Текст книги "Одно мгновение (ЛП)"

Автор книги: Кристина МакБрайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Я обратила взгляд к ночному небу: такому огромному, что на его фоне любая проблема казалась смехотворной. И потом я вспомнила о том, как Джои и я лежали в кузове его грузовика. Мы созерцали звезды, которые с дикой скоростью проносились над нами, как бы простреливая ватную темноту неба. Это был наш первый раз. Тогда я и не подозревала, что он будет и последним. Чему я действительно не могла поверить сейчас – так это тому, что я оставила его лежать одного около ущелья. Раненого и одинокого. Я должна вернуться туда. Перекинув ногу через подлокотник дивана, я дернула за край одеяла, высвобождая из него свое тело. Но так как мои босые ноги запутались в материале, я споткнулась о всю его историю и рухнула на пол трясущейся массой.

– Джои, – прошептала я. – Джои?

Дрожащими и окоченевшими руками я схватила ткань, которая окутывала меня, и высвободила ноги, расшвыривая маленькие лоскутки прошлого в воздух. Я слышала громкий звук разрываемого материала, но не поняла, в чем дело. Мне надо было быть свободной. Чтобы пойти назад. Чтобы быть с ним. Я вскочила на ноги в тот момент, когда мама, отец и Адам ворвались в комнату.

– Мэгги, – голос матери дрожал.

– Все хорошо, дорогая, – отец обнял меня и поцеловал в макушку. Он замешкался, словно боялся уйти; его рука схватила мое плечо.

– Нет, – ответила я. – Не хорошо, – затем оттолкнула его, чуть не споткнувшись о кофейный столик. Адам подхватил меня за локоть, дав мне опору так, чтобы я не грохнулась снова на пол. Глаза моего отца гневно поблескивали. Он потер подбородок и произнес:

– Дорогая, я думаю, тебе надо присесть.

– Мэгги, – моя мама плюхнулась на диван, ее карие глаза выдавали полную гамму чувств. Я не могла смотреть ей в глаза… Плед лежал жалкой грудой у ее ног.

– Присядь, дорогая, надо поговорить.

– Я не хочу разговаривать, – я трясла головой, мои волосы растрепались по плечам. – Мне нужно вернуться, – я посмотрела на Адама, который сложил руки в один огромный кулак. Его глаза блестели от слез, которые, однако, не катились из глаз. Странным образом, что давало повод думать, что что-то все еще нереально. – Ты должен привести меня обратно.

– Мэгз, мы не можем просто…

– Что, если мы ошиблись? Что, если он еще жив? Я не хочу думать, что он проснется и будет спрашивать себя, где я… Что, если он… – я посмотрела на Адама, он крепко сжимал веки, будто желая изгнать что-то из своего разума. – Что, если ему страшно? – спросила я, мой голос пронесся по комнате, пытаясь найти, куда бы спрятаться.

– Дорогая, – мать встала, повернувшись ко мне, и положила мне руки на плечи, – присядь-ка.

Я отшатнулась от нее. Мои ноги снова запутались в одеяле, так что я вновь упала на пол. Руки Адама оказались на мне до того, как я успела понять, что случилось, он поднял меня. Он всегда был начеку и полон жизни. Но я не хотела тут быть. Больше не хотела. Ни с кем из них. Поэтому проскользнула мимо Адама, через фойе, отскочила от дверного косяка, пройдя мимо передней двери, и спустилась по крыльцу на дорожку. И на этот раз я не ушла далеко. Снова Адам. Он схватил меня. Я завертелась. Весь мир вокруг завертелся. И я задалась вопросом: что если точно так же чувствовал себя Джои?

Из меня вырвался вздох, будто я ударилась о землю. Адам стоял надо мной. Липкие клочки травы и ослепляющий дневной свет поглотили мои ощущения, вернули к реальности, засосали меня волной боли.

Адам сдавил своей тяжелой грудью мою. Слезы потоком хлынули из его глаз на мои щеки, подбородок и шею.

– Мэгги, – прошептал он. – Его больше нет.

