Текст книги "Длинные тени октября (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Триана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Она утверждает, что знает местонахождение пропавшей девушки, и говорит, что её друзья в опасности.

– О, я поняла. Возможно, нам стоит позвонить нашему адвокату?

Кайла простонала.

– Мама, нет.

– Вы имеете на это право, – сказал он. – Но мы просто хотим задать ей несколько вопросов.

Кайла кивнула.

– Всё в порядке, мама. Мне нужно сказать им, чтобы они могли помочь.

– Ты была не только в доме Максин сегодня вечером, не так ли? – спросила Симмонс у дочери. – Куда вы ходили сегодня? Максин с тобой?

Кайла снова прослезилась. Бучинский вмешался.

– Миссис Симмонс, могу я задать Кайле несколько вопросов?

Женщина откинулась на кушетке, всё ещё держа дочь за руки.

– Хорошо, лейтенант.

– Спасибо.

Он повернулся к Кайле и начал с того, что она назвала своё имя и основную информацию. Затем он погрузился в суть дела.

– Итак, вы с Максин Браунстоун поехали сегодня ночью в усадьбу Сноуденов?

– Да.

– Который это был час?

– Около 23:45.

– А там были Джо Грант и Дэнни Нокс?

– Да. Они всё ещё присматривают за домом.

Мать девочки неодобрительно зашевелилась.

– Какова была цель вашего визита? – спросил он.

– Мы волновались за них и Робби.

– Это почему?

Девушка снова заколебалась.

– Скажи нам, если мы должны помочь тебе и твоим друзьям.

Лицо Кайлы стало ещё более красным.

– Не думаю, что вы мне поверите.

– Просто расскажи нам, что случилось, и тогда мы сможем действовать.

– Хэйзел, – сказала она. – Хэйзел Сноуден, дочь хозяйки дома. Она промыла им мозги или что-то в этом роде. И они стали одержимы ей. Она ревновала к Линде и Максин, поэтому покончила с ними.

Зубы Бучинского заскрежетали при упоминании Хэйзел Сноуден. Он давно не слышал этого имени.

– Как она это сделала?

– Она утопила Максин в бассейне. Я думаю, она порезала Линду или что-то такое.

– И ты всё это видела?

– Только с Максин. Она поскользнулась и упала в бассейн, пока мы пытались сбежать…

– Так ты хочешь сказать, что она упала или Хэйзел напала на неё?

– Хейзел была в бассейне. Она потащила её вниз.

– И что ты сделала?

– Я пыталась вытащить её, но не смогла.

Слёзы текли из её глаз. Если девушка лгала, она, несомненно, верила лжи.

– Что ты сделала потом?

– Я убежала, так что меня они не смогли достать.

– Они?

Девушка тяжело вздохнула и отвернулась. Он поймал её на том, чего она не хотела говорить.

– Кто они, Кайла?

– Это будет звучать безумно…

– Всё хорошо. Просто скажи нам правду.

– Я говорю! У Хэйзел Сноуден есть какая-то власть над ними. Она соблазняет мальчиков и держит их в доме. Они повсюду, по крайней мере, их души. Остальные в лесу, но она хранит их души. Вот кто они. Они выполняли её приказ и пытались убить меня так же, как помогли Хэйзел убить Максин и, вероятно, Линду тоже.

Бучинский сначала не ответил. Он повернулся к Уоллесу, понимая взгляд, который он бросил на него ранее. Рядом с ней рот матери девушки был широко открыт, как и её глаза.

– Я знаю, это звучит безумно, – сказала Кайла. – Но вы должны мне поверить. Мне сказали, что это должно было случиться, и теперь это произошло. Надо туда, времени мало.

Бучинский посмотрел на потолок.

– Кайла, откуда ты знаешь все эти истории о душах? Кто тебе всё это рассказал?

Она снова остановилась.

– Видения.

– Что?

– Видения. Они подобны предчувствиям, призракам грядущего. Они предупреждают вас, когда ваша жизнь в опасности, поэтому они рассказали мне о Хэйзел, сказали мне, что если мы не спасём Джо, он собираеся убить меня.

Миссис Симмонс всхлипнула и вытащила из сумочки носовой платок. Кайла теперь была напряжена на кушетке, всё её тело было натянуто, как тонкая проволока, словно на грани мании.

