Текст книги "Ритуал тьмы"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Юноша, выпрыгнув из укрытия, бросился на второго стрелка. Он попал противнику плечом в грудь, обхватил его руками и сбил с ног. Они покатились по земле, и Никколо сумел за что-то ухватиться – то ли за руку, то ли за ногу – и дернулся в сторону. Послышался мерзкий хруст, за которым последовал крик боли. Поднявшись на четвереньки, Вивиани разглядел лицо стрелка и не задумываясь нанес удар в подбородок, а затем в висок. Противник поднял руки, защищая голову, а Ник коло, вскочив, пнул его под ребра. Бедняга скорчился от боли.

Никколо побежал дальше. В этой части парка было совсем темно, скорость пришлось снизить, чтобы не потеряться и не упасть. Пригнувшись, Вивиани и Эсмеральда стали красться среди деревьев, постоянно оглядываясь, чтобы проверить, не догоняют ли их враги.

– Дерешься, как парижский уличный мальчишка, – В голосе девушки слышалась улыбка.

Отсюда еще было видно два огонька, но они не приближались, как с удовлетворением отметил Никколо.

– А ты? Что это вообще было?

– Никогда не слышал о шоссоне? Ну, или савате?[59]59
  Шоссон и сават – виды французских единоборств.


[Закрыть]

– Приемчики уличных громил?

– Я родом из Марселя, а у нас гордятся своим умением нести уличную драку. Меня научил отец. Он был моряком, знаешь ли.

Никколо подумал о том, как мало он знает о настоящей жизни Эсмеральды, но было понятно, что сейчас неподходящий момент что-либо менять в этом отношении.

Они молча побежали дальше.

Наконец впереди показался свет, но это был не огонек лампы, а освещенный прямоугольник, видимо, окно какого-то здания, первые признаки людной местности.

– Сейчас выберемся отсюда, – с облегчением заметил Никколо. – Может быть, в городе они за нами гнаться не станут.

Эсмеральда что-то с сомнением проворчала в ответ, да и Никколо вовсе не был уверен в том, что преследователи так просто отступят. Тем не менее в нем зажегся огонек надежды. Они выбрались из ловушки, подпортили планы своим врагам, и если им удастся затеряться на людных улицах, то на первое время можно будет не беспокоиться об опасности.

За деревьями виднелась улица – от парка ее отделяла железная ограда в человеческий рост. Никколо и Эсмеральда вновь ускорили шаг и, подобравшись к ограде, стали перелезать на другую сторону. Первым наверх взобрался Никколо. Он подал девушке руку и помог ей перебраться на улицу. Вивиани уже обрадовался, но тут из тени вышли какие-то люди. Казалось, будто до этого их там не было и они просто прошли сквозь тень в этот мир.

– Добро пожаловать в Рим, граф, – рыжеволосый невысокий мужчина насмешливо поклонился. – А она была права, вас часто недооценивают.

– Кто был прав? О чем вы говорите? И что вам от меня нужно?

Противники окружили Никколо с Эсмеральдой, перекрывая все пути к отступлению, разве что можно было вернуться в парк. Юноша хотел закрыть собой Эсмеральду, но она отошла в сторону, так что они оказались плечом к плечу.

– Посмотрим, повезет ли вам в этот раз так же, как в Париже, граф, – светским тоном заметил рыжий.

В тот же момент в его правой руке из ниоткуда возникла шпага, а его спутники достали длинные изогнутые кинжалы, слабо поблескивавшие в лучах фонарей.

Никколо никак не мог избавиться от оцепенения, но тут сзади прогремел выстрел…

Рим, 1821 год

Жиакомо дрался, как дьявол. Впрочем, это было неудивительно, ведь он и был демоном. Он мысленно проклинал сам себя за то, что дал своей жертве так много времени, но теперь уже ничего нельзя было поделать.

Этот тосканский граф со своей шлюшкой оказались находчивей, чем он полагал. Жиакомо послали сюда избавиться от них в том случае, если инквизиция потерпит неудачу, а теперь оказалось, что придется драться с этим вервольфом и его сучкой, да еще и с инквизицией в придачу.

