Текст книги "Одно мгновение (ЛП)"
Автор книги: Кристина МакБрайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Доктор Гэст открыла чистую страницу в своем блокноте, подняла его и повернула так, чтобы я ее видела. Она начала рисовать на бумаге квадраты. Маленькие и большие. Я слушала, как поскрипывает ее карандаш, интересуясь про себя, какое ее посетило озарение, которым она хотела со мной поделиться, и наслаждалась сладостью шоколада, таявшего у меня на языке. Когда она заполнила примерно три четверти листка квадратами разного размера, связанными друг с другом, она посмотрела на меня.
– Ты рассказывала о лоскутном одеяле, которое пошила твоя бабушка, о том, как ты его порвала, когда Джои погиб.
– Я утащила его из гостиной. Оно теперь лежит на моей кровати.
– Твой вопрос заставил меня задуматься о том, как сильно человек похож на лоскутное одеяло.
В тишине я наблюдала за тем, как доктор Гэст заполняла оставшееся пустое место маленькими, средними и большими квадратами. Затем она повернулась на своем кресле, стукнувшись коленями о стол между нами, и показала мне лист бумаги, изрисованный лоскутами.
– Я не понимаю, – проговорила я.
– Подумай об одеяле твоей бабушки. По-своему, оно является произведением искусства, неким маленьким кусочком чего-то прекрасного.
Я посмотрела на бумагу, на все квадратики, представляя себе одеяло, которое я расстелила на своей кровати несколько недель назад.
– Ага.
– Вот и Джои олицетворял собой нечто прекрасное.
Я сглотнула. С трудом. Я пыталась сдержать слезы. Ведь, несмотря на то, сколько боли мне принесло все это дерьмо, которое он оставил позади, это было правдой.
– Произведение искусства, – произнесла я.
– Но если ты посмотришь на одеяло, которое сшила твоя бабушка, вблизи, я готова поспорить, что там будут фрагменты, на которые ты на самом деле не обращаешь внимание. Маленькие лоскутки ткани, которые ты в состоянии стерпеть, глядя на общую картину, но которые никогда бы не выбрала, делай ты свое собственное одеяло.
Я подумала о грубой серой шерсти, которая когда-то была частью воскресного платья моей прабабушки.
– Так и Джои. Если ты посмотришь достаточно близко, наверняка найдутся черты, которые тебе, вероятно, не нравятся. Фрагменты, которые ты видишь впервые с момента его смерти. Фрагменты, которые могли бы быть порваны или разорваны. Несовершенства. Уродства. И это нормально.
– Но что, если, когда я смотрю по-настоящему близко, я понимаю, что эти маленькие фрагменты, которые мне не нравятся, все несовершенства больше, чем его общий образ, который, как мне казалось, я любила?
– Тогда сделай то, что ты сделала бы, если бы он все еще был жив. Отпусти, – доктор Гэст посмотрела на меня очень грустными глазами. – И живи дальше.
– Но я не хочу. Джои, он… – я сделала глубокий вдох, – он был для меня всем.
– Именно так люди и попадают в неприятности, Мэгги, – доктор Гэст сжала губы. Затем она сделала долгий выдох. – У меня есть чувство, что что-то изменилось с нашего последнего разговора. Ты не хочешь поделиться?
Я думала о том, чтобы позволить словам разнестись по комнате. Но я все еще не могла их произнести, так что я просто покачала головой.
– Очень важно, чтобы ты разрешила себе чувствовать все, что тебе необходимо чувствовать прямо сейчас. Злись. Плачь. Кричи, если тебе это нужно. Пройди через эту ситуацию тем способом, который тебе наилучшим образом подходит, и не беспокойся из-за Джои. Он вернется к тебе, даже если тебе кажется, что сейчас ты его не знаешь. Ты же понимаешь глубоко внутри, что знала его очень хорошо.
Но это не так. Я совершенно его не знала. И это пугало меня больше, чем что-либо другое.
– Так как мне вспомнить? – спросила я. – Все те вещи, которые так и остались там, на скале. Как мне вернуться в то место и отыскать их?
– За то время, что ты была здесь, ты впервые вернулась к вопросу о воспоминаниях. Ты вспомнила что-то еще?