– Я не сумасшедшая и не придумываю это! Клянусь! Максин тоже всё это видела.

– Но ты говоришь, что она утонула.

– Да. Хэйзел утащила её под воду.

Бучинский встал, повёл плечами.

– Что ж, Кайла, если твоя подруга утонула, тебе, вероятно, стоит прояснить свою историю или в конце концов привлечь к делу своего адвоката.

Девушка моргнула свежими слезами.

– Что?

– Хэйзел Сноуден не могла никого утопить. Она не живёт с 1989 года.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Она думала, что когда расскажет правду, полиция решит, что она лжёт, пытается что-то скрыть. Но теперь они, очевидно, подумали, что она сошла с ума, что у неё какой-то психический срыв. Судя по тому, как на неё смотрела и её мать, казалось, этого мнения придерживалась даже она. Полицейский спросил, принимала ли она в последнее время какие-либо наркотики, и Кайла была так оскорблена, что настояла, чтобы они проверили её на это. Они предпочли отказаться, решив вместо этого действовать на основе её информации, сумасшедшей или нет. Похоже, лейтенант подумал, что в её дикой истории может быть какая-то правда, поэтому они все отправились в усадьбу. Поездка была тихой, если не считать редких рыданий матери.

Кайла сжала кулаки, когда они приблизились к гигантскому дому. Первое, что она заметила, это то, что снаружи дом выглядел совершенно нормально. Психоделический свет не исходил из окон спальни и не освещал бассейн на заднем дворе. Думая о пожаре, начавшемся на лестнице, она задалась вопросом, не потушили ли его Джо и Дэнни? Потому что она не увидела следов дыма или пламени в окнах нижнего этажа. Тишина в доме беспокоила её. Она боялась, что они могут попасть в ловушку. Но теперь она не могла отступить. Она в долгу перед Максин, и у мальчиков ещё может быть надежда.

Может быть.

Когда они вышли из машины, подул беспощадный октябрьский ветер, взъерошив её волосы и заставив полы лейтенантского плаща затрепетать, как боевые флаги. Её мать обняла её за плечи, и она прижалась к ней так, как не делала с тех пор, как была маленькой девочкой. Полицейские поднялись по ступенькам, и они последовали за ними, каждый мускул её тела напрягся, как будто что-то, кроме ветра, заставило появиться мурашкам на её теле. Внезапно она почувствовала, что они совершают ужасную ошибку. У Хэйзел была сила, превосходящая всё, что могла сделать полиция. Как они могли арестовать кого-то в таком роде, тем более, что она была официально мертва?

Известие о смерти Хэйзел ошеломило Кайлу. Видения не всё прояснили. Они только сказали, что она была между жизнью и смертью, что она была своего рода живым призраком. Но, по словам лейтенанта Бучинского, смерть Хэйзел Сноуден была официально задокументирована. Зимой 1989 года Глэдис Сноуден нашла тело своей девочки-подростка в их подвале. Она покончила жизнь самоубийством, истекая кровью в результате нескольких ран, нанесённых ей самой. Он не стал вдаваться в подробности о природе этих ран, но, думая о символах, которые она видела вырезанными на теле Хэйзел, Кайла имела хорошее представление о том, чем они были.

Когда это случилось, Хэйзел, должно быть, участвовала в каком-то ритуале. Гравюры на её теле были символами – символами её колдовства. Это было ясно. Действительно ли Хэйзел умерла или она только трансформировалась, оставив позади своё физическое тело и его земные ограничения? Может быть, поэтому видения не сказали ей, что Хэйзел мертва, потому что в полном смысле слова она не умерла. Она не была человеком и не была призраком. Она была чем-то совершенно другим – чёрной ведьмой, злобным суккубом, демоном.

Лейтенант позвонил в дверь и трижды постучал. Они ждали в той же густой тишине, которая царила над ними в машине. Внутри загорелся свет, и они увидели, как кто-то движется за стеклом. Кайла не могла сказать, кто это был, и, вспомнив чёрный силуэт Хэйзел, она почувствовала, как холодок пробежал по её крови.

Дверь открылась.