Церковники добежали до ограды, кто-то перепрыгнул на улицу, кто-то начал целиться и стрелять. В плечо Жиакомо впилась пуля, его отбросило назад, боль пронзила все тело, но демон взял себя в руки. Обычно такие ранения не причиняли никаких неудобств, так как тут же закрывались, когда их обволакивала Тьма, но эта рана горела черным огнем.

– Проклятье!

Слыша крики церковников, Жиакомо мрачно улыбнулся. Рядом с ним какой-то женщине пуля попала в лицо. Он почти не знал ее – какая-то римлянка, молодая девчонка, прошедшая становление всего несколько недель назад. Девушка упала на землю. Крича, она пыталась вырвать пулю из головы пальцами, но у нее ничего не вышло. Ее тело замерло, и Жиакомо показалось, что он видит, как Тьма покидает ее, как Тени

струятся из ее рта, носа, глаз, ушей, как они смешиваются с темнотой вокруг.

– Вперед! – рявкнул он.

Один из инквизиторов поднял мушкет, и Жиакомо нырнул в Тьму. Он слился с пространством Теней, и мир на мгновение померк, стал ненастоящим, каким-то далеким. Выстрел прозвучал приглушенно, да и сама вспышка выглядела как слабый огонек.

Уже через мгновение Жиакомо вышел из Тени в пяти метрах оттуда. Рука дернулась вперед, и его шпага вонзилась в грудь инквизитора. Металл скользнул по кости, пронзая плоть. Враг упал ничком, прижав руки к груди.

Жиакомо поспешно оглянулся в поисках своей добычи и тут понял, что речь уже не идет только об убийстве вервольфа.

Сейчас нужно было просто выжить.

Рим, 1821 год

Две группы напали друг на друга, и на какое-то время о Никколо, казалось, забыли. Пригнувшись, он пнул одного из стоявших рядом в колено и отпрыгнул в сторону. Вокруг царил хаос: гремели выстрелы, люди кричали, земля покрылась мертвыми телами.

В трех метрах от него Эсмеральда сражалась с вооруженным кинжалом противником. Руки и ноги девушки с поразительной скоростью мелькали в воздухе, а подол платья развевался, напоминая хвост кометы. От одной атаки она уклонилась, вторую парировала рукой, а затем, развернувшись, стукнула нападавшего локтем в шею. Кинжал со звоном упал на землю – Эсмеральда с силой ударила руку противника о свое колено.

Никколо бросился к ней, подняв кинжал. Хотя противник держался рукой за горло, он продолжал драться. В его темных глазах сверкала ненависть. Нападавший двигался намного быстрее, чем любой человек, и Никколо вспомнилась стычка в Париже, но времени на то, чтобы сосредоточиться и предпринять еще одну попытку обратиться в волка, не оставалось. Эсмеральде попали в лицо, и девушка отшатнулась. Ее противник так зациклился на ней, что даже не заметил атаки Никколо. Удар был неловким, но сильным, и незнакомец взвыл, когда металл пронзил его плоть. Он успел повернуться, но тут Никколо ударил во второй раз.

Клинок вошел в тело. Это было настолько мерзко, что Никколо затошнило. Противник уже собрался напасть вновь, но тут Эсмеральда схватила его за голову и резко дернула ее назад. Он с глухим стуком упал на спину, а девушка, склонившись над ним, начала что-то шептать. Она говорила очень тихо, так что Никколо не мог разобрать ее слов.

Эсмеральда подняла взгляд, а мужчина у ее ног начал кричать, словно его бросили в котел с кипятком. Он дергался, возил руками по лицу, оставляя в коже глубокие царапины. Никколо с изумлением наблюдал за тем, как его пальцы нашли глаза.

– Бежим! – крикнула Эсмеральда, поворачиваясь.

Крики за спиной перешли в хрип, но Никколо не решался оглянуться, следуя за девушкой в переулок.

