Текст книги "Темный принц"
Автор книги: Кристин Фихан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Прикосновения Грегори были даже нежны, когда он обследовал раны.
– Они знали, что делали. Выстрелы не затронули жизненно важные органы, но ты потерял много крови.
Потребовалось всего несколько секунд, чтобы Грегори освободил Михаила от цепей. Он закрыл раны землей, останавливая дальнейшую кровопотерю.
– Проверь отца Хаммера, – слабым голосом попросил Михаил.
– Он мертв. – Грегори едва взглянул на искалеченное тело.
– Убедись.
Это был приказ. До этого Михаил никогда ничего не приказывал Грегори. Этого не требовалось.
Они смотрели друг на друга, и серебристые глаза Грегори сверкнули.
– Пожалуйста, Грегори, если есть хоть один шанс...
Михаил закрыл глаза.
Покачав головой – это была пустая трата времени, – Грегори покорно направился к скрюченному телу священника и проверил пульс. Он знал, что это бессмысленно и что Михаил тоже знает об этом.
– Сожалею, Михаил. Его больше нет.
– Я не хочу оставлять его здесь.
– Перестань разговаривать и позволь мне сделать мою работу, – зарычал Грегори, укладывая Михаила на пол. – Возьми мою кровь, пока я подлатаю твои дыры.
– Найди Рейвен.
– Возьми мою кровь, Михаил. Вампир не причинит ей вреда и будет очень терпелив этой ночью. Ты должен набрать силу для предстоящей охоты. Пей то, что я тебе добровольно предлагаю. Мне не хотелось бы силой заставлять тебя сделать это.
– Ты становишься занудой, Грегори, – заметил Михаил, но послушно взял предложенное запястье.
Кровь Грегори была такой же древней, как и его. Ничто другое не могло помочь так быстро. В полном молчании Михаил питался, возмещая потери. Грегори слегка шевельнул запястьем, отнимая его у Михаила, так как понимал: ему потребуются все силы, чтобы излечить и перенести принца в безопасное место.
– Тело священника надо забрать с собой, – повторил Михаил.
По его заледеневшему телу прошла теплая волна, но он все еще был голоден. Его сознание потянулось к Спутнице жизни, страстно желая слиться с ней.
Боль взорвалась в ее голове – в его – такая сильная, что он задохнулся и отпрянул; его черные глаза в агонии встретились с бледными глазами Грегори.
А теперь спи, Михаил. Вскоре мы отправимся на охоту. Но вначале надо позаботиться о твоих ранах.
Грегори отдавал команды своим гипнотическим голосом. На певучем, струящемся древнем языке.
Услышь мои слова и позволь матери-земле обнять тебя. Она исцелит твои раны и успокоит сознание. Спи, Михаил. Моя кровь смешивается с твоей. Почувствуй, как она исцеляет твое тело.
Грегори закрыл глаза, сливаясь с Михаилом, перетекая в него, чтобы излечить каждую рваную рану, вытолкнуть инородные предметы и восстановить повреждения изнутри с точностью опытного хирурга.
Огромный сыч облетел руины и опустился на обломки стены. Крылья медленно сложились, и круглые глаза стали рассматривать сцену, которая разворачивалась внизу. Когти разжались. Грегори поднял голову, возвращаясь в свое тело. Он произнес имя карпатца тихо, с признательностью.
– Эйдан.
Тело совы удлинилось, замерцало, превращаясь в высокого рыжеватого мужчину. Его глаза поблескивали золотистым блеском. Светлые волосы редко встречались у карпатцев. Эйдан приближался почти строевым шагом.
– Кто осмелился на такое? – требовательно спросил он. – Что с Жаком и женщиной Михаила?
Грегори тихо зарычал, резким ударом серебристых глаз останавливая карпатца.
– Принеси свежей земли и подготовь тело священника.
Грегори делал свою работу, когда прибыл Байрон. Неторопливое древнее песнопение заполнило ночь, обещая надежду. Никто бы не поверил, что он собирается закончить работу побыстрее, чтобы Михаил уже этой ночью встал на ноги.