Я встряхнула головой, пытаясь отделаться от слез, которые жгли мои глаза. Адам зарылся лицом в ложбинку на моей шее, его горячие, тяжелые рыдания как будто тонули во мне. А я смотрела прямо на солнце, это жаркое, как спиральная плита, солнце, и ненавидела каждую волну его энергии. Если бы оно спряталось сегодня за толстым караваном штормовых облаков, мы не пошли бы к утесу. Если бы не эта далекая звезда, Джои был бы все еще жив.

* * *

Отец поднял меня и Адама с липкого пола и провел нас, шатающихся, в дом. Мама ждала с одеялом в руках и укрыла им меня, когда я села на диван рядом с Адамом. Я наблюдала, как мой отец идет к телефону, снимает трубку и набирает номер. Потом он исчез в кабинете, и слышался его голос, когда ему ответили на другом конце провода. Я посмотрела вниз и увидела свое колено, проглядывающее сквозь дыру, которая зияла в лоскутках ткани.

– Мам, – сказала я, втягивая воздух полной грудью. – Я испортила плед бабули.

Мама погладила голую кожу моей коленки.

– Это можно исправить.

Родители Адама приехали менее чем через пятнадцать минут после того, как мой отец позвонил им. Двенадцать, если быть точной. Я знала это, потому что уставилась на часы, будто это была единственная нить, которая все еще связывала меня и Джои, даже если каждая секунда уносила меня все дальше и дальше от последнего момента, проведенного с ним. Последнего момента с Джои. Эта мысль казалась нереальной.

– Адам, слава богу! – миссис Мичам кинулась к дивану и обхватила руками Адама, притягивая его к себе. Мистер Мичам наклонился к ним и обнял их обоих.

– Ты в порядке? – мать Адама отпрянула назад и посмотрела на сына сверху вниз. – Здесь кровь, – продолжила она, нежно взяв его руку и оглядывая кожу.

– Она не моя, – Адам поерзал на месте и быстро высвободил руку из хватки матери.

– О господи, – миссис Мичам вжалась в подушку дивана, приложив руку к сердцу, ее каштановые локоны рассыпались по подушке. – Джои. Этот мальчик был мне как сын, вы дружили так долго. Понятия не имею, как Триша и Майк справятся с этой новостью.

Я закрыла глаза, подумав о родителях Джои. Я представляла их в различных ситуациях сразу: играя в карты за столом в столовой, сидя вместе на ступеньках крыльца, читая на заднем дворике. И улыбающимися, они всегда улыбались. Нажав кончиками пальцев на глазницы, я стерла из памяти их счастливые лица, издавая стон при мысли о том, как они услышат новости. Полиция просто постучится к ним в дверь и скажет, что их сын погиб?

– Мама, – Адам сжал мою руку в своей, отдергивая мои пальцы от глаз. – Могла бы ты сейчас не делать этого?

– О, – миссис Мичам вытерла слезы с лица и глубоко вздохнула. – Извини, я просто… Они уже знают? Кто-нибудь позвонил им?

– Мы думаем, будет лучше, если полиция возьмет это в свои руки, – сказал мой отец, – пока мы не узнаем, что же действительно произошло.

– Ты сказал нам, что они покинули место происшествия, – произнес мистер Мичам.

– Это правда? – миссис Мичам смотрела то на Адама, то на меня.

– Да, – Адам кивнул, посмотрев в пол. – Я должен был… Мэгги не могла оставаться, пап. Я должен был увести ее оттуда.

– Я просто не понимаю, как вы могли оставить Джои…

– Мы не оставляли Джои, пап! – голос Адама дрожал от гнева. – Я больше ничего не мог для него сделать. А Мэгги нужна была моя помощь.

– Мэгги была единственной, кто был с Джои на утесе, когда это случилось, – произнес мой отец. – Она не помнит ничего. По крайней мере, ничего особенного. Я думаю, Адаму было важно вытащить ее оттуда, и чем быстрее, тем лучше, не дать ей увидеть…

– Было так, будто ее я тоже терял, – прошептал Адам, сжимая мою руку.

Я ответила тем же, но тут же отдернула руку, не уверенная, почему это пожатие послало электрический заряд в меня.

– Я испугался, когда она не смогла ничего вспомнить, как и не смогла ответь на некоторые мои вопросы. Мне стало страшно от того, что могло бы случиться, если она останется с ним. Джои был такой… неподвижный. И я знал, что он бы не хотел, чтобы она там была.

