Текст книги "Не твоя дочь (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 30
Милада
Варя успокоилась, добилась, чтобы ее достали из манежа, но ей этого мало. Такая же упрямица, как отец. Сидя у Глеба на руках, она тянется ко мне всем телом, перевешивает сильно вперед. Сердце от страха сжимается, что она может выпасть из рук Тихомирова, но он все контролирует. Подходит с малышкой ко мне. Передает Варю, наклонившись так близко, что я могу отделить его личный запах от аромата парфюма. Наши руки соприкасаются, по мне словно разряд тока пробегает.
Глеб тоже не остается равнодушным, взгляд темнеет, меняется дыхание. Такая знакомая реакция…
– Варя, как можно так себя вести? – отвлекаюсь на дочь. Она еще маленькая и, возможно, не понимает, что я ей говорю, но с самого рождения я стараюсь разговаривать с ней, как со взрослой. Конечно, не могу ее не тискать, не зацеловывать, не прижимать к себе крепко-крепко, я даю ей всю любовь, что есть во мне, но в такие моменты я включаю строгую маму.
Борьке нет дела до семейной драмы, он усердно разбрасывает игрушки, которые я совсем недавно сложила в корзину.
Глеб достает белоснежный носовой платок из кармана, подтянув брюки, присаживается на корточки у моих ног и принимается вытирать заплаканное личико нашей дочери. Движения нежные, аккуратные. Варя не любит чистить нос, наверное, как каждый ребенок, но тут сидит смирно, позволяет убрать с лица все безобразие.
Все это время наблюдаю за выражением его лица, не замечаю и тени брезгливости. Тихомиров это чувствует, поднимает на меня взгляд. То чувство, когда весь мир перестает существовать, но Варя быстро развеивает иллюзии, требует, чтобы ее поставили на пол. Нужно спешить на помощь Борьке, пока он единолично не устроил бардак.
Глеб поднимается и страхует каждый шаг малышки. Знал бы он, сколько раз она падала, пока научилась более-менее твердо стоять на ногах. Ванька возвращается, ставит кучу пакетов у дивана. Скидывает верхнюю одежду.
– Где можно руки помыть? – пока я объясняю, Боря увидел новую цель и уже топает к пакетам. Перехватываю маленького вандала, которому не терпится порвать бумажные пакеты. Усаживаю братика на колени. Он сопротивляется, попадает пяткой по ноге, вроде не сильно, но перелом напоминает о себе легкой болью. Глеб вроде полностью был занят Варей, но стоило мне поморщиться, тут же оказался рядом и забрал Борьку без лишних слов, сунув его под мышку.
– Сильно больно?
– Нет, все в порядке, – мотнув головой, отвожу взгляд.
Сложно оставаться холодной и равнодушной, ощущая внимание и заботу именно этого мужчины. Будь на месте Глеба любой другой, мое сердце не сбивалось бы с ритма, не сжималось до кровавых слез. Мне кажется, только я знала его таким: добрым, внимательным, заботливым, порой нежным и всегда безумно страстным. Даже с Ванькой он носил маску холодного бизнесмена. Не знаю, как сейчас, но после новости о болезни эта маска посыпалась, братья стали очень близки.
– Давай мне серый большой пакет, – командует Ванька, присаживаясь рядом со мной. – В красном и синем – вещи, это ты разберешь без нас. Не думаю, что мелким будет интересно возиться со шмотками, – произносит Иван, когда я перетягиваю на его сторону большой серый пакет, доверху набитый игрушками.
– Зря вы их балуете, – столько игрушек им точно не нужно. Куда это все складывать? Если только отдельную комнату под них освободить.
– Там развивающие игрушки как раз для их возраста, – отвечает Глеб, подводя к пакету детей. Я понимаю, что он не стоял в стороне, когда Ванька покупал игрушки. Зная, какой он дотошный, наверное, проверил состав, попросил документы, чтобы убедиться, что использовались только натуральные материалы.
– Принцесса, будем знакомиться? – спрашивает Ваня, протягивая свою большую ладонь Варюше. Берет ее маленькую ручку и пожимает. Это смотрится так трогательно, что ком встает в горле. Я отмечаю, что Ванька не называет ее племяшкой. Ванька всегда деликатно относился к моим чувствам и к моим тараканам.
