Текст книги "Ритуал тьмы"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

В дверном проеме стоял Людовико. Никколо понимал, что должен удивиться его приходу, но у него не оставалось сил на еще какие-то эмоции.

– Байрон мертв, – не здороваясь, вымолвил он. – Я опоздал.

– Мне очень жаль. Я не был с ним знаком, но, судя по всему, он способен был дарить вдохновение окружающим. Я могу войти?

Никколо махнул рукой, и вампир переступил порог. В комнате, кроме кровати, был всего один стул. На нем-то Людовико и устроился. В отличие от итальянца, он опять был одет в роскошные ткани и производил впечатление богатого человека.

– Я принес тебе плохие новости, друг мой. Я получил письмо от Валентины.

У Никколо оборвалось сердце.

– Она написала мне в Иоаннину, куда я сперва вернулся, что получила мое письмо и радуется нашему скорейшему приезду.

– Разве это плохо? – удивился Никколо.

– Казалось бы, нет. Вот только я не писал ей никакого письма.

– Кто же это сделал? – У юноши мурашки побежали по телу.

– Разве это не очевидно? Кто еще мог знать о нашем побеге? – Людовико говорил тоном учителя, что-то втолковывавшего глуповатому ученику. – Зачем кому-то заманивать Валентину в Ареццо?

– В Ареццо?

– Да, в Тоскану, в дом твоих родителей.

У Никколо перехватило дыхание. «Марцелла, – подумал он. – И Эсмеральда. И Валентина».

– Жиана и ее душегубы неплохо потрудились, – прошипел он.

– Я хотел тут же отправиться в путь, но мне показалось разумным и тебя предупредить о происходящем. Эта женщина никогда не сдастся. Она будет гнаться за нами, пока кто-то не погибнет – либо мы, либо она. Нужно ехать, Никколо. Мы должны торопиться.

«Зачем он мне рассказал все это? – юноша задумчиво посмотрел на вампира, но не заметил в нем никакого коварства. – Он боится за Валентину, и ему нужна моя помощь. Нет, ей нужна моя помощь. Им всем. Всем людям, которых я люблю». Эта мысль больно ударила Никколо. Ничто еще не закончилось.

52

Ареццо, 1824 год

Поместье выглядело таким же, каким его помнила Валентина. Кипарисы и пинии обрамляли дорогу, ведущую к каменному зданию. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались зеленые луга и поля. Теплая весна в полной мере позволила проявиться красоте здешней природы.

И только когда карета почти подъехала к входу, Валентина заметила, насколько поместье изменилось за последние восемь лет. Дикий виноград совсем разросся, такой ухоженный раньше фасад дома покрылся трещинами, краска на темных рамах облупилась, и одна ставня даже криво повисла на петлях. Казалось, владельцы просто позабыли о своем поместье.

Валентина попыталась вспомнить, как они с Никколо уезжали отсюда, направляясь в Швейцарию, – она должна была вернуться домой, а ему предстояло отправиться в гран-тур. «Путешествие, которое так сблизило нас, а потом разлучило навек», – подумала Валентина.

Она еще помнила этот день, казалось, слышала смех и слова прощания, но девушка, сидевшая тогда в карете, стала для нее чужой. Она поверить не могла, что когда-то была так молода, беспечна и наивна.

Валентина невольно прикусила губу. Сейчас не время предаваться воспоминаниям. Она пыталась приготовиться к встрече с Людовико и Никколо, но все же понимала, что проблема в ней самой, в ее вечно противоречивых чувствах.

Из Поппи[70]70
  Поппи – городок в Тоскане в сорока километрах от Ареццо.


[Закрыть] она послала в поместье письмо, чтобы предупредить о своем приезде, и надеялась на то, что Людовико с Никколо встретят ее по дороге, но этого не произошло. «Нет причин беспокоиться», – увещевала себя Валентина, и все же, когда карета остановилась у дома, ее руки судорожно сжались на коленях.

Кучер помог ей и Эмили выбраться из экипажа. На террасу вышли две темноволосые девушки. Одна из них была одета в простое серое платье, сшитое по ее мальчишеской фигуре, волосы были тщательно уложены. Вторая была более женственна, на ней была черная юбка и пестрая блузка. Такой же пестрый платок удерживал ее роскошные локоны. «Должно быть, это Марцелла, – догадалась Валентина. – А вторая – та самая цыганка».

