Текст книги "Забытое (ЛП)"

Автор книги: Кристин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

10. ЗЕЙН

Клавиши из слоновой кости под моими пальцами так хорошо мне знакомы. Я сижу за роялем в кабинете. Я не играл уже много лет, но пальцы сами всё помнят.

Это чудесная мелодия, которую я написал несколько лет назад. Тогда я часами сидел за роялем, совершенствуя мотив, который я планировал сыграть на нашей свадьбе с Ариан. Но теперь…

Столько всего изменилось.

Как я могу думать о том, чтобы жениться на той, кого не люблю? Как я могу планировать свою жизнь и будущее вместе с одной девушкой, когда сам всё время мечтаю, чтобы на её месте оказалась другая? Это несправедливо ни по отношению к Ариан, ни к себе самому.

Пока я играю, в моей голове рождается совершенно новая мелодия. Она начинается задумчиво и легко, со светлыми аккордами и мягкими переходами. Иронично, но это отражает мои чувства к Сиенне. Эта музыка, кажется, сама срывается с подушечек моих пальцев и становится, наверное, самой прекрасной композицией, которую я когда-либо сочинил или сыграл.

Пока мелодия из моего сердца звучит из-под моих рук, я мысленно представляю зелёные глаза Сиенны, её веснушки и огненные волосы. Она сильная, яркая, непохожая ни на одну другую девушку из когда-либо мной встреченных. Но она никогда не будет моей. Мелодия становится тяжелее, словно чувствует тяжесть на моём сердце. Мои пальцы ускоряются, разбегаясь по клавишам.

Я бы хотел, чтобы Сиенна согласилась, чтобы я поехал с ней в Рубекс, но как бы я ни требовал, как бы ни умолял, она отказывается. У неё есть на то свои причины, и я уважаю её решение. Пока что. Но как только её мама и сестра переедут в убежище, я найду повод поехать в столицу. Потому что я не собираюсь отступать от своих слов, что я не позволю ей противостоять Рэдклиффу в одиночку. Я уже однажды оставил её одну, больше я этой ошибки не повторю.

Я даже не заметил, как увлёкся мелодией, пока не доиграл до последней ноты, и за моей спиной раздались громкие хлопки. Последний звук всё ещё звенит в воздухе, я разворачиваюсь на табуретке и вижу, как мой отец стоит, прислонившись к дверному косяку.

– Твоя мама гордилась бы тобой. Она всегда хотела, чтобы её сын умел играть на фортепиано, – он заходит в комнату и садится в кресло в противоположном углу от меня. – Она сама любила играть. Ты знал?

Я качаю головой. Мой отец крайне редко о ней говорил. Всё, что я знаю о ней, мне рассказала Грета.

– Она была удивительной женщиной, – произносит Харлоу, его глаза расфокусированы, будто он погрузился в воспоминания. – И я безумно её любил. Но, по всей видимости, этого оказалось недостаточно.

Когда я ничего не отвечаю, он хлопает в ладони, его лицо принимает серьёзное выражение.

– Послушай, сынок…

– Пожалуйста, не… не называй меня так, – выдавливаю я, не разжимая зубов.

– Ты по-прежнему мой сын. Пожалуйста, Зейн, постарайся понять меня. Я не желал тебе зла.

Я вскакиваю с места.

– А я теперь понятия не имею, кто ты такой. Человек, который проводит опыты на детях? Который поручает своему генетику убить невинного ребёнка? Который виновен в смерти собственной жены?

– Зейн, пожалуйста…

– Нет, это ты послушай, отец. Хотел ты того или нет, но ты это сделал. И я не знаю, можно ли всё это вот… – я указываю на него и на себя, – когда-нибудь исправить.

Харлоу поднимается с кресла и делает ко мне несколько шагов.

– Осторожнее, сын. Мы говорим не только о моём прошлом, но и о твоём будущем. Не разрушай его из-за моих старых ошибок.

– Это не просто ошибки, отец. То, что ты сделал, это отвратительно. Мерзко. Чудовищно, – мотая головой, я отхожу подальше от него. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь тебя простить.

В глазах моего отца отражается мольба.

