355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристин Смит » Забытое (ЛП) » Текст книги (страница 16)
Забытое (ЛП)
  • Текст добавлен: 31 декабря 2020, 12:00

Текст книги "Забытое (ЛП)"


Автор книги: Кристин Смит



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

35. ЗЕЙН

Новости об аресте Сиенны транслируют по всем каналам и на каждом устройстве.

«Семнадцатилетняя Сиенна Престон, обвиняемая в убийстве полковника Джорджа Рэдклиффа, была арестована прошлой ночью в штаб-квартире «Мэтч 360» в Рубексе. Предполагается также причастность мисс Престон к смерти восемнадцатилетней Рейни Уильямс, которую ранее тем же вечером нашли мёртвой в своей квартире. Власти заявляют, что во время задержания мисс Престон находилась в компании двух членов экстремистской группировки «Грань» и ещё одного молодого человека, которого они похитили. Три члена «Грани» в настоящий момент находятся в высокозащищённой тюрьме в ожидании судебного приговора. При признании судом их виновности, мисс Престон и её сообщники будут казнены».

Я выключаю экран и падаю на диван, слишком ошеломлённый, чтобы думать ясно. Сиенна у них… из-за меня… это я ей сказал пойти в штаб-квартиру… будь я с ней…

Будут казнены.

Нет. Ни за что. Я не позволю Сиенне умереть из-за преступлений, которых она не совершала. Должен быть кто-то, с кем я могу переговорить, кто-то, кого я смогу уговорить. Может, даже подкупить.

Проглотив гордость, я иду в кабинет отца и без стука распахиваю дверь.

– Зейн, – похоже, он удивлён моему появлению.

– Ты же уже слышал, да? Новости про Сиенну.

Отец снимает очки для чтения и кладёт их на стол.

– Разумеется. Судя по всему, она считала, что её не поймают. Не повезло.

Мои кулаки сжимаются.

– Она этого не делала. Может, она и ненавидела Рэдклиффа, но она не убивала его. А Рейни? Нет, она бы никогда так не поступила.

– У тебя есть доказательства?

– Я верю ей на слово. Этого достаточно.

Отец переплетает пальцы рук и опускает их на стол.

– И чего же ты хочешь?

– Чтобы ты добился её освобождения. Ты лично знаком с президентом. Уверен, ты также вёл дела с мадам Нейман. Твои связи намного обширнее моих, – я делаю глубокий вдох. – И ты мне многое задолжал.

Он молчит несколько секунд, глядя на свои руки.

– Эта девушка не для тебя, Зейн. Я знаю, тебе кажется, что она дорога тебе, но она не твоя пара…

– Мои чувства здесь не при чём. Речь идёт о том, что она невиновна, но если ей вынесут приговор, она умрёт.

Вперив в меня взгляд, он говорит:

– То есть ты всё ещё целиком и полностью верен Ариан? Готов жениться и создать семью в ближайшие несколько недель?

Каждая мышца в моём теле напрягается. Могу ли я дать подобное обещание? Могу ли заставить себя жить так, как мне не хочется? Да, если это поможет спасти Сиенну. Скрепя сердце, я отвечаю:

– Абсолютно. Ничего не изменилось.

Отец делает глубокий вдох.

– Хорошо, тогда я сделаю всё, что в моих силах, – он вновь надевает очки, переключая внимание на экран, что означает конец разговора.

Я выхожу из его кабинета, надеясь, что его сил окажется достаточно.


36. СИЕННА

Часы превращаются в дни, затем в недели, а может и месяцы. Кажется, я потерялась во времени, знаю только, что оно идёт.

Воздух в камере тёплых, затхлый, а ещё здесь воняет фекалиями. Я сдерживалась несколько дней, отказываясь пользоваться металлическим ведром в углу, но больше терпеть не могла. Боль в боку стала невыносимой. Нависая над ведром, как дворняга, я облегчилась, но с тех пор эта вонь служит постоянным напоминанием о моей слабости.

Дважды в день через маленькое окошко внизу двери мне проталкивают крошечные порции на простой металлической тарелке. Два куска вяленого мяса, ломоть хлеба и стакан воды. Достаточно, чтобы не умереть с голоду, но чрезвычайно мало, чтобы набраться сил для побега.

Ночи здесь до дрожи холодные, а дни такие жаркие, что я вечно потею. Нет спасения ни от первого, ни от второго, так что я просто сдаюсь. Это моя жизнь. И моё наказание.

