Текст книги "Не твоя дочь (СИ)"

Автор книги: Кристина Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10

Милада

– Я хочу…

– Ничего не говори, – рядом сидит Таня и плачет, не позволяет мне подняться. – Сейчас, Милада… сейчас приедет Глеб. Все будет хорошо, – уговаривает себя Таня.

Я чувствую холод, чувствую боль, а значит, не умираю. Так я думала, лежа на промерзшем асфальте, ждала, когда меня отсюда перенесут в теплое место. Казалось, не держи меня Таня и какой-то мужик, я смогла бы подняться.

До меня доносятся разговоры прохожих. Говорят о том, что мужчина, сбивший меня, протаранил витрину магазина, задев несколько автомобилей.

– Как хорошо, что больше никого не убил, – может наш народ поддержать в тяжелую минуту. Я тут как бы еще жива и умирать не собираюсь. У меня болела вся левая сторона. По затылку бежала кровь, замерзая ледяной коркой. Вокруг собирались люди, Таня, плача, умоляла меня не закрывать глаза.

– Мне больно смотреть на свет, – тихо и немного раздраженно, потому что шум и чужая паника пугали, а солнце слепило глаза.

– Отойдите! – этот голос я узнала бы из миллиона других.

Растолкав людей, Глеб оказался рядом. Сколько прошло минут, как ему позвонила Таня? Одна? Две?

В одной рубашке вылетел на мороз. Сумасшедший. Упал на колени, загораживая собой солнце. В глазах лишь на миг я успела уловить страх, но тут же он спрятал все эмоции. Почти спрятал. Зло посмотрел на Таню, будто это она была виновата в аварии, обратился ко мне:

– Милада, ты меня слышишь? – нежно берется теплыми руками за лицо, оглаживает щеки большими пальцами. Смотрит с нежностью, за натянутой на лицо маской я замечаю страх, но он старательно его прячет. Зато руки дрожат и явно не от холода. – Девочка моя, ты меня слышишь? – повторяет вопрос.

«Похоже, что я оглохла?» – вертелось на языке. Говорить я могла, но почему-то предпочитала молчать. Хоть кто-то же должен сохранять спокойствие в данной ситуации.

– Ее нельзя трогать, – встряла какая-то немолодая дамочка с полным пакетом продуктов в руках.

– Вы врач? – вскинув голову, уперся в нее злым взглядом. Я бы на ее месте поспешила ретироваться.

– Нет, – сохраняя достоинство, мотает головой. – Я много раз видела подобные сцены в кино, – заявляет она. Только мое шоковое состояние не позволяло мне улыбнуться и достойно откомментировать сей перл. Желваки на скулах Тихомирова заходили ходуном.

– Шли бы вы… кино смотреть, – цедит сквозь зубы. – Кирилл, дай свое пальто, – командует Тихомиров. Думала, замерз, а он меня укутывает. Мне бы это пальто вниз подстелить, сверху мне не так холодно. Кто-то из охраны протягивает свою куртку Глебу, а он укрывает ею мои ноги.

– Где скорая? Ждут, когда она тут окоченеет от холода? – понимая мое состояние, Глеб злился. Пытался под спину аккуратно просунуть ткань, но в спор опять вступила дамочка с авоськой.

– Ее нельзя шевелить, – Тихомиров ее одним взглядом послал досматривать фильм.

– Милада, скорая едет! Все будет хорошо, – причитает Танюша, утирая слезы рукавом пуховика. – Ты обязательно поправишься...

– Таня, просто заткнись, – перебивает поток ее слов Глеб.

Какой хороший совет! За него я Глеба готова была поблагодарить, но говорить мне не давали.

– Разойдитесь…

– Пропустите врачей…

– Ну что вы все здесь столпились? – разгоняла зевак Таня.

– Милада, ничего не бойся, я буду рядом, – в такие минуты люди, наверное, перед страхом смерти признаются в своих грехах, раскрывают страшные секреты… и признаются в том, что родили ребенка.