– Валентина! – воскликнула Марцелла, поспешно сбегая вниз по ступенькам. – Это действительно ты!

Они обнялись, и, только когда Марцелла отстранилась, Валентина увидела, насколько она изменилась.

– Ты так выросла.

– А ты стала еще красивее, – со смехом ответила Марцелла, но тут же вновь стала серьезной. – Скажи, что привело тебя сюда? Ты все-таки решила, что нам следует направиться в Османскую империю на поиски твоего мужа и моего брата?

– Что? – Валентина ошарашенно покачала головой. – Они что, еще не… Я хочу сказать, Людовико и Никколо еще не приехали?

– Нет, конечно, – опешила Марцелла. – А почему…

– А вы, должно быть, та самая Валентина, – холодно перебила их темноволосая женщина, вышедшая с Марцеллой на террасу.

– Это Эсмеральда, – по голосу девушки было понятно, что цыганку она недолюбливает.

– Очень приятно, – Валентина пожала протянутую ей руку и вновь повернулась к подруге. – Я не понимаю. Я приехала в Ареццо, потому что получила от Людовико письмо, в котором он просит меня встретить его здесь.

– Странно, – заметила Эсмеральда. – Мы не получали от них никаких вестей и очень беспокоимся о Никколо.

Валентине было неприятно то, что женщина называет Никколо по имени. Ей стало интересно, что их связывает.

– Людовико написал мне, что они оба в безопасности и направляются сюда.

– Никколо в безопасности? Но это же прекрасные новости! – Марцелла захлопала в ладоши.

– Возможно, они просто задержались и скоро приедут? – предположила Валентина, но ее слова прозвучали не очень-то убедительно.

– Будем надеяться. Но почему же Никколо не сообщил нам о приезде? – удивилась Эсмеральда.

– Здесь нам все равно эту загадку не разгадать, – задумчиво протянула Марцелла. – Давайте зайдем в дом и попробуем во всем разобраться.

Пролив Отранто, 1824 год

Прищурив глаза, Никколо с таким напряжением смотрел на парус, словно усилием воли мог заставить корабль двигаться быстрее. При этом, в сущности, ему было не на что жаловаться. Людовико щедро заплатил греческим рыбакам, и те не жалели сил, чтобы поскорее доставить своих пассажиров к цели.

Большую часть времени вампир проводил под тентом, натянутым над кормой, – днем там была хоть какая-то тень. По ночам они спали рядом с рыбаками под этим же тентом.

Взглянув на молодого итальянца, Людовико поднялся и подошел к нему поближе.

– Сойдем в Равенне, – сказал Никколо. – Немного дальше, чем мы планировали, но дороги на Ареццо оттуда лучше, и мы доберемся быстрее, чем если бы мы ступили на берег в Анконе или Пезаро.

– Согласен. Будем действовать быстро. Я договорюсь с чиновниками, а ты купишь лошадей. Никаких карет, так будет дольше.

Приятно было разрабатывать планы. Хотя утлое рыбацкое суденышко плыло довольно быстро, да и ветер был попутный, Никколо казалось, будто они стоят на месте. Вынужденное бездействие изматывало нервы, да и Людовико ощущал то же самое.

Вблизи Ареццо, 1824 год

Солнце уже клонилось к горизонту. Никколо гнал коня. Они меняли лошадей на каждом постоялом дворе, оставляя за собой измученных взмокших животных, но теперь им предстояло преодолеть последний отрезок пути. Нужно было добраться до Ареццо раньше врагов, все остальное не имело значения.

Людовико скакал в сотне метров позади: у графа всегда были проблемы с животными, которые его боялись, к тому же Никколо лучше владел искусством верховой езды.

Сейчас итальянец мчался галопом по дороге, по которой так часто ходил и ездил, но еще никогда в жизни он так не торопился. Между двух поросших диким виноградом холмов показалось поместье. Никколо ожидал, что увидит дым, пожарище или руины посреди заброшенного парка, но его дом стоял как ни в чем не бывало.

