Текст книги "Банкир дьявола"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

«Просто я умный солдат, – ответил он, удивленный небывалой смелостью своей совести. – Солдат, который выполняет приказ. И вот я живой. А они мертвые. И не надо путать глупость с храбростью. Кроме того, кто другой смог бы узнать о существовании фонда и месье Анжа?»

Тогда почему ты не рассказал о нем? Наверняка их бы это заинтересовало.

В конце концов у Леклерка не осталось ответов. Он что-то невнятно пробормотал о неблагодарности Чапела, но его словам не хватало убедительности. Он пытался найти, за что бы ему возненавидеть этого американца, лишь бы не возненавидеть себя. Ох уж этот Чапел, очертя голову рванувший навстречу опасности, и ведь даже ни разу не оглянулся назад. Чапел, у которого имелось полное право спросить, что сказал Бубилас. Счетовод Чапел, который оказался солдатом до мозга костей, именно таким, каким следовало бы быть Леклерку. Внезапно он сжал кулак и с силой ударил себя по ноге. Желанная боль отвлекла от горящего у него на спине отпечатка огромной ладони Гадбуа. Похлопать по спине было самым большим комплиментом со стороны генерала.

«Сдашь им только Фонд Святой земли, – велел генерал, когда Леклерк тем же утром, в пять тридцать, явился к нему с докладом о допросе Бубиласа. – Но ничего больше».

«Но этого недостаточно, – возразил Леклерк. – Они должны знать про того, другого человека „Хиджры“. Вдруг у ЦРУ что-нибудь на него есть? Он не мелкая сошка. Им следует знать».

«Нет, Анж только наш», – сказал Гадбуа.

«Вы его знаете?»

«Знаю кого? – Гадбуа помотал головой – точь-в-точь старый лев. – Такого человека не существует».

Это было не много, но хоть что-то. Когда вы, как Чапел, томимы жаждой найти хоть какую-нибудь зацепку, такая информация подобна полному до краев стакану воды. Благотворительный фонд Святой земли. Объединенный банк Дрездена. Еще один счет. Еще один шанс. Он чувствовал, как финансовый поток тащит его на восток. И все-таки он какое-то мгновение сопротивлялся, может, потому, что ему так не нравился Леклерк. Его наглая самоуверенность. Его вопиющее неуважение к правилам цивилизованного поведения.

Сара вела «рено» в южную часть города. Движение было несильное, и солнце весело светило им в спину. Они пересекли квартал Сен-Жермен-де-Пре и пронеслись по острову Сите. Между их сиденьями стоял пакет с круассанами, от которых машина наполнялась аппетитным запахом свежей выпечки. Всплывший дрезденский банк не был случайностью. Сначала банк «Дойче интернационал», затем Объединенный банк Дрездена. «Хиджра» свила гнездо в Германии. Они не просто знали правила, они знали больше – о взаимном недовольстве между правительствами двух стран. Об их мелком пакостничестве и детском нежелании цивилизованно сотрудничать. Откуда-то террористы знали такие кулуарные тайны, о которых даже не принято говорить.

Чапел снова позвонил по телефону, на этот раз в ничем не примечательный офис во Вьенне, штат Вирджиния, где находилась штаб-квартира Управления по борьбе с финансовыми преступлениями, еще одного недремлющего крестоносца в этой войне, когда дремать нельзя.

– Привет, Бобби, это Адам. Проверь для меня Фонд Святой земли, ладно? Счет в Объединенном банке Дрездена.

– Я отлично их знаю, – ответил Роберт Фридман, двадцатипятилетний аналитик, полный бодрости и желчи уже с полчетвертого утра. – Год и месяц назад их на корню скупила фингруппа «Торнхилл гаранти». В основном чтобы расширить свой сектор частных банковских операций в Европе. Сделка чистая. Наичистейшая, я бы сказал.

– Но сам фонд не так уж чист: поставляет средства «Хиджре». Найди мне все по нему. Даже если поиск ничего не даст, выйди на «Торнхилл гаранти»: пусть они приготовят выписки по операциям фонда и его учредительные документы. Мне нужно все, что только можно собрать. Если возникнет какая-то заминка, звони адмиралу Гленденнингу, он быстро им вправит мозги.

– Есть.

