Текст книги "Неудержимый мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Я взяла коробку за ленточку, попрощалась с сотрудниками и вышла на улицу, после теплого помещения пекарни арктический взрыв холода был физическим ударом для моего тела.

У нас была суровая зима, холодная, со снегопадом. Было начало шестого, уже совсем стемнело, воздух был слишком прохладным. Поскольку я не любила ездить по снегу, поэтому каждое утро проверяла погоду с какой-то одержимостью, которая казалась мне немного пугающей (однако, я никогда так не думала об этом, а стала думать именно так, только после того, когда Брок сказал мне, что он думает, будто я одержима погодой, но, к счастью, он сообщил мне об этом, посмеиваясь), и сегодня передали, что вероятность снегопада сорок процентов. Учитывая, что мой снегометр наконец настроился на снег, я подумала, что в воздухе было все сто процентов возможности снегопада.

Я села в машину, положила коробку и сумочку на сиденье, включила зажигание, затем достала мобильник, чтобы позвонить Марте, узнать, дома ли она, чтобы я могла к ней зайти и выпить бокал вина перед тем, как отправиться к Броку, но телефон зазвонил, как только я поднесла палец к номеру Марты.

На экране появилась надпись: «Звонит Коб».

У меня брови сошлись на переносице.

Мы давно с Кобом обменялись телефонами, но он мне не звонил. Я, конечно, видела его время от времени, учитывая, что только что закончились рождественские и новогодние праздники, и он заглядывал к своим мальчикам, чтобы вручить им подарки.

И когда я виделась с ним, то заметила вполне очевидную вещи – выглядел он не очень хорошо.

Его лечение началось всерьез, он худел с пугающей скоростью, глаза вваливались, кожа стала желтоватого оттенка. Он не жаловался, вел себя как обычно, но заметить физические изменения, как результат химиотерапии, было просто невозможно.

Мое сердце пропустило удар, я взяла трубку и приложила к уху.

– Привет, Коб…

– Милая, – ответил он, и его голос звучал в пять раз хуже, чем последний раз, когда мы виделись с ним, так что мое сердце пропустило еще один удар.

– Ты в порядке? – Спросила я.

– Я... – Он замолчал.

– Коб? – Окликнула я. – Ты там? – Спросила, потому что он продолжал молчать в телефонную трубку.

– Милая, со мной произошел кое-какой инцидент. Джилл подкинула меня домой, и она с Лори... итак слишком многое для меня делают, поэтому я не могу…

Вот черт.

Я тут же прервала его:

– Где ты живешь?

– Я бы не стал тебя беспокоить, просто...

– Коб, назови свой адрес.

Он ничего не ответил, я открыла рот, чтобы повторить свой вопрос.

– Вот дерьмо, – прошептал он. – Меня это бесит, Тесс. Гребанные послед…

– Коб, – тихо вмешалась я, – дорогой, где ты живешь?

Выждав паузу, он продиктовал мне свой адрес, и я поняла, куда нужно ехать.

– Буду через пятнадцать минут, – пообещала я.

– Спасибо, милая, – прошептал он.

– Держись там, – ответила я, отключаясь, бросая телефон в сумочку, и направляясь к Кобу.

Коб жил в историческом районе булочников и пекарей (Baker Historical District – Бейкер Хисторикал Дистрикт, – прим. пер.), недалеко от дома, где жил Брок. Бейкер дистрикт был отличным «районом для смешанных домов», таких же смешанных людей, но большинство, живущих в этом районе, заботились о своих домах.

Домик Коба был крошечным, с забором из железной сетки, изобилием высоких деревьев, росших около дома, которые летом, однозначно, полностью не пропускали дневной свет, видно, он не тратил много времени, чтобы соответствовать Джонсонам, даже когда не лечился от рака.

Я постучала в дверь и вошла внутрь, услышав его слабый ответ:

– Открыто.

И когда я вошла, мне тут же ударил в нос отвратительный запах рвоты.

Боже.

Коб находился на диване с включенным телевизором. Я тут же заметила, насколько он похудел, глаза еще больше ввалились, а кожа обвисла на лице. Несмотря на то, что он лежал, я заметила, что он был одет, а рядом на полу стояло ведро с блевотиной.

Его глаза встретились с моими.

– Я не могу... не могу... – он покачал головой. – У меня не хватает сил все это убрать, милая..,, – закончил он шепотом.

– Конечно, – прошептала я в ответ, закрывая дверь, проходя к нему вперед, бросив сумку на кресло. Старая мебель из бывшей квартиры Брока выглядела здесь так, будто она была выставлена из журнала по интерьеру, настолько все было убогим. – Я все уберу, не волнуйся, – тихо произнесла я, снимая пальто и бросая его на тот же стул, что и сумочку.

