Текст книги "Одно мгновение (ЛП)"
Автор книги: Кристина МакБрайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Я тоже не в форме, – золотистые пряди светлых волос Адама практически светились в ночи.
Когда он произнес эти слова, я почувствовала запах алкоголя, приторный аромат которого кружил голову.
– Есть что выпить? – спросила я.
– Ммм… – Адам покачал бутылкой в воздухе.
Лунный свет просачивался сквозь листву над нами, играя в стекле, искрясь.
Я ухватилась за горлышко бутылки, поднесла ее к губам, хотела сделать лишь глоток. Просто почувствовать, как жидкость горящим огнем обожжет мое горло. Но когда я не остановилась после одного глотка, Адам отобрал бутылку, выхватив ее из моих сжатых пальцев.
– Достаточно, – проговорил он.
Я провела рукой по подбородку, смахнув жидкость в темноту.
– С каких пор ты решаешь за меня?
Адам проворчал:
– Ты все еще моя подруга, Мэгз.
– Хватит обманывать меня, – я нагнулась к нему, волосы упали на плечи.
– Так почему ты меня позвала? – голос Адама казался уставшим, будто бы безжизненным.
– Мне нужна твоя помощь, – Адам посмотрел мне в лицо, подняв брови. – Я выяснила, с кем был Джои в ночь вечеринки у Даттонов.
Я убрала пряди волос с глаз, отбросив прочь разочарование, которое распирало каждую клеточку моего тела. Адам же выпрямил ногу и стал медленно качать ею взад-вперед над поверхностью воды. Он не смотрел на меня. И ни слова не говорил.
– Это была Шэннон. Они были все взволнованы тем, что ты мог выкинуть. И есть что-то странное в той ночи на карнавале. Помнишь, как Джои как бы очень поздно пришел домой после игры «Редс»? Так вот, все было иначе. Мысленно я возвращаюсь к тем ужасным воспоминаниям, но никак не могу прийти к нужному ответу, пока не буду знать наверняка. Так что я спрашиваю тебя, Адам. Что, черт возьми, произошло?
Парень смотрел на водную рябь, на то, как свет луны танцевал в серебряных лучах, словно меня здесь и вовсе не было. Я схватила его руку, потянув ее на себя.
– Ты должен мне рассказать.
– Мне так жаль, Мэгз, – он покачал головой.
– Адам, пожалуйста.
Он переместил свой вес, повернувшись на камне так, что мог смотреть мне в глаза. Мгновение он колебался, его глаза пристально смотрели в мои.
– Где ты все это услышала? – спросил он. – Что произошло?
И потом, пока он молчал, я вспомнила его голос, эхом откликнувшийся в моей голове. Что же именно произошло перед тем криком? Я подалась назад, мое дыхание сбилось. Адам тоже отшатнулся от меня, будто сказанным я повергла его в шок.
– Мэгги, прости меня. Я не…
– Был крик? – я крепко стиснула руки. – Там кричали?
Адам снова наклонился ко мне, держа мои руки в своих. Каким-то образом это прикосновение согревало все мое трясущееся тело.
– Почему ты спрашиваешь об этом? – губы Адама превратились в одну линию и глаза стали шальными, бешеными.
Подняв ноги, я оперлась ими о камень, пытаясь обрести опору. Адам положил руку на мое колено, и на меня словно нашло прозрение, я вспомнила кровь. Я не могла понять, кому она принадлежала, мне или ему.
– Кровь была на твоей руке, – проговорила я. – Это была кровь Джои?
– Просто успокойся на минуту, ладно? – Адам сунул мне в руку бутылку.
Я сделала большой глоток. В этот раз Адам не отобрал бутылку. Когда я закончила пить, пряная жидкость сочилась по моему подбородку, но мне было плевать.
– Ты спросил меня, что случилось до того, как я слышала крик. У обрыва. Верно?
Адам глубоко вздохнул:
– Да, спросил.
– Что еще? Что еще произошло? Потому что я не могу вспомнить. Абсолютно ничего.
– Ты так ничего и не вспомнила, – Адам уставился на меня, его глаза стали серебристо-зеленые в лунном свете.
Он выглядел почти так же, как прежде, так что я почти поверила, что выходные на День Памяти были просто плохим сном, но даже если нет, Адам вернется в нормальное русло и станет снова другом, которого я знала.
