Текст книги "Не твоя дочь (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Кристина Майер
Не твоя дочь
Пролог
Милада
Закрывая за собой дверь частной клиники, я закрывала дверь в свою прошлую жизнь.
На улице шел снег, пышными хлопьями срывался с неба, прятал под чистым покрывалом грязный замерзший наст. Только бы не поскользнуться и не упасть.
На телефон пришло сообщение, тихий звук рингтона на миг ворвался в шум города. Не доставая смартфон из кармана, я знала, от кого послание. Читать и отвечать не спешила. Да и нечего сказать. Позже надену маску на лицо и убедительно совру. Не первая ложь за последний месяц.
За полгода я успела устроиться на работу в крупную компанию, потерять голову от любви, выйти замуж, уволиться с работы и развестись. Теперь вот готовлюсь стать матерью-одиночкой. Нехилая такая продуктивность.
Полупустые дорожки ближайшего парка, хмурые серые деревья – все нагоняло тоску. Хотелось пройтись, подумать. Хотя по большому счету думать было не о чем. Я не стану делать аборт, не стану сообщать Тихомирову о своей беременности. Мало того, что ребенок ему не нужен, так еще будет жестко настаивать на аборте. В этом вопросе для моего бывшего супруга ничего не изменилось. Он сразу предупредил, что детей в нашей жизни не будет. Полгода назад я верила, что со временем все изменится, теперь знаю, что не изменится...
Кто-то советует не затягивать с женитьбой, другие говорят, что нужно друг друга хорошо узнать. Каждый случай уникален. Нет правил, дающих стопроцентный результат. Отношения – это не только любовь и страсть, это доверие, уважение, умение ценить…
Не смахнув свежий снег, присела на край скамейки, подставила лицо летящим с неба хлопьям. Сегодня я не смотрела на гуляющих с колясками мам. За пять дней насмотрелась. Поняла, что хочу этого малыша.
Еще до похода к гинекологу я сделала несколько тестов. Поверить в то, что каждый из них выдает ошибку? Всякое бывает, но это не мой случай, я знала, что беременна. Одна незащищенная близость дала стопроцентный результат.
Я помню ту ночь до мелочей. Глеб не приехал домой, он не брал трубку телефона. Выяснить, где находится мой муж, не составило труда. Звонок охраннику, тот и не подумал скрывать от меня, что супруг в номере отеля с начальником безопасности поминают покойного друга.
Сейчас я не могу себе объяснить, почему сорвалась и поехала туда. Между нами все стало настолько зыбко, что я перестала верить своему мужу. Чувствовала, что застану его с женщинами. Знала, что это будет крах всему, но осознанно пошла на этот шаг. Никогда не терпела вранья, не смогла бы принять измену и жить так, будто между нами все хорошо.
На крыше отеля находился бассейн и стеклянное ограждение. Этот номер был «нашим». Столько раз мы занимались здесь любовью. Столько прекрасных ночей и вечеров провели. Столько воспоминаний… смазать своим предательством. Любой другой номер, но не этот…
Думала, умру от боли, когда увидела в бассейне двух девиц. Они вились вокруг Кирилла, то ли танцевали, то ли это была прелюдия к разврату, не стала долго смотреть и выяснять. Своего мужа взглядом отыскала не сразу. Он, полностью одетый, сидел в тени и пил, лениво наблюдая за «представлением». На миг я позволила себе его оправдать, но потом увидела рядом бывшую любовницу… тоже в купальнике.
Скандал я устраивать не стала, подождала, когда он меня заметит, улыбнулась, развернулась, чтобы уйти. Вот он – крах моей любви…
Догнал. Закрыл меня в спальне, выгнал всех из номера. Глеб не пытался оправдаться или объясниться. В этом весь Тихомиров.
– Ты от меня не уйдешь! – проговорил зло в лицо. Понял, что я хотела сказать ему своей улыбкой. Глеб удивительно точно чувствовал мое настроение.