Никколо ворвался во двор. Во все стороны полетел гравий – он резко остановил коня.

Из конюшни вышел какой-то человек, и Никколо не сразу узнал в нем Карло: он оставил слугу под Иоанниной и предполагал наихудшее.

– Добро пожаловать домой, господин! К вашему приезду все подготовлено.

– Что? – опешил Никколо.

Его лошадь отфыркивалась, да и сам он ловил губами воздух.

– Графиня Карнштайн сообщила нам, что вы скоро приедете, господин.

Как раз в этот момент во двор въехал Людовико.

– Валентина? Она здесь? У всех все в порядке?

– Да, господин.

Сердце Никколо сжалось. Они успели вовремя. Соскользнув с лошади, он едва не бросился громиле кучеру на шею.

Солнце наконец-то село, и на поместье опустилась ночь.

Валентина обвела взглядом библиотеку, в которой они собрались. Судя по часам, было уже далеко за полночь, и внезапно у нее возникло такое чувство, будто в ее теле пребывает сейчас какой-то другой человек, а сама она наблюдает за происходящим со стороны.

Ненастоящими казались ей и Людовико с Никколо, ходившие взад-вперед перед камином и рассказывавшие невероятнейшую историю о вампирах, оборотнях и обезумевшей инквизиторше. Они приехали в поместье через день после нее, вымотанные и взвинченные. Сейчас они, освежившись, описывали свои приключения. Валентина была счастлива видеть их живыми и здоровыми, но ей было горько оттого, что она никогда не знала всей правды о Никколо Вивиани.

Когда-то в этой же комнате Никколо уже рассказывал подобную историю. Валентина чуть не рассмеялась от этой мысли. Но то, о чем он говорил сегодня, не было мрачной сказкой, одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы убедиться в правдивости его слов.

Сложно было принять откровения, которыми этой ночью делились с ними Людовико и Никколо. Много лет назад в Швейцарии Никколо согласился на ритуал, во время которого его должен был укусить оборотень. Затем он, как одержимый, пытался выяснить происхождение и предназначение вервольфов и в конце концов оказался одним из них.

Тяжелее всего было принять эту новость Марцелле. Пару минут назад девушка выбежала из библиотеки.

– Я еще поговорю с ней, – предложил Никколо.

– Да, наверно, так будет лучше, – согласилась Эсмеральда.

«Видимо, она уже давно обо всем знала», – подумала Валентина, чувствуя, как эта мысль разжигает в ней гнев.

– Вы должны собрать вещи. Завтра выезжаем на рассвете, – продолжил Никколо. – Людовико полагает, что разумнее всего будет оставить Италию и направиться в Германию, в Пруссию. У Людовико есть земли под Берлином. А там уже посмотрим.

– Как по мне, то лучше выезжать прямо сейчас, – вмешался граф. – Но я боюсь, что мы не успеем собраться. Надеюсь, на территории протестантов мы будем в безопасности.

«В безопасности! – Ярость Валентины росла с каждым мгновением. – А нас, конечно, никто не спрашивает. Ну, значит, поедем в Берлин, какая уж теперь разница».

Ареццо, 1824 год

Смутная тревога не давала Никколо успокоиться, и он понимал, почему Людовико хочет уехать прямо сейчас. Возможно, сказывались времена, которые он провел в рабстве, или же он не мог поверить в свою безопасность, но мысль о том, что Жиане удалось заманить Валентину в Ареццо, не шла у юного графа из головы. При этом Никколо понимал, что, скорее всего, навсегда лишит Марцеллу привычного окружения. Его сестра всегда мечтала о путешествиях, но наверняка иначе представляла себе обстоятельства своего отъезда.

– Предатель, – прошипела она ему в лицо. – Ты бросил меня одну, чтобы отдаться своему безумию! И теперь ты заявляешь, что мы оба, нет, даже вся наша семья – настоящие чудовища?

Никколо не стал возражать, надеясь на то, что Марцелла все поймет, когда у нее будет время подумать и привыкнуть к своему новому положению. «И привыкнуть к мысли о том, что с ней может произойти».

