Текст книги "Банкир дьявола"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

14

Адмирал Оуэн Гленденнинг расплатился с таксистом и прошел в прохладный вестибюль отеля «Плаза Атене». Это был настоящий мраморный оазис. Мраморный пол. Мраморные колонны. Мраморные стойки. Журчание фонтана приглушало шум автомобилей на авеню Монтень. Огромный букет из гладиолусов и белой герани украшал стол в центре вестибюля. Если бы не стройная, шикарно одетая женщина, медленно прошествовавшая мимо, Гленденнинг, пожалуй, подумал бы, что попал в морг, а не в пятизвездочный отель. В последнее время мысли о смерти часто посещали его.

Подойдя к стойке портье, он поинтересовался, где можно воспользоваться телефоном.

– До конца коридора и налево, сэр, – ответил клерк.

– Спасибо, – поблагодарил Гленденнинг по-французски, хотя портье говорил с ним на хорошем английском языке.

По пути к телефонным кабинкам он зацепился за что-то палкой, оступился, но удержал равновесие. Все из-за того, что он спешил… Вспыхнув от стыда, он разозлился на свое тщеславие: за тридцать пять лет передвижения с помощью двух проклятых палок он мог бы уже привыкнуть к жалостливым взглядам и внезапно наступающей тишине, которые теперь вечно преследовали его. К тому, что он никогда не перестанет быть инвалидом. Его лицо выражало достоинство, ведь испытание боем он в свое время выдержал с честью, но покрытые шрамами бесполезные ноги никуда не спрячешь. Признак слабости. Чего он только ни делал, чтобы заставить их слушаться, – выполнял упражнения, проходил курсы лечения, ложился на операционный стол, но ничего не помогло. В конце концов он решил, что это от недостаточной силы воли, и принялся изводить себя самобичеванием.

В телефонной кабинке он сел, пристроив рядом трости, а ноги с помощью рук подобрал, чтобы можно было закрыть дверь. Через окошко он увидел мальчика, смотревшего на него во все глаза. Гленденнинг улыбнулся ему, но мальчишка убежал, будто испугался. Улыбка Гленденнинга потухла. Отнюдь не физическое неудобство или постоянная боль доставляли ему больше всего неприятностей.

Повернувшись спиной к окну, он снял трубку.

– Да? – ответил оператор гостиничного коммутатора.

– Международный, пожалуйста, – заказал он, назвал номер и подождал, пока его соединяли.

Сердце бешено колотилось. Может, он потерял вкус к секретным операциям?

–  Алло.

– Здравствуй, – произнес он, стараясь сохранить голос спокойным. – Это я.

– Ты где? – спросил на другом конце провода встревоженный женский голос. – Такое ощущение, что совсем рядом.

– В Париже.

– Может быть, тебе не стоило звонить?

– Может, и не стоило, но мне надо поговорить с тобой.

– Слишком рискованно. Сейчас же повесь трубку.

– Не беспокойся, – ответил Гленденнинг и, чуть повернув голову, бросил взгляд в коридор. – За мной никто не следил. Первый раз за несколько дней я совершенно один.

– Ты во Франции? Неужели нельзя было предупредить меня?

– Не мог. Пришлось действовать быстро. Прямо из офиса на самолет. За мной все время присматривают, отслеживают каждый шаг. Еле сумел улизнуть, чтобы позвонить тебе. Сказал, надо купить сувенир для племянника.

– Все так жестко?

– Да. А как ты? Готова? Билет? Паспорт? Прочие документы?

– Полный порядок. Я же профи, в конце концов.

– Так, на всякий случай напомнил. Проверять будут очень тщательно. Время мы выбрали – хуже не придумаешь. Мы же не хотим, чтобы что-то пошло не так? И без того будет большой переполох. Так ты готова?

– Я же сказала, что да. Ты заставляешь меня нервничать.