Час за часом, день за днём, я просто сижу и жду. Не знаю, чего именно. Что сюда придёт кто-то, кто может спасти меня? Или кто-кто, кто вынесет ведро? Или хоть кто-нибудь живой, кроме меня?

Когда я говорю вслух, чаще всего сама с собой, собственный голос кажется незнакомым. Возможно, это связано с эхом от бетонных стен. Или просто разговор слишком пуст без остроумных шуток Кудряша и ласковых слов Трины в ответ. Тогда я пробую напевать колыбельную, которую часто слышала в детстве. Стараюсь не погружаться в мысли о маме или Эмили, потому что каждый раз я начинаю рыдать и теряю остатки сил.

Я уже привыкла к непрекращающейся боли в спине и сухости во рту. Жёсткий матрас набит колючей травой, впивающейся в меня каждый раз, когда я пытаюсь лечь, поэтому учусь спать сидя.

Днём я постоянно прокручиваю в голове все свои ошибки в жизни, из-за которых пострадали другие люди. Снова и снова я мечтаю вернуться в прошлое, стереть всё, что было и что скоро случится.

Когда дверь в мою камеру, наконец, открывается, и внутрь заходят два охранника, расходясь по обе стороны, я едва ли поднимаю голову.

Раздаётся цоканье каблуков по бетонному полу, и в камеру входит мадам Нейман. И снова она в синем деловом костюме с гербом Пасифики на левом плече.

– Подсудимая, встаньте, – приказывает она холодным и властным голосом.

Я просто смотрю на неё, слишком слабая, чтобы стоять. Она щёлкает пальцами, и охранники подходят ко мне, а затем дёргают, поднимая на ноги.

– Заключённая один-четыре-ноль-два, также известная как Сиенна Престон, – её официальный тон наполняет всё это маленькое помещение, – признана виновной в смерти полковника Джорджа Рэдклиффа и Рейни Уильямс. Казнь состоится послезавтра, – она ни разу не смотрит на меня, но я чувствую удовлетворение в её словах.

– А мои друзья? – выкрикиваю я. – Что будет с ними?

Но она мне не отвечает. Вместо этого она разворачивается на каблуках, ждёт, когда ей откроют дверь, и выходит, не оглядываясь.

Когда дверь за ними закрывается, я падаю на холодный пол и рыдаю обо всём, что я потеряла, и о том, что вот-вот потеряю.


37. СИЕННА

В день своей казни я чувствую неожиданное спокойствие. Последние два дня я провела, мысленно прокручивая всю свою жизнь, ругая себя за все дурацкие решения, гадая, как воспримут известие о моей смерти мама и сестра. Но сегодня я гоню это всё из головы и гордо иду навстречу судьбе. Ну, вроде как.

Затаив дыхание, я беру фекалии из металлического ведра и размазываю их по рукам, ногам, даже шее. Когда я всё же решаюсь сделать вдох, вонь душит меня. Спустя несколько минут и кратких вдохов ртом я отчасти привыкаю к этому запаху и начинаю дышать ртом. Покрытая густым слоем подсохших какашек я сижу на кровати и жду, когда за мной придут. Хочу сделать этот процесс максимально неприятным для них.

Пока я жду на месте, в моей голове бродят разные мысли. Хотела бы я знать, что происходит с Кудряшом и Триной. Им дали отсрочку? Мягкий приговор? Может, им придётся сгнить в этой чёртовой тюрьме? Думаю, я бы предпочла умереть, чем провести остаток жизни среди бетона, зловония и одиночества.

Когда они приходят за мной, я поднимаю голову высоко. Я вынуждена подавить улыбку, когда они заходят в камеру и начинают задыхаться.

– Какого чёрта? Это что, говно? – спрашивает меня охранник-извращенец, прикрывая нос и рот ладонью.

– По запаху точно оно, – отмечает его сальный напарник.

Не говоря ни слова, я встаю с койки и подхожу к ним. Они смотрят на меня как на бешеную собаку, но неохотно надевают мне наручники.

– Фу, как же отвратительно, – говорит извращуга, морща нос.

Я пожимаю плечами и жду, когда меня выведут из камеры.

Извращенец осторожно сжимает мою руку и тут отдёргивает, отряхивая.

– Я не могу. Это слишком мерзко.