Вот он – момент. Глеб рядом, прячет страх и говорит, что со мной все будет хорошо. Он меня никогда не оставит. Надо признаться, что у него есть дочь, а потом…

Никаких потом. Сейчас меня отвезут, сделают снимок, скажут, что все в порядке, наложат пару швов на затылок и отправят долечиваться домой. Глебу я ничего рассказывать не собираюсь, как и умирать…

Глава 11

Глеб

Услышав в трубке испуганный голос Тани, я не сразу разобрал ее слова. А потом меня накрыло таким страхом, что тело отказывалось слушать.

Как Милада оказалась в центре города? Почему Таня была рядом в тот момент? Хотелось бы, чтобы моя помощница ошиблась, но по истерике в трубке телефона сразу было понятно: шанса нет.

Я летел как одержимый, боялся не успеть. Авария когда-то уже отняла у меня самое дорогое! Только не Миладу! Я не могу ее потерять. Не могу!

Милада лежала на асфальте в луже крови. Я не позволю ей уйти! Если бы можно было обменять свою жизнь на ее, сделал бы это, не задумываясь.

В тот момент моя кровь в венах стала леденеть. Захлебываясь внутри от паники, заставлял свое сердце биться, потому что нужен был ей. Сложно прятать страх, когда он выжирает тебе нутро. Такая худенькая и бледная, она тихо дрожала на ледяном асфальте, холодный ветер обдувал белое лицо. Кровь замерзала на дороге, а я не мог ее согреть. Та вредная тетка была права, трогать и беспокоить Ладу нельзя.

Где эта долбаная скорая?! Я даже не слышал звук сирены, когда они подъехали. Стоя на коленях, я разговаривал с любимой женщиной, умолял ее не засыпать, сильная девочка лишь упрямо смотрела мне в глаза.

Зеваки не спешили расходиться. Я стоял за спинами врачей, не мешал, но делал все, чтобы она меня видела, пусть это никак и не помогало. Кто-то из ребят накинул мне пальто на плечи, принесли из офиса. Не чувствовал холода, и пальто мне было не нужно. Скорее бы они уже Миладу положили на носилки и подняли в теплую машину.

Хотелось гаркнуть и разогнать всех. Я видел, что Милада тихо отвечает врачам на вопросы, но из-за шума толпы слов было не разобрать. Пусть это будет хорошим знаком.

– Я еду с ней, – обращаюсь к медикам, как только мы Миладу закатываем в автомобиль.

– Кто вы ей? – оборачиваясь, интересуется немолодой врач низкого роста.

– Муж, – не задумываясь.

– Если на машине, то поезжайте за нами, – ребята из охраны, услышав ответ медика, тут же бросились к автомобилям.

– Я еду с вами, – на заднее сиденье без разрешения плюхнулась Таня.

Я о помощнице как-то забыл совсем. Ладно, пусть едет. Понимая мое состояние, она всю дорогу молчала. Сейчас мне нужна была тишина и Милада. Я хотел быть рядом.

Полчаса казались вечностью. Мне нужно было видеть Миладу, знать, что она дышит.

– Вы собирались встретиться? – обращаюсь к всхлипывающей Тане.

– Да. Милада уже почти перешла дорогу, но я окликнула, а она зачем-то стала возвращаться. Она не видела, что машину занесло…

Дальше я не хотел слушать. Закрыв глаза, растер воспаленные глаза. Лишь бы с ней все было в порядке. Еще одна авария не заберет у меня самого дорогого человека...

Сердце жгло в груди, страх не думал отступать. Мы с Таней сидели в коридоре и ждали, что нам скажут врачи.

– Почему не сказала, что идешь обедать с Миладой? – головой понимал, что Таня ни в чем не виновата, но все равно злился на нее, будто, расскажи она мне о встрече, аварии удалось бы избежать.

Я ведь сам решил дать Миладе несколько дней. Не напоминать о себе. Пусть успокоится, свыкнется с мыслью, что я рядом...

– Ты сам не хотел о ней ничего слышать, – недовольно бурчит под нос. – Запрещал упоминать ее имя.

Запрещал. Потому что и без напоминаний с ума сходил.

– Надо, наверное, ее родителям позвонить, – не дождавшись от меня ответа, произнесла Таня.

Позвонить надо было сразу. Пусть Степан во всем и обвинит меня, но родители должны знать, что с их ребенком.