– Я пытаюсь каждый день. Сажусь одна и пытаюсь сосредоточиться на том, как я была там, как я вижу, чувствую и слышу все, что произошло.
– И?
Я вскинула руки в воздух.
– Ничего! Все, что приходит, – это то, что я никогда не забывала, или те картинки, которые уже вернулись.
Доктор Гэст посмотрела на пол, несколько раз качнула ногой и затем посмотрела прямо на меня.
– Я хочу, чтобы ты вновь подумала о тех моментах, когда возвращались воспоминания. Расскажи, чем ты занималась, где ты была. Нам необходимо найти ту деталь, которая поможет их воссоздать.
Я почти рассмеялась. Практически с каждым воспоминанием, которое ко мне вернулось, был связан Адам. И Адама больше нет рядом. Но я не собиралась вмешивать его во все это.
– Все достаточно хаотично. В голове вспыхивает картинка – как молния. Через мгновение ее уже нет. А в следующее мгновение она возвращается. Но каждый раз, когда это происходит, рядом со мной кто-то есть.
– Таких вспышек не было, когда ты пыталась сосредоточиться одна? Когда ты активно пытаешься достать эти воспоминания, они остаются в темноте?
– Точно.
– Что ж, если твоя цель – вспомнить, и, кстати говоря, если тебе важно мое мнение как профессионала, это было бы лучше всего, у меня есть один вопрос.
– Хорошо. Давайте.
– Как думаешь, может, стоит перестать стараться так усердно?
Я потеряла дар речи. Доктор Гэст пожала плечами.
– Это так просто, – проговорила я.
– Это может сработать.
– И сколько же вам платят за это?
Доктор Гэст откинула голову назад и рассмеялась. Я поняла, что ее голос прежде не казался счастливым, только озабоченным, и я была рада такой перемене.
– Что ж, хорошо, – доктор Гэст стукнула блокнотом о стол, ручка покатилась по странице с квадратами. – Вот твое домашнее задание. Сделай перерыв. Просто расслабься и прекрати так зацикливаться на воспоминаниях. Живи как обычно. Проводи время с друзьями. Подожди, и посмотрим, что будет.
Я сидела и думала, что ее совет можно использовать во многих сферах моей жизни. Потерянные воспоминания, конечно. И Адам. Милый Адам, который так изменился. Оттолкнуть его – это была худшая идея, которая мне когда-либо приходила в голову. Но домашнее задание доктора Гэст могло помочь мне справиться с непониманием, как мне теперь вести себя с Шэннон. Я не знала точно, как смотреть ей в лицо в попытках создать большой план, который завершится тем, что она объяснит все таким образом, что вся боль исчезнет, а мы снова будем вместе.
Но поскольку это сейчас невозможно, я поняла, что мне нечего терять. Я заслужила перерыв. И, возможно, наступает моя очередь быть непредсказуемой и хотя бы раз в жизни немного сумасшедшей.
Глава 17: Земля вращалась у меня под ногами
Я уставилась в огонь костра, наблюдая, как передо мной прыгают языки пламени. Мои пальцы плотно сжимали сучковатую палку, а огонь облизывал края зефирки, которую я поджаривала. И чувствовала я себя как будто в тумане, словно там присутствовала только половина меня. Это состояние не имело отношения к алкоголю – я сделала буквально несколько глотков из особой «Четырех-июльской» кружки Танны, просто, чтобы она не спрашивала меня, почему я такая тихая. Помогло. Она сидела рядом со мной на узловатом бревне и пела вместе с ребятами, подпевавшими Питу, когда он играл «I'mYours» Джейсона Мраза на гитаре.
Сонный туман, сквозь который я плыла, начался тридцать восемь дней назад. Со смерти Джои жизнь начала проноситься мимо цветными пятнами, звуковыми волнами, раскатами правды. И все это выходило из-под моего контроля. Я понимала, что в моей власти устроить некоторый порядок. Но я не знала, как. Поэтому продолжала плыть сквозь мгновения, переходя от одного к другому.
Но потом зефирка упала. Просто соскользнула с кончика этой дурацкой палки. И все, что я пыталась собрать воедино, рассыпалось сразу же, упав следом за ней прямо в пылающий огонь.
– Мэгги! – взвизгнула Шэнонн в нескольких метрах от меня. – Я же сказала тебе, что у нас практически закончился зефир.