– Давай я, – второй делает шаг ко мне и жёстко хватает за руку, сжимая так, что я корчусь от боли. – Скорей бы уже от неё избавиться.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать слёзы, пока он ведёт меня из камеры и по коридору. Мы проходим несколько камер, пока не останавливаемся у двери.

– Мадам Нейман хотела, чтобы ты сначала увидела казнь своих друзей.

Сердце застывает.

– Казнь?

Не успевает он ответить, как дверь открывается, и меня ослепляет дневной свет. Я щурюсь, глаза болят после того, как я провела бог знает сколько дней взаперти. Привыкнув к свету, я замечаю Трину и Кудряша, уже стоящих снаружи со связанными за спиной руками. Кудряш стоит на помосте и слабо улыбается, когда видит меня. Толстая петля свисает над его головой.

Виселица. Казнь через повешение. Меня бросает в дрожь от самой мысли об этом.

Мадам Нейман стоит в стороне, наблюдая за процессом. Она присутствует на всех казнях или только у особо удостоившихся? Она могла бы провести время с большей пользой, чем наблюдая, как умирают люди.

Вот он – тот самый момент, к которому всё и вело. Кудряш делает вид, что его не пугает неминуемая смерть. Трина тихонько всхлипывает под своей петлёй. А я с высоко поднятой головой шагаю под похоронный марш к своему месту в центре, взбираясь по ступенькам.

Охранники потихоньку привыкают к вони.

– Последнее желание? – громко спрашивает мадам Нейман.

– Да, – отзываюсь. – Я хочу попрощаться.

Нейман колеблется мгновение, но кивает.

Охранники ведут меня вниз по ступенькам сначала к платформе Трины.

– Можно мне обнять её? – спрашиваю извращенца. Тот оглядывается на мадам Нейман.

– Заключённая один-четыре-ноль-два просит разрешения на физический контакт с заключённой девять-восемь-один-семь.

Нейман кивает.

– Даю своё разрешение. Но не спускайте с них глаз.

Я слышу щелчок пистолета, когда один из них снимает с меня наручники. Освободившимися руками я обхватываю Трину. Она вздрагивает, пятясь назад.

– Чёрт, чем это от тебя пахнет?

Отстранившись, я отвечаю:

– Моим дерьмом.

Слёзы текут по щекам Трины. Она смотрит на меня и улыбается.

– Если с кем и умирать, то только с тобой.

Я больше не сдерживаю слёз. Как бы я ни храбрилась, один взгляд на Трину и Кудряша оставил дыру в моём сердце.

– Мне так жаль, – говорю я сквозь слёзы. – Это всё моя вина.

– Всё нормально, – успокаивает меня Трина, хотя у самой слёзы уже собираются на подбородке и капают на грудь. – Я сама это выбрала.

– Время, – выкрикивает Нейман.

Грубые руки оттаскивают меня от Трины, и я не могу думать ни о чём другом, кроме как о том, что больше никогда её не увижу. В голове мелькают воспоминания о том времени, что мы провели вместе. Она показала мне тайный выход из лагеря и просила никому не рассказывать. Она помогла мне проникнуть в правительственный бункер, благодаря своим «богатствам». Она научила меня консервировать томаты. Мы обменивались историями, делились секретами. Наши деньки в лагере, кажется, были в какой-то прошлой жизни.

Затем меня тащат к Кудряшу мимо мадам Нейман, следящей за мной с горящими глазами. Её выражение говорит само за себя. Для неё моё прощание – всего лишь очередная забава. Злость закипает у меня в груди. Хочется схватить её за волосы и окунуть лицом в грязь, а потом держать, пока не задохнётся.

Я не спрашиваю, можно ли обнять Кудряша, а просто молча это делаю. Когда я разрываю объятья, Кудряш ухмыляется мне.

– Я заценил эту тему с какашками. Умеешь ты всё-таки бросить вызов. Но мне пофиг, в какое говно ты меня втянула. У тебя всё равно классная задница, и сама ты клёвая.

Я улыбаюсь, не переставая рыдать.

– Прости меня, Кудряш.

– Не надо. Ты же дала мне прокатиться на своей «Харли», помнишь? Оно того стоило, – его улыбка слегка дёргается. – Вот это поездка выдалась, скажи, да?

Я сразу понимаю, что он уже говорит не про мой байк.

– Да, – соглашаюсь я, хотя в горле застрял ком. – Целое путешествие.

– Время, – вновь одёргивает меня дьявол в юбке.

