Текст книги "Банкир дьявола"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

38

– Мадемуазель Шарис, пожалуйста, заходите. Я доктор Бен-Ами.

Клэр Шарис перешла из холла во врачебный кабинет.

– Спасибо, что согласились меня принять, – произнесла она очень любезно. – Знаю, нехорошо вот так врываться, не предупредив заранее.

– Ах, что вы, – возразил Морис Бен-Ами, жестом приглашая ее перейти в смотровую комнату, где никого не было. – Всегда к вашим услугам. Я разговаривал с Хуго Люйтенсом из «Новартифама». Говорит, вы преуспеваете в ВОЗ. Прием – это такая мелочь: ради вас я готов и на большее.

Клэр положила сумочку и села на высокое кресло, нервно поправляя юбку.

– Это последние? – спросил он, принимая от нее большой конверт из грубой бумаги желтоватого цвета. Он бросил рентгеновские снимки на проектор, словно игральные карты на стол. – Ну-ка, давайте посмотрим, что там такое.

Шестидесятилетний, с болезненным желтоватым цветом лица, с большими темными мешками под глазами, с нарушенной осанкой, Морис Бен-Ами выглядел так, словно не покидал своего кабинета годами. Его специальностью была онкология – отрасль медицины, связанная с изучением и лечением злокачественных опухолей. Глядя на снимки, он увидел три узловатых образования, прикрепившиеся к локтевому суставу.

– Мм, – промычал он. – Сразу и не подумаешь, что случай такой непростой. Хуго не упоминал ни о чем подобном…

– Хуго не в курсе. Мы знакомы лишь по работе. Я заставляю его доставлять лекарства моим пациентам. Он же гоняет меня по врачам.

– Я имел в виду, что у вас очень здоровый вид.

– Готова принять это за комплимент.

– Вы знакомы с прогнозом течения вашей болезни?

– Вполне.

– И как вы себя чувствуете? – спросил он, садясь на вращающийся стул на колесиках.

– Не слишком хорошо, иначе бы не пришла. – Клэр коснулась своего локтя и поморщилась от боли.

– Так-так. – Бен-Ами взял ее локоть в свои ладони, и его умелые пальцы принялись осторожно сгибать и разгибать руку, в то же время исследуя больное место. – Вы уже приступили ко второй стадии лечения?

– Во вторник.

– Не подташнивает?

Клэр взглянула на него и стоически улыбнулась:

– Нет ничего, чего не вылечила бы хорошая сигарета.

Сильные искусные руки скользили по руке, массируя бицепсы, трицепсы.

– А волосы-то остались при вас.

Она стащила с головы трехтысячедолларовый парик, обнажая прилипшие к черепу редкие пучки безжизненных седых волос.

– Провела вас, да? – спросила она, прежде чем водрузить его на прежнее место.

Бен-Ами улыбнулся быстрой улыбкой, такой скупой, словно запас улыбок у него был ограничен.

– Потеря аппетита?

– Я никогда много не ела.

Закончив осмотр, Морис Бен-Ами нахмурился:

– Странно. Обычно опухоли хорошо пальпируются. Ваши руки кажутся такими сильными. Мускулы в полном порядке. Похоже, опухоль уменьшилась в размерах. – Он сильно согнул руку Клэр, практически прижав ее к плечу, и его пациентка издала стон. – Прошу прощения.

– Ничего, – сказала она, вытирая слезу.

Когда они снова встретились взглядом, бедняжка явно ощущала стыд из-за своего неумения терпеть боль.

– Так мы из числа храбрых, да? Это для вас хорошо. Вам еще предстоит немало побороться. Слишком многие после того, как рак даст метастазы… ну костные, как у вас… сдаются из-за боли. А зря. Наша воля к жизни – самое сильное оружие, какое у нас есть.

Вздохнув, Бен-Ами поднялся с кресла и, тяжело ступая, пошел к шкафу. Вернулся он, держа в руках две бутылочки с прозрачной жидкостью.

– Это может помочь. Метастрон. Новейший препарат.

– Он может ослабить боль?