– Спасибо, – выдохнула она.

Они побежали дальше. Тут, среди домов, было темно. Кинжал в руке у Никколо казался очень тяжелым, но юноша почему-то не мог его выбросить.

Наконец они свернули за угол, и Эсмеральда остановилась. Запыхавшись, девушка наклонилась вперед, и волосы упали ей на лицо.

– Погоди, – взмолилась она.

Хотя инстинкты подсказывали Никколо, что нужно бежать дальше, он остановился. Юноша всмотрелся в темноту, но погони не заметил.

– По-моему, мы от них оторвались.

– О чем он говорил? – спросила Эсмеральда, отдышавшись. – При чем тут Париж?

– Я… В Париже на меня напали. Незадолго до отъезда. Я не придал этому особого значения, – солгал Никколо.

В темноте он не мог разглядеть лица Эсмеральды, но чувствовал, что она ему не верит.

– Это были не какие-то там грабители, Никколо, и ты это знаешь. Это были… иные создания.

Юноша помолчал, не зная, что ответить.

– Что за создания? – наконец спросил он.

– Создания, с которыми лучше не связываться. Но я подозреваю, что уже слишком поздно говорить тебе об этом, да? Ты впутался в это дело настолько, что пути назад нет. Да еще и эти фанатики с пистолями! Проклятье! – Она ударила кулаком по стене. – Мало того, что церковь непрерывно пичкает всех своими сказками, так теперь эти церковники еще и решили в меня пострелять!

Никколо оглянулся. Он почти не помнил, что произошло в Париже после его превращения: все было нечетким, размытым, как будто не он сам участвовал в тех событиях, а ему о них просто рассказали. Юноша помнил какие-то образы, звуки и запахи, совершенно отличающиеся от всего, с чем ему приходилось сталкиваться. В этих воспоминаниях не было смысла.

– Что ты об этом знаешь, Эсмеральда? Кто они?

– Их сущность пленена в их телах. – Девушка мотнула головой, предлагая идти дальше.

Мысли лихорадочно заметались у Никколо в голове. Знает ли Эсмеральда о том, кто он? Может быть, именно она ключ к тайне, который он так долго искал?

– Я знаю, – продолжила она, – что такие создания существуют. Создания, состоящие из Тьмы. Не той тьмы, что появляется в отсутствие света. Истинной Тьмы, о которой мы не знаем. И эта Тьма так холодна, что этим созданиям нужна кровь живых, чтобы согреться. У них много имен в разных языках, но самое распространенное их название – это «вампиры».

Никколо вспомнил Жанну Обри и ее рассказы о том, как ее брат раскапывает могилы в Трансильвании в поисках живых мертвецов. «Ирония судьбы: Жан-Батист Обри ищет их по всему миру, а я едва сумел от них спастись!» – подумал он.

– Ты ведь уже сталкивался с ними, правда, Никколо?

– Да. Тогда, в Париже.

– Сколько их было?

Никколо замер. Этот разговор все больше напоминал ему допрос. В голосе девушки звучал холод, и он чувствовал, как растет между ними стена. В Эсмеральду стреляли, били ее кинжалом, гнали через весь Рим, и все это из-за него. И видимо, эта девушка больше знала о тайнах мира, чем он полагал.

– Не знаю точно. Трое или четверо, по-моему. И было уже темно.

– Трое или четверо. В темноте, – медленно протянула она.

Эсмеральда остановилась. Ее взгляд блуждал по лицу Никколо, словно она пыталась найти там что-то новое, невиданное раньше.

– Одного было бы достаточно, чтобы убить любого человека, – серьезно сказала она. – Эти создания быстрее и сильнее нас. Их раны закрываются сами собой. Некоторые могут подчинять людей своей воле или предугадывать наши поступки, прежде чем мы сами примем решение действовать определенным образом. Тени – их друзья, потому вампиры могут перемещаться через пространство Тьмы. Если на тебя нападет одно такое создание, то в большинстве случаев твой смертный приговор уже вынесен. Но трое? Или четверо?