Я смотрела, как зефир пузырится и шипит среди пепла, как его растапливает голубой огонь, превращает в клейкое месиво.
– Держи, – Шэннон обошла костер и шлепнулась на землю рядом со мной, протягивая мне практически пустой пакет зефира. – Еще один шанс.
Вокруг были люди, они сидели на садовых стульчиках вокруг огня и в ожидании начала фейерверка поджаривали собственные зефирки, и делали это идеально. Из толпы людей у заднего крыльца Шэннон, подготовившихся к пив-понгу, раздался крик. Родители Шэннон уехали из города, поэтому все чувствовали себя расслаблено, наслаждаясь музыкой, костром и летней ночью.
Все, кроме меня. Я оттолкнула руку Шэннон, практически роняя свежий зефир на землю.
– Не нужно.
Танна резко развернула голову, ее волосы защекотали мне лицо.
– Что с тобой такое?
– Ты о чем? – спросила я, пытаясь отвести взгляд от пламени.
– Ты же душу готова продать за жареный зефир, Мэгги. Не пытайся меня обмануть, уверяя, что все в порядке.
– А спрашивать обязательно? – я кинула на нее взгляд, предупреждавший, что лучше оставить меня в покое. Она могла бы понять намек. Если бы не Шэннон.
– Да. Что-то точно случилось. Я подумала, что мне просто показалось, но потом я увидела, как ты сегодня продинамила Пита.
– Я не динамила Пита, – ответила я, пытаясь сохранять спокойный голос и не глядя ей в глаза, потому что прекрасно знала, что все было именно так. Я была так удивлена, когда увидела Адама за углом дома Шэннон, что отвернулась от Пита и практически убежала. Я не видела Адама с самого ущелья, прошло уже больше недели, и я понятия не имела, что мне следовало ему говорить. Или кому-либо еще, если уж на то пошло.
Пит прекратил играть и повернулся к нам, его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но он промолчал.
– Пит даже не успел договорить, а ты просто ушла, – фыркнула Шэннон.
Как же я хотела вцепиться ногтями прямо ей в горло. Но эта возникшая картинка заставила меня подумать о губах Джои, его теплом дыхании, его языке, как он поднимался к ее милым розовым губам. Все мое тело начало трясти в новом порыве злости.
– В последнее время ты ведешь себя как-то не так, – сказала Танна, склонив голову набок и рассматривая меня, словно рассчитывая, что если она будет смотреть достаточно долго, то настоящая часть меня наконец даст о себе знать.
– Тебе так кажется? – я закатила глаза. – Не похоже, что есть какие-то причины, чтобы я вела себя как-то по-другому или еще что-то.
Краем глаза я увидела, что Шэннон смотрела на меня так же пристально. Она наклонилась, ее волосы рассыпались по плечам.
– Боже мой. Ты же вспомнила, да?
Тогда я посмотрела на нее, ее глаза зажглись, поблескивая в мерцающем свете костра.
– Ты вспомнила, что произошло на скале, – взгляд Шэннон был прикован ко мне. – Скажи мне правду, Мэгги.
Ее слова вызвали мой смех. Это был болезненный звук, который вырвался до того, как я смогла его удержать. Именно он привлек Адама, вышедшего из тени деревьев, его лицо было обеспокоено.
– Что происходит? – спросил он.
Я встала и развернулась, оказавшись лицом к нему.
– Шэннон думает, что я вспомнила что-то, что произошло на верху скалы.
Затем встала Шэннон: плечи отведены назад, подбородок поднят, на лице застыла маска злости.
– Говорю же тебе, я с самого начала это чувствовала. Там наверху что-то произошло.
– Что именно произошло между мной и Джои на той скале, тебя не касается, Шэннон.
– Черта с два! – Шэннон посмотрела прямо на меня. Такого твердого взгляда у нее я еще никогда не видела. В нем было больше злобы и обвинения, чем когда она назвала Ника Хэдли виновным в краже гитары Пита в восьмом классе. – Почему ты не прыгнула вместе с ним? Как так получилось, что прыгнул только он?
– Я не помню, – на меня нахлынула еще одна волна гнева, сотрясавшая все внутри. Как она могла стоять передо мной и обвинять меня в чем-то после того, что сделала?