Эйдан принес самой плодородной земли, которую только смог найти, и, отступив назад, стал восхищенно наблюдать за Грегори. Все ингредиенты были тщательно перемешаны и помещены поверх ран. Ветер принес с гор запах пыли, это было предупреждением для карпатцев. Приближался грузовик с двумя людьми.
Байрон опустился на колени рядом с Эдгаром Хаммером, благоговейно проведя рукой по лицу священника и поднимая его безжизненное тело.
– Я похороню его на святой земле, Грегори, а затем уничтожу тела возле хижины.
– Кто это сделал? – повторил свой вопрос Эйдан.
Грегори наполнил сознание Эйдана знанием, не потрудившись вступить в разговор.
– Я был знаком с Андре много веков, – сказал Эйдан. – Он на полвека младше меня. Мы не раз вместе сражались. В последнее время отчаявшихся становится все больше.
Эйдан скользнул взглядом по рухнувшим стенам, его золотистые глаза ярко горели в темноте. Каждый листик на деревьях сверкал серебром в свете луны, но Эйдан давным-давно утратил способность различать цвета. Его мир был темным и серым, и он будет таким до тех пор, пока он не найдет свою Спутницу жизни или не станет искать успокоения на рассвете. Он сделал вдох, улавливая запахи дичи, смерти, человека. Выхлопные газы загрязняли чистый воздух.
Он двинулся сквозь стройные ряды дубов, ведомый холодным, как лед, инстинктом хищника, чтобы отомстить за сделанное с одним из них. Их раса балансировала на краю гибели и могла не пережить очередной охоты на вампиров. Каждый из оставшихся мужчин сосредоточил все свои надежды на выживании женщины Михаила. Если она сможет принять их образ жизни как истинная Спутница жизни и произвести на свет девочек, достаточно сильных, чтобы пережить первый год жизни, у всех мужчин-карпатцев появится шанс. Появится цель, чтобы держаться, обыскивая мир в поисках таких женщин, как Рейвен. Но предательство Андре стало самой страшной изменой.
Собирался туман, густой, почти непроницаемый, он скользил между деревьями, закрывая дорогу. Раздался скрежет тормозов: водитель резко остановил машину, ничего не различая в плотном тумане. Эйдан подошел ближе, невидимый, опасный хищник, выискивающий жертву.
– Как долго нам еще добираться, дядя Джин? Ветер донес голос мальчика, нетерпеливый и восторженный.
– Нам придется подождать, пока не рассеется туман, Донни. – Второй голос казался обеспокоенным. – Такой туман бывает в этих местах, наверху, довольно часто, и застрять в нем – не лучший вариант.
– А что за сюрприз? Можешь рассказать? Ты сказал маме, что на день рождения я получу сюрприз, который никогда не забуду. Я слышал, как вы об этом говорили.
Теперь Эйдан мог их видеть. Водителем оказался мужчина лет тридцати, мальчику же было не больше пятнадцати. Эйдан наблюдал за ними, потребность убивать бежала по его венам, кипела в крови. Он чувствовал власть в каждом нервном окончании, и это напоминало, что он еще жив.
Мужчина сильно нервничал, вглядываясь в туман, со всех сторон окруживший грузовик, но ничего не видел за этой густой завесой. На мгновение ему показалось, что увидел глаза – голодные и сверкающие, почти золотые. Это были глаза животного – глаза волка, наблюдающего за ними из темноты. Сердце его заколотилось, во рту пересохло. Он притянул мальчика поближе к себе, защищая.
– Он у твоего дяди Джеймса.
Ему пришлось дважды прочистить горло, прежде чем удалось произнести эти слова. Он знал, что они в большой опасности, знал, что хищник выжидает момент, чтобы вцепиться им в горло.
– Давай прогуляемся до охотничьего домика, дядя Джин. Я не могу дождаться, когда смогу испытать свое новое ружье. Пойдем, это недалеко, – упрашивал мальчик.
– Не в тумане, Донни. В здешних лесах водятся волки... И другие хищники... Лучше подождать, пока станет видно дорогу, – твердо возразил мужчина.
– У нас есть ружья, – угрюмо заметил мальчик. – Разве не для этого мы их взяли с собой?
– Я сказал, нет. Ружья не всегда обеспечивают безопасность, мальчик.
