Текст книги "Темный принц"
Автор книги: Кристин Фихан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13
Руди Романова напичкали лекарствами, их резкие запахи ударили Михаилу в ноздри. Сама мысль о том, чтобы выпить эту отравленную кровь, была отвратительна, но тем не менее это было необходимо. При желании он смог бы прочитать мысли Романова, но Рейвен поверила ему. И хотя все в нем требовало смерти Романова, Михаил не мог ее предать.
– Позволь мне, – тихо сказал Грегори, легко читая намерение Михаила.
– Это большой риск для твоей души, – заметил Михаил.
– Выживание нашей расы стоит этого риска. Романов представляет собой опасность, которой мы не можем пренебречь. Мы должны сосредоточить все силы на поисках женщин, которые смогут обеспечить наше дальнейшее существование, а не на борьбе с охотниками на вампиров. Лишь немногие человеческие женщины – женщины с необыкновенными психическими способностями – могут стать парой для наших мужчин.
– И на чем основывается твоя теория? – осторожно, но не без угрозы спросил Михаил.
Опыты с женщинами относились к преступлениям, которым нет прощения.
Серебристые глаза Грегори сузились и блеснули. Темная пустота в нем росла, черное пятно расползалось по его душе. Он даже не пытался скрыть это от Михаила. Наоборот, он словно хотел показать, насколько отчаянным становится его положение.
– Я совершил множество уродливых поступков, которым нет прощения, но я никогда не воспользовался женщиной для эксперимента. Именно я должен взять кровь Романова, если ты хочешь, чтобы он продолжал жить.
Грегори не спрашивал, он сообщал о своем решении.
Два карпатца свободно миновали узкий коридор психиатрического отделения больницы. Люди испытали лишь легкое ощущение прохлады и ничего более, когда они, невидимые, прошли мимо. Густым туманом они просочились сквозь замочную скважину и закружились по комнате, саваном окутывая тело Романова. Он закричал, страх сковал его душу, а туман змеей извивался вокруг, скользя по его ребрам и запястьям, обвивая шею. Ветер усиливался. Он чувствовал его на собственной коже – как тиски, скручивающие его тело в спираль. Но как только он пытался схватить этот дым, руки проходили его насквозь. Чьи-то голоса шипели, шептали, угрожали – так тихо, словно звучали у него в голове. В безуспешной попытке остановить это бормотание он закрыл уши. Из его приоткрытого рта капала слюна, а горло судорожно сжималось.
Туман разделился, одна его часть проследовала в дальний угол и зависла над полом. Другая медленно уплотнилась, замерцала, обретая форму, пока на ее месте не появился мускулистый широкоплечий мужчина с прозрачными глазами, из которых смотрела смерть. Руди затрясся, забившись в угол. Видение не могло быть реальным, настолько ужасающим оно было.
– Романов.
Белые клыки Грегори блеснули в темноте.
– Кто вы? – Слова хриплым карканьем вырвались из его горла.
Прозрачные глаза сверкнули, сузившись до немигающих щелок.
– Ты и сам знаешь.
Эти серебристые глаза глядели прямо в душу. Голос Грегори стал низким, гипнотизируя Руди.
– Подойди ко мне, накорми меня. Стань моим слугой, пока я не передам тебе проклятие темноты.
В глазах Романова появились проблески понимания, страх превратился в леденящий ужас. И все-таки он придвинулся ближе, отодвигая ворот рубашки и открывая яремную вену на своей шее. Грегори снова прошептал что-то – его голос мог убедить кого угодно.
– С этого момента ты будешь служить мне, являться на мой призыв, отчитываться передо мной, когда я прикажу.
Романов понял, что душа его потеряна. Он чувствовал могущество незнакомца, его колоссальную силу и понимал: он в состоянии делать нечто, неподвластное воображению смертного. Бессмертие. Это был соблазн. Он с готовностью наклонился, поворачивая голову и открывая горло. Ощутил горячее дыхание и острую боль, когда клыки вонзились в его шею. Романов чувствовал, как его кровь рекой утекает из тела. Боль не утихала, да он и не желал этого. Странная истома охватила его, веки отяжелели, и он закрыл глаза.