Я мотаю головой и тянусь к нему.

– Нет. Ещё нет.

Охранник оттаскивает меня, и хотя я пытаюсь сопротивляться, у меня нет сил, чтобы бороться.

Когда охранники надевают петлю ему через голову и затягивают на шее, Кудряш говорит мне:

– Увидимся на том свете.

Охранники волокут меня по ступенькам теперь уже к моему эшафоту. Слёзы бегут по лицу, пока я выворачиваю голову, пытаясь увидеть последние мгновения жизни Кудряша. Его глаза провожают меня, одним взглядом выражая миллион невысказанных слов.

Это не может происходить на самом деле.

Пожалуйста, Господи, разбуди меня от этого кошмара.

Кудряш закрывает глаза, по щеке скользит единственная слеза. Мадам Нейман поднимает руку над головой и затем быстро опускает. Всё заканчивается даже быстрее, чем я успеваю осознать, что произошло.

Люк под босыми ногами открывается, и он повисает в воздухе, дёргаясь всем телом. Его лицо ничего не выражает, если не считать этой единственной слезинки, оставившей серебристый след на щеке. Даже после смерти он всё ещё красив со своими тёмными кудрями, обрамляющими лицо.

Я падаю на колени, моё тело содрогается от рыданий.

– Нет! – кричу я. – Нет!

Ногти впиваются в грязь, пока пальцы не начинают кровоточить.

Охранники рывком поднимают меня на ноги, возвращая к платформе, где меня ожидает та же судьба. Я иду, спотыкаясь, мне плевать на себя. Я не могу смотреть на то, как умирают мои друзья. Их смерть – моя вина, их кровь на моих руках. Совесть терзает меня изнутри, делая болезненным каждый вздох.

Убейте меня сейчас, пожалуйста.

Но они ещё не закончили с Кудряшом. Мадам Нейман пересекает пространство внутреннего дворика тюрьмы, пыль поднимается при каждом её шаге. В руке она зажимает нож. Мой желудок переворачивается, когда она перерезает Кудряшу горло, а затем отрезает верёвку, и его тело с грохотом падает на платформу. Два охранника подбегают к нему, поднимая бездыханное тело. Помост уже обагрился кровью.

– Нет, – бормочу я. – Нет, нет, нет.

Я смотрю, как стражники подходят к забору, обтянутому колючей проволокой, на краю обрыва. С рывком они перекидывают тело Кудряша через ограду в бушующий океан. Течение уносит его, как красивую сломанную куклу.

Я не могу взглянуть на Трину. Я слышу её всхлипы, но не могу обернуться. Пытаюсь отгородиться от всего этого кошмара, представляя, что это всего лишь сон. Когда я проснусь, я буду дома, в нашем трейлере. Эмили будет спать, свернувшись в клубочек, рядом со мной, а когда проснётся, попросит приготовить ей шоколадную овсянку. Я зажмуриваюсь, желая, чтобы это стало правдой, чтобы очнуться от этого кошмара.

Но, открыв глаза, я вижу, как Трина склонила голову и тихо читает молитву. Петля уже затянута на её шее. Я замечаю, как мадам Нейман поднимает руку…

– Нет! – кричу я.

И тут раздаётся выстрел.


38. СИЕННА

Всё происходит слишком быстро. Секунду назад Трина готовилась к своей смерти, и вот уже она спрыгивает с платформы, хотя её руки всё ещё сцеплены за спиной. Дым заполняет тюремный двор, когда звучат новые выстрелы.

– Ложись! – кричит она мне.

Охранники, которые завязывали на мне петлю, лежат на помосте, истекая кровью от огнестрельных ран.

Я отчаянно пытаюсь выпутаться из петли – это довольно сложно сделать без рук, – как вдруг вся верёвка падает на меня. Она всё ещё висит у меня на шее, но уже больше не привязана к деревянной перекладине надо мной. Я вижу место разрыва, где прошла пуля.

– Сюда, – зовёт Трина.

Я замечаю её за третьей платформой и, нагнувшись, бегу к ней. Успеваю нырнуть за мгновение до того, как пуля пролетает над моей головой. Грязь и пыль поднимаются в воздух, попадая в лёгкие. Дыхание утяжеляется, грудь поднимается и опускается. Трина вглядывается сквозь дым, мысленно просчитывая наши шансы сбежать.

– Не выпрямляйся и следуй за мной, – говорит она мне в ухо.