Джо стоял там, наполовину проснувшись, но в остальном всё было в порядке, определённо лучше, чем он выглядел ранее той ночью. На нём не было рубашки, а джинсы низко спускались на талию. Он слегка покачнулся, смущённо глядя на них.

– Что всё это значит? – спросил он.

Бучинский высветил свой значок.

– Не возражаешь, если мы войдём, Джо?

– Да, конечно.

Он отошёл в сторону, и Бучинский вошёл первым. Уоллес кивнул Кайле и её матери, показав им войти раньше него, чтобы они оказались между двумя полицейскими. Она шагнула осторожно, наполовину ожидая, что пол под её ногами превратится в зыбучий песок, а стены взорвутся роем жадных рук.

– Кто ещё здесь есть сегодня ночью? – спросил Бучинский.

– Дэнни наверху.

– Но лестницы нет! – сказала Кайла.

Бучинский посмотрел на неё, показывая, чтобы она позволила ему задавать вопросы, а затем снова повернулся к Джо.

– Как насчёт Максин Браунстоун? Она здесь?

Джо моргнул.

– Хм-м-м…

– Да или нет, сынок.

– Ну, я имею в виду, она могла бы быть. Это большой дом.

Он хмыкнул, но Бучинский сердито посмотрел на него, и это положило этому конец.

– Она девушка Дэнни. Она приходит и уходит.

– Кайла говорит, что они с Максин приходили раньше.

– Это правда, но они ушли.

– Не возражаешь, если мы осмотримся вокруг?

Кайла почувствовала сопротивление Джо, но что он мог сделать? Запретить им доступ? Требовать ордер?

– Конечно, – сказал он.

– Давай взглянем на лестницу.

Кайла задрожала. Теперь они куда-то продвигались.

Когда они завернули за угол в следующую комнату, Кайла была потрясена, увидев, что лестница была полностью цела, без следов от пожара и дыма. Её сердце упало в живот, кипя от напряжения.

Бучинский поджал губы и повернулся к ней.

– Ты сказала, что она была сожжена, верно?

– Клянусь, там был пожар!

Он внимательно осмотрелся.

– Мне она кажется нормальной.

Это была галлюцинация? Неужели Хэйзел сыграла с ней и Максин шутку?

Лицо Бучинского помрачнело. Очевидно, он начал верить, что она зря потратила его время. Он посмотрел на Джо.

– Я не думаю, что вы слышали что-нибудь о Линде Лелэйн?

– Нет, сэр. Я бы вам позвонил.

– Где Дэнни Нокс? Я также хотел бы поговорить с ним.

– Наверху спит. Я его позову.

Джо вскочил по лестнице по две ступени за раз, демонстрируя, насколько они безопасны. Он исчез из виду, и Бучинский проворчал.

– Что-нибудь хочешь сказать нам, пока его нет?

«Это не работает. Они думают, что ты сумасшедшая. Может быть, так и есть?»

Мысль о том, что она могла всё это представить, ударила её, как молоток по затылку. Она читала о различных психических расстройствах, о том, как они могут полностью изменить чувство реальности. Искажение могло начаться и без причины, ничто не вызывало его, и больной часто не осознавал своего состояния, заставляя его верить своим заблуждениям, какими бы возмутительными они ни были. Возможно ли, что она действительно шизоаффективна или что-то в этом роде? Была ли она клинически маниакальной? Её глаза начали слезиться.

– Максин здесь, – сказала она. – Нам нужно проверить бассейн. Она была…

В этот момент наверху лестницы послышались шаги, и Кайла ахнула от увиденного.

– Посмотри, кто здесь, – сказал Джо.

Рядом с ним стояла Максин.

Она помахала им всем и улыбнулась, спускаясь по лестнице. Мгновение спустя Дэнни последовал за ними, с затуманенными глазами и измученный. Бучинский ещё раз пристально посмотрел на Кайлу, но ничего не сказал. Ему не пришлось.

– Привет, – сказала Максин.

Достигнув подножия лестницы, она кивнула и взглянула на всех, а когда подошла к Кайле, она очень долго смотрела на неё. Она улыбалась, но её глаза были злыми, и Кайла почувствовала холод, исходящий из-за их спины, который служил предупреждением. Кажется, они говорили: «С кем ты, по-твоему, пытаешься бороться?»