– Потребуется несколько дней, чтобы он начал действовать, но в конце концов, думаю, вы останетесь довольны. Треть моих пациентов говорит, что они вообще ничего не чувствуют. Конечно, это всего лишь паллиатив. Он избавляет от боли, а не от опухоли, но это как раз то, что сможет существенно повысить качество вашей жизни. Аппетит улучшится. Вы опять сможете порадоваться бокалу вина. Мне лично в это время года всегда хочется выпить фендан или, пожалуй, эгльское, сорт «Ле Мюрей». – Тут он предостерегающе поднял указательный палец. – Но не более одного бокала за обедом. И кстати, курите поменьше. Табак расшатывает иммунную систему.

– А как насчет движения?

– Ваша двигательная активность повысится. Не вижу причины, по которой вы не смогли бы играть, например, в теннис. А что важнее всего, вы сможете спокойно спать ночью.

– Звучит заманчиво, – вежливо сказала Клэр.

Смазав ей локоть спиртом, Бен-Ами открыл бутылочку и набрал жидкость в шприц. Причем не в маленький, каким делают прививку от гриппа или столбняка. Это был большой металлический шприц с иглой длинною в добрых семь или восемь сантиметров и диаметром с наконечник стержня для шариковой ручки.

– Вы испытаете некоторый дискомфорт, – предупредил он. – Необходимо вводить лекарство очень медленно.

Клэр вздрогнула, когда игла проколола ей кожу.

– Это займет минуту или две.

– Как это лекарство действует?

Она и без того знала, но ей требовалось, чтобы он продолжал с ней разговаривать, отвлекая ее таким образом от мыслей об игле, проникающей в мускул.

– Метастрон? Он обманывает кость, заставляя ее принимать себя за кальций и впитывать его в костную опухоль. Активным агентом является стронций. Этот радиоактивный изотоп соединяется с опухолью и уменьшает трение о кость. Отсюда и уменьшение боли.

– Стронций? – На ее лице отразился страх. – Боже, неужто я стану светиться в темноте?

– Вы имеете в виду стронций девяносто, который действительно является побочным продуктом ядерного распада, ведь данное вещество получают из отработавших топливных стержней атомных реакторов, что-то вроде этого. В метастроне же используется хлорид стронция восемьдесят девять. Совсем другая молекула.

– Но ведь она же радиоактивная?

– В очень умеренной степени. Вам остается беспокоиться лишь о том, чтобы в пятидневный срок вся ваша боль ушла.

Однако Клэр интересовало нечто другое:

– Как долго он будет оставаться в моем организме?

– Период полураспада этого радиоактивного изотопа составляет пятьдесят один день. Он превратится в уран, самое главное достоинство которого заключается в том, что он не вызывает побочных эффектов. И вы заново вернетесь к жизни. – Бен-Ами вынул иглу и приложил к руке ватный тампон. – Доктор Розенблюм сказал мне, что вы скоро отправляетесь в путешествие?

– Да, в конце этой недели. Лечу в Соединенные Штаты.

– Мне хотелось бы попросить вас сделать еще несколько рентгеновских снимков. Собственно, это можно устроить прямо сейчас. Буквально в соседнем кабинете.

– Боюсь, что сегодня я не могу.

– Тогда, может, завтра? – Это прозвучало как приказ. – Утром я смогу уделить вам немного времени. Скажем, в девять. Годится? Надеюсь, у вас все будет хорошо.

– А можно перенести это на самое начало следующей недели? Скажем, на понедельник?

– Разумеется. А кроме того, вам еще понадобится вот это. – И Бен-Ами принялся что-то строчить на бланке для рецептов. Как и следовало ожидать, совершенно нечитаемым почерком.

– Спасибо, – проговорила Клэр Шарис, вставая. – Вы очень мне помогли.

39

Леклерк пил кофе в операционном отделе банка «Лондон–Париж».

– Сколько у нас человек на улице?

– Двадцать шесть, – ответил Доминик Мезон, лохматый, плохо выбритый человечек, прослуживший в «Сюртэ» уже лет двадцать.

– А где еще четверо? Что с ними приключилось?

– Отправлены на другое задание. Минувшей ночью в Булонском лесу произошло двойное убийство. – Мезон пожал плечами, словно извиняясь. – Сейчас они снимают показания.