– Зачем жить с предательницей? – выплюнув ему в лицо обвинения последних месяцев. – Зачем мучить нас обоих? Ты ведь не умеешь прощать! – не в первый раз эти слова кричала ему в лицо.
– Не напоминай, Милада! Не напоминай… – мотая зло головой. – Ты не имела права скрывать от меня болезнь Ивана! Если бы он умер…
– Он не умер! Твой брат жив и борется с болезнью, а ты никак не можешь меня простить.
– Я пытался… но в браке нет места лжи!
– Так нет брака, Глеб! Ты думаешь, я это забуду и прощу? Все кончено. Ты мне больше не нужен, – гневно выговаривая, трудно в такой момент нацепить маску спокойствия, когда тебя топит болью и обидой. Я умирала, сердце захлебывалось кровью. – Возвращайся к Алене, она тебя всегда рада будет принять, а меня оставь в покое. Я завтра же подаю на развод…
Эти слова разбудили в Тихомирове зверя. Бросив меня на постель, навалился сверху. Это не было насилием в принятом смысле слова. Он отлично знал мое тело, знал, как оно реагирует на его ласки. Старательно, жестко, долго он добивался отклика. Добился. Глеб настолько потерял голову, что впервые не использовал защиту.
– Мои юристы займутся разводом, – поднимаясь с постели. – Утром ты пойдешь к гинекологу, пусть она выпишет препарат, который принимают в первые часы после незащищенного секса.
Мое состояние в тот момент нельзя описать словами…
К гинекологу я сходила, купила таблетки и даже выпила. Не сработало. В моей вселенной явно кто-то любит подшутить. Рожать в девятнадцать – рано, но если ребенок зачат, значит, он должен родиться.
Телефон напомнил о себе. Не дождавшись ответа, Глеб решил позвонить.
– Слушаю, – включая громкую связь. Вокруг никого.
– Месячные пошли? – кто бы сомневался, что этот вопрос будет его волновать.
Встретившись в суде два дня назад, перед тем как нас официально должны были развести, я сообщила ему о задержке. Импульсивный поступок, за который мне стыдно перед самой собой. Во что-то еще хотелось верить, ведь любовь нельзя вычеркнуть по щелчку пальцев.
– Пошли. Задержка была связанна со стрессом. Доказательства нужны? Могу отправить почтой, – зло иронизируя. Ответом мне был сброшенный звонок.
Впереди возвращение в Новосибирск к родителям, но прежде я хочу сменить обстановку. Слетаю проведать Ваньку, потом махну туда, где солнце и всегда тепло…
*****
Глава 1
Милада
– Борис уснул, я убежала, – мама тихонько заглянула в нашу спальню.
Теперь мы по очереди бегаем в салон красоты, чтобы привести себя в порядок. Когда в доме два младенца, на себя времени практически не остается.
– Иди, – одними губами.
Варя весь день капризничает, не спит. Всю ночь и весь день на руках. Вчера у нее поднялась температура, зубки лезут. Пробовала разные гели, но они что-то плохо помогают. С маленьким братишкой проблем нет. Того, главное, накормить и уложить. Они родились с разницей в пять недель, но Борька весит на два килограмма больше. Мама уверяет, что младенцем я тоже плохо ела, но это мало успокаивает.
Помассировав десна, в очередной раз нанесла тонкий слой геля на воспаленные места. Скорее бы они прорезались. Варю все-таки удалось укачать. Спустилась в кухню, с утра еще ничего не ела, а время близится к вечеру.
После родов я набрала почти двенадцать килограмм, но за полгода умудрилась уйти в минус. Малышка справилась с моим похудением лучше любого фитнес-инструктора. Варя не была спокойным ребенком, наверное, сказались переживания. Ревела я первые два триместра регулярно. Гормоны плюс тяжелое моральное состояние. Специально ведь уехала путешествовать, чтобы сменить обстановку и не думать о Глебе. Не получилось.
