Текст книги "Темный принц"
Автор книги: Кристин Фихан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Остановись! Ты слишком большой на этот раз.
Беспокойство отразилось на ее лице.
– Расслабься, малышка. Мы принадлежим друг другу, наши тела созданы друг для друга.
Войдя еще глубже, он начал двигаться в медленном ритме, его руки ласкали, успокаивая.
Он изменил положение плеч так, чтобы видеть ее лицо, его тело заявляло права на нее глубокими властными ударами. Сам того не осознавая, он стал говорить.
– Я нарекаю тебя своей Спутницей жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Я даю тебе свою защиту, свою верность, свое сердце, свою душу и свое тело. Я обещаю беречь то, что тебе принадлежит. Твоя жизнь, твое счастье и благополучие будут превыше моих. Ты моя Спутница жизни, связанная со мной навечно и всегда под моей защитой.
Этими словами мужчины-карпатцы связывают своих истинных Спутниц жизни с собой навечно. Если однажды они были сказаны, она никогда не сможет уйти от него. Михаил не собирался связывать ее с собой, но все внутри его, все, чем он был, заставило слова вырваться из его души, так что их сердца стали единым целым, как и должно было быть. Их души наконец-то были объединены, как и их сознания.
Рейвен позволила его словам и жаркой силе его обладания успокоить ее. Ее тело, казалось, растаяло с ним рядом. Он поднял ее выше, наклоняя голову, чтобы втянуть ее сосок в рот, его руки обхватили ее ягодицы. Она откинула голову, волосы разметались вокруг них обоих, по их телам, касаясь их обнаженной кожи так, что она загорелась. У нее было ощущение, что она, наконец, оказалась там, где ей и следовало быть. Она ощущала себя необузданной и свободной. Она была частью его, его второй половинкой. Не могло быть никакого другого мужчины, кроме этого, который бы так жаждал ее. Который бы так отчаянно нуждался в ней. Который бы знал, насколько одиноким было ее собственное существование.
Он двигался сильнее, глубже, повернув ее так, что она наполовину свесилась с кровати, и так он вел ее все дальше и дальше. Он почувствовал, как ее тело запульсировало, напряглось, сжавшись вокруг него раз, два. От охватившего ее удовольствия она вскрикнула, ощутив, как ее тело растворяется в нем. Наслаждение было таким сильным, что накатывало волной за волной, пока Рейвен не начала сомневаться в том, что когда-нибудь сможет встать на ноги.
Он медленно склонил к ней голову, чтобы она могла остановить его. Его тело продолжало в нее погружаться, его темные глаза держали в плену ее синие. Гипнотизирующие, умоляющие. Рейвен выгнулась в его сторону, заманчиво подставляя грудь, предлагая утолить сжигающий его голод.
Мягкое удовлетворенное рычание вырвалось из горла Михаила, отчего дрожь восторга пробежала по ее жилам. Теперь его тело было агрессивным, его руки приподняли ее бедра для лучшего доступа. Она почувствовала, как его губы мягко касаются ее груди, ее сердца. Его язык скользил по ее коже, по его метке на ней. Он входил в нее мощно, наполняя ее и растягивая. Он погрузил свои зубы в ее мягкую плоть.
Рейвен вскрикнула, когда раскаленное добела тепло обожгло ей грудь. Прижимая к себе голову Михаила, она закружилась в водовороте его эмоций, в то время как огонь все разгорался и разгорался, становясь все выше и выше, пока, как ей показалось, они оба не оказались охвачены единым огнем. Ощущения не были похожи ни на что, ранее ею испытанное.
Она смогла услышать саму себя, выкрикивающую его имя, ее ногти вливались в его спину. У нее возникло примитивное желание найти своим ртом крепкие мускулы его груди. Они взорвались одновременно, разлетевшись на части и устремившись к солнцу. Запрокинув голову, Михаил издал хриплое рычание и, опустив ее, продолжил питаться.
На этот раз он был более осторожен, взяв ровно столько, чтобы хватило для обмена. Он все еще находился в ней. И в последний раз, коснувшись языком ее кожи, закрыл рану, заживляя следы малейших укусов. Михаил изучал ее лицо. Бледное. Сонное. Он отдал приказ, а его тело напряглось при мысли о том, что он делает.