На какой-то миг Леклерк даже решил, что ослышался.

– Но нам они нужны, чтобы следить за банкоматами, – заявил он. – Эти парни сейчас в бегах. В любой момент им могут понадобиться наличные.

Вот уже два дня они шли по следу. Информация Рафи Бубиласа касательно Благотворительного фонда Святой земли не дала того, на что Леклерк надеялся. Ему было наплевать на то, что их счета заморозили. Ему были нужны имена. Требовалось взять кого-то за жабры. Выследить и допросить. Он никак не мог забыть той видеозаписи, она все время стояла у него перед глазами, в том числе тот кусок, который Гадбуа и Гленденнинг приказали вырезать на том основании, что он спровоцирует панику и помешает вести следствие. Звуковое сопровождение сохранилось лучше картинки, и после того места, где видеозапись уже заканчивалась, речь еще звучала добрых четверть минуты. «Вас захлестнет кровавый потоп, – говорил человек в красной клетчатой куфие и зеркальных солнцезащитных очках. – Тела заполнят улицы. Всем станет править хаос».

Что касается Дюпюи, хваленый компьютерный гуру так и не сумел достичь какого-либо существенного прогресса, и единственное, что ему удалось вытащить с жесткого диска Талила, – это пару страниц совершенной белиберды, хотя он продолжал надеяться на лучшее и попросил дать ему еще немного времени, чтобы попробовать разобраться в некоем зашифрованном файле, который только что обнаружил. При всей вере Чапела в банковские счета, тому тоже не удалось сделать ничего, что помогло бы им хоть на шаг продвинуться в поисках убийцы Сантоса Бабтиста и узнать, что именно затевает эта «Хиджра».

Расстроенный Леклерк вытряхнул сигарету из мятой пачки с надписью «Галуаз».

– Ну, хорошо, по крайней мере проверь и убедись, что ребята на месте и заняты делом.

Карта, на которой были отмечены места, где находились наиболее часто используемые банкоматы, лежала на столе в центре комнаты. Закурив сигарету, Леклерк принялся водить пальцем от одной точки к другой, проверяя, поставила ли полиция по человеку на каждую из них.

– Нам нужно больше людей в Шестнадцатом округе. Мистер Чапел убежден, что там их главная база.

– Чапел? Тот американец? Да он даже не настоящий полицейский, – хмыкнул Мезон, и Леклерк в шутку ударил его кулаком в ухо.

– Помолчал бы, – буркнул он. – Парень будет покруче тебя, а уже про его физическую форму и говорить нечего. Лучше скажи мне, на кого мы можем рассчитывать.

Мезон ткнул пальцем в карту:

– Сержант де Кастилья и агент Перес находятся в нескольких кварталах отсюда.

– А что здесь? – спросил Леклерк, указывая на угол бульвара Виктора Гюго и рю Сен-Поль, где находился филиал банка «БЛП» в Нейи.

– Никого.

– Как никого? Немедленно отправь туда хоть кого-нибудь.

Раздался гудок зуммера, и Леклерк произнес:

– Какого черта?

Все повернули голову в сторону техника, сидящего за консолью, на которой имелось множество маленьких видеоэкранов.

– Это тот, кого вы ищете, – сказал начальник технической службы банка, который в данный момент не отрываясь смотрел в сторону стоящих рядами экранов.

Большинство из них не светилось. На нескольких виднелись только одна-две строки, написанные зелеными светящимися буквами: «Банкомат 212: отключен для ремонта»; «Банкомат 9: закончились наличные деньги».

– Кто-то пытается получить доступ к интересующему вас ограниченному счету. Банкомат номер пятьдесят семь.

– Где?! – воскликнул Леклерк, бросаясь к консоли. – Покажите где!

– В нашем филиале на рю Сен-Поль. – Техник нажал какую-то кнопку, и один из экранов засветился. – Вот он, ваш подопечный, – произнес он, входя в программу банкомата, чтобы посмотреть, что сейчас делает этот «подопечный». – Снимает семьсот евро. Операция завершена. Хотя нет, пытается взять побольше наличных. Извини, дружище, семь сотен – это максимум для данного счета. – Он покрутил рукоятку настройки, и камера наблюдения дала изображение более крупным планом, однако на экране вместо мужчины появилась привлекательная женщина со светлыми волосами, собранными сзади в «конский хвост», и в солнцезащитных очках известной марки «Рей Бан». – Однако я не знал, что вы ищете девушку.