Слова Адама сбили меня с толку. Я вспомнила, как он первым нашел меня в лесу. Это картинка молнией пронеслась в голове, но я хорошо вспомнила его глаза, как зеленые кружащиеся потоки. Что-то еще растворилось в темноте, в тенистом ничто.

– Спасибо, – произнесла я мягко, – за заботу обо мне.

Тишина тяжелым весом накрыла комнату, и я пожалела, что сказала это. И я задалась вопросом, подумали ли они об одном и том же: почему никто не позаботился о Джои?

– Дорогая, ты ничего не помнишь? – голос миссис Мичам был полон мольбы, от чего мне захотелось заорать. Но я только покачала головой.

– Она может вспомнить то, что случилось непосредственно перед тем, как они пошли вверх по тропинке, – произнес Адам, – но ничего больше.

– Я уверена, это шок, – миссис Мичам посмотрела на мою маму и покачала головой, – не о чем беспокоиться.

– А ты? – мистер Мичам посмотрел на Адама. – Что помнишь ты?

Взгляд Адама метнулся на меня, и он тут же отвел взгляд.

– Пап, сейчас не время для…

– Все в порядке, – я не была уверена, правда это или нет, но мне надо было знать. – Я тоже хочу знать.

Адам вдохнул и наклонился вперед, упершись локтями в колени. Когда он начал говорить, то ни на кого не смотрел, только в пол.

– Мы видели, как Джои и Мэгги поднимаются на вершину скалы. Они подошли к краю, как всегда, чтобы посмотреть, что в воде никого нет. Мэгги была немного бледна, будто бы взволнована чем-то, а Джои говорил ей что-то.

Я напряглась, пытаясь вспомнить, что сказал Джои. Что произошло в те последние минуты? Я не видела Джои, как бы ни старалась вспомнить. Не могла вспомнить ни одного слова, сказанного мне.

– Они развернулись, и мы ждали. Все как всегда. Потом, минуту или две спустя, Джои прыгнул через край ущелья. Но это не было так, как всегда. Его будто скрутило, его падение было странным.

– Что ты имеешь в виду под «странным»? – переспросил мистер Мичам.

– Равновесия не было. Его руки были раскинуты. Будто он пытался устоять. Но не смог это сделать вовремя. И потом камнем рухнул на выступ.

Я подтянула колени к груди и обняла их руками, зарыв лицо в ткань одеяла, которое я вновь натянула на ноги. Джои ударился о выступ?

– Его голова… – Адам говорил хриплым и напряженным голосом. – Он ударился о выступ головой, и потом он был в воде. Мы все кинулись к нему, все, кроме Шэннон, она схватила телефон, и вытащили его на берег так быстро, как смогли.

Что делала я? Где была я, пока мои друзья пытались спасти жизнь моего парня? Почему я не ринулась вниз помочь?

– Когда мы поняли, что уже ничего не можем сделать, я пошел наверх к Мэгги. Мы ее звали, но она не откликалась. Я нашел ее недалеко от скалы, она пряталась в стороне от тропинки. И когда она сказала, что ничего не помнит, я запаниковал.

Пока я слушала трясущийся голос Адама, я не была уверена, хочу ли что-либо вспоминать. Воспоминания сделали бы все еще хуже, чем это уже было. И я не знала, справлюсь ли я.

– Вы пили? – спросил отец Адама, сощурив глаза.

– Я не думаю, что сейчас время копаться в этом, – ответил мой отец.

– Не будет времени лучше, – мистер Мичам положил руку в карман его желто-коричневых шорт для гольфа. – Полиция будет задавать любые вопросы в ближайшем будущем.

Мой желудок упал вниз, и комната закружилась.

– Я не хочу разговаривать с полицией, – произнесла я, поднимая голову с колен, и почувствовала тошноту.

– Не хочу звучать грубо, но у тебя нет выбора, – мистер Мичам сдавил переносицу, – и первое, что они спросят – это почему вы оба покинули место происшествия.

Адам посмотрел на меня

– Извини, – сказал он. – Я думал, я делаю все правильно.

– Мы ценим то, что ты позаботился о нашей дочери, – проговорила моя мама Адаму. – Вам двоим не надо ни о чем беспокоиться. Полиция задаст всего пару вопросов, они должны следовать протоколу. Ничего страшного не будет.