Она все еще содрогалась. Сделав глубокий надрез на своей груди, он прижал ее мягкий рот к своей горящей коже. Это был экстаз, по его телу прошла болезненная судорога. Животное в нем запрокинуло голову и зарычало от удовольствия и удовлетворения – страшный голод был утолен на время.
Он обхватил ее затылок и прижал к себе, лаская ее горло, наслаждаясь ощущением ее питания. Это была чистейшая чувственность, чистейшая красота. Когда он убедился, что она выпила достаточно для обмена, достаточно, чтобы восстановить то, что взял он, он нежно и неохотно отпустил ее из-под своего влияния, погладив по волосам, позволяя очнуться.
Она уставилась на него, нахмурив брови и сморщив лоб.
– Ты снова сделал это.
И она устало откинула голову на стеганое одеяло.
– Ты что, делаешь это каждый раз, когда мы сходим с ума и я теряю сознание.
Она ощутила слабый медный вкус во рту.
Но прежде чем ей удалось определить, что это было, Михаил поцеловал ее. Его язык прошелся по ее зубам, нёбу, пробуя, исследуя, танцуя вместе с ее языком. Он вышел из нее очень медленно, лаская ее руками.
– Я даже двинуться не могу, – с улыбкой призналась Рейвен.
– Сейчас мы вздремнем, а с остальным миром встретимся позже, – предложил он.
Очень нежно он покачал ее на руках, а затем удобно устроил на постели и укрыл одеялом. Из-под длинных ресниц она поймала и удержала его восторженный взгляд. Его пальцы погладили ее горло, прошлись по ложбинке между грудями. Она все еще была такой чувствительной, что он смог ощутить ее дрожь.
– Если бы я действительно хотела, чтобы ты любил меня, я бы доставила тебе куда больше проблем. – Она поглубже зарылась в подушку. – Мои волосы спутались.
Михаил сел на край кровати и, взяв в руки шелковистую массу, стал нежно заплетать густые пряди в длинную свободную косу.
– Если бы ты доставила мне проблемы, малышка, мое сердце этого бы не выдержало.
Он казался удивленным.
Кончиками пальцев она ласкала его бедро, не опуская глаз. Михаил еще долго сидел на краешке постели, глядя, как она засыпает. Она была такая маленькая, она была человек, и все же ей удалось за одну ночь изменить всю его жизнь. А он взял ее жизнь. Он не собирался произносить ритуальные слова, но был вынужден это сделать, как вынуждал своих жертв подставлять ему горло.
Она могла бы сказать, что не знает его, но они были в сознаниях друг друга, делили одно тело и предложили друг другу свои жизни. Обмен крови во время занятий любовью был последним шагом, подтверждающим их решение. Каждый из них фактически предлагал свою жизнь, клялся пожертвовать собственной жизнью ради другого. Это был красивый и чувственный ритуал. Это было единение разума, сердца, души, тела... и крови.
Карпатцы охраняли свои жилища даже друг от друга. Они были уязвимы как во время сна, так и в агонии страсти. Решение о выборе Спутницы жизни не является сознательным действием – оно основано на инстинкте, голоде и необходимости. Они узнают. Они узнают свою вторую половинку. В Рейвен Михаил узнал свою. Он сопротивлялся связывающему их ритуалу, но все же животные инстинкты взяли вверх над человеческими. Он уже наполовину перетянул ее в свой мир и, следовательно, взял на себя ответственность за все последствия.
Сверху начал просачиваться свет, когда Михаил закончил устанавливать защиту своего жилища от злоумышленников. Следующая ночь будет долгой. Накопилось много дел, да и ему нужно поохотиться. Но в эту минуту ему ничего не надо, кроме мира и довольства.
Михаил скользнул в постель рядом с Рейвен и притянул ее к себе, желая ощущать каждый дюйм ее тела. Сонно пробормотав его имя, она свернулась рядом калачиком, как ребенок. От этого его сердце дрогнуло. Мир. Он дотронулся до нее, пока мог. Его руки обхватили ее полные груди, его рот ласково прошелся по ее соску, всего один раз. А затем, оставив крепкий поцелуй на ее уязвимой шее, он погрузил ее в глубокий сон и, выровняв свое дыхание, присоединился к ней.