Она не сводила с него глаз. Никколо пытался что-то сказать ей, передать словами мысли, объяснения, увещевания, ложь и правду. Но он не мог ничего произнести, хотя ему этого и хотелось. Казалось, будто он вообще утратил способность говорить.

И тут он понял: «Если и есть кто-то, кто мне поверит, то это она. Эсмеральда в этом разбирается. Она знает о порождениях Тьмы, черт побери!»

Но в этот момент ему в голову пришла еще одна мысль.

– Что ты с ним сделала? С тем вампиром, который упал на землю?

– Я воспользовалась магией, – помолчав, ответила девушка. – Распечатала в нем Тьму. Этому приему меня научил лорд Бармстрок.

– Лорд Бармстрок?

– Один мой старый друг. Неважно. Ты мне ничего не хочешь сказать?

И Никколо принял решение.

– Я оборотень.

Эсмеральда промолчала, и слова посыпались сами собой.

– Вообще-то я не должен был стать оборотнем. Ритуал прервали, прежде чем мы успели его завершить. Ничего так и не произошло. Меня не укусили, ничего такого. По крайней мере, я так думал. А потом однажды обернулся волком. Я не могу на это влиять, хотя вообще-то должен это уметь. Я превратился всего один раз, в Париже. Тогда я подумал, что умру. Человек, который напал на меня тогда, всадил мне кинжал в тело. Но вместо того, чтобы убить меня, он высвободил во мне волка.

Воспоминания никуда не делись. Да, их яркость померкла, но Никколо до сих пор помнил металлический привкус во рту, неспособность шевельнуться, борьбу тела с раной. Он сглотнул.

– А потом? – Эсмеральда опустила ладони ему на щеки, заставляя смотреть себе в глаза.

– Я превратился. Я этого не хотел, все произошло само собой. Потом я пытался обратиться волком вновь, любыми мыслимыми способами, но ничего не вышло. И я не знаю… – Он запнулся.

Девушка молчала, не сводя с него глаз. Никколо понял, что она верит ему, но, тем не менее, не собирается его проклинать.

– Пойдем, Nicolas le loup-garou[60]60
  Оборотень Николя (фр.).


[Закрыть], – сказала она наконец. – Соберем вещи и будем выбираться отсюда, пока они там дерутся. Все остальное обсудим потом, когда этот негостеприимный город останется позади.

Они попытались понять, где находятся, и вскоре Никколо сообразил, что переулок ведет на виа Омеро.

Пробираясь темными улицами Рима, Никколо и Эсмеральда в конце концов добрались до дома, который снимали. По дороге юноша вспоминал, каким грандиозным показался ему Рим во время прошлых визитов. Тогда он думал, что этот город – настоящий памятник церковной власти и чести, украшенный архитектурой времен античности, которая свидетельствовала о величии его предков. Теперь же Рим казался ему ловушкой. «В Риме опасно. И мне, и таким, как я. Кто бы они ни были».

Дом располагался на виа Арно – старое здание, принадлежавшее когда-то высшей знати, не дворец, но все же довольно просторное, с тремя этажами. Большая часть комнат стояли пустыми – Вивиани не привез с собой ни мебели, ни большого количества вещей. Эсмеральда сразу побежала на второй этаж, где находилась ее комната, а Никколо, спрятав кинжал под пальто, разбудил Карло и приказал приготовить все для немедленного отъезда. Кучер, все больше выполнявший обязанности телохранителя, что-то проворчал, но тут же начал приготовления.

Никколо последовал за Эсмеральдой. В большинстве комнат обои пожелтели, и при свете дня было видно, что краска на дверях и окнах облупилась, но в полумраке дом казался юноше величественным.

Занявшись упаковкой чемоданов, Никколо побросал в одну кучу и одежду, и книги. Кинжал он положил на кровать, и сейчас лезвие поблескивало на темном покрывале в лучах свеч. «Это всего лишь оружие», – уговаривал себя Никколо, но почему-то кинжал все время притягивал его взгляд, будто юноша чувствовал в нем какое-то зло.