– Мисс Браунстоун? – сказал Бучинский.

– Это я.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Она была вся как персик и сияла.

– Да, сэр. Почему бы мне чувствовать себя плохо?

– Никаких происшествий в бассейне?

– Я даже не была сегодня в бассейне. Знаете, сейчас слишком холодно.

Бучинский хмыкнул.

– Полагаю, что так. Но Кайла здесь сказала нам, что вы упали, или, более того, кто-то втянул вас и пытался утопить.

Максин рассмеялась.

– Ты в порядке, Кайла? Ты не выспалась?

Кайла увидела, как холод в глазах Максин начал замерзать, зрачки заменили радужные оболочки. Не было никаких сомнений в том, что происходит.

– Это не настоящая Максин Браунстоун, – сказала она.

Рядом с ней мать Кайлы снова заплакала. Уоллес нахмурился и покачал головой, когда Бучинский повернулся и направился обратно в гостиную.

– Я беспокоюсь за тебя, Кайла, – сказала Максин, и только Кайла смогла уловить насмешку. – В последнее время ты так странно себя ведёшь.

– Да, – согласился Дэнни.

Джо кивнул, его лицо походило на лицо грустного клоуна.

Кайла вскипела.

– Замолчи!

– Эй, – сказал Джо. – Успокойся. Мы просто не хотим, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Угроза в его словах была очевидна, но никто её не заметил. Полицейские теперь её не слушали. И её мать тоже.

– Пожалуйста, – умоляла она их, пока они вели её через гостиную. – Вы должны меня послушать!

– Я уже достаточно наслушался тебя, – сказал Бучинский. – Единственная причина, по которой я не собираюсь вовлекать тебя за ложное заявление в полицию, состоит в том, что с тобой явно что-то не так.

Он повернулся к её маме.

– Мэм, я настоятельно рекомендую вам отвезти свою дочь в центр психического здоровья на обследование. Ей нужна психиатрическая помощь, а не помощь полиции.

Её мать моргнула.

– Да. Я сделаю это, лейтенант.

Возникла паника.

– Но мама!

– А теперь тише, милая. Давай заберём твою машину со станции и поедем домой.

– Подождите! – сказала она. – А что насчёт Робби? Он пропал. Что насчёт него?

– Он пошёл домой, – сказал Джо, пожав плечами. – Он делает, что хочет.

Он, Дэнни и Хэйзел (в теле Максин) смотрели на неё мёртвыми глазами, пока взрослые вели её к входной двери, больше не слушая её мольбы. Дверь открылась, и, когда она заколебалась, Уоллес взял её за руку.

– Пойдём, милая.

Она попыталась возразить, но её разум был перегружен; всё, что вышло из её рта, было потоком тарабарщины. Её мама плакала рядом с ней, теперь громче, без стеснения.

Вернувшись домой, её мать сказала ей, что утром они пойдут к психиатру. У одного из мужей маминой подруги была хорошая репутация в этой области и он мог быстро принять Кайлу. Хотя часть её хотела возразить против этого, Кайла всё больше и больше верила, что с ней всё-таки что-то может быть не так. Она знала, что у неё были некоторые эмоциональные проблемы, поскольку она резала себя; возможно, это было нечто бóльшее, чем просто членовредительство. Может быть, её разум был перемешан, как яичница-болтунья? Когда она увидела Максин в доме, она была настолько уверена, что это была не она, что это Хэйзел забрала её образ. Но Максин действительно выглядела и говорила как Максин. А Хэйзел Сноуден должна была быть давно мертва. Единственное упоминание Кайлы о том, во что она верила, пришло от видений, и это не сильно помогло. Вот она, живая, и её собственный двойник давал ей предупреждения и советы? Насколько это действительно имело смысл?

Господи, это действительно могло быть в её голове. Но если это не так, разве это не означает, что время, потраченное на то, чтобы думать, что она сошла с ума, – это время, которое нужно потратить на спасение всех, пока не стало слишком поздно? Но разве не об этом подумает сумасшедший? Разве у них нет мании величия, полагая, что они обладают сверхспособностями или связями с духовными существами, и что судьба чего-то поистине эпического лежит на их плечах, потому что только они могут это исправить?