– Тут что-то не так. – Леклерк схватил рацию и связался с сержантом де Кастилья, который находился в трех кварталах от банкомата, и приказал срочно брать ноги в руки и дуть к рю Сен-Поль, чтобы установить наблюдение за белокурой женщиной, одетой в синюю футболку и короткую белую юбку. – Не знаю, какого она роста, – добавил он, – но фигура у нее обалденная.

Тут в рации Леклерка прозвучал еще один голос:

– Капитан, это Мишель Мартин. Я уже сменился, однако могу помочь. Нахожусь всего в квартале от нужного банкомата. Позвольте взглянуть, что там творится.

– Двигай, – дал добро Леклерк. – И оба высматривайте высокого мужчину, который может к ней подойти. Молодой парень, голова бритая, сильный. Будьте осторожны.

– Хотите, чтобы мы их сцапали?

Леклерк провел по щеке ладонью. У него займет не менее пятнадцати минут, чтобы добраться до Нейи. Может, чуть больше. Слежка в прошлый раз вышла им боком. Но выбирать не приходится.

– Если она с мужчиной, берите их сразу. В противном случае идите за ней. И вот еще: если что, разрешаю вести огонь на поражение. Но только в случае необходимости.

Марк Габриэль перешел через улицу, увертываясь от проходящих машин, чтобы занять позицию на тротуаре в двадцати метрах позади сына. Теперь он больше не был отцом. Он стал солдатом, воином, исполняющим приказы Пророка. Другого пути у него не оставалось. Не он один искал сына. Если его поймают, Жорж может начать говорить. Вероятность этого слишком велика. И если Жорж не знал всех подробностей о «Хиджре», он все равно знал слишком много. Например, имена ключевых игроков. Но самое важное – он знал, чему предстоит случиться уже в конце недели.

Габриэль ускорил шаг. Вынул из кармана брюк золотую авторучку фирмы «Монблан». Подцепив ногтем, снял колпачок и сунул его обратно в карман. Затем зажал ручку в кулаке пером вперед, однако так, чтобы не коснуться его. Было бы глупо пораниться самому. Вместо чернил в ручке находилась доза рицина высокой концентрации – смертельного яда, от которого нет противоядия. Какая ирония судьбы, подумал Габриэль. Ему всегда думалось, что он припас эту ручку для самого себя. Он не собирался попадать в руки врагов.

Габриэль еще прибавил шагу. Он не отрываясь смотрел на одежду сына. Мешковатые штаны, футболка с головой негра, американская кепка – все это в их семье запрещалось, а потому еще более разожгло его гнев. Нет, слова здесь не потребуются. Незачем. Сын стал предателем, а ведь ему известно, чем кончают предатели. Удар должен быть быстрым. У Жоржа реакция мангусты – молниеносная. Лучше всего в шею. В мягкое место пониже челюсти.

Рицин действует мгновенно. Уже через полсекунды наступает паралич нервной системы. Сердце останавливается через секунду. Жорж умрет и упадет на землю.

Их разделяли десять метров.

Он слышал, как Жорж засмеялся, и этот смех разъярил его. Если до этой секунды в его действиях и присутствовала доля сомнения, заставлявшая его колебаться, этот смех подавил всякую жалость. Ничто не могло быть настолько забавным, чтобы вызвать такой беззаботный смех, – теперь, когда он так подвел отца, нарушил долг перед семьей, предал дело своей жизни.

Марк Габриэль сжал ручку так, чтобы перо выступало из кулака, и теперь оно блестело на солнце, словно меч воина. Сжав зубы, он перевел дыхание. Левая рука поднялась, словно сама по себе, будто принадлежала какому-то другому, незнакомому человеку, и уже достигла плеча его сына. Он повернул перо в сторону шеи и почувствовал, как все его тело напрягается, готовясь нанести смертельный удар.

– Хаким, – прошептал он истинное имя сына.