Знакомство с Борькой проходит быстро. Пока Ванька жмет ему руку, он присаживается и забирает силиконовое пианино, которое выпало из пакета. Борьку не смущает розовый цвет, главное, что игрушка издает звуки.
«Мама будет рада шуму в доме», – не без улыбки думаю я.
Варю Ваня забирает к себе на колени. Все остальное перекочевало из пакета на ее детские коленки, игрушки падают на пол, когда Варя из всего этого великолепия выбирает яркий большой домик.
Украдкой наблюдаю за Глебом, он не отводит взгляда от дочери. На лице нет маски, Тихомиров покорен, его сердце принадлежит Варюше.
– Где у тебя кухня, я бы кофе себе заварил, – спрашивает Ванька спустя час общения с племяшкой и Борькой. – Последние сутки почти не спал, глаза слипаются, – Глеб бросает на него осуждающий взгляд, но ничего не говорит, молча забирает Варю у брата.
– Идем на кухню, я сварю, – поднимаюсь с дивана.
Домик со всякими прибамбасами – замочками, счётами, музыкальными кнопками – больше всего полюбился Варе. Они с Борькой чуть за него не подрались. Глеб садится с Варей на пол, Борька рядом, пытается добраться до счётов, но Варюша на страже, убирает его руку от своей игрушки.
Тихомиров молча отпускает нас с Ванькой на кухню, но я его так хорошо изучила. Он может сколько угодно изображать спокойствие, но я замечаю, что его плечи напряжены...
Глава 31
Милада
Не иду на поводу у чувств Глеба. У меня язык не поворачивается позвать его с нами. Я за два года такую стену выстроила между нами, что несмотря на мои чувства, на осознании Глебом вины – эта стена не рушится. С нее не упал ни один камень. Доверие – настолько хрупкая вещь, что, разрушив его однажды, сложно возродить снова. Моя душа, сердце и тело тянутся к нему, признают в нем любимого мужчину, но мозг не спит, напоминает, что меня могут еще раз «разлюбить», легко выкинув из жизни.
В больных отношениях выздоровление редко наблюдается, а рецидивы случаются. А наши отношения здоровыми не назовешь, Глеб в них вошел с диагнозом: отказ от полноценной семьи. Живи с мужчиной – и всю оставшуюся жизнь жди рецидива. Наверное, я слишком требовательна к мужчине, который один раз уже не оценил моей любви, но по-другому не получится.
Если мужчина не хочет видеть свое продолжение и продолжение любимой женщины в детях, не о чем и говорить. Тогда я этого не понимала, верила, что смогу его изменить…
– Тебе чай или кофе? – интересуется Ванька. Под моим руководством он умело орудует на кухне.
– Чай.
С Ванькой мне легко и спокойно, так было с первой нашей встречи. Наверное, в прошлой жизни он действительно был мне родным братом или любящим родителем.
– Я могу приезжать к вам в гости, пока ты сидишь дома? – кивает на мою ногу, которую помог удобно устроить на табуретке.
– Хоть каждый день, Вань. Ты мне только заранее звони, чтобы я спать днем не легла. С мелкой сложно придерживаться режима.
Был бы это мой дом, предложила бы остановиться у нас, но в этом доме есть хозяйка, и она не будет рада такому повороту событий. Для меня Ванька родной, но она это вряд ли поймет. Напоминать ей о том, что нужно быть благодарной, бессмысленно. А ведь он меня не просто приютил в Москве, он был мне старшим заботливым братом. Ванька даже мне на продукты позволял не тратиться.
– Глеба я давно таким не видел, – отпивая кофе из маленькой чашки, произносит друг. Я не спешу развивать тему. Все, что касается моего бывшего мужа, настолько неоднозначно, что я уже привыкла закрываться. – Я благодарен тебе за Варю, Лада. Ты даже не представляешь, насколько. Не обижайся, но я рад, что Глеб тянется к дочери. Понимаю, что ты предпочла бы оставить все в тайне, – смотрит вопросительно.
– Вань, пока я не собираюсь открывать ему правду, – хотя понимаю, что нет смыла в моем молчании. Тихомиров уже все решил. Окажись Варя не его дочерью, тут был бы возможен любой поворот событий, но она его дочь. Глеб от нее не откажется. Я это вижу в каждой эмоции, в каждом взгляде, обращенном в ее сторону. – Возможно, как отца Вари я готова его принять, но как мужчину в своей жизни – нет.