Глава 5
Рейвен медленно пробиралась сквозь плотные слои сна, чувствуя себя так, словно продиралась сквозь болото.
Ты снова это сделал!
От его произвола она немедленно почувствовала себя бодрой, быстро сев на кровати. Она была в спальне. Его спальне.
Его насмешливый смех эхом отразился в ее сознании.
Отчего Рейвен бросила подушкой в стену, жалея, что не может ударить его. Она потеряла еще один день. Кем она становится? Сексуальной рабыней?
Неплохая идея, задумался он.
Убирайся из моей головы!– возмущенно рявкнула она, томно и лениво потянувшись, как кошка.
Ее тело было таким чувствительным, у нее все болело, интимно напоминая о его одержимости. Она не могла злиться на него, поскольку его возмутительные поступки заставляли ее смеяться. Как она могла возражать, когда ее тело радовалось последствиям того, что они сделали?
Когда она поднялась, чтобы принять душ, то увидела одежду, выложенную для нее и лежавшую на краю кровати. Михаил уже успел отлучиться в магазин. Рейвен обнаружила, что улыбается, довольная тем, что он не забыл. Она пощупала юбку из мягкой ткани насыщенного полуночно-синего цвета и подходящую к ней блузку.
Ты не купил мне джинсы.
Она не могла удержаться, чтобы не поддразнить его.
Женщинам не подходит мужская одежда, невозмутимо ответил он.
Рейвен пошла в душ, расплетая косу, чтобы вымыть волосы.
Тебе не нравится, как я выгляжу в джинсах?
Его смех искрился весельем.
Это некорректный вопрос.
Ты где?
Сама не понимая этого, Рейвен приглашала его вернуться. Она прикоснулась к его метке на своей груди, от чего по крови разлилась теплота, а сама метка запульсировала.
Твоему телу нужен отдых, малышка. Я определенно оказался не самым нежным любовником.
Насмешка над самим собой была слышна в его голосе, чувство вины отразилось в его сознании.
Она рассмеялась.
У меня не так много опыта, чтобы судить. В моей жизни не было парада мужчин.
Ее смех обволакивал.
Если захочешь, я могу найти кого-нибудь, чтобы сравнить, предложила она.
И почувствовала, как его пальцы обхватили ее хрупкую шею.
Как он это сделал?
Я так напугана.
Кто-то должен вернуть тебя на землю.
Пальцы слегка коснулись ее лица, тронув нижнюю губу.
Ты любишь меня так же, как и я тебя.
Любовь. При этом слове улыбка исчезла с ее лица. Она не хотела любить его. Он и так имеет большую власть над ней.
Ты не можешь держать меня здесь, Михаил.
Одержимость, вот верное слово, а не любовь.
Пугливый кролик. На дверях нет цепей, и телефон работает. И ты любишь меня, тебе не справиться самой с собой. Поторопись, тебе надо поесть.
Ты невыносим.
Расчесывая волосы, она вдруг поняла, насколько легче стало их телепатическое общение. Практика? Ее виски не болели от попытки. Склонив голову, она некоторое время вслушивалась в звуки дома. Михаил наливал что-то в стакан – она ясно это слышала.
Рейвен одевалась медленно, задумавшись. Ее телепатические способности возрастали, ее чувства обострились. Дело в присутствии Михаила, или было что-то такое в тех травяных настоях, которые он постоянно вливал в ее горло? Она многому хотела у него научиться.
Юбка колыхалась вокруг ее лодыжек с легким шелестом, а блузка прекрасно подчеркивала фигуру. Надо признать, эта одежда делала ее женственной, как и выбранные им кружевные трусики и бюстгальтер.
Ты собираешься просидеть здесь всю ночь, мечтая обо мне?
Ночь! Не может быть, чтобы снова наступила ночь, Михаил. Я превращаюсь в ночную бабочку. И не льсти себе, я не собираюсь о тебе мечтать.
Ей потребовалось постараться, чтобы эта ложь прозвучала небрежно, но она могла гордиться собой.
И ты думаешь, я поверю в эту чушь?
Он снова рассмеялся.