Туман в комнате стал плотнее, обернувшись вокруг Грегори, он просочился между карпатцем и его жертвой. Неохотно, с протестующим рычанием Грегори оторвался от питания и с презрением позволил обмякшему телу упасть на пол.
Ты чуть не убил его,со злостью сказал Михаил.
Он заслуживает смерти, У него внутри гниль и пустота. Он мечтает о бесконечных ночах, беспомощных женщинах, о праве распоряжаться жизнью и смертью. И в этом он похож на своих отца и деда. Он как полая раковина, из которой черви выели все, что было в ней хорошего. Его сознание – клубок противоречивых желаний.
Он не может умереть так, Грегори.
Раздался свист – Михаил выражал недовольство.
К нашим людям приковано всеобщее внимание. Если Романов умрет от потери крови...
Я не столь беспечен.
Грегори ногой отбросил тело в сторону.
Он будет жить. Но именно его дед начал все это...
Его звали Рауль, помнишь? Он был сумасшедший, и в старости оставался таким же развратником, как и в молодости. Бил жену и домогался молоденьких девушек. Один раз мне даже пришлось остановить его.
Михаил задумался, вспоминая.
И ты вызвал у него не только ненависть, но и подозрения. После этого он стал за тобой следить. Шпионить при каждой возможности, надеясь обнаружить что-нибудь, что поможет тебя изобличить. Что-нибудь, что тебя выдаст, – жест, манеру говорить, кто знает? И свои подозрения он передал Гансу.
Грегори пнул безжизненное тело.
Романов переслал по факсу копии доказательств нескольким людям. Но оригиналы остались у него дома, под половицей в спальне родителей.
Грегори наблюдал, как очнувшийся Руди пытается отползти подальше.
Рано или поздно они появятся здесь.
Тело Грегори замерцало, растворяясь, и только туман заклубился но комнате. Эта дымка, змеясь, приблизилась к Романову, жавшемуся к полу, покружилась у его горла и покинула комнату. Романов беспомощно зарыдал.
Михаил и Грегори плавно скользнули по коридору, быстро и молча, торопясь вырваться на свежий ночной воздух. После проникновения в порочное сознание Руди они нуждались в единении с землей. Оказавшись снаружи, Грегори стал выводить через поры попавшие в его тело лекарства, очищая свой организм от яда. Михаил наблюдал за ним, восхищаясь, с какой легкостью он это делал. По пути к дому Романова Грегори хранил молчание. Михаил тоже ничего не говорил, не мешая ему ощущать ароматы ночи, чувствовать землю под ногами, слушать вой волков.
В безопасности дома Романовых Грегори быстро нашел документы, спрятанные под половицей. Михаил взял старую фотографию и кипу бумаг, не взглянув на них.
– Расскажи мне обо всем, что творится в его сознании.
Серебристые глаза Грегори блеснули.
– Человек по имени Словенски, Евгений Словенски, – член тайного общества, цель которого – истребление вампиров. Ван Хелен, Антон Фабреццо и Дитер Ходкинс – так называемые эксперты, они проводят расследование и выявляют будущих жертв. Словенски вербует новобранцев, утверждает убийства и ведет записи.
Михаил тихо выругался.
– Еще одна охота на вампиров уничтожит наш народ.
Грегори пожал плечами.
– Я найду и уничтожу этих людей. Ты же забери Рейвен и уезжай из этих мест. Я чувствую, что ты не согласен, но это единственный выход, и мы оба это понимаем.
– Я не могу отдать за свое счастье твою душу.
Серебристые глаза взглянули на Михаила и уставились в ночь.
– Для нас нет иного выбора. Спутница жизни – моя единственная надежда на спасение. Я больше не испытываю чувств, Михаил, – я достиг всего, чего желал. Мое тело больше не испытывает желаний – только разум. Я не помню, что значит чувствовать. В моей жизни нет радости. Я просто существую и выполняю свой долг. Мне надо как можно скорее найти Спутницу жизни, продержаться я смогу лишь несколько лет, а потом начну искать вечный покой.
– Не вздумай выходить на солнце, Грегори, не повидав меня. – Михаил поднял руку, когда Грегори попытался запротестовать, – я был на твоем месте – одинокий, с монстром внутри, который жаждет взять над тобой власть, с темным пятном в своей душе. Наши люди нуждаются в тебе. Ты должен оставаться сильным и бороться.