Я глубоко вздохнула в надежде, что она права. Надеясь, что они примут тот факт, что я ничего не помню. Потому что после того, как Адам рассказал свою версию происшедшего, я решила, что не хочу, чтобы мои воспоминания возвращались. Без понятия, кто бы этого захотел, но я не хотела даже и пытаться сортировать все воспоминания и составлять целую картину. По мне, так я бы стерла бы из памяти каждый момент после того, как Джои поцеловал меня на скале. По мне, я бы стерла саму себя.

– Если вы не против, я провожу Мэгги наверх, – сказала моя мать. – Приятный теплый душ и….

– Нет! – я села прямо, глядя на Адама. – Я хочу остаться с Адамом.

– Я думаю, лучше мы заберем Адама домой, – предложил мистер Мичам.

– Я никуда не пойду, – настаивал Адам.

Мой отец прокашлялся.

– Что если мы позвоним в полицию? Пойти первыми на контакт было бы наиразумнейшим выбором, так мы дадим знать, что готовы помочь им чем можем. Мы могли бы сказать, что они могут прийти и поговорить с детьми.

Я кивнула. Все что угодно, лишь бы Адам остался здесь. У меня было чувство, будто он единственный, кто удерживал меня, и я боялась, что если он уйдет, все, что осталось от меня, обратится в пыль.

– Это прекрасная идея, – миссис Мичам посмотрела на мужа. – Мы не хотим, чтобы они подумали, что мы все что-то скрываем.

– Они не придут сюда, – засомневался мистер Мичам. – Они захотят расспросить детей в участке.

– Ты точно смотришь телевизор слишком много, – ответила миссис Мичам. – Я уверена, при таких обстоятельствах они будут счастливы прийти в дом.

– Я позвоню им сейчас же, – сказал мой отец.

Я посмотрела Адаму в лицо, в его блестящие глаза, и меня переполнило желание прикоснуться к нему. Чтобы удостовериться, что он настоящий. Потому что ничто на свете не ощущалось сейчас настоящим. Как будто это был какой-то грязный трюк, как будто кто-то играл со мной, чтобы использовать меня для чего-то. Я не могла понять, для чего именно. Поэтому я протянула руку, взяла Адама за запястье и нащупала удары пульса, кровь, текущую по его телу. Он посмотрел на мою руку и потом накрыл ее своей. Держась за него, уставившись на потертые края разорванного одеяла, я сконцентрировала всю свою постепенно угасающую энергию на том, чтобы удержать это мгновение от того, чтобы оно сменилось следующим.

Глава 4: Крепко переплетенные руки

– Что мы скажем? – прошептала я, когда два офицера полиции прошли мимо нас, сидящих на стульях. Это был широкий коридор у входа в полицейский участок, с плиточным полом цвета серого и белого мрамора, на котором, казалось, ступни сразу замерзнут, сними я свои вьетнамки.

– Что ты имеешь в виду? – Адам смотрел на меня, плотно сощурив глаза. Шаги офицеров эхом разлетались по стенам коридора, как в ущелье, и вибрация отдавалась во всем моем теле. – Мы скажем правду.

Я вжалась в прямую спинку стула, стараясь найти опору.

– Верно.

– Нам не нужно что-то скрывать, – ноги Адама, нервно отбивающие ритм по полу, вдруг остановились. Он повернулся на своем стуле и наклонился ко мне, ища глазами мои глаза. – Ведь так?

Рука Адама сжала мое колено, и я положила свою руку поверх его, впитывая тепло его кожи и убеждаясь, что он сидит тут, рядом со мной. Живой.

– Мэгз, – Адам провел рукой по выцветшим от солнца волосам. – Если есть что-то, что мне нужно знать, то сейчас самое время сказать об этом. Они поговорят с нашими родителями в любой момент, и…

– Мне больше нечего сказать, – моя челка упала на лоб, я смахнула ее с глаз, сморгнув страх, который завладевал мной, и еще глубже погрузилась в жестокую боль от того, что Джои больше нет. – Я ничего не могу вспомнить.

– Правда не можешь? – Адам сжал губы так плотно, что они почти исчезли. Он немного дрожал и на секунду стал похож на самого себя в возрасте, когда еще ходил в детский сад, потерянный и одинокий, как в тот день, когда мама бросила его в первый день в школе. Я сжала его руку, как сделала это много лет назад, когда повела его в читательский уголок, чтобы отвлечь от чувства одиночества.