– Пожалуйста, Зейн, не говори так. Я всё также хочу однажды передать тебе компанию, и мне всё ещё нужно, чтобы ты женился на Ариан.

– Попробуй обратиться с этим к своему настоящему сыну.

– Ты, Зейн…

Я поднимаю руку, чтобы он замолчал.

– Прошу, хватит. Я услышал достаточно.

Я выхожу из кабинета, но Харлоу продолжает кричать мне вслед:

– Если ты отвернёшься от меня, то клянусь, ты об этом пожалеешь.

Может, он и прав, но в этот самый момент это единственная защита, что у меня есть. Не оглядываясь назад, я покидаю комнату, оставляя отца одного.

11. СИЕННА

Прощание – горько-сладкая штука. Мне не терпится поскорее добраться до Рубекса и разобраться, что происходит с Треем, но кто знает, когда я вновь увижу маму и Эмили.

Мы стоим на платформе, ждём скоростной поезд, который увезёт меня в Рубекс, тогда как чёрный автомобиль стоит всего в нескольких метрах от нас, готовый отвезти маму и Эмили в убежище. Зейн и телохранитель, которого он нанял, стоят в стороне, давая нам минутку наедине.

Крепко сжимая Эмили, я шепчу ей на ухо, чтобы хорошо себя вела и слушалась маму. Она такая маленькая, что легко приспосабливается ко всем изменениям. Но меня беспокоит мама. Её глаза красные, опухшие и всё время полны слёз с той самой минуты, как я сказала ей, что поеду в столицу, а они с Эмили – в безопасное место

Мама заключает меня в долгие объятия.

– Прошу, береги себя, Сиенна.

Я сжимаю руки за её спиной.

– Хорошо.

Она выпускает меня из объятий, печально улыбается, берёт Эмили за руку и ведёт к машине. Телохранитель по имени Рубен спешит к ним и открывает им заднюю дверь. Когда они забираются внутрь, Зейн сжимает мой локоть и уводит меня на пару метров в сторону.

– Я останусь с ними на день-два, пока они не устроятся, – тихо говорит он. – Рубен не отойдёт от них ни на шаг.

– Ему можно доверять?

– Абсолютно. Я доверяю ему собственную жизнь, – он передаёт мне микрокарту и что-то похожее на карту-ключ. – Когда приедешь в Рубекс, отправляйся прямо в мою квартиру. Дверной замок там электронный, но ключ должен сработать.

– Должен?..

– Прости. Ключ сработает, – он встречается со мной взглядом. – Пожалуйста, будь осторожна.

– Окей.

– В квартире полно еды, но микрокарту можно использовать для любых покупок.

– Зейн… – собираюсь я отказаться. Это всё слишком. Я не знаю, как смогу отплатить ему за всё, что он сделал мне и моей семье.

– Просто используй её, – перебивает он и достаёт из кармана маленькую коробочку. – И последнее, это для тебя.

С робкой улыбкой он вручает её мне.

Удивлённая, я беру коробочку и аккуратно приподнимаю крышку. Тихий вздох срывается с моих губ, когда я замечаю то, что лежит внутри на бархатной подушке. Овальный медальон с бабочкой, выгравированной на его золотой поверхности.

– Он прекрасен, – выдыхаю я. – Но тебе не стоило…

– Твоя татуировка связывает тебя с Треем. Я хотел, чтобы у тебя было что-то, что связывало бы со мной, – он кивком указывает на медальон. – Можно?

Взяв подвеску, он заходит за мою спину, перекидывает волосы на одну сторону и застёгивает украшение на моей шее. Его тёплые пальцы скользят по моей коже, вызывая мурашки. Как только медальон застёгнут, он спадает в ложбинку всего в нескольких дюймах от моего сердца. Как символично.

– Я знаю, что тебе нравятся бабочки, – говорит он, когда я разворачиваюсь к нему лицом.

Мои пальцы касаются холодного металла, прослеживая контур гравировки.

– Я в восторге. Спасибо!

Его глаза пристально изучают моё лицо, как вдруг он наклоняется и быстро целует меня в щёку.

– Береги себя, – шепчет он мне на ухо.