Она шла по дому, восторгаясь его убранством. Повсюду были картины и скульптуры. Снаружи солнце почти исчезло за горами, и Рейвен покорно вздохнула. Михаил накрыл антикварный резной столик на веранде за кухней. Когда она пришла, он повернулся к ней, улыбаясь. Увидев эту улыбку, она почувствовала желание.
Михаил склонил к ней голову, нежно целуя в губы.
– Добрый вечер.
Он дотронулся до ее волос и щеки. Она позволила усадить себя за стол, восхищаясь его старомодной учтивостью, когда он поставил перед ней стакан сока.
– Думаю, прежде чем я приступлю к работе, надо забрать твои вещи из гостиницы.
Длинными пальцами он взял черничный кекс и положил на антикварную тарелку. Это было так изысканно, но Рейвен поразили его слова, и она только молча смотрела на него синими глазами.
– Что значит забрать мои вещи?
Ей и в голову не могло прийти, что он может рассчитывать на то, что они будут жить вместе в одном доме. В его доме.
Он улыбнулся обольстительно, но не без озорства.
– Я могу обеспечить тебя новыми вещами.
У Рейвен задрожали руки, и, чтобы скрыть это, она положила их на колени.
– Я не буду жить с тобой, Михаил.
Сама эта идея была пугающей. Она была довольно скрытной, часто нуждалась в уединении. Он же был самым подавляющим человеком, с каким ей только приходилось сталкиваться. Как она будет жить, постоянно находясь рядом с ним?
Он повел бровью.
– Нет? Ты приняла нашу жизнь, мы прошли через ритуал. В моих глазах, в глазах моего народа ты моя Спутница жизни, моя женщина. Моя жена. Разве в Америке принято, чтобы жены жили отдельно от мужей?
Нотка притворного мужского удивления, прозвучавшая в его голосе, выводила ее из себя, отчего ей хотелось бросить в него что-нибудь. Она не сомневалась, что он втихомолку посмеивается над ней, забавляясь.
– Мы не женаты, – решительно заявила она.
Было трудно не обращать внимания на то, как сердце подпрыгнуло от радости.
Завитки тумана плыли по лесу, извиваясь вокруг толстых стволов деревьев, расплываясь и зависая на высоте нескольких футов. Эффект был зловещий, но прекрасный.
– В глазах моего народа, в глазах Господа мы женаты.
Это было сказано так: «Мое слово – закон».
Ее передернуло.
– А как насчет моих глаз, Михаил? Моей веры? Это не имеет значения? – спросила она, готовая к бою.
– Я вижу ответ в твоих глазах, чувствую его в твоем теле. Твоя борьба бессмысленна, Рейвен. Ты прекрасно знаешь, что ты – моя.
Она вскочила, отодвинув стул.
– Я никому не принадлежу, и меньше всего тебе, Михаил! Ты не можешь просто объявить, что будет в моей жизни дальше, и ждать, что я тут же соглашусь.
Она сбежала по трем ступенькам к тропе, которая, извиваясь, уходила в лес.
– Мне нужен свежий воздух. Ты сводишь меня с ума.
Михаил рассмеялся.
– Ты так боишься самой себя?
– Иди к дьяволу, Михаил!
Рейвен ступила на тропинку и почти побежала, чтобы он не успел очаровать ее. А он мог это сделать, и она это знала.
Туман был густой, а воздух влажный и тяжелый. Благодаря своему острому слуху она могла слышать каждый шорох в кустах, каждое покачивание веток, трепет крыльев в воздухе.
Михаил шел позади нее.
– Возможно, я и дьявол, малышка. Не сомневаюсь, это противоречит твоим взглядам.
Она посмотрела на него через плечо.
– Прекрати преследовать меня!
– Разве я не джентльмен, чьей обязанностью является проследить, чтобы леди попала домой?
– Перестань смеяться! Если ты засмеешься еще хоть раз, клянусь, я за себя не отвечаю.
И тут Рейвен заметила крадущиеся фигуры и горящие глаза, которые следили за ней. Ее сердце почти остановилось и забилось вновь.
– Прекрасно! – Она развернулась и уставилась на него, – Просто здорово! Замечательно, Михаил. Зови своих волков, чтобы они съели меня живьем. Я нахожу, что эта идея вполне в твоем духе.