Молодой человек мгновенно замер, словно остолбенев.

– Стоять! Полиция! Не двигаться!

И прежде чем Габриэль смог сделать еще одно движение, его сбили с ног и повалили на землю. Двое одетых в штатское полицейских пронеслись мимо него и через мгновение уже прижимали сына к мостовой. Третий одним ударом заставил упасть на колени его спутницу, после чего пнул ее по ногам. Та завизжала, и Габриэль увидел расширенные от страха глаза – всего за один миг до того, как ее голова коснулась поверхности тротуара. Четвертый человек пробежал по направлению к ним, проталкиваясь через ряды прохожих, в руке он сжимал газовый баллончик и, пока Жорж боролся с навалившимися на него людьми, прямо ему в глаза выпустил жгучую струю.

– Вы арестованы! Не сопротивляться! Не двигаться!

Взвыла сирена. Раздались гудки автомобилей. Завизжали шины.

Отползая в сторону на четвереньках, Габриэль ожидал, что вот-вот почувствует на запястьях сталь защелкнувшихся на них наручников и жжение в глазах от направленной в них струи слезоточивого газа. Но произошло невероятное: на него не обратили никакого внимания. Все взгляды были устремлены на Жоржа. Полицейские сняли рации с ремней и принялись оживленно переговариваться со штабом операции. Двое выскочили на проезжую часть улицы и принялись махать руками, привлекая внимание тех, кто ехал на приближающихся полицейских машинах. Никто не имел ни малейшего представления о том, кем именно является сам Марк Габриэль.

Внезапно полицейские запрудили всю улицу. Они вились, словно пчелы вокруг своей матки. И с каждой секундой их становилось все больше.

Отряхнувшись, Габриэль встал на ноги и перешел на другую сторону улицы. Точно так же поступали многие другие прохожие, стремящиеся отойти подальше от разыгрывающейся на их глазах сцены задержания опасного преступника. Ручка по-прежнему оставалась зажатой у него в кулаке. Он осторожно переложил ее в нагрудный карман. Остановившись, он помедлил и бросил последний взгляд на происходящее на противоположном тротуаре. Последнее, что он увидел, – это копну белокурых волос посреди лужи вытекающей из раны на голове крови. Ему подумалось, что полицейские, пожалуй, ее убили.

40

В конце концов язык развязывается у каждого.

Принимая во внимание это непреложное правило, все члены «Хиджры» поклялись умирать до того, как попадут в руки врага. Жорж тоже знал это правило, дал соответствующее торжественное обещание, и до сих пор Марк Габриэль доверял данному им слову. Однако за последние двадцать четыре часа его сын подвел его дважды. Как долго сможет он продержаться на допросе в полиции? Часы? Дни? А может, он дает показания уже сейчас? А как насчет его девушки? Как много ей может быть известно о «Хиджре»?

Все эти мысли молнией пронеслись в голове Марка Габриэля, когда он отпирал дверь своего кабинета и шел к письменному столу. Он понимал, что должен продолжать действовать так, словно все по-прежнему идет как задумано. Теперь все зависело от того, кто окажется быстрее. Он должен победить в этой гонке. Ведь линия финиша уже видна: это случится субботним вечером в восемь тридцать, когда недавно коронованный новый король Саудовской Аравии войдет в Голубую комнату Белого дома и провозгласит тост за американского президента – в знак наступления новой эры доброй воли и дружбы между двумя странами. Ему только требовалось опередить американцев.

Габриэль включил свой компьютер. Ему оставалось сделать напоследок еще насколько вещей. Требовалось оставить после себя след, чтобы никто не сомневался, кто за все это в ответе. Он набрал веб-адрес Объединенного банка Дрездена, затем ввел номер своего счета и пароль. Двенадцать миллионов долларов, которые Грегорио украл в «Интелтеке», придутся как нельзя кстати. Они будут выглядеть как взнос, сделанный в последнюю минуту. Так скажут позднее следователи. Знак неопровержимой связи тех, кто взорвал бомбу, и спятившего израильского физика.