Я закрыла глаза и просматривала на прикрытых веках, словно на экране, события того дня, как немое кино.

Едем в машине Танны, окна открыты, музыка орет, волосы Шэннон взлетают, опадают, вьются вокруг ее головы в бешеном стремительном ветре, когда она хихикает над тем, как Ронни Букера стошнило на сумочку Джины Хэнлон на вечеринке, куда мы ходили накануне вечером. Поднимаемся по тропинке от стоянки для машин к Прыгающему ущелью, порывы прохладного ветра на моей коже. Ноги мчатся, спотыкаюсь… падаю…

Затем мои глаза резко открылись, и я начала хватать ртом воздух, чувствуя себя так, будто глубоко под водой изо всех сил пытаюсь вырваться на поверхность.

– Что? – спросил Адам, широко распахнув глаза. – Ты что-то вспомнила?

– Ноги, – говорю я. – Бегут и…

Тут дверь кабинета, куда детективы увели наших родителей, распахнулась с громким щелчком и свистом, и хриплый голос детектива, который напоминал мне гориллу, загнал в укрытие мою готовую вернуться память. Страх – вот все, что осталось. И утешение от незнания. Они выходили из кабинета парами, два детектива, мои мама и папа, мистер и миссис Мичам. Наши родители выглядели как опустошенные оболочки, будто из них выпустили воздух. Я видела это по их глазам, по тому, как низко опущены их головы, как в изнеможении ссутулились их плечи, будто прожить два часа с этой вестью оказалось уже слишком тяжело для них, чтобы выдержать. Если тут и была надежда, замаскированная под эмоцию, которая угрожала их затопить, я не находила ее.

Когда же они увидели нас, их шаги замерли. Они остановились. Длинная развивающаяся юбка моей мамы взметнулась вокруг ее ног, будто только что пронесся сильный ветер. Я слышала, как легкое бормотание сорвалось с губ отца Адама. Детективы просто уставились на нас. Меня и Адама. На наши склоненные вместе головы, крепко переплетенные руки. И на то, как мы почти прилипли друг к другу, будто то, выживем ли мы, зависело от подобной связи. Они как будто на мгновение смогли забыть о реальности, отложили ее в темный угол верхней полки, пока имели дело с формальностями. Но вид меня и Адама все изменил, все разрушил, спустил их на землю.

* * *

– Мы очень сожалеем о твоей потере, Мэгги, – детектив Уоллис посмотрел на меня, складки морщили обвислую кожу на его лице. – Твои родители рассказали нам, что вы с Джои встречались последние два года.

– Почти два года, – я прижала пальцы к глазам и поняла, что снова плачу. – Осенью было бы два года.

Мама протянула мне платочек, потом положила руку на мое колено.

– Мы пригласили вас сюда, чтобы вы помогли нам собрать воедино кусочки событий того дня. Нам нужно, чтобы вы рассказали нам все, что можете, о том, что привело к несчастному случаю с Джои.

Детектив Мейер передвинулся на своем стуле. Его большое тело сплющило сидушку под ним, заставляя стул стонать в знак протеста. Я судорожно вздохнула.

– Я не особо много помню, – сказала я, желая, чтобы они разрешили Адаму и мне отвечать вместе, и желая знать, о чем они спрашивали Адама, когда тот сидел на этом самом стуле рядом со своими родителями всего десять минут назад. Мы прошли мимо друг друга, когда он выходил из комнаты для допросов, а я входила; его взгляд говорил тысячу вещей одновременно: успокойся; это было жестко; ты сможешь; я ненавижу этих людей. Он схватил мою руку и коротко пожал ее, прежде чем детектив поторопил его напоминанием о том, что нас допрашивают отдельно. И теперь, когда Адама не было рядом, я чувствовала себя потерянной.

Отец прочистил горло, и я поняла, что на самом деле не ответила.

– После того, как мы поднялись по тропинке, все как будто исчезло.

Рот детектива Уоллиса дернулся, его тонкие седые усы над верхней губой были похожи на гусеницу, которая извивается, чтобы освободиться из заточения.

