Текст книги "Моя любимая половина ночи (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Его молчание будто обретало облик передо мной. В этот миг я поняла, что я ни разу не видела его разозленным до этого. Я видела, как он кричал на кого-то на автостраде, как он ругал аспиранта, забывающего о безопасности в лаборатории. Но я до сих пор видела такого. Он поджимал губы и кривил их так, что это искажало его терпеливое лицо. Раздражение, гнев. В доме было слишком тихо, я почти слышала, как гнев исходил от него волнами.

Он отвернулся, понёс пустую бутылку пива на кухню, но замер на половине пути.

– Блин, чем ты думала, Милли? Это была шутка?

Я давилась словами:

– Нет! Конечно, нет. Я не считала это таким. Я просто… Вы были правы насчёт моего профиля, и я изменила его, никому не сказав.

– Почему Кэтрин?

– Это моё второе имя. Так было менее…

– Обманчиво? – выдавил он с резким смехом, я сжалась.

Конечно, он не знал моего второго имени.

– Я не хотела врать. Я была удивлена не меньше тебя, когда увидела, что мы совпали.

– И ты не могла сказать: «О, забавно, лучший друг. Даже программа поняла, что мы идеальны друг для друга. Может, стоит задуматься?».

Он смотрел на меня, а я встала и прошла к нему. Его взгляд был холодным и непоколебимым.

– Клянусь, я думала, ты поймёшь, – сказала я. – Та шутка про Монополию была намёком. Но не вышло, и…

– И тогда ты решила забить на всё и повеселиться?

– Нет! Я собиралась тебе рассказать! Но вы шутили о том, что девушка с фотографии явно уродина, а Дейзи сексуальна… – я притихла, смахнула горячие слёзы рукавом свитера. – Я не смогла выдержать и…

– Стала ревновать? – закончил он.

Я подняла взгляд. Что-то во мне тоже немного злилось от того, что это признали вслух. Хотя я ещё могла понять это ощущение, так что просто кивнула.

– Да. Я ужасно ревновала, Рейд. Я не хотела, чтобы ты был с ней, даже если я не понимала, почему. Но потом все изменилось, – я шагнула к нему и попыталась взять его за руку. – Всё, что я писала, было правдой, каждое слово. Я это говорила. Это была я.

Он отпрянул, и я сжалась.

– Но это была не ты. Мне нравится быть с тобой, Милли. Ты умная и забавная, и я хочу тебя больше всех, кого знал… но ты ничего мне не рассказываешь. Между нами никогда не было той честности, которую я получал в тех письмах. И ты ждёшь, что после всего этого я похвалю тебя за честность под прикрытием в дурацком приложении для знакомств?

– Знаю, и ты прав. Мне сложно быть такой, говорить о чувствах и эмоциях. Просто… я плоха в этом.

– Может, ты просто плоха в честности.

Слова пощёчиной прошлись по лицу. Я представила снаряд, метко пробивающих мои рёбра и уничтожающий скрытые места, которые я редко проверяла сама, не то что показывала другим.

– Есть… есть хоть кто-то, с кем ты полностью честна? – спросил он. Не думала, что такое возможно, но стало ещё хуже. В его голосе уже были не гнев и обида, а жалость.

Я замотала головой. Что теперь я могла сказать? Рейд был таким человеком для меня – моим первым лучшим другом – и было сложно слышать, как сильно я ранила его. Разочаровала его. Я оглядела комнату, глаза пылали от слёз, и я осознала, что всё испортила.

– Думаю… – Рейд потёр рукой лицо. – Думаю, тебе лучше уйти. Нам обоим нужно многое обдумать, и вряд ли мы можем сделать это вместе. Я понимаю, почему ты так сделала, Милли. И, может, если бы это не затянулось, я смог бы простить. Но…

Я шагнула вперёд, потянулась к нему.

– Рейд, я могла так открыться, потому что знала, что это был ты. Я могу это сделать. Обещаю.

Он сжал мои ладони, баюкая их в своих.

– Послушай меня, ладно? Я люблю тебя, Милли. Это так. Но ты достойна большего, чем отношения ни о чём, – он отпустил мои руки. – И мне нужен тот, кто считает, что и я такого достоин.