– Адам, ты должен мне помочь. Я будто с ума схожу. То есть, все, что было на утесе, исчезло. И потом ты, ты тоже исчез…
– Мэгги, я не исчез.
– Но у меня такое чувство. Ты один из моих лучших друзей, Адам. И ты будто тоже умер. И потом я узнала про эту странную вражду между тобой и Джои. И Шэннон в этом тоже как-то замешана. Я просто хожу вокруг да около и надеюсь найти ответы. Но в то же время боюсь. Что, если эти ответы подтвердят мои самые ужасные страхи? Что, если то, что я не могу проговорить вслух, окажется правдой?
– Ты справишься с этим. Воспоминания, они возвратятся одно за другим, – сказал Адам. – Это хорошо, да? Ты вспомнила многое за то время, что мы тусуемся.
– Пока тебя не было рядом, мне удалось вспомнить лишь одну вещь, Адам. Одну. И то, это больше походило на вырезанный кадр из пленки, а не на воспоминание, понимаешь? И ты бы знал об этом, если бы не прятался, нашел время раньше, если бы я могла с тобой связаться.
– Связаться? – голос Адама изменился в одном слове от мягкого до напряженного. – Для чего? Помочь тебе с твоими чувствами? Вот тебе новость, Мэгги, я тоже потерял Джои. И я справляюсь с моими собственными чувствами. Огромными, охренительными волнами чувств, которые способны одержать надо мной верх. Так что, прости, но тебе я помочь не могу. Я должен сам попытаться вынырнуть назад из всего этого. И если это означает немного дистанции, значит, так тому и быть, ты либо принимаешь это, либо нет. Так что сейчас я справляюсь со всем этим так, как могу.
– Я не жду, что ты поможешь мне. Но я хочу честности. Именно об этом я и пытаюсь сказать.
Парень засмеялся. Он встал с камня и посмотрел на меня сверху вниз:
– Господи, Мэгги, ты когда-нибудь прекратишь?
Я хотела пнуть его по ноге, чтобы он, опустившись на колени, посмотрел, наконец, мне в глаза.
– Расскажи, что ты знаешь, Адам.
– Ты не у того спрашиваешь, Мэгз.
– Что это на хрен означает? Почему ты всегда говоришь загадками? Ничего из того, что ты говоришь, не имеет ни капли…
– Не знаю, как сказать, чтобы ты поняла. Я просто не могу тебе рассказать, – он посмотрел на меня, в его глазах промелькнуло нечто, чего я никак не могла разгадать. – Мне жаль, Мэгги, правда – жаль.
А потом Адам отошел от камня, на котором мы сидели, прошел между деревьями и скрылся в тени. Это был тот момент, когда я наконец поняла, что потеряла его. Это причиняло еще большую боль, чем я ожидала. Боль, которая ворвалась в мою грудь с такой силой, что мне стало тяжело дышать.
Глава 14: Голубизна глаз
– На пороге я нашла сверток, видимо, для тебя, – проговорила мама, когда на следующее утро я спускалась по лестнице.
Она стояла около кухонного островка и, завтракая тостом с арахисовым маслом, читала газету.
– От кого? – спросила я.
Но на самом деле мне было все равно. Джои больше нет, Адам совершенно отстранился, так что, казалось, больше ничто не имело значения.
Мама улыбнулась, подняв в воздух небольшую прямоугольную коробочку, которая была обернута пергаментной бумагой и на которой было написано мое имя. Ни адреса, ни этикетки курьерской службы. Только мое имя печатными буквами темно-синими чернилами.
– Это очень загадочно, – мама подтолкнула сверток по столешнице в мою сторону. – Думаю, у тебя появился поклонник.
– Мам, ну пожалуйста…
– Я не говорю, что тебе прямо сейчас нужно начинать новые отношения. Но вечно прятаться тоже нельзя. Это ни к чему хорошему не приведет.
– Почему бы не оставить терапию доктору Гэст? – спросила я. – Она квалифицированный специалист.
– Ну, возможно, ты захочешь обсудить это с ней. Испытывать некоторое чувство вины – это нормально. Но ты должна…
– Мам, ну серьезно, – прервала я, проходя за ее спиной и дергая за пояс халата. – Оставь эту тему.