– Ваши родители это уже объяснили. Иногда в случае травмы человек страдает от потери памяти. Вы, вероятно, начнете вспоминать этот день небольшими фрагментами. Вы сможете дать нам больше информации, когда память к вам вернется. А сейчас нам бы хотелось, чтобы вы рассказали нам то, что помните.

Я перевела взгляд с одного детектива на второго, ненавидя то, как их глаза насквозь жгли мою кожу.

– Хорошо.

– Давайте начнем с простого, – детектив Мейер пролистал небольшой блокнот на пружине и вытащил ручку из внутреннего кармана своего пиджака. – Когда вы прибыли к ущелью?

Я посмотрела на отца, чье лицо казалось лет на десять старше, чем было, когда он сидел утром за столом напротив, и мы завтракали черничными оладьями и беконом

– Это было чуть позже одиннадцати. Мы хотели приехать к полудню, в это время солнце ярче.

– Когда вы говорите «мы», кого вы имеете в виду? – спросил детектив Уоллис.

– Я, Танна, Шэннон, Пит, Адам и… Джои, – мой голос дрогнул, когда я произносила его имя.

– Что бы вы могли сказать о поведении Джои по прибытии на место?

– Он был просто Джои, – я закрыла глаза и вспомнила, как солнечный свет обрамлял его после первого прыжка. Я лежала на полотенце, а он стоял надо мной, обрызгивая меня всю водой с волос, поэтому я захихикала и оттолкнула его. Мне хотелось заорать сейчас на себя за это. Я должна была тогда притянуть его поближе и никогда не отпускать. Я глубоко отрывисто вдохнула, когда вспомнила, как он улыбался и как звучал его смех. – Он шутил. Смеялся. Как всегда.

– Значит, вы бы не сказали, что он был в подавленном настроении. Или злился на что-то? Может быть, ссора с родителями? Его братом? Или… что-то еще?

– Нет, – я поморгала несколько раз. Что-то еще в моей памяти передвинулось из зоны доступа. – Лето только начиналось. Мы почти выпускники. Трудно представить себе человека, более далекого от депрессии, чем был он.

– Вы можете рассказать нам о событиях, которые привели к несчастному случаю с Джои? – спросил детектив Уоллис. – Расскажите нам все, что помните.

– Мы просто отдыхали, – ответила я, – слушали музыку. Танна, Шэннон и я лежали на полотенцах. Иногда залезали в воду, когда нам было слишком жарко. Парни поднимались наверх и несколько раз прыгали. Танна и Шэннон тоже прыгнули. Каждая по разу, кажется.

– Но не вы? – уточнил детектив Мейер, насупив брови.

Я покачала головой.

– Я никогда не прыгала с утеса.

Детектив Мейер что-то быстро записал на листе бумаги, лежащем перед ним, потом посмотрел мне прямо мне в глаза и спросил:

– Почему?

Я пожала плечами.

– Слишком боялась.

– Я понимаю, – ответил детектив Уоллис. – Что заставило вас подняться наверх вместе с Джои? Нам сказали, будто вы настаивали на том, чтобы прыгнуть вместе. Это правда?

Передо мной возникло лицо Шэннон.

«А тебе слабо?» – насмехалась она. Хихикая, она схватила бутылку текилы, стоявшую в изголовье полотенец, и сделала большой глоток.

– Это был вызов, – ответила я. – Я раньше пыталась прыгнуть. Это была любимая тема для шуток… то, что я очень боюсь.

– Кто бросил вам вызов? – спросил детектив Уоллис.

– Шэннон.

Детектив Мейер записал имя в свой блокнот.

– И что заставило вас решиться прыгнуть? Что заставило вас почувствовать, что вот сейчас вы сможете это сделать?

– Я не знаю, – ответила я, вспоминая улыбку Джои, ощущение, как его кожа скользила по моей, когда он притянул мою руку, прижал ее к себе, и мы вместе отправились к мосту из камней.

– Это был алкоголь? – продолжал детектив Мейер. – Мы нашли бутылку текилы на месте происшествия.

Место происшествия? Я съежилась, услышав это слово. Ущелье Голубых Родников, наше самое сокровенное место встреч, стало местом происшествия.

– Как много выпил Джои? – продолжал детектив Уоллис.

Мой взгляд застыл между лицами этих двоих, их черты расплылись смутными пятнами.