Мы встаём и бежим, наклонив головы. Здесь столько дыма и пыли, что сложно понять, куда мы идём. Может, вообще прямо в толпу охранников. Я слышу крики и новые выстрелы. Уже жду, как моё тело пронзят пули, и на этом моя битва будет окончена. Но мы всё продолжаем бежать, и я внезапно понимаю, что она ведёт меня прямо к обрыву. Я тут же упираюсь пятками, но Трина не даёт мне остановиться.

– Это самоубийство! – ору я. В голове всплывает образ Кудряша, брошенного в океан. Там уже наверняка собрались акулы, почуявшие кровь.

– Это единственный путь, – кричит она в ответ.

Я колеблюсь всего мгновение и затем киваю. Даже если я разобьюсь о скалы или меня сожрут оголодавшие акулы, по крайней мере, я буду не одна.

Но затем я слышу звук, от которого у меня замирает сердце.

– Не двигаться, или я буду стрелять! – каким-то чудом мадам Нейман оказалась ещё жива и теперь направляет на нас пистолет. Она минимум в трёх метрах от нас, но по её лицу могу сказать, что она жаждет нажать на спусковой крючок.

Трина смотрит на меня, я смотрю на неё, и не говоря ни слова, понимая друг друга по глазам, мы прыгаем со скалы.


39. СИЕННА

В первое мгновение тебе кажется, будто ты летишь. Но очень быстро ты понимаешь, что на самом деле падаешь. Вниз, вниз, вниз, в океан, что поглотит тебя с головой, к скалам, что сломают твои кости, к своему концу.

Как только мы прыгнули со скалы, раздался выстрел, и острая боль пронзила моё плечо.

Меня ранили.

Не успеваю обдумать, что это значит, как моё тело ударяется о воду, подводные камни царапают мне ноги. Я иду на дно, как кирпич, океан затягивает меня в свои глубины.

Я дёргаюсь, пытаясь всплыть на поверхность, но без помощи рук и с верёвкой, всё ещё болтающейся у меня на шее, это всё кажется бессмысленным. Чем глубже я погружаюсь, тем больше моё отчаяние.

Ты можешь, Сиенна.

Мои лёгкие горят, но я отказываюсь умирать в руках дикого, неукротимого океана, живого и дышащего существа, что пожирает своих жертв, не оставляя ни шанса на спасение. Я пытаюсь внушить себе, что я не такая, как другие его пленники. Что я сильнее их всех вместе взятых.

С решимостью, взятой откуда-то извне, я рвусь на поверхность, по-лягушачьи отталкиваясь ногами. Вскинув голову, я широко раскрытыми глазами смотрю на светлое пятно сверху, где меня ждёт желанный кислород, и устремляюсь к нему. Жар в лёгких вызывает чёрные пятна перед глазами.

Нет, ещё рано. Я не могу потерять сознание сейчас.

Я продолжаю рывками подниматься наверх, и, когда мне кажется, что не смогу задерживать дыхание ни секундой дольше, выныриваю на поверхность. Жадно глотаю воздух, кашляю и плююсь, когда волна ударяет в лицо. Чувствую запах морских водорослей, солёная вода щиплет горло.

Я осматриваюсь вокруг в поисках Трины. Где-то между полётом и падением я потеряла её из виду. Теперь не могу её найти.

Резкая боль простреливает плечо, и тут я вспоминаю, что в меня попали. Опускаю взгляд и вижу красное пятно, расплывающееся вокруг меня. К горлу подкатывает тошнота.

Отталкиваясь изо всех сил, я плыву прочь, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь. Кто-то прервал нашу казнь. Какие-то люди пришли нас спасти, но где же они теперь?

– Сиенна!

Это голос Трины. Кручусь вокруг себя, пытаясь найти её среди серых волн, и замечаю её, держащуюся на плаву в пяти метрах от меня. Не знаю, как её унесло так далеко, но я безмерно рада её видеть.

Я плыву к ней, а она ко мне навстречу. Её глаза распахиваются в ужасе, когда она замечает дорожку крови за мной.

– Ты ранена!

Чувствую пульсирующую боль в плече и внезапную слабость, ноги ноют от усталости, едва позволяя оставаться на плаву. Мне с трудом даётся удерживать голову над водой.

Трина разворачивается, всматриваясь вдаль, прямо как я пару минут назад.

– О боже, – произносит она, её голос дрожит от страха.