Мама вздохнула, затем повернулась лицом ко мне, держа кружку с кофе обеими руками.
– Я иду наверх, пора собираться на работу.
– Хорошего дня, – сказала я, когда мама прошла через кухню и направилась к лестнице.
– Мэгги, – остановившись, проговорила она. Подол ее халата раскачивался около ног. – Я имела в виду то, что сказала. Знаю, что вы с доктором Гэст сосредоточились на твоих воспоминаниях, поскольку их восстановление очень важно для тебя. И знаю, что месяц – это слишком короткий срок, чтобы можно было ожидать, что ты начнешь просто жить дальше, но все, что будет потом, имеет такое же значение, как и то, что уже произошло. Понимаешь?
– Ну да.
– Не надо так делать, – она покачала головой. – Говорить то, что я хочу услышать, чтобы я…
– Мам, я поняла. Ладно?
Она вздохнула.
– Я приготовила тебе блинчики и бекон. Если захочешь их разогреть, они стоят в микроволновке.
Я нажала кнопки на микроволновке и схватила бутылку кленового сиропа со стола. Затем повернулась к свертку. Часть меня хотела разорвать упаковку и скорее открыть его. Но другая часть хотела выкинуть его как мусор. В моей жизни сюрпризы потеряли свою привлекательность. И пока я поливала сиропом блинчики, сверток лежал рядом, продолжая манить меня, да и мне нужно было узнать, что же внутри. Так что, как только я закончила завтракать, я схватила ножницы и вернулась наверх, в уединение своей комнаты, желая, чтобы маленький подарок, завернутый в коричневую бумагу, обладал силой все вернуть к норме.
* * *
Когда я скинула бумагу, то была в замешательстве. Кто-то оставил для меня фотоальбом, обложка которого была изрисована сердечками от руки. Моя первая мысль – это от Джои. Мой мозг все еще совершал такие ошибки, осечки, которые инстинктивно заставляли меня верить, что Джои все еще жив. Но даже если бы он все еще был рядом, рисование розовых сердечек не было для него характерно.
Я вытащила альбом из обертки, ожидая, что он пустит шоковые волны по моим рукам – любовь, потеря, надежда, сожаление. Внутри меня что-то с беспокойством сжалось, но я сказала себе, что это просто глупо. Мне надо было убедить себя, что все мои страхи бессмысленны. Что все вещи, которые Джои от меня скрывал, имели логическое объяснение. Что этот фотоальбом был чьей-то попыткой отдать честь отношениям между мной и Джои, записав время, проведенное вместе, при помощи фотографий, которых я по каким-то причинам никогда не видела.
Я задержала дыхание, всем своим существом надеясь, что кто-нибудь из тех, кто готовил ежегодный альбом выпускников или выпускал газету, прошерстил старые досье в поисках фотографий, которые когда-то были неважны. Я представила фотографию, на которой я и Джои идем по коридору, вдоль стен которого стояли ряды шкафчиков, мы держимся за руки, которые опущены и раскачиваются между нами. Однако это видение быстро улетучилось.
Как только я открыла обложку этого альбома, я увидела наихудшую вещь, которую только могла увидеть.
Фотографию. Джои и Шэннон. Целующихся Джои и Шеннон.
* * *
Это Шэннон сделала эту фотографию. Судя по положению ее вытянутой руки, я поняла, что она держала камеру, развернутую в их сторону, и нажала на кнопку спуска в ту самую секунду, когда губы Джои соприкоснулись с ее губами. Каким образом ей удалось оказаться точно в центре фотографии, я не могла сказать. Но ей это удалось.
И на следующем фото вновь они. Сидят в подвале Шэннон. На ее диване. Точно там же, где я сидела всего неделю назад, когда мы разговаривали с Адамом о том, почему он нас избегает. Шэннон смеялась, зажмурив глаза. Как и Джои, прижимающий свои приоткрытые губы к ее.
Я захлопнула альбом. Закрыла ладонью все эти сердечки. Как мне хотелось, чтобы они пропали, пропали, пропали. Но они не исчезали, несмотря на то, что мне это было нужно. Вместо этого мне показалось, что альбом стал тяжелее, начал придавливать меня вниз. В мгновение ока на меня нахлынуло понимание, что все секреты Джои вращались вокруг Шэннон. Что все, чего я опасалась с момента обнаружения этого дурацкого ожерелья в моем комоде, – было правдой.