Серебристые глаза Грегори опасно сверкнули угрожающе.
– Не переоценивай мою привязанность и верность. Я должен найти пару. Если я почувствую что-нибудь – желание, страсть, хоть что-нибудь, – я возьму то, что мне принадлежит, и никому не позволю отобрать ее у меня.
Вдруг тело Грегори замерцало, превращаясь в кристаллы и вытекая из дома в ночь.
Покинем этот дом, в нем безумство и смерть. Может быть, во мне говорит зараженная кровь, которую я взял.
Вздохнув, Михаил последовал за Грегори. Два тумана, похожие друг на друга, как близнецы, замерцали в свете луны, соединившись с еще одним, стелющимся над землей. Возвращаясь к Рейвен, Михаил понесся сквозь кроны деревьев, направляясь к просеке, за которой в лесной чаще стояли дома. Миновав дом священника, уже на лугу он почувствовал беспокойство. Этого оказалось достаточно, чтобы он вернулся к дому отца Хаммера, где под прикрытием деревьев принял человеческий вид. Его сознание дотронулось до сознания Рейвен. Ей ничто не угрожало.
– В чем дело? – Грегори материализовался рядом с Михаилом.
Они просканировали территорию. Земля рассказала им о насилии: затоптанные следы, капли крови.
Глаза Михаила встретились с прозрачными глазами Грегори, и они одновременно повернулись к дому его старого друга.
– Я пойду первым, – сказал Грегори со всем сочувствием, на какое был способен.
Он плавно обогнул Михаила и двинулся к крыльцу.
Внутри все было вверх дном. Нехитрая мебель сломана, занавески сорваны, тарелки вдребезги разбиты. Драгоценные книги священника изорваны, а картины изрезаны в клочья. Травы отца Хаммера, бережно хранившиеся в банках, были свалены в кучу на полу в кухне. Матрас был исполосован ударами ножа, а одеяло разорвано на кусочки.
– Что они искали? – задумчиво спросил Михаил, оглядываясь.
Он поднял с пола шахматную ладью. Капли крови были везде: на полу, на резном кресле-качалке.
– Тела нет, – заметил Грегори.
Потянувшись, он поднял старинную Библию в кожаном переплете. Она была сильно потрепана, а места, которых часто касались пальцы священника, лоснились.
– Но где вонь, туда ведет и след.
Грегори передал Библию Михаилу, наблюдая, как принц молча засовывает книгу под рубашку, ближе к коже.
Мускулистое тело Грегори согнулось. Руки покрылись блестящей шерстью, ногти стали когтями, блеснули клыки. Огромный черный волк выпрыгнул в окно, переходя на бег. Михаил последовал за ним, перемахивая через деревья, кружась и нюхая землю. Запах вел прочь от городка – вглубь леса. След поднимался все выше и выше в горы. Прочь от Рейвен и Жака. Кто бы ни забрал отца Хаммера, он хотел остаться с ним наедине, чтобы сделать свою грязную работу.
Михаил и Грегори бежали быстро, плечом к плечу, покрывая милю за милей, мрачный огонь горел в их сердцах. Они бежали, держа нос по ветру, время от времени пригибая морды к земле, чтобы убедиться, что все еще идут по запаху священника. Со спины было видно, как вздымались их сильные мышцы, их сердца и легкие работали как хорошо смазанные машины. Лесные звери убирались с их пути, прижимаясь от ужаса к земле, когда два огромных волка пробегали мимо.
Деревья на всем протяжении их пути источали неизвестный запах. Михаил резко остановился. Они пересекли границу владений волчьей стаи Михаила и вторглись на чужую территорию. Волки часто нападали на незнакомцев. Михаил послал зов, чтобы ветер отнес его сообщение доминирующей паре.
Чуя запах крови священника, было легко идти по следу. Но странное беспокойство стало расти в Михаиле. Что-то ускользало от него. Они пробежали уже несколько миль, а след совсем не изменился. Запах не усилился и не уменьшился – он оставался прежним. Легкий шум над их головами возник как предупреждение – он напоминал трение камня о камень. Они были в узком ущелье, с обеих сторон окруженные высокими скалами. Оба волка немедленно растворились, становясь туманом. Дождь из камней, обрушившийся на их головы, прошил туман, не задев их.