– И еще... – он сжал губы, – я не успел добраться до ванной, когда лежал в своей спальни.

Отлично. И так блевотины было много.

Я кивнула, стараясь скрыть отвращение к предстоящей работе, а также отвращение от запаха в доме, улыбнулась.

– Ладно, дорогой.

И принялась за работу, сначала я убрала все рядом с ним, с диваном, на котором он лежал перед телевизором, затем порылась на кухне в поисках большой миски, которую собиралась поставить рядом с ним, на случай, если снова его будет тошнить. Затем я принялась за блевотину на ковре в его спальне. Потом после уборки, я все равно чувствовала запах.

Мне необходимо было что-то предпринять. От запаха меня начинало тошнить, хотя я не проходила химиотерапию.

Я вернулась в гостиную, сказав:

– Итак, я закончила убираться, поэтому хочу сходить в магазин, купить кое-что, способное заглушить этот запахом. Тебе что-нибудь нужно?

Он оттрицательно покачал головой.

– Лори и Джилл всегда загружают хорошо холодильник.

Я кивнула, ответив:

– Я посмотрю, что там имеется. Знаю, что сейчас ты откажешься, но, если тебя больше не будет тошнить, когда я вернусь, то сделаю ужин.

– Спасибо, милая, – тихо произнес он.

Секунду я изучала выражение его лица, потом мягко спросила:

– Коб, тебе ничего не дают, чтобы тебя так не тошнило?

Выражение его лица стало насупленным и упрямым, но он был слишком слаб, чтобы сохранить это выражение на какое-то время.

– Они дают уйму чертовых таблеток.

– Могу себе представить, но тебе нужно набираться сил, – посоветовала я.

– Зачем? – спросил он, не сводя с меня глаз.

– Чтобы бороться, – снова с нежностью произнесла я.

Он смотрел мне в глаза, потом перевел взгляд на телевизор.

Черт.

Я ничего не сказала, отправилась на кухню, чтобы проверить запасы холодильника, там же нашла бумагу, составила список и вышла в гостиную, задержавшись, чтобы поцеловать Коба в щеку.

Хорошие новости заключались в том, что снегопад так и не начался, поэтому я почувствовала себя немного лучше, пока добиралась до «Альбертсона» на Аламеду.

Плохая новость заключалась в том, что я настолько была поглощена уборкой в доме Коба, что стоя в очереди к кассе, когда зазвонил мой телефон, вытащив его, я увидела светящуюся надпись: «Звонит Слим», я вспомнила, что совсем забыла ему позвонить.

Вот черт.

Я приняла звонок и поднесла к уху телефон, произнеся:

– Привет, дорогой…

– Где ты? – тут же спросил Брок.

– Я…

– Я стою в своей гостиной, тебя здесь нет, и ты не ответила на мою смс-ку.

Убирая блевотину в гостиной и спальне Коба, должно быть я пропустила его смс-ку.

Сплошное дерьмо.

– Я…

Он снова прервал меня:

– Ты также не позвонила мне.

– Брок, дай мне секунду, – тихо произнесла я, подталкивая тележку к конвейеру на кассе и начиная выгружать товар.

– Говори, – приказал Брок.

– Я нахожусь в «Альбертсоне» на Аламеде, – сказала я ему, поскольку я больше ничего не сказала, Брок произнес:

– Детка, мы едим пиццу, помнишь? – спросил он, но не дав мне возможности ответить, задал следующий вопрос: – Какого хрена ты делаешь в «Альбертсоне» на Аламеде?

Это был хороший вопрос, учитывая тот факт, что для его дома и для своего я, как правило, совершала покупки либо в «Вейд Эут», либо в «Кинг Суперс», оба находились на бульваре КоЛаурадо.

Продолжая разгружать тележку, я ответила:

– Я здесь, потому что позвонил твой отец. У него сегодня была химиотерапия, ему плохо, он не смог дойди до ванной, и ему нужна была помощь. Джилл и Лаура возят его на лечение и привозят обратно, помогают ему в доме. Джилл высадила его после химиотерапии, и он не захотел к ней обращаться с этой просьбой. Я сказала ему еще давно, что, если ему потребуется помощь, он может позвонить мне, поэтому он мне и позвонил.

На том конце трубку установилась тишина.

Я выгрузила все из тележки, передвинулась вперед сама вместе с тележкой, улыбнулась кассиру, поудобнее обосновавшись, наблюдая, как сотрудник укладывает в пакеты мои покупки.

Поскольку Брок продолжал молчать, заговорила я.

– Я приехала к нему, все убрала, но запах стоит не очень хороший. Поэтому пошла кое-что прикупить, чтобы как-то справиться с этим запахом, сейчас вернусь и приготовлю ему ужин и прослежу, чтобы он съел его и не пил спиртное, а потом приеду к тебе. – Я помолчала, потом опять произнесла: – Съешь пиццу без меня, дорогой. Я поем с Кобом.

