Текст книги "Битва при Кадеше"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 31

Все знатные люди империи собрались, чтобы услышать речь императора. Среди них были Урхи-Тешшуб, Хаттусили, Путухепа, главные жрецы бога грозы и богини солнца, начальник рабочих отрядов и управляющий рынками.

Провал плана по внесению беспорядков в египетских провинциях потряс всех. В том, что виновником поражения был Бадух, умерший ужасной смертью, никто не сомневался. Но какой план действий предложит Муваттали? Военная знать, возбужденная горячими речами его молодого сына, стояла за немедленную и прямую войну с Египтом. Могущественные торговцы, обладавшие значительной финансовой властью, предпочитали продление состояния «военного мира», который благоприятствовал развитию торговых отношений. Хаттусили принял всех представителей и посоветовал императору не пренебрегать их точкой зрения. Хеттская империя была страной, по территории которой проходили пути караванов, плативших большие налоги, приносившие прибыль хеттскому государству и военной знати. Каждый осел в среднем перевозил 65 кг различных товаров и до 85 кг ткани! Как в городах, так и в деревнях торговцы открыли центры продажи, действующие благодаря запланированным поставкам продуктов, проверкам перевозок, признанием долгов и особым юридическим процедурам. Если, к примеру, торговец совершил убийство, то он мог избежать суда и тюрьмы, заплатив значительную сумму за свою свободу.

Армия и торговля были теми столпами, на которые опиралась власть императора. Он не мог обойтись как без первой, так и без второй. Так как Урхи-Тешшуб стал кумиром военных, Хаттусили позаботился о том, чтобы быть лучшим другом торговцев. Что касается жрецов, то все они находились под властью его супруги Путухепы, происходившей из самой богатой аристократической семьи Хеттской империи.

Муваттали был слишком проницательным, чтобы не заметить всю напряженность скрытой борьбы между его сыном и его братом. Представляя каждому ограниченную зону влияния, он удовлетворял их властолюбие и оставался хозяином положения, но как долго? Вскоре ему придется принять решение.

Хаттусили не выступал против захвата Египта, но при условии, что Урхи-Тешшуб не будет провозглашен героем-победителем и будущим императором. Следовательно, ему нужно было завоевать большой авторитет у армии и постепенно ослабить власть Урхи-Тешшуба. Не являлась ли для сына императора почетная смерть в бою самым желанным выходом из положения?

Хаттусили отдавал должное методам правления Муваттали и был бы рад служить ему, если бы не Урхи-Тешшуб, грозивший нарушить равновесие в империи. Муваттали не ожидал от своего сына ни уважения, ни благодарности, так как у хеттов семейные узы имели лишь весьма относительную важность. По законам Хеттской империи кровосмешение не запрещалось при условии, что оно никому не причиняло вреда. Что же касается изнасилования, то оно не влекло за собой тяжких наказаний и даже не каралось, если существовало простое предположение о согласии со стороны пострадавшей женщины. И то, что сын убивал отца, чтобы захватить власть, никоим образом не противоречило принципам общественной морали.

Назначение главнокомандующим армии Урхи-Тешшуба было гениальной идеей. Сын императора, занятый утверждением своего авторитета, по крайней мере, в ближайшее время не будет думать об устранении отца.

Но когда-нибудь опасность появится снова. Именно ему, Хаттусили, предстояло воспользоваться передышкой и постараться уменьшить возможность Урхи-Тешшуба наносить вред.

Ледяной ветер, предвестник ранней зимы, гулял в верхнем городе. Знатные вельможи были приглашены в зал торжественных приемов, согреваемый теплом от жаровень.

Атмосфера была тяжелой и натянутой. Муваттали не любил ни длинных речей, ни приемов. Он предпочитал работать, оставаясь в тени, и управлял своими подчиненными лично, так как присутствие советников мешало ему.

В первом ряду совершенно новая кираса Урхи-Тешшуба резко отличалась от скромного одеяния Хаттусили. Путухепа, его жена, великолепная в своем красном платье, величественностью напоминала царицу. На ней было множество украшений, среди которых выделялись привезенные из Египта золотые браслеты.

Муваттали сел на трон из неотесанного и лишенного украшений камня.

Во время его редких появлений перед придворными все удивлялись, что этот невзрачный, безобидный с виду человек был императором такой воинственной страны. Но внимательный наблюдатель быстро замечал в его взгляде и манерах тщательно сдерживаемую агрессивность, готовую в любой момент обрушиться с неистовой силой.

К этому Муваттали добавил еще и хитрость и умел нападать, как скорпион.

– Именно мне, мне и никому другому, – заявил император, – бог грозы и богиня солнца доверили эту страну, ее столицу и города. Я, император, буду защищать их.

Используя древние выражения, Муваттали напомнил, что он один был властен принимать решение и что его сын и брат, каково бы ни было их влияние, должны были беспрекословно подчиняться ему. При первом же неверном действии они будут безжалостно уничтожены, и никто не воспротивится его решению.

– С севера, юга, востока и запада, – продолжал Муваттали, – Анатолийское плато окружено защитным барьером гор. Наши границы неприступны. Но предназначение нашего народа не в том, чтобы довольствоваться своей территорией.

Мои предшественники заявляли: «Пусть хеттское государство ограничивается только морем». А я объявляю: «Пусть берега мира принадлежат нам».

Муваттали поднялся, показывая, что его речь окончена.

Столь немногословно он объявил о начале войны.

Прием, который организовал Урхи-Тешшуб по поводу своего назначения, был блестящим и утонченным. Правители крепостей, высшее командование, воины особых отрядов вспоминали о подвигах и размышляли о грядущих победах. Сын императора объявил о создании отряда колесниц, оснащенных новым оружием.

Опьяняющий аромат мощного и стремительного сражения витал в воздухе.

Хаттусили и его супруга покинули зал во время появления сотни молодых рабынь, приготовленных для развлечения гостей. Они получили приказ повиноваться всем прихотям вельмож под угрозой быть наказанными плетьми и сосланными в шахты, которые являлись одним из богатств хеттского государства.

– Вы уже уходите, друзья мои? – удивился сын императора.

– У нас завтра очень тяжелый день, – ответила Путухепа.

– Хаттусили, необходимо немного расслабиться… Среди этих рабынь есть шестнадцатилетние азиатки, прелестные, как молодые лошадки. Продавец сказал мне, что их выступление будет исключительным. Возвращайтесь к себе, дорогая Путухепа и позвольте вашему мужу это маленькое развлечение.

– Не все мужчины похожи на свиней, – возразила она. – В будущем постарайтесь не делать подобных предложений.

Хаттусили и Путухепа удалились в то крыло дворца, где они жили. Мрачные покои, в которых лишь пестрые ковры из шерсти слегка веселили глаз. На стенах были развешены трофеи: головы медведей и скрещенные копья.

Раздраженная Путухепа отослала служанку и сама умылась.

– Этот Урхи-Тешшуб – опасный безумец, – заявила она.

– Не забывай, что он сын императора.

– Но ведь ты его брат!

– По мнению многих он является назначенным преемником Муваттали.

– Назначенным… Неужели император совершил такую ошибку?

– Пока что это только слухи.

– Почему бы не пресечь их распространение?

– Эти слухи меня не очень волнуют.

– Но не является ли твое спокойствие наигранным?

– Нет, моя дорогая. Оно вытекает из логического анализа ситуации.

– Не будешь ли ты так любезен мне прояснить ее?

– Племянник получил вожделенный пост, и теперь ему не надо устраивать заговоры против императора.

– Не будь таким наивным. Он желает взойти на трон.

– Это очевидно, Путухепа, но способен ли он на это?

Жрица внимательно посмотрела на мужа. Щуплый и малопривлекательный, Хаттусили, однако, покорил ее своим умом и проницательностью. Из него мог бы выйти великий государственный деятель.

– Урхи-Тешшубу не хватает ясности ума, – сказал Хаттусили, – и он не осознает всей необъятности его задачи. Для того, чтобы командовать хеттской армией, необходим опыт, которого у него нет.

– Разве он не прекрасный воин, не знающий страха?

– Конечно, но главнокомандующий должен уметь примирять различные, зачастую противоречивые мнения. Такая работа требует опыта и терпения.

– Но то, что ты говоришь совсем не похоже на него.

– Что же может быть лучше? Этот пылкий воин не замедлит совершить грубые ошибки к неудовольствию одного или другого военачальника. Настоящие группировки окрепнут и разделятся, проявятся противоречия, и дикие звери своими длинными клыками попытаются разорвать тирана, неспособного править твердо.

– Император объявил войну… Он отвел сыну самую важную роль!

– Это видимость, всего лишь видимость.

– Ты уверен?

– Я повторяю тебе, Урхи-Тешшуб переоценивает свои возможности. Ему придется познать сложный и жестокий мир. Его мечты воина разобьются о щиты пехотинцев и будут раздавлены под колесами колесниц. Но это еще не все…

– Ты заставишь меня томиться в неведении, мой дорогой супруг?

– Муваттали – великий император.

– Сумеет ли он воспользоваться недостатками своего сына?

Хаттусили улыбнулся.

– Империя одновременно и сильна, и хрупка. Она сильна своей значительной военной мощью и хрупка, потому что ей угрожают завистливые соседи, готовые воспользоваться любым моментом слабости. Атаковать Египет и завладеть им – это хороший план, но неподготовленность приведет к гибели. Хищники воспользуются этим, чтобы поживиться нашей добычей.

– Сможет ли Муваттали руководить действиями такого безумца, как Урхи-Тешшуб?

– Урхи-Тешшуб не знает действительные планы отца и способы их реализации. Император рассказал ему достаточно, чтобы Урхи-Тешшуб чувствовал себя уверенно, но он не сказал главного.

– А ты… Тебе он сказал?

– Да, Путухепа, мне была оказана эта честь. Император также поручил мне приступить к выполнению его плана действий, не предупредив об этом своего сына.

С террасы своей комнаты в верхнем городе Урхи-Тешшуб созерцал молодую луну. В ней скрывался секрет будущего, его будущего. Он долго разговаривал с ней и открыл свое желание вести хеттскую армию к победе, сметая с пути всякого, кто попытается помешать его продвижению.

Сын императора поднял чашу, наполненную водой, к ночному светилу. С помощью этого зеркала он надеялся проникнуть в тайны небес. Все хетты использовали искусство гадания, но прямое обращение к луне заключало в себе риск, которому немногие осмеливались подвергать себя.

Если покой луны был нарушен, то она становилась изогнутым мечом, перерезающим горло нападающего, чей обезображенный труп затем находили у крепостных стен. Но зато своим любимчикам луна давала удачу в бою.

Он боготворил царицу ночи, дерзкую и изменчивую.

Больше часа она сохраняла молчание.

Потом вода всколыхнулась и закипела. Чаша нагрелась, но сын императора не выпустил ее из рук.

Вода успокоилась. На плоской поверхности вырисовывалась голова человека, украшенного двойной короной Верхнего и Нижнего Египта.

– Рамзес!

Таково было грандиозное предназначение Урхи-Тешшуба: он убьет Рамзеса и поставит Египет на колени.

Глава 32

С аккуратно подстриженной бородкой, одетый в теплую тунику, сирийский торговец Райя пришел в кабинет Амени. Личный писец Фараона вскоре принял его.

– Мне передали, что вы разыскиваете меня по всему городу, – сказал Райя неуверенным тоном.

– Это правда. Серраманна приказано привести вас сюда по доброй воле или силой.

– Силой… Но по какой причине?

– На ваш счет существуют серьезные подозрения.

Сириец выглядел подавленным.

– Подозрения… На мой счет…

– Где вы скрываетесь?

– Но… Я не прячусь! Я был в порту на складе, готовя к отправке партию солений высшего качества. Как только узнал о неправдоподобных слухах – примчался сюда. Я честный торговец, живущий в Египте уже много лет, и я не совершил ни одного проступка. Расспросите моих друзей, моих клиентов… Вы узнаете, что я расширяю мою деятельность и собираюсь купить новое транспортное судно. Мои продукты подаются в лучших домах, а мои ценные вазы – это произведения искусства, украшающие самые красивые виллы Фив, Мемфиса и Пи-Рамзеса… Я даже являюсь поставщиком царского дворца!

Райя произнес свою речь, сильно нервничая.

– Я не ставлю под сомнение ваши способности в торговле, – сказал Амени.

– Но… В чем меня обвиняют?

– Знали ли вы некую Ненофар, женщину легкого поведения, некогда жившую в Пи-Рамзесе?

– Нет.

– Вы не женаты?

– Моя профессия не оставляет мне свободного времени, чтобы заниматься женой и семьей.

– Тогда у вас должны быть связи с женщинами.

– Моя личная жизнь…

– Отвечайте, это в ваших же интересах.

Райя колебался.

– У меня есть подружки, то здесь, то там… Если быть откровенным, я так много работаю, что сон стал для меня лучшим развлечением.

– Значит, вы отрицаете свое знакомство с Ненофар?

– Да, отрицаю.

– Признаете ли вы, что в Пи-Рамзесе у вас есть склад?

– Конечно! Я снимаю большой склад на набережной, но скоро он будет тесен для меня. Поэтому я решил снять еще один в Пи-Рамзесе. Я буду использовать его со следующего месяца.

– Кто его владелец?

– Мой египетский собрат Ренуф. Милый человек и честный торговец, купивший это помещение в надежде расширить свою деятельность. Так как он его не использует, то предложил мне снять склад за разумную цену.

– В данный момент это помещение пустует?

– Да.

– Вы часто заходите туда?

– Я был там только один раз вместе с Ренуфом, чтобы подписать договор.

– Но именно в этом помещении, Райя, нашли труп Ненофар.

Казалось, это заявление поразило торговца.

– Эта несчастная девушка была задушена, – продолжал Амени, – потому что она могла назвать имя человека, вынудившего ее лжесвидетельствовать.

Руки Райя задрожали, его губы побелели.

– Убийство… Убийство, здесь в столице! Какое безобразие! Эта жестокость… Я потрясен.

– Кто вы по национальности!

– Сириец.

– Расследование привело нас к выводу, что виновный был тоже сириец.

– Но в Египте живут тысячи сирийцев!

– Вы сириец, и именно в вашем доме убили Ненофар. Досадное совпадение, не так ли?

– Это всего лишь совпадение и ничто другое!

– Это преступление связано с другим исключительно тяжким проступком. Поэтому царь приказал мне действовать очень быстро.

– Но я всего лишь торговец, простой торговец! Неужели мое богатство вызывает столько клеветы и зависти! Если я и обладаю значительным состоянием, то только потому, что работаю без отдыха! Я ничего ни у кого не крал.

«Если он и есть разыскиваемый нами человек, – подумал Амени, – то этот Райя – прекрасный актер.»

– Прочтите, – потребовал писец, передавая сирийцу запись осмотра тела Ненофар, где был отмечен день убийства.

– Где вы находились в тот день или ночь?

– Позвольте мне немного подумать… Ах, да, вспомнил! Я переписывал и проверял товары в моей лавке в Бубастисе.

Бубастис, прелестный городок богини-кошки Бастет, расположенный в 80 километрах от Пи-Рамзеса. На быстроходном корабле при сильном течении это расстояние можно преодолеть за пять-шесть часов.

– Вас там кто-нибудь видел?

– Да, мой управляющий по продаже в этой местности.

– Как долго вы оставались в Бубастисе?

– Я прибыл туда накануне драмы, а на следующий день отправился в Мемфис.

– У вас прекрасное алиби, Райя.

– Алиби… но все это правда!

– Назовите имена тех двоих людей.

Райя написал их на кусочке истертого папируса.

– Я проверю, – пообещал Амени.

– Что только подтвердит мою невиновность!

– Я прошу вас не покидать Пи-Рамзес.

– Вы… Вы арестуете меня?

– Возможно, потребуется снова вас допросить.

– Но… моя торговля! Я должен отправиться в провинции, чтобы продать вазы!

– Вашим клиентам придется подождать.

Торговец чуть не плакал.

– Я рискую потерять доверие богатых семей… Я всегда доставляю товар в назначенный день.

– Речь идет о чрезвычайном обстоятельстве. Где вы живете?

– В маленьком доме, находящемся за моим складом на набережной… Но как долго будет продолжаться это расследование?

– Будьте уверены, скоро мы все узнаем.

Потребовалось три кружки крепкого пива, чтобы усмирить ярость гиганта Серраманна по возвращении из Бубастиса, где он проводил расследование.

– Я допросил служащих Райя, – сказал он Амени.

– Они подтверждают его алиби?

– Да, подтверждают.

– Они поклялись перед судом?

– Они сирийцы, Амени! Какое значение имеет для них суд мертвых? Они бесстыдно солгут в обмен на щедрое вознаграждение! Для них закон не существует. Если бы мне позволили допросить их по моему способу, как в те времена, когда я был пиратом…

– Ты больше не пират, а справедливость – самое ценное богатство Египта. Плохое обращение с человеком – это преступление.

– А оставлять на свободе преступника и шпиона, это не преступление?

Приход одного из посыльных положил конец спору. Амени и Серраманна были вызваны в большой кабинет Рамзеса.

– Что нового? – спросил тот.

– Серраманна убежден, что сирийский торговец Райя – шпион и убийца.

– А что думаешь ты?

– Я согласен с ним.

Воин с благодарностью посмотрел на личного писца Фараона. Теперь все следы раздора между ними исчезли.

– Улики?

– Никаких, Ваше Величество, – признался Серраманна.

– Если его арестовать на основе одних предположений, то Райя потребует слушания в суде и будет оправдан.

– Мы понимаем это, – сказал Амени с сожалением.

– Позвольте действовать мне, Ваше Величество, – взмолился Серраманна.

– Должен ли я напоминать начальнику моей личной охраны, что любая грубость влечет за собой тяжкое наказание… виновного в ней?

Серраманна вздохнул.

– Мы зашли в тупик, – признался Амени. – Возможно, что этот Райя – член шпионской сети, работающей на хеттов, может быть даже ее руководитель. Он умный, хитрый и артистичный человек. Райя хорошо владеет собой, умеет плакать и негодовать и выдает себя за честного и трудолюбивого торговца, чья жизнь посвящена работе. И мы не сможем доказать обратное, несмотря на то, что он ездит по всему Египту из города в город, встречается с большим количеством людей. Разве существует лучший способ для наблюдения за тем, что происходит в нашей стране, чтобы потом передавать врагу точные сведения?

– Ненофар была любовницей Райя, – заявил Серраманна, – и это он заплатил ей за ложь. Он думал, что она будет молчать, и в этом заключалась ошибка. Она хотела шантажировать его, и он убил ее.

– Из вашего доклада ясно, – сказал Рамзес, – что сириец задушил эту девушку в торговом помещении, которое он снимал. Почему он был так неосторожен?

– Это строение не было записано на его имя, – напомнил Амени. – Найти владельца, который абсолютно не в курсе дел, затем отыскать Райя – это было совсем не просто.

– Райя, конечно же, намеревался убить владельца, – добавил Серраманна. – Из страха, что тот назовет его имя. Мы вовремя вмешались. Если бы мы этого не сделали, сириец остался бы в тени. По моему мнению, Райя не планировал убийство Ненофар. Принимая ее в таком тайном месте, в районе, где ее никто не знал, он не подвергался ни малейшей опасности. Он думал, что суровое предостережение утихомирит ее. Но ситуация обострилась. Девушка решила потребовать у него небольшую сумму в обмен за молчание. В противном случае она угрожала все рассказать. Райя убил ее и сбежал, не имея возможности перенести тело в другое место. Но при помощи своих сирийских сообщников он создал себе алиби.

– Если мы стоим на пороге открытой войны с хеттами, – сказал Рамзес, – наличие шпионской сети на нашей территории представляет собой очень серьезное затруднение. Ваши умозаключения звучат убедительно, но важнее всего узнать, каким образом Райя передает свои послания хеттам.

– Тщательный допрос…? – предложил Серраманна.

– Шпион не станет говорить.

– Что предлагает Ваше Величество? – спросил Амени.

– Допросите его снова, затем отпустите. Постарайтесь убедить его, что мы не имеем никакого обвинения против него.

– Его не так легко обмануть!

– Конечно, – признал Рамзес, – но, чувствуя, как тиски подозрений сжимаются вокруг него, он будет вынужден передать хеттам послание. Я хочу знать, как он за это возьмется.

Глава 33

В это время в конце ноября начинался сезон всхода зерновых культур. Высеянные зерна провозглашали свою победу над подземной темнотой и давали египетскому народу вызревавшую в них жизнь.

Рамзес помог Гомеру сойти с крытых носилок и сесть в кресло перед уставленным яствами столом, находящимся в тени пальм на берегу канала. Неподалеку стадо коров переходило его вброд. Нежные солнечные лучи первых зимних дней ласкали чело старого поэта.

– Вы любите обедать на природе? – спросил царь.

– Боги послали великие милости Египту.

– Но не строит ли Фараон их жилища, где все поклоняются им?

– Этот мир полон секретов, Ваше Величество, и вы сами являетесь загадкой. Это спокойствие, это наслаждение жизнью, красота этих пальм, прозрачность этого ясного воздуха, утонченный вкус этой пищи… Во всем есть что-то сверхъестественное. Вы же, египтяне, создали чудо и живете в стране волшебства. Но сколько веков еще продлится это благоденствие?

– Пока Закон Маат будет нашей главной ценностью.

– Вы забываете о внешнем мире, Рамзес, он насмехается над этим законом. Вы верите, что Маат остановит хеттскую армию?

– Закон будет нашей лучшей защитой от несчастья.

– Я видел войну своими собственными глазами. Я видел жестокость людей, когда ярость бушует, а страсть к убийству овладевает существами, казавшимися совершенно безобидными. Война… Это порок, притаившийся в глубине человеческой натуры, и напасть, которая разрушит любое достижение цивилизации. Египет не является исключением из этого правила.

– Нет, Гомер, наша страна чудесна, вы правы, но мы создаем это чудо каждый день. А я смогу отразить нашествие с любой стороны.

Поэт закрыл глаза.

– Я больше не чувствую себя в изгнании, Ваше Величество. Я никогда не забуду Грецию, ее суровость и очарование, но именно здесь, на этой черной и плодородной земле, моя душа разговаривает с небом. И война уничтожит это небо.

– К чему такое отчаяние?

– Хетты мечтают только о завоеваниях. Сражение – смысл их существования, как и та причина, которая побудила множество обезумевших греков перерезать друг другу глотки. И ваша последняя победа их не переубедит.

– Моя армия будет готова сражаться.

– Вы похожи на хищного зверя, Ваше Величество. Думая о вас, я написал:

 
«Смелый барс из опушки глубокого леса
Прямо выходит на мужа-ловца, и, неведущий страха,
Он не смущается, он не бежит при раздавшемся лае;
Даже когда и стрелой или копьём его ловчий уметит,
Он, невзирая, что сам копьем прободен, не бросает
Пламенной битвы, пока не сразит или сам не прострется…» [12]12
  Пер. Н. Гнедича (Прим. ред.).


[Закрыть]
 

Нефертари перечитала странное послание, переданное ей Шенаром. Гонцы привезли его из хеттского государства и, достигнув Южной Сирии, передали другим посыльным, доставившим послание в Египет, где оно было вручено верховному сановнику.

«Моей сестре, моей любимой царице Египта, Нефертари. Я, Путухепа, супруга Хаттусили, брата императора Хеттской империи, посылаю тебе мой дружеский привет. Мы живем вдали друг от друга, наши страны и наши народы не похожи, но не желают ли они одного и того же – мира? Если ты и я, мы сумеем установить взаимопонимание между нашими народами, это будет грандиозное дело, не так ли? Со своей стороны я буду стремиться к этому. Могу ли я просить почтенную сестру поступить так же? Получение письма, написанного ее рукой, будет удовольствием и честью. Да защитят тебя боги».

– Что означает это любопытное послание? – спросила царица у Рамзеса.

– Две печати из сушеного ила и почерк не оставляют никаких сомнений в подлинности этого письма.

– Я должна ответить Путухепе?

– Она не царица, но ее следует рассматривать как первую женщину Хеттской империи со времени смерти супруги Муваттали.

– Ее муж – Хаттусили – будущий император?

– Муваттали отдает предпочтение своему сыну Урхи-Тешшубу, яростному стороннику войны против Египта.

– Следовательно, это послание бессмысленно.

– Оно открывает существование другой тенденции, поддерживаемой кастой жрецов и торговцев, чьей финансовой властью не стоит пренебрегать. Они опасаются войны, способной уменьшить объем их торговых операций.

– Их влияние достаточно сильно, чтобы избежать столкновения?

– Конечно, нет.

– Если Путухепа искренна в своих желаниях, почему бы мне не помочь ей? Ведь остается слабая надежда избежать тысяч смертей.

Сирийский торговец Райя нервно пощипывал себя за бородку.

– Мы проверили ваше алиби, – объявил Амени.

– Тем лучше!

– Действительно, тем лучше для вас. Ваши служащие подтвердили ваши слова.

– Я сказал правду, и мне нечего скрывать.

Амени не переставал играть тростинкой для письма.

– Должен вам признаться… что, может быть, мы ошиблись.

– Наконец-то я слышу голос разума!

– Признайте, что обстоятельства были против вас! Однако я приношу вам свои извинения.

– Египетское правосудие не пустой звук.

– Мы все гордимся этим.

– Свободен ли я теперь в своих передвижениях?

– Вы можете снова взяться за работу без каких-либо ограничений.

– С меня сняты все обвинения?

– Полностью, Райя.

– Я ценю вашу честность и надеюсь, что в скором будущем вы найдете убийцу этой бедной девушки.

Озабоченный совершенно другими делами, Райя делал вид, что занимается ведомостями на поставки, бегая от склада к своей конторе.

Разыгранная Амени комедия ни на минуту не ввела его в заблуждение. Личный писец Рамзеса был слишком упорным, чтобы так быстро отпустить добычу, принимая на веру свидетельские показания двух сирийцев. Отказываясь применить силу, Амени устраивал ему ловушку. Он надеялся, что Райя, считая себя оправданным, снова займется своей секретной деятельностью и приведет Серраманна к членам шпионской сети.

После такого рода раздумий ситуация показалась ему гораздо серьезнее, чем он предполагал. Что бы он сейчас ни предпринял, его работа будет обречена на провал. Амени быстро поймет, что большая часть его служащих работает на хеттов и образует настоящую армию теней, обладающих опасной силой. Волна арестов разрушит его шпионскую сеть.

Может быть, стоило сбить с толку, как он привык это делать в торговле… Но это временное решение ни к чему не приведет. Ему надо было как можно быстрее предупредить Шенара, не навлекая на него подозрений.

Райя доставлял свои ценные вазы многим знатным вельможам Пи-Рамзеса. Шенар – как постоянный покупатель – тоже значился в списке. Поэтому Райя направился на виллу старшего брата царя, где его встретил управляющий.

– Господин Шенар отсутствует.

– А… Он скоро вернется?

– Не знаю.

– К сожалению, у меня нет времени, чтобы дождаться его. Я должен уехать в Мемфис. Некоторые обстоятельства и так сильно задержали меня здесь. Не будете ли вы так любезны передать этот предмет господину Шенару?

– Конечно.

– Пожалуйста, извинитесь перед ним от моего имени. О, я забыл… Цена очень велика, но качество этого маленького шедевра ее оправдывает. Мы решим эту ничтожную проблему после моего возвращения.

Райя посетил еще троих постоянных покупателей перед тем, как отправиться на борту своего корабля в Мемфис.

Он принял окончательное решение: ему необходимо срочно связаться со своими хеттскими друзьями и посоветоваться с ним. Но прежде он должен был освободиться от слежки, установленной за ним людьми Серраманна.

Сановник, занимающийся разбором поступающих донесений, забыв надеть парик и потеряв всю свою степенность, вбежал в кабинет Шенара, сопровождаемый недоуменными взглядами своих собратьев. Разве умение владеть собой не являлось важнейшим качеством сановника?

Шенар отсутствовал.

Ужасная дилемма… Дожидаться возвращения Шенара или, презрев иерархию, отнести послание Фараону?

Несмотря на риск, чиновник остановился на втором варианте.

Изумленные чиновники видели, как он вышел на улицу, оставаясь по-прежнему без парика. Затем вскочил в колесницу, позволявшую добраться до дворца за считанные минуты.

Приняв этого сановника, Амени понял причину его волнения.

Письмо, переданное из Южной Сирии, было скреплено печатями Муваттали – хеттского императора.

– Ввиду отсутствия верховного сановника я посчитал лучшим…

– Ты правильно поступил. Ничего не бойся. Фараон оценит твою преданность и рвение.

Амени взвесил на руке послание: деревянную табличку, завернутую в ткань, испещренную множеством печатей из высушенного ила, покрытых хеттскими знаками.

Личный писец Рамзеса закрыл глаза, надеясь, что это ночной кошмар. Когда он их открыл, послание не испарилось, продолжая жечь ему пальцы.

С пересохшим горлом он медленным шагом преодолел расстояние, отделявшее его от кабинета Рамзеса. Проведя целый день в обществе земельного управителя и ответственных за оросительные сооружения, Фараон, наконец, остался один. Рамзес готовил закон, направленный на улучшение содержания плотин.

– Ты кажешься взволнованным, Амени.

Амени протянул послание хеттского императора, предназначенное для Фараона.

– Это объявление войны, – произнес Рамзес.