– Не стоит. Единственный способ это пережить – держать себя в руках. Ну ладно, поговорим потом.

– Только, Глен…

– Да?

– Не рискуй больше. Мы почти у цели.

15

– Ру Бертран. Да, есть такой. Оплата чеком второго числа каждого месяца. – Жюль Рикар, менеджер агентства «Азема», просматривал записи по аренде интересующей их квартиры. Внезапно он остановился, подавшись к экрану. – Слушайте, невероятно: шестнадцать месяцев – и всегда второго. «Как часы» – кажется, по-английски говорят так, да?

– Да, – подтвердил Чапел без особого энтузиазма. – Как часы.

В комнате без окон было тесно от мебели. И, как в большинстве офисов, расположенных в зданиях постройки девятнадцатого века, хозяева не могли позволить себе такую роскошь, как кондиционер. Не обращая внимания на жару, Рикар выключил свет, и в помещении, хотя было всего три часа дня, воцарился полумрак, какой бывает в опустевшей классной комнате. Расстегнув ворот рубашки, Адам немного оттопырил его, чтобы дать доступ воздуху.

Офис представлял собой настоящий хлев. Весь корпус монитора был облеплен стикерами с памятками: сплошь сокращения и восклицательные знаки. «Позв. П.!!», «20.00 у Ф.Б.!!!», «Заплатить С.!!!»Письменный стол и тумбу украшали переполненные пепельницы, журналы кучей валялись на полу. Чапел содрогнулся при виде всего этого. Он был в высшей степени «чистюлей». Его письменный стол всегда содержался в образцовом порядке: только все необходимое для текущей работы. Он был из тех, кто регулярно проверяет, аккуратно ли стоят книги на полке, все ли корешки на одной линии. Он просто обожал порядок в кабинете. И сам процесс наведения порядка возвращал ему душевное равновесие. У него не укладывалось в голове, как можно работать в таком бардаке.

– С ним были проблемы? – поинтересовалась Сара. – Соседи не жаловались? Шум? Вечеринки?

– Нет, – ответил Рикар.

Одет риелтор был очень опрятно, в легкий летний костюм, жидкие рыжие волосы аккуратно причесаны.

– Может, гостей принимал в неурочное время?

– Мне об этом ничего не известно.

– Он один снимал квартиру? – спросил Чапел.

– Да.

– Вы уверены?

Мысленно он вернулся в квартиру Талила, где по телевизору показывали велогонку. Кто же уходит из дома, не выключив телевизор?

– Абсолютно уверен. – Рикар чуть откатил кресло от стола и выпятил челюсть с таким видом, будто этот вопрос задевал его честь. – В квартире одна спальня. У нас с этим строго. Но иначе нельзя, а не то студентов в каждой квартире поселится человек пять минимум. Особенно если это африканцы. Вы даже не представляете! С господином Ру у нас проблем не было.

– Вот если б всеваши жильцы отличались такой добропорядочностью! – заметила Сара Черчилль.

– Как раз хотел сказать то же самое… – Рикар запнулся, его голос потускнел, как и его лицо. – Простите, я и понятия не имел, что это за человек, – произнес он. – В газетах писали, он террорист. Просто ужас. Араб. Талил?

– Вы никогда не встречались с ним лично? – спросил Чапел.

Отодвинув огромный старомодный гроссбух, он расчистил местечко, чтобы опереться на невысокий конторский шкаф.

– Я? Нет, никогда. – Бросив взгляд на монитор, Рикар указал карандашом на соответствующую строчку. – Его арендой занимался Антуан Рибо. Он и показывал квартиру господину Ру.

– А как нам связаться с господином Рибо? – поинтересовалась Сара, обмахиваясь, словно веером, сложенной в несколько раз газетой «Ле Монд».

– Он в отпуске. Париж в августе, знаете ли… все спешат, отсюда разъезжаются. В городе одни туристы. Ну и еще я.