* * *

Шины заскрипели, когда я свернула к своему дому, а потом заглушила двигатель. Почти во всех домах на улице погас свет, и я вылезла, стараясь не хлопать дверцей. Странное оцепенение овладело мной. В голове шумело, конечности затекли, потяжелели до изнеможения. Голова раскалывалась. Хотя я совсем не устала.

Стул так и остался выдвинутым из-за стола, как я его оставила. Я села, уставившись на дерево во дворе. Мой компьютер был неподалёку, но мне не хотелось тянуться к нему. То, что я там нашла бы, не имело значения. Я знала, что нужно было сделать, и сейчас меня беспокоили не календари и расписания.

Мои пальцы скользнули в карман свитера и сжали телефон. Звонить уже слишком поздно, но это не могло ждать. Я отыскала имя и открыла новое окно.

Эй, знаю, уже поздно, так что позвони, когда проснёшься. Я всё организую, когда поговорю с тобой, но я хочу, чтобы ты знала – этим летом я буду дома и помогу. Скажи папе, что я люблю его, и я очень хочу провести время дома. Обнимите друг друга за меня. Я люблю вас обоих. И скучаю.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Рейд

Крис заглянул в мой кабинет.

– Идёшь?

Я отодвинулся от клавиатуры и потёр глаза. Они горели, как бывало, когда я не сводил немигающего взгляда с монитора часами. Я должен был ожидать его, он приходил в одно время каждый понедельник.

– Нет, – сказал я. – Я возьму что-нибудь позже и поем в своём кабинете.

В этот раз он вошёл, опустил ладони на спинку стула и недовольно посмотрел на меня.

– Прошло три недели.

Я взглядом попросил его помолчать и потянулся за кофе. Я остро ощущал каждый прошедший час.

Это убивало меня. Я не знал, обедала ли она с ними и дальше два раза в неделю. Я не спрашивал, и Крис не говорил.

До этого момента.

– Друг, её там нет. С тех пор, как всё развалилось. Только мы. Парни. Во всей красе.

Я не знал, что делать со своей реакцией – печалью – и как он будто намекал мне, что дело не в чувстве вины, а в убеждении, что я не обязан с ней видеться. Но мне не нравилось, что она страдала в одиночку.

– Я серьёзно, – он сел. – Не делай вид, что ты не из-за этого всех нас избегаешь.

– Я не делаю вид, – сказал я. – Именно поэтому я вас избегаю. И я злюсь, что все знали…

– Я не знал, – напомнил он, подняв руки в свою защиту.

– Это словно стало игрой, и от этого ощущения только хуже.

Крис покачал головой.

– Это не было игрой, насколько я понял. Эду не нравилось хранить тайну. Алекс… кто знает? Он точно не хотел быть вовлечён. Но все советовали ей: «Расскажи Рейду».

– Но они помогли ей написать последнее письмо. И она со мной не поговорила.

Он молчал, глядя на мои полки. А потом согласился:

– Не поговорила. Пока не поняла, что должна.

– Почему же я так сильно скучаю по ней? – спросил я, и признание пронзило клинком грудь. Я обдумывал это тысячу раз в голове. Если бы в этой ситуации был Крис, а не я, разве я не сказал бы ему забыть об этой женщине навсегда?

Крис, повернувшись, спокойно посмотрел на меня, затем кивнул.

– Знаю. Я тоже по ней скучаю.

Потому что это не «женщина». Это Миллс.

– Ужасно скучаю. И я не знаю, как прекратить. Другой такой нет. Никто не вызывает у меня такие чувства, как Милли. И я знаю, что она там, ждёт, пока я решу, прощу ли её. Но как нам начать что-то серьёзное после такого предательства?

– Рейд, – мягко сказал он, – ты знаешь, что я на твоей стороне, но нам нужно признать, что Милли просто держит всё в себе. Это часть дружбы с ней, и, если ты хочешь быть с ней в серьёзном плане, но не можешь принять эту её сторону, тебе придётся понять, как сделать её более открытой.

– Вот с этим-то и проблемы.

– Мы все знали, что были тайны. Мы же говорим о Милли. Она любит делать вид, что у неё нет прошлого.

– Ага, – я взял скрепку и медленно распрямлял её. – И, если честно, я знаю, что она не хотела зла поступком с Кэт. Я знаю, что она смогла открыться, потому что это был я. Я всё это понимаю, но все равно сложно смириться с тем, что я не подозревал такого и изливал душу Кэт, на самом деле рассказывая всё Милли, – я сделал паузу. – И парни знали. Выходит какая-то херня, ясно? Они знали, были верны ей – не мне – так, что поддержали её ложь.