Он улыбнулся, блеснув зубами, словно голодный хищник, и снова рассмеялся, поддразнивая.
– Это не волки посчитают тебя восхитительно вкусной.
Рейвен подобрала сломанную ветку и бросила в него.
– Прекрати смеяться, как гиена! Это не смешно. Одного твоего высокомерия достаточно, чтобы заставить меня отказаться. – Ей потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не рассмеяться.
Чудовище, он слишком очарователен и пользуется этим.
– Твои американские выражения очень занятны, малышка.
Она бросила в него еще одну ветку, за которой последовал камушек.
– Кто-то должен преподать тебе урок.
Она напоминала вулкан, сплошь искры и пламя. Михаил задержал дыхание. Она была его, сплошной огонь и ярость, храбрость и независимость. И страсть. Этим она и растопила его сердце, вошла в его душу. Он чувствовал это в ее сознании, хотя она была чрезвычайно осторожна, стараясь не позволить ему это увидеть.
– И ты думаешь, ты – тот, кто это сделает? – поинтересовался он.
Еще один камень полетел ему в грудь. Он легко поймал его.
– Думаешь, я боюсь твоих волков? – потребовала она. – Здесь только один волк, и это ты. Зови их. Давай!
Она сделала вид, что вглядывается в темный лес.
– Подходите и получайте меня. Что он вам сказал?
Михаил разжал ее пальцы, высвобождая ветку, которой она вооружилась, словно дубинкой. Обняв за талию, он притянул ее к себе.
– Я сказал им, что ты на вкус, как теплый мед, – прошептал он своим волшебным голосом.
Развернул к себе и взял в руки ее прекрасное лицо.
– Где же уважение, которого заслуживает такой могущественный мужчина, как я?
И он погладил ее по нижней губе. Рейвен закрыла глаза, смиряясь с неизбежным. Ей хотелось плакать. Чувства к нему были настолько сильны, что перехватывало горло. Михаил прикоснулся к ее глазам губами, пробуя слезы на вкус.
– Почему ты оплакиваешь меня, Рейвен? – пробормотал он около ее горла. – Это потому, что ты все еще хочешь сбежать от меня? Неужели я настолько ужасен? Я бы никогда не позволил ни одному живому созданию, будь то человек или животное, причинить тебе боль, если только в моей власти предотвратить это. Я думал, наши сердца и сознания едины. Я ошибаюсь? Почему ты больше не хочешь меня?
Его слова ранили ее в самое сердце.
– Это не так, Михаил, совсем не так, – запротестовала она, боясь причинить ему боль. – Ты свел на нет все мои добрые намерения.
Она ласкала его лицо кончиками пальцев.
– Ты самый очаровательный мужчина, какого я когда-либо знала. Я чувствую, словно принадлежу этому месту вместе с тобой, как если бы я знала тебя очень давно. Но это невозможно за такое короткое время, которое мы провели вместе. Я знаю, что если между нами будет некоторое расстояние, я смогу рассуждать. Все произошло так быстро. Это похоже на наваждение. Я не хочу совершить ошибку, которая причинит боль нам обоим.
– Ты причинишь мне невыносимую боль, если покинешь меня, оставишь одного после того, как я нашел тебя.
– Мне просто нужно время, Михаил, время, чтобы все обдумать. Это так пугает – способ, которым я связана с тобой. Я думаю о тебе каждую минуту, хочу дотрагиваться до тебя, зная, что могу это сделать, хочу ощущать твою кожу под своими пальцами. Такое ощущение, что ты пробрался в мою голову и сердце, даже в мое тело, и я не могу от тебя избавиться.
Она произнесла это как покаяние, пристыженно склонив голову.
Михаил взял ее за руку и потянул, заставляя идти рядом.
– Это особенность моего народа, способ, которым мы чувствуем свою пару. И это не всегда приятно. По своей природе мы страстные, любвеобильные и большие собственники. Я испытываю то же, что и ты.
Она робко улыбнулась.
– Я права, думая, что ты сознательно удерживаешь меня здесь?
Михаил пожал плечами.