Эйдан подавил дикое желание. Мальчик, казалось, еще не достиг зрелости. Кем бы ни были эти смертные, он не мог убить их, пока его жизни или жизни его родичей ничто не угрожает. Он не собирался становиться вампиром – предателем своего народа, хотя убивать становилось все легче. Это был один из соблазнов власти. Вокруг него поднялся ветер, закружив в вихре листья и ветки. Рядом остановился Грегори. На руках у него лежал Михаил, бледный и безжизненный.
– Давай уйдем отсюда, Эйдан.
– Я не смог убить их, – тихо ответил Эйдан, но сожаления в его словах не было.
– Если старший – Евгений Словенски, то он будет очень занят сегодня ночью. Его брат лежит мертвым под грудой камней – это месть за священника.
– Я не смог убить их, – повторил Эйдан.
– Если это Словенски, он заслуживает смерти, но я очень рад, что ты удержался, зная, что тебе грозит. В охоте на немертвых ты иногда заходил слишком далеко. Об этом говорит темнота в твоей душе.
– Я подошел очень близко к краю, – без сожаления констатировал Эйдан. – Когда женщина Михаила была тяжело ранена, его ярость почувствовали все карпатцы. Это возмущение так меня удивило, что я решил проверить, в чем дело. И вернулся убедиться, что его мудрость служит на благо нашему народу. Теперь я верю, что его женщина – это наша надежда на будущее.
– Я тоже верю в это. Возможно, в другой стране тебе станет легче. Нам нужно послать опытного охотника в Соединенные Штаты.
Оставаясь в густом тумане, Эйдан обратил внимание на тюрьму. От одного взмаха его руки земля задрожала и покачнулась. Крепкое здание сровнялось с землей, и на его месте осталась лишь груда камней, а под ними – свежая могила.
В тумане Грегори начал подниматься вверх со своей ношей. Эйдан был рядом. Они пересекли темное небо, направляясь к пещерам, куда карпатцы прибывали один за другим, чтобы помочь исцелению принца.
Глава 15
Ночной ветерок обдувал тело Рейвен, когда ее несли по небу в неизвестном направлении. Она испытывала головокружение и слабость, ее сознанию было трудно сконцентрироваться на чем-то одном. Сначала она попыталась сосредоточиться на каком-либо ориентире, о котором можно сообщить Грегори, но некоторое время спустя не могла даже вспомнить, зачем она это делает. Подсознательно Рейвен понимала, что это из-за наркотиков ей нелегко сообразить, что происходит, и чувствует она себя больной и разбитой. Но думать о том, куда вампир несет ее и как собирается с ней поступить, когда они прибудут на место, становилось все труднее.
Лунный свет лился на верхушки деревьев, превращая все вокруг в сюрреалистический сон. Мысли не задерживались в ее сознании. Шепот перешел в непрерывное бормотание, которое она не могла разобрать. Оно казалось ей очень важным, но Рейвен слишком устала, чтобы разбираться во всем этом. Неужели ее сознание распалось после выслеживания последнего серийного убийцы? Она не могла вспомнить, что с ней произошло. Прохладный ветер обдувал ее тело. Она замерзла, но это не имело значения. В небе плясали огни, все небо сверкало, словно в брильянтах. Под ними хрусталем сияло огромное озеро. Это было бы прекрасным зрелищем, если бы у Рейвен не раскалывалась голова.
– Я устала, – наконец сказала она, удивляясь, что еще может говорить.
Наверное. Если она и спала, то сейчас проснулась. Руки, на которых она лежала, напряглись.
– Я знаю. Скоро ты будешь дома.
Девушка не узнала голос, и что-то в ней противилось этой близости. Телу было неприятно чувствовать его рядом. Кто это? Ей казалось, она его не знает, хоть он и держал ее так, словно имел на нее все права. Что-то ускользало от ее сознания, что-то она пыталась, но не могла уловить. Каждый раз, когда ей казалось, что мозаика начинает складываться в общую картину, голову пронзала острая боль и она переставала что-либо соображать.