Не успел Чапел повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Это был Холси.

– Я тут переговорил с Шумахером. Ничего не получится. Без резолюции судьи президент совета директоров и слышать не желает о допуске к финансовой истории счета в банке «Дойче интернационал». У нас никаких шансов. Судья из левых, как минимум из «зеленых», и ему за каждым министром мерещатся фашисты.

– А ты сказал ему про видео? Он что, не понимает, для чего нам нужна эта информация?

– Сам ему скажешь. Он соизволил вписать тебя в свое деловое расписание на сегодня, на три часа дня. Рейс из аэропорта «Шарль де Голль» в одиннадцать часов. Фрэнк Нефф, фэбээровец, встретит вас и передаст диск с видеозаписью.

Бросив взгляд на часы, Чапел подумал, не передвинуть ли ему встречу с доктором Бак. Утром он проснулся с сильной головной болью. Плечо окаменело. Малейшее движение отдавалось мучительной болью. Но он все равно заставил себя отказаться от викодина. Ему было важнее, чтобы для работы в банке голова оставалась ясной.

– В одиннадцать не могу, – ответил он. – Надо показать доктору плечо. Меня там здорово поджарило.

– Точно не можешь?

Да чтоб тебя!

– Точно.

– Ладно. Подожди, посмотрим, что тут есть еще. Рейс в час у «Люфтганзы», в Берлине будете в два тридцать. Там вас встретит машина. Молись, чтобы рейс не задержали. К судье нельзя опаздывать.

Чапел повесил трубку.

– Можно чуть побыстрее? – обратился он к Саре. – Нам необходимо попасть в больницу до одиннадцати.

Сара вдавила в пол педаль газа.

– А что такое?

– Доставайте свой паспорт, нам надо успеть на самолет.

28

На мосту Дружбы народов, соединяющем бразильский город Фос-ду-Игуасу с парагвайским Сьюдад-дель-Эсте, образовалась пробка. Марк Габриэль терпеливо ждал на готовом в любой момент сорваться с места мотоцикле «Хонда-125». Справа по узкой пешеходной дорожке тянулась цепочка рабочих, торговцев и индейцев-гуарани. Большинство из них сгибались под огромными, завернутыми в газеты тюками. Один за другим они проходили мимо него. Пограничный пропускной пункт представлял собой одинокую металлическую будку посреди дороги. Снаружи расхаживали три пограничника, время от времени подававшие машинам знак проезжать. Каждый день этот старый железный мост пересекало двадцать тысяч человек. Некоторых останавливали. О безопасности никто и не думал. В Сьюдад-дель-Эсте закон стоял на втором месте. На первом – экономика. Люди устремлялись в Сьюдад, чтобы заработать денег, и правительство не особо интересовалось, каким образом они это делают.

Машины продвигались вперед очень медленно. На четыре полосы, ведущие к пропускному пункту, пытались въехать сразу по восемь автомобилей. Но вот в скоплении машин образовался просвет совсем недалеко от пропускного пункта. Одним движением опустив солнцезащитное стекло, Габриэль поехал через мост и при пересечении границы прибавил скорость. Пограничники на него даже не взглянули. Впереди простирался задымленный городской ландшафт, посреди которого, на фоне мозаики из красных черепичных крыш и сумбура разношерстных вывесок, высились небоскребы из стекла и стали, зачастую отстроенные лишь наполовину и давно заброшенные. И все это обрамляли неуступчивые джунгли.

Расположенный в самом сердце зоны Тройного пограничного стыка – территории, где сходятся границы Аргентины, Бразилии и Парагвая, – Сьюдад-дель-Эсте, этот «Город Востока», вот уже тридцать лет как являлся меккой для контрабандистов, фальшивомонетчиков, неплательщиков и гангстеров. Город грязный и подлый. Многолюдные улицы переходили в не менее многолюдные переулки с крошечными лавками, некоторые размером всего два на два метра, в которых продавалось все, что только можно себе представить: начиная от автомагнитол и однорядных роликовых коньков и заканчивая игровыми приставками «Иксбокс», не говоря уже о виагре. Продавцы часов, менялы, уличные торговцы и коробейники всех мастей кишмя кишели в этих проулках.