Его тайны. Они были не только его. Эти тайны принадлежали им обоим. Им вместе.
Я хотела знать, насколько все это было серьезно и как долго продолжалось. Но единственным способом что-то узнать было встретиться лицом к лицу с тем, что было в этом альбоме. Меня тошнило уже от одной фотографии. И не хотелось продолжать. Но мне пришлось. Другого выбора не было.
– Тебе придется пройти через это, Мэгги, – сказала я себе. – Просто сделай это. Быстро.
И я сделала.
Я пролистала страницы, встречая новые, подобные первой, фотографии. Снимки Джои и Шэннон: вместе в лесу, окруженные падающими красными, оранжевыми и желтыми листьями; одетые в шерстяные шапки и перчатки, они едят мороженое; развалившись, сидят на качелях в парке в футболках и джинсах. Они смеялись, или целовались, или касались друг друга практически на каждой фотографии – в течение разных сезонов как минимум одного полного года.
Другие же снимки, те, в которые, очевидно, вкладывалось какое-то особое значение, даже если я не могла видеть никого из них, были очень креативными, как и сама Шэннон. Снимок их босых ног в траве: ее ногти ярко-розовые, его – снизу, идеально подстриженные; тающий закат, превращающийся в гряду покрытых снегом деревьев; фотография гальки вдоль берега бухты, на котором камешки сложены в надпись: «Джои и Шэннон. Вместе. И очень одиноки».
Последняя страница была другой. Сложенный лист бумаги, скомканный и порванный. На переднем обрывке петляющим почерком Шэннон было написано имя Джои. Ее любимой фиолетовой ручкой. Я дернула эту записку, практически разрывая ее в своем стремлении понять. Может, я что-то не догнала? Может, все это давно прошло, что бы там не происходило. Мне нужно было проверить, что, может, это все было еще до того, как началась наша с Джои история. Когда я начала читать, я держалась за эту надежду.
И чувствовала, как она улетучивается с волной еще одной потери, которая каким-то образом перекрыла даже тьму от смерти Джои.
Джои,
Я знаю, о чем ты думаешь. О чем ты думал с прошлой осени, когда все только началось. Все это неправильно. Как ни посмотри. Но это не так, Джои. Ничто, что кажется настолько хорошим, не может быть неправильным. Это может причинить боль некоторым людям, в первую очередь Мэгги, но нам надо со всем этим разобраться. Нам необходимо все раскрыть, пока еще можно избежать вреда.
Учеба скоро закончится. Начнется лето. У нас всех будет три месяца, чтобы со всем разобраться. Чтобы понять. Чтобы отпустить.
Так и будет. Вот увидишь. Им придется.
Я люблю тебя. А ты говоришь, что любишь меня. Так что все должно быть просто. Я поступлю так, как ты захочешь. Воспользуйся несколькими следующими неделями и сделай то, что ты должен сделать. И тогда лето будет нашим.
Я буду ждать.
Всегда.
Шэннон.
Мои руки тряслись так сильно, что я не могла сложить записку обратно, поэтому я скатала ее в плотный шарик и засунула под тонкую пластиковую обложку, захлопнула альбом и кинула его на пол. Я с трудом поднялась на ноги, цеплялась пальцами за свои волосы и хотела закричать так громко, чтобы все, что находится вокруг меня, разлетелось на куски. Я была в бешенстве. В таком бешенстве, что практически видела волны, выплескивавшиеся из моего тела в комнату.
Но потом я вспомнила его лицо. Голубизну его глаз. Его улыбку. Он смотрел прямо на меня из рамки на моем комоде. Это была моя любимая фотография с ним, потому что мы выглядели такими расслабленными. Танна сделала этот снимок после уроков несколько месяцев назад, когда мы все ходили за мороженым на «Молочную ферму Герти». Я сидела на коленях у Джои, одна нога поднята вверх, и смеялась, откинув голову назад. Руки Джои обнимали меня, его пальцы сцепились вокруг моей талии. Руки, которые дотрагивались до Шэннон. Я не понимала, как Джои на моей фотографии мог быть тем же Джои, который был спрятан в ее фотоальбоме.