Она была так подавлена. Всё, что она могла сделать, это лежать там и плакать, глядя, как небо за окном становится ярко-фиолетовым, а солнце только-только начало восходить в очередной сбивающий с толку и ужасающий день. Её тело ломало от сна, но она знала, что этого не произойдёт. Она не могла удержать руки от тряски и закрыть глаза.

«Я не чувствую себя сумасшедшей. Я в стрессе, но чувствую, что понимаю, какая неправдоподобная моя история».

Притянув простыню к подбородку, она воспроизвела всё, что произошло с тех пор, как она впервые попала в усадьбу. Это было так похоже на кошмар. Она ворочалась ещё два часа, задремала, прежде чем снова проснуться, а затем в дверь постучали. Она напряглась, но это была просто мама. Она выглядела измученной и намного старше, чем Кайла когда-либо видела её, и Кайла была огорчена этим.

– Я собиралась приготовить завтрак, – сказала её мать. – Как насчёт бекона и яиц?

Её мать давно не готовила для неё завтрак. Обычно она была предоставлена ​​самой себе, и только с Патрицией обращались как с дочерью. Мать обращалась с ней больше как с соседкой по комнате, и, хотя она ценила уважение как к молодой взрослой, по большей части ей не хватало заботы.

– Я бы съела немного, мама.

– Я разговаривала с Тиной. Она назначила нам встречу с доктором Брюсом в девять. Хорошо?

– Хорошо.

Её мать, казалось, вздохнула с облегчением.

– Спасибо.

Дверь закрылась, и Кайла услышала, как там возится её младшая сестра.

– Я хочу разбудить сестричку! – сказала она.

– Нет, дорогая, – услышала она ответ матери. – Сестричке нужен отдых. Много-много отдыха.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Чёрная пустота.

Не тёмные проходы в стенах, а бесконечное забвение, в котором он парил, совсем ничем не окружённый. Робби сглотнул бы, если бы у него была какая-то форма, кроме тени его бывшего тела, которая сливалась с тьмой вокруг него. Он был бестелесным, невесомым. Он мог только двигаться по дому, как дым, но теперь он был внутри ничего, в которое он не мог вспомнить, что входил, и постоянно увеличивающаяся странность этого мира, в который он был втянут, мучила его разум, заставляя опасаться за своё здравомыслие.

– Где ты? – крикнул он. Его голос звучал снова и снова. – Хэйзел!

Слабый шум раздавался со всех сторон. Это было похоже на жалобное повизгивание, за которым последовало царапанье.

– Эй? – позвал Робби.

Царапанье продолжалось, повизгивание становилось всё громче.

– Кто там?

Раздался лай.

– Гораций! Где ты, мальчик?

Снова лай, но Робби по-прежнему ничего не видел. Это звучало так, будто собака была вокруг него, взволнованно задыхаясь и лая.

– Давай, мальчик! Иди сюда!

Вихрь издал глухой звук, похожий на ветер, и, хотя он был бесформенным, Робби стало холоднее. Царапанье стало быстрее, отчаяннее звучало, и Гораций не просто скулил, он плакал.

* * *

Собака царапала дверь подвала, поэтому Джо оттолкнул его ногой.

– Отвали, дворняга!

Но пёс вернулся на место и продолжал скулить. Джо боялся, что он испортит когтями дверь, поэтому он пожал плечами и открыл её, позволяя собаке сбежать вниз по лестнице.

«К чёрту его. Пусть остаётся там хоть на весь день».

Он пошёл, закрыв дверь, но понял, что оставит ротвейлера одного с хрупкими полками, на которых стояли очень дорогие винные бутылки. Сожалея о своём решении, он спустился по лестнице, ища собаку в пыли и сырости подвала.

– Эй, приятель!

«Как там они назвали эту чёртову собаку?»

– Генри! Гарри! – пытался он. – Где ты?

Подвал был большим, в нём было полно тёмных карманов даже после того, как он включил лампочку. Сложенные друг на друга коробки создавали странные тени на стенах и потолке, а паутина создавала шелковистый туман.

«Может, мне стоит пойти за едой, чтобы выманить его? И, может быть, пока я буду на кухне, я заточу нож для мяса, чтобы он идеально подходил для перерезания Дэнни глотки?»

