Текст книги "Банкир дьявола"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Есть! – закричал Боннар.

Чапел вскочил с кресла, но Сара его опередила и оказалась возле Боннара на секунду раньше:

– Шутить изволите?

– Нисколько. Вот, посмотрите сами. – Боннар указал на экран. – Отчет о подозрительной деятельности (ОПД) от шестнадцатого июня прошлого года в отделении банка «Монпарнас» в округе Сен-Жермен-де-Пре. Счет принадлежит господину Альберу Додену. Телефон указан тот, который вы только что мне продиктовали. Читаю дословно: «Между девятью ноль-ноль и девятью тридцатью утра в четверг шестнадцатого июня мистер Доден посещал банк три раза. В первый раз он был клиентом в моем окне и снял четыре тысячи пятьсот евро. Во второй раз я не видела его, но позже узнала от Женевьев Дроз, моей коллеги, что он снял еще четыре тысячи евро. В третий раз он подходил к окну Иветт (Иветт Пресен работает рядом со мной) и снова снял четыре тысячи евро. Когда я поговорила с коллегами, выяснилось, что все три операции проходили по одному и тому же счету». Это все.

– Каков порог, при котором пишутся отчеты во Франции?

– Пять тысяч евро, – ответил Боннар. – Ясно, что ваш человек не хотел привлекать к себе внимания.

– А баланс счета нам известен?

Боннар просмотрел информацию на экране:

– Не указано. Вам придется связаться с банком.

Чапел почесал подбородок. С одной стороны, находка радовала, с другой – эти действия как-то не вязались с прежней дисциплиной Талила. Так рисковать мог только непрофессионал – обратиться в течение получаса в одно и то же отделение банка. У «Монпарнаса» отделений в городе много. От Талила требовалось лишь поймать такси и проехать десяток кварталов, и все было бы шито-крыто.

– Шестнадцатого июня, – произнес он. – А что произошло в тот день? Что-нибудь необычное?

– В прошлом году? В июне? – Боннар досадливо покачал головой. – Разумеется, вы не помните. Вы же не парижане. А я помню. Я живу в пригороде, и у меня нет машины, и добраться домой не было никакой возможности. Мне пришлось три ночи подряд спать в офисе.

– Как так – не добраться домой? – спросила Сара, но, когда Боннар начал объяснять, глаза у нее загорелись и она начала поддакивать: – Ах вот как, понятно, понятно.

– Забастовка работников общественного транспорта, – говорил Боннар. – Весь город встал: не работали ни метро, ни автобусы. А в тот день еще и таксисты из солидарности к ним присоединились. Вы никогда не видели такогоуличного движения. Ваш друг месье Доден, или месье Ру, или месье Талил, как бы он себя ни называл, спешил, а идти пешком ему было лень. Дело закрыто. Задержитесь, пока я проверю имя Доден. Может, найдем его еще где-нибудь.

Набрав имя, Боннар откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.

Две минуты прошли в мучительном молчании. Все были буквально на взводе.

– Ничего, – объявил Боннар под вздохи разочарования. Распечатав ОПД, он передал его Чапелу. – Это вам поможет?

Чапел пробежал страницу взглядом, фиксируя в памяти имя – Альбер Доден – и номер счета – 788-87677G в банке «Монпарнас». Еще один тупик? Еще одна искусно сооруженная Талилом ловушка? Вряд ли. Это было то, чего никто никогда не должен был обнаружить. Ошибка, допущенная от отчаяния. Вот она, их золотая нить. Теперь им оставалось только потянуть за нее и наблюдать, как происходит разоблачение «Хиджры».

– Да, Жиль, это нам поможет, – ответил он. – Еще как поможет!

20

Дверь Генеральной дирекции внешней безопасности хлопнула за Леклерком, и он вслух выругался, даже пнул в сердцах поребрик тротуара. «Merde!» – снова повторил он, адресуя этот эпитет массивной дубовой двери.

Рафи Бубилас отказался говорить. Адвокат владельца «Королевских ювелиров» пообещала защищать своего клиента, пока тому не предъявят обвинение или не освободят его. Когда Леклерк сказал ей, чтобы отвалила и что она останется с Бубиласом ровно столько, сколько ей позволят, и ни минутой дольше, она вылила на него целый поток оскорблений. Весь разговор напоминал кухонную ссору, и, как водится в таких случаях, женщина одержала верх. «Я обвиняю!» [9]9
  «Я обвиняю» (фр.«J'accuse») – название знаменитой статьи французского писателя Эмиля Золя в защиту А. Дрейфуса, написанной в форме открытого письма президенту Франции и опубликованной в газете «Орор» в 1898 г.


