Текст книги "Темный принц"

Автор книги: Кристин Фихан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Ты бы никогда не причинил мне боли, Михаил, и не важно, что вызвало бы твой гнев, – тихо и с полной уверенностью сказала Рейвен.

– Ты всегда в безопасности рядом со мной, – согласился он, – но я не могу сказать то же самое про остальных, кто попытается отнять тебя у меня. Все мои люди обладают телепатией. Сильные эмоции, такие как сексуальное возбуждение, невозможно утаить.

– Ты хочешь сказать, что те из вас, кто женится...

– Берет Спутника жизни, – поправил он.

– Они никогда не изменяют друг другу? – скептически спросила она.

– Только не истинные Спутники жизни. Но это отдельный случай...

Рука Михаила сжалась в кулак. Бедная милая Ноэль, так одержимо желавшая Рэнда.

– Некоторые предают выбранного Спутника, поскольку не испытывают тех чувств, которые должны бы испытывать, а иначе это невозможно. Вот почему так важно абсолютное единение сознания, сердца, души и тела. Как я познал это с тобой.

Ритуальные слова не могли связать двоих, которые уже не были бы единым целым. В жизни соединяются только две половинки одного целого, но он не мог найти слова, чтобы выразить это так, чтобы она поняла.

– Но, Михаил, я не принадлежу к твоим людям.

Она начала понимать, что между ними существуют более глубокие различия, чем традиции, о которых ей следует знать, принять к сведению.

Он измельчил травы в чашке и добавил смесь в воду в ванной. Это поможет ей справиться с болью.

– Ты узнаешь, если я дотронусь до другой женщины.

– Но ты можешь заставить меня забыть, – вслух удивилась она, а от легкого неудовольствия уголок ее рта дрогнул.

Он почувствовал, как ее сердце сильно забилось, внезапное сомнение появилось в ее сознании.

Он присел рядом с ванной и обхватил ее лицо своими нежными пальцами.

– Я не способен предать тебя, Рейвен. Я могу заставить тебя согласиться ради твоей же безопасности или защиты, ради твоей жизни и здоровья, но я не способен на измену.

Кончиком языка она тронула нижнюю губу.

– Не заставляй меня ничего делать, пока не спросишь, как сделал тогда, когда мне было плохо.

Михаил спрятал улыбку. Она всегда старается казаться такой твердой, у нее явно больше храбрости, чем здравого смысла.

– Малышка, я живу только ради твоего счастья. А теперь мне надо ненадолго уйти.

– Ты не можешь выслеживать убийц в одиночку, Михаил. Я имею в виду – это слишком опасно. Если это именно то, что ты собираешься делать...

Он поцеловал ее, искренне рассмеявшись.

– Бизнес, Рейвен. Принимай ванну, посмотри дом, книги, все, что захочешь. У меня масса работы помимо компьютера, и если захочешь, можешь попробовать свои силы в рассмотрении предъявляемых ко мне претензий.

– Именно так я и планировала провести вечер.

– И еще кое-что.

Он почти ушел, но так же быстро вернулся. Взял ее руку в свою.

– Твой народ поймет это как знак того, что ты занята.

Она спрятала улыбку. Он был таким собственником, напоминая дикое животное, которое метит свою территорию. Как те волки, что свободно разгуливают по его лесу. Она с трепетом дотронулась до кольца пальцем. Оно было антикварное, золотое и с огненным рубином, окруженным бриллиантами.

– Михаил, оно прекрасно. Где ты его достал?

– Оно хранилось в моей семье несколько поколений. Если ты предпочитаешь что-нибудь другое... более современное...

Оно выглядело так, словно было создано для нее.

– Оно великолепно, и ты это знаешь. – Она дотронулась до кольца с благоговением. – Я влюбилась в него. Иди, но поскорее возвращайся. А пока тебя не будет, я раскрою все твои секреты.

Михаил был голоден, ему требовалось питание. Склонившись, он прикоснулся к ее лбу губами, но сердце его болело.

– В течение всего лишь одного дня, малышка, мне хотелось бы пообщаться с тобой нормально и счастливо. Поухаживать за тобой, так как ты этого заслуживаешь.

Она вскинула голову и посмотрела на него, ее синие глаза потемнели.