– Его тело было все искривлено, Мэгги. Изогнуто назад, – упавшим голосом сказала Шэннон. – Как будто он неудачно оттолкнулся. Что на самом деле глупость, потому что с восьмого класса он прыгнул с этой скалы уже тысячу раз.
– Это был несчастный случай, – покачал головой Пит. – Иногда его тупость поражала воображение. Мы все знаем об этом. Неважно, сколько раз мы будем это все проговаривать, не думаю, что нам удастся получить ответы, которые мы ищем.
– Мы бы могли попробовать, – пожала плечами Шэннон, убирая за ухо прядь волос и наклонив голову в мою сторону. – Если бы только она что-то вспомнила.
– Шэннон, достаточно! – Танна встала и положила руку мне на плечо. – Мы все просто сходим сейчас с ума. Ты не можешь обвинять Мэгги больше, чем остальных. Мы пили. А Джои? Он был тем парнем, который даже простую прогулку в парке был способен превратить в безрассудство. Все это – ужасная трагедия, Шэн. Но единственный, кого следует в чем-то винить, – это сам Джои.
– Ребята, – вмешался Пит, – Джои бы не хотел, чтобы вот это все сейчас происходило.
– Но почему мы не задаем больше вопросов? – спросила Шэннон. – Почему мы…
– В чем именно ты меня обвиняешь? – спросила я, чувствуя, как все мое тело трясло. Мне показалось, что меня словно отключили ото всего. Разворачивавшаяся передо мной сцена не была реальной. Этого просто не могло быть.
– Думаю, что у тебя есть тайна, что-то, что ты не хочешь никому раскрывать, о том, что произошло на скале, – слова Шэннон вырвались в темную ночь.
– О, ну наконец-то. Давай копнем поглубже, что скажешь? – я хлопнула ладонями и сделала шаг к Шэннон. – Забавно, что ты обвиняешь меня в том, что у меня есть тайна. Ведь у тебя тоже есть тайна, правда, Шэн?
Во взгляде Шэннон полыхала злость, которая затем превратилась в нечто, что напоминало страх.
– О чем ты говоришь?
Я развернулась, прошла вдоль края костра и вытащила сумочку Шэннон из-под садового стула. Я была в бешенстве из-за того, что оставила фотоальбом дома. Я думала о том, чтобы взять его, но боялась, что если буду держать его при себе, непременно захочу напасть на Шэннон. А раньше я не была готова встретиться с ней лицом к лицу. Потому что наша встреча будет означать, что всему, что было у нас с Джои, придет конец. И всему, что было у нас у всех, тоже придет конец.
Когда я повернулась, рядом оказался Адам.
– Ты не хочешь этого, Мэгги, – дрожащим голосом прошептал он.
– Нет, – ответила я. – Хочу.
– Прямо здесь? – Адам поднял руку в воздух, обводя всех, кто стоял вокруг, сжимая кружки и пялясь на нас. – На глазах у всех них?
– Да почему бы и нет, черт возьми? Они же все равно все узнают, посмотри, как в нашем городе разлетаются сплетни! Возможно, что кто-то из них и так в курсе, – я пожала плечами, повернулась и направилась обратно к костру, прежде чем потеряла самообладание.
Шэннон широко открыла рот, когда я дернула молнию ее сумочки и перевернула ее, вываливая практически все ее содержимое на траву, пока мои пальцы не сжали телефон. Адам вышел откуда-то сзади и встал рядом со мной. Было здорово, что он был там, это казалось практически нормальным, но я беспокоилась, что он остановит меня на полпути.
– Мне просто любопытно, – я неуклюже шаталась вокруг, нажимала клавиши в поисках сообщений, уворачиваясь от Шэннон, которая прыгнула в мою сторону, пытаясь ухватить телефон.
– Прекрати, – произнесла она. – Ты не имеешь права…
– Не имею права? – я рассмеялась, откинув голову назад, в сторону жара пламени. – А вот это уже забавно. Почти так же забавно, как и то, что ты просишь меня рассказать правду.
Пит вылетел у меня из-за спины и схватил за руку.
– Ребята, хватит, ладно
– Нет. Я так не думаю, – я пристально посмотрела на Шэннон, даже не пытаясь выдернуть руку из твердых пальцев Пита.