Он подумал о шее своего друга, открывающейся, как вторая пара улыбающихся губ, и о том, как красиво будет выглядеть его кровь, покидая его тело. С тех пор, как он понял, что Хэйзел любит их обоих, Джо думал только об убийстве своего лучшего друга. Ревнивый гнев охватил его, как наркотик, и даже когда они наслаждались сексом втроём, он кипел изнутри, когда она принимала Дэнни внутрь себя. Хэйзел была его единственной, его богиней, и ему не нравилась идея делить её. Он был влюблён больше, чем он когда-либо мог мечтать, и он не мог позволить, чтобы какой-то большой тупой качок встал между ним и девушкой его мечты.

Но у Хэйзел были планы на них. Она собиралась отвести их в места, о которых они никогда не знали. Всё, что им нужно было сделать, это доказать свою преданность, снова и снова занимаясь с ней страстной любовью, пока они не достигнут своего рода вершины, о которой она упоминала. Но у Джо была идея получше. Он докажет свою преданность, убивая для неё, убивая своего лучшего друга, чтобы показать, что он не позволит никому встать между ними. Сначала она могла расстроиться, но он был уверен, что она поймёт, насколько он ей предан. Как она могла отрицать его любовь, когда он был бы залит кровью своего старого друга?

И он приведёт для неё Кайлу. Он был в этом уверен. Хэйзел хотела её, поэтому он её заберёт. Она будет подарком. Тогда они могли бы устроить оргию, которая ему понравилась бы гораздо больше, хотя он действительно не хотел делить Хэйзел даже с женщиной. Это было лучше, чем мужчина, но всё же это было то, с чем он не согласился бы в долгосрочной перспективе. Если до этого дойдёт, он с радостью убьёт и Кайлу. Он украсил бы холлы усадьбы её внутренностями, если бы на то была воля Хэйзел. Наверное, лучше было бы сделать это раньше, чем позже. Она уже привела копов, и они вернутся, как только родители Максин начнут интересоваться, где она. Хэйзел хотела Максин. Кайла убежала, пытаясь помешать. Ей просто повезло, что Хэйзел всё ещё преследовала её из-за её девственности, как и его брата, иначе Кайлу постигла бы та же участь, что и её подругу. И если Джо добьётся своего, она скоро сделает это.

– Приятель! – он позвал собаку.

Он услышал царапанье и, дойдя до центра подвала, увидел, как собака копает пол. Он был выложен плиткой, и пёс не мог ничего добиться, но он продолжал пытаться.

– Глупая дворняжка, – он подтолкнул его. – Пойдём, наверх.

Но собака продолжала рыть пол и скулить.

– Что? В чём твоя проблема?

Когда он увидел первую каплю крови в трещинах между плиток, ему показалось, что собака оторвала коготь на лапе. Но когда он присмотрелся, то понял, что кровь не капала на плитку, а скорее поднималась, сочилась из неё.

– Что за хрень?

В комнате становилось всё холоднее, пока он не стал видеть своё дыхание. У его ног потекла кровь, и собака теперь лаяла, приходя в ярость. Джо отступил, но кровь продолжала литься, поднимаясь малиновым потоком.

– Что это за хрень?

– Грязный ублюдок… – раздался голос у него в ухе.

Он обернулся, увидев только толстые завесы теней.

– Кто это?

– Это дом Бога. Как ты посмел осквернить его?

Он кружился, не в силах найти источник голоса.

– Что? Кто это, чёрт возьми? Покажи себя!

Наступила гробовая тишина. Даже собака заткнулась.

– Дэнни? Это ты? Давай, перестань стебаться!

Что-то скользкое появилось у его лодыжек, и когда он взглянул, то увидел, что его ноги погрузились в растущую красную лужу. Собака шлёпалась сквозь неё, всё ещё пытаясь добраться до того же места под полом. Запах гниющей плоти заполнил ноздри Джо, резкий и острый. Он чуть не закашлялся.

– Я не допущу, чтобы мою дочь лишил девственности какой-то светловолосый придурок!

Джо в темноте замахал кулаками на своего невидимого провокатора.

– Да пошёл ты! Кто ты, чёрт возьми?