Юноша мерил шагами библиотеку, время от времени останавливаясь, чтобы отхлебнуть вина. В его голове складывались и тут же рушились планы – о поездке в Берлин, об укрытиях, которыми они смогут воспользоваться. Он надеялся вновь повидаться с Катей и Гристо. А потом, возможно, следовало вообще уехать из Европы, направиться в Новый Свет или в Индию, в Японию или еще куда-нибудь, где их никто не знал и где они смогут начать новую жизнь.

Людовико был более спокоен, по крайней мере, внешне. Усевшись в старое уютное кресло, вампир читал книгу из коллекции Никколо. Время от времени он улыбался, а однажды даже рассмеялся.

– Просто восхитительно, – заметил он. – Кто бы это ни написал, у него наверняка была очень бурная фантазия. Чеснок и кресты, ну надо же!

Но Никколо лишь что-то буркнул в ответ. Мыслями он опять был в Албании. В какой-то момент он поймал себя на том, что вновь и вновь пытается сбежать… Перед отъездом у него осталось еще одно незавершенное дело.

Валентина склонилась над открытым сундуком. Собирать, собственно говоря, было нечего, и она отправила Эмили спать – чтобы уложить платье, белье и пару мелочей, помощь ей не требовалась, ведь сумки, привезенные в Ареццо, так и остались неразобранными. Опустив в сундук щетку для волос, Валентина взяла серебряное зеркальце, и уже уложила его, когда решила еще раз посмотреть на себя. В зеркале девушка выглядела измотанной: веки припухли, под глазами залегли тени. Она устала. Устала от этой поездки, от этой ночи. И от всей той лжи, которая предопределяла ее жизнь. Схватив зеркало, Валентина изо всех сил швырнула его в стену.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – рявкнула она, думая, что это ее муж или Марцелла.

Но в комнату вошел Никколо. Вид у него был смущенный.

– Ты уронила зеркальце? – спросил он, увидев осколки на полу.

– Нет. Я только что бросила его о стену, – холодно ответила девушка. – Чем могу служить?

Никколо беспомощно поднял руки, не зная, что сказать. За эти годы он изменился сильнее остальных – угловатый подросток превратился в настоящего мужчину, носившего потертый костюм так, будто это мантия короля. И выражение его глаз позволяло понять, что этому юноше довелось пережить.

– Ничем, я просто хотел с тобой увидеться. Убедиться в том, что у тебя все в порядке.

– Что ж, у меня все в порядке, как видишь, – раздраженно отрезала она. – Теперь можешь пойти к Эсмеральде и проверить, как там она.

Смущенно кивнув, Никколо уже повернулся к выходу, но тут Валентине стало стыдно за свою грубость.

– А сам-то ты как? – уже спокойнее спросила она. – Наверное, последние годы были для тебя просто ужасны.

Никколо робко улыбнулся.

– Иногда мне по-прежнему снится, что я сижу в той шахте, если ты об этом. Это было кошмарное место, и я очень благодарен Людовико за то, что он спас меня. Это еще одна причина, по которой я пришел к тебе. Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты послала его ко мне.

– Ты об этом знаешь? Людовико тебе рассказал?

– Даже если бы он мне ничего не говорил, я все равно догадался бы. У него самого не было причин рисковать жизнью ради меня. Ему не свойственны столь благородные жесты.

– Он поехал в Албанию, чтобы вызволить тебя из плена Али-паши, – резко напомнила ему Валентина. – Да, он сделал это потому, что я его попросила. И это притом, что он знал, почему я его об этом прошу. И если я правильно поняла твой рассказ, Людовико чуть не погиб, спасая тебя. И он, по крайней мере, был честен со мной в отношении того, что касается его натуры. Так что не надо мне тут рассказывать о благородных жестах.

Кивнув, Никколо молча опустил голову и на мгновение вновь напомнил Валентине того юного итальянца, в которого она когда-то влюбилась.

– Ты права, – пробормотал он. – Я не рассказал тебе правду, ни в Женеве, ни в Париже. Я думал, что смогу защитить тебя, если просто уйду, но сейчас я понимаю, как ошибался. Людовико правильно поступил, открывшись тебе, – расправив плечи, он взглянул ей в глаза. – Я больше не могу лгать, Валентина. Слишком уж долго тянется эта ложь. В темнице Али-паши у меня было время на сожаления. Я пришел сюда сказать тебе, что я тебя люблю и всегда любил. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить и уедешь отсюда вместе со мной.

