Текст книги "Битва при Кадеше"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 46

Расстроенный, очень бледный, с трудом выговаривающий слова, Амени запутывался в объяснениях.

– Успокойся, – посоветовала царица-мать Туйя.

– Война, Ваше Величество, это – война!

– Мы не получили никакого официального документа.

– Военачальники волнуются, воины крайне возбуждены, со всех сторон поступают противоречивые приказы.

– Какова причина такого беспорядка?

– Я не знаю, Ваше Величество, но мне не удается контролировать ситуацию… Военные меня больше не слушаются!

Туйя пригласила во дворец главного жреца обрядов и двух цирюльников. Чтобы подчеркнуть священный характер действий царицы, они украсили ее голову париком, похожим на шкуру дикого животного. Крылья прически наискось спускались от середины лба к плечам. Так как самка дикого зверя являлась символом материнства, Туйя таким образом представляла собой покровительницу Двух Земель.

На ее запястьях и щиколотках блестели золотые браслеты, на шее – колье из полудрагоценных камней в семь рядов. В своем длинном платье из плиссированного льна, перетянутом широким поясом, она являлась воплощением Высшей Власти.

– Проводи меня в северную казарму, – попросила она Амени.

– Не ходите туда, Ваше Величество! Подождите, пока утихнут волнения.

– Зло и беспорядок никогда не исчезнут сами по себе. Поспешим.

Пи-Рамзес был весь во власти слухов и споров. Некоторые утверждали, что хетты приближаются к Дельте, другие уже описывали бои, нашлись и такие, кто собирался бежать на юг.

Дверь северной казармы больше не охранялась. Колесница, доставившая Амени и царицу-мать, въехала в большой двор, где отсутствовала всякая дисциплина.

Лошади остановились посередине широкого двора.

Один из военачальников увидел царицу-мать, предупредил других военных, а те, в свою очередь, построили воинов. Через десять минут сотня мужчин собрались, чтобы послушать речь Туйи.

Туйя, маленькая и хрупкая, стояла среди вооруженных великанов, способных затоптать ее за несколько секунд… Амени содрогался от страха, расценивая как самоубийство вмешательство царицы-матери. Ей надо было оставаться во дворце под охраной стражников. Может быть, убедительные слова немного успокоят волнения, при условии, что Туйя поведет себя, как дипломат.

Наступила тишина.

Царица-мать с презрением огляделась вокруг.

– Я вижу только трусов и слабых воинов, – заявила она резким тоном, прозвучавшим в ушах Амени, как раскат грома. – Трусов и глупцов, совершенно не готовых защитить свою страну, доверяющих каким-то слухам.

Амени закрыл глаза. Ни Туйя, ни он сам не смогут избежать ярости воинов.

– Почему вы нас оскорбляете, Ваше Величество? – спросил один воин.

– Разве сказать правду означает оскорбить? Ваше поведение смешно и презрительно, и военачальники достойны еще большего порицания, чем простые воины. Кто решит о нашем вступлении в войну против хеттов, если не Фараон или я сама в случае его отсутствия?

Воцарилась глубокая тишина. Ведь то, что скажет царица-мать, не будет слухом и наметит путь всего народа.

– Я не получила никакого объявления войны от хеттского императора, – заявила она.

Радостные крики раздались после ее слов. Туйя никогда не лгала. Воины поздравляли друг друга.

Царица-мать неподвижно стояла в своей колеснице. Все присутствующие поняли, что ее речь не закончена. Снова воцарилась тишина.

– Я не могу утверждать, что мир будет долгим, и я даже убеждена, что хетты преследуют только одну цель – безжалостное нападение. Его исход будет зависеть от ваших усилий. Когда Рамзес возвратится в столицу, а это скоро произойдет, я хочу, чтобы он гордился своей армией и верил в ее способность победить врага.

Воины с шумным одобрением приветствовали речь царицы-матери.

Амени открыл глаза, также покоренный той силой убеждения, с которой говорила вдова Фараона Сети.