В комнату вошла Эсмеральда. Было видно, что эта ночь далась ей нелегко, но девушка чуть насмешливо улыбалась, и Никколо был рад ее улыбке.

И в этот момент оконное стекло разлетелось на тысячи осколков. Никколо инстинктивно прикрыл лицо руками. Боль от мелких порезов пронзила пальцы, осколки со звоном посыпались на пол.

Когда юноша сумел повернуться к окну, там уже стоял тот самый рыжий, который поджидал их у ограды парка. Лицо его исказилось от ярости, одежда была порвана, а на щеке тянулись четыре глубоких царапины. В руках рыжий сжимал по изогнутому кинжалу.

Эсмеральда отреагировала первой. Она прыгнула вперед, замахнулась… и ее просто отбросило в сторону ударом, который Никколо даже не увидел. Девушка упала на кровать, перевернулась и, свалив чемодан, перевалилась на пол.

– Твои штучки со мной не сработают, проклятая ведьма!

– Ты пришел сюда за мной, – Никколо медленно сделал шаг в сторону, стараясь встать между рыжим и кроватью.

– Я убью вас обоих. Но в твоем случае это доставит мне больше удовольствия.

Незнакомец не сводил с Никколо глаз, следя за каждым его движением. Юноша отступил за кровать, где среди бумаг и одежды неподвижно лежала Эсмеральда. Собравшись с духом, Никколо пригнулся, закрывая девушку своим телом.

Ее глаза были открыты, на лице читалось напряжение. В руке она сжимала тот самый кинжал, который Никколо оставил на кровати.

За спиной уже слышались шаги рыжего.

– Ты мне веришь? – Эсмеральда произнесла это так тихо, что Никколо едва смог разобрать ее слова.

Он сдержанно кивнул.

И тогда Эсмеральда изо всех сил всадила ему кинжал в грудь.

43

Неподалеку от Рима, 1821 год

Просыпаться было неприятно. Голова раскалывалась, и, когда Никколо попытался приподняться, боль пронзила все его тело. Все мышцы дрожали, и достаточно было малейшего напряжения, чтобы ощутить слабость. Почувствовав неприятный привкус во рту, юноша поморщился. Яркий солнечный свет слепил глаза.

– Где я? – пробормотал он, а потом, прислушавшись к покачиванию повозки, сам же себе и ответил: – В карете.

– Да, мы едем на север, – сказала Эсмеральда.

Никколо открыл глаза пошире и увидел над собой лицо девушки, обрамленное темными локонами. Ее правая щека припухла, на коже виднелись синяки, а к виску она прижимала мокрый платок. Тем не менее Эсмеральда улыбнулась.

Юноша осторожно поднял голову с ее колен и медленно выпрямился. От этого движения по всему его телу прошли волны слабости, но в конце концов ему удалось взять себя в руки. Он прикрыл глаза и усилием воли отогнал обморок.

– Что произошло? Мы были в Риме, на нас напали… и ты ударила меня кинжалом!

Воспоминание поразило Никколо, и ему показалось, что он до сих пор чувствует этот удар в грудь. Он провел кончиками пальцев по рубашке, но на теле не осталось и следа. Там даже повязки не было, не говоря уже о глубоком ранении, которое он так хорошо помнил.

– Это нас и спасло, – объяснила Эсмеральда. – Да, план был отчаянный, но я была почти уверена, что он сработает.

– Почти уверена? – Никколо вспомнил о том, как испытал боль и в это мгновение скрывавшийся в нем зверь вырвался наружу.

– Да, почти уверена, – пробормотала Эсмеральда. – А что мне оставалось делать? – начала оправдываться она.

– Например, не пытаться заколоть меня кинжалом?

Она промолчала, но Никколо и не ожидал от нее ответа.

– Мне хочется пить, – немного помолчав, сказал он.

Достав из корзины глиняную бутылку с водой, Эсмеральда протянула ее Никколо.