Раньше рядом был Ванька, который всегда подставлял свое плечо. В тот период времени он не мог быть со мной, я и не хотела. Не хотела, чтобы он узнал о том, что у него есть племяшка. Вот такая странная я подруга. Не верю, что Ванька мог бы меня предать и рассказать брату о дочери, но я перестраховалась. У каждого из нас есть тайны, моя – слишком мне дорога. Я никогда не думала, что могу любить так сильно. Любить кого-то сильнее Тихомирова.
Только с рождением ребенка я выкинула его из головы. Всю свою любовь направила на кроху, так похожую на отца. Мама уверяет, что Варя моя копия, но я не вижу нашего сходства. Нос, цвет и разрез глаз точно тихомировские, мои, может, только губы – и то сомнительно, своей улыбкой Варя напоминает отца.
Чуть подогрев суп, налила себе полтарелки, больше не съем. Не успела проглотить полную ложку, раздался тихий гудок телефона. Губы тронула улыбка. Ванька! Он мне часто звонил! Сейчас он проходит плановое обследование в Израиле.
Промокнув салфеткой губы, приняла вызов.
– Привет, – радостно произношу в динамик. Мы никогда не говорим о Глебе, будто его нет. Я попросила об этом Ваньку после того, как он узнал о нашем разрыве, больше друг ни о чем меня не спрашивал.
– Привет, Ромашка, – растягивая прозвище. Моя улыбка становится шире. – Как дела?
– Все хорошо, Вань. Как еще может быть? – давлю в себе тоску и слезы, наворачивающиеся на глаза. Глеб не просто разбил мне сердце, он увел из моей жизни очень дорого человека. Взамен дал намного больше, даже не подозревая, но Вани мне все равно очень сильно не хватает.
– Всякое может быть, никто не обижает? А то приеду, уши надеру! – Ванька намекал на родителей.
В свое время они доставляли мне массу переживаний, но после того, как мама забеременела наконец-то наследником, что-то в доме изменилось. Папа как-то резко повзрослел, перестал после работы зависать в ресторанах, расхотел задерживаться на работе, а маме стало неинтересно ему мстить.
Нашу семью можно назвать образцовой. Перебирая в памяти нашу прошлую жизнь, очень надеюсь никогда туда не вернуться. Борьке такой атмосферы в доме, при которой росла я, не желаю.
– Не обижают, Вань! Все по-прежнему хорошо.
– Тебя заперли с малышами и не пускают на свидания, разве это хорошо? – подтрунивает друг. – Или ты ждешь возвращения своего футболиста?
– С малышами я сама рада оставаться, меня просить не надо, – от Вари меня вообще сложно оторвать.
Родители меня пинками выставляют за дверь погулять без ребенка, сходить куда-нибудь с подругами. Мама категорически против, чтобы я ставила на себе крест. Каждый месяц к нам в дом приходят новые интересные молодые люди, которые не очень рады бывают узнать, что я мать-одиночка.
Мама ругает, что я с порога отпугиваю женихов, рассказывая им сразу о своей дочери. А я делаю это намеренно, ну не нравятся мне кандидаты в «папы».
– Так что там, на личном фронте?
– Папа продолжает поставлять женихов прямо к порогу нашего дома, – смеюсь в трубку. – Но Берт… – подбирая слова.
После возвращения в Новосиб мы встретились в старом кафе. Я не скрывала от него развод и беременность, да и сложно было скрыть живот на пятом месяце. Пусть и небольшой, но он был. Берт поддерживал меня, мы много времени проводили вместе, он и отец даже забирали меня из роддома. Вместе гуляли с Варей каждый вечер, почти в любую погоду. А три месяца назад его пригласили снова на просмотры в московский клуб. Берт не хотел уезжать, но я настояла. Когда нужно, я могу быть очень убедительной.