Колесница тронулась с места, воины расступились, выкрикивая имя Туйи.

– Мы возвращаемся во дворец, Ваше Величество?

– Нет, Амени. Я думаю, что рабочие мастерских также прекратили работать.

Личный писец Фараона опустил глаза.

Под влиянием Туйи оружейные мастерские Пи-Рамзеса снова принялись за дело. Вскоре они заработали на полную мощность, изготавливая копья, луки, острия стрел, мечи, панцири, конскую сбрую и детали для колесниц. Никто больше не сомневался в неотвратимости войны, но появилась новая цель: обеспечить свою армию лучшим оружием, чем у хеттов.

Царица-мать посетила казармы и общалась, как с военачальниками, так и с простыми воинами. Она не забыла отправиться в мастерскую, где из деталей собирали колесницы, и поздравила ремесленников с хорошей работой.

Столица забыла о страхе, ею овладела страсть победы.

Как же изящна была эта элегантная рука с длинными, почти нереальными пальцами, которые Рамзес один за другим целовал. Он сжимал ее пальцы в своей руке, чтобы никогда их не выпускать.

Он был частью тела Нефертари. Боги, возложившие на плечи Рамзеса столь тяжелый груз, также подарили ему самую прекрасную женщину.

– Как ты себя чувствуешь сегодня утром?

– Лучше, гораздо лучше… Кровь снова течет в моих венах.

– Ты хочешь прогуляться за городом?

– Я об этом мечтаю.

Рамзес выбрал двух старых, очень спокойных лошадей и сам впряг их в колесницу. Они ехали медленным шагом по дорогам Оксидента вдоль оросительных каналов.

Нефертари смотрела на крепкие пальмы и возрождающуюся землю полей. Общаясь с силами земли, она усилием воли прогнала остатки ослаблявшего ее недуга. Когда она сошла с колесницы и пошла по берегу Нила, ветер играл ее волосами. Рамзес понял, что камень богини спас Великую Супругу Фараона и что она увидит два храма Абу-Симбел, построенные, чтобы восхвалять их вечную любовь.

Белокурая Лита уныло улыбнулась Долент, сестре Рамзеса, снявшей компресс, пропитанный медом, редькой, сушеной акацией и толченой горькой тыквой. Следы ожога почти исчезли.

– Я так страдала, – пожаловалась наследница Эхнатона.

– Твои раны заживают.

– Не лги, Долент… Они никогда не исчезнут.

– Ты ошибаешься, наше лечение тебе помогает.

– Попроси Офира прекратить эти опыты… Я больше не могу!

– Благодаря приносимой тобой жертве, нам удастся победить Нефертари и Рамзеса. Еще чуть-чуть мужества и твои мучения закончатся.

Лита отказалась от попыток убедить сестру Рамзеса, такую же фанатичную, как и ливийский маг. Несмотря на внешнюю любезность, Долент жила только ради мести. Ненависть подавила в ней все остальные чувства.

– Я пойду до конца, – пообещала юная ясновидящая.

– Я была уверена в этом! Отдохни перед тем, как Офир поведет тебя в лабораторию. Нани принесет тебе поесть.

Нани, единственная служанка, которой разрешалось входить в комнату Литы, была ее последней надеждой. Когда Нани принесла миску с пюре из фиг и кусочки жареного мяса, ясновидящая схватила ее за платье.

– Помоги мне, Нани!

– Что ты хочешь?

– Уйти отсюда, убежать?

Служанка надула губы.

– Это опасно.

– Открой дверь, выходящую на улицу.

– Я рискую потерять место.

– Помоги мне, умоляю тебя!

– Сколько ты мне заплатишь?

Лита солгала.

– У моих посланников есть золото… Я буду щедра.

– Офир злопамятен.

– Сторонники Атона защитят нас, тебя и меня.

– Я хочу иметь дом и стадо молодых коров.

– Ты их получишь.