– Дождемся результатов и позвоним, – ничего в жизни я так не желал, как здоровья Миладе.

Вскочив на ноги, я подошел к врачу, он по коридору направлялся в нашу сторону.

– Вы муж? – уточняет он.

– Да, – я сам себя лишил этого звания, но собираюсь окольцевать свою женщину обратно. Больше я ее не отпущу.

– У нее сотрясение, перелом голени, множественные ушибы и гематомы. Внутренние органы не пострадали. Какое-то время ей придется побыть в больнице.

– Ее жизни ничего не угрожает? – стараюсь не выдать голосом свое состояние.

– Нет, – мотнув головой. – Но она не хочет оставаться в больнице, говорит, что должна быть дома, у нее маленький ребенок, – строго сообщает мне доктор, будто я могу согласиться с решением Милады.

– Она останется в больнице столько, сколько нужно, – безапелляционно, ее здоровье важнее всего. Позвоню Степану, пусть решают вопрос без Милады, повесили на нее своих детей…

Глава 12

Милада

– Глеб сейчас разговаривал со мной, – понижая голос, шептала мама. – Прекрати беспокоиться о Варе, если не хочешь, чтобы он обо всем догадался, – мама, как только узнала об аварии, готова была броситься сюда, но отец был на работе. Сначала он приехал убедиться, что я не сильно пострадала. Потом приехала навестить мама, оставив на него детей.

– А что случилось? – забеспокоилась, потому что в расстроенных чувствах попросила доктора отпустить меня домой к ребенку, забыв, что Тихомиров где-то рядом.

– Глеб думает, что мы на тебя повесили воспитание брата и сестры, – недовольно поджимая губы.

Конечно, маме неприятно было такое слышать. Родители намного больше и чаще помогали мне с Варей. Мама компенсировала свой материнский инстинкт на Борьке. Меня она не прочувствовала – то ли в силу возраста, то ли из-за обид на отца. Позднее второе материнство дало ей шанс себя реализовать.

– Мам, не проговоритесь, пожалуйста, – поправляя одеяло, оно скатилось куда-то вниз. Даже такое простое действие вызвало острую боль в боку.

– Не проговоримся, – отмахнулась мама.

Мне бы самой не проболтаться и ничем себя не выдать. От одной этой мысли становилось страшно. Мне не нужна забота Глеба, я бы предпочла, чтобы он вернулся в Москву.

Но Тихомиров, видимо, решил поселиться в Новосибирске, а сейчас и вовсе не собирался покидать клинику. Глеб озаботился отдельной палатой. Он вообще вел себя так, словно готов купить больницу и весь персонал. Его люди привезли ему сменную одежду, переодевался он в палате, думая, что я сплю. Воочию убедилась, что тренировки он не бросал. За прошедшие месяцы не оброс жирком. Стал чуть шире в плечах, живот до сих пор подтянутый, а бедра узкие.

– Может, полицию вызвать, чтобы его отсюда выставили? – пробурчала мама, когда сквозь открытую дверь донесся голос Тихомирова.

– Это не поможет, – его связи позволяют открывать любую дверь не только в Москве. Я не знала, как буду чувствовать себя, находясь постоянно рядом с ним.

Обойдусь без его ухода. О чем уже несколько раз ему сообщила, но разве Тихомиров кого-то слушает? Он не сидел возле меня, видел, что мне это не нравится, но все равно был где-то поблизости.

С моей подачи персоналу стало известно, что Глеб мой бывший муж, но они все равно вели себя так, будто мы до сих пор состоим в браке, отчитывались ему о каждом шаге.

В палату вошла медсестра со шприцом в лотке. Мама, попрощавшись и пообещав завтра меня навестить, поспешила вернуться к детям.

Лежа на больничной койке, я думала лишь о том, что хочу попасть домой к Варюше. Мама не справится одна с двумя малышами. С другой стороны, к двум малышам добавляюсь я – вряд ли в таком состоянии я смогу что-то делать.

Глеб вошел в палату, я тут же закрыла глаза. Не хочу с ним разговаривать. Лучше притвориться спящей. Украдкой я наблюдала, как он разложил на небольшом стеклянном столике два ноутбука, вытащил из сумки несколько папок, положив их рядом с собой на диване.

