер может наброситься на женщину и нанести ей серьёзный урон или даже убить её. Но этот пёс был не только духовно её ниже, он был ещё и её фамильяром, нравилось ему это или нет. Он может хотеть причинить ей боль, но он не мог этого сделать, как бы он ни старался.

– Паршивая сволочь. Ты в последний раз ослушался меня.

Розовое пламя поднялось из кончиков её пальцев, как свечи на день рождения, её волосы превратились в гнездо червей, когда её лопатки раздвинулись. Её спина раскололась, и паукообразные лапы выдвинулись наружу, их волосатые формы потянулись к собаке. Он побежал к двери, изо всех сил пробивая дерево, как таран. Она крикнула ему вслед, но он был слишком быстр.

«Хорошо, – подумала она, – отпусти его».

Он не был ей нужен для того, что она собиралась сделать.

* * *

Во дворе было темно как смоль, но он чувствовал запах мальчика, с которым он играл. Гораций опечалился. Он так старался спасти его, и теперь хозяйка снова поймала его в ловушку. Горацию пришлось пойти против всего, что он знал, чтобы спасти мальчика, восставшего против своей хозяйки.

Он завыл.

Сначала ему было стыдно, когда хозяйка ругала его, но когда он подумал о том, что она делает с мальчиком, он почувствовал гнев, сильнее, чем он когда-либо чувствовал, даже больше, чем он злился на тех, кто пытался  бросить вызов хозяйке в прошлом. Когда она хотела, чтобы кто-то ушёл, он всегда считал это обязательным, но он просто не мог заставить себя помочь ей поймать мальчика. Мальчик дал Горацию то, чего у него никогда раньше не было, чего хотели и в чём нуждались все собаки. И он не собирался отказываться от этого.

* * *

Свет был выключен, единственное освещение в усадьбе исходило от луны. Её лазурь залила дом сквозь открытые шторы и жалюзи, и Джо почувствовал странную дрожь, когда свет коснулся его.

Что-то с ним происходило. Что-то прекрасное.

Он посмотрел на своего брата, который всё ещё лежал на кровати с широко открытыми глазами. На его лбу выступили капли пота, а по бледным щекам время от времени катились слёзы. Джо ничего не понял. Робби же был настроен служить богине самым славным образом. Если бы Джо был на месте своего брата, он был бы в эйфории.

– Успокойся, – сказал он. – Завтра важный день и ещё более важная ночь.

Робби застонал.

– Джо, чувак, ты должен меня развязать. Мы должны убираться отсюда, пока не стало слишком поздно.

– Не говори так, младший брат.

– Но, Джо…

– Неуважение к её желаниям – богохульство. У меня его не будет.

Его брата теперь трясло.

«Что раньше слюнтяй, что сейчас слюнтяй», – с горечью подумал Джо.

– Мне страшно, – сказал Робби. – Что она собирается со мной сделать?

– Ты не понимаешь. Служить ей – высшая честь, которую ты можешь получить. Это доставит тебе больше удовольствия, чем ты когда-либо мечтал.

– Но что она от меня хочет?

Предстояло принести великую жертву, и богиня станет ещё более великолепной, возвышенной. Если это означало, что ему пришлось бы потерять своего младшего брата, пусть будет так. Он давно понял, что готов на всё.

– Джо, поговори со мной, чувак!

– Мы достаточно поговорили.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Ты смотрел на себя? – спросил Робби. – Ты видел в последнее время себя в зеркало? Ты белый, как простыня, и твоё лицо полностью изменилось. И, чувак, твои глаза светятся в темноте. Они жутко-голубые, как свет из бассейна.

Джо поморщился.

– Всё в порядке. Всё отлично.

– Отлично? В порядке?

– Она меня исправляет, чтобы я мог лучше служить ей.

– Она, блять, убивает тебя!

Джо неожиданно задрожал, как будто его обдул зимний ветер. Слова брата ужалили, как осы. Что-то в них ему не нравилось. Наконец горькая правда прозвучала вслух. Он знал, что не должен слушать. Он не хотел попасть в беду и оказаться в немилости, как Дэнни.