Я смотрю, как он садится в свой внедорожник и вместе с Рубеном, мамой и Эмили отъезжает. Сестра активно машет мне рукой из заднего окна. В моём горле застревает ком, пока я смотрю, как они уезжают, но я понимаю, что это необходимо, чтобы их защитить. Пока Рэдклифф на свободе, они никогда не будут в безопасности. И чем скорее я доберусь до столицы, тем быстрее я смогу покончить со всем этим.

Как только они исчезают из виду, я сажусь на скамейку под одной из белых грибовидных крыш над платформой и жду свой поезд. Замечаю, что на меня пялится парень с каштановыми волосами с другой платформы, и отвожу взгляд.

Серебряный поезд с гладкой, плавной поверхностью прибывает на станцию с мощным потоком воздуха. Вместе со всеми остальными пассажирами я подхожу к дверям, которые открываются автоматически. Меня слегка потряхивает, но как только оказываюсь внутри, я смотрю на микрокарту, которую мне дал Зейн, и нахожу место в последнем вагоне. Я прохожу мимо сидений, пока не подбираюсь ближе к окну. Сидения жёсткие и спинки не откидываются, но к счастью, поезд набирает скорость больше шестисот километров в час, так что поездка будет недолгой.

Когда поезд начинает движение, я чувствую, как кто-то садится рядом со мной. Я поворачиваюсь и удивляюсь. Это тот самый парень, который пялился на меня на платформе.

Прочистив горло, я говорю:

– Здесь занято.

На его лице появляется растерянность.

– Да? Извините. Мне показалось, что с вами никого не было.

Моя рука рефлекторно тянется к подвеске на шее. Я тяжело сглатываю, внезапно желая, чтобы Зейн оказался здесь, со мной.

– Ну, вам показалось, – я оглядываюсь на проход между сиденьями. – Мой парень зашёл в туалет. Он придёт через минуту.

Незнакомец поднимается, освобождая место.

– Тогда не буду мешать.

Он отходит на несколько шагов к одиночному сиденью – единственному незанятому и находящемуся по диагонали от того, на котором он только что был. Если он повернёт голову, то сразу увидит пустое место рядом со мной. Проходит одна минута, другая, а мой вымышленный парень так и не показывается, и я начинаю нервничать. Единственный хороший знак – этот тип уткнулся в свой планшет.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я надеваю на плечо свой рюкзак с вещами, прихваченными мной из дома, и прохожу мимо одиночных сидений, прочь от парня с каштановыми волосами, не отрывающего взгляда от экрана. Я пересекаю вагон до конца, выхожу на платформу и захожу в соседний, где, наверное, будет больше людей. Облегчённо выдыхая, я нахожу одиночное сиденье рядом с женщиной, одетой в деловой костюм, которая что-то говорит по линку и едва ли обращает на меня внимание.

Чем ближе мы подъезжаем к столице, тем сильнее скручивается мой желудок. Когда мы оказываемся всего в нескольких милях от Рубекса, за окном виднеется пышное обилие зелёной растительности – не сравнить с нашим пустынным пейзажем, – и мне кажется, что меня сейчас вырвет. Я уже была пару раз в столице, и оба раза – вместе с родителями, когда я была младше. Тогда ещё высотки казались удивительными и интригующими, а не хранящими страшные тайны с опасностями на каждом шагу.

Вскоре из окна виднеются первые меганебоскрёбы, я смотрю на них благоговейно. Они больше, чем любое здание в нашем городе. Уже отсюда я вижу гигантские экраны по всему городу, каждый из которых показывает фотографии знаменитостей, рекламу продукции или краткую сводку новостей. Они встроены в стены небоскрёбов и возвышаются над большей частью города. Я помню, как папа не раз говорил, что эти экраны каждый раз напоминают ему гигантские глаза, следящие за каждым нашим шагом. У меня тоже отчасти есть такое ощущение, но в то же время мне нравятся все эти огни и мелькающие картинки. Я задаюсь вопросом, как сильно изменился Легас за последние десятилетия.