Неожиданно она обнаружила, что они идут под звездами, а над ними тихо колышутся деревья; его рука обнимала ее за талию. Это смутило Рейвен. Разве они все это время шли? Никто не может летать, это абсурд. Ей вдруг стало страшно. Неужели она сошла с ума? Она бросила взгляд на человека, шагающего рядом. Он был щедро одарен физической красотой, его бледное лицо было чувственно прекрасным. Но когда он улыбался ей, глаза оставались пустыми и холодными, а зубы угрожающе блестели, отчего страх пронзил ее сердце. Кто он? Почему она с ним?
Рейвен задрожала и попыталась отодвинуться от мужчины едва уловимым движением. Но она была очень слаба и без его поддержки наверняка бы упала.
– Ты замерзла, моя дорогая. Мы скоро будем дома. От его голоса волна ужаса прошла по ее телу, все внутри перевернулось. Злорадное торжество слышалось в его голосе. Хотя с виду он казался заботливым, у Рейвен было ощущение, словно гигантская змея обернулась вокруг нее, обдавая холодом, гипнотизируя. Ее сознание куда-то потянулось, изо всех сил стараясь выйти на связь.
Ты придешь, Михаил?
Ее охватила агония, она закричала и упала на колени, сжимая руками голову, боясь двинуться, боясь подумать.
Холодные руки подхватили ее и поставили на ноги.
– Что случилось, Рейвен? Давай, расскажи мне, может быть, я сумею тебе помочь.
Она ненавидела его голос. От его звука побежали мурашки. В нем были власть и порочность, затаенное веселье, словно он точно знал, что с ней происходит, и наслаждался ее страданиями, ее незнанием. Но как бы ей ни были противны его прикосновения, она не могла удержаться на ногах и была вынуждена прислониться к его сильному телу.
– Тебе необходимо питание, – небрежно заметил он, но она почувствовала тщательно скрываемое волнение в этих словах.
Рейвен прижала руку к животу.
– Мне плохо.
– Это потому, что ты голодна. У меня приготовлен для тебя сюрприз, моя дорогая. Банкет в твою честь. Гости ждут не дождутся нашего возвращения.
Рейвен остановилась и заглянула в его холодные глаза, в которых была издевка.
– С тобой я не хочу никуда идти.
Его глаза сузились, стали жестокими. Губы изобразили улыбку, блеснули клыки. Она увидела оголенные корни его зубов, удлинившиеся резцы. Он оказался не таким красивым, как ей показалось вначале, а довольно мерзкого вида.
– Рейвен, тебе больше некуда идти.
И вновь в его голосе она услышала издевку и притворную заботливость.
Рейвен вырвала руку, ее ноги подогнулись, и она резко села на землю.
– Ты не...
Имя ускользало, взрываясь головной болью. Кровавые капли выступили у нее на лбу и потекли по лицу.
Вампир неторопливо склонил голову и прошелся шероховатым языком по ее щеке – слизывая кровавый след.
– Ты больна, моя дорогая. Ты должна доверять мне, потому что я лучше знаю, что тебе нужно.
Рейвен заставила себя сохранять спокойствие и отодвинула тонкую паутину, сковывавшую ее сознание. Она обладала редким даром. И была умна. А с этим трудно поспорить. Она не сомневалась, что ей угрожает серьезная опасность, но не представляла, как оказалась здесь с ним. Ей надо было подумать. Рейвен подняла лицо к луне, и на ее длинных иссиня-черных волосах заиграли синие блики.
– Я в смятении, я не могу вспомнить даже твое имя.
Она заставила себя выглядеть виновато, чтобы усыпить его бдительность, если он в состоянии читать ее мысли. Она боялась, что это вполне возможно.
– Что со мной случилось? У меня ужасно болит голова.
Он предложил ей руку, его манеры вдруг стали гораздо благороднее, а сам он – намного снисходительнее, и она оперлась на него.
– Ты повредила голову.
Он поднял ее, обхватив за тонкую талию. На этот раз Рейвен заставила себя без содрогания принять его прикосновение.
– Мне очень жаль. Я в таком смятении, что чувствую себя глупо и боюсь чего-то, – призналась она.
Ее синие глаза стали огромными, а сознание – невинным и чистым.
– Я Андре, твой истинный Спутник жизни. Другой выкрал тебя у меня, и когда я спасал тебя, ты упала и ударилась головой.
Его голос звучал вполне музыкально и гипнотически.
Истинный Спутник жизни. Михаил.