– Что? – спрашиваю я, но она ничего не отвечает. И тогда я замечаю… Огромный плавник рассекает воду в пятидесяти метрах от нас.

– Плыви! – кричит Трина.

Но я не могу. Я слишком слаба. Потеря крови замедлила мои мыслительные процессы и рефлексы.

И тут я слышу кое-что – самый лучший звук в мире. Рёв двигателя лодки, который становится всё громче и громче по мере приближения к нам. Это могут быть охранники из тюрьмы, но в данный момент, мне плевать.

Ноги не слушаются. Мозг кричит им продолжать двигаться, но они не могут. Теперь тело действует отдельно, голова отдельно. Сигналы мозга идут в никуда. Я закрываю глаза, и волны накрывают меня, погружая всё ниже и ниже…


***

Сильные руки обхватывают меня за талию и прижимают к крепкой груди. Меня тянут наверх, пока голова не оказывается на поверхности. Я слышу выстрелы и рёв мотора. Трина кричит что-то про акулу, но я ничего не понимаю.

Потихоньку моё тело поднимают из воды и кладут на бок на жёсткую поверхность. С запястий снимают наручники, а верёвку стягивают через голову. Когда я начинаю дрожать от холода, меня заворачивают в мягкое полотенце.

Морская вода рвётся наружу, я кашляю, задыхаясь от её солоноватого привкуса.

Чья-то большая рука гладит меня по спине, пока я, сгорбившись, выплёвываю воду на дно лодки.

– Вот так, умница, – я узнаю этот голос. Глубокий, мелодичный голос. Разлепив, наконец, веки, я смотрю в добрые карие глаза Зейна Райдера.

– Что ты здесь?.. – начинаю я, но он шикает на меня.

– Она в порядке? – слышу я ещё один знакомый голос и поднимаю глаза на Трея, наклонившегося ко мне. Его волосы и одежда промокли насквозь, глаза полны беспокойства. Зейн отодвигается в сторону, когда Трей присаживается на колени.

– Едва успели, – выдыхает Трей.

Я киваю, пытаясь проглотить ком, застрявший в горле. Впервые, с тех пор как началась вся эта фигня с памятью, он смотрит на меня так, как раньше, когда его воспоминания ещё не были искажены. Когда он ещё помнил всё.

– Трина? – шепчу я.

– Она здесь, рядом, – сообщает Зейн.

– Кудряш? – едва не плачу. Глаза Зейна наполняет печаль.

– Мне жаль. Мы опоздали.

Всхлип, разрывающий сердце, рвётся из горла, когда я вспоминаю его тело, свисающее на верёвке, безвольное, безжизненное.

– Это моя вина, – бормочу я. – Это всё моя вина.

Слова тонут в слезах и всхлипах. Зейн помогает мне сесть и притягивает к своей груди.

– Всё нормально, всё уже позади.

Трей отводит взгляд, но я успеваю заметить слёзы в его глазах. Почему он плачет? Он ведь даже не помнит его.

Я закрываю глаза.

– Здесь столько крови, – внезапно замечает Трей. – Ты поцарапала руку?

Я открываю глаза, вздрагивая, когда он отодвигает край моей футболки.

– Господи, Сиенна, тебя подстрелили, – он зовёт Нэша, и это сбивает меня с толку. Нэш ведь сейчас в Легасе, разве нет?

Футболку на плече разрывают, а я слишком обессилена, чтобы переживать, что они видят часть моего лифчика. Я просто хочу, чтобы боль прекратилась, а крошечные цветные пятнышки перед глазами перестали загораживать мне обзор.

Зейн осторожно кладёт меня на пол.

– Трей, у нас проблемы, – это голос Нэша, но слышать его здесь кажется столь неправильным… Нэш и океан. Эти два слова не могут быть в одном предложении. Нэш и пустыня. Вот так, теперь правильно.

Трей поднимается на ноги и матерится.

– Выведи нас отсюда, Нэш.

Кто-то заводит мотор, лодка ревёт, как зверь, пробудившийся от спячки. Пока мы скользим по волнам, я слышу чей-то крик. Кому-то больно. У меня уходит несколько секунд на осознание, что кричу я сама.

Чья-то тёплая ладонь сжимает мою.

– Всё хорошо, Сиенна. Я рядом, – голос Зейна мягкий, но он не может остановить слёзы, что текут по моим щекам.