– Ложись спать, Робби.

Он вышел за дверь, даже когда его младший брат умолял его о помощи.

* * *

Нейлоновая верёвка впилась в его запястья, отчего они стали розовыми. Если бы он освободил одну руку, он бы развязал узлы. Его брат сделал петли очень тугими. Если Робби собирался выскользнуть оттуда, ему пришлось бы сломать большой палец, чтобы вынуть руку, и он не думал, что сможет сделать что-то подобное. Такие вещи лучше оставить фильмам со Сталлоне, чем реальному миру.

Робби проклял свои путы. Он проклял сине-чёрную комнату и злую ведьму, правившую домом. Он мог бы проклинать своего брата, но Джо уже не был в своём уме. Хэйзел отравила его мысли и каким-то образом держала его мёртвой хваткой. Голова Джо была полна заблуждений и чепухи, сотрясаемых её коварным гипнотическим заклинанием.

Слёзы разочарования горели в глазах Робби, и острая боль пронзила его грудь. Он был в ловушке. Все они были. А завтра вечером произойдёт что-то грандиозное. Робби не хотел быть здесь, когда это случится. Это могло означать конец для всех, а может, и того хуже.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

День был ещё мрачнее, тяжелее и более унылый, чем раньше, серые облака плыли, как волки. Листья из жёлто-красных стали грязно-коричневыми, выглядели засохшими и задыхающимися, когда они цеплялись за деревья-скелеты. Ветра не было, только мёртвая тишина, позволявшая холодному воздуху проникать под плоть и оседать на кости.

Кайла застегнула толстовку с капюшоном, когда выходила из машины. На тротуаре у её ботинок кружились листья. Когда она зашла в магазин, жар обрушился на неё тошнотворной волной, и ей пришлось вообще снять кофту. Флуоресцентные лампы были слишком яркими, особенно после сумерек на улице, и она прищурилась, направляясь к задней части магазина.

Выбранный Кайлой магазин был полон костюмов, реквизита и покупателей теперь, когда приближался праздник. Школа кончилась, и дети бегали по нему в поисках подходящих нарядов и декораций. Мумии стонали; чёрные кошки поворачивали свои головы на триста шестьдесят градусов; окровавленное тело дёргалось на электрическом стуле; гигантские летучие мыши порхали крыльями над пугалом с горящей головой из фонаря. Паутина висела на паутине, поддельные пауки с дешёвыми клыками сидели на ней, а дальняя стена была полностью покрыта рядами латексных масок. Миньоны, Человек-паук, Кожаное Лицо, Чаки и Йода смотрели на неё сверху вниз, как и карикатурные макеты политических деятелей.

Она пошла в другую сторону магазина, где на вешалках висели упакованные костюмы, минуя практичные и отдавая предпочтение развратным вещам, которые, как она всегда думала, больше походили на нижнее бельё, чем на что-либо ещё. На этот вечер ей понадобится что-то действительно откровенное, чтобы у мальчиков отвисли челюсти. Если она собиралась превзойти Хэйзел в её собственном доме, ей пришлось бы вызвать гром.

Она просмотрела обычные костюмы дьяволицы и медсестры и улыбнулась ангелу с тёмной иронией, учитывая то, с чем она собиралась идти сражаться. В наши дни были сексуальные костюмы всего. Она нашла Красную Шапочку, шмеля, заключённую и даже сексуальный костюм Фредди Крюгера (без жуткого лица, конечно). Были очевидные костюмы Эльвиры и Женщины-кошки, но Кайла хотела чего-то более оригинального, чего-то, что заставило бы её выглядеть как кинозвезда, но всё же подчёркивало её невинность, чтобы дразнить мальчиков, предлагая девственность, на которую один из них может быть достаточно удачлив.

Когда она пробежала конец первого ряда, пропустив больше вариаций сексуальных вампиров, чем кому-либо могло понадобиться, она нашла его. Он был белым, плотным и идеальным. Он не только предполагал невинность, но и прямо кричал об этом. Она пошла в примерочную, уже уверенная, что он подойдёт на все сто процентов.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Усадьба выглядела оранжевой, с крыши свешивались натянутые огни. Ступени были украшены мерцающими фонарями из тыкв, а на окнах висели изображения оборотней, зомби и Джейсона из «Пятницы 13», с подсветкой сзади. Фальшивая паутина была натянута на перила крыльца, а латексные части тел свешивались с желобов на пластиковых цепях.