– Ты прекрасно за мной ухаживаешь. А теперь иди поешь. А я останусь здесь.

И, дотронувшись еще раз до ее волос, Михаил ушел.

Он двигался среди горожан, вдыхая ночные ароматы. Звезды казались ярче, луна мерцала серебряным светом. Цвета были яркие и четкие, ветерок разносил запахи. По улице тут и там скользили завитки тумана. Ему хотелось петь. Он нашел ее после стольких лет, и она заставила землю расцвести и согрела его кровь. Она вернула в его жизнь смех и показала ему, какой может быть любовь.

Час был поздний, и пары направлялись по домам. Михаил выбрал группу из трех молодых мужчин. Он был голоден и нуждался в силе. Ночь будет длинной. Он намеревался проверить, была ли миссис Романов одной из ассасинов. Женщинам нужна была акушерка, но лучше пережить печаль от ее потери, чем пользоваться услугами той, кто может предать их при первой же возможности.

Он притянул мужчин к себе одной молчаливой командой, поражаясь, как и много раз до этого, насколько легко ему удается подчинить себе жертву. Он присоединился к их разговору, смеясь вместе с ними, по секрету сообщая им о прекрасных деловых возможностях. Но в свои двадцать лет они больше думали о женщинах, чем о зарабатывании денег. И это всегда поражало его, насколько непочтительно относятся человеческие мужчины к своим женщинам. Возможно, они не могли понять, на что будет похожа их жизнь без них.

Он привел их в безопасное место под темнеющие деревья и выпил необходимую ему порцию, удостоверяясь, чтобы не взять слишком много от каждого.

Он закончил так же, как и всегда, – крайне осторожно. Вот почему он был самым старым и самым опасным. Он обращал внимание на мельчайшие детали. Он еще в течение нескольких минут прогуливался вместе с ними, убеждаясь, что они в порядке, прежде чем оставить их в толпе, дружески попрощавшись.

Михаил отвернулся от них, и улыбка слетела с его губ. Ночь скрыла охотника, темное, ужасное намерение в его глазах, жестокий изгиб чувственного рта. Его мускулы трепетали, ощущая власть, сокращаясь с невероятной силой. Он шагнул за угол и растворился в ночи. Скорость его движения не поддавалась описанию.

Сознание Михаила потянулось к Рейвен, страстно желая контакта с ней.

Что ты делаешь одна-одинешенька в этом старом жутком доме?

Ее смех вытеснил его абсолютный холод своим теплом.

Дожидаюсь, когда мой большой страшный волк вернется домой.

Ты одета?

На этот раз она ответила легкой игрой пальцев по его коже, дотрагиваясь до него интимно, согревая его тело. Теплом, смехом, чистотой. Он ненавидел находиться вдали от нее, ненавидел расстояние, разделяющее их.

Естественно, я одета! Что, если снова приедут нежданные гости? Не могу же я приветствовать их обнаженной?

Она дразнила его, но при мысли о ком-либо, приближающемся к его дому, когда она там одна и беззащитна, его обуял страх. Это чувство было ему незнакомо, и он не мог определить его.

Михаил? Ты в порядке? Ты нуждаешься во мне? Я приду к тебе.

Оставайся на месте. Слушай волков. Если они споют тебе, сразу зови меня.

Он ощутил некоторое сопротивление, которое означало, что она раздражена его тоном.

Я не хочу, чтобы ты беспокоился обо мне, Михаил. У тебя и так достаточно людей, которые что-то требуют от тебя.

Возможно, это и так, малышка, но ты единственная, кто мне на самом деле небезразличен. И выпей еще один стакан сока. Ты найдешь его в холодильнике.

Он разорвал контакт и обнаружил, что улыбается их непродолжительной беседе. Она бы начала оспаривать его приказ насчет питания, если бы он подождал подольше. Ему даже нравилось раздражать ее время от времени. Ему нравилось то, как ее синие глаза превращались в сапфиры и как ее тщательно контролируемый голос становился немного резким.

Михаил?

Ее голос поразил его, низкий и теплый, наполненный чисто женским весельем.

В следующий раз постарайся внести предложение или просто попроси. Можешь заниматься своими делами, а я пойду обыскивать твою обширную библиотеку в поисках книги о хороших манерах.