Мы замолчали, потому что больше нечего сказать. Я обдумывал это почти постоянно: моя жизнь казалась неполной без неё. Последние несколько недель казалось, словно в моей семье кто-то умер. Но каждый раз, когда я собирался позвонить ей, растерянность поднималась дымом в лёгких, и я опускал телефон. У неё было много шансов, но она не рассказала мне.

– Хорошо, – сказал Крис, его ладони тихо шлёпнули по бёдрам, и он встал. – Я пойду на обед с ребятами. Странно, чувак. Вы двое объединяете всех нас, понимаешь?

Он явно хотел сказать что-то ещё, но, когда я поднял взгляд, он уже уходил.

Работа.

Сосредоточиться на работе. Лучший способ выдержать, продуктивно справляясь со стрессом.

Я посмотрел на входящие, собираясь вернуться к статье, над которой работал. На электронную почту пришло уведомление, что у меня новый запрос в «IRL». Появление сайта во входящих задевало. Я не заходил в приложение с того дня, как Кэт – Милли – сообщила, что переезжает.

Я открыл оповещение, взгляд скользнул ниже логотипа, где была информация о том, кто связался со мной.

Сердце заколотилось. Новый запрос был от Милли М.

* * *

От: Милли М.

Отправлено: 12:45, 30 апреля

Я дала тебе почти месяц на раздумья. Это убивает меня, но знаю, что тебе нужно пространство. Проигнорируй сообщение или отклони заявку. Но я ужасно скучаю по тебе, Рейд.

Открываю тебе доступ к моему полному профилю, который я обновила только для тебя. Я не пытаюсь ни с кем познакомиться. Я уже нашла любовь своей жизни, и сайт мне для этого не понадобился. Думаю, это хороший способ снова узнать друг друга. Если ты позволишь.

С любовью,

Миллс

Я смотрел на зелёную и красную кнопки внизу.

Принять или отклонить?

Я подвинул мышку влево, нажав ПРИНЯТЬ.

Новый профиль открылся передо мной. Там была сделанная мной фотография Милли во дворе Криса. На одной её руке была кухонная варежка в виде лобстера, другой она сжимала поднос с лососем, глупо улыбаясь. Однажды она призналась мне, что восхищается только этой своей фотографией.

– Чаще всего я выгляжу как стерва или наркоман, – сказала она.

Я помнил тот день, будто он случился неделю назад. Эд думал, что сможет приготовить нам ужин. Он решил пожарить утку, но гриль Криса вспыхнул, и Эд чуть не спалил брови. Милли спасла нас: она сбегала в магазин, купила лосося и идеально пожарила его. Я сделал фото, когда она повернулась, с гордостью вручая нам поднос.

Под фотографией было несколько новых абзацев на месте старого профиля.

Привет. Мы оба знаем следующее: родилась в Беллингеме, всегда была чудачкой. Мама рано умерла, сестра во многом нуждалась, папа был подавлен. Печальные детали не тайна, они просто печальны. А тихие детали тяжело объяснить, годами казалось, что со мной не случалось ничего интересного.

Я понимаю, что в обществе я – поздний цветок. Если поехать домой, я встретила бы людей, которые мне приятны, но они не сказали бы: «О, мы с Милли были очень близки в старшей школе». Со мной было просто, я была доброжелательной, жизнерадостной и доброй со всеми. Может, мне надоело быть милой, и поэтому я так груба с Эдом.

Это единственная шутка, обещаю.

Меня стали восхищать убийства, потому что по сравнению с женщинами-психопатками я выглядела уравновешенной? Возможно. Я не знаю, было ли это из-за смерти мамы, или моя жизнь так всё равно сложилась бы, но я смогла дожить почти до тридцати, так и не узнав, как заботиться о людях. Я хочу исправиться.

Вот. На этом всё. Понятия не имею, что с этим делать. Я откинулся на спинку стула и смотрел на экран. Новый профиль Милли казался как началом, может, предупреждением, что дальше будет полный хаос, но теперь хотя бы намеренно.

Во мне расцвело нечто яркое, тёплое и весомое. Я переживал, что это была надежда.