– Лада, я ведь не настаиваю и не собираюсь лезть в ваши отношения. Ты сама разберешься, что тебе нужно. Только не забывай, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Я теперь не просто твой друг, но еще и дядька самой умной и красивой малышки на свете, – на лице гордость, на губах улыбка. – Я теперь здоровый бугай, можешь смело меня эксплуатировать. Буду рад наняться в няньки.
Натягиваю на лицо улыбку. Предложение Ваньки меня радует, но проблемы может создать мама. После аварии все свалилось на нее, прогулки с детьми пришлось сократить. Сейчас они практически не бывают на свежем воздухе. Ванька бы мог хоть частично решить эту проблему, но мама настолько не любит Тихомирова, что может перенести свое негативное отношение на Ивана. Мне будет это крайне неприятно.
Мы разговариваем до тех пор, пока не пустеет моя чашка, потом возвращаемся в гостиную, но Глеба здесь не застаем, как и детей. Мое сердце на секунду проваливается вниз, но тут же успокаивается. Верхняя одежда осталась на диване, туфли стоят на пороге. Мне хочется взглянуть, как он их укладывает, как смотрит на Варю, пока она засыпает, но я заставляю себя присесть на диван.
Он в моей спальне – именно эта мысль так сильно меня тревожит. Там нет ничего, что могло бы его заинтересовать… кроме нескольких памятных вещей, которые я оставила себе после развода. Глеб не станет шарить по ящикам, я в этом уверена…
– Твои родители приехали, – произносит Ванька, выдергивая меня из моих мыслей.
Глава 32
Милада
Теперь и я слышу, как открываются ворота. Я не хотела, чтобы родители пересеклись с Тихомировыми. Мама точно не обрадуется присутствию Глеба в доме. Машину она уже увидела, наверняка несется на всех парах в дом.
– Вань, встреть их, пожалуйста. Скажи, что Глеб по моей просьбе помог мне отнести детей наверх, – вскакивая с дивана, несусь к лестнице. Все это я произношу на ходу.
– Милада, постой. Куда ты несешься? Тебе можно наступать на сломанную ногу? – Ванька пытается меня задержать, но я еще сильнее спешу. Внутренние часы подсказывают, что у меня очень мало времени.
– Вань, потом! – ничего не объясняя, оставляю растерянного друга внизу.
Глеба нахожу в родительской спальне. По фотографиям на стене и голубым бортикам в кроватке несложно догадаться, кому она принадлежит. Но Глеб наверняка и так помнит, где в этом доме родительская спальня.
Варя у него на руках, положив голову на плечо, сосет кулачок. Дверь не закрываю, застыла на пороге, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Пока тихо. Борька играет своими ножками, засыпать не собирается. Глеб молча наблюдает за мной. Мы вообще мало говорим, будто любое слово может испортить условное хрупкое перемирие между нами.
Внизу раздается запыхавшийся голос мамы:
– Вот это сюрприз, – звучит натянуто. Не скажешь по ее тону, что сюрприз приятный. – Здравствуй, Иван.
Хочу оказаться рядом с другом, хотя Ванька и без моей поддержки справится. С мамой он давно знаком, его отношение сформировалось, когда мы жили вместе. Вряд ли оно за эти годы изменилось.
– Иди в мою комнату, – киваю на дверь, проходя в спальню. – Попробуй уложить Варю, но сначала ей нужно сменить подгузник, – последнюю фразу я произношу для себя, на Глеба даже не смотрю.
Хоть разорвись. Если Борьку оставлю, последуют упреки. Когда мама не в духе, в высказываниях нет разумности, одни эмоции. Увидит, что Глеб поднялся и находится с Варей в моей спальне, вряд ли оставит без комментариев, несколько дней будет фыркать и высказывать недовольство.
– Я сменю, – произносит Глеб. Не сразу получается сообразить, о чем речь. А потом просто киваю в надежде, что он скорее уйдет. Мама наверняка уже выяснила, что мы с Глебом наверху укладываем детей.
Тихомиров уходит с дочкой, слышу, как захлопнулась дверь в мою спальню. Спешу за подгузником, быстро меняю его Борьке. Переодеваю брата, когда в коридоре раздается стук каблуков. Надеваю на лицо маску, морально я готова, но это всегда неприятно.