– Берт продолжает занимать лидирующую строчку в моем сердце, – не лукавя. Резкий грохот на том конце динамика ударяет по ушам. – Вань, все в порядке? – испуганно и напряженно интересуюсь в трубку.
– Да, я перезвоню… – отбивает звонок.
Глава 2
Глеб
– Больше я не буду звонить Миладе по твоей просьбе, Глеб, – кинув телефон на диван, произнес Иван. – Это было в последний раз. Хочешь узнать, как у нее дела, садись в самолет до Новосибирска и лично поинтересуйся, – выговаривал брат. Закинув ноги на журнальный столик, осуждающе смотрел на меня. В руках крутил стилус от планшета.
В углу бесформенной кучей лежали черепки только что разбитой вазы. В стену полетел мой телефон. Не сдержался. Ей единственной удавалось поднять в моей душе бурю. Вывести на такие эмоции и ревность, что я себя не узнавал.
Единственная женщина, которая пробралась в мое нутро и даже спустя почти два года способна вывернуть его наизнанку. Я сам ее отпустил. Хотел ли я вернуть эту женщину в свою жизнь? Каждый день – и каждый день запрещал себе.
– Сколько это еще будет продолжаться? – Иван не отводил взгляда.
Если бы я знал. Сам себя спрашиваю постоянно. Когда эта дыра в душе затянется, когда я смогу не думать о ней?
Засунув руки в карманы, без особого сожаления посмотрел на сломанный телефон. У меня их два, второй при мне, кому надо – дозвонится.
Отошел к панорамному окну, отсюда открывался прекрасный вид на озеро, но сейчас я ничего перед собой не видел. В ушах звучали слова Милады.
– Что там с проектом? – интересуюсь у брата.
Проект крупный, я до последнего сомневался, отдавать его Ивану или нет. Он уверяет, что полностью восстановился, но я все равно боюсь загружать его как раньше. Страшно представить, что болезнь может вернуться.
– Ты тему не переводи. И не вздумай после услышанного опять портить мальчишке карьеру. Где ты ему на этот раз место купишь? В Челси, чтобы подальше от нее держать? Отпустил, так пусть живет своей жизнью. Сколько можно, Глеб?
Брат говорил разумные вещи, я бы сказал ему то же самое, но дело в том, что мой разум молчал, когда дело касалось Милады.
– Я не слежу за ней, – в свою защиту.
Сам себе удивляюсь. Много раз хотел нанять людей, но жестко запрещал себе лезть в ее жизнь. Хотя забыть не удавалось. Первое время было особенно сложно, мне нужно было знать о каждом ее шаге, но я больше не имел права ее контролировать. С ума сходил от беспокойства. Это ее путешествие в одиночку окрасило мою голову в серый цвет, но даже тогда я наблюдал за ней через Ивана. Он звонил почти каждый день и выяснял, что с ней все в порядке.
– Но как только узнал, что она встречается с футболистом, оформил ему путевку в новую жизнь. Хватит играть людьми, Глеб. Рано или поздно в ее жизни появится мужчина, которого ты не сможешь прогнать. Или возвращайся, или не лезь к ней больше.
Это не первый наш разговор. Скорее всего, через месяц я вновь неожиданно появлюсь на пороге его дома, чтобы хоть что-то узнать о ней.
– Как ты с этим справился? – оборачиваюсь к брату.
– С чем? – дает быстрый ответ. Слишком быстрый.
Ванька понял, о чем я его спрашивал. Я всегда догадывался, что он был в нее влюблен. Хрен бы я поверил в обратное. Я видел ревность, она была не такой жгучей и ядовитой, как моя, но была. После операции он восстанавливался быстрее, когда она была рядом.
Иван сумел ее отпустить, я – нет. Наверное, не смогу никогда.
– Ни с чем, – понимаю, что мне не нужен его ответ. От моего безумия нет средств.