Положив телефон экраном вниз, я вернулся к компьютеру и нашел, где остановился на вычитке статьи.

* * *

От: Милли М.

Отправлено: 1:39, 1 мая

Ты не ответил мне, но принял запрос, так что я буду присылать по письму в день. Если я тебе мешаю, ты легко можешь меня заблокировать. Поверь, я это проверила в первые дни с теми, кто присылал фото своих членов или просил показать мой зад.

Кое-что ты точно не знал: я потеряла девственность с парнем по имени Фил. Фил! Представляешь! Менее сексуального имени не представить. Порой, когда я одна, и мне грустно, я думаю об этом имени и произношу его с сексуальным придыханием, и тогда не могу перестать смеяться. Может, это немного сексуальнее Эрнеста или Нормана. Но лишь немного. Филип? Это секси. Но Филллллл…

Мне было пятнадцать, а ему семнадцать, и мы не знали, что делали. Помню, было неприятно, а ещё я была ужасно смущена. Я испачкала простыни, и папа увидел, как я пыталась засунуть их в стиральную машину. Думаю, он разозлился, но как обычно ничего не сказал. Я тоже промолчала.

Так всегда было, но ты уже должен был это понять.

С любовью,

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 15:14, 2 мая

Я боюсь следующего: грузовиков без окон, тесных помещений, мотыльков на крыльце, ворон, пыльных кроликов и гигантских кораблей типа круизных лайнеров.

С любовью,

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 9:23, 3 мая

Я ни разу не говорила Дастину «Я люблю тебя». Не думаю, что говорила это кому-то, кроме тебя и моей мамы. Если подумать, стоило говорить это Элли каждый день. Для того, кто рос с двумя людьми, скорбящими по призраку и неспособными вовремя подобрать правильные слова, она потрясающая. Тебе нужно с ней познакомиться.

С любовью,

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 11:59, 4 мая

Сегодня было собрание кафедры, и я ужасно хотела сказать каждому мужчине там, чтобы они помолчали пятнадцать минут и дали ДВУМ ЖЕНЩИНАМ ИЗ ШЕСТНАДЦАТИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ заговорить.

Я хотела бы после этого пообедать с тобой, но уверена, ты рад, что тебе не пришлось целый час слушать мои стенания о наглости мужчин за невкусным салатом кобб. (Сегодня пятница, которая всегда была днём Рейда – да и понедельники со средами – но мы всегда проводили вечера пятниц весело. Наверное, потому я немного грущу). Под конец собрания Дастин сказал какой-то бред, и я не смогла сдержаться. Я наорала на него при всех. Позже он подошёл ко мне и предложил не поднимать наше прошлое на таких собраниях.

Я даже посмеялась. Точнее, хохотала минут десять в его кабинете. Потом взяла себя в руки и напомнила ему, что мы с ним расстались больше двух лет назад, и что я влюблена в тебя (хотя, скорее всего, безответно), и что моё недовольство было из-за его неспособности работать с женщинами и людьми других цветов кожи. Конечно, Дастин уловил только слова о тебе.

Прости заранее, если в следующий раз встреча с ним в кампусе будет неловкой.

С любовью,

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 16:34, 5 мая

Смотрела сегодня «Руди». Ну нафиг этот фильм! Я не занималась футболом в колледже, но всё равно ревела в конце, как ребёнок. А потом я съела пинту мороженого «Cherry Garcia», которое нашлось в морозилке, и мне стало плохо. Наверное, ты оставил её в морозилке лет десять назад. Почему тебе такое нравится? «Chunky Monkey» круче.

С любовью,

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 11:11, 6 мая

Сейчас 11:11, Рейд. Загадай желание.

Скучаю.

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 10:41, 7 мая

Клянусь, Рейд, я пытаюсь делать письма интересными, но сегодня вообще ничего путного не произошло. Я работала весь день, ходила в «Cajé» раз семнадцать, потому что клевала носом за столом, а потом ушла раньше и сняла мерки для новых лифчиков. Оказалось, у меня 34C. Не знаю, почему так горжусь, но я всю жизнь думала, что у меня чашечка «B», но это не так! Я хотела похвастаться, но у нас с Элли не такие отношения, и выяснилось, что у меня нет таких отношений ни с кем с грудью! Я работаю над этим. А пока что хвалюсь перед тобой, Рейд. Моя грудь больше твоей! И она в красивом новом шёлковом красном лифчике.