– Почему в доме посторонние, когда нас нет? – прилетает прямо с порога.
– Мне не совсем понятен твой тон… мама, – после того, как родилась Варя, я перестала болезненно воспринимать многие вещи в своей семье. Нарастила броню не только против Глеба, но и против собственных родителей.
– Почему в нашем доме посторонние мужчины, когда нас нет дома? – цедит слова сквозь зубы. Она заведена и не готова никого слушать.
– Это и мой дом, а Тихомировых сложно назвать посторонними.
– Не помню, чтобы ты вкладывалась в строительство этого дома, – своей репликой мама задевает настолько глубоко, что я решаюсь нанести ответный удар.
– Если я и моя дочь в вашем доме, – выделяю интонацией последние слова, – никто, то на днях я съеду. Поиском подходящего жилья займусь прямо сегодня. А посторонний Иван Тихомиров, у которого я бесплатно жила и питалась в Москве, поможет мне перевезти вещи.
– Милада… – резко осекается мама.
– Денег у вас я не попрошу, воспользуюсь своим счетом, – последние слова произношу негромко, потому что не уверена, что решусь на этот шаг. – Можешь укладывать Борю, я займусь Варей, – пытаюсь пройти мимо, но она хватает меня за руку.
– Милада, я просто разозлилась, что Тихомировы пришли, когда нас нет. Глеб мог опять тебя расстроить, – меняется тон, выражение лица.
– Я услышала все, что ты сказала. В твоих словах не было заботы обо мне. Я выросла, мама, и больше никому не позволю делать мне больно, – мягко высвобождаю руку и тороплюсь в сторону двери.
– Милада, я не хотела тебя обидеть… – летит в спину, слышу сожаление в голосе, но сейчас мне хочется позаботиться о себе, о своем душевном комфорте. Внутри все еще черно и обожжено.
– Иди к дочери, она не хочет засыпать без тебя, – в проеме появляется Тихомиров. Сейчас мне не хочется с ним спорить, пользуюсь возможностью, чтобы сбежать. Он вовремя пришел на помощь. Подозреваю, что часть разговора он точно слышал, но мне все равно. – Мы с Иваном уже поедем, попрощаюсь с ним за тебя.
– Спасибо, – выхожу из комнаты, не глядя на Глеба.
– Этот дом мой, Стеша, как и все, чем вы пользуетесь, – холодным жестким тоном произносит Глеб. Услышала только потому, что не закрыла до конца дверь и не успела отойти…
Глава 33
Милада
Прирастаю к полу от услышанных новостей, не могу пошевелиться. Все это время я гордо отказывалась брать у Тихомирова деньги, но при этом жила в его доме? Получается, что и бизнес отца держится на плаву благодаря вливаниям Тихомирова. Он продолжал незримо присутствовать в моей жизни, в подтверждение этого я слышу следующие слова:
– Если бы не Милада, я бы не стал спасать ни ваш бизнес, ни все ваше заложенное имущество, – зло цедит Глеб сквозь зубы.
– Степан тебе все вернет! – яростно бросает мама, очень тихо, но я смогла услышать. Получается, она знала…
Все это время мама знала, что мы сидим на шее у Глеба, но при этом продолжала недолюбливать Тихомирова. Странно получается: я его презираю за то, что он обидел мою дочь, но деньги у него брать продолжаю. Наверняка для своей совести нашли оправдание – обидел нашу дочь, так пусть платит нам моральную компенсацию…
– Через сто лет? – усмехается Глеб. – Ты ведь не дура, Стеша, и прекрасно понимаешь, что, если я выведу деньги из бизнеса, он тут же загнется. Где, а главное, на что вы будете жить?..
Варя начинает капризничать, и продолжение разговора остается для меня секретом. Похожу к дочери, беру на руки. Глеб действительно сменил ей памперс. Чувствуя мое состояние, малышка крутится на руках, не позволяет себя укачать.
Нельзя принимать решение на эмоциях. Нужно успокоиться и все обдумать... Но как успокоиться, если мама настолько непорядочный человек? Она посмела назвать Ваньку посторонним, забывая о том, сколько заботы он проявил обо мне, будучи тяжело больным. А по факту, в этом доме посторонние – мы.
С Варей на руках мне тяжело передвигаться, поэтому возвращаю малышку в кроватку и даю «грызунок». Допрыгав до двери, выхожу в коридор.