[Закрыть]– верещала эта дамочка в модном красном берете, с сумочкой от «Шанель» в руках и с сотовым телефоном наготове. Правозащитница выискалась, ну прямо Эмиль Золя в юбке!

Было почти семь часов. Леклерк шел по тротуару, вдоль которого выстроились в ряд вековые вязы. Вечернее солнце согревало зеленый полог и придавало воздуху успокаивающий, дремотный оттенок, но мало чем могло помочь его настроению. Будь его воля, эта крикливая бабенка вместе со своим клиентом отправилась бы в тюрьму Санте и изведала бы там вкус настоящей тюремной жизни – камера два на три метра, сырые стены, металлический унитаз, который засоряется всякий раз, как им воспользуются, еда, от которой стошнило бы даже таракана. Тогда бы уж Леклерк поговорил бы с Бубиласом так, как он считает нужным, будьте уверены.

Его мотоцикл стоял в нескольких метрах от входа. Застегнув кожаную куртку, Леклерк оседлал своего черного «дукати-монстра». Он взялся за руль, и на руке осталась грязь. Пора помыть мотоцикл. И тут его осенило – он даже удивился, как не додумался до этого раньше. «Сначала стрелять, затем задавать вопросы», – распорядился адмирал Оуэн Гленденнинг. Что ж, прекрасно. Леклерк прислушается к авторитетному мнению. Цель номер один – господин Рафи Бубилас, владелец «Королевских ювелиров», наркоторговец, участник террористического заговора и дерьмо мирового класса. Эта сучка хотела, чтобы его освободили. Ладно. Леклерк достал сотовый телефон:

– Эдмон, выпускай нашего гостя.

– Бубиласа? – спросил полковник Эдмон Куртуа, комендант ГДВБ. – Смеешься? Оставь его мне на вечер. Адвокатша скоро уберется. Она брякнула, что останется здесь ночевать, только чтобы тебя позлить.

– Доверься мне, старина. Выпусти его. Обещаю, завтра он сам пожалеет, что не остался у тебя в гостях.

– Разве это можно? Уверен?

– Хочешь, позвони Гадбуа.

Куртуа мрачно усмехнулся. Упоминания имени шефа разведки оказалось достаточно.

– Помощь нужна?

– Пусть Шмид и Гийо ждут меня в полночь здесь, у Казарм Мортье.

– Спецснаряжение с собой брать?

– Нет, их самих вполне хватит.

Леклерк надел шлем, опустил зеркальное забрало и завел мотоцикл. «Дукати» изумительно заворчал, и Леклерк направился в центр города. Движение стало уже не таким интенсивным. Через пятнадцать минут он добрался до штаб-квартиры «Сюртэ» на рю Ламартин.

– Как это я не могу попасть в банк? – всплеснул руками Адам Чапел, сидя на краю стола Жиля Боннара. – Сейчас около девяти часов. Кто-то же должен там быть!

– Дело не в позднем часе, – объяснил Боннар. – База данных по ночам недоступна. Начальник тамошнего техотдела объяснил мне, что каждый день центральная база данных с восьми вечера до трех ночи резервируется. И никакие запросы в это время не проходят. Прервать резервирование базы он, конечно, может, но это займет больше времени, чем дождаться, пока завершится процесс.

Час назад Чапел позвонил Леклерку, и, как он понял, Леклерк позвонил Гадбуа, а Гадбуа – министру обороны, и так далее по цепочке, пока кто-то не позвонил президенту банка «Монпарнас» с известием, что его банк «приютил» известного террориста, накануне убившего трех американских спецагентов и одного представителя разведки их собственной страны. В ответ президент банка немедленно предложил всестороннее сотрудничество. Цепь инстанций, не особо надежная, так как расследование велось международное, на сей раз сработала безупречно. И теперь все рушилось из-за той самой технологии, на которую они возлагали такие большие надежды.