Он еще тут офис решил устроить!

– Милада, тебе не нужно притворяться, я знаю, что ты не спишь. Можешь не разговаривать со мной, но я буду рядом, – поднимая на меня взгляд.

– Я не хочу с тобой общаться, потому что ты меня не слышишь, Глеб, – открывая глаза. – Я давно не твоя жена, заботиться обо мне не надо, – стараюсь добавить в голос побольше льда, хотя знаю, что это не подействует. Глеб ничего не отвечает, возвращается к прерванному занятию. Глубоко вздыхая, закрываю глаза, отвернуться и лечь на бок мне все равно не суждено.

– Я жалею, что тогда так поступил, – перестав печатать, произносит он, глядя перед собой. – Каждый день жалею о том, что тебя отпустил, – его слова находят отклик в моем сердце, делается очень больно в груди. Я ждала этих слов в первые дни после ссоры. Я ждала их, когда сбегала беременной от него. Я ждала их даже тогда, когда рожала Варюшу, но сейчас я не хочу этого слышать. – Я бы многое отдал, чтобы вернуть то время и поступить по-другому.

– Молчи, Глеб. Просто молчи, – горло сдавливает спазмом, но я из последних сил стараюсь говорить ровно, показать лишь усталость и равнодушие. – Я не стану возвращаться в прошлое и тебе советую его отпустить.

Глеб встает из-за стола и подходит к кровати. Нависает надо мной, давит своей энергетикой. Он не привык слышать отказы.

– Я не прошу тебя вернуться в прошлое, Лада, я прошу тебе дать мне шанс выстроить совместное будущее. Ты не пожалеешь, моя девочка, – понижая голос до глубокой хрипотцы, демонстрируя все оттенки своих переживаний.

Ненавижу его за это! Ненавижу!

– Я не твоя девочка, Тихомиров! – не получается демонстрировать равнодушие, он слишком глубоко копнул. Разозлил. – Ты остался здесь, чтобы донимать меня своими воспоминаниями? Тебе не кажется это эгоистичным? – я была не права, потому что за это время он сделал многое: организовал отдельную палату с хорошими условиями, кровать с новым матрасом, договорился, чтобы мне кололи только самые лучшие препараты, которые привозили после его звонков. Я практически не чувствовала боли, но я не хотела говорить о прошлом, о нас, о чувствах. Ничего этого нет. Он все убил! – Я свои воспоминания давно стерла. Тебе советую сделать то же самое, – сумев взять себя немного в руки.

– Даже не мечтай, Милада. Ты лучшее, что есть в моей жизни...

Глава 13

Милада

– Что между вами происходит? – чуть наклонившись вперед, спросила Таня. Несмотря на то, что Глеб свалил на нее всю работу, она находила время приезжать каждый день в больницу.

Тихомиров впервые оставил нас одних, обычно он с порога заваливал ее новыми поручениями, параллельно просматривая кучу бумаг, которые ему привозила на подпись помощница. На мои просьбы ехать в офис и там работать Тихомиров не реагировал. Успокаивало только одно: что через несколько дней меня выпишут.

Буду отлеживаться дома рядом со своей малышкой. Из-за Глеба я даже не могла увидеть дочь вживую, родители ни за что не привезут ее сюда, а редких видеозвонков было катастрофически мало, потому что приходилось молчать и прятать эмоции. Варюша капризничала, плохо ела и спала. Скучала по маме.

– Таня, что между нами может происходить? Ты же была свидетельницей нашего разрыва. Видела, как мы жили последние месяцы, – непросто было об этом вспоминать. Как всегда в такие моменты, в горле рос ком.

– Мы пытались сказать, что он дурак, что будет жалеть о разрыве, но разве Глеб кого-то слушает? Запретил даже имя твое произносить, будто это могло вытравить тебя из его сердца. Загонял себя на работе до такой степени, что чуть в больницу не попал. Он еще везунчик, жил на одном кофе и не заработал серьезных проблем со здоровьем, – мне не хотелось этого слушать, не хотелось проникаться к Глебу жалостью. Я напоминала себе, что у меня есть Варя, а он мне больше не нужен. Но Тане хотелось выговориться, она не первый день эту информацию варит в себе, теперь пришло время поделиться со мной. – Знаешь, сколько раз Кир хотел без его разрешения поехать и уговорить тебя вернуться? – качая головой. – Раз сто, не меньше, но так и не решился.