Валентина взглянула на него, и что-то в ней сломалось. Она пыталась забыть Никколо. Пыталась поверить в то, что он ее не любит. Пыталась убедить себя в том, что сама не любит его. Но вот он стоит перед ней, и куда пропало все ее хваленое самообладание? Девушка закрыла глаза. «Если бы ты сказал мне об этом раньше. Тогда, в той жизни, когда мы еще были свободны от своих проклятий».

– Слишком поздно, Никколо, – мягко сказала она. – Я не могу оставить Людовико и не сделаю этого. Я кое-что пообещала ему за то, что он спасет тебя.

– Что ты пообещала? – Никколо произнес это так медленно, будто только учился говорить.

– Я обещала Людовико, что больше никогда не буду с тобой видеться и не буду искать встречи с тобой. Он привез тебя сюда, чтобы ты мог позаботиться о своей сестре и об Эсмеральде, но когда мы покинем это место, то каждый двинется своей дорогой. На этот раз мы расстанемся навсегда.

– Но ты… ты не можешь так поступить, – пролепетал Никколо. Кровь отлила у него от лица. – Он не может этого от тебя потребовать.

– Он этого и не требовал, – от горечи у Валентины перехватило дыхание. – Я сама ему предложила. Людовико всегда держит слово. Именно поэтому ты еще жив и сейчас находишься в Ареццо. Разве я могу подвести его?

Она видела, как сжались его кулаки.

– Даже если надежды нет, я рад, что все тебе сказал, – прошептал Никколо, стараясь держать себя в руках. – Я тебя люблю.

– Я знаю, – мягко ответила она. – Я тоже тебя люблю.

Подойдя к Валентине, он заключил девушку в объятья, и, прежде чем она успела возразить, их губы слились в поцелуе.

В дверь опять постучали. В комнату с нарочито приветливой улыбкой на лице вошел Людовико.

– Боюсь, что помешал вам, но я полагаю, ты и так собирался уходить, не так ли, Никколо?

Итальянец молча покинул помещение.

53

Ареццо, 1824 год

В прихожей громоздились сундуки, чемоданы и тюки – запасы, которые понадобятся им в дороге. Уже на рассвете все вещи погрузят в карету и телегу и… Пора будет покидать Ареццо. Никколо знал, что мысль о том, что придется вновь оставить родину, должна вызывать в нем более сильный отклик, но он ничего не ощущал. Слишком уж долго он пробыл на чужбине, слишком уж изменился, чтобы сейчас считать этот величественный замок своим домом.

Послышался какой-то тихий звон.

– Ты что-то слышал? – спросил он у Людовико, но тот лишь покачал головой. – Мне показалось, будто…

И тут раздался пронзительный вопль, оборвавшийся столь же неожиданно, как и начался. У Никколо мурашки побежали по коже.

– Валентина! Марцелла!

Людовико уже вскочил и бросился к двери, прежде чем Никколо успел отреагировать. Он побежал за вампиром по короткому коридору к прихожей – и замер на месте.

На верхней ступеньке лестницы в одной только ночной рубашке стояла Валентина. Кровь отлила от ее лица. За ее спиной Никколо увидел женщину, вокруг которой вились Тени.

Людовико тоже остановился, а затем сделал осторожный шаг вперед.

– Стойте! – крикнула женщина, опуская руку на плечо Валентины.

Это была Жиана. Она презрительно усмехалась.

Из других комнат на первом этаже выбежали какие-то люди – мужчины и женщины, в которых Никколо узнал отродье Жианы. Взгляд Людовико заметался от одного врага к другому, затем вампир повернулся к Валентине. Следуя приказу, он не двигался с места.

– Наконец-то мы все здесь собрались. – Голос Жианы так и сочился злорадством. – Должна признать, что убить вас крайне сложно, граф Вивиани. С вашими английскими друзьями все обстояло намного проще. Но теперь мне не нужно прибегать к ядам, порошкам и всем этим секретам. Сойдет и так.

– Отпусти ее, – удивительно спокойно произнес Людовико. – Тебе же нужен я. Зачем тебе она?