В трубке была все та же тишина, но длилась она уже не столь долго.

Брок наконец, подал голос, сказав:

– Если у тебя меняются планы, потому что дерьмо все время происходит вокруг, ты берешь гребанный телефон и звонишь мне.

И повесил трубку.

Я моргнула пару раз, глядя на собранные пакеты.

Потом сунула телефон в боковой карман сумочки, борясь с самыми разными чувствами.

Брок раньше никогда не бросал трубку. Конечно, я не позвонила ему, понятное дело, что он волновался, но, в конце концов, я же не зависала в каком-нибудь байкерском баре, в которые он меня водил, не была на пьянке, не стояла на столешнице бара, танцуя перед всеми байкерами, как Аксель Роуз (что я сделала однажды, когда была на мини-пьянке – (хотя она продолжалась несколько часов), я была тогда с Броком, когда он еще был Джейком, и танцевала я не на барной стойке, а на танцполе перед группой, которая играла Paradise City, а Брок стоял рядом с танцполом и смеялся до упаду). Сейчас в данный момент я заботилась о его отце.

Меня поразило то, что была шокирована тем, что он бросил трубку, вперемежку со страхом, что он сердился на меня, и ко всему прочему я испытывала огромное раздражение. Но мое раздражение стало увеличиваться, и я поняла, что разозлилась еще больше. И как только я стала испытывать настоящую, неприкрытую злость, мне стало все равно, я уже больше не пугалась и не испытывала шока из-за того, что Брок мог рассердиться на меня, повесив трубку.

Мне все же удалось добраться до дома Коба, расплатившись в магазине и загрузив пакеты в машину, не перезванивая Броку. Я принесла все домой и стала бороться с зависшим запахом в помещении сначала освежителем воздуха, а затем шампунем для ковров. Я не хотела вызывать у Коба новый приступ тошноты воинственным убойными сильными освежителями воздуха, которые иногда пахли хуже, чем обычная рвота, к счастью, мне все удалось, запах блевотины испарился, освежитель воздуха был приятным и еле уловимым, а шампунь для чистки ковров тоже не сильно вонял.

Я поставила в спальне Коба арома свечу, которую купила в «Альбертсоне», с запахом замороженного лимонного лайма, и принялась готовить ужин.

Куриный суп с лапшой подогревался в кастрюле на плите, я расставляла пиалы и тарелки с солеными крекерами с кусочком масла (мама делала их, когда мы с сестрой заболевали), надеясь, что масло не окажется слишком жирным для Коба, когда услышала, как открылась входная дверь.

Затем я услышала удивленное приветствие Коба:

– Привет, Слим.

Я втянула носом воздух.

Потом услышала, как Брок спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше, – ответил Коб. – Тесс на кухне.

– Хорошо, – услышала я бормотание Брока, – ложись, папа.

– Ладно, сынок.

Я схватила ложку и начала помешивать суп, внутренне напрягаясь.

Я почувствовала его настроение еще до того, как увидела его. От него не исходили искры электрических зарядов, он не злился, не был резким и злым. Было совсем другое, я никогда не чувствовала раньше в нем такое настроение. Оно было тяжелым.

Он был отягощен или обременен. Был мягкий, но не теплый. И когда я увидела его, его взгляд был тяжелым, а на лице отражалась нежность.

Он остановился у плиты, но не слишком близко ко мне.

Потом он взглянул мне в глаза и произнес:

– Привет.

– Привет, – ответила я.

Он некоторое время изучал меня.

Затем спокойно заметил:

– Ты злишься.

– Я не люблю зацикливаться на чем-то, особенно когда покупаю чистящее средство для ковров, чтобы избавиться от запаха блевотины, – также тихо ответила я.

Он продолжал смотреть мне в глаза.

Затем кивнул и пробормотал:

– Точно.

– Я справилась бы сама, тебе не было необходимости приходить, – сказал я ему, все еще тихо, чтобы Коб не слышал.

– Он мой отец, Тесс, – ответил Брок.

Я наклонила голову в сторону и спросила:

– Твой отец?

Я заметила, как сжались его губы.

Затем он кратко предупредил:

– Не ступай на эту территорию, детка.

Я выключила газ на плите, схватила кастрюлю и направилась разливать суп в пиалы.