С любовью,

Милли

От: Милли М.

Отправлено: 19:57, 8 мая

Я почти не спала прошлой ночью. Работала над книгой. Всё идёт хорошо, но я скучаю по тебе, а ночью становится только хуже, понимаешь? Прошлая ночь была из тех, когда я лежу в кровати и обдумываю все гадости, которые натворила, при этом чувствуя себя ужасно. Прости за Кэтрин, за то, что не призналась тебе. Хотела бы я быть сильнее и поступить правильно с самого начала, но я не смогла. Такое клише даже говорить это, но я врала не из-за тебя. Я закрывалась, мне было страшно и волнительно открываться тебе, а такой способ казался безопаснее. К сожалению, эта безопасность была от того, что ты не знал, что это я. Просто ужасно. Если честно, ты слишком хорош для меня. И всё равно я тебя хочу.

Я видела очень много фильмов, где один из пары говорит: «Всё было хорошо, пока ты не появилась!», но это означает, что им было хорошо до этого, и дальше всё будет хорошо, но им не хочется, чтобы им было хорошо по одиночке?

Не знаю. Я не думаю, что мне было хорошо до встречи с тобой. Я была жалкой. Ограниченной. Я хочу стать лучше ради тебя.

Боже, я становлюсь Джеком Николсоном в «Лучше не бывает».

(Кстати, согласен, что Хелен Хант была слишком горяча для него? Ох, фу!)

С любовью,

Миллс

От: Милли М.

Отправлено: 21:14, 9 мая

Сегодня я пересеклась с Алексом, когда шла на обед. Обнявшись, мы выглядели ужасно виновато, когда обнялись, словно у меня не должно быть друзей-парней после такого, и мы оба уверены в этом. Я хотела сказать тебе, что видела Алекса, но не собираюсь строить с ними планы без твоего разрешения.

Хотя было приятно увидеть его. Конечно, я скучаю по тебе, но и по ним тоже. У меня никогда не было таких друзей, и я уже подумываю завести кошку, потому что мне ужасно одиноко.

Хочу, чтобы ты знал – Эд и Алекс не хотели иметь дела с тайной Кэтрин. Эд оказался замешан случайно, Алекс был растерян. Если на кого и злиться, то на меня. Парни хорошие, и ты заслуживаешь хорошего.

Прости, если заставила тебя верить в иное.

С любовью,

Миллс

* * *

Обычно она писала ночью. Я ждал, и мне было интересно: наступит ли день, когда перед сном или утром, проверяя приложение, я не увижу там сообщения?

Я ждал те письма, хоть и не знал пока, как хотел ответить. Но к четырем часа дня мой желудок словно поднимался к груди, руки метались в беспокойстве. Я чувствовал себя как перед гонкой: одолевало волнение, причём слегка мутило.

Честность Милли была новым явлением, но и сбивала с толку. Я всегда хотел больше, но и странно было читать это дальше, зная, что ей сложно вести себя так.

Но она пыталась. Может, это только начало.

Я перечитал сообщение прошлой ночи и отправился на работу раньше, чтобы помочь Шейлин отрепетировать выступление, которое состоится в одиннадцать. Она заканчивала первый год аспирантуры, и ей нужно представить промежуточные результаты своей работы. Это важный этап для студентов первого года, и Шейлин боялась выступления уже несколько недель. Она напоминала моего отца, то есть не была прирождённым оратором.

Так что было мило и удивительно обнаружить там Эда, уже репетирующего с ней. Похоже, они уже давно здесь: в конференц-зале бумага валялась на столе, проектор был включён, и Шейлин исправляла слайд, склонившись над ноутбуком.

Может, неудивительно, что с Эдом всё осталось натянутым. Странно относиться к нему как к ещё одному работнику лаборатории, а не как к моей правой руке и одному из лучших друзей. Он стал просто специалистом после раскрытия правды о Милли и Кэт. Хотя было больно, когда мы пытались пошутить по-старому и резко замолкали. А ещё когда я видел, как он шёл на обед с Крисом и Алексом, но уже не спрашивал, приду ли я.