Жадная девица уже получила хорошее вознаграждение, когда раздобыла магу шаль Нефертари. Но то, что ей обещала Лита, превосходило все ее ожидания.

– Когда ты хочешь бежать?

– С наступлением ночи.

– Я попробую.

– У тебя должно получиться! Ты получишь свое вознаграждение только при этом условии, Нани.

– Я действительно очень сильно рискую… Я также хочу двадцать рулонов материи самого лучшего качества.

– Даю тебе слово.

С самого утра Литу преследовало видение: необыкновенно красивая женщина, улыбающаяся и радостная шла вдоль берега Нила и протягивала руку высокому и сильному мужчине.

Ясновидящая знала, что колдовство Офира не удалось и что ливиец напрасно мучил ее.

Серраманна и его люди обыскивали квартал, расположенный за зданием школы медицины и без устали расспрашивали жителей. Воин рассказывал им, как выглядит Нани и угрожал ужасными наказаниями, если они вздумают солгать ему. Эта предосторожность была излишней, один вид гиганта вызывал обильные признания, к сожалению, не представлявшие интереса.

Но бывший пират был упрям и внутренний голос подсказывал ему, что жертва близко. Когда к нему привели бродячего продавца, торговавшего маленькими круглыми хлебцами, Серраманна ощутил, как сердце екнуло у него в груди. Это был верный признак решающего момента.

В который раз воин рассказал, как выглядит Нани.

– Ты знаешь эту девчонку?

– Я видел ее в этом квартале… Это служанка. Она приехала сюда не так давно.

– В каком доме она работает?

– В одном из самых больших домов, около старых колодцев.

Сотня воинов вскоре окружила подозрительные дома, никто не мог ускользнуть из капкана.

Колдун, виновный в попытке убийства царицы Египта, не ускользнет из рук Серраманна.

Глава 47

Солнце клонилось к горизонту.

У Литы оставалось совсем немного времени на побег перед тем, как колдун Офир закроет ее в своей лаборатории. Почему же так задерживается Нани?

Лицо красивой и сияющей от счастья женщины продолжало неотступно преследовать ясновидящую… Лицо царицы Египта. Лита чувствовала себя в долгу перед ней, и она должна отдать этот долг до того, как снова обретет свободу.

Молодая белокурая женщина бесшумно ходила по затихшему дому. Офир по своему обыкновению изучал колдовские книги, а уставшая Долент спала.

Лита подняла крышку деревянного сундука, где хранился последний лоскут шали Нефертари. Через два или три сеанса он превратится в пепел. Лита попыталась разорвать его, но волокна были слишком крепкие, и ей не хватало сил.

Из кухни донесся какой-то шум.

Лита спрятала кусок ткани в рукав своего платья, шаль царицы жгла ей руку.

– Это ты, Нани?

– Ты готова?

– Я иду… Подожди минутку.

– Поторопись.

Лита положила остаток шали на горящую масляную лампу.

Послышалось слабое потрескивание. Затем показался последний клуб черного дыма, положивший конец колдовству, предназначенному для разрушения магической защитной силы царской четы.

– Как это красиво, как это чудесно!

Лита подняла руки к небу, моля бога Атона дать ей новую жизнь.

– Идем, – потребовала Нани. Она украла все медные пластины, которые смогла найти в доме.

Обе женщины побежали к двери черного хода на маленькую улочку.

Нани налетела на Офира, стоящего неподвижно со скрещенными на груди руками.

– Куда ты идешь?

Нани попятилась назад. Испуганная Лита стояла за ней.

– Лита… Что ты делаешь?

– Она… она больна, – ответила Нани.

– Вы пытаетесь убежать?

– Это все Лита, она заставила меня…

– Что она тебе рассказала?

– Ничего, абсолютно ничего!

– Ты лжешь, малышка.

Пальцы Офира обхватили шею служанки, сжали ее так сильно, что ей не стало хватать воздуха. Нани безуспешно пыталась освободиться, но не могла разжать их. Ее глаза вылезли из орбит, она умерла от удушья и упала перед колдуном, оттолкнувшим труп ногой.