Жиана рассмеялась, и этот заливистый радостный смех был столь же неуместен, как и на похоронах.

– Ах, ты всегда был таким эгоистом, Людовико. Всегда только я, я, я. Должна разочаровать тебя. Я пришла сюда не только из-за тебя, но и из-за твоего друга. И из-за нее.

Ее пальцы скользнули по голой шее Валентины, и Никколо едва удержался от крика. Часть вампиров начали подниматься по лестнице, стараясь держаться от Никколо и Людовико подальше, но неуклонно окружали их со всех сторон.

– Что тебе нужно? – спросил Никколо, надеясь выиграть время.

– Месть за то, что вы оба сделали со мной. К тому же я хочу поблагодарить вас за то, что вы мне подарили. Вы открыли мне глаза.

– С удовольствием забрал бы свой подарок, – прошипел Людовико, но женщина лишь рассмеялась.

– Нет, для этого ты слишком слаб. Ты поделился со мной своей Тьмой, но теперь я стала чем-то большим. За все прожитые тобой столетия ты не мог повидать того, с чем сталкивалась я. Все твое знание ничтожно по сравнению с моим. Долгие годы борьбы с такими, как вы, и все это задокументировано в архивах. У меня есть исследования людей, обладавших намного большим интеллектом, чем твой, mio padre[71]71
  Мой отец (итал.).


[Закрыть]. Тексты о дьяволопоклонниках, описания ритуалов, книги о магии, дневники. Настоящая сокровищница знания, подарившая мне столько власти, что ты себе и представить не можешь.

– Ты хочешь, чтобы мы погибли? – перебил ее Никколо. – Тогда убей нас. Хорошо. Но отпусти остальных.

– Любовь, – промурлыкала Жиана. – Прекрасное чувство, особенно если его можно использовать. Любовь связывает вас по рукам и ногам. Вы не сможете ничего предпринять, пока она будет в моей власти. Вам обоим можно спокойно перерезать глотки и бросить вас истекать кровью, как свиней, и вы не станете сопротивляться. И все это в надежде на то, что с ней ничего не приключится. Вы связаны, и эта нить держит вас сильнее посеребренной веревки и магических слов.

Никколо не мог оторвать от Валентины глаз. Он знал, что Жиана права. Юноша понимал, что его бездействие не спасет Валентину, не может спасти, но он никогда не предпримет ничего, что могло бы поставить ее под удар. Никколо оцепенел и лишь смотрел в широко распахнутые глаза возлюбленной.

– Ты безумна, – прошептал Людовико.

– Теперь ты сожалеешь о содеянном, mio padre?

– Я исправлю мои ошибки.

– Нет, не исправишь. Из-за своих ошибок ты и погибнешь. Но утешься, вы лишь первые. Тьма, томившаяся в заточении множество веков, вернется во мне и моих детях, и наступит новое время. Мы построим новую церковь на руинах прежней и уничтожим слабость в наших рядах!

Прежде чем вампир что-то успел ответить, Никколо увидел страх в глазах Валентины, страх, и не только. Она приняла решение, и вервольф это чувствовал, словно видел, как распускается перед ним цветок. Он хотел закричать, но было уже слишком поздно.

Валентина молча дернулась вперед и перепрыгнула через поручни. Казалось, что на мгновение ее тело зависло в воздухе, светлые волосы блеснули, и Никколо почти поверил в то, что сейчас воздух понесет ее и она плавно опустится вниз, но ее тело рухнуло, все так же беззвучно, и лишь послышался глухой удар о каменные ступени. Перекатившись на бок, Валентина застыла у подножия лестницы.

Взревев раненым зверем, Людовико набросился на стоявшего рядом вампира. За его пальцами тянулись нити Тьмы, он ломал кости и рвал кожу, будто его ногти были стальными.

Никколо побежал вперед, не сводя глаз с тела Валентины. Он упал на колени, проехав последний метр по полу, погладил кончиками пальцев ее щеку, убрал со лба непослушный локон. В ее глазах еще теплилась жизнь, но юноша видел, что она умирает.

– Нет-нет-нет! – взмолился он. – Нет-нет-нет!