Эд поднял голову, когда я вошёл в зал, тихо отозвался:

– Привет, Рейд, – а потом взял свои блокнот и ручку, словно собирался забрать вещи и оставить меня одного помогать Шейлин с выступлением.

– Останься, Эд, – сказал я. – Я просто пришёл проверить, всё ли в порядке.

В отличии от мёртвой тишины в лаборатории, сейчас мы говорили. Однако все явно заметили перемены в нашем общении. Шейлин с тревогой переводила взгляд с одного на другого.

– Она молодец, – сказал Эд. – Я притворился Скоттом и задавал вопросы о деталях эксперимента, и она довольно неплохо ориентируется.

Шейлин кивнула.

– Он очень помог, – она взглянула на Эда и скромно улыбнулась. – Спасибо, Эд.

– Молодцы, отличная работа, – я замешкался, не зная, нужен ли тут. Я понял, что стал начальником примерно в прошлом году, особенно после получения постоянного места. С этим осознанием пришло следующее: я немного пугал. Так что не со мной студенты хотели бы тренировать выступления в первую очередь. – Ладно. Если понадоблюсь, я буду в своём кабинете.

Я повернулся к выходу, но Шейлин остановила меня.

– Доктор Кэмпбелл? Не хотите выпить с нами кофе?

Она посмотрела на Эда и кивнула, словно подгоняла его. Он без слов разглядывал её пару секунд, а потом тоже кивнул.

– Да. Кофе, – сказал он. – Хорошо.

Я сверился с часами. Обычно я старался избегать время с Эдом, если были шансы, но сейчас не было хорошего повода отказать.

– Конечно.

Но, как только мы вышли в коридор, Шейлин остановилась.

– Знаете, что? Я хочу ещё немного посмотреть свои слайды. Идите вперёд. Я вас догоню.

Мы с Эдом остались там, понимая, что нас обхитрила двадцатидвухлетняя девушка. Мы смотрели, как она шагала к лестнице, ведущей к нашей лаборатории.

Эд зарычал, а потом стало тихо. Я почувствовал, как он посмотрел на меня.

– Знаешь, мы не обязаны пить кофе.

– Неужели Шейлин нас свела? – спросил я.

– Ага, – он запустил пятерню в растрёпанные волосы и почесал кожу головы. – В лаборатории шутят, что мама с папой поссорились.

Я молча уставился на него.

– Думаю, я – мама, – уточнил он. – Это даже радует.

И я не знал, отчего именно, но я рассмеялся. Эд сначала неуверенно улыбнулся. А потом обвил меня руками, прижался лицом к моему плечу.

– Я так скучал по тебе. Паршиво себя чувствовал. Прости, друг.

Я похлопал его по спине. Прощение чертовски придавало свободу. Я сразу же смог расправить плечи впервые за несколько недель. Казалось, я стал не только ближе к прощению Милли, но и к облегчению быть снова рядом с ней.

* * *

От: Милли М.

Отправлено: 1:11, 10 мая

Думаю, тебе нужны новости по ситуации с Элли и папой, если хочешь разобраться в этом лучше. Вот они.

Папе поставили диагноз – болезнь Паркинсона – около полутора лет назад. Знаю, я должна была сказать. Мы тогда толком не знали друг друга, а разговоры о болезни родителей быстро делают разговоры серьёзными. Я плохо говорю о личном не только из-за того, что мне неловко говорить о себе, но и потому что мне не нравится портить разговор печалью.

Ладно. Врачи начали лечение, прописав папе препарат под названием «Синемет». Думаю, ты всё о нём знаешь. Первое время всё шло хорошо, он помогал.

Но рецепторы дофамина в его мозге продолжали умирать, и «Синемет» стал менее эффективен, да? Потому что он полагается на оставшиеся здоровые клетки для работы? Я пытаюсь понять научную сторону вопроса. Его невролог рекомендует глубокую стимуляцию мозга, а папа отказывается, хотя Элли пытается его уговорить.

Элли справлялась со всем, что ему требовалось. Но с рождением близнецов ей стало невыносимо тяжело. Она несколько раз просила меня приехать домой, и я бывала там порой на выходных, но она хочет, чтобы я пробыла дома месяц, чтобы они с Джаредом смогли отдохнуть. И, наверное, чтобы папа провёл время со мной.