Он почти забыл, что присел под деревом всего в нескольких сотнях футов от дома, принадлежавшего Гансу и Хейди Романов. Михаил подавил желание рассмеяться.

Ты не найдешь ни одной.

И почему меня это не удивляет?

На этот раз контакт разорвала Рейвен.

На краткий миг он позволил себе роскошь быть окутанным ее теплотой, ее смехом, ее любовью. Почему Господь выбрал это время – когда Михаил переживал свой самый темный час, – чтобы послать ему такой подарок, он не имел ни малейшего понятия. То, что он собирался сделать, было неизбежно, дальнейшее существование его расы зависело от этого. Зверское уродство этого дела наполняло его отвращением. Ему придется вернуться к ней со смертью на своих руках, смертью более чем одного человека. Он не мог избежать этого, не мог переложить эту работу на кого-то еще. Он сожалел не о том, что придется забрать жизнь у убийц Ноэль, а о необходимости попросить Рейвен жить с его деяниями. Это будет не первый раз, когда он забирает жизнь.

Вздохнув, он видоизменился. Крошечный грызун легко пробрался сквозь листву, покрывавшую землю, и пересек открытое пространство перед домом. Его слуха коснулось хлопанье крыльев, и грызун замер. Михаил издал предупреждающий свист, и сова, плавно скользившая по воздуху, чтобы напасть, повернула прочь. Грызун скользнул под безопасные деревянные ступени и, щелкнув хвостом, стал искать трещину или дыру в стене, чтобы проникнуть внутрь.

Михаил уже уловил два знакомых запаха. У Ганса были гости. Грызун протиснулся сквозь щель между двумя рассохшимися досками и оказался в спальне. В полном молчании создание пересекло пол по направлению к двери. Михаил позволил запахам хозяев пройти сквозь тело грызуна. Он двигался осторожно, время от времени останавливаясь, пока не занял место в темном углу комнаты.

Хейди Романов сидела на деревянном стуле прямо напротив него, тихо плача, стиснув в руках четки.

Ганс смотрел на троих мужчин, а между ними на столе лежала развернутая карта.

– Ты ошибся, Ганс. Вы все ошиблись насчет Ноэль, – всхлипывая, сказала миссис Романов. – Ты сошел с ума и привел сюда этих убийц. Бог мой, вы убили невинную девочку, молодую мать. Ваши души потеряны.

– Заткнись, старуха, – яростно закричал Ганс, его лицо превратилось в маску фанатика.

Он горел этим – крестоносец, сражающийся на святой войне.

– Я знаю, что видел.

Он замолчал, бросив быстрый взгляд вправо и влево, поскольку странная тень, наподобие крылатого создания, казалось, пронеслась над домом.

На мгновение все в комнате замерли. Михаил почувствовал их страх, услышал внезапно участившееся биение их сердец. В доме Ганс повесил над каждым окном и над каждой дверью связку чеснока. Он медленно встал, облизав внезапно пересохшие губы и обхватив рукой крест, висевший у него на шее, и направился к окну, чтобы убедиться, что связка на месте.

– Что насчет этого? Той тени, которая пронеслась прямо сейчас? Вы все еще думаете, что я совершил ошибку, потому что мы обнаружили ее в постели, а не спящей под землей?

– Там не было ничего – ни грязи, ни защиты, – неохотно сказал темноволосый незнакомец.

Михаил опознал мужской след. Ассасин. Один из гостиницы. Находясь внутри тела грызуна, чудовище выпустило когти. Они убили Ноэль, даже не будучи уверены, что она была тем, о ком они думали.

– Я знаю, что видел, Евгений, – заявил Ганс. – После того как Хейди ушла, у женщины началось кровотечение. Я пришел, чтобы проводить Хейди домой, потому что в лесу опасно. Я собирался сказать мужу, что приведу Хейди назад, чтобы она помогла. Но он был очень взволнован и не увидел меня, когда я заглянул. Я видел это собственными глазами. Она выпила так много, что он ослаб и стал бледным. Я ушел и сразу же связался с вами.

Евгений кивнул головой.

– Вы сделали все правильно. Я приехал, как только смог, и привел остальных. Если они научились щениться, то здесь все заполонят дьяволы.