– Лита… Что происходит, дитя мое?

Офир заметил остатки сгоревшей материи около масляной лампы.

– Лита! Какое безумие ты совершила?

Колдун схватил нож для разделки мяса.

– Ты посмела уничтожить шаль Нефертари, ты посмела погубить нашу работу!

Молодая женщина попыталась бежать. Она налетела на масляную лампу и потеряла равновесие. Быстрый, как хищная птица, колдун обрушился на нее и схватил за волосы.

– Ты предала меня, Лита, я больше не могу доверять тебе. Завтра ты снова предашь меня.

– Вы чудовище!

– Как жаль… Ты была превосходным медиумом.

Стоя перед ним на коленях, Лита молилась.

– Атон создает жизнь и отгоняет смерть, он…

– Мне наплевать на Атона, маленькая идиотка. Из-за тебя мой план провалился.

Одним уверенным движением Офир перерезал Лите горло.

Долент ворвалась в комнату. Ее волосы были в беспорядке, а лицо было искажено от ужаса.

– На улице воины… Ах, Лита! Лита…

– Она сошла с ума и напала на меня с ножом, – объяснил Офир. – Я был вынужден защищаться и убил ее против своей воли. Ты говоришь, воины?

– Я увидела их из окна моей комнаты.

– Нам необходимо покинуть дом.

Офир потащил Долент к люку, закрытому циновкой. Он выходил в коридор, ведущий в складское помещение. Отныне ни Лита, ни Нани не проболтаются.

– Остался всего один дом, – сказал стражник Серраманна. – Мы постучали в дверь, но никто не отвечает.

– Надо взломать дверь.

– Это противозаконно!

– Это чрезвычайный случай.

– Надо бы предупредить владельца и получить разрешение.

– Я сам и есть разрешение!

– Мне нужен оправдательный документ, я не хочу иметь неприятности.

Серраманна потерял почти целый час, улаживая все сообразно с общепринятыми порядками Мемфиса. Наконец, четверо крепких мужчин сломали засовы и открыли ворота дома.

Серраманна первый проник внутрь. Он обнаружил труп молодой белокурой женщины, затем убитую служанку Нани.

– Настоящая бойня, – пробормотал потрясенный стражник.

– Два хладнокровно совершенные убийства, – заметил Серраманна. – Обыщите все.

Осмотр лаборатории доказал, что это, действительно, было логово колдуна. И хотя было уже слишком поздно, одна важная находка успокоила Серраманна: остатки сожженной ткани – несомненно шали царицы.

Рамзес и Нефертари въехали в столицу, где работы были в полном разгаре. Атмосфера столицы была несколько напряженной, изготовление оружия и колесниц стало жизненной целью большой части населения. Предназначенный для удовольствий и мирной жизни город превратился в большой военный лагерь.

Царская чета тут же отправилась к Туйе, изучавшей донесение из плавильни.

– Хетты проявляли какую-нибудь враждебность?

– Нет, сын мой, но я уверена, что это затишье не предвещает ничего хорошего. Нефертари… Ты выздоровела?

– Этот недуг теперь не более чем плохое воспоминание.

– Эта работа меня измучила… У меня больше нет сил управлять этой большой страной. Поговорите с придворными и армией, им необходимо поднять боевой дух.

Рамзес долго разговаривал с Амени, затем принял Серраманна, вернувшегося из Мемфиса. То, что он узнал, казалось, окончательно уничтожило колдовскую угрозу, из-за которой жизнь царской четы подверглась опасности. Царь, однако, приказал Серраманна продолжать расследование и установить имя настоящего владельца зловещего дома. А кто же была та белокурая женщина, которой жестоко перерезали горло? У Фараона были и другие заботы. На его рабочем столе накопились тревожные донесения, поступившие из Ханаана и Амурру. Командующие египетских крепостей не сообщали о серьезных происшествиях, но писали об упорных слухах по поводу усиленных тренировок хеттской армии.