Синхронно Михаил и Грегори взмыли в воздух. Их вновь проявившиеся тела с кошачьей грацией опустились на скалу, расположенную выше. Не было ни священника, ни напавших на них. Михаил с тревогой посмотрел на Грегори.
– Человек не смог бы это сделать.
– Священник не проходил по этому пути, и ни один смертный не проносил его, – задумчиво сказал Грегори. – Его кровь использовали, чтобы заманить нас в ловушку.
Оба начали сканировать территорию.
– Это работа вампира.
– Он достаточно умен: не оставил нам своего запаха, – заметил Михаил.
Из-за деревьев появилась стая волков, красные глаза смотрели прямо на него. Рыча и щелкая зубами, звери набросились на Грегори, стоявшего на самом краю скалы. Грегори превратился в демона, закружился вихрем и стал сбрасывать волков в ущелье, ломая им кости, словно спички. Он не издал ни звука, а скорость его была сверхъестественной – он действовал так стремительно, что казался расплывчатым пятном.
Михаил так и не сдвинулся с места. Печаль заполнила его душу. Бессмысленные убийства. Грегори с легкостью лишал жизни – без чувств, без сожалений. Это сказало Михаилу больше, чем любые слова, о том, насколько отчаянным становилось положение его народа.
– Ты вел себя слишком рискованно, – упрекнул его Грегори, появляясь рядом. – Они были запрограммированы, чтобы тебя уничтожить. Тебе надо убираться отсюда от греха подальше.
Михаил посмотрел вокруг. Тела валялись на расстоянии не меньше десяти футов.
– Я знал, что ты этого не допустишь. Теперь он не остановится, пока не уничтожит тебя, Грегори.
Слабая, похожая на волчий оскал усмешка тронула губы Грегори.
– А это идея, Михаил. Пусть это будет моим приглашением. Он, конечно, может открыто бросить тебе вызов, если пожелает, но он выдает себя за смертного. А такое вероломство прощать нельзя.
– Мы должны найти отца Хаммера, – тихо сказал Михаил. – Он слишком стар, чтобы пережить такое нападение. Вампир не оставит его в живых, когда взойдет солнце.
– Но зачем такие сложности? – Грегори рассуждал вслух. – Он наверняка знал, что ты не дашь застать себя врасплох, даже в ущелье и окруженный волками.
– Он отвлекал мое внимание.
В темных глазах Михаила мелькнул страх. Он еще раз дотронулся до сознания Рейвен. Она поддразнивала Жака.
Михаил резко вдохнул.
– Байрон. Всем жителям деревни прекрасно известно, что он брат Элеонор. Если мишенями для нападавших стали Элеонор, ее ребенок и Влад, то, само собой разумеется, такой же мишенью является и Байрон.
Еще до того как его тело стало покрываться перьями, переливчато мерцающими в лунном свете, и молнией понеслось по небу, он уже послал резкое предупреждение молодому карпатцу. Мощные крылья вспарывали воздух – так он спешил на помощь лучшему другу брата.
Грегори осматривал горы: они возвышались над лесом, словно тень. Он шагнул с обрыва, и, пока падал камнем вниз, его тело стало изменяться. Расправились крылья, поднимая его к небу, к горным вершинам, встающим над верхушками деревьев. Вход в пещеру был просто щелью в каменной стене. Снять защиту оказалось довольно легко. Чтобы протиснуться в узкий проход, Грегори превратился в туман и просочился в трещину.
Проход стал расширяться, петляя и уходя вглубь горы. С одной стороны по стене стекала вода. Наконец он достиг большой пещеры – логова вампира. Теперь он смог чувствовать его запах. Удовлетворение вспыхнуло в серебристых глазах Грегори. Вампир больше не найдет здесь пристанища. Нежить узнает: того, кто смеет угрожать их принцу, настигнет беспощадная месть Грегори.
Рейвен расхаживала взад и вперед, время от времени посылая Жаку ироничную улыбку.
– Я прекрасно умею ждать.
– Вижу, – сухо согласился Жак.
– Да ладно, Жак.