Кровь у его пяток стала гуще, застывая вокруг них. Он потянулся к своим ногам, и они издали хлюпание, как будто он выходил из сосущей грязи. Но с каждым шагом ему становилось всё труднее двигаться, кровь превращалась в щупальца, которые поднимались по его голеням, сжимаясь вокруг них, как змеи.

– Если ты умрёшь во сне…

Кровавые щупальца сжали его коленные чашечки, поднялись выше, а затем обвились вокруг его талии липкими сочащимися ремнями. Джо закричал, когда бассейн крови увеличился, расширяясь, как палатка, центр превратился в шар, который увлекал за собой остальных, образуя пирамиду. Он ахнул, когда шар местами погрузился внутрь, образовав два полых глаза, отверстие для носа и заклёпки острых зубов, образуя малиновый череп. Кровь под его шеей стала темнее, затем чёрной, и всё тело превратилось в пелену. Джо увидел вокруг горла упыря окровавленный воротничок священника. Скелетные руки поднялись по бокам существа без кожи.

– Грязный ублюдок!

Джо закричал, положил руки на одно колено и дёрнул его изо всех сил. Нога оторвалась, и он ступил как можно дальше в сторону, а затем вытащил другую, прежде чем кровавая слизь снова смогла заманить в ловушку первую. Упырь дышал и шипел, кровавая слюна вылетала из его зубов, красные пальцы сжимали воздух. Собака лаяла и плескалась; почему-то не прилипала к полу. Джо подбежал к лестнице и ворвался в дверной проём. Собака последовала за ним, вероятно, так же напуганная, как и он сам.

– У меня больше нет дочери…

Джо захлопнул за ними дверь и соскользнул на пол, дрожа, и понял, что обоссал свои штаны.

* * *

– Потому что я хочу, чтобы ты был здесь, со мной, – сказала Хэйзел. – Я храню души других, но позволяю их теням бродить возле горы, в которой находится сила. Но ты? Тебя я хочу оставить здесь, как своё сокровище. Твоя девственность угодила горе, и я получу награду.

Робби спросил её, что они делают в этой темноте, которая начала исчезать с мягким розовым светом. Появилась Хэйзел, словно её поманил шум его и Горация. Она выглядела старше и пышнее, её обнажённые бёдра раскачивались, когда она приближалась, грудь, как у молодой матери, глаза, как бритвы, цепляющиеся за кожу.

Робби вздрогнул.

– Что со мной случилось?

– Ты мой, Робби. В соответствии с нашим соглашением.

– Соглашение?

– Не прикидывайся дураком. Ты отдал мне себя.

– Да, но…

– В таком соглашении нет «но».

Она обвила его своей ногой, игнорируя его бесформенность. Где-то внутри себя он почувствовал, что прежнее движение чресл больше не существует. Или оно есть? В какой-то другой форме? Она прижалась к нему, и он откинулся назад, как будто лежал на невидимой регулируемой больничной койке. Оказавшись горизонтально, Хэйзел оседлала его. Её тело задрожало, как отражение в пруду, и мягкий розовый свет окутал их жидким теплом. И точно так же он был внутри неё, и она так же была внутри него. Они не соединились в традиционном понимании; они заполнили тела друг друга или то, что от них осталось. Это были сексуальные объятия, но они выходили за рамки смертной сексуальности. При других обстоятельствах эффект был бы эйфорическим, но теперь, когда Робби затерялся в стенах, парил в темноте без тела, его охватил тошнотворный страх. Но это не остановило Хэйзел. Она продолжала наслаждаться им, любить его.

– Теперь ты мой, мальчик Робби. Ты…весь… мой.

* * *

Гораций был так сбит с толку.

Он знал, что не должен ослушаться её, но знание того, что она делает с мальчиком, заставляло его нервничать. Более того, это сделало его несчастным. Мальчик стал его лучшим другом, и хотя Гораций тосковал по правилам и руководству хозяйки, он чувствовал сильное родство с мальчиком, как если бы они были из одной стаи. Но мальчик теперь был в стенах, и, что хуже всего, он был в подвале. Гораций знал, что ещё находится там внизу, и теперь это знал и более высокий мальчик, и по влажной вони в промежности старшего было ясно, что он понял об опасности.