К сожалению, от Аша ничего не поступило, даже самого короткого донесения, которое помогло бы Рамзесу разобраться в сложившейся ситуации. Исход войны будет зависеть от места нападения хеттов. Не располагая точной информацией, Фараон колебался: усиливать оборонительные укрепления или определять тактику нападения. В последнем случае брать инициативу в свои руки надлежало ему. Но следовало ли ему прислушиваться к своим ощущениям и подвергать всех такому риску?

Присутствие царской четы придало уверенности и сил армии, от военачальника до простого воина. Поскольку Рамзес уничтожил невидимого врага, разве он не одержит победу над хеттскими варварами? При виде нового вооружения военные осознавали свою реальную мощь и уже меньше опасались прямого столкновения с противником. В присутствии особого отряда колесниц Рамзес лично проверил многие боевые экипажи, легкие, маневренные и быстроходные. Благодаря искусству столяров многие технические неполадки были устранены, качество колесниц улучшилось. Защитное оружие, такое как щиты и кирасы также являлись объектами внимания правителя, так как они спасут немало жизней.

Вновь принявшись за свои многочисленные обязанности, царица успокоила двор. Те, кто уже похоронили Нефертари, не замедлили поздравить ее за мужество и уверить, что сопротивление такому трудному испытанию – это залог долгой жизни.

Великая Супруга Фараона с безразличием относилась к сплетням. Она руководила ускоренным изготовлением одежды для воинов. В своей работе она опиралась на доклады и помощь Амени.

Шенар поздоровался с царем.

– Ты потолстел, – заметил Рамзес.

– Это произошло из-за недостатка движения, – возразил он. – Меня не покидает тревога. Эти слухи о войне, эти военные повсюду… Разве это Египет?

– Хетты больше не будут откладывать нападение, Шенар.

– Ты, вероятно, прав, но моя служба не обладает никакой точной информацией, поддерживающей эти опасения. Ты продолжаешь получать любезные послания от Муваттали?

– Они лживы.

– Если нам удастся сохранить мир, тысячи жизней будут спасены.

– Ты думаешь, что это не самое сильное мое желание.

– Не являются ли сдержанность и осторожность лучшими советниками?

– Ты советуешь бездействовать, Шенар?

– Конечно же нет, но я боюсь опасных действий со стороны какого-нибудь военачальника, жаждущего славы.

– Успокойся, брат мой, я держу мою армию под контролем, никакое происшествие такого рода не может произойти.

– Я рад слышать это от тебя.

– Ты доволен работой Меба, твоего нового помощника?

– Он так рад снова получить теплое местечко, что ведет себя, как прилежный и старательный новичок. Я не жалею, что оторвал его от безделья, ведь иногда надо дать шанс хорошему работнику. Не является ли щедрость самой лучшей добродетелью?

Глава 48

Шенар уединился с Меба в своем кабинете. Его верный помощник позаботился принести папирусы, чтобы придать их разговору вид обычной работы.

– Я видел царя, – объявил Шенар, – он еще колеблется, какие предпринять действия из-за отсутствия проверенной информации.

– Прекрасно, – расценил Меба.

Шенар не мог признаться своему сообщнику, что молчание Аша удивляло его. Почему молодой дипломат не отчитывался ему в своих действиях, необходимых, чтобы ускорить поражение Рамзеса? С ним несомненно произошло какое-то несчастье. Из-за этого тревожного молчания Шенар тоже не мог правильно ориентироваться.

– Как наши дела, Меба?

– Наша шпионская сеть получила приказ не предпринимать никаких действий и затаиться. Иначе говоря, решающий момент близко. Что бы ни предпринял Фараон, у него нет никаких шансов на победу.

– Откуда такая уверенность?

– Мощь хеттов достигла наивысшего предела, я в этом уверен. Каждый час приближает вас к Высшей Власти. Не стоит ли использовать это время, чтобы расширить круг ваших друзей в различных ведомствах?