Я сползла на кровать, свернувшись на стеганом одеяле, которое моя мама отремонтировала ниткой неподходящего цвета, и чувствовала, как во мне поднималась свежая боль. Почему-то боль от смерти Джои стала сильнее, она набухала внутри меня, пока я не почувствовала, что меня может разорвать.
Глава 15: Обратный отсчет
Они всегда были очень похожи. Сумасшедшие и несуразные, бросавшиеся во что-то новое, не задумываясь. Замышляющие вместе выходки. Достаточно смелые, чтобы нырнуть с самого крутого холма для катания на санках в городе, пока я стояла наверху, пытаясь убедить себя, что если последую за ними, со мной все будет в порядке.
Она всегда смотрела на каждого мальчика, кроме Джои. А я, я была абсолютной противоположностью. Осторожной. Закрытой. И Джои всегда был тем единственным, к кому я проявляла интерес.
Когда я думала об этом, обо всем этом, о годах, в течение которых мы вместе росли, идея о Джои и Шэннон вместе казалась логичной. Гораздо более логичной, чем то, что Джои выбрал меня.
И эта мысль практически убивала. Но что ранило меня еще сильнее, так это все то, что я обязана была заметить и не заметила. Все поспешные взгляды, которые ускользнули от моего внимания. Все спонтанные вещи, которые они делали вместе, благодаря которым я фактически оказалась лишней. Насколько глупа я была.
* * *
– Ты только посмотри, посмотри туда! – Джои провел рукой по подбородку, стоя в центре огромного трехместного гаража Даттонов. На расстоянии нескольких футов от него стоял блестящий черно-зеленый мотоцикл, краска на котором буквально сверкала во флуоресцентном свете потолочных светильников.
– Джои, – сказала я. – Пожалуйста, скажи, что ты не думаешь о том, о чем ты думаешь.
Джои посмотрел на меня. Его глаза сверкнули не слишком хорошо прикрытым озорством, которым он так славился.
– Я обещаю вести себя прилично.
Танна громко засмеялась, ее голос отражался от белых стен гаража, суперсияющей поверхности черного «Ягуара» Даттонов, автоматической газонокосилки и абсолютно идеально организованного рабочего пространства, напичканного всеми возможными инструментами.
– Прилично? – спросила Шэннон, тыкая Джои в руку, спину и живот, словно противная младшая сестра. – Я и не думала, что ты знаешь значение этого слова.
Джои мгновенно обогнул Шэннон, схватил ее за руку и закрутил ей за спину.
– Что ты сказала?
Он улыбался, как и Шэннон, но она выкручивалась, пытаясь вырваться из его хватки.
– Отпусти ее, – сказала Танна, запрыгнув на спину Джои. – Или ты об этом пожалеешь.
– Я могу схватить вас обеих, – в голосе Джои появилось напряжение, пока он пытался опрокинуть Танну, не ослабляя хватки вокруг руки Шэннон.
В ту секунду я и увидела то, что могло остановить его: палец Танны был уже у нее во рту, и она с воодушевлением его обслюнявила.
– Уши, – предупредила я. – Береги уши.
Но было уже поздно. Танна дернула Джои за правое ухо своим скользким пальцем. Джои передернуло, он взвизгнул, отпустил Шэннон, резко скинув ее со спины, и отпрыгнул в сторону.
– Ты просто отвратительна, – прокричал Джои, вытирая слюну Танны со своей щеки и из ушной раковины.
Танна и Шэннон повалились друг на дружку, хихикая, и в знак своей победы дали друг другу пять.
– Ты – настоящий задира, – сказала Шэннон.
Джои уперся руками в бедра и пожал плечами. Затем он снова повернулся, чтобы посмотреть на мотоцикл. Я могла практически видеть, как в его идеально прекрасной голове копошились мысли: «Я хочу прокатиться. Мне нужно прокатиться. Я прокачусь…»
– Джои, – предупредила я. – Ты сказал, что будешь вести себя прилично.
– Так и будет, – кивнул Джои.
Я вздохнула.
– Слава Богу. Я уже подумала, что ты собираешься угнать эту штуку.
Джои покачал головой, его темно-русые волосы упали на лицо.
– Нет.