– И где он сейчас?

Чапел надеялся, что недалеко: Ницца, Сардиния, Рим. Звонок от Леклерка, сорок пять минут полета, и к утру Рибо уже будет отвечать на их вопросы.

– В Гватемале. Чичикастенанго. Хотел посмотреть руины майя. Или это в Гондурасе?

– Да нет, в Гватемале, – сказала Сара, бросив взгляд на Чапела, и он понял, что они подумали об одном и том же: знай Рибо, что им заинтересуется полиция, он не сумел бы удрать еще дальше.

Рикар, словно почувствовав их замешательство, поторопился исправить ситуацию:

– Да это не важно. У нашей компании тридцать семь зданий в Париже, более четырехсот квартир. Мы помним только о тех жильцах, кто опаздывает с оплатой или не платит совсем или о проблемных. Но господин Ру был безупречен. – И снова Рикар испугался, что сказал что-то не то.

Но Адам ничуть не удивился. Именно такое, безоговорочно благоприятное отношение к себе Талил, несомненно, и пытался вызвать.

– У вас есть номер его банковского счета? – спросил он.

– Да, конечно. Месье Крисье позвонил перед вашим приходом.

Они знали, что под именем Крисье работает Леклерк. Несколько нажатий клавиш, и Адам и Сара получили то, за чем пришли, – счет Талила. Рикар быстро написал на блокнотном листке девятизначный номер и вручил его Чапелу.

– Вот его счет в банке «Лондон–Париж». Месье, вам плохо? – участливо спросил он. – Я могу предложить вам стакан воды? Садитесь, пожалуйста.

Чапел посмотрел в висевшее на стене зеркало в позолоченной раме. Бледный и измученный, он выглядел совсем больным. Один глаз заплыл. «Это от жары», – подумал Чапел, чувствуя, что пора выбираться на свежий воздух.

– Все нормально, – произнес он вслух, быстро отодвигаясь от шкафа и расправляя плечи. Слишком поздно вспомнил он о своем незажившем ожоге. От внезапно нахлынувшей боли перед глазами поплыли темные круги, будто он смотрел на гигантское солнце. – Ничего, – пробормотал он, – просто немного… – Выдавив эти слова, он выпрямился более осторожно и перевел дух. – Можем идти?

Сара взяла листок с номером банковского счета, поблагодарила Жюля Рикара и попросила его позвонить, если он что-нибудь вспомнит о так называемом Бертране Ру или о его сообщниках. Спускаясь по лестнице, Чапел не думал ни о Рикаре, ни о Талиле, ни о расследовании вообще. Он подсчитывал часы до утренней встречи с доктором Бак. Сможет ли он дотерпеть?

«Рено» несся через мост, под которым лениво поблескивала в лучах полуденного солнца изумрудная Сена. Окно с его стороны было открыто, и Чапел с жадностью глотал прохладный ветерок с запахом речной воды. Сейчас он чувствовал себя лучше. Виды, звуки, запахи города помогали забыть про недомогание. Более того, стремительная поездка по парижским улицам привела его в хорошее расположение духа. Двигаться – значит действовать, а действовать – значит добиваться успеха. Сколько бы ни длились неприятности, какими бы недостижимыми ни казались поставленные цели, пока он в движении, все возможно.

Выйдя из офиса Рикара, Чапел позвонил Леклерку, чтобы тот связался с банком «Лондон–Париж» и, употребив свое влияние, запросил выписку по счету Ру. Леклерк пообещал выполнить его просьбу и добавил, что у него тоже есть новость: Мохаммед аль-Талил получил на имя Ру водительское удостоверение, где в качестве адреса указана взорванная квартира в Университетском городке. Записывая номер к себе в блокнот, Чапел порадовался первым слабым признакам того, что их расследование продвигается. Выданные государственными органами удостоверения личности, как и адрес постоянного места жительства, обязательно указываются при получении кредитной карты, открытии банковского счета, оплате коммунальных платежей, телефона, оформлении ссуды. По собственному опыту он знал, что те, кто занимается отмыванием денег, располагают «чистыми» документами на два или три имени. Номер водительского удостоверения Талила давал им дополнительную неоценимую возможность проследить его финансовые операции.