– Этот проклятый Амени следит за всем… Необходима осторожность.

– Вы могли бы найти… какое-нибудь решение?

– Слишком рано, Меба. Ярость моего брата будет ужасна.

– Не забывайте мой совет: недели быстро пробегут, а вам надо быть готовым царствовать, находясь в согласии с нашими хеттскими друзьями.

– Я так давно жду этого момента. Будь спокоен, я буду готов.

Растерянная Долент следовала за магом Офиром. Страшная смерть белокурой Литы, стража порядка, это поспешное бегство… Она потеряла способность рассуждать, не знала, куда идти. Когда Офир предложил ей назваться его женой и продолжать борьбу за восстановление религии бога Атона, единственного бога, Долент с энтузиазмом согласилась.

Чета пробралась через порт Мемфиса, охраняемый стражей порядка, и купила осла. Одетые, как крестьяне, побрившийся Офир и сестра Рамзеса пошли по направлению к югу. Шпион знал, что их будут искать к северу от Мемфиса в сторону границы. У них было мало шансов ускользнуть от застав, установленных на дорогах, и от речной стражи. Чтобы скрыться, им необходимо было делать непредсказуемые шаги.

Не стоило ли попросить убежища у ревностных последователей Эхнатона, правителя-еретика? Большая часть сторонников этой религии жила в Среднем Египте около столицы, в городе Солнца, [13]13
  Ахетатон, что значит «Небосклон Салнца».


[Закрыть] обреченном на запустение. Офир не жалел, что сыграл комедию, оказавшуюся теперь очень полезной. Заставляя Долент верить, что смыслом его жизни была любовь к единому богу, Офир сохранял безоговорочного союзника. Кроме того, с ее помощью он укроется среди сторонников бога Атона и сможет оставаться там до того момента, когда хетты завоюют Египет.

К счастью, Офир успел получить до побега главное донесение, переданное им Меба: план, принятый Муваттали, уже действовал. Оставалось только ждать начала войны.

После объявления о гибели Рамзеса Шенар устранит Нефертари и Туйю, затем взойдет на трон, чтобы достойно встретить хеттов. Шенар не знал, что Муваттали не привык разделять власть. Старший брат Рамзеса будет лишь эфемерным фараоном, и земли Верхнего и Нижнего Египта станут хеттскими хранилищами зерна.

Успокоенный Офир наслаждался тихой красотой египетской деревни.

Соответственно должности и положению Аша, его не поместили в одну из темных сырых темниц нижнего города, где средняя продолжительность жизни не превышала одного года. Он был заключен в тюрьму из обтесанного камня в верхнем городе, отведенную для именитых пленников. Еда была груба, а постель жестка, но молодой дипломат привык ко всему и поддерживал свою физическую форму благодаря множеству упражнений.

С момента ареста он ни разу не подвергался допросу. Его заключение могло окончиться неожиданной казнью.

Наконец дверь его камеры открылась.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Райя.

– Лучше, чем когда бы то ни было.

– Боги не были благосклонны к вам, ведь если бы я не вмешался, вам бы удалось бежать.

– Я не хотел бежать.

– Трудно отрицать факты!

– Внешность порой обманчива.

– Но ведь вы действительно Аша, друг детства Рамзеса! Я видел вас в Мемфисе и Пи-Рамзесе и даже продавал редкие вазы вашей семье. Фараон дал вам крайне опасное поручение – проникнуть на территорию хеттов в поисках достоверной информации. И вот вы здесь.

– Вы ошибаетесь в главном. Рамзес действительно поручил эту работу, но я служу другому хозяину. Именно ему, а не Фараону, я послал настоящие результаты моих расследований.

– О ком вы говорите?

– О старшем брате Рамзеса Шенаре, будущем фараоне Египта.