На этот раз, когда ударила боль, она ее приняла, позволила ей омыть себя. От этого перехватило дыхание, и боль, словно тысячи иголок, пронзила череп. Но Рейвен постаралась сделать так, чтобы ни один намек на агонию не отразился на ее лице или в ее сознании. Собрав всю свою силу воли, она сконцентрировала свое сознание.
Михаил? Где ты? Ты настоящий? Я боюсь.
Этот путь был таким родным, и она пользовалась им с такой легкостью, словно делала это всегда.
Малышка.
Ответ был слабым и далеким, но таким реальным, единственным, за что можно было уцепиться в этом мире безумия.
Кто со мной? Что произошло?
Она заставила себя облокотиться на поддерживавшего ее мужчину, сохраняя в сознании видимость замешательства. Ее поразило то, что ее сознание способно работать на нескольких уровнях одновременно.
Андре – вампир. Он забрал тебя у меня, но я приду за тобой.
Что-то было не так. Причина где-то рядом, стоит только дотянуться. Рейвен верила этому далекому голосу, чувствовала тепло и любовь в обнимающих ее руках. Она знала это ощущение, этот голос. Но он был немного не такой.
Ты ранен? Как?
В своем сознании Михаил воспроизвел все последние события. Рейвен резко вздохнула, ощущение было таким, словно кто-то ударил ее в живот.
Михаил...
Грегори становится настоящим занудой. Я бы не рискнул умереть.
Воспоминания были расплывчатые, и она испугалась. Рейвен постаралась разделить свои мысли. И поскольку вампир дотрагивался до ее сознания поверхностно, читая лишь те мысли, которые она позволяла ему читать, Рейвен предстала перед ним дрожащей и смущенной – какой, по его мнению, она и должна быть.
Раны Михаила, как она поняла, были ужасны. Он в пещере, окруженный карпатцами. Грегори занимался его повреждениями, и Рейвен не сомневалась, что он поместит Михаила в землю и она останется без последней опоры. Она подняла голову. Может, наркотики на мгновение и затуманили ее рассудок, но она сможет сделать то, что должна.
С Андре я справлюсь. Не беспокойся обо мне.
Она постаралась вложить в эти слова побольше уверенности.
И она подавила облегчение. Воспоминания, все еще немного осколочные, вернулись к ней после успокаивающего прикосновения Михаила. Михаил или Грегори, а может быть, и оба придут за ней независимо от того, что произойдет. Михаил закроет свои раны и поползет, если только так сможет до нее добраться.
– Что-то ты притихла? – испугал ее вопросом Андре.
– Пытаюсь что-нибудь вспомнить, но только сильнее болит голова.
Они были на плато.
Спустя несколько минут Рейвен смогла разглядеть небольшой каменный дом, пристроенный к скале. Он мерцал в свете луны, как мираж. Рейвен часто моргала, запоминая каждую деталь и передавая Михаилу. Главное, не дать вампиру догадаться, что она думает о Михаиле. Это Андре наказывал ее болью, когда узнавал о ее мыслях. Если вначале, сбитая с толку наркотиками, она какое-то время находилась под его влиянием, то теперь ей было просто плохо, кружилась голова. И было очень, очень страшно.
– Это наш дом? – спросила она, тяжело опираясь на него.
– Мы пробудем здесь достаточно, чтобы пообедать, моя дорогая.
Она снова почувствовала в его голосе отвратительное злорадство.
– Задерживаться дольше небезопасно. Нас могут выследить. Тебе необходимо питание, чтобы стать достаточно сильной для дальнейшего пути.
Она нарочито доверчиво взяла вампира за руку.
– Я попытаюсь, Андре, мне и правда очень плохо.
Рейвен сделала шаг к порогу, когда ощутила инстинктивный протест Михаила. Она неуклюже споткнулась и упала рядом с дверью. Проклиная все на свете, Андре попытался поднять ее на ноги и втолкнуть в дом, но Рейвен, казалось, не в состоянии была передвигаться. Тогда вампир взял ее на руки и внес за порог.