Но внутри дома было даже лучше.

Джо и Дэнни оставили все свои деньги в магазине для Хэллоуина, потратившись на пластиковых младенцев-монстров, чёрные огни, светящиеся в темноте лица, которые можно было повесить на стены, ещё больше фонарей из тыкв и литры фальшивой крови, которые они разбрызгали в ванне. Мумия в натуральную величину стояла в углу кухни, и у неё был датчик движения, который заставлял её двигаться и стонать всякий раз, когда кто-то проходил мимо. С потолочных вентиляторов свешивались огромные пауки, на каждую твёрдую поверхность были наклеены страшные клоунские наклейки, а по столам и прилавкам были разбросаны отрубленные головы.

Джо посмотрел в зеркало и оценил свой костюм демона. Его чёрный плащ был длинным и струящимся, на руках были красные перчатки с зазубренными жёлтыми ногтями. На голове у него была латексная маска дьявола с высунутыми клыками, острым носом и длинными вьющимися бараньими рогами. Он думал, что выглядит чертовски страшно.

Дэнни выбрал костюм Франкенштейна, купив в комиссионном магазине дешёвый костюм, который был на размер меньше, чтобы сам он выглядел больше. Он также купил старую пару туфель на платформе и покрасил их в чёрный цвет, они придавали ему чудовищный рост, и использовал также часть своей футбольной подкладки, чтобы придать себе большие квадратные плечи. У него был головной убор с зашитыми лохматыми волосами, и он выкрасил лицо в зелёный цвет с просачивающимися стежками. Резиновые болты торчали из его шеи, как опухоли.

Джо стало жарко в маске от своего же дыхания, заставив его вспотеть. Он чувствовал, что костюм подходит ему теперь, когда он пересёк определённые черты. Он поддался злым импульсам, заключил своего брата в заточение, покорился ведьме и зарезал двух человек, прежде чем похоронить их в неглубоких могилах. Костюм больше подходил для него, чем его собственная кожа. За последнюю неделю он стал чем-то новым, чем-то зловещим, чёрным, как сажа. Он надеялся, что он, переодевшись демоном, сможет донести до Хэйзел своё тонкое послание.

«Я бы продал свою душу, чтобы быть с тобой навсегда и навеки».

Сегодня вечером должен быть особенный Хэллоуин.

* * *

Хэйзел знала практики друидов от и до. Она овладела искусством церемоний Самайна. И со своими душами, последователями и обожающими слугами природного мира она была готова к суперлуне, кровавой луне. Мальчик, девственность которого она забрала, был великолепным бонусом, которого она с нетерпением ждала, купаясь во влажном, тёплом малиновом цвете. Сначала она была взбешена тем, что он сбежал из темноты, но теперь у неё появился новый план, ещё более дьявольский. Это докажет горе, насколько могущественна она на самом деле, что она величайшая соблазнительница в истории друидов и поэтому заслуживала быть сосудом вневременной магии, вечного чёрного.

Она заставит Джо убить Робби.

Это было бы высшим актом преданности, брат убивает брата по её просьбе, прежде чем уступить, чтобы забрать его собственную душу. Сама мысль об этом возбуждала её, шевеля и увлажняя её голодные чресла.

Она снова будет ходить во плоти.

Сегодня вечером дом будет заполнен молодыми телами. Мягкая кожа, упругие формы, свежие гениталии. Будет множество невинных сердец. Жизнь не успела очернить этих подростков. Их души были бы обнажены и открыты для внушения, ожидая, пока их соберут, как маленькие кукурузные шелухи.