– Расскажи мне, что произошло после этого, – попросил он, поднося бутылку к губам.

– Ты превратился, но не в волка, а в нечто среднее между волком и человеком. Твое тело стало настолько огромным, что ты не мог выпрямиться в комнате, ведь твои плечи касались потолка. Вампир напал, но ты просто схватил его и разорвал от шеи до ног когтями!

Прохладная жидкость побежала по горлу даря силы.

– А потом? – Юноша наконец-то смог оторваться от бутылки.

– Он бросился наутек. Несмотря на чудовищное ранение. Они не люди, и я это знала, но… – Цыганка запнулась. – Как бы то ни было, ты бросился за ним. Должна признаться, я обрадовалась, что ты стал преследовать вампира и на меня внимания не обратил. Я, как могла, старалась не отставать. Карло что-то кричал, но я приказала ему запрячь лошадей. Думаю, если ты еще раз соберешься приезжать в Рим, тебе лучше выбрать другой район для проживания.

– Что? Я что… Я… Они…

У Никколо в голове тут же вспыхнули ужасные картины: смерть и кровь, клыки и когти, вопящие от ужаса люди.

– Нет, те, кто видел тебя, обращались в бегство.

Юноша вздохнул от облегчения.

– Ты преследовал его до ворот города. Думаю, теперь много жителей Рима верят в существование демонов. Этот вампир убегал, как трусливый заяц, ну а ты… ты был как волк, как же иначе.

– Я догнал его?

– О да. Он все-таки решил вступить с тобой в бой, когда понял, что дальше бежать бессмысленно. Ты несся к нему вот так, – девушка подняла руки и обнажила зубы.

Вид у нее при этом был настолько комичный, что Никколо чуть не расхохотался. Эсмеральда помахала скрюченными пальцами, издав громкое рычание.

– Просто безумие какое-то. Он тебя ударил, но ты его схватил и разорвал на две части. Просто взял и разорвал, – она щелкнула пальцами. – А затем укусил его в горло и наконец оторвал голову. Вот тогда-то он и умер окончательно.

Никколо, опешив, уставился на Эсмеральду, почувствовав восхищение в ее голосе. Ему самому от этого рассказа стало тошно.

– А что церковники? Еще что-то случилось? – Юноша устало прикрыл глаза.

– Не знаю. Ты пробежал еще немного, но потом, прямо в каком-то винограднике, ты уселся, зевнул, или, по крайней мере, мне так показалось, и лег на землю. И тут я увидела лежащего на земле голого спящего человека.

«Спящего, – повторил про себя Никколо. – Да, поспать было бы неплохо».

– Я захватила Карло с каретой, мы тебя подобрали и спешно отправились в путь.

Спать хотелось очень сильно, но пока что нельзя было это себе позволять, каким бы уставшим он ни был. Юноша заставил себя открыть глаза и потер переносицу левой рукой.

– Жаль, что я не могу контролировать изменения, которые со мной происходят, – пробормотал он. – Что же это такое?

– В тебе скрыт волк, вот только он… очень далеко. Вернее, очень глубоко в тебе, он под покровом всего того, что ты считаешь собой. После твоего рассказа о происшествии в Париже я подозревала, что твое превращение могут вызвать совершенно особенные обстоятельства. Смертельное ранение может пробудить в тебе волка.

– Но все это неправильно. Я не волк, – заметив взгляд Эсмеральды, Никколо поправился. – Я не должен быть волком. Ритуал завершился, так толком и не начавшись.

Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. То, что сначала показалось ярким дневным светом, на деле оказалось слабыми лучами восходящего солнца. Утро было холодным и ясным, на синем небе виднелось пару белых облаков. Карета ехала мимо полей, вдоль дороги иногда попадались каменные ограждения, по обочине плелись крестьяне с плетеными корзинами на спинах, путники тяжело опирались на посохи, да еще вдалеке маячили медленные повозки, запряженные волами. Все было таким мирным и привычным, что Никколо, глядя в окно, почти смог забыть о происшедшем сегодняшней ночью. Почти.