Вытягивая шею, я пытаюсь смотреть в окно через женщину, которая всё ещё занята разговором по линку. Есть кое-что, что мне хочется увидеть больше, чем что-либо другое. Кое-что, запомнившееся мне ярче всего из наших семейных поездок. Мне не терпится увидеть это вновь.

Когда мы въезжаем в город, высоченные стеклянные здания поглощают нас, и я успеваю только мельком и издалека взглянуть на то, что хотела увидеть. Бирюзовую воду, сверкающую в солнечном свете. Океан Пасифики.

И вот его уже не видно. Теперь я со всех сторон окружена зданиями.

Скоростной поезд начинает замедляться, и в животе возникает такое странное чувство, словно часть меня отстаёт на полмили. Как только мы останавливаемся на станции, я тут же хватаю свой рюкзак и следую за толпой к дверям. Я слышу разговоры сразу на стольких языках, что не разбираю ни слова. Пока один из голосов не раздаётся прямо за моей спиной:

– Врать было не обязательно.

Я оборачиваюсь и опять вижу этого парня. Он идёт всего в паре шагов позади меня, явно направляясь в ту же сторону. Он преследует меня? От страха я сжимаю кулаки.

– Не понимаю, о чём вы говорите, – резко отвечаю я.

Он подходит на шаг ближе. Внезапно мы стали как остров посреди океана людей, пытающихся нас обойти. Я хочу отступить на шаг, но там слишком много народу.

– Твой парень? Он всё ещё в туалете?

Он внезапно перешёл на «ты». Сложно сказать, злится он или веселится, потому что он надел солнцезащитные очки, и мне не видно его глаз.

– Это не твоё дело, – выпаливаю я, тоже переходя на «ты». Развернувшись на каблуках, я вклиниваюсь в поток людей, заставляя себя не оглядываться, чтобы проверить, идёт ли он за мной. Только на выходе со станции я решаюсь осмотреться. К счастью, его и след простыл.

***

Квартира Зейна располагается в высотке на воде. Я захожу в лифт и нажимаю кнопку семьдесят восьмого этажа. Мне приходится крепко сжать губы, чтобы сдержать дурацкую улыбку. Я в лифте одна, и поэтому, когда он начинает подниматься и мой желудок буквально ухает к пяткам, я не стесняюсь крепко обхватить себя руками. Я чувствую в ушах давление воздуха и зеваю, радуясь лёгкому хлопку и сладкому чувству облегчения.

Когда я выхожу из лифта на семьдесят восьмой этаж, я вижу огромную букву R на стеклянной стене и догадываюсь, что это личный этаж Райдеров. Я пытаюсь мысленно приготовиться к тому, как может выглядеть пентхаус, но когда я использую ключ-чип, чтобы открыть дверь, нет таких слов, которыми можно описать то, что я вижу.

Я медленно подхожу к огромным панорамным окнам. Они выходят на океан, отчего мне кажется, что я смотрю не просто на воду, но и на весь мир. Отсюда мне открывается вид на бескрайнюю, синеву. Я не вижу бурлящие пенистые приливы или переливающиеся волны. Только необъятная бирюза без конца, без краю. Я в жизни не видела ничего прекраснее.

Люди и машины внизу такие крошечные, будто это некое сообщество лилипутов. Крохотные человечки, которые спешат на работу, водят свои миниатюрные машинки и останавливаются на малюсеньких светофорчиках. Единственное, что остаётся таким же крупным, помимо океана, так это экраны, транслирующие изображения по всему городу. И то, я нахожусь так высоко, что смотрю на них сверху вниз и едва понимаю, что они рекламируют.

Оторвав, наконец, взгляд от окна, я осматриваю квартиру. Зейн говорил, что Райдеры бывают здесь всего несколько раз в год и в то же время это место идеально. Интерьер выполнен в ненавязчивых кремовых и серых тонах, создающих успокаивающий эффект. На стеклянном журнальном столике стоит оловянная ваза с букетом радужных цветов, будто бы ждавших моего приезда.

Я оставляю рюкзак на диване, на котором, судя по его виду, жутко неудобно сидеть, и оглядываюсь. По левую руку располагается просторная спальня с отдельной гардеробной размером с мою комнату дома, а ванна в соседней комнате настолько большая, что двое могли бы там свободно плавать. Кровать кинг-сайз так и манит, чтобы я на неё запрыгнула.