Рейвен снова прошлась по комнате, прежде чем повернуться к нему лицом.
– Разве ты не находишь, что это немного щекочет нервы?
Он лениво потянулся в кресле, блеснув самоуверенной улыбкой.
– Ты имеешь в виду – быть запертым в одной комнате с прекрасной сумасшедшей?
– Ха-ха-ха. Неужели все мужчины-карпатцы считают, что у них прекрасное чувство юмора?
– Только те из нас, у кого есть свояченицы, которым все как об стенку горох. Такое ощущение, что я играю в пинг-понг. Успокойся.
– Ну и как долго длятся подобные мероприятия? Михаил был очень расстроен.
С притворной небрежностью откинувшись назад, Жак наклонил стул под опасным углом и поднял бровь.
– У женщин почему-то слишком буйное воображение.
– Интеллект, Жак, а не воображение, – поправила она с кошачьими интонациями.
Он усмехнулся.
– Карпатские мужчины понимают, что у женщин тонкая душевная организация. Вы просто не можете справляться с трудностями, как мы, мужчины.
Рейвен зацепила ногой стул, и Жак рухнул на пол. Она смотрела на него сверху вниз с довольным видом.
– Мужчины-карпатцы страшно самовлюбленные, мой дорогой деверь, – заявила она, – и не слишком понятливые.
Жак взглянул на нее с притворной яростью.
– В вас есть какая-то изюминка.
Вдруг он встревоженно вскочил на ноги, его темные глаза сразу стали холодными.
– Надень это.
И он прямо из воздуха создал теплую вязаную кофту.
– Как вы это делаете?
Все это было похоже на магию.
– Карпатцы могут сделать все, что угодно, из того, что принадлежит природе, – объяснил он, отвлекая ее. – Надень это, Рейвен. Я начинаю чувствовать себя в этой хижине, точно в ловушке. Мы должны выйти в ночь, где я смогу почувствовать приближающуюся беду.
Рейвен поплотнее запахнула кофту и последовала за Жаком на террасу.
– Ночь почти закончилась, – заметила она.
Жак резко вдохнул.
– Я чувствую запах крови. Два человека, одного из них я знаю.
– Отец Хаммер! – в тревоге воскликнула Рейвен. – Это его кровь.
Она стала спускаться по ступеням, но Жак, более осторожный, схватил ее за руку.
– Мне это не нравится, Рейвен.
– Он ранен, Жак. Я чувствую его боль. Он уже немолод.
– Возможно. Но как он тут оказался? Место здесь довольно уединенное, и мало кто знает об этой хижине. Почему священник пришел сюда, когда приближается час нашей слабости?
– Может быть, он умирает. Михаил доверяет ему, – твердо заявила Рейвен, ее сердце уже устремилось навстречу священнику. – Мы должны помочь ему.
– Ты будешь идти позади меня и делать, как я скажу, – приказал Жак. – Я дал Михаилу слово, что буду защищать тебя ценой своей жизни, и собираюсь его сдержать.
– Но...
Рейвен вынуждена была смириться.
– Почувствуй ветер, Рейвен. Ты же карпатка. Не всегда доверяй очевидному. Смотри глубже, чем видят глаза и сердце. Я позвал Михаила. Хотя он далеко от нас, но мигом вернется. Да и рассвет приближается. – Жак спустился с террасы и подошел к деревьям, оглядываясь по сторонам. – Здесь есть кто-то еще. Рейвен старательно вдыхала ночной воздух, сканируя территорию во всех направлениях, но смогла почувствовать только приближение священника и его спутника-человека.
– Что я пропустила, Жак?
И тоже почувствовала это – ощущение беспокойства в естественной гармонии природы, силу, нарушающую баланс земли.
Она увидела, как Жак резко перевел дыхание, его темные глаза, так похожие на глаза Михаила, заблестели внезапной жестокостью.
– Уноси ноги, Рейвен. Беги. Быстро. Не оглядывайся. Найди укрытие от солнца и дождись Михаила.
– Я могу помочь тебе.
Ужас разрастался у нее в груди. Что-то страшное угрожало им, и даже Жак боялся этого. Но Рейвен не могла найти в себе силы убежать и оставить деверя одного перед лицом опасности.
– Я не могу уйти, Жак.