Я сопротивлялась, потому что ненавижу быть дома. Помнишь, как мы ходили на пляж Хендри и смотрели на собак в воде? Ты знал, что что-то не так, но не заставил меня всё рассказать. Тогда я только узнала о диагнозе. Узнав правду, я выдержала четыре часа, а потом прилетела сюда. Я чувствовала себя виноватой, но мне не хотелось быть там и слышать, что папа болен. Это как дважды узнать о диагнозе мамы.

И ещё две важные новости. Во-первых, я начала терапию пару недель назад. Хожу два раза в неделю, и пока что всё отлично. Я говорю. Её зовут Анна, и она забавная, понимает меня и помогает разобраться в моём глупом эмоциональном мозге.

Во-вторых, я поеду домой на три с половиной недели в июле. У папы операция 22 июня, и я буду там, когда его выпишут, со 2 июля по 25-е.

Не знаю, что ещё сказать. Я боюсь поездки, но и чуствую облегчение, словно я наконец-то начала делать то, что должна была делать давным-давно. Очень приятно рассказывать тебе всё это.

Я тебя люблю,

Милли

Одиннадцать дней я читал её сообщения и обдумывал их. Они осторожно приглаживали рваную рану от её предательства, но я не мог и дальше держаться в стороне. Я закрыл ноутбук, схватил ключи, пробегая мимо тумбочки. Если бы меня попросили вспомнить поездку к ней, я описал бы только размытый пейзаж и визг шин в конце, когда я остановился у её дома.

Едва я смог глубоко вдохнуть, она открыла дверь. В пижаме, со спутанными волосами и красными от слёз глазами. Я перестал дышать.

Она молчала, а потом расплакалась и, прижавшись ко мне, растаяла, когда я обвил её руками.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Милли

Прошло двадцать минут, и только тогда я смогла взять себя в руки и перестать плакать. Пока я всхлипывала, икала и лепетала чушь, Рейд завёл меня внутрь, опустил вместе с собой на диван и обнял меня. Когда он поцеловал меня в макушку, я заплакала только сильнее.

Он здесь. В два часа ночи. Значит, прочёл моё последнее сообщение и сразу же приехал. Значит, он прочёл все мои сообщения, как я и надеялась, так что я не выбрасывала слова в пустоту интернета.

И он не хотел, чтобы я была одна, после всего, что написала в последнем сообщении. Он прочёл то, что я рассказала об Анне, о папе и о поездке домой летом.

Он заставил меня ждать больше месяца, но не собирался продолжать эту пытку дольше, прежде чем сказать мне, что он решил. Облегчение подступало ко мне. Даже если он скажет, что эти чувства в прошлом, я хотя бы буду знать.

Я села, осторожно выбралась из его рук и вытерла лицо краем футболки. Когда я опустила её, то поняла, что сверкнула грудью перед Рейдом. Он моргнул, глядя на меня с долей ошеломления.

– Ой. Прости.

Он хитро улыбнулся, и бомбы чередой взорвались у меня в животе.

– Красного шёлка нет.

– Я надеялась, что ты запомнил эту деталь.

Улыбка медленно стала печальной, но, благо, всё ещё любящей, и он заправил мои спутанные пряди за ухо.

– На те сообщения можно было ответить по поводу многого, но после того, что ты прислала этой ночью, я должен был приехать.

Шанс. Он дал его мне, и я не хотела всё испортить. Да, было проще написать всё на компьютере и нажать ОТПРАВИТЬ, но важное случалось, когда он сидел рядом со мной, опустив ладонь мне на колено.

Голос Анны зазвенел в ушах: «Если бы Рейд был тут, что бы ты хотела ему рассказать?».

Рейд был тут.

– Я очень скучала, – просто сказала я.

Лёгкое начало. Я продвигалась понемногу.

Я смотрела с замиранием сердца на его рот, его язык скользнул по нижней губе.

– И я скучал.

Мне нужен был воздух, и я перевела взгляд на остальное его лицо. Зарос щетиной, глаза казались пустыми, словно он долго бегал без воды. Я невольно прижала ладонь к его щеке.

– Да?

Он кивнул.

– Я чуть не позвонил тебе раз пятьсот.

– Даже хорошо, что не позвонил. Я… у меня была работа.

– Ага, – его взгляд метался между моими глазами в попытке прочесть меня. Он нахмурился. – Ты в порядке, Миллс?