Он повернулся и пошел к двери, которая вела в тамбур Даттонов. Я быстро пошла за ним, ступая босыми ногами по прохладной серой краске, покрывавшей пол гаража. Адам шел сразу за мной. Я знала это, потому что у меня было чувство, как будто к моей спине прижимается тяжелый груз. Что бы ни было причиной его взвинченности, это могло принести немало головной боли в грядущие трехдневные выходные. Выходные, связанные с Днем Памяти, были наполнены кучей традиций, и если парни не будут разговаривать, поход к ущелью будет ужасным и напряженным, вечеринка будет несвязной, а общее настроение…
– Стой, – сказала я, прищурившись, когда Джои вместо того, чтобы положить руку на дверную ручку и отправиться назад в дом, остановился. И почувствовала, как напряжение Адама возросло на порядок или два.
– Что ты делаешь?
– Я же сказал, что буду вести себя прилично, – губы Джои сложились в усмешке на одну сторону, такой сексуальной, что она всегда заставляла мою голову кружиться.
Он пристально посмотрел мне в глаза, их синева практически светилась от возбуждения и обещанного порыва.
– Я клянусь, я буду. Но просто… я не могу этого не сделать…
Сказав это, он повернулся и нажал маленькую блестящую кнопку рядом с дверью, и пространство вокруг нас заполнил равномерный гул гаражной двери, заставляющий вибрировать все, включая мою пропитанную пивом голову.
– Это плохая идея, – покачала я головой.
– Точно, Джои, – Танна обошла меня, распуская косу, которая растрепалась во время ее дикой поездки на спине Джои. – Ты же пил.
– Но… – Джои пальцем нарисовал на своей груди крест. – Я не выпил еще ни одного стаканчика с «Джелло»10. И даже не курил сегодня.
– Мотоцикл, Джои? – спросил Адам голосом, в котором раздражение практически стало явной злобой.
Я посмотрела на мотоцикл, скользя глазами по буквам на его боку: «Кавасаки», «Гоночная команда», «Ниндзя», «ZX6», – которые немного расплывались и выпадали из фокуса. Глядя на него при освещении, которое было в гараже, я поняла, что выпила больше, чем думала.
– Ты катался на грязном мотоцикле твоего дяди, не знаю, пару раз всего, – сказала Танна. – Ты готов к такому?
Ее палец показывал на мотоцикл.
Когда я смотрела на байк слишком пристально, он начал напоминать большого кузнечика. Очень быстрого кузнечика, на котором я не хотела отпускать Джои. Но знала, что произойдет, если мы на него надавим, особенно я, так что не раскрывала рта.
– Я катался на «Харлее» моего дяди в прошлом месяце, – Джои отвел плечи назад. – Эта штука – настоящий зверь. Я справлюсь с этой крошкой. Она будет паинькой. Послушной.
Джои провел рукой по зеленому упору, спускавшемуся к черному кожаному седлу.
– Не волнуйтесь, ребята, – сказал Адам. – Он не сможет ее завести.
Джои ухмыльнулся.
Я могла бы врезать Адаму за подначивание Джои. Была такая черта у Джои – он никогда не отступает, если ему брошен вызов.
– Вот мы и облажались, – сказала Шэннон, сидя на скамейке и глядя на огромное количество наклеек, покрывавших седло: Джон Дир, Кархарт, Харлей Дэвидсон.
Джои рассмеялся.
– Вы, ребята, уже давно облажались.
Он развернулся на пятках и прошел к металлическому ящику на стене, распахнул дверцу и открыл нашему взору обилие ключей, свисавших с крошечных крючков.
– Вот черт, – покачала головой Танна, проведя пальцами по волнам, оставшимся после ее косы.
– Джои, – начала я, пытаясь найти в уме правильные слова, которые могли бы отговорить его от этого поступка.
– Мэгги-бухтелка, не стоит. Я поеду.
– Ненавижу, когда ты так меня называешь.
– Я знаю. Может быть проще, если ты разозлишься.
– Нет. Не настолько. Нельзя просто бродить по округе и красть…
– Какого черта тут происходит? – тяжело дыша, с красным лицом, Джимми Даттон остановился на подъездной дорожке из битума в воротах гаража. – Ребята, вас тут быть не должно.