Открыв дверь, вышел на террасу, оттуда спустился к озеру. У меня проект в Новосибирске. Куплена земля под целый гостиничный комплекс. Составлены планы, проекты. Люди давно на низком старте, ждут моей отмашки. Нужно лететь, а я тяну.
Это как у наркоманов, вроде в завязке, но к дозе лучше не подпускать. Окажусь с ней в одном городе – не остановлю себя, захочу ее увидеть. Фотографий станет недостаточно.
Прогуливался по берегу, пиная гальку мыском туфли, как в детстве. Прохладный осенний ветер забирается под полы рубахи, остужает тело, но не разум. Очередная борьба с собой. Отговариваю себя лететь в Новосибирск и заниматься проектом. Нужно нанять толкового управленца…
Хватит себя обманывать. Достаю телефон из кармана, набираю своей помощнице.
– Таня, забронируй на среду билеты до Новосибирска. Ты летишь со мной.
– Глеб, но у нас ведь в среду…
Отбиваю звонок. Весь мир пусть провалится в бездонную яму. Решение я принял…
Глава 3
Милада
– На твой счет пришло очередное поступление, – за ужином заговорил отец. Старался изображать беззаботный вид, он упорно смотрел в тарелку.
– Мне не нужны эти деньги, – сухо ответив, поднялась из-за стола. – Пап, верни их Тихомирову, я же тебя просила.
После развода Глеб оставил мне трехкомнатную квартиру в центре Москвы с ремонтом, машину и ежемесячное содержание, пополнял счет на круглую сумму денег, из которых я не взяла ни копейки. Он об этом знал, но упорно продолжал пополнять счет.
– Тебе не нужны, понадобятся Варе. Не спеши отказываться. Мы люди не бедные, но никто не знает, что нас всех ждет дальше. Это ее деньги, если тебе они не нужны, – подняв на меня взгляд, спокойно произнес отец. Отложив в сторону ложку, попросил поставить чайник на плиту. Я не хотела ничего принимать от Тихомирова. Не хотела даже косвенно пускать его в жизнь своей дочери. Для нас его не существует.
– Я сама заработаю на будущее своей дочери, – это не обида во мне говорит. Зная, что Глеб категорически не хотел иметь детей, я не собираюсь его деньги тратить на своего ребенка. Сейчас мне сложно совмещать заботу о ней и учебу. Добавить в этот список работу никак не получается, хотя такое желание есть.
Ставлю чайник на плиту.
– Ладно, не будем спорить, – папа стал терпимее, он не старался, как раньше, повлиять на мою жизнь, получить с этого выгоду. Его бизнес после вливаний Тихомирова пошел в гору. – Милада, – я хотела подняться к детям, чтобы мама спустилась и поела. Наверняка она уже закончила купать малышей.
– Пап, что-то случилось? – останавливаюсь, напряженно глядя на него. Он что-то недоговаривает.
Меня должен был насторожить разговор о переводе, ведь последние полгода он об этом ни разу не упомянул. Сердце пропускает удар, мысль еще не сформировалась в нужном направлении, но предчувствие неминуемой беды вызывает панику.
– Тихомиров в городе, – качнувшись, прислоняюсь к холодильнику. Ноги становятся ватными.
Он ведь не из-за меня приехал. Что я так разнервничалась? Почти два года Глеб не напоминал о себе. Это его родной город. Здесь могилы его родных. Насколько я знаю, здесь до сих пор остается часть его бизнеса. Приехал и приехал.
– Он звонил мне, – сообщает отец. Мое сердце и так бьется неровно, перед глазами расплываются темные пятна. Я не хочу, чтобы мое прошлое стучалось в двери.
Папа прервал все отношения с Тихомировым, когда мы развелись. Я позвонила из путешествия и рассказала о разводе. Впервые я почувствовала поддержку отца, он сразу обвинил во всем Глеба, хотя я пыталась его переубедить.