Впереди вспыхнул желтый свет, затем – зеленый. Перестроившись в левый ряд, Сара свернула на набережную д'Орсэ. Перейдя на третью скорость, она слегка вдавила педаль газа, и «рено» рванул вперед.

– С вами точно все в порядке? – участливо и в то же время чуть раздраженно спросила она. Ей не хотелось, чтобы из-за Чапела работа замедлилась. – В офисе мне на секунду показалось, что вы собрались упасть в обморок.

– У меня сильный ожог плеча. Просто надо аккуратнее двигаться.

– Может, лучше было остаться в больнице?

Чапел внимательно посмотрел на нее, но промолчал. Остаться для чего? – чуть не спросил он. Чтобы вместо него кто-то другой выслеживал Талила? Чтобы обещание, которое он дал своим погибшим товарищам, вместо него взялся выполнять кто-то, кого они знать не знали? Кто-то, для кого поквитаться с убийцей не будет, как для него, делом чести? Кто-то заведомо менее компетентный в его профессиональной области?

– Нет, не лучше, – в конце концов произнес Адам и сел прямее, чтобы показать, что с ним все в порядке и беспокоиться на его счет не стоит. Даже если плечо жжет адским огнем.

Они подъезжали к собору Парижской Богоматери. Уединенный в своей средневековой вотчине на островке Сите посреди Сены, серый, строгий и мужественный, с двумя массивными башнями, он словно не желал поддаваться очарованию летнего дня. Кому-то пришла идея превратить берег Сены в городской пляж, и вдоль реки на забетонированной дорожке выстроились рядами топчаны и шезлонги. Еще ближе к воде на песчаной площадке азартно сражались друг с другом две команды волейболистов. Взрывы их веселого хохота придавали этому дню ощущение нереальности.

– Так, значит, вы у нас счетовод? – спросила Сара, не отрывая взгляда от дороги.

– Это адмирал Гленденнинг так выразился?

– Почему вы не зовете его, как все, просто Глен? Или вы из тех американцев, кто любит соблюдать проформу? В таком случае не знаю, можно ли вам доверять. – Она саркастично усмехнулась и добавила: – Вы ведь бухгалтер, да?

– Да. Работал в «Прайс Уотерхаус».

– Долго?

– Шесть лет.

– И как высоко поднялись по служебной лестнице?

Чапел скосил на нее глаза, ему не нравились эти вопросы: она словно выискивала, к чему придраться.

– До партнера.

– Невероятно! – искренне изумилась Сара. – Вы, должно быть, трудились не покладая рук. Я немножко разбираюсь в этом. Мой старший брат работает в Сити в одном из самых престижных инвестиционных банков. Он тоже партнер, так что я знаю, чего это стоит. Я годами не получала от него никакой весточки, кроме жутких рождественских открыток. Он их даже не подписывает. Но кого мне искренне жаль, так это его жену: трое детей, а растут считай без отца. Вместо мужа – солидный чек. Он зарабатывает кучу денег. Практически печатает их. Но банкноту ведь не обнимешь, верно? Хотя, конечно, мы все чем-то жертвуем. И тем не менее, мистер Чапел, я под впечатлением: вы ушли с такого поста, а работать все равно приходится по восемнадцать часов в сутки. Вот только зарплата, увы, стала у вас меньше. Жалко, наверное?

– Нисколько, – ответил Чапел. – Деньги…

– Еще скажите, что вы патриот!

С каких пор это слово стало у нас чуть ли не бранным?

– А вы нет?