Огромный человек в комнате тревожно пошевелился.

– Я никогда не слышал, чтобы вампиры размножались. Они убивают живых, чтобы пополнить свои ряды. Они спят под землей и охраняют свои логова. Вы сработали быстрее, чем мы смогли все тщательно изучить.

– Курт, – запротестовал Евгений, – мы увидели возможность и воспользовались ею. И каким образом ее тело вдруг исчезло? После того как мы это сделали, мы сбежали. Муж и ребенок с тех пор не появлялись. Мы знаем, что женщина мертва – мы убили ее, и все же нет никакой шумихи по поводу ее смерти.

– Мы должны найти ее мужа и ребенка, – заявил Ганс. – И остальных, мы должны уничтожить их.

Он нервно выглянул сквозь треснувшее стекло в ночь и издал вопль.

– Смотри, Евгений, волк! Этот чертов Дубрински защищает их на своей земле. Однажды они прибегут в нашу деревню и утащат детей.

И он потянулся к винтовке, прислоненной к стене. Евгений вскочил.

– Подожди, Ганс! Ты уверен, что это волк? Настоящий волк? С чего бы это волк вышел из леса и стал смотреть на твой дом?

– Кто такой этот Дубрински, если он держит волков? – потребовал ответа Курт.

– Он принадлежит Церкви! – прошипела Хейди, шокированная тем, что они имели в виду. – Он хороший человек, каждое воскресенье ходит в церковь. Отец Хаммер – один из его ближайших друзей. Они часто ужинают вместе и играют в шахматы. Я видела это своими собственными глазами.

Ганс отмахнулся от ее доводов.

– Дубрински самый настоящий дьявол. Посмотри, волк крадется через кусты, наблюдая за домом.

– Я говорю тебе, это неестественно, – понизив голос, сказал Евгений. – Он один из них.

– Они не могли узнать, что это были мы, – возразил Ганс, но дрожащие руки выдавали его страх.

Он вскинул винтовку.

– Ты должен попасть с первого выстрела, Ганс, – предупредил Евгений.

Грызун пробежал по полу в спальню и протиснулся в щель. Покинув тело грызуна, Михаил потянулся в ночь с предупреждением, на ходу меняя внешность и превращаясь в огромного черного волка с горящими местью глазами.

Он одним движением пересек расстояние и прыгнул на более мелкого волка. Его тяжелое тело врезалось в него, и он почувствовал, как пламя обожгло кожу. Волк поменьше исчез в густом лесу. И хотя кровь текла по его задним лапам, огромный волк не издал ни звука, не убежал. Вместо этого он повернул свою большую голову и уставился на дом горящими, как уголь, глазами, обещавшими месть. Расплату.

Михаил!

Резкий крик Рейвен прозвучал у него голове.

Черный волк еще некоторое время смотрел, удерживая Ганса Романова в своей власти, а затем развернулся и растворился в ночи, не давая никому из мужчин возможности попытаться его выследить. Огромный волк появился из ниоткуда, прыгнув, чтобы защитить более мелкого. Он не был обычным волком, и ни один из них не хотел последовать за ним в лес.

Михаил поспешил скрыться в безопасной чаще, прежде чем боль и потеря крови заставят его вновь принять человеческий облик. Он пошатнулся, запнувшись о толстую ветку дерева, и резко сел.

Михаил! Пожалуйста! Я знаю, что ты ранен. Где ты? Я чувствую твою боль. Позволь мне прийти к тебе. Позволь помочь.

Кусты позади Михаила затрещали. Но он не потрудился обернуться, зная, что это Байрон – пристыженный, сконфуженный, полный раскаяния.

– Михаил. Господи, мне очень жаль. Плохо?

– Довольно плохо.

Михаил зажал рану рукой, чтобы остановить так легко вытекающую кровь.

– Что ты здесь делаешь, Байрон? Это сумасшествие, полное безрассудство.

Михаил!

Страх и слезы Рейвен заполнили его сознание.

Успокойся, малышка. Это царапина, не более того.

Позволь мне прийти к тебе.

Она умоляла его, и это разрывало ему сердце.

Байрон оторвал кусок от своей рубашки и перевязал бедро Михаила.