В квартире есть ещё три спальни и, по меньшей мере, четыре ванные, а также игровая, кабинет, небольшая библиотека. И хотя мне бы хотелось насладиться моментом пребывания в таком месте, как это, мне пора приступать к работе.

Садясь на диван, который оказался удобнее, чем я думала, я ставлю рюкзак себе на колени. Среди вещей, собранных за ночь, совсем немного одежды, потому что остальное место занимает оборудование. Вытащив свой линк, расшифровщик, небольшой планшет, который одолжил мне Зейн, и два пистолета, которые передала мне Трина, я выкладываю всё это на стеклянную поверхность столика.

И набираю номер Чеза.

Он уже всё знает о моей поездке в Рубекс – мы разговаривали об этом вчера, – так что я совсем не удивлена, когда он сразу же отвечает.

– Я на месте, – говорю, только увидев его лицо.

– Как тебе поездка на скоростном поезде? – спрашивает он. Его широкая улыбка занимает большую часть экрана. – Говорят, он стал ещё быстрее.

– Это было очень быстро. Тебе бы понравилось.

– Я по-прежнему считаю, что тебе стоило разрешить мне поехать с тобой, – говорит он. – Я бы развлёк нас, если бы ты заскучала.

Я улыбаюсь в ответ.

– Ты знаешь, почему тебе нельзя сюда, Чез. Это слишком опасно для всех, кто мне дорог, – я прочищаю горло, переходя к делу. – Вот координаты места, где я сейчас нахожусь. Ты уже вышел на след Трея?

Чез взялся проверить дорожные камеры, на случай, если одна из них распознает лицо Трея.

– Да. Дважды. За последние двое суток ровно в час дня его изображение дважды мелькнуло у фонтана на Гейбл-Стрит. Там рядом есть парк. И угадай, что находится за парком?

Чез не ждёт моих догадок.

– Проход в здание ВИГ, – объявляет он.

– Проход?

– Ага. Само здание находится над водой, недалеко от берега. Те, у кого есть доступ в ВИГ, проходят туда по подводному туннелю.

В глубине души я догадывалась, куда Рэдклифф захочет заманить Трея – в здание ВИГ. Но для того, чтобы изучить его или чтобы получить от него информацию, я не знала.

– Можешь прислать мне координаты этого парка?

– Не вопрос, – несколько щелчков по клавиатуре, и он сообщает: – Готово.

– Спасибо, Чез, – я думаю, говорить ли ему о том парне из поезда, но отказываюсь от этой идеи. Возможно, это пустяк, и нужно просто выкинуть его из головы.

Когда мы прощаемся, я нахожу что-то съедобное в буфете, который забит расфасованной едой. Достаточно поместить её в микронагреватель и невероятно аппетитный стейк с картошкой готов. Может быть, это слегка чересчур для позднего завтрака, но я не жалуюсь. Всё лучше, чем «Мит-дерьмо-Делайт».

Я могу привыкнуть к такому образу жизни.

Как только я доела и чуть ли не вылизала контейнер, я кладу в карман микрокарту, которую дал мне Зейн, на случай, если она мне понадобится, и покидаю пейнтхаус. Когда я выхожу из здания, моя голова чуть ли не кружится от предвкушения. Наконец-то я делаю что-то, чтобы вернуть Трея назад.

Воздух здесь холоднее – возможно потому, что рядом океан, с которого дует ветер, и высотки, отбрасывающие длинные тени. Используя координаты, которые дал мне Чез, я лавирую между десятками людей на улицах. Парк, о котором говорил Чез, находится всего через несколько домов от квартиры Зейна. Я замечаю изогнутое блестящее здание, располагающееся прямо на воде в нескольких сотнях метров от берега. Предполагаемый проход в него, начинающийся на побережье, надёжно защищён вооружёнными до зубов охранниками.