Хорошо, что не решился. Тогда он узнал бы о Варе. Пусть ее рождение остается тайной.

– Ты знаешь, я ненавидела его, когда он так поступил, два раза пробовала уволиться, не отпустил, еще и зарплату повысил. Относиться стал лучше.

– Тань, зачем ты мне это рассказываешь? – протянув руку, я сжала ее пальцы.

– Наверное, я хочу, чтобы вы помирились, – не стала она лукавить, за что я была ей благодарна. Я была уверена, что о нашем разговоре Глеб не узнает, но делиться своими тайнами не собиралась.

– Это невозможно, Таня, – отводя взгляд к окну.

– У тебя кто-то есть?

– Дело не в этом. Глеб в прошлом, я не вернусь к нему, – сухо и без эмоций.

– А я верила, – когда Таня произносила эту фразу, мы с Глебом смотрели друг на друга, он бесшумно вернулся и теперь стоял в дверях.

Он слышал мои слова, но никак не отреагировал. Точнее, не показал, хотя я понимала, что сделала ему больно. Я не мстила ему за свою боль, я просто делала все, чтобы отдалить его от нас с Варей. Моей дочери не нужен отец, который ее не хочет, который не пожелал иметь от меня ребенка.

А ведь я столько недель умоляла его отпустить прошлое, простить себя и дать шанс полюбить другого ребенка.

– Нет, – категорически отвечал Глеб, настроение его тут же портилось. – У меня не будет детей, – уходил и запирался в кабинете.

Если на минуту предположить, что он сейчас примет Варю, я смогу с ним быть? Смогу идти вперед, не оглядываясь в прошлое? Только в случае, что смогу его искренне простить и отпустить эту ситуацию. Если хоть капля обиды останется во мне, мы вновь все разрушим. Только теперь может пострадать Варя. Поэтому лучше оставить все, как есть.

– Таня, тебе пора возвращаться в офис, – скрывая напряжение, произнес Глеб, отходя к окну. Я знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он прячет свои чувства.

– Глеб, тебе лучше уехать с Таней и заняться своим проектом, – как можно тверже. – Я справлюсь сама, – до туалета я уже могу сама добраться с помощью костылей. Главное, чтобы действовал обезболивающий укол.

– Я остаюсь, – непреклонным тоном. Заметив, что разгорается спор, Таня поцеловала меня в щеку, быстро попрощалась и выпорхнула в открытую дверь.

– Сколько времени ты еще будешь мучить себя и меня?

– Я не верю, что ты меня забыла, Милада, – двинувшись в мою сторону, он задел штору, солнечные лучи проникли сквозь стекло и ослепили на миг. – Я могу доказать, что чувства в тебе не умерли, – он оказался рядом, нависнув очень низко надо мной. Так низко, что мы делили на двоих дыхание друг друга. – Но не буду этого делать. Я хочу получить не только твое тело, но и твою душу. Буду ждать, сколько потребуется.

Чем мог закончиться наш разговор, сложно предугадать. Звонок моего мобильного вынудил Глеба отойти. Повернув к себе дисплей, я заулыбалась, будто не было только что тяжелого разговора.

Ванька…

Глава 14

Милада

– Почему я только сегодня узнал, что ты в больнице? – звучит строго на мое приветствие. Ванька такой Ванька. Я вообще его беспокоить не хотела и Глеба просила молчать.

Мой возмущенный взгляд Тихомиров поймал, но никак не отреагировал. Он ведь всегда знает, как будет лучше!

– Зачем бы я тебе говорила, Вань? Тем более, ты же уже знаешь, что я отделалась легким испугом, – стараюсь дать почувствовать в голосе улыбку, зачем его зря было беспокоить?

– Это ты называешь легким испугом? – перечисляя все мои болячки. – Надо было сказать, Милада. Я могу прилететь и побыть твоей сиделкой, – предложение греет и одновременно пугает.