Тогда Джои улыбнулся и кивнул головой на мотоцикл. Он провел рукой по волосам и присвистнул.
– Она красотка.
– Да. И она неприкосновенна, – дрожащим голосом сказал Джимми. Мне стало интересно, понял ли он, что только что удвоил ставки в вызове Адама.
Я вздохнула, признавая простой факт, что еще до окончания этого вечера Джои найдет способ прокатиться на мотоцикле.
– Она твоя? – спросил Джои таким сладким и густым, как мед, голосом, что стало понятно: у бедняги Джимми нет шансов.
Джимми покачал головой:
– Моего брата. Того самого брата, который уболтал моих родителей, чтобы они не брали меня с собой на озеро в выходные, а оставили здесь. Того самого брата, который достал для нас бочку с выпивкой. И пиротехнику. Того самого брата, который насадит меня на вертел, узнай он, что я позволил кому-то взять его мотоцикл покататься.
– Чувак, – усмехнувшись, ответил Джои, – я все это уважаю. И твой брат – классный парень. Он выпустился несколько лет назад, да? Я помню игру, когда он вывихнул плечо, пытаясь удержать мяч на поле. В тот вечер он спас свою команду. Мы попали на турнир штата благодаря нему.
Лицо Джимми немного расслабилось, он впервые перевел взгляд с Джои на мотоцикл.
– Мой брат откладывал каждый цент в течение нескольких лет, чтобы купить ее, чувак. Если кто-то дыхнет на нее не так, он узнает.
– Я буду осторожен. Я умею водить. Делаю это уже много лет.
Ложь. Абсолютная ложь. Он катался на том «Харлее» три раза. По грязной дороге на ферме его дяди, так что мотоцикл упал бы на мягкую землю, если бы Джои навернулся.
Стоявший позади меня Адам переминался с ноги на ногу. Танна посмотрела на меня и подняла брови, заплетая волосы обратно в косу. Шэннон хлопала шлепанцами по своим ступням – снова, снова и снова.
– Чувак, я не знаю. Я поклялся, что все будет закрыто, особенно вещи брата.
– Да он не узнает, – напирал Джои. – Я тебе клянусь, он ничего не узнает.
Именно в тот момент ночь разрезал визгливый звук. Джимми обернулся и посмотрел через плечо, как кто-то вылетел через входную дверь и начал блевать в кустах, росших вдоль дорожки.
– Чувак, – сказал он, почесывая макушку. – Слушай, пофиг, окей? Просто знай: если тебя поймают, я скажу полиции, брату и самому Господу Богу, что ты его угнал. Если что-то пойдет не так, ты не утянешь меня с собой.
Я практически напомнила Джимми, что ему достанется в любом случае. Планировалась тихая вечеринка, но она набирала обороты, потому что люди продолжали прибывать стабильным потоком, таща с собой пиво и переносные холодильники, зажигали сигареты и косяки, кричали друг на друга и торжествующе вскидывали в воздух кулаки, радуясь удаче попасть на вечеринку в такое уединенное местечко. Все убрать до возвращения родителей для Джимми было просто невозможно. Здесь даже месяца не хватит.
– Ты просто бомба, чувак! – улыбнулся Джои. – Я буду осторожен. Не волнуйся.
Джимми покачал головой и, быстро развернувшись, подбежал к кустам, где кого-то рвало. Он дернул девушку за плечи, поднял и потащил подальше от дома.
– Я же говорил вам, – Джои повернулся к нам, на его лице была усмешка. – Я поехал.
Он подкинул ключ в воздух, а я не могла вспомнить, как Джои достал его из металлического ящичка. Я смотрела, как ключ крутится и вертится, как на его блестящей поверхности сверкает верхний свет. Джои поймал ключ одной рукой, а я спрашивала себя, не был ли ключ в темноте его ладони еще в тот момент, когда он вернулся за нами, чтобы посвятить в свое таинственное приключение. Приключение, которое на самом деле не имело к нам отношения.
Развернувшись, Джои оказался прямо напротив меня, в его глазах сверкала энергия.
– Ты со мной?
Я посмотрела на мотоцикл. Перевела взгляд назад на Джои.
– Не знаю.