Я присаживаюсь на скамейку в парке, с которой удобно поглядывать на этот вход. Посреди серости, стали и стекла окружающих построек этот ярко-зелёный островок с травой и деревьями представляет собой интересный контраст, равно как и голубизна океана, который хорошо отсюда видно. Вода омывает вращающуюся серебряную сферу – фонтан слева от меня, некоторые брызги долетают до моих ног. Надевая солнцезащитные очки, я приступаю к «слежке».

Мимо проходят женщины в голографических деловых костюмах с мини-юбками. У одной, например, волосы собраны наверх в причудливой причёске, напоминающей павлиний хвост. Она одета в узкое платье, состоящее из малюсеньких чешуек, переливающихся на солнце. Опускаю взгляд на свою одежду – джинсы и чёрную футболку. Я выгляжу совершенно неуместно.

Проходит полчаса наблюдения за людьми, и вдруг я замечаю его, и моё горло сжимается. Он выглядит настолько изменившимся, что я почти его не узнаю. Одетый в деловой костюм, с коричневым портфелем в руке, он проходит через охранников. Я привыкла видеть его в футболках, рукава которых не могли скрыть его накачанных мышц, и такой строгий костюм кажется на нём неправильным.

Часть меня хочет рвануть к нему. Та часть, которая глубоко внутри всё ещё верит, что он меня любит. Но рациональная часть заставляет меня остаться сидеть на своём месте и продолжить наблюдать. Находясь где-то между проходом и мной, он странно останавливается на полпути и оглядывается вокруг. Я склоняю голову, притворяясь, что уткнулась в свой линк, но время от времени поглядываю на него.

Уголки его губ опускаются, он хмурится, глядя на кафе напротив парка. Не знаю, как долго он так стоит и смотрит, задумавшись о чём-то, но потом он встряхивает головой и продолжает идти.

Я слегка разворачиваюсь на скамейке и кладу руку на спинку, чтобы увидеть, как Трей проходит через парк к другой скамейке, где его ждёт девушка со светлыми волосами. Мой желудок дёргается.

Рейни.

Трей садится рядом с ней и наклоняется, чтобы чмокнуть её в щеку. Я хочу закричать, когда он уже почти отстранился, но она хватает его руками за шею и притягивает обратно, глубоко целуя в рот. Внутри меня всё закипает, мне приходится отвернуться.

Когда я решаюсь бросить ещё один взгляд, Рейни достаёт из своей сумки еду, передавая Трею. Он разворачивает сэндвич и откусывает, жадно и неряшливо, напоминая мне о том, как он ел в столовой в лагере. Манеры за столом никогда не были его сильной стороной. На секунду я вновь вижу под всей этой неправильной декорацией того самого парня, который спас меня из МПЗ, когда Рэдклифф и его приспешники пытали меня водой. Парня, который руководил спасательными операциями по извлечению несовершеннолетних преступников из научных лабораторий. Парня, который стоял во главе «Грани».

Но сейчас я смотрю, как они с Рейни едят, непринуждённо болтая, и всё это кажется настолько реальным, что я начинаю сомневаться в своих воспоминаниях. Что если это всё реально, а в лагере было притворство?

Когда они заканчивают есть, Рейне собирает весь мусор и бросает в одну из мусоросжигалок, которые стоят в парке через каждые пятнадцать метров. Даже не желая того, я продолжаю смотреть, как Трей поднимается со скамьи. Просто не могу оторвать взгляд. Он и Рейне обнимаются, и так довольно медленные объятия перетекают в ещё более долгий поцелуй.

Я стараюсь дышать глубже, но мне мешает ком, застрявший в горле. Это всё было ошибкой. Надо было согласиться, чтобы Зейн поехал со мной. Его мягкие слова и сильные руки смогли бы меня сейчас утешить.

Уверенная, что увидела достаточно, я встаю, не поднимая головы, и направляюсь обратно к дому Зейна.

Я так и не выяснила ничего, что могло бы помочь Трею, а только засомневалась сама. Может, его память и была изменена, но эти его эмоции сейчас – они настоящие. И его явно, чёрт подери, никто не заставлял целовать Рейне – ни сейчас, ни тогда у дома Зейна. И потому я задаюсь вопросом…

Что если он не хочет вспоминать? Что если он не хочет, чтобы его спасали?