Танна подошла ближе, пытаясь встать между Шэннон и мной.
– Какого черта тут происходит?
Шэннон быстро переводила взгляд между мной, Танной, Питом и Адамом.
– В чем дело, Шэн? Гадаешь, как много мне известно? Пытаешься решить, что именно рассказывать? – я шагнула к Шэннон.
Я держала телефон в воздухе между нами, строчки сообщений стали стеной, которая разделит нас до конца наших дней.
– Все, Шэннон, конец. Я все знаю.
Взмахнув рукой, Шэннон выхватила телефон из моей руки и посмотрела на строки текста.
– Хорошо, – сказала она. – Это была я.
– Что значит ты? – спросила Танна. – Кто-нибудь, скажите уже, что происходит.
– И мне тоже намекните, – проговорил Пит, отпуская мою руку.
– В тот вечер, когда была вечеринка у Даттона, Джои не приехал домой, потому что он провел ночь с Шэннон, – я скрестила руки на груди, смотря прямо на нее.
Мне было интересно, признается ли она во всем. Сумасшедшей правдой было то, что я практически хотела, чтобы она это отрицала, чтобы я все еще могла держаться за крошечный кусочек надежды, что мой Джои был настоящим Джои.
– Что? – спросила Танна.
– Но почему ты просто не сказала нам? – воскликнул Пит, переводя взгляд с меня на Шэннон и обратно.
– Потому что, Пит, это еще далеко не все, – ответила я.
– Стойте! – Танна подняла руку в воздух. – Прошу прощения. Какого черта?
– Точно. Я знаю! – засмеялась я ненормальным смехом, мерцавшим в заряженном воздухе. – Именно об этом я подумала, когда нашла фотографии.
Все тело Шэннон напряглось. Затем она отвела плечи назад и посмотрела мне прямо в глаза.
– Ты видела фотографии?
– Кто-то оставил их на моем крыльце. Там было около двадцати снимков, аккуратно разложенных в сладеньком альбомчике. А фотографии рассказали историю сладкого романа. Романа, который длился в течение года, если я не ошибаюсь.
– Практически, – Шэннон пристально смотрела на меня, в ее глазах горели искры нервного возбуждения. – Он длился практически год.
Я сделала шаг в ее сторону, моя рука заныла от желания врезать по ее миленькому личику. Мне стало дурно от взгляда на нее, от мыслей о том, сколько лет я думала о ней как об одной из лучших своих подруг.
– Ты хотела, чтобы я узнала, не так ли?
– Я оставила так много улик, что нужно было бы быть слепой или глупой, чтобы не… постой-ка, – Шэннон посмотрела в огонь, ее лицо сияло в отсветах оранжевого пламени, ее мозг зацепился за какую-то новую мысль, и я не уверена, что я хотела бы ее услышать. – Ты уже знала… еще до уикенда на День Памяти… не так ли? Вот что произошло там, наверху?
– Шэннон, прекрати, – вмешался Адам.
Шэннон посмотрела на землю, она крутила пальцами кольцо на левой руке, не останавливаясь. Затем она снова посмотрела на меня.
– Возможно, у Джои и меня были секреты. Но твой секрет куда серьезнее, не правда ли?
– Я думала, ты одна из моих лучших подруг, – проговорила я, – и вот что я получаю после того, как узнаю, что ты и Джои были вместе, скрывали свой безумный роман в течение года?
– Боишься остаться в тени, Мэгги? – Шэннон пожала плечами. – Боишься, что после всего, что сейчас произошло, люди узнают, что он любил и меня тоже?
– Ты серьезно? Ты думаешь, что я злюсь, потому что…
– Я сохраняла эту тайну, Мэгги, после того, как он погиб. Ради тебя. Я находилась в твоей тени и позволяла всем утешать тебя, как будто ты была единственным человеком, имевшим значение. Так что не пытайся выставить все так, будто я не думала о твоих чувствах.
– Теперь я должна сочувствовать тебе?
– Нет, – ответила Шэннон, наклонив голову в сторону. – И ты также не должна сочувствовать Джои.
– Какого черта это значит?