– Он взрослый мужчина, Милада. Если взял ответственность за молоденькую жену, то, будь добр, неси эту самую ответственность! Я говорил ему, что ты еще не готова к браку, – удивил тогда меня папа.
Не знала, что они разговаривали. Оказывается, папа не горел желанием сплавить меня за миллиардера, а я думала, что он был рад.
– Милада, ты меня слышишь? – забеспокоившись, папа поднялся из-за стола, направился ко мне.
– Все хорошо, пап, – отвлекаясь от воспоминаний.
– Ты побледнела, – набрав стакан воды, протягивает мне. – Выпей, – сделав два глотка, возвращаю стакан отцу. На плите свистит чайник. – Давай провожу до комнаты, ты приляжешь, – выключая плиту.
– Да все нормально, пап, – я так и не смогла привыкнуть к их заботе за это время. Так много поменялось в нашем доме со второй беременностью мамы, что я до сих пор не могу перестать удивляться.
Мои родители словно заново влюбились друг в друга, простили за прошлое и не возвращаются в те дни, когда в доме царили бесконечные ссоры и упреки. Ощущение, будто этого никогда не было, но страх остался, что все это может измениться.
Придерживая меня за талию, папа поднялся со мной на второй этаж, провел меня до кровати.
– Давай, ложись, – убирая в сторону покрывало. Услышав шаги, в комнату заглянула мама.
– Ты ей рассказал? – папа мотает головой.
– Что ты должен был мне рассказать? – разволновавшись еще больше.
– Ничего, Милада, – не хочет отвечать отец.
В родительской спальне малыши требуют внимания взрослых, раздается дружный плач, опять что-то не поделили. Мама срывается с места и бежит к ним.
– Папа? – смотрю на него с волнением. В груди печет. – Рассказывай.
– Я думал, ты уже все отпустила, – присаживаясь на край постели, берет меня за руку.
– Отпустила, пап. Что ты должен был мне сказать? – сжимая его ладонь.
– Глеб завтра вечером придет к нам в гости…
Глава 4
Милада
– Перестать нервничать, твое состояние передается ребенку, – не в первый раз за сегодня предупреждает мама.
Я носилась по комнате, перекладывала игрушки с места на место.
Как тут не нервничать и не злиться? До ужина с Тихомировым остается чуть больше часа, а я видеть его не желаю, но и убегать не стану.
Я никогда не сбегала от проблем, а тут хочется схватить Варю и исчезнуть из Новосиба. Глебу ребенок никогда не был нужен, он вообще в сторону детей не смотрит, будто тех не существует. На детские мероприятия он сам никогда не ходит, всегда посылает Таню. Навязывать ему знакомство с малышами в наши планы не входит, тут мама меня полностью поддерживает. Пусть с Борькой они не похожи, меня это не смущает, Тихомиров точно присматриваться не станет.
Мне не совсем понятна цель его визита, но вывод напрашивается только один – Глебу что-то нужно от меня. Не поверю, что ему спустя столько месяцев захотелось обсудить дела с отцом. Он даже долг не забрал, когда папа предложил вернуть деньги с процентом. После свадьбы он и вовсе решил инвестировать в отцовский бизнес.
– Милада, все будет хорошо, – спокойным тоном произносит мама, ловит мой взгляд и кивает в подтверждение своих слов. – Отец после вчерашнего шаг в сторону побоится сделать.
Вчера мама с папой поругались. Потому что, как и я, мама не понимает, какого лешего он позвал Тихомирова к нам домой?
– Дела обсудить можно в офисе или ресторане, Степа! Такого, как наш бывший зять, на порог пускать нельзя! – ругалась на самом деле только мама, папа умолял ее не нервничать.
– Стеша, не кричи. Тихомиров и не спрашивал, он не умеет просить. Поставил меня перед фактом, а я не нашелся, как ему отказать.
– Ты бизнесмен, Степа, или дворник? Как это ты не мог ему отказать? – бушевала мама, я тихо стояла в сторонке, позволяя ей вести бой.