– Мы сами узнаем, когда придут результаты вскрытия, – сказал детектив Мейер.

– Вскрытия? – это слово кругами носилось в моем мозгу. Это значило, что они собираются разрезать Джои.

– Да.

Губа детектива Уоллиса снова дернулась, и у меня возникло бешеное желание вырвать каждый волосок с его лица.

– В случае смерти из-за несчастного случая мы всегда назначаем вскрытие. И проводим полное обследование.

– Он выпил чуть-чуть, – сказала я, вспоминая, как Джои спотыкался, когда выходил из воды в последний раз.

– Могли бы вы сказать, что он был пьян? – спросил детектив Уоллис.

Я потрясла головой.

– Я не знаю.

– Вы в курсе, что мы только что допрашивали вашего друга Адама? Он сказал нам, что Джои был безрассуден, – продолжил детектив Уоллис с печальной улыбкой. – Что он часто рисовался, выделывая трюки, когда прыгал со скалы.

Я помнила Джои наверху утеса.

Вот он улыбается нам, широко раскинув руки. «Смотрите!» – громко кричит он, прежде чем исчезнуть. Через секунду он появляется снова, стремительно взлетая от края утеса, его тело вращается в сальто, прежде чем скользнуть в воду, оставив едва видимый всплеск. Был ли это его второй или третий прыжок за день?

– Да, – подтвердила я, – Джои любил внимание.

– Вы можете описать ваши отношения с Джои? – спросил детектив Мейер. – Могли бы вы сказать, что каждый из вас был счастлив?

Я на секунду закрыла глаза, вспомнив о своем плане провести с ним ночь через несколько недель.

– Мы были очень счастливы, – сказала я.

– Как насчет отношений с остальными вашими друзьями? – продолжил детектив Мейер. – Кажется, что все вы очень близки.

Отец откашлялся.

– Эти дети выросли вместе, детектив. Они знают друг друга с детского сада.

– Все это история, – детектив Уоллис растянул губы в сочувственной гримасе.

Детектив Мейер быстро нацарапал еще несколько слов на бумаге. Мне вдруг захотелось вырвать блокнот из его руки, сорвать тонкие страницы с проволочной пружины. Как можно мою жизнь… и смерть Джои… сократить до нескольких слов?

– Мы пытаемся кое-что понять, – объяснил детектив Уоллис, – и нам очень нужна ваша помощь, Мэгги.

– Хорошо, – ответила я, растягивая слово так, что оно прозвучало больше как вопрос.

– Мы не понимаем, почему вы и Адам ушли с места происшествия, – голос детектива Мейера вдруг зазвучал очень официально. Почти требовательно. Сердце мое забилось быстрее. Стало жарко. Удушливо жарко. Я поменяла положение на стуле, а мамина рука снова сжала мое колено. – Мэгги? – продолжил детектив Мейер. – Вы можете это нам объяснить?

Я покачала головой.

– Я не знаю.

– Вы не знаете, почему ушли? – голос детектива Мейера был непроницаем, с нотками чего-то, что я не могла определить. Раздражение? Может быть, гнев. – Или вы не знаете, можете ли объяснить это?

– Адам искал нашу дочь, – вмешалась мама. – Именно он нашел ее после падения Джои. Мэгги была в шоке, и его напугало, когда она сказала, что ничего не помнит о том, что произошло. Он подумал, что будет лучше привести ее прямо домой.

Детективы переглянулись. Затем уставились на меня.

– Можете ли вы рассказать, что первое помните? После падения Джои? – спросил детектив Уоллис.

Я смотрела на стол перед собой, следуя взглядом за узором на древесине и передвигаясь по воспоминаниям, пытаясь разделить их на ДО и ПОСЛЕ.

– Щелчок ремня безопасности, – сказала я. – Рука Адама.

– Адам пристегнул ваш ремень безопасности? – переспросил детектив Мейер. – Хорошо. Это очень хорошо. Что еще?

– Стеганое одеяло, которое сделала моя бабушка. Накинуто мне на ноги. И шепот.

– Это было сразу после того, как она приехала домой, – пояснила мама. – Она сидела на диване, пока Адам рассказывал нам о том, что произошло.