– Я сожалею. Я должен был послушаться тебя, должен был знать, что ты будешь охотиться. Но я подумал...

Он замолчал, и вид у него был смущенный.

– Подумал что? – слабым голосом повторил Михаил.

Рана дьявольски болела. Он чувствовал слабость и головокружение, но ему как-то надо было успокоить Рейвен. Она стремилась помочь ему, найти его, она даже пыталась «посмотреть» его глазами.

Прекрати это, Рейвен. Делай, как я сказал. Я не один. Рядом со мной один из моих людей. Я скоро снова буду рядом с тобой.

– Я думал, что ты будешь так увлечен своей женщиной, что, возможно, не найдешь времени на охоту. – Байрон опустил голову. – Я чувствую себя идиотом, Михаил. Я так беспокоился об Элеонор.

– Я никогда не отлынивал от своих обязанностей. Защита моего народа для меня всегда на первом месте.

Михаил даже не мог попытаться залечить рану, поскольку Рейвен находилась в его сознании.

– Я знаю, знаю.

Байрон провел рукой по каштановым волосам.

– После того что случилось с Ноэль, я не могу позволить, чтобы то же самое произошло и с Элеонор. И это был первый раз, когда ты предупредил одного из нас держаться подальше от женщины.

Михаил выдавил кривую улыбку.

– Это и для меня новый опыт. До тех пор пока это не перестанет быть таким новым и необычным, будет лучше, если я буду держать ее так близко к себе, насколько это возможно. Прямо сейчас она спорит со мной.

Байрон выглядел пораженным.

– Она спорит с тобой?

– У нее есть свой собственный ум.

Он позволил Байрону, чтобы тот помог ему подняться.

– Ты слишком слаб, чтобы измениться. Тебе нужны кровь и исцеляющий сон.

Байрон послал призыв к Жаку.

– Я не рискну уходить глубоко. Это оставит ее без защиты. Она носит мое кольцо, и на ней стоит моя метка. Одно ошибочное движение, и они ее убьют.

– Ты нам нужен полный сил, Михаил. Листья закружились в миниатюрном торнадо, извещая о прибытии Жака.

Жак выругался про себя, становясь на колени рядом с Михаилом.

– Тебе нужна кровь, Михаил, – сказал он тихо и немедленно начал расстегивать рубашку.

Михаил остановил его. Его глаза, утратившие вкус к жизни и полные боли, изучали местность. Байрон и Жак замерли, отпуская свои чувства и сканируя лес.

– Здесь никого нет, – прошептал Жак.

– Здесь кто-то есть, – поправил его Михаил.

Низкое предупреждающее рычание вырвалось из горла Жака, когда он инстинктивно встал перед своим принцем. Байрон нахмурился, его красивое лицо выражало смущение.

– Я не могу ничего найти, Михаил.

– Я тоже, но за нами наблюдают.

Он сказал это так уверенно, что ни один карпатец не рискнул бы спорить. Михаил никогда не ошибался.

– Вызовите Эрика с машиной, – приказал Михаил и откинул голову, чтобы отдохнуть.

Жак был настороже, и Михаил доверял его суждениям. Он прикрыл глаза, задаваясь вопросом, куда ушла Рейвен. Она больше не ворчала на него. Для того чтобы поддерживать контакт, ему пришлось бы использовать драгоценную энергию, которую он не мог восполнить прямо сейчас. И все же это тревожило его: молчание было ей так несвойственно.

Глава 7

Поездка до дома на машине оказалась мучительной. Тело Михаила настоятельно требовало крови, чтобы восполнить ту, которую он потерял. С каждым мгновением он становился слабее, а от боли морщинки на лице стали глубже. Он был древним, а все древние испытывали эмоции, поэтому они хуже переносят физическую боль. В обычных условиях он бы просто остановил свое сердце и легкие, чтобы кровь перестала вытекать. А потом за дело бы взялся целитель, а остальные предоставили бы ему то, в чем он нуждался.

Но Рейвен изменила все это. Рейвен и что-то еще, или кто-то еще, наблюдает за ними. Он все еще чувствовал тревогу. Он знал, что тот, другой, наблюдал за ними на расстоянии, даже когда они ехали несколько миль по направлению к его дому.