– Помнишь тот вечер у тебя дома? До похорон, когда ты сказала Танне и мне, какую ты испытываешь вину, что он все еще был девственником? Что ж… – губы Шэннон изогнулись в едва заметной улыбке.
Этого было достаточно. Простой последовательности слов. Наша дружба, которую мы создавали в течение целой жизни, испарилась с одним-единственным выдохом.
– Шэннон! – в наш круг шагнул Адам, положив руки на мои плечи и сильно сжав их. – Достаточно!
– Адам, отвали от меня! – бросила я, пытаясь освободиться, когда он повернул меня к себе. Я увернулась в сторону, но это не помогло. Его хватка была твердой, и мне не удавалось никуда дернуться.
– Мэгги, пора идти, – голос Адама был жестким, уверенным.
Но там было что-то еще. Намек на страх, который укреплялся с каждым слогом. Страх, который, на первый взгляд, казался бессмысленным. Пока я не поняла ту вещь, которой не хватало с самого момента конфликта с Шэннон. Сюрприз.
Все встало на свои места, когда я посмотрела ему в глаза, эхо его голоса пробиралось в мой мозг, проламываясь сквозь разные уровни моего осознания, пока я не поняла все без вопросов.
– О боже, – произнесла я. – Вы с Джои ругались из-за этого, не так ли? Ты все знал все это время?
– Мэгги, дай мне объяснить.
Я покачала головой:
– У тебя была куча времени, чтобы это сделать, Адам.
– Я не мог просто…
– Адам, я не хочу слышать ничего из того, что ты хочешь сказать.
Именно в тот момент все и началось. Тройным залпом в небе разорвались первые фейерверки, раскрашивая нас мерцающими красками: красным, белым и синим.
Вся энергия, которая поддерживала меня, внезапно ушла. Я чувствовала себя опустошенной, словно кто-то высосал из меня все силы. И мне надо было сесть.
Прямо тогда. Прямо там.
Я спрятала лицо в ладонях и зажмурила глаза так сильно, что, подумала, мне удастся сморгнуть прочь весь мир. Но когда открыла их, мир по-прежнему был вокруг. Я поняла это, потому что вокруг нас с Адамом образовался круг из ног. Неравномерный ритм фейерверка в моей груди, рука Адама, поглаживающая меня по спине, его голос, шепчущий мне в самое ухо:
– Пожалуйста, просто поговори со мной, Мэгги. Пожалуйста, послушай, что я тебе скажу.
Блеск для губ, сиреневая ручка и брелок, которые я вытряхнула из сумочки Шэннон. И браслет, оказавшийся на маленьком клочке травы. Тонкая кожаная полоска. Даже не успев подумать, я уже знала, что он когда-то был повязан вокруг запястья Джои. Он двигался вместе с Джои, скользил вверх и вниз с каждым движением руки. И три бирюзовых стеклянных бусины, закрепленные прямо в середине. Когда-то в этих бусинах играло солнце, подобно тому, как сейчас сверкал фейерверк, отражаясь от их гладких боков, расплескивая вокруг яркие голубые краски.
– О, Шэннон, – я сжала одной рукой прохладную траву, чувствуя, как под моими ногами вращалась земля, и протянула вперед другую руку. – Не может быть.
Затем я взяла его в руки. Между моими пальцами оказалась эта полоска кожи. Эти прохладные бусины, сверкающие в искрящемся свете. Посылающие волны памяти в мой и так измученный разум.
Взмах. Треск. Плеск.
Глава 18: Внезапная остановка
– На счет «три», – сказал Джои. – Готова?
Я покачала головой:
– Нет.
– Ты доверяешь мне?
Я взглянула на него, любуясь покрытым веснушками носом, прядью влажных волос, прилипшей ко лбу, и тем, как он всегда улыбается левым уголком губ.
Я кивнула:
– Я доверяю тебе.
Он снова сжал мою руку:
– Все будет отлично.
Я провела большим пальцем по тыльной стороне запястья, чувствуя его кровь, его жизнь, пульсирующую по всему телу.
– Один.
Прохлада стеклянных бусинок покалывала мою кожу, словно по мне пускали ток.
– Два.
Что было такого в этих бусах?
– Три!
Бежим.
Мы бежали.
Были почти у цели.
Грохот из-под моих ног прорывался сквозь что-то в моем сознании.
И я поняла.