– Ты не понимаешь. Твоя жизнь более ценна, чем моя, чем священника – чем любого из нас. Ты наша единственная надежда на будущее. Уйди. Не заставляй меня обманывать ожидания брата.
Нерешительность боролась в ней с совестью. Отец Хаммер медленно появился в поле ее зрения. Он выглядел еще более хрупким, чем она запомнила. Все его лицо было опухшим от побоев, его с трудом можно было узнать. Впервые он выглядел на свои восемьдесят три года.
– Уходи, Рейвен! – прошипел Жак, медленно оборачиваясь кругом и не бросая ни единого взгляда на приближающегося священника.
Жак беспокойно бегал глазами.
– Ты должна сейчас же уйти.
В поле их зрения появился еще один мужчина. Он был поразительно похож на Евгения Словенски, но моложе, и волосы у него были светлые. Он шел позади священника, подталкивая его в спину.
Священник споткнулся и осел на одно колено, попытался подняться и упал ничком, испачкав лицо в грязи. Человек сзади пнул его ногой.
– Поднимайся, старик, черт тебя подери. Вставай, или я убью тебя там, где лежишь.
– Прекратите! – закричала Рейвен, слезы выступили у нее на глазах. – Отец Хаммер!
И она, не думая, сбежала по ступенькам.
Жак прыгнул вперед и отрезал ей путь с такой скоростью, что превратился в расплывчатое пятно, и грубо толкнул обратно к крыльцу.
– Это ловушка, Рейвен. Уходи отсюда.
– Но отец Хаммер! – протестующее крикнула Рейвен.
– Идите сюда, леди, – рявкнул человек, как две капли воды похожий на Словенски.
Он наклонился, схватил священника за воротник и поставил на колени. У горла отца Хаммера блеснуло лезвие ножа.
– Я убью его прямо сейчас, если вы не сделаете, что я скажу.
Жак развернулся, красные огоньки зажглись в глубине его глаз. От его низкого предупреждающего рычания по спине Рейвен прошла дрожь, а у напавшего на священника человека краска схлынула с лица.
Вокруг них поднялся ветер, закруживший листья и ветки у ног Жака. Неизвестное создание материализовалось из ниоткуда, с силой ударив его в грудь и отбросив прямо в ствол дерева.
Рейвен закричала.
Михаил! Где ты?
Иду. Убирайся оттуда.
Жак и немертвый били друг друга о древесные стволы. Резали когтями, рвали и раздирали клыками. Ветки ломались под весом их тел. Эти двое, сцепившиеся в смертельной схватке, непрерывно видоизменялись. Вампир, набравший полную силу после только что совершенного убийства, бросался на Жака, нанося ему кровавые раны.
Беги, Рейвен. Ему нужна ты,предупредил Жак. Уходи, пока можешь.
Она слышала тяжелое дыхание Жака, видела, как он слабеет. За всю свою жизнь Рейвен ни разу ни на кого не нападала, но сейчас Жак попал в беду.
Поторопись, Михаил.
Отчаяние сквозило в ее послании. Рассвет окрасил небо, когда она бросилась на спину вампира, стараясь оторвать его от Жака.
Нет, назад!
Крик Жака был резким и властным, но в нем был ужас.
Не надо, Рейвен!– издалека повторил приказ Михаил.
Нет, женщина, не делай этого!– свирепо прошептал в ее голове голос Грегори.
Не понимая почему, но будучи уверенной, что находится в смертельной опасности, Рейвен попыталась спрыгнуть. Но вампир протянул руку и крепко схватил ее за запястье, его глаза загорелись триумфом. Острые зубы впились в ее руку, и он с жадностью начал пить темную горячую кровь. Рука загорелась, ее пронзила боль, как будто к этому месту приложили докрасна раскаленное клеймо. Кожа была разорвана, и зияющую рану продолжали терзать клыки.
Михаил и Грегори одновременно нанесли ментальный удар по горлу вампира. Хотя нападение было не слишком успешным, ведь они были далеко, эта совместная попытка вышибла дух из немертвого. А Жак с удвоенной яростью врезал вампиру, оттесняя его назад, отталкивая от Рейвен, и она снова ощутила себя свободной. Хлынувшая кровь окрасила траву в алый цвет, и на мгновение сражающиеся замерли, повернувшись в ее сторону.