– И да и нет. Я не хочу заставлять тебя действовать вопреки собственному желанию, но я также хочу, чтобы ты осталась. Я полагаю, что мы, Спутники жизни, связаны более безвозвратно, чем вы связываете себя вашей свадебной церемонией. Мне будет очень неуютно здесь без тебя, и душой и телом. Я не знаю, как бы отреагировал на твои отношения с другим мужчиной, и, если честно, боюсь этого.
– Но мы действительно из двух совершенно разных миров, – печально сказала она.
Он поднес ее руку к губам.
– Есть такая вещь, как компромисс, малышка. Мы можем двигаться между двумя мирами или создать наш собственный мир.
Ее синие глаза смотрели на него, она слабо улыбалась.
– Это звучит так здорово, Михаил, так современно, но я почему-то думаю, что, скорее всего, мне одной придется пойти на компромисс.
Со своей странной старомодной учтивостью Михаил приподнял ветку, пропуская ее вперед. Тропа сделала большой круг и привела их обратно к его дому.
– Возможно, ты права, – сказал он весело, – но пойми, это в моей природе – контролировать и защищать. Я не сомневаюсь, что ты более чем достойна меня.
– Тогда почему мы вернулись к тебе домой, вместо того чтобы отправиться в гостиницу? – спросила она, положив одну руку на бедро, в ее глазах плясали бесенята.
– А что бы ты там делала так поздно вечером?
– Останься со мной этой ночью. Пока я работаю, ты можешь читать, а потом я научу тебя, как строить лучшие щиты, чтобы закрываться от нежелательных эмоций окружающих тебя людей.
– А что с моим слухом? Из-за твоих лекарств он обострился до абсурда. – Она подняла бровь. – У тебя есть еще какие-нибудь идеи относительно того, что может со мной произойти?
Он сзади коснулся ее шеи зубами, а его пальцы скользнули по ее груди.
– У меня есть всевозможные идеи, малышка.
– Не сомневалась в этом. Мне кажется, ты сексуальный маньяк, Михаил.
Рейвен выскользнула из его объятий.
– И я считаю, что ты что-то положил в это лекарство, поэтому я тоже стала сексуальной маньячкой.
Она села за стол, спокойно взяла свой стакан с соком.
– Так как?
– Пей медленно, – рассеянно велел он. – Где ты нахваталась таких идей? Я был так осторожен с тобой. Ты чувствовала, как я делаю тебе внушения?
Она поняла, что пить не хочется.
– Ты всегда заставляешь меня спать.
Рейвен осторожно понюхала сок. Яблочный. Она ничего не ела и не пила в течение последних двадцати четырех часов, так почему ей ничего не хочется?
– Тебе нужно было поспать, – без угрызений совести сказал он, глядя на нее задумчиво. – Что-то не так с твоим соком?
– Нет-нет, конечно нет.
Рейвен поднесла стакан к губам и почувствовала, как ее желудок протестующе сжался. Она поставила стакан на стол, даже не пригубив.
Михаил вздохнул.
– Надеюсь, ты понимаешь, что тебе нужна еда. – Он наклонился ближе. – Насколько проще было бы, если бы ты позволила мне помочь тебе, но ты сказала, что я не должен это делать. Разве это разумно?
Ее пристальный взгляд скользнул мимо, пальцы нервно поворачивали стакан.
– Может быть, у меня просто грипп. Последние дни я чувствую себя как-то странно, у меня головокружение и слабость.
Она отодвинула стакан. Михаил пододвинул его назад.
– Это необходимо, малышка. – Он дотронулся до ее руки. – Ты и так чересчур маленькая, а я не считаю потерю веса хорошей идеей. Сделай глоток.
Она провела рукой по волосам, понимая, что он прав, но желудок протестовал.
—Не думаю, что смогу, Михаил.
Она подняла на него встревоженный взгляд.
Я действительно не капризничаю, я, наверное, больна.
Его лицо стало жестким. Он навис над ней, удерживая в руке стакан.
Ты выпьешь.
Его тон не допускал возражений.
– Ты выпьешь сок, твой организм его примет, – сказал он вслух, обняв ее за плечи.
Рейвен посмотрела на него, потом на пустой стакан на столе. И медленно тряхнула головой.
– Я не могу поверить, что ты способен на это. Я не помню, как пила, но неприятных ощущений теперь не испытываю.