– Я-то?.. Такая работа позволяет вволю путешествовать. Мне нравятся поездки в дальние страны, люблю встречаться с необычными людьми, а еще…

– …а еще убивать их, – закончил Чапел ее фразу, вспомнив популярную после вьетнамской войны наклейку на бампер автомобиля. [8]8
  Полный текст этого пародийного агитационного призыва таков: «Записывайся в армию – путешествуй по миру, знакомься с новыми людьми, убивай их!»


[Закрыть]

– Нет, я предпочитаю разговаривать с ними. Хочу, чтобы они увидели ситуацию нашими глазами. Стараюсь перетянуть их на свою сторону. Мне нравится считать себя проводником внешней политики своей страны.

– И патриотом?

Сара на секунду задумалась.

– Бывает и такое, – медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла она, будто Адам увидел ту сторону ее жизни, которую ей не хотелось открывать. – Ну а как дела в ЦОЗТС? Вы же сейчас там? В Центре по отслеживанию чего-то за рубежом?

– Да, название то еще, – уклончиво ответил Чапел.

– Не важно, продолжайте, – помолчав, сказала Сара.

– У нас уже есть несколько значительных побед на этом фронте: крупные агенты по переводу денег и хаваладары, цепочки хавалы: благотворительные организации, созданные для перевода денег на Ближний Восток как будто бы для помощи школам, закупки продуктов и медикаментов. В общем, только за первые полтора года работы мы заморозили на счетах добрую сотню миллионов.

– Сотня миллионов – это неплохо.

– И да и нет. Говорят, операция одиннадцатого сентября обошлась террористам в пятьсот тысяч долларов. Может, так оно и есть, но, чтобы финансировать систему, которая взрастила этих террористов, требуются миллионы. Школы, лагеря, пропагандистская система – все это должно работать двадцать четыре часа в сутки. Некоторым наиболее крупным медресе, чтобы продолжать работать, в год требуется поддержка в размере сотни штук баксов. А таких школ только в Пакистане пруд пруди.

– Промыть мозги целому поколению – дело затратное.

– Самое неприятное, что при проверке бухгалтерской отчетности этих организаций видно, что существенная часть денег – от пяти до десяти миллионов долларов – идет на медицину, помощь бедным, строительство больниц. Абсолютно законная деятельность. Но остальные суммы направляются в региональные отделения ХАМАС или «Бригад мучеников аль-Аксы» на покупку тротила, чтобы делать бомбы для смертников, или автоматов АК-сорок семь для следующего поколения моджахедов. И у нас не остается выбора, как только заморозить счета полностью.

Сара как-то странно смотрела на него – склонив голову набок, прищурившись и плотно сжав губы. Она напоминала кошку, которая загнала мышь в угол и сейчас решала, стоит ли ее съесть.

– Что-то не так? – спросил он.

– Вас послушать, мистер Чапел, так можно подумать, будто у вас есть совесть.

– И что? Сегодня это противозаконно?

– В нашей профессии – да.

Машина была переоборудована с учетом специфики их работы – рация, пистолет-пулемет «Хеклер-и-Кох», спрятанный под пассажирским сиденьем, и мигалка с сиреной, сейчас убранная в отделение для перчаток. Сара вела машину уверенно – вся внимание и точный расчет, – словно вождение было ее работой и она старалась выполнить ее наилучшим образом. Она не сводила глаз с дороги, и Чапел воспользовался ее сосредоточенностью, чтобы получше рассмотреть напарницу. В резком солнечном свете хорошо были заметны усталые морщинки вокруг глаз и рта, выдававшие внутреннее напряжение. Нервы были на пределе, и ее хладнокровные и уверенные действия ни на миг не одурачили Адама. Он видел, как она сидела: спина едва касается спинки сиденья, нижняя челюсть немного выдвинута вперед, взгляд – прямо перед собой. Когда она говорила в посольстве, в ее голосе была не просто деловитость, в нем явственно звучали командные нотки. Даже сидя за рулем, она время от времени сопровождала свои слова коротким взмахом руки – ни дать ни взять генерал, отдающий приказы командирам подразделений. Зато когда какое-то время назад она спросила, чем он занимается в свободное время, и он ответил, что бегает на длинные дистанции, она громко рассмеялась. Свободной рукой чуть ослабив собранные в хвост волосы, она взглянула на него, в первый раз по-настоящему на него посмотрела, – и в ее глазах заплясали озорные искорки, выдававшие целую гамму чувств, которые она, как сотрудник британской разведки, не позволила бы себе выказать открыто.