В каменном доме была большая комната с нишей в дальнем углу, откуда лестница вела наверх, в спальню. Комната оказалась холодной и сырой. В трещинах росла плесень. Тут был стол и длинная церковная скамья. Взмахом руки Андре зажег несколько свечей. Сердце Рейвен почти остановилось, а потом забилось с удвоенной силой. К стене были прикованы мужчина и женщина, их глаза расширились от ужаса. Оба были грязные, в рваной одежде. На прорехах в платье женщины и рубашки мужчины виднелась кровь. Они были все в синяках, а у мужчины пониже правой щеки она разглядела следы от ожогов.
Вампир улыбнулся своим жертвам с издевкой.
– Обед, моя дорогая. Только для тебя.
И он осторожно усадил Рейвен на скамью, словно она была сделана из фарфора. Медленной, грациозной походкой Андре прошелся по каменному полу, его красные бездушные глаза остановились на женщине. Некоторое время он наслаждался ее ужасом, смеясь над бессильной яростью ее мужа. Когда он схватил женщину, освободив от цепи, мужчина стал биться и выкрикивать угрозы, проклиная Рейвен. Андре потащил женщину к ней, заставил опуститься на колени и крепко держал, одной рукой схватив за волосы и открыв горло.
Он дотронулся до ее пульса.
– Питайся, моя дорогая. Почувствуй, как теплая кровь вливается в твои вены, делает тебя сильнее. Когда ты заберешь ее жизнь, почувствуешь такое могущество, какого еще никогда не знала. Это мой подарок тебе. Безграничная власть.
Женщина рыдала и стонала от ужаса. Ее муж умолял, ругался, пытаясь разорвать сковавшие его цепи. Рейвен медленно выпрямилась, дрожащей рукой отбрасывая назад копну волос. Андре мог соблазнить свои жертвы, привести в состояние транса, так что они с радостью встретили бы смерть, но он испытывал восторг, наблюдая, как люди испытывают ужас. Наполненная адреналином кровь его одурманивала. Рейвен поняла, что все замерли в ожидании ее реакции. Она чувствовала в своем сознании присутствие Михаила, неподвижного и безмолвного. Он пребывал в неистовстве, оттого что его нет рядом, чтобы защитить ее, избавить от принятия столь жуткого решения.
Она подняла на Андре свои сине-фиолетовые глаза, словно едва сдерживая слезы. Ее ладонь скользнула по руке женщины, будто она хотела ее успокоить.
– Ты сомневаешься во мне. Почему? Что я такого сделала? Я, честное слово, не помню. Я бы никогда не смогла это сделать – отнять жизнь таким способом, так же как и ты. Почему ты проверяешь меня именно так? Разве я совершила преступление, о котором не помню? Почему ты так жесток со мной?
Лицо Андре потемнело, красные глаза снова стали темно-карими.
– Не надо так расстраиваться.
– Скажи мне, Андре. Я не выдержу неизвестности. Кто-то заставил меня сделать что-то, чего ты не можешь мне простить?
Она опустила голову, словно ей было стыдно. Ее голос стал еще тише.
– Забери мою жизнь, Андре. Излей свой гнев на меня, а не на эту бедную женщину. Я уйду, если ты не захочешь больше связывать свою жизнь с моей, хотя я не знаю, куда мне податься.
Рейвен посмотрела ему прямо в глаза, чтобы он понял, что она говорит серьезно.
– Забери мою жизнь, Андре.
– Нет, Рейвен.
– Тогда ответь: зачем эта проверка? Потому что я не совсем такая, как ты, потому что я не могу уйти под землю или видоизмениться? Ты стыдишься меня и хочешь наказать.
– Конечно нет.
Рейвен обняла женщину.
– Я не уверена, но, помнится, ты заявлял, что нанял надежных слуг. Эта женщина – одна из тех, о ком ты говорил?
Вдруг ее лицо омрачилось.
– Она твоя любовница?
Это прозвучало почти истерично, но ее ладонь по-прежнему нежно поглаживала руку женщины.
– Нет! Нет! – запротестовала та, но в ее глазах появились растерянность и огонек надежды. – Я ему не любовница. Вот мой муж. Мы не сделали ничего плохого.
Андре явно попал в трудное положение. Он захватил Рейвен в отчаянной попытке спасти себя. Если он заставит ее убить, она станет такой же темной и потерянной, как он сам. Что-то внутри у него перевернулось, когда он взглянул в ее невинные глаза.
– Женщина говорит правду, Рейвен. Она для меня никто. Служанка, если тебе угодно.
Его голос звучал потерянно, если не смущенно. Рейвен потянулась к его руке. Его сознание было по-настоящему дьявольским, гнилым и испорченным. Тем не менее, Рейвен жалела его. Когда-то он был хорошим, ничем не отличался от Михаила или Жака, но темнота одинокого существования заставила его свернуть с дороги. Андре отчаянно хотел чувствовать, обрести способность противостоять утреннему солнцу, наблюдать закат. Хотел смотреть в зеркало и не видеть оголенных десен и того отпечатка, который наложило на него его развратное существование. Но это было невозможно. Ни один истинный вампир не мог смотреть на себя в зеркало и не испытывать при этом чудовищной боли. Рейвен была его единственной надеждой, и он вцепился в нее. Он хотел чуда. Но так как она была человеком, он понятия не имел, что она может делать, а что нет.
– Прости меня, Андре, если я сделала что-то, что заставило тебя сомневаться во мне, – прошептала она.
Ей было так жаль его, что хотелось плакать.
Она бы не смогла спасти его, даже если б не принадлежала Михаилу. Никто не смог бы. Он был слишком испорчен сознанием собственной власти, слишком зависим от адреналина, который привык чувствовать, совершая убийства, вселяющие ужас. Она ненавидела себя за то, что обманывала его, но ее жизнь и жизнь человеческой пары висели на волоске. Он погладил ее шелковистые волосы.
– Я не злюсь на тебя, моя дорогая, но ты слаба и нуждаешься в питании.
Женщина застыла, ее лицо превратилось в маску ужаса. Она стояла молча, ожидая ответа Рейвен. Та выглядела смущенной.
– Но я не могу питаться.
Преднамеренно она позволила имени Михаила замерцать в своем сознании, а из-за нахлынувшей адской боли обхватила голову руками.
– Не понимаю, почему я не могу думать. Мне кажется, что те – другие – что-то сделали, чтобы я испытывала эти муки.
Андре поднял женщину, схватив ее за волосы.
– Я вернусь через несколько минут. Позаботься о том, чтобы Рейвен не пострадала. – Его глаза были пустыми и холодными. – И не пытайтесь покинуть это место. Я все равно узнаю, где вы.
– Андре, постой, – шепнула Рейвен, цепляясь за него вопреки своей воле.
Он отшатнулся от нее и бросился вон – прочь от света, назад в мир смерти и безумия, который был ему так знаком.
Женщина вцепилась в Рейвен.
– Пожалуйста, отпустите нас. Он дьявол, он убьет нас, сделает своими рабами и будет забавляться, пока наш страх ему не надоест.
Рейвен заставила себя подняться, отчаянно борясь с головокружением.
– Он все узнает. Увидит в темноте, учует, услышит каждый удар ваших сердец.
В комнате было холодно, пахло плесенью, и все это действовало угнетающе. Воздух был застоявшийся, в нем чувствовался запах смерти. Благодаря своей чувствительности Рейвен могла услышать крики его бесконечных жертв, которых приносили сюда и приковывали целями к стенам. Она была напугана, как и человеческая женщина.
– Кто вы такие?
– Моник Чанселе. Это мой муж, Александр. Почему вы помогаете мне?
– Огради свои мысли, Моник. Он может услышать их.
– Он мерзкий носферату [11]11
Носферату – древний клан вампиров. Носферату становятся только совершенно безумные смертные. У носферату острые уши, чудовищное лицо, голый череп, они живут в катакомбах и в канализации. Никто, будь то смертный или вампир, оскорбивший носферату, не может уйти от возмездия.
[Закрыть]. Вампир. – Это было утверждение, а не вопрос. – Нам надо убираться отсюда.
Рейвен едва стояла на ногах. Пошатываясь и держась то за спинку стула, то за край стола, она подошла к двери. Посмотрела на звезды, неторопливо окинула взглядом окружающий ландшафт, запоминая каждую скалу, возвышавшуюся за домом. Изучила и сам дом, окна, двери, материал стен, уделив особое внимание большому открытому пространству перед домом.