Экран мигнул, и Габриэль, к своему удивлению, увидел, что банк отказывает ему в доступе к его счету. Он повторил попытку и получил тот же результат. Что-то случилось. Отказ в доступе не мог оказаться случайностью. Позвонив в банк, он попросил связать его с сотрудником, работающим с Благотворительным фондом Святой земли.

– Рейнхард у телефона.

Рейнхард? Габриэль напрягся, словно приготовившись к удару хлыстом. Дело в том, что Юрген Рейнхард являлся президентом банка.

Какая нелегкая могла заставить его самого подойти к телефону? Этот день становился просто фантастически несчастливым.

– Говорит Али аль-Мактум, – произнес Габриэль с арабским акцентом. – Главный администратор Фонда Святой земли. Я звоню по поводу нашего счета. Сегодня во второй половине дня мы ожидаем перевода большой суммы денег. Двенадцати миллионов долларов, если быть точным. Я бы хотел подтвердить их поступление. Затем я попросил бы вас перевести эти средства дальше от нашего имени.

– Боюсь, это невозможно, – ответил Рейнхард.

– Простите?

– Я говорю, это невозможно. Счет заморожен правительством Соединенных Штатов вплоть до окончания расследования связей вашей организации с некой террористической группой. Я получил инструкции попросить вас связаться с Государственным казначейством Соединенных Штатов. С неким мистером Адамом Чапелом. У меня есть его номер телефона.

У Габриэля сердце ушло в пятки, комок подступил к горлу.

– Спасибо, не нужно, – проговорил он, прежде чем повесить трубку.

Пройдя к окну, он посмотрел туда, где пятнадцать минут назад был арестован его сын. Было ясно, что полиция ждала кого-то, кто попробует получить деньги в банкомате по его кредитной карточке. Габриэлю понадобилось не больше минуты, чтобы у него в голове все сошлось. Эту информацию они могли получить только одним путем. Талил. Университетский городок. Агентство недвижимости «Азема». Банк «Лондон–Париж». Он стал раздумывать, существовала ли возможность организовать все как-то иначе, но не нашел ответа. Заплатить квартплату наниматель мог либо банковским переводом, либо чеком. Теперь наличные являлись уделом одних только бедняков да жуликов, и ни те ни другие не могли оказаться желанными постояльцами. Так что было попросту невозможно не оставить какой-либо след.

Но Благотворительный фонд Святой земли – это совсем другое дело. Габриэль дробил и разделял свои операции, чтобы не дать властям возможности использовать финансовую информацию и сразу сложить всю мозаику в единое целое, а потом проследить за его действиями. Фонд Святой земли действовал как легальная организация. В течение многих лет Габриэль откладывал часть дохода, который давала его компания «Ричмонд холдингс», для помощи тем, кому она была срочно нужна повсюду: в Йемене, Палестине, Ливане и в Саудовской Аравии. Он также пользовался средствами, аккумулируемыми этим фондом, чтобы платить зарплаты директорам, а также направлять сотни тысяч евро в год Абу Саиду (под вымышленным именем) в пакистанский банк; столько же он посылал своей младшей сестре Нур на швейцарский номерной счет. Хотя Нур жила на легальном положении, она вряд ли могла безбедно существовать на зарплату простого служащего.

Габриэль был раздосадован и поставлен в тупик. Ничто не соединяло Талила с фондом. Проследить в уме все депозиты, платежи и переводы, сделанные через посредство оного, не представлялось возможным. И все же они каким-то образом этот счет нашли. Затем ниточка повела к нему… Рафи Бубилас!Годом раньше Габриэль попросил его перевести доход от выручки с продажи двух тысяч необработанных алмазов на счет фонда. Несмотря на уверения в обратном, владелец «Королевских ювелиров» все-таки заговорил.

И если американцы пронюхали про Фонд Святой земли, они нароют еще больше. «Интелтек», банк «Дойче интернационал», банк «Монпарнас», Банк Менца… Список мог быть бесконечным.

Американцы.

Чапел.