– Тебе надо явиться в компьютерный центр банка в шесть утра, – продолжил Боннар. – Мне обещали, что к этому времени для тебя подготовят полную подборку по Додену. – Когда Чапел даже не шелохнулся, Боннар вышел из себя: – Ну, знаешь! Скажи спасибо, что хоть так. Раздобыл серьезную зацепку, шутка ли сказать! А что «Монпарнас» сотрудничает с вами, так это, ей-богу, просто чудо. Адам, они буквально открывают перед тобой двери. Заметь: на три часа раньше, чем начинается их рабочий день! – Жиль откатился в кресле от стола и встал. – Сара, ну хоть вы скажите ему, что выглядит он дерьмово. Адам, тебе надо поспать.

С этими словами Боннар вышел из кабинета.

Чапел только покачал головой:

– Нас же еще и отчитывают!

– Жиль сделал все, что мог, а вы даже спасибо ему не сказали.

– Спасибо? Я должен говорить ему спасибо? А, ну да, я же в Европе. Простите, оплошал, забыл про политес.

Сара направилась к двери.

– Дело не в политесе, а в элементарном воспитании. Идемте, надо где-нибудь перекусить. Я умираю с голоду. – Уже в коридоре она оглянулась. – Вы идете?

– Да, – ответил Чапел, не слезая со стола Боннара.

Сара подняла указательный палец и бросила на своего напарника предупреждающий взгляд:

– Это Париж. Не вздумайте сказать, что вам хочется съесть гамбургер, иначе я вас придушу.

На третьем этаже в штаб-квартире «Сюртэ» Леклерк буквально налетел на Франка Буркхардта, эльзасца с пивным животом, который удивительным образом умудрялся, словно это входило в его обязанности, никогда ничего не класть на место, наклеивать неверные ярлыки и непременно терять найденную полицией ценную улику. Леклерк знал Буркхардта уже лет десять, но все равно махнул перед ним раскрытым удостоверением. Так полагалось, иначе пройдоха Буркхардт не упустил бы случая над ним поизмываться.

– Мне надо посмотреть улики, собранные в Университетском городке.

– Уже отправили в лабораторию для анализа.

– Знаю, но, как я слышал, компьютер еще не забрали.

– Груда мусора. Один каркас, половина начинки расплавилась. Дохлый номер. – Буркхардт выплевывал слова, как скорлупу от фисташковых орешков.

В «Сюртэ» была одна бригада компьютерщиков, в префектуре полиции – другая, а в ГДВБ – третья. И каждый считал свою бригаду самой компетентной. Леклерк же всех их скопом почитал сборищем любителей. У него были свои ресурсы и был именно тот человек, кого можно подпускать к этому компьютеру. Он предложил Буркхардту сигарету, но тот отказался, давая понять, что его так задешево не купишь.

– Я заберу комп с собой? У ребят в Гендирекции прямо слюнки текут, так им хочется в нем поковыряться.

– Без проблем, – ответил Буркхардт. – Давайте форму четыреста три и забирайте.

Четыреста три был номер шифра официального документа, по которому улики выдавались на руки.

– У меня есть кое-что получше.

Леклерк вручил Буркхардту бумагу от шефа парижской полиции, в которой всем представителям правоохранительных органов предписывалось оказывать полное и безоговорочное содействие лицам, привлеченным к расследованию взрыва в Университетском городке.

– Впечатляет, – читая бумагу, процедил сквозь зубы Буркхардт. – Не хватает только одного: формы четыреста три. Так что извините, дружище. Без формы никаких вещдоков навынос.

– Позвони Гадбуа.

– Сами звоните. А я позвоню президенту Франции господину Шираку, и вы все равно не посмеете подойти к компьютеру, чтобы его вынести. Так что помните: четыреста три. Магическое число. Не хочу, чтобы меня понизили в звании только потому, что какой-то ухарь из спецподразделения просит оказать ему услугу. Уж не обессудьте, капитан.

Леклерк прекрасно знал, что давать волю эмоциям нельзя. Жестокое соперничество, в том числе на уровне бюрократических препон, между разными правоохранительными структурами страны ни для кого не новость, хотя говорить о нем вслух и не принято. Если общественность узнает об этих разногласиях, многих уволят – полицейских, детективов, агентов – хорошенько почистят ряды. Конечно, форму четыреста три можно было и получить. Но сначала ему пришлось бы найти бланк, затем подписать его у руководителя следственной группы, затем подписать у шефа полиции, который сидит на другом конце города, и только после этого принести Буркхардту – на все уйдет не меньше суток. У Леклерка был план получше.