Гораций не хотел, чтобы мальчик, которого он любил, навсегда оказался в ловушке с хозяйкой. Даже если она позволит Горацию вернуться в стены, чтобы быть с мальчиком, всё будет по-другому. Они не могли бы наслаждаться запахами ночи и преследованием разных тварей в лесу. Не было бы и мяча. Никаких поглаживаний живота. Только тьма, навсегда.

Хозяйка пришла не ругать его. Возможно, она не слышала, как он царапал пол в поисках мальчика. Он знал, что вёл себя плохо, но если ему всё сойдёт с рук, возможно, ему стоит попробовать это ещё раз, а может, и больше? Он не хотел ослушаться хозяйку, но она больше не обращала на него внимания. Может, он ей не нужен?Может, она не хотела его? От этой мысли ему захотелось выть, но мысль о том, что  он никогда больше не будет с мальчиком, причиняла ещё больше боли.

Он любил мальчика.

Он должен был попасть в стены.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Отец Максин ответил на звонок, прочистив горло. Это был грубый человек, громоздкий механик, ростом шесть футов три дюйма, когда он не сутулился из-за больной спины. Кайла очень хорошо знала, каким ворчливым он может быть, видя, как он ругается на телевизор во время просмотра спортивных состязаний, жалуясь на то, что у игроков просто не хватает духа, который был у игроков из его юности.

– Алло! – рявкнул он.

– Мистер Браунстоун?

– Ага, а это кто?

– Это Кайла. Кайла Симмонс.

– О, ну, Максин здесь нет… Подожди, я думал, она была с тобой?

Кайла глубоко вздохнула. Она не знала другого способа заставить полицию серьёзно отнестись к делу, кроме как вовлечь Браунстоунов. Она не была уверена, но считала, что Хэйзел не сможет покинуть усадьбу. Даже если бы копы привезли Браунстоунов в усадьбу, чтобы доказать, что там Максин, они бы узнали, что это не их дочь, как знала Кайла. Это было в её глазах. Хэйзел не могла имитировать их, возможно, потому, что она была бессердечной и социопатической, а может быть, потому, что она была уже не совсем жива. Как только родители Максин увидят, что девочка в этом доме была просто точной копией, Кайла не будет одна, и, возможно, все перестанут думать, что она сошла с ума.

– Вот почему я звоню, сэр, – сказала она. – В последний раз я видела её в усадьбе Сноуденов.

– В усадьбе? О чём ты говоришь?

– Я обеспокоена. Я думаю, у неё проблемы.

Голос мужчины повысился.

– Что за проблемы?

К этому моменту она знала, что лучше не говорить всю правду. Ей не нужно было, чтобы другой взрослый обращался с ней так, как будто её следует бросить в комнату с мягкими стенами. Что ей нужно, так это кто-то другой, кто позаботится о Максин.

– Она тусуется там с парнями… Я думаю, они принимают наркотики. Я не могла заставить её уйти. Я подумала, вам следует знать.

Прежде чем он наконец заговорил, последовала долгая пауза.

– Где, чёрт возьми, это место?

Она дала ему адрес, повесила трубку и подошла к своему туалетному столику, чтобы переодеться во что-нибудь, что она не прочь испачкать. В то утро она не знала, как одеться, чтобы встретиться с психоаналитиком, поэтому надела красивую блузку и чёрную юбку. Но, оказавшись там, она почувствовала себя чрезмерно одетой и душной, как будто она пыталась выпустить из себя кого-то, кем она не являлась на самом деле, но была таковой сейчас, чтобы произвести впечатление.

– Расскажи мне о видениях, – сказал доктор.

Очевидно, мать поведала ему кое-что о прошлой ночи. Сначала Кайла пыталась превратить это в нечто менее иррациональное, но это ни к чему не привело. В течение часа она говорила с психоаналитиком не только о своих «заблуждениях», но и о своём уровне стресса, о том, что она чувствовала в школе, что она думала о своих родителях, друзьях и мальчиках. После всего лишь одного сеанса он дал ей справку, чтобы она не ходила в школу неделю, и рецепт, который её мать немедленно выкупила. Кайла не была шокирована, когда погуглила о препарате и обнаружила, что это антипсихотическое средство. Она надеялась, что ей удастся сделать вид, будто она принимает его.