К ране прижимают какую-то ткань, и затем снова звучит душераздирающий вопль. Я сжимаю зубы, прикусывая язык, моё тело трясётся, плечо горит, распространяя жар по руке и груди. Скоро всё моё тело будет охвачено пламенем.

– Нужно вытащить пулю, – говорит Трей, но его голос как будто звучит издалека.

– Я могу это сделать, – вызывается Зейн. Возникает пауза, я легко представляю себе, как Трей сверлит его взглядом.

– Нет, это сделаю я.

Я жду, что Зейн начнёт возражать, скажет, что не доверяет ему – чёрт возьми, даже я не знаю, можно ли ему доверять, – но он молчит. Трей вновь встаёт на колени рядом со мной.

– Эй, – привлекает он моё внимание, как вдруг лодка резко разворачивается, и он неловко взмахивает руками, держа что-то. Выругавшись, он вновь склоняется надо мной. – Мы вылечим тебя. Обещаю.

Выстрелы пронзают воздух надо мной.

– Что происходит? – шепчу я. Зубы стучат так сильно, что я едва могу говорить.

Трей наклоняется ближе, чтобы расслышать меня, его снова качает в сторону, когда Нэш делает очередной крутой разворот.

– Всего лишь небольшая перестрелка. Тебе не о чем беспокоиться, – он слабо улыбается.

– Где подкрепление? – кричит он Нэшу. – Где Пейдж и остальные?

Кто такая Пейдж?

– Я не знаю, – орёт в ответ Нэш. – После выстрелов снайперов они притихли.

Снайперов?

Обжигающая боль разрывает моё плечо, когда Трей убирает ткань и засовывает пальцы.

– Да, пуля всё ещё здесь, – сообщает он кому-то. – Зейн, передай мне вон тот нож.

Я замечаю проблеск складного ножа с синей рукояткой, который очень похож на тот, что дал Трею его отец. Но этого не может быть. С чего бы новому Трею носить с собой нож прежнего Трея?

Он наклоняется ко мне и начинает говорить:

– Помнишь, как я извлёк маячок тогда, в «Мегасфере»? – он не дожидается ответа и продолжает: – Помнишь, какой смелой ты была? Вот, сейчас я жду от тебя той же смелости. Как думаешь, справишься?

Я растерялась при упоминании маячка. Откуда он знает? Кто ему это рассказал?

На мой растерянный взгляд он отвечает:

– Нам о многом нужно будет поговорить…

Пуля рикошетит прямо от края лодки рядом с моей головой. Трей матерится.

– Чёрт бы тебя побрал, Нэш, ты не можешь вести лучше? Нам нужно оторваться от них!

– Я пытаюсь, Трей, – отвечает Нэш, но звук такой, будто он выдавил это сквозь стиснутые зубы.

Лодка снова дёргается, вода брызгает на меня. Дрожащей рукой я протираю глаза.

– Зейн, – Трей поднимает глаза, – ей нужна твоя помощь.

Мои глаза снова закрываются, но я чувствую, как он присаживается рядом со мной и берёт за руку. Тело как будто расплывается… Такое чувство, словно я смотрю на себя со стороны, но картинка размыта по краям.

– Вот, – говорит Зейн. – Прикуси, – я открываю глаза и вижу в его руке коричневый кожаный ремень. – Поможет стерпеть боль.

Кивнув, я открываю рот и зажимаю ремень зубами, впиваясь в него, когда Трей залезает в рану. Он сидит рядом, сведя брови и сморщив лоб от усердия. Зейн расположился с другой стороны от меня, крепко держа мою ладонь и шепча что-то успокаивающее.

Когда нож задевает рану, я ору, но звук получается приглушённым из-за ремня во рту. Я кусаю его так сильно, как только могу, чуть ли не проделывая дыру в нём, и глотаю кровь с металлическим привкусом.

Крепко зажмуриваюсь.

– Вроде оторвались, – выкрикивает Нэш, его голос плохо слышно из-за ветра.

Лезвие погружается глубже, я выпускаю ремень, отдавая предпочтение старому доброму крику. Трей бормочет извинения, Зейн просит оставаться на месте… или всё наоборот, Трей хочет, чтобы я лежала неподвижно, а Зейн просит прощения. Я уже ни в чём не уверена. Всё вокруг кажется одинаковым.

Да и какая разница. Прямо сейчас я хочу только сбежать от этой боли. Мой разум уносят пенистые волны бескрайнего океана. Меня больше нет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю