Текст книги "Битва при Кадеше"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Кристиан Жак
Битва при Кадеше

Карта Египта

Карта Древнего Ближнего Востока эпохи Нового Царства

Глава 1

Конь Данио скакал галопом по нагретой солнцем дороге, ведущей в Логово Льва – городок в Южной Сирии, основанный знаменитым Фараоном Сети. Египтянин по линии отца и сириец по матери, Данио получил почетную должность посыльного и занимался доставкой срочных депеш. Египетские власти предоставили ему лошадь, еду и одежду. Также он пользовался казенным жилищем в Силе, северо-восточном приграничном городе, и бесплатно жил на постоялых дворах. Итак, Данио вел прекрасную жизнь: постоянно путешествовал и частенько встречался с немного дикими сирийками, которые порой были не прочь выйти замуж за государственного чиновника. Но как только отношения приобретали серьезный оборот, он тут же исчезал.

Данио не хотел связывать себя узами брака. Ничего не значило для него в жизни больше, чем свобода и пыльная дорога, ведущая вдаль.

Власти отмечали его добросовестность и педантичность. С самого начала своей карьеры он не потерял ни одного послания и часто, чтобы угодить нетерпеливому отправителю, доставлял их раньше срока. Самым важным для него было доставить сообщение как можно быстрее.

После смерти Сети на престол взошел Рамзес. Данио, как и многие другие египтяне, боялся, как бы молодой фараон не разжег пламя войны и не бросил армию на завоевание Азии с надеждой восстановить огромную империю, центром которой когда-то был Египет. В течение первых четырех лет правления пылкий Рамзес расширил храм Луксора, завершил отделку огромного колонного зала в Карнаке, начал сооружение своего Храма Миллионов Лет на западном берегу Фив и построил новую столицу Пи-Рамзес в Дельте. Молодой правитель придерживался внешней политики, проводимой когда-то его отцом, Фараоном Сети, и соблюдал договор о ненападении с хеттами, грозными воинами Анатолии. Последние, по всей видимости, отказались от мысли атаковать Египет и признали его господство над Южной Сирией.

Если бы не возросшая до небывалых размеров военная переписка между столицей Пи-Рамзесом и крепостями Дороги Оруса, то будущее казалось абсолютно безоблачным.

Данио расспрашивал своих начальников – никто не знал ничего определенного. Но поговаривали о волнениях в Северной Сирии и даже в провинции Амурру [1]1
  В районе современного Ливана.


[Закрыть], находившейся под влиянием Египта.

Было очевидно, что послания, перевозимые Данио, должны были подготовить комендантов крепостей Дороги Оруса и северо-восточную линию укреплений к скорому переходу в состояние боевой готовности.

Благодаря смелому поступку Фараона Сети, Ханаан [2]2
  Провинция Ханаан состояла из Палестины и Финикии.


[Закрыть], Амурру и Южная Сирия служили большой буферной зоной, защищавшей Египет от внезапного нападения. Конечно, приходилось постоянно следить за правителями этих беспокойных областей, чтобы при необходимости образумить их. Золото Нубии быстро устраняло малейшие попытки предательства, возобновлявшиеся время от времени. Присутствие египетских войск и воинские смотры, во время великих праздников так же, как и муссоны, были другими эффективными средствами сохранения хрупкого мира.

Не раз в прошлом крепости Дороги Оруса закрывали ворота и запрещали переход через границу любому иноземцу. Хетты никогда не пытались их атаковать, и страх перед трудными боями постепенно рассеялся.

Данио же был настроен оптимистично. Хетты знали силу и храбрость египетской армии, египтяне опасались свирепых и жестоких воинов-анатолийцев. Из страха быть обескровленными в результате прямого военного конфликта, обе стороны были заинтересованы в мире и ограничивались лишь словесными поединками.

Рамзес, занятый большим строительством, не намеревался провоцировать военное столкновение.

Данио пронесся галопом мимо стелы, обозначающей границу земли, принадлежащей Логову Льва. Внезапно он остановил лошадь и вернулся назад, пораженный необычной деталью.

Он спрыгнул на землю перед стелой.

Возмущению его не было предела. Он увидел, что многие иероглифы уничтожены. Магическая надпись, ставшая неразборчивой, больше не защищала местность. Виновный в злодеянии будет сурово наказан, ведь осквернение живого камня карается смертной казнью.

Вне всякого сомнения, Данио был первым, кто увидел это. Он сразу же решил сообщить местному военному правителю. Как только тот узнает о катастрофе – составит донесение на имя фараона.

Город окружала кирпичная ограда. Два сфинкса охраняли ворота с обеих сторон. В ошеломлении посыльный застыл на месте: большая часть ограды была разрушена, оба сфинкса, развороченные, лежали на земле.

Логово Льва подверглось нападению.

Ни звука не доносилось со стороны города, обычно такого оживленного. Не было слышно громких команд на тренировках пехотинцев и всадников, споров на центральной площади, около фонтана, звонких голосов детей и криков ослов… Необычная тишина душила Данио. Слюна жгла рот. Он открыл дорожную фляжку и с жадностью сделал несколько глотков.

Он должен был бы вернуться назад и поднять тревогу в близлежащей крепости, но любопытство взяло верх. Данио знал почти всех обитателей Логова Льва, от правителя до хозяина постоялого двора, некоторые были его хорошими знакомыми.

Конь заржал и встал на дыбы. Легонько похлопав коня по холке, Данио немного успокоил его, но животное отказывалось идти вперед.

Спешившись, Данио проник в молчащий город.

Хранилища для зерна и для воды были разворочены и разбиты.

От небольших домов остались одни руины. Ни один из них не избежал безумной ярости разрушителя, не пожалевшего даже дома правителя.

Стены храма также не уцелели. Божественную статую разбили ударами молотка.

В колодцах – трупы ослов. На центральной площади – остатки костра, на котором были сожжены папирусы и мебель.

Запах.

Липкий, едкий, тошнотворный запах достиг его ноздрей и привел к мясной лавке, расположенной на северной окраине города под широким навесом, защищавшим от солнца. Именно там разделывали быков, варили куски мяса в огромном котле и жарили птиц на вертеле. Это было шумное место, где Данио охотно обедал, когда донесения были доставлены.

У него перехватило дыхание.

Они все были там: воины, торговцы, ремесленники, старики, женщины, дети. С перерезанными глотками, сваленные в кучу… Правитель был посажен на кол, а три военачальника – повешены на балке, поддерживающей кровлю мясной лавки.

На деревянной колонне виднелась надпись на хеттском языке: «Победа армии могущественного правителя Хеттской империи Муваттали. Так погибнут все его враги.»

Хетты… По их обычаю, они совершали набеги с крайней жестокостью, не оставляя в живых ни одного из своих противников. Но на этот раз они вышли за пределы своего влияния, совершив нападение недалеко от северо-восточной границы Египта.

Панический страх обуял посыльного. Вдруг хеттские отряды все еще бродят в окрестностях?

Данио отступил, не в силах оторвать свой взгляд от ужасного зрелища. Как можно быть настолько жестокими, чтобы так зверски убить людей и оставить их тела непогребенными?

Когда Данио вернулся к воротам города, его охватила нервная дрожь.

Конь исчез.

Встревоженный, посыльный вглядывался в горизонт, боясь увидеть приближающихся хеттских воинов. Внизу, у подножия холма, показалось облако пыли.

Повозки… Повозки направлялись в его сторону! Обезумевший от страха, Данио бросился бежать со всех ног.

Глава 2

Пи-Рамзес, новая столица Египта, построенная Рамзесом в самом центре Дельты, насчитывала уже более ста тысяч жителей. Удобное расположение города при слиянии двух рукавов Нила, Ра и Авариса, давало жителям возможность наслаждаться прекрасной погодой даже летом. Множество каналов пересекали город. В нем также имелось большое озеро, по которому можно было совершать чудесные лодочные прогулки. Пруды, богатые рыбой, привлекали своими прекрасными уголками любителей посидеть с удочкой.

Снабженный в результате удачных походов разнообразными и роскошными товарами, Пи-Рамзес был прозван «городом бирюзы». Это название происходило от большого количества пластин, покрытых голубой лазурью необыкновенного блеска, украшавших фасады домов.

В действительности это был необычный город, соединявший в себе гармоничную спокойную атмосферу и воинственный дух, навеваемый видом четырех казарм и оружейных мастерских, расположенных недалеко от дворца. Вот уже в течение нескольких месяцев рабочие трудились день и ночь, изготавливая колесницы, доспехи, мечи, копья, щиты и наконечники для стрел. В самом центре мастерских была большая плавильня, специализирующаяся на работе с бронзой.

Боевая колесница, легкая, но в то же время и крепкая, была только что закончена. Она находилась на вершине лестницы, ведущей в большой двор с портиками, где хранились колесницы такого типа. Старший мастер похлопал по плечу плотника, наблюдавшего за отделочными работами.

– Внизу, у подножия лестницы… Это он!

– Он?

Ремесленник посмотрел.

Да, конечно же, это был он, Фараон, правитель Верхнего и Нижнего Египта, Сын Солнца, Рамзес.

К двадцати шести годам наследник Сети правил уже в течение четырех лет и был окружен любовью и восхищением народа. Светловолосый, атлетического телосложения, ростом выше метра восьмидесяти, с удлиненным лицом и прекрасной шевелюрой. Лоб у него был широкий и открытый, с выступающими надбровными дугами и густыми бровями, нос длинный, тонкий, с небольшой горбинкой, уши закругленные и тонко очерченные, полные губы, твердый подбородок, ясный и глубокий взгляд – все это придавало Рамзесу силу, которую любой мог бы назвать сверхъестественной.

В течение долгого времени отец обучал Рамзеса умению властвовать, доверив сыну бразды правления только после трудных испытаний. Рамзес унаследовал от своего знаменитого предшественника Сети умение вести себя с достоинством. Даже когда он не носил одежду, положенную по ритуалу, одно его присутствие внушало всем уважение.

Царь поднялся по лестнице и осмотрел колесницу. Старший мастер и плотник боялись его осуждения. То, что Фараон без предупреждения, лично проверял их изделие, показывало его неподдельный интерес к качеству вооружения, производимого в мастерских.

Рамзес не ограничился поверхностным осмотром. Он ощупал каждую деревянную часть, осмотрел дышло и убедился в надежности колес.

– Хорошая работа, – похвалил он, – но нужно будет проверить крепость колесницы на ходу.

– Это предусмотрено, Ваше Величество, – уточнил старший мастер. – В случае поломки возница указывает нам слабую деталь, и мы тут же приступаем к ремонту.

– Это часто случается?

– Нет, Ваше Величество. И цех пользуется этим для исправления ошибок и улучшения качества изделий.

– Не ослабляйте ваши усилия.

– Ваше Величество… Могу ли я обратиться к вам с вопросом?

– Слушаю тебя.

– Скоро война?

– А ты ее боишься?

– Мы делаем оружие, но боимся военного конфликта. Сколько египтян умрут? Сколько женщин станут вдовами? Сколько детей лишатся отцов? Неужели войны не избежать?

– Это зависит не только от нас! Но в чем будет наш долг, если Египет окажется под угрозой?

Старший мастер опустил голову.

– Египет – наш отец, наше прошлое и будущее, – сказал Рамзес. – Он дает все, не считая, и приносит свои дары каждый миг… Так можем ли мы ответить неблагодарностью, эгоизмом, трусостью?

– Мы хотим жить, Ваше Величество!

– Если надо, Фараон отдаст свою жизнь за Египет. Работай спокойно, старший мастер.

Как была прекрасна его столица! Пи-Рамзес был сном наяву, мгновением счастья, продлевающимся день за днем. Прежний город Аварис, проклятое прибежище захватчиков, пришедших из Азии, превратился в очаровательную и утонченную столицу, где акации и смоковницы укрывали от солнца как богатых, так и обездоленных.

Правитель Египта любил гулять за городом, в полях с высокой травой, по тропинкам, окаймленным цветами, вдоль каналов, пригодных для купания. Он охотно пробовал медовое яблоко или сладкий лук, наведывался в хозяйства, вырабатывающие столько же оливкового масла, сколько было песка на берегу Нила, дышал воздухом, наполненным ароматами садов. Прогулка правителя заканчивалась в шумном внутреннем дворе, окруженном складами, где хранились все богатства города: ценные металлы, редкая древесина, запасы хлеба.

Но в последнее время Рамзес не прогуливался ни за городом, ни по «бирюзовым» улочкам. Он проводил все свободное время в казармах среди опытных воинов, оценивающих по достоинству условия проживания в новых помещениях.

Воины, часть которых составляли многочисленные наемники, были довольны жалованьем и качеством пищи. Но многие жаловались на частые учения и сожалели о том, что не нанялись в армию на несколько лет раньше, когда мир казался крепко установившимся. Переход от упражнений, пусть и тяжелых, к боям с хеттами не радовал даже привычных к войне опытных воинов. Все боялись жестоких воинов-анатолийцев, не потерпевших еще ни одного поражения.

Рамзес почувствовал, что страх стал постепенно проникать в сердца людей и пытался бороться с этим злом, посещая одну за другой все казармы и присутствуя на учениях. Фараон должен был выглядеть спокойным, внушать всем своим воинам уверенность и не показывать, что беспокойство гложет его душу.

Как быть счастливым в городе, откуда сбежал его друг детства Моисей, под руководством которого еврейские каменщики возвели все эти дворцы, поместья и дома? Безусловно, Моисей был обвинен в убийстве египтянина Сари, зятя правителя. Но Рамзес не переставал сомневаться. Сари, его бывший наставник, состоял в заговоре против него и повел себя подло по отношению к рабочим, находившимся под его руководством. Не попал ли Моисей в ловушку?

Когда правитель не думал о своем пропавшем и все еще ненайденном друге, он проводил время со старшим братом Шенаром, верховным сановником Египта, и Аша, молодым дипломатом и незаменимым помощником. Шенар испробовал все, чтобы помешать младшему брату стать Фараоном, но неудачи образумили его, и теперь он серьезно относился к своей работе. Что касается Аша, то он был давним другом Рамзеса и Моисея, и ему полностью доверяли.

Каждый день трое мужей знакомились с донесениями, поступавшими из Сирии, и старались трезво оценить ситуацию.

До какого времени Египет сможет терпеть продвижение хеттской армии?

Рамзес изучал большую карту Ближнего Востока и Азии, разложенную на столе. На севере раскинулось царство Хатти [3]3
  Турция.


[Закрыть] со столицей Хаттусой, расположенной в самом центре Анатолийского плато. Дальше, на юге, вдоль побережья Средиземного моря простиралась Сирия, пересекаемая рекой Оронт. Главная крепость Кадеш контролировалась хеттами. На юге находилась провинция Амурру и порты Библоса, Тира и Седона, подчинявшиеся Египту, а дальше – Ханаан, правители которого были верны Фараону.

Восемьсот километров разделяли Пи-Рамзес, египетскую столицу, и Хаттусу, резиденцию Муваттали, хеттского правителя. Обе территории находились вне опасности от любой попытки вторжения, этому способствовал скат от северо-восточной границы до Центральной Сирии.

Но хетты не желали мириться с теми ограничениями, которые ввел в свое время Фараон Сети. Совершая вылазки за пределы своей территории, анатолийские воины осуществили прорыв в сторону Дамаска, главного города Сирии.

Таково было мнение Аша, основанное на сообщениях осведомителей. Рамзес же, перед тем как возглавить армию с твердым намерением отбросить противника к северу, требовал полной уверенности в данном факте. Ни Шенар, ни Аша не могли принять это ответственное решение. Только Фараон, он один, мог, взвесив все за и против, принять решение и действовать.

Рамзес, поддавшись первому порыву, хотел контратаковать хеттов, как только узнал об их набегах. Но подготовка армии, в основном ее перемещение из Мемфиса в Пи-Рамзес, требовала еще многих недель, если не месяцев. Эта отсрочка, переносимая Рамзесом с некоторым нетерпением, возможно, позволила избежать бесполезного конфликта. Вот уже неделю ни одно тревожное донесение не поступало из Центральной Сирии.

Рамзес направился к дворцовому птичнику, где беззаботно жили колибри, сойки, синицы, удоды, чибисы и множество других птиц, порхавших в тени смоковницы около бассейна, покрытого голубыми лотосами.

Он был уверен, что найдет ее там, наигрывающей на лютне старинную мелодию. Нефертари, Великая Супруга Фараона, нежность любви, единственная женщина в его сердце. Она была, хотя и незнатного происхождения, первой красавицей во дворце, и голос ее, сладкий, как мед, не произносил бесполезных речей.

В юности Нефертари готовилась провести свою жизнь в уединенных размышлениях в одном из храмов страны, но Рамзес безумно полюбил ее. Поженившись, они не ожидали, что вскоре станут царской четой, ответственной за судьбу Египта.

Черные блестящие волосы и глаза цвета бирюзы делали ее неотразимой. Любящая тишину и сосредоточенность, Нефертари покорила двор. Скромная и энергичная, она помогала Рамзесу и совершала чудо, гармонично сочетая качества правительницы и жены.

Нефертари подарила Фараону очень похожую на него дочь – Меритамон. Она не могла больше иметь детей, но это несчастье, казалось, лишь слегка, словно весенний ветерок, задевало ее. Храм любви, возводимый ею и Рамзесом в течение девяти лет, казался ей залогом и одним из источников благополучия египетского народа.

Рамзес незаметно наблюдал за ней. Она разговаривала с птицей, летавшей вокруг нее и что-то радостно щебечущей.

– Ты здесь, не так ли?

Он приблизился. Как обычно, она почувствовала его присутствие и разгадала его мысли.

– Сегодня птицы нервничают, – заметила царица. – Надвигается буря.

– О чем говорят во дворце?

– В поисках забвения все смеются над трусостью врага и восхваляют мощность нашей армии, объявляют о будущих свадьбах и следят за вероятными назначениями.

– А что говорят о правителе?

– Говорят, что он становится все более похожим на своего отца и сумеет защитить страну от несчастья.

– О, если бы придворные были правы…

Рамзес обнял Нефертари, она положила голову ему на плечо.

– Плохие новости?

– Пока все спокойно.

– Хеттские вторжения прекратились?

– Аша не получал тревожных сообщений.

– Готовы ли мы к борьбе?

– Никто из воинов не спешит выступить против хеттов.

– Ветераны считают, что у нас нет шансов на победу.

– Это и твое мнение?

– Чтобы вести войну такого масштаба нужен опыт, которого у меня нет. Даже отец отказался от намерения ввязываться в такое рискованное дело.

– То, что хетты изменили свое отношение, подтверждает их уверенность в победе. В прошлом правители Египта храбро сражались за независимость страны. Я ненавижу насилие, но буду на твоей стороне, если война является единственным средством.

Внезапно все птицы шумно забеспокоились.

Удод взлетел на верхушку дерева, остальные разлетелись в разные стороны.

Рамзес и Нефертари посмотрели вверх и заметили голубя-почтальона. Измученная птица тщетно пыталась найти место, чтобы сесть. Правитель протянул руку, встречая его.

К правой лапке был привязан маленький, длиной всего в несколько сантиметров, папирус. Написанный крошечными, но разборчивыми иероглифами, текст был заверен военным писарем.

По мере прочтения у Рамзеса появилось ощущение, как будто меч вонзается в его тело.

– Ты была права, – сказал он Нефертари, – приближалась буря… И она только что разразилась.

Глава 3

Большой приемный зал Пи-Рамзеса был одним из чудес Египта. К нему вела величественная лестница, украшенная фигурами поверженных врагов. Они должны были напоминать о постоянно возрождающихся силах зла. Лишь Фараон мог подчинить их Маат, закону гармонии.

Над входной дверью голубой лазурью на белом фоне были выписаны имена Фараонов и помещенные в рамки овалы-символы космоса, представляющие царство Фараона, сына Создателя и его представителя на Земле.

Пол состоял из покрытых разноцветной глазурью глиняных пластин с изображением бассейнов и цветущих садов. Там можно было увидеть и утку, плавающую в пруду цвета бирюзы, и рыбу, резвящуюся среди белых цветков лотоса. Стены были раскрашены в нежно-зеленый, кроваво-красный и голубой цвета. Прожилки белого золота оживляли изображения птиц, порхающих над болотами. Бутоны лотоса, дикого и культурного мака, ромашки и василька притягивали взгляд.

В целом композиция зала, воспевавшая совершенство укрощенной природы, представляла лицо молодой женщины, склонившейся в задумчивости над букетом роз. Необыкновенное сходство с Нефертари не оставляло сомнений в признательности, выраженной таким образом правителем Египта своей жене.

Рамзес поднялся по лестнице, ведущей к золотому трону. Последняя ступенька была украшена головой льва, смыкающей пасть над поверженным врагом. Правитель бросил взгляд на привезенные из Южной Сирии розы, чьи шипы словно пронзали ему сердце.

Придворные сохраняли абсолютное молчание.

В зале находились сановники и их помощники, жрецы и царские писцы, маги и знатоки священных наук, ответственные за ежедневные жертвоприношения, хранители тайн и великосветские дамы, занимающие государственные должности. Все, кого пропустил управляющий хозяйственными делами во дворце, бесшабашный, но совестливый Роме.

Рамзес редко созывал такое большое количество придворных, эхом передававших содержание его речи, которая быстро становилась известной всей стране. Все замерли, сдерживая дыхание, в ожидании объявления о катастрофе.

Корона Фараона красного и белого цвета, что соответствовало Нижнему и Верхнему Египту, символизировала непременную целостность страны. Скипетр власти говорил о господстве над всеми подданными.

– Отряд хеттов разрушил Логово Льва, город, построенный моим отцом. Варвары уничтожили всех жителей, не пощадив ни женщин, ни грудных детей.

По залу пронесся ропот возмущения. Ни один воин какой бы то ни было армии не имел права так действовать.

– Один из посыльных обнаружил эту низость, – продолжил царь. – Обезумевшего от ужаса, его подобрал отряд наших воинов, Они-то и сообщили мне эту новость. Хетты не только убили обитателей города и разрушили храм, но и осквернили стелу Сети.

Потрясенный старец, смотритель дворцовых архивов, носящий титул «хранитель секретов», вышел из толпы придворных и склонился перед Фараоном.

– Ваше Величество, имеются доказательства, что именно хетты совершили преступление?

– Вот их подпись: «Победа армии могущественного правителя Хеттской империи Муваттали. Так погибнут все его враги.» Я также сообщаю вам, что правители Амурру и Палестины стали хеттскими подданными. Находившиеся там египтяне убиты, а те, кто остался в живых, укрылись в наших крепостях.

– Но тогда, Ваше Величество, это…

– Война.

Кабинет Рамзеса был большим и светлым. Окна, обрамленные плиткой, покрытой синей и белой глазурью, позволяли царю наслаждаться совершенством каждого времени года и вдыхать дурманящий запах тысячи и одного цветка. На позолоченных столиках стояли букеты лилий, на длинном столе из акации были разложены папирусы. В углу комнаты находилась диоритовая статуя Сети, восседающего на троне, устремившего взгляд ввысь.

Рамзес созвал малый совет, состоящий из Амени, его друга и преданного личного писца, старшего брата Шенара и Аша.

Бледный, с длинными и тонкими руками, щуплый, худой, в двадцать четыре года уже почти лысый, Амени посвятил свою жизнь служению Рамзесу. Несмотря на слабое здоровье, Амени был неутомимым работником. Проводя дни и ночи в своем кабинете, он мало спал, выполняя за час больше дел, нежели целая команда опытных писцов за неделю. Незаменимый помощник Рамзеса, Амени мог бы претендовать на любую высокую должность, но предпочитал оставаться в тени Фараона.

– Маги сделали все необходимое, – сказал он. – Они изготовили восковые статуи азиатов и хеттов и бросили их в огонь. Более того, они написали имена врагов на глиняных вазах и чашах, которые затем разбили. Я посоветовал повторять обряд каждый день вплоть до выступления нашей армии.

Шенар пожал плечами. Старший брат Рамзеса был коренастым и плотным, с лунообразным лицом и толстыми щеками, полными губами чревоугодника, маленькими карими глазками, слащавым и неуверенным голосом. Он недавно сбрил бороду, которую носил, будучи в трауре по своему отцу Сети.

– Давайте не будем рассчитывать на магию, – предложил он. – Я, верховный сановник, предлагаю отозвать наших послов в Сирии, Амурру и Палестине. Это мокрицы, не сумевшие увидеть сплетенные хеттами в наших провинциях паучьи сети.

– Это уже сделано, – сообщил Амени.

– Мне должны были сказать об этом, – возразил обиженный Шенар.

– Главное, что это сделано.

Равнодушный к этому словесному поединку, Рамзес указал определенную точку на большой карте, разложенной на столе из акации.

– Заслоны северо-западной границы в состоянии боевой готовности?

– Да, Ваше Величество, – ответил Аша. – Ни один ливиец ее не пересечет.