Еще пару секунд Габриэль не двигался. Его тело словно налилось свинцом, сердце тяжело билось в груди. Наконец он почувствовав, что не в силах больше терпеть. Выхватив из-под себя стул, он размахнулся и швырнул его в стену. С него хватит. Талил, Грегорио, Жорж и, наконец, счет в Дрездене. Тот мир, который он так тщательно и кропотливо создавал, рушился у него над головой. Двадцать лет тяжелого труда и изнурительных усилий пошли насмарку. Он хотел бы успокоиться, но именно этого не мог себе позволить. Единственное, в чем он мог найти утешение, – это в своих черных мыслях. Ненависть, стыд и желание отомстить.

Однако, продолжал размышлять он, что тут такого? Разве что-либо изменилось? Что же такое произошло – настолько важное, что сможет изменить его планы? Основная часть его денег спрятана так изощренно, что до них не добраться. И неминуемое падение индекса Доу-Джонса позволит собрать невиданный урожай прибылей. Люди готовы действовать и только ждут его сигнала и поступления крупных сумм, которые он обещал перевести на их банковские счета. То были важные персоны, занимающие высокие посты в министерствах внутренних дел, финансов и обороны, в королевской армии, даже в самом королевском дворце. Деньги эти были не взятками, нет, они составляли бюджет промежуточного переходного периода, пока его единомышленники не утвердятся в своей стране в качестве ее новых законных лидеров. То были люди с принципами, которые верили, что к власти нужно относиться со всей ответственностью, что богатство не может служить извинением распутного образа жизни и что непотребство, пьянство и распутство объясняются кознями дьявола, коим не место при дворе мусульманского правителя.

Если бы он подумал обо всем хладнокровно… да, если бы он сумел отделить свою суетность и свои страхи от реального положения дел на данный момент, он бы увидел, что все обстоит по-прежнему, то есть в точности так, как это было утром, когда он только проснулся.

Это гонка, напомнил он себе. Просто ему нужно действовать побыстрее и опередить врага…

Теперь, когда он дышал уже не так тяжело, Марк налил в стакан воды и подошел к окну. Эйфелева башня сияла в лучах утреннего солнца. Если кто-то в свое время возмечтал о том, чтобы возвести такое сооружение, то почему бы и ему не мечтать о возрождении своей страны, о ее вновь обретенной свободе. И та и другая мечта были великими образцами предприимчивости и воли к победе.

Ошибка его старшего брата состояла в том, что он руководствовался страстями, эмоциями. Он позволил взять над собой верх своему темпераменту. Чего он намеревался достичь, штурмуя Масджид аль-Харам, Запретную мечеть Мекки, во внутреннем дворе которой находится священная Кааба? Все его призывы к благочестивому правлению, к реформам и верности учению Пророка, которые должны быть продекларированы в конституции страны, потонули в страхах, что он может разрушить эту величайшую мусульманскую святыню. Он и его сподвижники сумели продержаться две недели, прежде чем королевские войска захватили мечеть с помощью французских военных советников и взяли верх над восставшими. Во время последнего штурма с применением отравляющих газов их сопротивление было подавлено в течение нескольких минут.

Храбрость их вызывала восхищение, полагал Габриэль, но им явно не хватало разума, планирования и способности предвидеть результаты своих действий.

Вдохновленный размышлениями о славном прошлом своей семьи, он поднял с пола стул и опять занял место перед компьютером. Нет, больше он не станет плестись в хвосте событий. Он станет играть на опережение. Он докажет, что жертва брата была не напрасна, что в его семье еще живы славные традиции, что он не потратил двадцать лет своей жизни на погоню за миражами. Нет, его замысел – не пустая греза и не видение курильщика опиума.

И Адам Чапел не единственный человек, который знает толк в распутывании золотых нитей. Его коллеги – как в Центре по отслеживанию зарубежных террористических счетов, так и в Управлении по борьбе с финансовыми преступлениями Государственного казначейства США – тоже не последние специалисты по части вынюхивания запаха грязных денег и прослеживания тех цепочек, которые ведут к их источнику. Нужно просто задать им побольше работы. Надо подкинуть им то, что они станут с азартом искать.

Сверившись со своими записями, Габриэль ввел веб-адрес некоего солидного финансового учреждения со штаб-квартирой в Вашингтоне.

Игра принимала двусторонний характер: теперь настал его черед сделать свой ход.

Пусть поднявший на него меч от меча и погибнет. Вот так-то, мистер Чапел.