Только теперь он понял, что ее поведение имело целью завуалировать то, что сама она расценивала как свой профессиональный недостаток. От природы она была красавица, однако прекрасно знала – как знал и Чапел, изнутри наблюдая за миром бизнеса, – что красота далеко не всегда идет рука об руку со смекалкой, здравомыслием и прочими полезными качествами, необходимыми для успешной карьеры. Характер у нее определенно был бойцовский, и ее тщательно скрываемое честолюбие пугало его.

– А как вы добрались до своего террориста? – спросил Чапел. – Я имею в виду Саида. Или об этом нельзя говорить?

Сара чуть задумалась над вопросом:

– Почти так же, как вы добираетесь до своих плохих парней. Отслеживала денежные потоки, хотя и с трудом, – в Афганистане нет банковской системы в нашем понимании. Там еще девятнадцатый век – конторские книги, деревянные счеты и все такое. Вполне возможно, что аудит и не врет, только какой аудит, когда концов не найти. Поэтому приходится задавать вопросы. Полагаться на всегда ненадежный человеческий фактор. Если кого-то надо срочно разыскать, я расспрашиваю людей.

Настроившись выслушать лекцию, Чапел поинтересовался:

– И кто были ваши информаторы?

– Лучше спросите, кто не был, – ответила она, словно он задал глупый вопрос. – В тех краях информация – что-то вроде национальной валюты. Ни у кого нет денег, но у всех есть что рассказать по интересующему вас поводу. В случае с Саидом мы получили достоверные сведения, что большая группа сезонных рабочих направляется в Джелалабад на уборку урожая опийного мака на плантациях какого-то иностранца, «афганский араб» наподобие бен Ладена. Когда девяносто девять процентов населения живет за чертой бедности, любой, кто сорит деньгами, выделяется как белая ворона. И еще нам просто повезло. Мы узнали о пакистанском банкире, который в прошлом занимал высокий пост в финансовой империи «Би-Си-Си-Ай», а тут как раз прилетел из Южной Америки в родные края и тоже двинулся в сторону Джелалабада. Он попросту не мог проехать через город и не намекнуть своим старым дружкам, что замышляет какое-то крупное дело. Многие бойцы «Аль-Каиды» оскорбились, когда он заявил, что у них сбит прицел. Говорят, что он дважды употребил слово «мазилы» и назвал их атаки бессмысленными.

– А как вы узнали, что он связан с «Хиджрой»?

– Мы проследили его до предместья Джелалабада, где жил Саид. Таких совпадений не бывает, мистер Чапел. Не та игра.

– Его взяли?

Сара покачала головой, и Адам заметил, как она стиснула зубы.

– Ночью мы его упустили, – чуть прикрыв глаза, ответила она с нескрываемой досадой. – Как сквозь землю провалился.

Остановив машину на красный свет, она хлопнула ладонью по рулю:

– В любом случае, на сегодняшний день нам известно, что «Хиджра» – это деньги. Деньги и цель. Конечно, теперь мы усвоили урок: живыми они не сдаются. – Она посмотрела на Чапела, и, когда заговорила снова, ее голос стал глуше, но искреннее. – Ответьте же мне, мистер Чапел, что такое они задумали, ради чего готовы идти на смерть, лишь бы не проговориться?