– Закрой рану! – ощерился вампир.
Рейвен, ты умрешь от потери крови,постарался спокойно сказать Жак, чтобы она поняла всю серьезность ситуации.
Вампир нанес удар, вспарывая живот Жака, вынуждая его опустить руки, чтобы защитить себя. Голова вампира вытянулась в длинную морду наподобие волчьей, и он впился Жаку в горло, разрывая его.
Рейвен закричала и всем телом набросилась на вампира, нанося яростные удары по его спине и плечам. С презрением он отбросил тело Жака, которое осталось лежать неподвижно. Он притянул запястье Рейвен к своей пасти, его глаза улыбались ей, когда он осознанно медленно провел языком по ране, закрывая ее. Ее тело и разум восстали, в животе все перевернулось от нечистого прикосновения.
– Запомни, смертный, она моя, – скомандовал он человеку, похожему на Словенски. – Этой ночью я приду за ней. Укрой ее от солнца.
Вампир отпустил ее и взмыл в небо. Рейвен шатко направилась к обездвиженному Жаку, смачивая руки слюной.
– Вампир убил его, – истерически закричала она.
Одновременно она запустила руки в землю и набрала полные пригоршни грязи.
– О господи, он умер. Ты позволил убить его!
Закрывая Жака своим телом, как щитом, чтобы никто не видел, что она делает, Рейвен закрыла рану на горле Жака землей, смочив ее в своей исцеляющей слюне.
Пей, Жак, сейчас же, потому что только так ты сможешь продержаться до прибытия Грегори и Михаила.
Прижимая запястье к его рту, Рейвен продолжала рыдать.
Михаил! Жак смертельно ранен и лежит на солнце.
Она почувствовала приближение человека и осторожно отняла свое запястье. Жак был очень слаб, питался вслепую и едва не пропустил намек. Он потерял слишком много крови.
Рейвен прикрыла его голову своей кофтой и наклонилась – словно для того, чтобы сказать последнее прощай.
Не подведи меня, Жак. Ты должен выжить. Ради меня, ради Михаила, ради всех нас. Не позволяй им одержать верх.
Даже передавая ему эти слова, она не смогла почувствовать ни биения пульса, ни малейшего удара сердца.
Сообщник вампира схватил ее за плечо и рывком поставил на ноги. Она была смертельно бледна, голова кружилась, а тело ослабело.
– Довольно рыдать. Доставишь мне проблемы – я убью священника. Причинишь мне вред – священника убьет вампир.
И толкнул ее вниз по тропе. Рейвен подняла голову и равнодушно посмотрела на него покрасневшими глазами.
– Тогда ради себя самого сделай так, чтобы отец Хаммер оставался в добром здравии.
Рейвен знала, лишь прикоснувшись к этому человеку, что он сам ни на миг не поверил, что священник – адвокат дьявола или слуга Михаила. Он видел силу вампира и рассчитывал, что вскоре будет вознагражден.
Джеймс Словенски заметил презрение в ее взгляде и понял, что она читает его мысли. Это ему не понравилось, и он снова толкнул ее вниз по тропе.
Она собрала всю свою волю в кулак, чтобы заставить себя идти по неровной земле. Она никогда еще не испытывала такой слабости. Она даже не могла помочь отцу Хаммеру. Все силы уходили на то, чтобы переставлять ноги. Неожиданно она тяжело опустилась на землю, с ужасом поняв, что не может передвигаться. Не глядя на своего конвоира, Рейвен заставила себя подняться. Ей не хотелось, чтобы он дотрагивался до нее. Она чувствовала такой холод внутри и снаружи, что, наверное, никогда уже не сможет согреться.
Возьми питание от священника, приказал вампир, ярость тлела в его голосе.
Рейвен оглянулась вокруг и поняла, что голос раздался в ее голове. Вампир создал между ними кровную связь и теперь мог управлять ею.
Пошел к черту.
Он издевался над ней.
Ты дала свою кровь Жаку. Мне следовало этого ожидать. Но он не выживет, я нанес ему смертельную рану.