– Я люблю свою дочь, Глеб! – слышу возмущенный голос мамы. – Ты сам сколько боли ей причинил? А теперь пытаешься быть белым и пушистым! – они не слышат, что я стою почти рядом с дверью.
– Расстаться с ней было моей огромной ошибкой. Эту ошибку я попытаюсь исправить, – жестким предупреждающим тоном дает понять, чтобы в наши отношения мама не вмешивалась.
– Забыл спросить, нужен ты ей или нет, – зло бросает. – Она другого любит, – озвучивает свои фантазии мама. Я не буду вмешиваться и пытаться переубедить Глеба, пусть верит, во что хочет. Глеб не отвечает.
Возможно, ему неприятно слышать про другого мужчину, но ведь и в его жизни были другие женщины. Уверена, что были. Вряд ли он после нашего расставания жил монахом.
– Всего доброго, – холодно бросает Глеб. Сейчас мы столкнемся в коридоре, опережая это событие, делаю прыжок и оказываюсь в дверях. Все-таки мы сталкиваемся с Тихомировым. Не обращаю внимания на волнение, которое отзывается в нервных окончаниях. Держась за наличник, отпрыгиваю назад.
– Я слышала часть вашего разговора. Не нужно было помогать отцу с долгами, – произношу ровным тоном. – Теперь должницей себя ощущаю я, мне это неприятно. Хотя бы потому, что меня никто из вас в известность не поставил. Несправедливо, что ты с братом живешь в гостинице, когда у тебя в Новосибирске есть собственный дом, – моя злость выходит из-под контроля, не получается взять себя в руки. Я сидела внизу с Ванькой и боялась предложить ему у нас погостить, а оказалось, что это я у Тихомировых в гостях, причём вместе со своей семьей.
Мама смотрит на меня огромными от шока глазами. Во мне такая буря, что до ее чувств я глуха.
– Спасибо за предложение переехать к вам, но я откажусь, – уголок губ Глеба едва заметно дергается. Мама не успевает радостно выдохнуть, как Тихомиров продолжает: – А Иван, думаю, с радостью воспользуется приглашением. Поможет тебе с Варей, пока не снимут гипс, – спокойно произносит Глеб.
У меня, наверное, слуховые галлюцинации. Это действительно произнес Глеб? Он оставляет Ваньку здесь, а сам будет жить в гостинице? А как же желание проводить с нами больше времени? Мне это не нужно от слова совсем, но я не могу его понять.
Варя в кроватке начинает бунтовать, позволяю себе еще немного задержаться.
– Если позволишь, вечерами я буду вас навещать, – добавляет Тихомиров. Хоть что-то проясняется. Не хочет переступать через мои запреты, значит? Что-то новое в его поведении.
– Подождите, подождите, – вмешивается мама, но я ее перебиваю:
– Мы съедем, – прислоняясь к стене, потому что устала опираться на одну ногу.
– Никуда мы не будем съезжать, у нас маленькие дети… – мама взвинчена и напугана. – Иван может оставаться.
«Как великодушно с ее стороны!» – не без иронии проносится в голове.
– Глеб в любое время может навещать свою дочь… – добавляет она. А у меня кровь к голове притекает. Понимаю, что он и так в этом был убежден, но теперь еще и доказательства получил.
– Когда я выкупил дом, сразу оформил его на тебя, Милада. Осталось поставить только подписи в документах, – будто не слыша слов матери. В его глазах я не вижу триумфа, но замечаю там тихую радость. – Ты здесь хозяйка. И только тебе решать, кого пускать в дом.
Значит, не придет, если я не позволю?
Красивый жест, но стоит ли ему верить?..
Варя бунтует в полный голос, а Боря, видимо, заснул, его не слышно.
– Доброй ночи, – упрыгиваю к себе. Мне есть о чем подумать. В голове каша, а внутри все звенит от напряжения…
Глава 34
Глеб
Непросто наблюдать, как Милада тянется к Ваньке. Это не ревность, хотя она всегда колола своими острыми иглами нутро. Наблюдая за ними, я осознал, что, несмотря на свои чувства к Ладе, я никогда не был ей так же близок, как Ванька. Нас связывали фейерверк эмоций и безумная страсть. Я мог часами ею любоваться, она молча нежилась в моих объятиях и говорила, что любит, она стонала подо мной и срывала голос, но никогда она не была так открыта со мной, как с братом. Они словно говорили на одном, понятном только им языке. Понимали друг друга с полуслова. И эта связь за эти годы не исчезла...