Я покачала головой, подбородок задрожал.

– Не совсем.

Он встревоженно сдвинул брови, а я заплакала снова. Что со мной? Казалось, плотину прорвало, и я была бесконечным потоком слёз. Я боролась с нарастающим чувством стыда, и реакция Рейда помогла: он не испугался слёз, шмыганья и всхлипов.

– Но я рада, что ты здесь, – сказала я, всхлипнув. – Очень-очень рада. Я даже не могу передать, как скучала по тебе. Я…

– Милли. Милая, – он пытался успокоить меня, прижал ладонь к моей шее. – Я рядом.

Когда я снова захлебнулась в рыданиях, он склонился, обхватил моё лицо руками и накрыл мои губы своими.

Не знаю, как он захотел поцеловать мой красный опухший рот именно сейчас, но он хотел и делал это с таким рвением и облегчением, что у меня тут же закружилась голова. Мои руки обвили его шею, ноги забрались на его колени, и хватило его тихого стона в мой рот, чтобы я стала раскачиваться на нём, а он – двигаться со мной. Его футболка пропала, потом моя.

Вдруг я отодвинулась, прижала ладонь к его груди, когда он стал поцелуями спускаться по моей голой шее к ключицам.

– Постой, – я сглотнула, тяжело дыша. Он перевёл взгляд с моей груди на моё лицо, выглядел таким же одурманенным, как и я. – Мне нужно знать, что ты меня услышал.

Он замер и внимательно слушал:

– Хорошо.

– Прости за то, что я сделала, – сказала я и ждала, что он склонит голову. – И я стараюсь быть честнее.

Он снова кивнул и прошептал:

– Я услышал тебя. Обещаешь, что дашь мне знать, как тебе помочь?

Я ощущала себя тряпкой, размокающей в тёплой воде. Я была свободна.

– Так и сделаю.

Рейд склонился, желая продолжить то, что мы начали, но в голове всплыла последняя подсказка Анны.

– И я не могу делать это, – я указала туда, где мы были прижаты друг к другу, – без понимания…

Он с улыбкой прижался к моим губам в долгом сладком поцелуе.

– Это твоё условие? Верность?

Я кивнула, подавляя желание пошутить о подписании отказа, и что моя вагина станет недоступной для остальных.

– Я люблю тебя. И я пытаюсь лучше выражать, что я хочу и в чём нуждаюсь.

Он торжественно кивнул, глаза игриво сияли, отчего я с трудом подавила хмурый взгляд.

– Я не пытаюсь тебя дразнить, – он поцеловал меня снова. – Просто очень мило видеть тебя такой.

Я закрыла глаза, рыча:

– Это смущает.

– Я с тобой, Миллс. Я верен тебе, – он облизнул губы, и мой пульс резко участился до тысячи ударов в минуту. – И я тоже этого хочу.

– Ладно, – выдохнула я. – Это радует.

Его дыхание скользнуло по моей шее прежде, чем он поцеловал меня.

– Я тоже тебя люблю, – он подчёркивал каждое слово поцелуем на моём горле. – Всю тебя. Смешную, спокойную, резкую, язвительную, и даже эту сторону, – он поцеловал моё плечо. – Кроткую сторону, – его ладони прижались к моей талии. – И мне нравится, что я получу всю тебя.

Я с усмешкой спросила:

– Так ты хочешь всю меня на диване? Или лучше в кровати?

Рейд рассмеялся, и этот звук собрал всё осколки души, что остались в гостиной за этот месяц без него. Он встал со мной на руках и чмокнул меня в кончик носа.

– В этом вся ты.

ЭПИЛОГ

Милли

Ужин папы остался недоеденным на столике у телевизора перед его диваном. Он уже спал, но я не пыталась его передвинуть. Во-первых, я не смогла бы поднять его сама, даже если бы хотела (одной из ночей я попыталась, когда он упал, а моя спина болела уже две недели). Во-вторых, потому что он лучше спал сидя. По крайней мере, пока.

Ему было непросто восстановиться после имплантации стимуляторов. И у него были два артродеза позвонков, которые и доставляли больший дискомфорт. Мы не хотели сильно надеяться – операция прошла недавно, и он всё ещё принимал много лекарств – но пока казалось, что стимуляторы работают. Его самочувствие улучшилось по сравнению с моим прошлым визитом.