– Михаил, – прошептал Эрик, как только они доставили его в безопасность его дома, – позволь помочь тебе.

Рейвен стояла возле двери, внимательно всматриваясь в бледные черты Михаила. Он внезапно стал выглядеть намного старше, чем на тридцать лет, как она определила для себя его возраст. Вокруг рта залегли белые морщины, но его сознание было совершенно безмятежным, а дыхание даже расслабленным. Она молча отступила назад, уступая дорогу.

Отказ Михаила от ее помощи причинил ей боль. Если он предпочел компанию своих людей, то она не собирается терять достоинство, позволив им увидеть, как это ее беспокоит. Она слегка прикусила нижнюю губу, в глазах застыло беспокойство. Ей только надо было лично убедиться, что с ним все будет хорошо.

Они отнесли Михаила вниз, в спальню, и Рейвен последовала за ними.

– Мне вызвать доктора? – спросила она, хотя уже знала ответ.

Она чувствовала: они хотят, чтобы она ушла, что она каким-то образом им мешает. Инстинктивно она знала, что Михаил не получит необходимую помощь, пока она не уйдет.

– Нет, малышка. – Михаил протянул к ней руку.

Она подошла к нему, и они переплели пальцы. Он всегда был таким сильным, таким физически здоровым, а теперь выглядел таким бледным и изнуренным. Рейвен почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

– Тебе нужна помощь, Михаил. Скажи мне, что надо делать.

Глаза Михаила, такие черные и холодные, вдруг потеплели, когда его пристальный взгляд остановился на ее лице.

– Они знают, что делать. Это не первая моя рана и не самая худшая.

Он невесело улыбнулся.

– Это то самое дело, которым ты должен был заняться сегодня вечером?

– Ты же знаешь, что я охочусь на тех, кто убил мою сестру.

Он казался уставшим и утомленным. Рейвен ненавидела спорить с ним, но кое-что должно быть сказано.

– Ты сказал, что всего лишь прогуляешься, ничего опасного. И нет необходимости лгать мне насчет того, что ты делал. Я знаю, что ты большая шишка в этих местах, но знаешь что? Я тоже выслеживала убийц. И предполагалось, что мы будем доверять друг другу.

Байрон, Эрик и Жак посмотрели друг на друга, приподняв брови. Байрон беззвучно повторил слово «шишка». Никто из них не рискнул улыбнуться, даже Жак.

Михаил нахмурился. Он понял, что обидел ее.

– Я не нарочно сказал неправду. Я всего лишь вышел, чтобы произвести небольшое расследование. К сожалению, все вышло иначе. Поверь, я не собирался получить рану. Это был несчастный случай.

– У тебя есть привычка попадать в неприятности, когда меня нет рядом. – Рейвен улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. – Как нога?

– Всего лишь царапина, ничего такого, о чем бы стоило волноваться.

Она снова замолчала, взгляд синих глаз рассеянно скользил по его лицу, словно она погрузилась в себя.

Михаил почувствовал, как что-то глубоко внутри его шевельнулось. У нее был тот самый взгляд, означающий, что она снова думает слишком много. Это было последнее, в чем он сейчас нуждался, и в ее молчании было что-то такое, что его тревожило. Она не могла покинуть его. И хотя разумом он понимал это, но сердцем не хотел, чтобы она желала его покинуть, чтобы даже задумывалась об этом.

– Ты злишься на меня, – сказал он.

Рейвен покачала головой.

– Нет. Честно – нет. Может быть, я в тебе разочаровалась.

Она смотрела печально.

– Ты сказал, что между нами не может быть лжи, и сам при первой же возможности солгал.

Она снова прикусила губу. В глазах блеснули слезы, но она нетерпеливо сморгнула их.

– Когда ты просил меня доверять тебе, Михаил, мне показалось, что и с твоей стороны будет точно такое же доверие ко мне. Тебе следовало бы относиться ко мне с большим уважением, по крайней мере к моим способностям. Во время выслеживания я использовала психическую связь. Я выслеживала, используя чьи-то глаза. Некоторые из твоих людей такие небрежные и самодовольные. Некоторые из вас даже не беспокоятся о ментальной защите. Все вы настолько высокомерны, что вам даже в голову не приходит, что человек – существо, не принадлежащее к вашей совершенной расе, – может войти в ваши сознания. Вы выявили одного, похожего на меня, который приговаривает ваших людей к смерти. Но если я смогла проникнуть в ваши сознания, она тоже сможет сделать это. Мой вам совет, чтобы не стало еще хуже, принимайте более серьезные меры предосторожности.