Райя почесал бороду, рискуя нарушить безупречный порядок волос, искусно подстриженных цирюльником. Таким образом, Аша является сторонником хеттов… Нет, одна важная деталь требовала подтверждения.

– В таком случае зачем вы переоделись в горшечника?

Молодой дипломат улыбнулся.

– Будто вы не знаете!

– Объясните мне все же.

– Муваттали, конечно, царствует, но на чью поддержку он опирается и какова действительная сила его власти? Его сын и брат сражаются друг с другом или битва за наследование престола уже закончена?

– Замолчите!

– Вот основные вопросы, на которые я должен ответить… Вы теперь понимаете причину моей анонимности. Кстати… Не могли бы вы на них ответить?

Испуганный Райя захлопнул дверь темницы.

Аша, возможно, был не прав, провоцируя сирийца, но, открывая свой секрет, он надеялся спасти свою жизнь.

В нарядной одежде император Муваттали вышел из своего дворца, сопровождаемый охраной, прятавшей его от взглядов прохожих и укрывавшей от возможного нападения лучника, притаившегося на крыше какого-нибудь здания. Благодаря объявлениям глашатаев все знали, что правитель Хеттской империи должен был отправиться в большой храм нижнего города, чтобы молить бога грозы о милости.

Не существовало более торжественного способа ввести Хеттскую империю в состояние войны и собрать все силы на окончательную победу.

Из темницы Аша слышал крики, приветствующие появление императора. Он также понял, что окончательное решение принято.

Все множество хеттских божеств находилось во власти бога грозы. Жрецы вымыли статуи, чтобы избежать гнева небес. Больше ни один хетт не должен был высказывать сомнения или недовольства, пришло время действовать.

Жрица Путухепа произнесла слова, превращающие богинь плодородия в опасных воительниц. Затем она воткнула в тушу свиньи семь железных, бронзовых и медных гвоздей, чтобы заставить будущее подчиниться воле императора.

Во время чтения молитв взгляд Муваттали остановился на сыне Урхи-Тешшубе, одетом в панцирь, со шлемом на голове, обезумевшего от радости при мысли о вступлении в войну. Хаттусили оставался холодным и непроницаемым.

Эти двое мало-помалу уничтожили своих соперников и составляли с Путухепой маленькую группу людей, приближенных к императору. Но Урхи-Тешшуб ненавидел Хаттусили и Путухепу, отвечавших ему тем же.

Война с Египтом позволит разрешить Муваттали внутренние конфликты, расширить территорию и утвердить свою власть на Востоке и в Азии, а затем продолжить завоевания. Не пользовался ли он в самом деле божественной милостью?

Когда церемония закончилась, император пригласил военачальников на прием, начавшийся выносом четырех различных блюд. Дворцовый виночерпий поставил первое на царский трон, второе – возле очага, третье – на стол почестей, четвертое – у порога зала. Потом приглашенные начали так объедаться и напиваться, словно они ели в последний раз.

Когда Муваттали встал, смех и разговоры смолкли. Даже самые опьяневшие постарались принять достойный вид.

Одно событие, одна единственная деталь еще могла отдалить начало войны.

Император и его свита выехали из столицы через ворота Сфинксов в верхнем городе. Они направились к скалистому холму. Муваттали, Урхи-Тешшуб и Путухепа вскарабкались на его вершину.

Они застыли неподвижно, устремив глаза к облакам.

– Вот они! – воскликнул Урхи-Тешшуб.

Сын императора натянул тетиву лука и прицелился в одну из хищных птиц, летевших над ними. Метко пущенная стрела пронзила ей горло.

Воин принес птицу главнокомандующему. Урхи-Тешшуб вспорол ей ножом живот и вынул руками теплые внутренности.

– Посмотри на них, – приказал Муваттали Путухепе, – и скажи, благосклонна ли к нам судьба.

Морщась от неприятного запаха, жрица все же выполнила свою работу, разглядывая расположения внутренностей хищника.

– Благосклонна.

Военный клич заставил вздрогнуть горы Анатолии.