И представила, как буду пытаться удержаться, и мои ноги подкосились. По-хорошему подкосились, потому что я всем телом плотно обниму тело Джои, что будет прелюдией к сюрпризу, который я запланировала на ту неделю, когда его родители уедут из города. По-плохому подкосились, потому что мысль о поездке на мотоцикле вызывала у меня легкую тошноту.
– Я немного пьяна.
Танна захихикала.
– Ты очень пьяна. И я запрещаю тебе рисковать жизнью на этой машине смерти.
– Уверенность во мне просто обескураживает, – Джои похлопал себя по груди.
– Да мне плевать, – Танна показала Джои язык.
– То есть я могу предположить, что тебе не интересна поездка? – спросил он.
– Ни чертовой капли.
Тогда Джои посмотрел на Адама. Они оба улыбнулись, в свежем ночном воздухе загорелась свежая искра их дружбы.
– Чувак, даже не спрашивай.
– Тебе же хуже, – пожал плечами Джои.
Шэннон перестала шлепать своей сандалией и посмотрела на мотоцикл.
– Хочешь? – немного хриплым голосом спросил Джои и прочистил горло.
– Думаю, да, – она пожала плечами.
– Думаешь? – Джои откинул голову назад и зарычал. – Не такого энтузиазма я ждал, Шэн.
Шэннон хихикнула.
– Я никогда не каталась на мотоцикле.
– Никогда? – спросил Джои. – Это же трагедия. Вставай. Запрыгивай.
Шэннон вскочила с верстака, вскинула длинные руки в воздух, хлопая в ладоши и хихикая.
Джои сел верхом на сиденье мотоцикла и завел мотор быстрым и спокойным поворотом маленького ключика. Звук, который был громче, чем я ожидала, заполнил пространство большого гаража, вызывая щекочущую вибрацию всех моих внутренностей.
Когда Джои кивнул Шэннон, она перекинула длинную загорелую ногу через кожаное седло, подпрыгивая, сползла к его середине и придвинулась к спине Джои. Я ревновала. Это чувство просто разрывало меня. Я хотела сидеть за ним и практически сказала им, чтобы они прекратили, что это я поеду с ним. Но Танна была права. Я чересчур много выпила, и моя поездка с ним будет небезопасной как для Джои, так и для меня.
– Все, что тебе нужно делать, – это крепко держаться, – крикнул Джои, подтянув ее руки, чтобы она обняла его за талию. – И не наклоняйся слишком сильно, когда мы поворачиваем.
– Стойте, – я сделала шаг к ним. – Вы разве не наденете шлемы?
Джои покачал головой:
– Мы недалеко.
Шэннон что-то шепнула на ухо Джои. Он усмехнулся и посмотрел на меня, Танну и Адама.
– Шэн хочет, чтобы вы вели обратный отсчет, – сказал Джои, убирая с глаз прядь русых волос.
Повернувшись, я схватила руки Танны и Адама и сжала их.
– Три! – начали мы в один голос. – Два! Один!
Мы вскинули наши руки в воздух и закричали, Танна и я поднимали ноги в танце, мы все ждали, когда они поедут.
Джои подмигнул мне, улыбнулся, оторвал ногу от земли и медленно вывел мотоцикл из гаража. Собралась толпа, они стояли с открытыми ртами и, подняв стаканы в приветственном жесте, смотрели, как Джои и Шэннон мчались вдоль длинной полосы темной дороги, которая вела к проселочным тропам, петлявшим по краю города.
Глава 16: Олицетворение прекрасного
– Как вы думаете, можно ли знать кого-то по-настоящему? – спросила я, тряся рукой с горстью драже «M&M’s» и устраиваясь в кресле на нашей четвертой встрече с доктором Гэст.
– Ты говоришь о Джои? – доктор Гэст посмотрела на меня, подняв брови.
– Это просто вопрос, – соврала я, отправляя драже в рот.
Я еще не сказала ей об измене. Я еще никому не говорила. Мне было страшно произносить эти слова, как будто, стоит им прозвучать, это сразу сделает все произошедшее реальностью. С момента, когда я обнаружила тот альбом, прошло четыре дня, в течение которых я постоянно боролась с мыслью, что настоящий Джои не имел ничего общего с тем Джои, которого, как мне казалось, я знала, и пыталась избегать признания того факта, что Джои, которого я любила, на самом деле никогда не существовал.