– Стеш, я поднял трубку, он деловым тоном сообщил, что вечером заедет, есть разговор, – оправдывался родитель. Он уже понял, что по всем фронтам не прав, но не готов был повернуть назад и ударить в грязь лицом перед Тихомировым.
– Так ты бы послал его, Степ, с этим разговором куда подальше. Сказал бы, что в доме маленькие дети, гостей не принимаем, – подхватывая Бориса на руки.
– Мне что, прятаться от него, как девчонке обиженной? Дочь, это не в твой огород камень, – предупредительно выставив вперед ладонь. – Я так подозреваю, что у него к Миладе разговор, а не к нам.
– А то мы не догадались. Конечно, он не ради вашей старой заржавевшей дружбы сюда приехал! А ты спросил: она с ним хочет разговаривать?
– Выслушать-то мы его можем?
– В доме, где растет его дочь, которая ему не нужна? Больше мест в Новосибирске нет?
– Стеша, ты забываешь, что он был моим другом. Что это он помог нам с бизнесом.
– А еще я помню, что он был нашим зятем! За эту помощь он взял у тебя самое дорогое, но не сумел оценить…
– У мужиков… – попытался папа вставить слово, но где ему, если мама разошлась.
– Степ, знаю я, как у вас, у мужиков! – отмахнулась мама. – Предъявляете по делу, расходитесь. Потом встречаетесь, пьете вместе, морду бьете, потом опять пьете. Возьми сына и поменяй ему памперс, – поставила мама точку в споре...
– Ты должна выглядеть на все сто, – вернул меня в реальность голос мамы. – Пусть не думает, что ты по нему страдала, – скорчив лицо.
Заморачиваться насчет своего внешнего вида я не собиралась, как не собиралась наводить красоту – макияж и прическу. Волосы я еще днем собрала в высокий длинный хвост. Надену черные джинсы-дудочки и белый свитер с воротником. Там принт забавный: олень в красной шапке с помпоном сидит у елки на стуле, пьет кофе.
Если не краситься, то буду выглядеть свежо и юно. Я молодая девочка, у которой все впереди. А он взрослый мужик, который бездарно просирает свои лучшие годы. Деньги не делают человека счастливым. А я точно могу сказать, что Глеб глубоко несчастный человек, которому получать наслаждение от жизни мешают зажравшиеся тараканы. Я думала, что он счастлив рядом со мной. Верила в это и готова была бороться за нас, но Тихомиров отказался от моей любви, предал доверие, растоптал мою душу. Я собрала себя только благодаря голубоглазой малышке, так похожей на папу. Ему в нашей жизни места нет.
Варя заплакала, да такими большими горючими слезами, что я тут же бросилась к ней. Малышка испортила прическу, схватилась за резинку на волосах и что было сил попробовала стянуть. Удалось вместе с волосами.
Глеб пожаловал ровно в шесть вечера. В Новосибе сегодня непогода, обледеневшие дороги замело снегом. Мы бы не обиделись, останься он в отеле. Стараясь не реагировать на застывшее сердце, я сидела на диване и смотрела на малышей, которые играли на ковре у моих ног. Мама хозяйничала на кухне. Его взгляд я почувствовала сразу. Да, тяжело, хочется выть от боли. Боль никуда не ушла, застыла тяжелой ледяной глыбой внутри, что вздохнуть невозможно. Игнорируя его присутствие, я смотрела на мальков и улыбалась, может, хоть это заставит его уйти из нашего дома. Из дома, который наполнен детскими голосами, смехом, плачем. Всем тем, чего так избегает Глеб.
– Привет, Милада, – вспоминаю его голос, все оттенки в нем. Не буду анализировать и пытаться разобраться. Медленно поворачиваю голову в его сторону.
– Здравствуй, Глеб, – абсолютно равнодушно, всем своим видом даю понять, что к нему не осталось чувств, все внутри умерло…