– Можно, я хотя бы просто взгляну на него?

– Сам?

Похоже, Буркхардта эта идея развеселила. Пожав плечами, он отпер решетчатую дверь и прошел в камеру хранения вещдоков.

Останки персонального компьютера «Делл», принадлежавшего Мохаммеду аль-Талилу, покоились на серебристой тележке на колесиках. Обуглившийся и покоробленный, компьютер выглядел так, точно кто-то очень сильный и очень злой кувалдой выбил из него дух. Леклерк обошел тележку вокруг, словно осматривая место аварии. Из корпуса торчал выдвинутый дисковод для компакт-дисков – будто наглый подросток показывал язык. Сам корпус потрескался, его внутренности превратились в сплошное месиво – ну просто доисторический череп из Олдувайского ущелья, усилиями палеоантропологов извлеченный на свет божий.

– Можно? – спросил он Буркхардта, показывая, что хочет взять компьютер и осмотреть его. Необходимость испрашивать разрешение сводила его с ума.

– Чувствуйте себя как дома.

Звякнул звонок, давший знать, что кто-то пришел.

Расставив локти, Буркхардт подтянул брюки и бросил на Леклерка предостерегающий взгляд:

– Но компьютер должен остаться здесь. Ясно? Я вернусь и проверю.

Леклерк покорно кивнул. Отвернув при помощи отвертки болты, он снял крышку корпуса и поставил ее на пол. Винчестер был уничтожен – согнут пополам, платы памяти упали ему в руку и, отскочив, рассыпались по полу. Он собрал их себе в карман, затем попробовал туда же засунуть жесткий диск, проверяя, очень ли будет заметно. Справа… Слева… Все равно диск сильно выпирал.

Леклерк записал серийный номер: компьютер мог оказаться краденым или купленным с рук. В любом случае надо позвонить в «Делл-Европа» и получить у них информацию по продаже именно этого компьютера. Компьютеры «Делл» покупались через Интернет или по телефону, и покупка оплачивалась только кредитной картой. Ему достаточно знать, кто купил.

Оставив компьютер, Леклерк вышел из камеры хранения вещдоков с недовольным видом и вместо «до свидания» только махнул Буркхардту рукой.

Но себе под нос он чуть слышно прошептал: «Я вернусь».

Хотелось пива.

Спустившись по лестнице, Леклерк вышел из управления «Сюртэ» и, перейдя на другую сторону улицы, вошел в кафе «Сен-Мартен». Ему не нравилось, что в этом заведении единственными клиентами были полицейские, которых Леклерк и так недолюбливал. Но другого кафе поблизости не было, и голова болела сильно.

– Одно разливное, – заказал он, усаживаясь за стойку бара и закуривая.

Бармен поставил перед ним пиво, и Леклерк залпом выпил полкружки. Затем, позвонив Гадбуа, он поговорил с заместителем генерала – попросил его связаться с «Делл» и узнать, кому продали тот компьютер. «Да, – говорил Леклерк по телефону, – я знаю, что главный офис „Делл“ находится в Ирландии, но разве теперь мы все не одна большая счастливая семья? Единый хваленый ЕС?» Леклерк подавил смешок. Отстойные ирландцы должны почитать за счастье помогать своим французским «соотечественникам». Если нет, то он позвонит в ФБР, и уж эти-то ребята быстро вытащат Майкла Делла из его теплой постельки в Остине, в штате Техас. Так или иначе, но он намерен узнать, кто покупал компьютер Талила. И узнать это в течение двенадцати часов. Так что никаких отговорок.

– Еще одно пиво, – сделал знак бармену Леклерк. – И один кальвадос. Надо как-то поправить голову.

Его беспокоил только Гадбуа. Не взрыв, не жуткий недостаток сна. Выйдя из американского посольства, старик-генерал завел его за угол и заставил войти в один из полицейских служебных автобусов на стоянке перед зданием архива.

– Тебе подвернулся редкостный случай, – сказал он.

Леклерк вовремя прикусил язык. Когда Гадбуа надо было что-то сказать, он всегда делал это без свидетелей.