Рейвен отступила от протянутой успокаивающей руки Михаила.

– Я просто пытаюсь спасти ваши жизни, а не мщу.

Только гордость заставляла ее удержаться и не показать, как она расстроена. Она уже почувствовала, что потеряла его, их уникальную близость. Каким-то образом она знала, что в ее жизни уже не будет другого мужчины, другого времени, когда она сможет смеяться и разговаривать так, как это было с ним.

– Тебе не нужно говорить что-то еще, Михаил. Я видела твою небольшую царапину собственными глазами. И ты был прав, вы там были не одни – за вами наблюдала я. На моем языке честность означает правду.

Рейвен сделала глубокий вдох, с сожалением сняла кольцо и осторожно положила его на прикроватный столик.

– Мне очень жаль, Михаил, правда жаль. Я знаю, что подвожу тебя, но я не вписываюсь в ваш мир. Я не понимаю ни его, ни его правил. Пожалуйста, окажи любезность – держись подальше и не пытайся связаться со мной. Мы оба знаем, что на самом деле я не подхожу тебе. Я уеду первым же поездом.

Она повернулась и направилась к двери. Но та захлопнулась с громким стуком. Она, не оборачиваясь, молча смотрела перед собой. Воздух звенел от напряжения, от какого-то темного чувства, которому она не могла дать названия.

– Не думаю, что, если мы продолжим наши отношения, от этого будет какой-либо прок. Тебе прямо сейчас нужна помощь. Очевидно, что бы они ни намеревались делать, это такая тайна, что об этом никто не должен знать. В том числе и я. Позволь мне вернуться домой, и пусть они тебе помогут.

– Оставьте нас, – приказал он остальным.

Они неохотно повиновались.

– Рейвен, подойди сюда, пожалуйста. Я слаб, и мне понадобятся все оставшиеся силы, чтобы подойти к тебе.

Он говорил искренне, и это разбивало ей сердце. Она закрыла глаза, сопротивляясь силе, что звучала в его ласковом голосе.

– Не в этот раз, Михаил. Мы не только живем в двух разных мирах, у нас разные системы ценностей. Мы попытались, я знаю, как тебе этого хотелось, но я так не могу. Может быть, никогда и не могла. Все произошло слишком быстро, и мы действительно не знаем друг друга.

– Рейвен.

С какой теплотой он произнес ее имя.

– Подойди ко мне.

Она прижала пальцы ко лбу.

– Я не могу, Михаил. Если я позволю тебе снова ко мне приблизиться, я перестану уважать себя.

– Тогда у меня нет иного выбора, кроме как самому к тебе подойти.

Он перенес вес своего тела на руки, чтобы начать двигаться, подтаскивая раненую ногу.

– Нет!

Она встревоженно обернулась.

– Перестань, Михаил. Я позову остальных.

Она толкнула его назад на подушки.

Он неожиданно сильно обхватил ее за шею.

– Ты – единственная причина, почему я сейчас жив. Я говорил тебе, что буду совершать ошибки. Ты не можешь поставить на мне крест, на нас. Ты знаешь меня, знаешь все самое важное обо мне. Ты можешь заглянуть в мое сознание и узнать, что я нуждаюсь в тебе. Я бы никогда не причинил тебе боли.

– Ты уже причинил мне боль. Обидел. Те люди за дверью – твоя семья, твой народ. А я из другой страны, я принадлежу к другой расе. Это не мой дом и никогда им не будет. Позволь мне позвать их и просто уйти.

– Ты права, Рейвен. Я говорил тебе, что между нами не будет лжи, но тем не менее я испытываю потребность защищать тебя от всего жестокого и пугающего, от всего, что может причинить тебе вред.

Он погладил ее губы привычным жестом.

– Не покидай меня, Рейвен. Не губи меня. Твой уход меня убьет.