Габриэль ездил в Парагвай уже десять лет. Ни головокружительная жара, ни постоянный смог не досаждали ему. Десятиминутная поездка завершилась у офиса «Интелтек» в районе Лас-Паломас. Невысокий склад недавно побелили, и теперь он весело сверкал под лучами утреннего солнца. На парковке стояли три машины с бразильскими номерами. Номера все незнакомые, – правда, со времени его последнего визита прошло уже полгода. Семьдесят процентов автомобилей в Сьюдад-дель-Эсте были ворованными, угнанными из Бразилии, Аргентины и Уругвая. Поэтому местные жители меняли их часто. Хотя это правило вряд ли применимо к серебристому шестисотому «мерседесу».

Поставив мотоцикл за складом, он прошел через конвейерный цех, приветствуя по пути знакомых. На ленту конвейера ставились коробка за коробкой, в большинстве своем с легко узнаваемыми логотипами: «Майкрософт», «Корел», «Электроник артс», «Оракл».

Заглянув в туалет, Габриэль последним бумажным полотенцем для рук вытер пот с лица, затем проверил, чисто ли на полу и слито ли в унитазе. Подняв руку к вентиляционной решетке, убедился, что вытяжка работает хорошо. Рабочим он платил по местным меркам, но старался следить, чтобы они работали в нормальных условиях. Своим ключом он отпер служебный вход в административную часть здания и пошел дальше, заглядывая в кабинеты, расположенные по обеим сторонам коридора. Несколько человек вскочили на ноги. В основном это были программисты, занятые взломом новых и самых популярных программ. «Буэнос диас, хозяин», – повторяли они один за другим. Со словами «не беспокойтесь» он, улыбаясь, махал им рукой, чтобы продолжали работать дальше.

– Как дела, Глория? – поинтересовался он, дойдя до приемной.

Глория, хорошенькая молодая женщина двадцати лет, замужем и с двумя детьми, неизменно вежливая, но не слишком смышленая, была одета в розовый брючный костюм из искусственного шелка, невыгодно подчеркивающий ее широкие бедра.

– Сеньор Габриэль, какой сюрприз! Что для вас приготовить? Кофе? Чай? Может, добавить немного качаки? [12]12
  Качака– популярный бразильский ликер, произведенный из сахарного тростника.


[Закрыть]– спросила она, прикладывая руку к груди и поднимаясь с кресла.

В телефоне в режиме громкой связи заиграла музыка. Габриэль сразу узнал жуткую мелодию, которую слушал накануне, пока дожидался соединения.

– Меня вполне устроит минеральная вода.

Глория с самой широкой своей улыбкой поднялась. Когда она обходила стол, он взял ее за руку:

– Где сеньор Грегорио?

Ее живые карие глаза метнулись в сторону.

– Его еще нет на месте.

– Уверен, он позвонил и сообщил тебе, что задерживается.

– Он сказал, что сегодня его не будет. Собирался куда-то ехать. – И тут же она поспешно добавила: – Но куда, не сказал.

– Принеси воду в его кабинет, – распорядился Габриэль, отпуская ее руку и улыбаясь. – Ты же не станешь звонить ему?

Когда они с Грегорио обедали в кафе «Игуана» в прошлый его приезд, тот хвастался, что затащил свою секретаршу в постель.

Глория покачала головой, давая понять, что не станет, и вышла в коридор. Когда через две минуты она поставила бутылку «Сан-Пеллегрино» на стол сеньора Грегорио, Габриэль уже нашел файл с финансовыми записями компании. С удивлением он отметил, что фирма «Интелтек» недавно сменила банк – открыла счет в «Банко мундиаль де Монтевидео». В среднем фирма «Интелтек» приближалась к продаже тридцати тысяч единиц товара ежемесячно оптовикам в Панаме, Боготе и Марселе. Банковские выписки показывали стабильный ручеек дохода примерно в девятьсот тысяч долларов. Компания могла похвастаться, что валовая прибыль составила семьдесят четыре процента и чистая прибыль равнялась пятистам тысячам долларов в месяц. Но эти цифры не совсем точно отражали положение дел. Обычно Габриэль выставлял счет с искусственно завышенной ценой на компакт-диски и наваривал на этом ежемесячно дополнительные пятнадцать тысяч. Эти деньги он посылал прямо на счет в Германии.

Выбрав самую последнюю выписку, Габриэль набрал телефонный номер, указанный вверху страницы, и, выдавая себя за Грегорио, попросил соединить с вице-президентом банка, в ведении которого находился счет компании «Интелтек». После короткого разговора выяснилось, что двенадцать миллионов долларов больше не находились в закромах «Банко мундиаль де Монтевидео». Сделав вид, что пытается разобраться в оплошности, допущенной подчиненными, Габриэль поинтересовался, куда ушли деньги. Он надеялся, что услышит в ответ про Банк Дублина, в который он приказал Грегорио перевести деньги, но его ждало разочарование. Грегорио сделал перевод на именной счет в швейцарский Банк Моора. Когда Габриэль поднес ко рту стакан с водой, рука у него дрожала.

Направляясь в полицейский участок, он на пару секунд задержался в приемной.

– Я знаю, что вы не станете звонить сеньору Грегорио, – сказал он Глории. – Ведь у вас двое детей, Педро и Мария.

Патрульным катером служил старый бостонский китобой со следами ржавчины и с пробоинами от пуль в левом борту. На носу катера сидели четыре человека. Все в джинсах, черных футболках, новых бронежилетах и солнечных очках. На коленях у каждого автомат Калашникова, а на поясе в кобуре пистолет. Все они служили в Парагвайской федеральной полиции. Полковник Альберто Баумгартнер стоял у штурвала, направляя катер по спокойным грязным водам Параны. Примерно через час после того, как они отправились в путь, река начала сужаться. Берега стали ближе. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, джунгли. Открыв кожух, под которым находились два мотора «Судзуки», Баумгартнер, перекрикивая их шум, пояснил Габриэлю:

– Снайперы! Любят пальнуть в нашу сторону пару раз, чтобы мы не расслаблялись.

Габриэль не ответил. Он не сводил взгляда с зеленой массы лиан, деревьев и кустарников и был слишком разгневан, чтобы обращать внимание на что-то еще. Над деревьями поднимался дым от костра. Баумгартнер указал на несколько ступенек, высеченных в крутом берегу.

– Контрабандисты, – объяснил он, – сплавляют тюки с марихуаной по реке на бразильскую территорию.

Высокий и светловолосый, с не самым волевым подбородком, Баумгартнер уже обзавелся небольшим брюшком. Его отец, Йозеф, штандартенфюрер СС, улизнул из фашистской Германии в Парагвай в последние дни войны и поступил на службу в качестве шефа федеральной полиции к Альфредо Стресснеру – генералу, управлявшему этой страной в течение тридцати лет. Считалось, что очень скоро этот пост перейдет от Йозефа к его сыну.

Десятиминутный разговор и взятка в пятьдесят тысяч долларов обеспечили Габриэлю всестороннюю поддержку.

– Сколько этот человек у вас украл? – поинтересовался Баумгартнер. Он говорил без всяких эмоций на специфической смеси испанского, английского и немецкого.

– Слишком много, – ответил Габриэль.

– Ясно.

Парана сузилась до ширины небольшой речки. Теперь ветви опускались до самой мутной воды, и Габриэль не раз замечал тонких, извивающихся змей, свисающих к самой поверхности реки. Он не любил змей. Наконец у излучины он увидел пристань и на ней двоих мужчин. Катер замедлил ход, и Баумгартнер крикнул по-немецки:

– Бросьте нам канат!

Два внедорожника «тойота» ждали на берегу реки.

– Мы взяли дом под наблюдение, – объяснил Баумгартнер, когда они садились в машины. – «Мерседес» во дворе, мой человек говорит, что Грегорио в доме, с ним две женщины. Может быть, решил устроить праздник. – Баумгартнер протянул Габриэлю пистолет. Это оказалась беретта калибра девять миллиметров. Странно, что не немецкий люгер. – На тот случай, – пояснил шеф полиции, – если ваш управляющий не очень обрадуется встрече. Боюсь, сами мы убить его для вас не сможем.

Сначала Габриэль хотел было отклонить предложение самому поквитаться с обидчиком, но передумал.

Узнать про загородный дом Грегорио не составило труда. Записка, найденная на столе у него в столовой, сообщала некой женщине по имени Елена, что они встретятся на ранчо. А строка в ней, где этот мерзавец напоминал, чтобы она не забыла прихватить с собой паспорт, красноречиво намекнула Габриэлю на то, что именно задумал его топ-менеджер.

Дорога оказалась идеальной, асфальтовая полоса без единой щербинки вела в дремучую лесную глушь. Еще одно свидетельство благотворного присутствия немцев. Наконец джунгли исчезли, и машины понеслись мимо участков осушенных болот и вечнозеленых кустарников. Эта область называлась Чако [13]13
  Чако (исп.«охотничья земля») – слабозаселенный жаркий тропический регион с полупустынным ландшафтом в бассейне реки Парана, административно разделенный между Парагваем, Боливией, Аргентиной и бразильским штатом Мату-Гросу.


[Закрыть]и простиралась на сотни миль на север и запад. Через пятнадцать минут машины свернули на неприметный грязный проселок и подъехали к группе таких же «тойот»-внедорожников. Габриэль не понимал, как Баумгартнеру удалось собрать людей так быстро. Полицейские переговорили друг с другом, затем Баумгартнер обратился к Габриэлю:

– Вы сказали, что он не склонен к насилию. Поверим на слово. Он все еще в доме. Там играет музыка. Подъедем к входной двери, и вы вдвоем потолкуете. Ин орднунг?

– Ин орднунг, – согласился Габриэль, – идет.

Грегорио жил в просторном доме в конце дороги, построенном в стиле ранчо. Это был оазис цивилизации в бесплодной местности. Пальмы, ухоженная лужайка перед домом, бассейн и, совсем уж неожиданно, баскетбольный щит с корзиной. Их автоотряд насчитывал шесть машин. Баумгартнер медленно подъехал к дому и остановился у выложенного плиткой фонтана. Выйдя из головного автомобиля, он надел шляпу, подошел к двери и постучал. Дверь открыл сам Грегорио. На его физиономии сияла широкая улыбка, и он олицетворял само гостеприимство. Когда из машины вышел Габриэль, лицо Грегорио изменилось, словно он увидел привидение.

– Привет, Педро, – сказал Габриэль, когда Баумгартнер отошел. – Я немного спешу, поэтому давай сделаем все по-быстрому, ладно? Мне известно, что ты перевел деньги в Швейцарию. Я никогда даже не слышал о таком банке. Что это за Банк Моора? Может, просветишь меня на досуге? А сейчас все, что от тебя требуется, – это позвонить в банк и перевести деньги в более понятное место. В Цюрихе сейчас только три часа, так что времени достаточно.

У Грегорио был небогатый выбор: или он отказывается и прикидывается дурачком и после многих неприятностей все равно признает ошибку и переводит деньги, или делает вид, что произошло ужасное недоразумение, изображает растерянность и переводит деньги незамедлительно. В обоих случаях его смерть была предрешена.

– Отпусти женщин, – попросил он.

– Разумеется.

Грегорио исчез в доме. Через несколько минут две местные женщины, одетые, словно для шопинга в наимоднейших парижских магазинах, вышли из дома. Каждая тащила тяжеленный чемодан от Луи Вуиттона – подделка, конечно, как и все остальное в Сьюдад-дель-Эсте. Пройдя мимо группы полицейских, они двинулись куда-то по проселочной дороге. Габриэль посмотрел им вслед. До ближайшей деревни было миль тридцать. Далеко ли, интересно, они уйдут на каблуках и в модных платьях? Обняв Грегорио за шею, он увлек его в дом.

– Так вот, Ахмед, я уверен, что произошло недоразумение. Давай все расставим по своим местам и забудем об этом. Меня не интересует, кто виноват или почему так получилось. Сначала давай приведем в порядок дела. А затем можем обсудить твои планы насчет корректировок в политике нашего центрального банка – более свободные условия кредита, о которых я уже говорил.

Я оказываю ему услугу,думал Габриэль, спасаю его от гнили. Позволяю ему воспользоваться последним шансом увидеть рай.

Грегорио, чье настоящее имя было Ахмед Хаддад, неуверенно улыбнулся:

– Я подготовил свои предложения, думаю, ты будешь доволен.

– Отлично.

Они прошли в кабинет, и Грегорио тут же позвонил в Банк Моора.

– Куда перевести деньги? – спросил он.

Над этим вопросом Габриэль много думал, пока они плыли по реке. Обычно он переводил деньги в несколько банков, затем рассылал их еще более мелкими суммами по другим счетам, прежде чем объединить в общий фонд. Эти меры требовали нескольких дней, если не недель. А сейчас время играло не в его пользу. Завтра у Габриэля встреча с профессором. Все завертится с такой скоростью, что у него не останется ни времени, ни сил проследить, чтобы эти двенадцать миллионов долларов попали на нужный счет.

– Объединенный банк Дрездена. Счет – сорок семь двести восемь тридцать три эс. Получатель – Благотворительный фонд Святой земли.

В этот фонд стекались пожертвования со всего мира, и двенадцать миллионов долларов из Швейцарии вряд ли вызвали бы подозрение.

Грегорио все слово в слово повторил по телефону.

– Готово, – сказал он и повесил трубку. Повернувшись к Габриэлю, он поднял руки и принялся молить о прощении. – Я объясню, – говорил он. – Да, я пожад…

– Сядь! – приказал Габриэль.

Грегорио сел на тахту.

– В последние два дня я постоянно задавал себе вопрос: как американцы выследили нашего брата в Афганистане? – произнес Габриэль. – Саид действовал там много лет, и не было никаких проблем. Ни британцы, хвала Аллаху, ни кто-либо из местных ни словом не проговорились о нем властям. И вдруг Саида выслеживают и даже арестовывают. Что, спрашивал я себя, изменилось за прошедшее время. Ты знаешь?

Грегорио покачал головой. Он был худощав, с несуразно большой бритой головой и некрасивыми глазами, за что подчиненные прозвали его Богомолом.

– А я знаю, – продолжил Габриэль, – и теперь понимаю, что это моя ошибка. Ты ездил к Саиду. А у тебя болтливый рот. И неуемная жадность. И слабая вера в планы моей семьи. Где-то тебя на этом поймали. Как я понял, у них в команде есть женщина. Два дня она выслеживала Саида. Я не осуждаю его за то, что он этого не заметил. Она профессионалка. А вот тебя я осуждаю.

– Но я ничего не говорил… Я…

Габриэль отмахнулся от его оправданий:

– Ты собрался сбежать. Какое еще нужно доказательство? Где, по-твоему, ты можешь спрятаться так, чтобы я тебя не нашел? Под каким камешком? Через неделю у меня денег будет как у Крёза. Думал, я забуду про тебя?

Грегорио на секунду задумался.

– Я сомневался, что у тебя все получится.

Злость поднималась темной волной в Габриэле: смертельная ярость плавилась у него в голове, словно в домне. Достав пистолет, он бросил его Грегорио:

– Давай сам!

– Я не могу.

– Можешь! – сквозь зубы процедил Габриэль, его щеки пылали. Подойдя ближе, он ударил Грегорио по голове. – Ты один из нас. Ты поклялся. Ты знаешь кодекс чести. Давай!

– Я не могу. – Грегорио посмотрел на пистолет, потом на Габриэля. – Пожалуйста, – умолял он, – лучше ты…

Но в планы Габриэля не входило облегчать его бремя. Опустившись перед Грегорио на колено, он взял его за подбородок и заглянул в глаза.

– Стреляй! Я приказываю тебе! – заорал он так, что слюна обрызгала щеки Грегорио. – Живо!

С поразительной ловкостью Грегорио схватил пистолет и прижал его дуло к груди Габриэля:

– Уходи. Ты получил свои деньги обратно, все до последнего цента. А теперь иди с миром.

Габриэль рассмеялся:

– Убей меня, и другие займут мое место.

– Убирайся! Я сам решу, что мне делать. Уходи сейчас же!

Габриэль придвинулся к его лицу еще ближе – теперь их лбы почти соприкасались – и заглянул ему в душу.

– Ты уже мертвец, – прошептал он.

Грегорио заморгал и сдался. Пистолетный выстрел оглушил Габриэля, и щеку обожгло жаром. Поднявшись на ноги, он достал носовой платок и обтер лицо, затем посмотрел на часы. Если поторопиться, вполне можно успеть на самолет в Париж.