Конечно, я соскучилась по Ваньке. Все самые теплые воспоминания из той жизни связаны с ним. Недостаточно мне видеть его в экране телефона. Я бы, как раньше, прижалась к нему, свернувшись калачиком, и проболтала с ним всю ночь. Но это, к сожалению, невозможно, я не хочу, чтобы Глеб узнал о Варе. В этом вопросе у меня нет гарантии, что Ваня не будет настаивать на признании.

– У меня уже есть одна, – не пытаясь даже скрыть недовольство.

Глеб сидит на своем диване и не сводит с меня взгляда. Он всегда собран, словно находится в офисе, а не в палате. Ни на минуту не расслабляется. Каждое утро ему подвозят чистую одежду. После душа – чистая рубашка, костюм.

В коридоре что-то происходит. Топот ног, крики. Я отвлекаюсь от разговора, а Тихомиров спешит выяснить, что случилось.

– Судя по твоему тону, ты не очень рада присутствию Глеба рядом с собой, – фоном звучит в голове, а я дожидаюсь, когда вернется Глеб.

Он недолго разговаривает с охраной, возвращается и сообщает:

– Целую семью после аварии привезли.

Невозможно оставаться равнодушной к чужому горю, мысленно обращаюсь к богу, чтобы все выжили и поправились.

– Милада, ты еще здесь? – спрашивает Ванька.

– Да, да, здесь, – вспоминаю быстро, о чем мы говорили. – Совсем не рада, Вань.

– Мне прилететь? – из голоса пропадает серьезность.

– Зачем, Вань? Через пару дней меня выпишут, буду долечиваться дома.

– Ты стала слишком самостоятельной, совсем забыла, что у тебя есть старший брат, – ворчит по-доброму, в голосе слышится улыбка.

Помнит…

Глеб, вернувшись на «свой» диван, продолжает наблюдать. Я старательно не смотрю в его сторону, но стоит встретиться взглядами, улавливаю в глазах боль. И это задевает, раздирает душу на ошметки! Это ему больно? Ему?!

Мы еще немного общаемся с Ванькой. В конце он заверяет, что прилетит к нам в гости после Нового года. И опять в груди эта двойственность чувств: радость и страх.

– Ты зря все это затеял, Глеб, – как только прощаюсь с Ванькой и откладываю в сторону телефон. – Не нужно пытаться меня вернуть, я не хочу быть с тобой, – понимаю, что этот разговор – очередное хождение по кругу, мы только делаем друг другу больно, но так больше продолжаться не может. Пришло время высказать все, что кипит внутри. Все, что тогда я ему не сказала.

Глеб молчит, складывает на коленях руки в замок и смотрит холодно. Его жесты говорят, что он не согласен со мной и не уступит. Я удобнее устраиваюсь на кровати, подтягиваюсь к спинке кровати.

– Я не смогу простить измену, Глеб, – мой голос звучит спокойно, но внутри я захлебываюсь кровью и болью. – Ты растоптал мои чувства. Унизил при своей любовнице. Лучше бы убил, – останавливаю себя, потому что голос начинает дрожать, я не хочу показывать, что мне больно до сих пор. Нельзя забыть единственного мужчину, которого безумно любила. – В том номере я признавалась тебе в любви, – взяв эмоции под контроль, продолжаю выговаривать уже спокойно.

Хотя до сих пор обидно за ту влюбленную до сумасшествия восемнадцатилетнюю девочку, которая верила каждому его признанию. Обидно за ту девочку, которая до сих пор помнит каждую ночь с ним…

– «Это наш номер, сюда я приводил только тебя» – ты сам это говорил, Глеб. Получается, врал, – продолжаю выговаривать, пока он молчит и слушает. – Ты разбил коллекцию моих прекрасных воспоминаний, когда привел туда Алену… – та ночь слишком ярко отложилась в моих воспоминаниях. Они до сих пор словно живые.

– Между нами ничего не было, – сухо произносит он, не думая оправдываться. Но мои слова задевают его за живое. Глеб напряжен, на виске дергается венка.

– Только потому, что я появилась так не вовремя…