Рейвен собрала все презрение, на которое только была способна, и заполнила им свое сознание. Четко соображать становилось все труднее, она то и дело падала. Похититель втолкнул ее на заднее сиденье автомобиля, рядом со священником, и на скорости погнал машину вниз по горе. Рейвен свернулась калачиком, радуясь, что окна тонированные и в салоне темно. Летаргия уже начала овладевать ее телом, налитым свинцом.
Питайся!– приказал вампир.
Рейвен была счастлива, что способна противостоять его приказу. Но она не могла уснуть, пока не убедится, что Жак в безопасности. Она знала, что Михаил и Грегори, обгоняя солнце и неистово работая могучими крыльями, торопятся что есть сил к хижине, чтобы, забрав Жака, как можно быстрее уйти под землю.
Рейвен!
Оклик прозвучал ближе, наполняя ее сознание любовью.
Ты очень слаба.
Спаси Жака. За мной приходи ночью... Михаил, вампир знает мои мысли... Он думает, что находится в безопасности и что я могу послужить приманкой для тебя.
Она постаралась отчетливо передать ему эти слова, но мысли ее были заторможены.
– Рейвен?
Эдгар Хаммер дотронулся до ее лба, обнаружив, что она холодна как лед. Ее кожа стала такой бледной, что казалась почти прозрачной, глаза ввалились.
– Вы можете говорить? Михаил жив?
Она кивнула, с тревогой всматриваясь в его опухшее лицо.
– Что они с вами сделали? Почему они вас так избили?
– Они говорят, я знаю, где Михаил хранит запасные гробы. По мнению Андре...
– Кто такой Андре?
– Вампир, вступивший в сговор с этими убийцами. Он настоящий немертвый, питается детьми, уничтожает все святое. Его душа потеряна навечно. Насколько я могу судить, Андре сознательно старается подтвердить мифы о вампирах. Он заявляет, что Михаил глава вампиров, и если они убьют его, то все, кто находится под его защитой, вернутся к смертному существованию. Он, должно быть, установил с ними кровную связь без их ведома и использует ее, отдавая приказы.
Рейвен устало закрыла глаза. Ее сердце, почти обескровленное, билось с трудом, ее легкие изнемогали от нехватки воздуха.
– Сколько их?
– Я видел только троих. Один из них Джеймс Словенски. Его брат Евгений, их предполагаемый вожак. И еще громила Антон Фабреццо.
– Двое из них останавливались в гостинице тогда же, когда и та американская пара. Мы думали, они покинули страну. Андре, должно быть, могущественнее, чем мы можем предположить.
Ее голос становился все тише, а речь бессвязнее. Отец Хаммер наблюдал за ее попытками поднять руку и отодвинуть с лица волосы. Рука казалась ей слишком тяжелой, а лицо – слишком далеким. Он сделал это за нее ласковым жестом.
Рейвен!
Боль звучала в голосе Михаила.
Она не могла ответить: не было сил. Священник пододвинулся так, что ее голова упала ему на плечо. Рейвен дрожала от холода.
– Мне нужно одеяло, чтобы укрыть ее.
– Заткнись, старик, – фыркнул Словенски.
Через ветровое стекло он всматривался в небо.
Солнце взошло, но тяжелые тучи закрывали небо.
– Если она умрет, Андре заставит тебя пожалеть, что ты не умер вместе с ней, – напомнил ему отец Хаммер.
– Мне нужно поспать, – не открывая глаз, прошептала Рейвен.
Она даже не вздрогнула, когда пиджак Словенски упал на ее лицо.
Михаил был вынужден найти укрытие от солнца. Без темных очков глаза горели. Он приземлился на нижнюю ветку дерева и принял человеческий вид, прежде чем одним прыжком преодолеть оставшиеся до земли шесть футов. Жак лежал прямо на солнце, его лицо и шею прикрывала теплая кофта. Даже не взглянув на раны брата, Михаил взял его на руки и плавно двинулся в сторону пещеры, которая была в миле от этого места.
Огромный черный волк появился из-за кустов и присоединился к нему, затрусив рядом, его серебристые глаза гневно блестели. Вместе они миновали узкий проход и оказались в большой пещере, заполненной паром. Черный волк изогнулся, шерсть, покрывавшая мускулистые руки, исчезла, и Грегори предстал в своем истинном виде.