– Вы должны быть благодарны, что Адам такой заботливый молодой человек, – сказал детектив Мейер, глядя на моих родителей.

– Да, – мама выпрямилась на стуле и с одной стороны пригладила рукой свои каштановые волосы. – Нам очень повезло, что у нашей дочери есть кто-то, кто позаботился о ее интересах сегодня.

Детектив Мейер подался вперед. Тень от его громадной груди накрыла слова, написанные им на бумаге. Я посмотрела на отца. Он сложил пальцы домиком под подбородком.

– Вы можете объяснить, что будет дальше? Вы что-то говорили о вскрытии?

Детективы обменялись быстрыми взглядами и повернулись к отцу.

– Несмотря на то, что, судя по всему, смерть произошла в результате несчастного случая, мы обязаны начать официальное расследование. Наша обязанность – узнать все, насколько это возможно, о том, что именно произошло сегодня, чтобы мы могли рассмотреть все факторы, которые могли привести к несчастному случаю, – детектив Уоллис развел руками.

А детектив Мейер коротким кивком выразил согласие.

– Мы осмотрим автомобиль Джои и его комнату, просмотрим записи в его телефоне и совместим все данные из наших бесед, среди которых будут и беседы с друзьями, которых не было на месте происшествия, чтобы получить более полную картину о его последних двадцати четырех часах. Только после этого мы сможем закрыть расследование.

– Итак, – я старалась думать о чем угодно, только не о словах, что звенели в моей голове: смерть, несчастный случай, вскрытие… – Это, типа, полное расследование?

– Да, – ответил детектив Уоллис, – полное.

Мамины пальцы вонзились в мое колено.

– И у нас есть к вам еще один очень важный вопрос на сегодня, – детектив Мейер смотрел мне прямо в глаза. – Где был Джои вчера ночью?

– Вечеринка, – сказала я со вздохом. – Мы все вчера были на вечеринке.

– Да, – кивнул детектив Уоллис. – У Джимми Даттона. Мы знаем о вечеринке.

– Мы бы хотели знать, где Джои был после вечеринки, – пояснил детектив Мейер.

– Он отвез домой меня, – сказала я, – потом подбросил Шэннон и Пита. К половине первого он, наверное, уже был дома.

Оба детектива пристально смотрели на меня. Очень пристально. И потом посмотрели друг на друга. Я почти не сомневалась, что детектив Уоллис пожал плечами, но движение было таким неуловимым, что я не могла быть до конца уверена. Что-то внутри меня нажало на рычаг заднего хода, как будто я мысленно пыталась убежать. Но бежала недостаточно быстро.

– Нет, – детектив Мейер прокашлялся и снова посмотрел на меня. – Джои не появлялся дома вчера ночью.

Мои мысли потянулись назад, в предыдущий вечер, который, казалось теперь, имел место в какой-то альтернативной жизни. Я вернулась к поцелую у моего крыльца. Вот я смотрю, как Джои отъезжает. Слышу потоки музыки из окон его грузовика. Что могло удержать его и не дать вернуться домой?

– Я не уверена, что понимаю, почему это так важно, – мама передвинулась вперед на стуле, наклонив голову чуть в сторону. – Какое отношение вчерашняя ночь имеет к сегодняшней трагедии?

– Как я уже объяснял, миссис Рейнольдс, мы пытаемся восстановить как можно более подробно, в хронологическом порядке, все события за последние двадцать четыре часа жизни Джои, – говоря, детектив Мейер не сводил глаз с меня. – Это стандартная процедура, уверяю вас. Нам просто нужно знать, где Джои был на протяжении ночи.

– Это ошибка. Этого не может быть, – я трясла головой. – Я уже сказала вам. Он высадил меня чуть за полночь. Потом повез домой Пита и Шэннон. И потом поехал домой.

Детектив Уоллис медленно покачал головой.

– Нет, Мэгги. Он не поехал домой.

– Он сказал… – у меня в голове все перемешалось. Я не была больше уверена, знаю ли я что-нибудь. Если Джои не было всю ночь, почему он мне ничего не сказал? Мы зависали около ущелья несколько часов, у него было много удобных случаев поделиться, если бы он был где-то и вытворял что-то сумасшедшее. Это именно из разряда тех вещей, которыми он обычно хвастается. Но он даже не заикнулся. – Он должен был быть дома.