У него на глазах выступили слезы. Из уголка губ Валентины потекла струйка крови. Осторожно повернув ее, Никколо поднял девушку на руки, прижал к груди, коснулся губами ее лба.

За его спиной послышались шаги, но Никколо прижимал к себе Валентину, пытаясь лишь силой своей воли предотвратить ее смерть, передать ее умирающему телу свое тепло, свою жизнь.

Клинок вошел ему в плечо, боль раскаленной иглой пронзила грудь. Вервольф осел на пол, но на его губах заиграла улыбка. Так или иначе, сейчас все закончится.

Жиана наблюдала за всем этим сверху, и ее переполняло ощущение триумфа. Девушка умирала, но это было уже неважно. Рядом лежал граф Вивиани, и кровь била фонтаном из чудовищной раны на спине. Когда он умрет, Жиана будет отомщена. Рядом с графом сражался Людовико. Видимо, он выучился лучше фехтовать и дрался с отчаянной отвагой, но врагов было слишком много. Вот он убил одного, но и его ранили в ногу. Он обвил Тьмой одну из женщин, но ее меч поразил его в бок.

Сейчас Жиана покончит с этим. Какая-то часть ее души восхищалась сейчас Людовико, бурлящей в нем ненавистью, которая ограждала его от боли. Но все же он был пережитком прежних времен, реликтом. Его нужно было устранить. И теперь, благодаря своим стараниям и защите папы Льва XII, она уничтожит все, что стоит у нее на пути. Вампиры, оборотни, ведьмы – никто не сможет противостоять ее детям. А когда все закончится, она выпустит в мир Тьму и покончит с церковью. Но сперва следовало избавиться от тягот прошлого. Хорошо бы сделать это самой, собственными руками.

Жиана начала спускаться по лестнице. Ее слуги позаботятся о графине Вивиани и ее подружке. А ее ждет радость убийства Людовико.

Он двигался быстро. Одного вампира отбросило назад, второго он просто разорвал на куски и бросился – нет, полетел ей навстречу. Для человека движения Людовико были неуловимы, но Жиана видела все в мучительно замедленном темпе. Уклонившись от его удара, женщина схватила вампира за руку и отбросила прочь так, что он ударился о поручни лестницы, и, прежде чем Людовико успел подняться, Жиана уперлась ногой ему в бок и дернула за руку.

Его стон музыкой прозвучал в ее ушах. Вампир покатился по ступенькам, а Жиана, небрежно отбросив оторванную руку, пошла следом.

– Не дергайся, и все закончится очень быстро.

Сзади послышалось рычание, и женщина оглянулась. С пола поднимался огромный вервольф. Оборотень выпустил когти и помотал головой из стороны в сторону, глубоко втянул воздух, принюхиваясь. На него набросился один из детей Жианы, но вервольф еще в воздухе оторвал ему голову. Безжизненное тело шлепнулось на пол.

Фыркнув, словно кошка, Жиана воззвала к Тьме. Вокруг закружились Тени, защищая ее, придавая силы, и женщина прыгнула вперед, прямо на лапы оборотня.

На Людовико напал один из вампиров. Защищаться с одной рукой было почти невозможно, но все же граф сумел схватить врага за горло и ударить головой о мраморные ступени. Изогнувшись, он впился зубами в шею поверженного молодого вампира, и в рот ему потекла сладкая, исполненная Силы кровь. Людовико сжал челюсти, ломая врагу хребет.

Отбросив труп, граф оглянулся. Перед ним предстало поразительное зрелище: Никколо в облике вервольфа сражался с Жианой, которую превосходил ростом в два раза… но не побеждал. Его когти поблескивали при движении, но женщина уворачивалась от его ударов и в какой-то момент схватила его за руку. Тени вокруг ее тела стали гуще, и Жиана швырнула огромного оборотня на лестницу. Заревев, Никколо ударился о поручни, каменные опоры сломались, в воздух взметнулся столб пыли, во все стороны брызнули обломки. Поднявшись, вервольф встряхнулся, повел носом и уставился на Жиану. Та улыбалась, наслаждаясь моментом. И тут оборотень прыгнул.

Людовико бросился к женщине, которую именно он сделал такой.