Праздник станет гала-концертом, разнообразной оргией невинных душ, а она станет королевой бала. Это был выпускной бал, которого у неё никогда не было. Это компенсирует юность, которую её жестокий отец отнял у неё, и ему придётся стать свидетелем всего этого из заточения в подвале, где она на всю вечность прокляла его собачью дерьмовую душу. Эта ночь чёрного искусства будет плевком в глаза его жалкому маленькому богу, и сегодня вечером старик станет свидетелем истинной преданности.

* * *

Дверь останется запертой. Робби заткнули бы рот. Дом был огромным, и никого не волновала бы одна закрытая комната. Прямо сейчас Дэнни ничего не мог с этим поделать. Он пытался вытащить его из дома, но теперь Джо внимательно следил за комнатой. Как будто Джо почувствовал его желание помочь Робби сбежать. Он часто смотрел на Дэнни краем глаза с намёком на злорадное подмигивание.

Дэнни с трудом узнавал своего друга.

Сегодня вечером должно было случиться что-то ужасное. Оно пульсировало в доме и загрязняло воздух, кружащийся снаружи листвой. Было зло, которое он не мог понять, но тем не менее оно присутствовало, пульсируя и перемешиваясь, создавая то, что он сомневался, что хотел бы видеть. Мрачное настроение, охватившее усадьбу, перевешивало его желание к Хэйзел, и её чары были ослаблены болезненным страхом в его животе. Она была воплощением зла. Все они были в смертельной опасности, как и все, кто переступал порог этого дома. А теперь у них была грёбаная вечеринка. Половина школы была в пути.

Он дрожал в своём громоздком костюме.

Его единственной надеждой было дождаться начала суматохи в компании. Возможно, тогда он сможет освободить Робби, и они смогут ускользнуть незамеченными? Он купил два дополнительных костюма, гориллу и космического человека. У обоих были маски, которые полностью закрывали их лица. Если бы они могли переодеться в них, они могли бы раствориться в толпе и выйти во двор, где люди собрались бы у костра. Тогда оставалось только ускользнуть в тень и забраться в его машину.

Это весь план, что у него был. Когда придёт время, он мог только надеяться, что у него хватит смелости пройти через это, потому что от мысли о том, чтобы бросить вызов Хэйзел, его подташнивало. Даже простая разработка этого плана делала его параноиком. Может, она умела читать мысли? И, видя, что Джо сделал с Браунстоунами, Дэнни не хотел оказаться с ним лицом к лицу. Ему пришлось бы носить оружие, чтобы защитить себя, и мысль о потенциальном убийстве своего лучшего друга, чтобы сбежать, наполнила его сокрушительным чувством, из-за которого ему было трудно дышать.

Вот что стало с их отношениями после Хэйзел. То, что началось как странное притяжение, превратилось в навязчивую идею, которая вела их по этой тёмной и залитой кровью дороге. Сука заманила их в ловушку своей некромантии, вытаскивая их из депрессивного состояния их жизни, соблазняя их потусторонней эйфорией, только для того, чтобы омыть их умы и превратить их души в инструменты её воли. Если бы не его страх признаться и отказать Хэйзел в привязанности, Дэнни знал, что он был бы для неё таким же слугой, как Джо, покорная дворняга, и это было самым ужасающим аспектом из всех.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Джо смотрел в зеркало, видя себя таким, какой он есть, хотя он и был за маской.

В главной спальне Дэнни сидел на краю кровати, обхватив голову руками, и ждал.

На нижнем этаже Робби корчился в верёвках, разрываясь между решимостью и изнеможением.

За окном комнаты Гораций лежал на мёртвой траве и надеялся.

Внутри стен Хэйзел плавала среди своих обожающих душ, заряжаясь их громовыми страстями.

И усадьба гудела от нетерпения. Окна дрожали, как вылупившиеся детёныши, потолок и стены скрипели, в углах появлялись маленькие трещинки. Фасад дома светился, и не из-за декоративных огней. Возникло другое освещение, окружающее дом, призрачная аура, пропитанная алхимией.

Гора Блэк-Рок слегка сдвинулась, и луна повисла болезненно-жёлтая, цвета замороженного мандарина, медленно превращаясь в кровавую, когда она кралась по горизонту, как малиновый череп, и ночь окутывала всё вокруг чёрным шквалом.