– Да, попал ты вчера в переплет. Жуткая история. Тебе крупно повезло, что остался в живых. Ну да ты ведь и сам знаешь? – Он похлопал Леклерка по плечу и бросил на него одобрительный взгляд. – Нравишься ты мне, Леклерк. Несгибаемый, железный. Гм? Настоящий сукин сын. Эх, побольше бы нам в Алжире таких чертяк, как ты, – таких, кто готов прыгнуть в огонь, когда другие разбегаются в разные стороны! Мы ведь были почти у цели, понимаешь? Еще бы чуть-чуть, вот столько! – Старикан все никак не мог успокоиться, что его вышибли из Северной Африки. Сорок лет прошло, а он весь трясется. – Да, повезло тебе. Такой взрыв… Бабтист, американцы. Знатная заварушка!

Все это чушь собачья, думал Леклерк, только подготовка.

Гадбуа наклонился ближе и дыхнул чесноком. Он всегда заедал выпивку чесноком, женьшенем или гингко, чтобы от него не пахло утренним бренди с черным кофе.

– Леклерк, ты мои глаза и уши. Делай, что я говорю, и все будет как надо. Я хочу, чтобы ты помог американцам. Достань все, что им нужно. Гленденнинг мне друг. Один из нас. Понял?

Леклерк кивнул, не в силах спрятать усмешку.

– Не вздумай их отшить, – продолжил Гадбуа. – Это их шоу. Страна наша, но шоу их. – Гадбуа, прищурившись, придвинулся совсем близко, и на мгновение Леклерк увидел, что да, когда-то и он был «настоящий сукин сын». – Твое дело помогать, – прошептал Гадбуа, – но не более того.

– Простите?..

– Когда я скажу «стоп», ты остановишься. И чтоб ни шага без моего ведома! Понял? А теперь кыш отсюда! Найди уродов, которые убили Сантоса Бабтиста.

Уставший и расстроенный, Леклерк потягивал пиво и разглядывал свое отражение в зеркале. Выглядел он паршиво, даже по его собственным невысоким меркам. А чего он хотел через двадцать лет службы своей стране? Двадцать лет он таился в тени, изобретая всякие грязные трюки, чтобы помешать социалистам сделать из Франции второсортное государство. Катанга, Сенегал, Берег Слоновой Кости. Сколько политиков пришло к власти при его поддержке? А сколько сошли с политической арены, и тоже не без его помощи? И почему? Нефть. Алмазы. Природный газ. Национальная безопасность. Большая политика. Всегда находилась причина, но в последнее время эти причины его мало беспокоили. Так или иначе, от него почти ничего не зависело: он был всего лишь солдатом-шпионом. Кинжалом, который вонзится в чей-то живот. У него возник вопрос: всегда ли взгляд этих глаз, что смотрели сейчас на него, был таким пустым и не пора ли спросить, почему он стал таким?

Забудь, сказал он себе, развернувшись на барном табурете и рассматривая первых подошедших клиентов. Как всегда страдающие излишком веса, плохо выбритые, полицейские собирались у столиков, расставленных вдоль стен и по углам. Кто-то опустил одноевровую монетку в музыкальный автомат, и Жак Брель запел: «Не уходи, нужно все забыть, можно все забыть».Несколько полицейских подхватили песню, кстати, не так уж и плохо, но у Леклерка из головы не шли другие слова.

Твое дело помогать. Но не более того.

Не затушив сигарету, он прикурил от окурка следующую. В висках не переставал стучать маленький, но неугомонный молоточек, доводивший его до исступления. Перед ним поставили кальвадос. Взяв рюмку, Леклерк пригубил обжигающую жидкость, понюхал, а затем выпил все залпом.

А если бы вчера он помог больше? Если бы он был чуть расторопнее, как Чапел, этот чудо-бухгалтер, у которого еще молоко на губах не обсохло? Свою нерешительность Леклерк не мог объяснить ничем. Ни нервозностью в связи с новым заданием, ни болезнью, которая лечится чесноком, гингко и изрядным количеством коньяка в течение дня. На Леклерке лежало проклятие. Он меченый.

Как раз в этот момент пухлый, взъерошенный сержант Франк Буркхардт, отдавший службе двадцать два года жизни, незаменимая в борьбе с преступностью мелкая сошка, спустился, переваливаясь с боку на бок, по лестнице в штаб-квартире «Сюртэ» и, выйдя за дверь, затерялся среди прохожих на улице.