Это ожерелье, оно принадлежало Шэннон.
И вдруг в моей голове промелькнуло видение: ловец снов, который бабушка подарила ей, когда та была совсем ребенком, был сломан и лежал на полу ее комнаты. Танна, стоящая на коленях и просящая прощения в то время, как воздух вокруг нас заполняется голосом Рианны. И Шэннон, срывающая бусины с плетения ловца и нанизывающая их на ожерелье, которое она надевала бы только в особых случаях.
И потом еще одна вспышка: обязательный школьный бал девятых классов, когда Джои пригласил Шэннон на последний танец, вальс, и я так ревновала, что, думала, взорвусь. Пока, пристально глядя мне в глаза и протягивая руку, Адам не подошел ко мне и не попросил оказать ему честь в единственном танце. Я приняла приглашение и последовала по залу за ним, крепко обнимающим меня. Но я не теряла Джои и Шэннон из виду. Это не составило труда, так как ожерелье сверкало в свете канделябров, отбрасывая мерцание по всей комнате.
Она думала, что оно защищает ее. Что оно священно.
Никто, кроме Шэннон, не имел права прикасаться к этим бусинам.
Никогда.
И теперь они были повязаны на кожаной тесемке вокруг запястья моего парня.
Я сбавила скорость и потащила Джои за руку назад.
Он крепче сжал мою ладонь, утягивая меня за собой.
Мы были всего в нескольких футах от обрыва.
И потом, будто в диашоу старых фотографий, я вспомнила. Ее заколка на его игровой приставке, лежащая так, будто ее там оставили в спешке. Его скомканная футболка на полу в ее ванной, и ее нелепое извинение по этому поводу. Диск с подборкой песен, который она записала для него на Рождество и который я, предполагалось, никогда не увижу. Те моменты, когда я улавливала ее парфюм, но ее не было поблизости. Как их руки задерживались в прикосновении каждый раз, когда они передавали друг другу бутылку воды. Как, когда мы были все вместе, я бросала взгляд на Джои и замечала, что он обычно смотрел на нее. И то, как она всегда смотрела на меня, со странным проблеском гнева в глазах.
Казалось, будто я врезалась в невидимую стену, которая никогда не существовала для Джои.
Я была так близка к полету.
И внезапно… я остановилась.
Зарыла ноги в пыльную землю.
И вырвала свою руку из его.
И. Отказалась. Дальше. Бежать.
Он продолжил двигаться, но уже медленнее, обернувшись ко мне с вопросом в глазах.
– Ты и Шэннон? – задыхаясь, спросила я.
Он попытался остановиться, вскинул руки в воздухе в поиске равновесия, а бусинки на кожаной тесемке задрожали.
– Мэг, дай мне объя…
И это все, что я получила от него в ответ. Плечи потянули его назад. Инерция была слишком сильной, чтобы остановиться. Он вновь попытался развернуться, но ему будто сделали подножку, и его движение больше походило на рывок, чем на прыжок.
Последнее, что я помню о живом Джои, – это страх в его глазах, их синее мерцание, сравнимое с искрами бушующего пламени. В его взгляде я также заметила сожаление.
Я поняла его страх. Он знал. Может, не то, что он умрет. Но он знал, что попал в беду. Со мной. На выступе. С бурлящей где-то внизу водой.
Но сожаление. Именно об этом я бы хотела узнать.
Имей я хоть одно мгновение с Джои, я бы спросила, о чем он больше всего сожалел в последние секунды своей жизни. О том, что лгал мне? Или о том, что оставил меня ни с чем? Или же о том, что попался с поличным?
Глава 19: Падающие листья
– После того, как я узнала об их романе, я чувствую это мерзкое ощущение в животе, – сказала я, пробивая себе путь сквозь толпу на «Молочной ферме Герти», держа в одной руке рожок с одиноким шариком мятно-шоколадного мороженого, а в другой – комок салфеток. – Меня тошнит с той самой секунды.
– Мне до сих пор не верится, – пробормотала Танна, идущая рядом со мной. – Джои и Шэннон. Это так странно.
– Он, должно быть, чувствовал себя ужасно, – сказал Пит. Он шел сразу за мной, и нас по-прежнему разделяла гитара, висевшая на его плече, пока мы шли к запасному выходу огромного магазина, который был заполнен людьми, собиравшимися прогуляться по «Ферме» и провести тут полдень.