Мое решение оставить брата у Ромашовых не было принято на эмоциях. Это был продуманный ход, хорошо просчитанный ход, после того как Стеша попрекнула Миладу. После услышанного я не могу быть уверен, что у них в семье все благополучно. Здесь моя женщина и дочь, я хочу, чтобы они были в безопасности, чтобы их никто не обижал, чтоб они ни в чем не нуждались. Пожаловаться на родителей она может Ваньке, а не мне, поэтому пусть он будет рядом.
Разговаривая со Стешей, я допускал мысль, что Милада может подслушать наш разговор. Все это время боялся, что Ромашова затронет прошлое. Милада не должна узнать об этом, пусть эта тайна никогда не выплывет наружу.
Меня бы устроило, чтоб она и дальше делала вид, что того вечера в нашей жизни не было. Стеша не меня презирает, а себя, я для нее – как напоминание о ее ошибках. Мне нет дела до их отношений с мужем. Они оба в свое время знатно куролесили. Если их все устраивает, то пусть живут, как хотят, но Миладу обижать не позволю. Она может дать отпор при желании, мне нравится, что у нее появился более жесткий стержень внутри, но я также знаю, что она только делает вид, что происходящее ее не задевает.
Надеюсь, присутствие Ивана смягчит мою гордячку, она позволит мне с ними видеться. Миладе сейчас сложно справляться с Варей, малышка очень активная, помощь брата лишней не будет.
Провожаю ее взглядом, а ведь хочется подойти, подхватить на руки и донести до спальни, чтобы она не напрягала ногу. Не позволит ведь…
Спускаюсь вниз, на кухне Степан с Ваней отмечают приезд последнего. У каждого в руке кружка горячего кофе.
– Привет, Глеб, – Степан поднимается, протягивает руку. На его лице улыбка, он не знает, что наверху был напряженный разговор.
– Привет. Степ, твоя жена пригласила Ивана у вас погостить, ты не против? – я обязан был спросить, он хозяин дома, пусть и номинально. Когда я выкупал всю его недвижимость, он собирался съехать, освободить жилплощадь, я отказался. Если бы не Милада, не стал бы и выкупать.
– Пусть гостит, конечно, не чужие люди, – несмотря на натянутую улыбку, я вижу, что ему идея не очень понравилась. Меня это не очень тревожит, потому что серый кардинал в этом доме – Стеша, она все решает. Моя задача – облегчить Миладе жизнь.
– Ну, тогда договорились, – Ваньку не спрашиваю, он-то возражать не станет. Хотя, думаю, понял, что не все так просто.
Степан приглашает меня за стол, от чашки кофе я не отказываюсь. Моя воля, я бы отсюда не уезжал, но это плохая идея. В больнице я уже пробовал вернуть ее нахрапом, и из этого ничего не вышло. Давно понял, что с Миладой никакие планы не работают.
– Вань, я тебе внизу постелю, у нас здесь есть гостевая комната… – впорхнув в кухню, произнесла Стеша с улыбкой. Зачет по лицемерию она сдала бы без подготовки. Само радушие и гостеприимство. Степан, наблюдая за женой, расслабляется.
Ванька в это время молча, только взглядом спрашивает, что происходит? Едва заметно кивнув головой, даю понять, что оставить его у Ромашовых – моя идея. Знаю, что брат будет рад видеться каждый день с Варей и Ладой. Я бы тоже был счастлив…
– Мне пора, нужно еще поработать, – поднимаюсь из-за стола. Ромашову не слушаю, она все это время втягивает Ивана в разговор, спрашивает его о всякой ерунде, будто действительно интересуется.
– Я провожу, – подрывается с места Степан. Тепло прощаемся. Он что-то хочет сказать или спросить, но так и не решается. У меня нет ни времени, ни желания стоять с ним на морозе. Отъезжаю метров на триста от их дома, съезжаю на обочину и просто сижу.
Кто-то другой сейчас с ней рядом. Пусть и брат. Пусть я полностью ему доверяю. Но внутри все равно свербит. Сложно, когда твоя семья, смысл твоей жизни и все, ради чего хочется жить, не с тобою…