Единственный сын богатой и знатной семьи, Аша был аристократом до мозга костей. Элегантный, изысканный, законодатель мод, с удлиненным и утонченным лицом, сверкающими глазами и немного презрительным взглядом, он говорил на многих иноземных языках и живо интересовался обычаями других народов.

– Наши отряды контролируют ливийскую прибрежную полосу и пустынную местность к западу от Дельты. Крепости находятся в состоянии боевой готовности и смогут без труда выдержать атаку, кажущуюся маловероятной. Никакой воин не способен в настоящий момент объединить ливийские племена.

– Это предположение или уверенность?

– Уверенность.

– Наконец-то успокаивающая новость!

– Но она единственная, Ваше Величество. Мои осведомители только что передали мне призывы о помощи правителей Мегиддо, конечного пункта караванов, Дамаска и финикийских портов, куда прибывают многочисленные торговые суда. Хеттские набеги и нестабильное положение в этих районах уже нарушают торговые связи. Если мы не вмешаемся, то очень скоро хетты изолируют нас от наших партнеров, а затем их уничтожат. Империя, построенная Сети и его предшественниками, будет разрушена.

– Ты думаешь, Аша, что я не осознаю этого?

– Всегда ли мы достаточно осознаем смертельную опасность, Ваше Величество?

– Действительно ли были использованы все возможности дипломатии? – спросил Амени.

– Население целого города было уничтожено, – напомнил Рамзес, – о какой дипломатии может идти речь после такого ужаса?

– Война принесет тысячи жертв.

– А ты, Амени, предложил бы сдаться? – с насмешливым видом спросил Шенар.

Личный писец Фараона сжал кулаки.

– Возьмите ваши слова обратно, Шенар.

– Так вы будете, наконец, готовы сражаться, Амени?

– Довольно, – резко сказал Рамзес. – Приберегите ваши силы для защиты Египта. Шенар, ты сторонник немедленного военного вмешательства?

– Я колеблюсь… Не лучше ли будет выждать, укрепляя оборону?

– Управление по снабжению войск не готово, – уточнил Амени. – Начав кампанию без подготовки, можно прийти к катастрофе.

– Чем больше мы будем ждать, – возразил Аша, – тем быстрее разрастется восстание в Ханаане. Надо немедленно его пресечь, чтобы восстановить буферную зону, отделяющую нас от хеттов. В противном случае они смогут продвинуться вперед и получить прекрасную территорию для подготовки вторжения.

– Фараон не должен необдуманно рисковать жизнью, – раздраженно возразил Амени.

– Ты обвиняешь меня в легкомыслии? – ледяным тоном спросил Аша.

– Ты не знаешь действительного состояния наших войск. Их снаряжение все еще недостаточно, хотя производство оружия идет полным ходом.

– Какими бы ни были трудности, нужно без промедления восстановить порядок в наших провинциях. Речь идет о спасении Египта.

Шенар воздержался от вмешательства в спор двоих друзей. Рамзес, одинаково доверявший Амени и Аша, слушал их с большим вниманием.

– Выйдите! – приказал он.

Оставшись один, Фараон посмотрел на солнце, творца Света, чьим сыном он был.

Сын Солнца обладал способностью наблюдать за дневным светилом, не прикрывая глаз.

«Сумей увидеть преимущество и уникальность каждого человеческого существа, – советовал Сети, – найди в каждом то, в чем он незаменим. Но решать все должен сам. Полюби Египет больше самого себя, и тогда путь прояснится.»

Рамзес думал о спорах троих мужей. Нерешительный Шенар более всего на свете хотел быть приятным; Амени желал защищать страну как святилище и отказывался видеть положение дел за пределами Египта; Аша видел общую ситуацию и не пытался замаскировать всю серьезность положения.

Другие заботы беспокоили царя не меньше. Он вспомнил о Моисее: не настигла ли его буря? Аша было поручено найти его, но он не сумел отыскать никакого следа. Осведомители безмолвствовали. Если еврею удалось покинуть Египет, он должен был направиться либо в сторону Ливии, либо к царствам Эдома и Моава, либо в Ханаан или Сирию. В спокойное время его в конце концов отыскали бы. Но теперь, если Моисей был все еще жив, надо было рассчитывать только на удачу, чтобы узнать его местонахождение.

Рамзес вышел из дворца и направился в резиденцию военачальников. Его единственная забота в данный момент состояла в том, чтобы ускорить подготовку армии.