Без Валентины жизнь казалась невыносимой, и граф был полон решимости выиграть для Никколо время, чтобы тот мог убить это созданное им чудовище. Минутного замешательства может хватить, и потому Людовико воззвал ко Тьме, собрал вокруг себя Тени.

Но Жиана исчезла, и тут графа ударили в бок, сбивая с ног. Мир закружился, пол и потолок слились в единое целое, кости начали ломаться, ребра затрещали, давя на легкие, мышцы мучительно натянулись. По всему его телу прошла волна боли, перед глазами поплыло, но Людовико призвал всю свою силу воли, чтобы не потерять сознание.

Вервольф бил Жиану, но та либо уклонялась от его ударов, либо парировала их Тьмой.

Сам Людовико не решился бы на схватку с оборотнем, но Жиана была не просто равна вервольфу по силе, она могла его победить.

«Да она же играет с ним!» – понял граф, отирая рот от крови. Дышать было больно, и, когда он попробовал подняться, ноги под ним подогнулись.

Когти разорвали Жиане бок, пробив кожаный доспех, и оборотень радостно взвыл, но женщина не обратила на ранение внимания и тут же ударила Никколо в живот. Со стороны удар казался слабым, но вервольфа отбросило назад, и он сложился пополам, скользнул по полу, оставляя когтями глубокие борозды в мраморе, и наконец опять поднялся на лапы. Оборотень стал осторожно кружить около Жианы, подергивая ушами и обнажив клыки. Людовико понял, что Никколо ищет какую-то прореху в ее защите, что-то, чем можно было воспользоваться.

Женщина не двигалась с места, наблюдая за своим противником. Она ожидала нападения. И вервольф атаковал. На этот раз Жиана отреагировала сразу же, ударив оборотня по морде. Она схватила его за шерсть на загривке и без видимых усилий бросила себе за спину.

Никколо мягко приземлился на тюки с вещами. Пара чемоданов расстегнулась, одежда рассыпалась во все стороны.

И тут Людовико увидел небольшую склянку, откатившуюся в сторону. Ламповое масло!

Оборотень запыхался. Каждое движение приносило боль, но от этого он становился только злее. Всякий раз, когда он пытался схватить Жиану, она исчезала. Она была слишком быстра. И сильна. Из ран сочилась кровь, стекала по коже, пропитывала шерсть. Часть из них уже закрылась, другие же были слишком глубоки, но Никколо не было до этого дела. Он жаждал убийства.

Взвыв, вервольф напал вновь, ударил правой, затем левой лапой. Жиана уклонилась, но ее плащ скользнул по его когтям, и Никколо ухватился за ее одежду, притянул женщину к себе, вонзил когти в плоть… Ах, какое прекрасное чувство, вот она стонет от боли… Оборотень прижал ее к груди и уже склонил морду, собираясь откусить ей голову, но тут Жиана выбросила вверх руку и ударила Никколо в нос. Вервольф взвыл, но не отпустил жертву, прижимая ее к себе все сильнее, готовый раздавить ее, если так будет нужно.

Что-то холодное коснулось его ступней, начало ползти вверх, обвиваясь вокруг тела и вокруг его добычи, такое холодное, что у Никколо подкосились ноги. Его окутала непроглядная Тьма, ледяная Тьма, подобная пространству между звезд, Тьма, враждебная жизни и теплу. Вервольф завыл, сопротивляясь Тьме, но та не отступала, поднимаясь все выше, по его плечам, груди, шее. Никколо хотелось кричать, но Тени сомкнулись на его морде, не позволяя издать и звука.

В последний момент он увидел, как какой-то однорукий что-то швырнул в него. И тут мир взорвался.

Людовико, запыхавшись, опустился на колено и повалился набок. Он больше не мог двигаться, силы полностью оставили его.

Склянка врезалась в извивающуюся массу Теней, почти полностью окутавшую вервольфа и Жиану. От удара стекло разбилось, пролив масло на их тела. Людовико обмотал склянку пропитанной маслом рубашкой и поджег ее, и сейчас Тени загорелись, и этот огонь развеивал Тьму, как утро изгоняет ночные кошмары. Оборотень завыл, но граф не знал, был ли это крик радости оттого, что Тьма отступила, или крик боли от ожогов: горящее масло разъедало его плоть.