– Пожалуйста, пожалуйста, – вцепилась в нее женщина. – Помогите нам.
Рейвен пыталась сосредоточиться.
– Я и хочу помочь. Успокойтесь и постарайтесь не попадаться ему на глаза. По возможности привлекайте к себе как можно меньше внимания.
Она закрыла дверь. Теперь Михаил и Грегори будут иметь максимально точную информацию, какую она им передала.
– Кто вы? – подозрительно спросил Александр.
Он так сильно натягивал цепи, что все запястья у него были изранены.
Рейвен потерла ноющие виски, ее затошнило.
– Плохая идея показывать ему открытые раны.
Она чувствовала запах крови, а ее тело так ослабело, что ей немедленно нужно было питание. Не обращая внимания на тихо рыдающую в углу женщину, Рейвен приблизилась к мужчине, чтобы посмотреть, удастся ли ей облегчить его страдания. Но когда она наклонилась, чтобы осмотреть запястье, другой рукой он схватил ее за волосы, дернув так сильно, что на глазах у нее выступили слезы. Он притянул ее к себе и обеими руками сдавил ей горло.
– Александр, остановись, что ты делаешь? – закричала Моник.
– Моник, найди ключи от наручников, – приказал Александр и сильными пальцами так нажал на горло Рейвен, что комната закружилась у нее перед глазами.
Рейвен чувствовала его страх, отчаянную попытку спасти жену и себя. Он боялся, что она тоже вампир и жестоко играет с ними ради какого-нибудь извращенного удовольствия. Рейвен не могла винить его за это, но он вот-вот мог лишить ее жизни.
Рейвен!
Крик раздался совсем рядом, ее обдала волна ярости.
Кто-то оторвал руки Александра от ее горла, затрещали сломанные кости. Отброшенный невидимой силой, человек врезался в стену, его ноги беспомощно болтались футах в четырех от пола. Моник закричала, когда ее муж сдавленно захрипел. Он задыхался, глаза вылезли из орбит.
Отпусти его, Михаил! О господи, пожалуйста. Я не хочу отвечать еще за одну смерть. Я просто не смогу.
Рейвен опустилась на пол, подтянула колени и уткнулась в них, покачиваясь.
– Пожалуйста, – прошептала она вслух. – Отпусти его.
Михаил боролся с собственной смертельной яростью, чтобы освободить человека от своего ментального нападения. Он с шумом несся по воздуху – идти по следу Рейвен было легко. Он едва осознавал, что слева, не отставая от него, мчался Грегори, что Эйдан и Байрон двигались чуть позади, а за ними, стараясь не отстать, – Эрик, Тьенн и еще несколько карпатцев. Но это не имело значения. Он столетиями охотился на вампиров и всегда чувствовал неотчетливый протест, может быть, даже жалость. Теперь этого не было.
Михаил наконец подавил в себе ярость, загнал ее глубоко внутрь, и она теперь бурлила в нем, подобно вулканической лаве, рвущейся наружу, чтобы взорваться огнедышащим вулканом. Если он позволит ей просочиться на свободу, об этом узнают земля, ветер и все звери в горах. Это станет предупреждением вампиру. Он не чувствовал боли и получил хорошее питание – Грегори проследил за этим лично. Комбинация их древней крови была могущественнее любой другой. Кровавое пятно просачивалось сквозь белые перья совы, в облике которой он перемещался. Инстинктивно Михаил развернулся и полетел по ветру, чтобы даже легчайший ветерок не донес до вампира его запах.
В ночи раздался крик, полный ужаса, и дьявольский, злорадный, торжествующий смех. Каждый карпатец почувствовал вибрацию жестокости, дисбаланс силы, круговорот жизни и смерти. Рейвен, наделенная психической чувствительностью, неожиданно для себя поняла, что ее сознание потянулось туда, где творилось насилие.
Отступи, Рейвен, приказал Михаил.
Она прижала ладони к вискам. Андре смеялся, слетая с ветки дерева на женщину, которая пыталась уползти. Тело поменьше лежало у подножия дерева, бледное и безжизненное, – там, где он его бросил. Женщина застонала, умоляя пощадить ее. Но вампир снова страшно рассмеялся и отшвырнул ее, чтобы заставить ползти к нему и повиноваться.