Наклонившись вперед, юноша открыл небольшое окошко, ведущее на козлы.

– Как только сможешь, поворачивай на восток. Едем в Пескару.

Кучер что-то буркнул в ответ, и Никколо, приняв это за согласие, задвинул заслонку и вновь откинулся на лавке.

– Мы едем на побережье? – удивилась Эсмеральда. – Ты что, хочешь на корабле…

– … пересечь пролив Отранто, – договорил за нее Ник коло. – Наверное, поеду во Влеру.

Девушка опешила еще больше.

– В Османскую империю. Там Байрон стал оборотнем. Пришла пора найти ответы на мои вопросы. Да и в любом случае мне сейчас лучше покинуть Италию.

– Ехать в Османскую империю небезопасно.

– Знаю.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Ты можешь выполнить одну мою просьбу, Эсмераль да? – спросил Никколо. – Я не могу ожидать, что ты поедешь со мной, но я хотел бы уговорить тебя остановиться в Ареццо и присмотреть за моей сестрой. Я очень о ней беспокоюсь, к тому же она думает, что я скоро вернусь.

– Нянька из меня никудышная, – девушка удивленно приподняла брови.

– Да, я знаю. Можешь считать себя распорядительницей моих земель в Тоскане, если хочешь. Прошу тебя, не отказывай мне. Я не знаю, кому еще можно доверить Марцеллу.

Эсмеральда задумалась.

– Ну что ж, может быть, там мне удастся выяснить, кто за тобой охотится и почему. Могу задействовать свои связи. Но, кстати, на это потребуются деньги, – не без удовольствия прибавила она.

Никколо кивнул.

– С деньгами никаких трудностей не будет. Я благодарен тебе за согласие.

Юноша закрыл глаза и под мерное покачивание кареты за пару мгновений погрузился в глубокий сон.

Рим, 1821 год

Девушка приходила сюда раньше всего лишь раз – ее привел тогда Жиакомо… в ее первую ночь. Тогда она поклялась, что не появится здесь снова, но это было не в ее власти.

– И?..

От голоса так и веяло холодом морозной январской ночи. В этом создании не осталось ничего человеческого, если оно вообще когда-то было человеком.

– Там была инквизиция, – дрожа, ответила девушка.

У нее были причины для страха. Тому, кто приносит плохие вести, вряд ли стоит рассчитывать на снисхождение. Но, к ее изумлению, из темноты донесся звук, напоминавший смех, если бы не казалась абсурдной сама мысль о том, что это существо может обладать чувством юмора.

– Дальше.

– Они нас узнали. Жиакомо приказал вступить в бой, потому что наша добыча от них убегала. Их было много, и они были хорошо подготовлены.

– Сейчас нет той инквизиции, которая заслуживала бы носить это гордое имя. А охотники эти – не более чем жалкие щенки. Вы их уничтожили?

– Да. Но и много наших пропало.

Никакой реакции.

– Графу и его шлюхе удалось скрыться.

Девушка замолчала, ожидая поношений; выговора, наказания, хоть чего-то. Но существо молчало.

– Жиакомо последовал за ними, насколько мы видели. И он… он не вернулся.

Опять последовало ожидание ответа, но создание по-прежнему молчало. Смирившись с этим, девушка уже развернулась, собираясь выйти, но существо вновь заговорило.

– Вы отважно сражались. Передай моим детям, что я благодарна. А что до Жиакомо… мне очень жаль. Возможно, этой ночью мы не достигли своей цели, но торопиться некуда. Я найду другие способы.

Кивнув, девушка покинула комнату. Она изо всех сил старалась, чтобы со стороны это не казалось бегством, но понимала, что все равно двигается слишком быстро. Девушка ненавидела себя за эту слабость, но одного присутствия существа было достаточно, чтобы приглушить все мысли, словно разум покрывался коркой льда.

Тьма внутри шевельнулась, требуя после столь напряженной ночи свежей крови, теплой жизни.

Девушка не стала противиться искушению, зная, что охота еще не закончилась.