В его глазах было столько выражения, он так хотел убедить ее. Он не отводил глаз, не пытался скрыть от нее неприглядную правду своего мира, свою отчаянную уязвимость.

– Михаил, – тихо сказала она, – я смотрю на тебя, и что-то глубоко внутри меня говорит, что мы принадлежим друг другу, что ты нуждаешься во мне и что без тебя я никогда не буду целостной. Но я знаю, что это абсурдно. Я прожила почти всю свою жизнь сама по себе и была довольно счастлива.

– Ты была отверженной, ты испытывала боль. Никто не видел тебя, не знал, кем ты была. Никто не сможет оценить тебя и позаботиться о тебе лучше, чем я. Не делай этого, Рейвен. Не надо.

Он притянул ее к себе. Как она могла ему сопротивляться? Было поздно, слишком поздно. Его рот уже нашел ее. Его губы были прохладными, мягкими и такими нежными, что у нее на глазах навернулись слезы. Она уткнулась лбом в его лоб.

– Ты обидел меня, Михаил, правда, обидел.

– Я знаю, малышка, мне очень жаль. Прости меня.

Она улыбнулась.

– Это действительно так легко?

Он вытер слезинку с ее щеки.

– Нет, но это все, что я могу дать тебе сейчас.

– Тебе нужна помощь, и я знаю, что не могу ее оказать. Я пойду. Свяжись со мной, когда сможешь. Я обещаю никуда не уходить, пока тебе не станет лучше.

– Рейвен, надень мое кольцо, – попросил он.

Она покачала головой, отходя в сторону.

– Не думаю, что нужно это делать, Михаил. Пусть все остается так, как есть. Я должна подумать.

Он погладил ее затылок, потом руку, начиная с плеча и до самого запястья, на котором его пальцы сомкнулись.

– Завтра мне нужно будет выспаться, хорошенько выспаться. Я хочу защитить тебя от тех людей.

Он знал, она подумает, что они будут мучить его. Рейвен отбросила прядь его волос со лба.

– Со мной все будет в порядке, как и все эти годы. Ты так заботишься о своем мире, что и не догадываешься, что люди могут позаботиться каждый о себе. Я обещаю, что не уеду от тебя и буду осторожна. Я не собираюсь прятаться у них в шкафу или под кроватью.

Михаил взял ее за подбородок.

– Эти люди опасны, Рейвен, они фанатики. Я понял это сегодня ночью.

– Они узнали тебя?

У нее перехватило дыхание. Она хотела быстрее позвать его друзей, чтобы они позаботились о его ранах.

– Конечно нет. Да у них и не было такой возможности. Я узнал еще два имени. Это Евгений – темноволосый, с венгерским акцентом.

– Это, должно быть, Евгений Словенски. Он приехал на поезде с туристической группой.

– И некто Курт.

Он снова откинулся на подушки, не в состоянии терпеть боль в бедре. Это было похоже на то, как если бы ногу пилили тупой пилой.

– Курт ван Хелен. Он тоже из туристической группы.

– Там еще и третий мужчина. Никто не называл его по имени. – Его голос выдавал, насколько он ослабел. – Ему около семидесяти, седые волосы и тонкие седые усы.

– Это, должно быть, Гарри Саммерс, муж Маргарет.

– Гостиница превратилась в гнездо ассасинов. Но самое худшее, что акушерка сказала своему мужу, да и всем им, что Ноэль не была нежитью. Как они могли поверить в этот абсурд, когда она родила ребенка? Господи! Какая бессмысленная потеря.

Печаль снова оглушила его, только усиливая боль. Рейвен почувствовала, как его тоска отозвалась в ней.

– А теперь я пойду, чтобы они могли помочь тебе, Михаил. Ты слабеешь с каждой минутой. – Наклонившись, она поцеловала его в лоб. – Я чувствую их беспокойство.

Он схватил ее за руку.

– Надень мое кольцо. – Он ласкал внутреннюю сторону ее запястья. – Я хочу, чтобы ты носила его. Это очень важно для меня.

– Хорошо, Михаил, но только пока ты отдыхаешь. Мы поговорим об этом, когда ты почувствуешь себя лучше. А теперь зови своих друзей. Я возьму твою машину, чтобы добраться до гостиницы.