Отвернувшись от него, она посмотрела в темную чащу. В лунном свете мерцал туман.
– Рейвен.
Он ласкал ее затылок.
Она доверчиво прислонилась к нему.
– Ты даже не представляешь, насколько ты уникален. Вещи, которые ты можешь делать, не поддаются моему пониманию. Ты пугаешь меня, действительно пугаешь.
Михаил прислонился к столбу, неподдельное замешательство было написано на его лице.
– Это мой долг и мое право – заботиться о тебе. Если тебе нужен целебный сон, то я должен его обеспечить. Если твоему телу нужна вода, почему я не должен помочь тебе? Почему это тебя так пугает?
– Ты действительно не понимаешь? – Она сосредоточилась на особенно замысловатом завитке тумана. – Здесь ты главный. Вполне вероятно, что твои навыки намного превосходят мои. Я не думаю, что когда-нибудь смогу жить твоей жизнью. Я одиночка, а не первая леди.
– Да, на мне лежит огромная ответственность. Мои люди рассчитывают на меня в том, чтобы наш бизнес шел гладко, в охоте на ассасинов, убивающих моих людей. Они даже рассчитывают, что я должен в одиночку выяснить, почему мы теряем так много детей в первый год жизни. Во мне нет ничего особенного, Рейвен, за исключением того, что я владею правами на полезные ископаемые и что добровольно взвалил на себя эту ношу. Но у меня нет ничего своего и никогда не было. Ты для меня – причина продолжать жить. Ты мое сердце, моя душа, воздух, которым я дышу. Без тебя у меня ничего нет, кроме темноты и пустоты. То, что у меня есть власть, то, что я сильнее, не означает, что я не могу испытывать невыносимое одиночество.
Рейвен прижала руку к животу. Михаил казался таким далеким, таким одиноким. Она ненавидела, когда он стоял вот так – молчаливо, прямо и гордо, в ожидании, когда она разобьет его сердце. Ей следует успокоить его, и он это знал. Он читал в ее сознании, знал, что она не могла вынести одиночества в его глазах. Она прошла разделяющее их расстояние, ничего не говоря. А что она могла сказать? Она просто положила голову к нему на грудь и обняла его.
Михаил тоже обнял ее. Он забрал ее жизнь без ее ведома. Она успокаивала его, заставляя чувствовать себя особенным, великим, но она не знала о его преступлениях. Она была связана с ним, не могла находиться вдали от него достаточно долго. Он не находил слов, чтобы объяснить ей все это, не рассказывал о своей расе больше, чем позволяли соображения безопасности. Она думала, что не может быть достойной его высокого положения. Она заставляла его чувствовать себя смущенным и пристыженным.
– Послушай меня, Рейвен. – Он дотронулся губами до ее шелковистой макушки. – Я знаю, что не заслуживаю тебя. Ты считаешь себя менее значимой, чем я, но правда в том, что ты намного выше меня, и я не имею права даже до тебя дотрагиваться.
Когда она сделала движение, чтобы возразить, Михаил обнял ее еще крепче.
– Нет, малышка, я знаю, что это правда. Я ясно вижу тебя, хотя тебе нет доступа в мои мысли и воспоминания. Я не могу покинуть тебя. Мне жаль, что я не могу быть лучше, чтобы поступить так, но я не могу. Я могу только пообещать тебе сделать все, что в моей власти, чтобы ты была счастлива. Я прошу только времени, чтобы узнать твои привычки и не совершить ошибки. Если тебе хочется услышать слова любви – он приник губами к уголку ее рта, – я скажу их и буду при этом честен. Я никогда не хотел женщину для себя одного. Я никогда не хотел, чтобы кто-то имел такую власть надо мной. Я никогда не хотел делить свое сознание с какой-либо женщиной так, как делю его с тобой.
Его поцелуй был нежным и опаляющим одновременно.
– Ты в моем сердце, Рейвен. Я лучше тебя знаю различия между нами. Я прошу всего лишь дать мне шанс.
Она развернулась в его руках, чтобы теснее к нему прижаться.
– Ты действительно думаешь, что у нас получится? Что мы сможем найти золотую середину?