Леклерк расплатился и вышел из кафе.

Замок был опечатан. Аккуратно сняв клейкую ленту, Леклерк прошел в камеру хранения вещдоков, затем по лабиринту между стеллажами – к тележке, на которой, словно сломанная игрушка, стоял компьютер Талила. Вам не хватает храбрости? Выпейте пару кружек пива, сверху заполируйте кальвадосом, и храбрости у вас будет хоть отбавляй. Нужен доброволец? Капитан Леклерк к вашим услугам.

За час, что прошел с прошлого посещения, жесткий диск малоприметнее не стал. Расстегнув куртку, Леклерк запихнул его во внутренний карман и снова застегнул молнию. Если его спросят, что он прячет под курткой, сделает удивленное лицо и ответит что-нибудь про автомат «Узи», мол, не хочет ли кто взглянуть.

Но до этого дело не дошло. К девяти часам вечера в штаб-квартире «Сюртэ» было так же пустынно, как и в любом другом офисе – не важно, правительственном или нет, – в любой стране, где принята тридцатипятичасовая рабочая неделя. Даже если Буркхардт обнаружит, что жесткий диск исчез, он вряд ли кому-нибудь про это расскажет. Буркхардт поднаторел в науке выживания, и можно было рассчитывать, что он всеми силами постарается избежать любых неприятностей.

Леклерк остановился у стойки и вытащил из верхнего ящика журнал, куда записывались сданные на хранение вещдоки. Облизнув большой палец, он пролистал несколько страниц, просматривая записи за последние сутки. Его внимание привлекло имя Рене Монбюсона – эксперта, работавшего на месте взрыва в Университетском городке. Скользя пальцем по странице, Леклерк задержался на слове «карта». Черт!Ему никто не сказал, что в квартире Талила нашли какую-то карту. Через минуту он уже отыскал полку, куда Буркхардт определил эту улику. Но там оказалось пусто. Леклерк посмотрел на полках сверху и снизу, справа и слева. Карта лежала бы или в запечатанном конверте, или в самозакрывающемся пластиковом пакете. Ничего подходящего под такое описание он не нашел. Вернувшись к стойке, он тщательно проверил по журналу, не брал ли кто-нибудь эту карту. Но никакой отметки на этот счет не было.

Кто-то опередил Леклерка.

Проехав в Клиши, Леклерк подошел к двери многоквартирного дома и позвонил в звонок рядом с табличкой «Дюпюи Этьен».

– Кто там? – спросил нетрезвый голос.

– Слуга вашего правительства. Во имя безопасности нации нам необходимо призвать вас обратно на службу.

– Да пошел ты!

Раздался звук открываемого замка, и Леклерк вошел в подъезд.

Дюпюи внимательно осмотрел поврежденный диск:

– Господи, где он побывал? Граната, что ли, рядом разорвалась?

Леклерк пропустил его замечание мимо ушей:

– Можешь с ним что-нибудь сделать?

– Что сделать? От него же ничего не осталось.

– Не смеши меня, – сказал Леклерк, хотя при этом даже не улыбнулся. – Или делаешь, или я говорю генералу, что ты опять запил. Сам знаешь, что тебе за это будет. Для начала можешь рассчитывать, что урежут пенсию. Кстати, сейчас у него препаршивое настроение. Но он никогда не напивается, как ты. Он не потерпит этого от своих подчиненных. Гляди, пришлет кого-нибудь вроде меня полечить тебя более действенным способом.

Дюпюи поскреб трехдневную щетину.

– Смотрю, твой шарм все еще при тебе.

– Как тебя увижу, так во мне джентльмен просыпается.

Дюпюи подцепил пальцем крышку винчестера и заглянул внутрь:

– Ничего не обещаю. Не жди ничего сверхъестественного.

– Я просто хочу знать, есть на этом диске информация или нет.

– Яволь, майн командант! – выбросил руку вверх в нацистском приветствии Дюпюи. – Какой вы мне даете срок?

Прикинув, сколько может понадобиться времени, Леклерк сократил его вдвое:

– Двадцать четыре часа.

– Отлично, – выдохнул Дюпюи, – а то я уж было подумал, что дело срочное.