– Видимо, недостаточно ужасно, – я наступила кому-то на ногу, и, когда обернулась извиниться, меня двинули локтем в бок, так что я оставила эту затею. – А Шэннон… она молчала обо всем после его смерти… Она не чувствовала никаких угрызений совести.
Пит молча поджал губы, а мы тем временем отделились от основной толпы.
– Как бы странно это ни выглядело, я думаю, что она пыталась защитить тебя, – проговорила Танна, кусая клубничное мороженое в вафельном рожке.
– Как Адам? – фыркнула я. – Даже не хочу начинать этот разговор.
– Мэгги, – пробормотал Пит. – Ты должна понять…
– Нет. Не должна. Адам хуже их обоих. У них, по крайней мере, была причина держать все в секрете.
Я остановилась выкинуть жвачку в мусорный бак у выхода во двор, где уже стояли столы для пикника и старые тракторы, которые будут использоваться в качестве аттракциона для детей. Не задумываясь, я посмотрела на доску объявлений, висящую на стене. На ней должны были размещаться фотографии семи самых смелых посетителей «Фермы Герти», тех, кто выиграл Турнир Большой Медведицы. Но сейчас их было только шесть. На месте седьмой фотографии зияло темное пятно, повторявшее размер рамки, обесцвеченной солнцем и временем. Мои ноги застыли на месте, а подошвы приросли к липкой розовой плитке пола.
Я стояла, уставившись на доску и пытаясь вспомнить каждую мелкую деталь этого же дня в прошлом году. Как Джои решился поучаствовать в турнире. Как он позволил каждому из нас выбрать по два вкуса для его огромного мороженого. Как он держался за живот со страдальческим выражением лица, а мы поддерживали его, чтобы он не останавливался.
– Шэннон сидела рядом с ним, – покачав головой, сказала я.
– Мэгги, о чем ты говоришь? – лицо Пита приняло выражение «я волнуюсь о тебе», которое начинало сводить меня с ума.
– Фото с Турнира Большой Медведицы, в котором участвовал Джои, – я указала на зияющую дыру на стене. – Его нет.
Танна посмотрела поверх моей головы и вздохнула:
– Интересно, кто это сделал, – проговорила она, снова кусая мороженое.
– Может, его очередная подружка? – съязвила я. – Она сидела рядом с ним в тот день. Я помню, как сверкало ее кольцо в солнечном свете, падающем из окна, когда она подносила ему воду в этих маленьких стаканчиках.
Пит распахнул дверь, Танна и я последовали за ним в яркий свет очередного влажного июльского дня. В один миг меня будто вырвали из настоящего и вернули в прошлое одной лишь мимолетной мыслью. Он мерещился мне везде. Джои, кормящий коз сухим кормом из автомата. Джои, балансирующий на деревянном заборе у коровника. Джои, прислонившийся к стене у силосной башни, стоящий в дверях коровьего стойла, запрыгивающий в трактор. Джои. Джои. Джои. Как ему удается быть везде и нигде одновременно? Как долго осознание этого будет причинять мне боль? И потом, что мне делать с мыслью о Джои и Шэннон?
– Сядем здесь или пойдем по рядам, поищем места получше? – спросила Танна.
Я хотела было сказать, что хочу убраться подальше от толпы, сидеть в глубине леса, чтобы Пит сыграл нам пару песен, и просто расслабиться и не разговаривать о том, что причиняет боль. Но вдруг мы услышали его. Я поняла, что его узнали все, ибо в глазах Танны и Пита отразилась та же печаль, которую почувствовала и я.
Я выглянула из-за плеча Пита и увидела его, брата Джои, выходящего с мороженым в руках в компании друзей через черный ход «Фермы Герти».
– Это Райлан, – мягко произнесла я. – Всего лишь Райлан.
Компания прошла мимо нас по направлению к главному трактору. Боковым зрением я видела, как некоторые из них взбирались на огромные передние колеса, пока трое других дрались за место за рулем. Но среди них не было Райлана. Он остановился в нескольких шагах от меня, Танны и Пита. Он пристально смотрел на нас. Будто хотел сказать нам что-то важное.