Она даже не представляла, как он рискует. Пока она будет жить с ним, он никогда не сможет найти безопасного пристанища под землей. Не сможет покинуть ее, оставив без защиты даже на день. С того момента, как она пошла с ним, опасность возросла в десятки раз как для него, так и для нее. Ассасины не будут делать различий между ними. В их глазах она приговорена. Вдобавок ко всем прочим его преступлениям он втянул ее в свой опасный мир.
– Мы никогда не узнаем, пока не попытаемся. Он прижал ее к себе, словно говоря, что ни за что не позволит ей уйти.
Рейвен ощутила его внезапное возбуждение. Он встревоженно поднял голову, словно чувствуя ветер, вслушиваясь в ночь. Она заметила, что делает то же самое, глубоко вдыхая и стараясь услышать, что происходит глубоко в лесу. Издалека легкий ветерок доносил сдержанные завывания волчьей стаи, словно волки обращались друг к другу и к Михаилу.
Потрясенная, Рейвен запрокинула голову.
– Они разговаривают с тобой! Откуда я это знаю, Михаил? Как я вообще могу знать это?
Он слегка взъерошил ей волосы.
– Ты тусуешься не с теми людьми.
Она расхохоталась. Он терзал ее сердце, оставив его открытым и уязвимым.
– Что это? – Она изобразила удивление. – Владелец поместья знает сленг девяностых?
Он одарил ее мальчишеской, озорной улыбкой.
– Возможно, именно я та персона, которая тусуется не с теми людьми.
– Возможно, для тебя еще не все потеряно.
Она поцеловала его в шею и в твердый подбородок.
– Я тебе говорил сегодня, что ты очень красивая в этом наряде?
Он взял ее за плечо и развернул к столу.
– У нас будет компания.
Неторопливым движением он налил полстакана сока, раскрошил кусочек кекса и рассыпал крошки по тарелкам.
– Михаил! – Беспокойство прозвучало в голосе Рейвен. – Будь осторожен, используя ментальную связь. Мне кажется, что здесь есть еще один человек кроме меня, обладающий телепатическими способностями.
– Все мои люди обладают ими, – осторожно ответил он.
– Он не такой, как ты, Михаил. – Она нахмурилась, потирая лоб. – Он такой, как я.
– Почему ты не сообщила мне об этом? – спросил он мягко, хотя в его голосе послышались властные нотки. – Ты прекрасно знаешь, что моих людей преследуют, наших женщин убивают. Я проследил путь троих ассасинов вплоть до гостиницы, в которой остановилась и ты.
– Потому что я не знаю наверняка, Михаил. Я стараюсь никогда не дотрагиваться до людей. За годы я научилась не соприкасаться с другими, не позволять кому-то дотрагиваться до меня.
Она провела рукой по волосам, сморщив лоб.
– Прости. Я должна была сказать о своих подозрениях, но я не была уверена.
Михаил с нежностью разгладил морщинку у нее на лбу, коснулся губ.
– Я не собирался тебя ругать, малышка, но нам надо обсудить это при первой же возможности. Слышишь?
Она потянулась в ночь.
– Машина.
– В миле отсюда или чуть дальше.
Он шумно вдохнул ночной воздух.
– Отец Хаммер и двое незнакомцев. Женщины. Надушены. Одна старше другой.
– Кроме меня в гостинице остановились восемь человек.
Рейвен поняла, что ей трудно дышать.
– Они путешествуют вместе. Самая старшая пара из Штатов, Гарри и Маргарет Саммерс. Джейкоб и Шелли Эванс, брат и сестра, из Бельгии. И четверо мужчин из разных мест откуда-то с Континента [7]7
Так англичане и американцы называют Евразию.
[Закрыть]. На самом деле я не так много с ними разговаривала.
– Любой из них может быть связан с ассасинами, – жестко заметил он.
Втайне он был очень доволен, что она не обратила внимания на других мужчин. Он не хотел, чтобы она смотрела в их сторону, никогда.
– Думаю, я бы узнала. Я имею дело с убийцами чаще, чем хотелось бы. Только один из этих людей обладает телепатическими способностями, и они определенно не сильнее моих.
Теперь она могла легко расслышать шум мотора, но плотный туман не позволял ее увидеть. Михаил взял ее за подбородок.