Наливая суп, прошептала:

– Время пришло, Брок. Тебе нужно выбрать на какую сторону ты спрыгнешь на землю с изгороди. От тебя ничего не может укрыться, поэтому думаю тебе стоит лишь взглянуть на отца, и ты все поймешь. Когда это произойдет неизвестно, но другого пути нет, и тот который будет, он будет тяжелым. Больше ты не можешь себе позволить иметь такую роскошь, как сидеть на заборе, наблюдая за всем сверху. Тебе необходимо принять решение. – Я поставила кастрюлю на плиту и посмотрела ему в глаза. – Или он или нет? У тебя есть десять секунд, чтобы принять решение, пока я буду относить ему еду. Ты можешь уйти отсюда, это будет твое решение, и я поддержу тебя в нем, но ты должен понять, что я все равно буду помогать Джилл и Лоре ухаживать за Кобом. Если ты решишь остаться здесь, я налью тебе супа, мы все вместе сядем с твоим отцом и поговорим о том, о сем, пока он не поест.

Потом я взяла ложку, положила ее в пиалу Коба, взяла тарелку и направилась в гостиную.

Когда я вернулась, Брок передвинулся, стоя у кухонного окна, а не у плиты, с силой опираясь одной рукой на оконную раму. Его взгляд был прикован к белым хлопьям, падающим с неба. Его настроение заполняло кухню, и оно было такое тяжелое, что он сам с трудом дышал, стиснув зубы.

Но я поняла, что он принял решение.

И решение, которое он все же принял, вызывало во мне еще большее чувство любви к нему.

Я вдохнула и подошла поближе.

Обхватила его руками за талию и прижалась грудью к его спине.

Обняв его, прошептала:

– Снегопад не прекратится, отвезешь меня к себе, а завтра утром отвезешь меня сюда, чтобы я забрала машину? Я не люблю ездить в снегопад.

Несколько долгих секунд он молчал.

Потом ответил, глядя в окно:

– Ага, детка.

Я прижалась лбом к его спине.

Затем подняла голову, прижавшись к нему еще крепче, осторожно произнесла:

– Тебе следует поговорить с ним.

Я посмотрела поверх его плеча на его профиль, у него дернулся мускул на челюсти. Он не ответил, но я поняла, что он услышал меня и сделает все, что в его силах.

Я сжала его в своих руках, продолжая шептать:

– Возьми пиалу, дорогой, и иди посиди с папой. Он смотрит игру. Я налью себе тоже суп и приду через минуту.

Он кивнул, все также глядя в окно.

Потом его тело зашевелилось, я разжала руки, он подошел к столу, на котором стояла пиала с супом. Посмотрел на нее и вернулся ко мне. Затем он обхватил меня за скулы, наклонился лицом к лицу, чтобы прикоснуться губами к моим.

Когда он поднял голову, я прошептала:

– Он любит тебя.

Он закрыл глаза, и удушающее чувство заполнило комнату, потом он открыл глаза и прошептал:

– Я тоже тебя люблю.

Его взгляд смягчился, хотя тяжелая атмосфера в комнате сохранялась. Затем он повторил шепотом:

– Я знаю.

– Мы вместе пройдем через это, – пообещала я.

Похоже, он мне не поверил, потому что больше ничего не сказал.

– Иди ешь, иначе остынет, – приказала я.

Его глаза задержались на мгновение на мне, потом он отпустил меня, вернувшись к своей пиале с супом.

Я налила себе другую и пошла в гостиную смотреть игру Наггетс вместе с Броком и его отцом.

Коб не вылил обратно суп, крекеры и один кекс, который испекла его внучка (я сбегала к машине и принесла коробку с кексами).

Наггетс выиграли.

18.

В некоторой степени, пока нормально

– Я собираюсь заскочить к отцу посмотреть спорт, а потом приеду.

Услышала я голос Брока по телефону, ставя цыпленка в духовку.

Был четверг, и это был именно тот четверг, когда Брок позвонил своим сестрам, сказав им, чтобы они поставили его и меня на пересменок посещения отца. И в тот же четверг Брок узнал, что у Коба имеется единственный телевизор, который находился в гостиной. И, наконец, в этот же четверг Брок заскочил в «Бест Бай», чтобы купить отцу телевизор в спальню, теперь выходило, что отцу было чем занять свое время, когда он ощущал себя вдвойне дерьмово и не хотел вставать с постели. Брок даже позвонил в кабельную компанию, чтобы они подсоединили дополнительный пакет к уже существующему кабельному телевидению Коба, и даже поведал о болезни отца, а это означало, что ждать, когда подключат дополнительный пакет телепрограмм, нужно было не семьдесят два часа, а двадцать четыре. Компания заверила его, что все подключит в пятницу, кроме того, в качестве бонуса дадут ему еще пару месяцев бесплатных премиальных каналов, только в качестве бонуса.

Было понятно, что Брок не терпел беспорядка, когда дело касалось телевизоров или кабельного телевидения, он напрягался и делал все возможное, получая соответствующие результаты.

Поэтому в этом для меня ничего нового не было.

– Хорошо, дорогой, – ответила я. – Ужин будет готов через полтора часа, но, если ты не успеешь к этому времени, он все равно будет теплым.

– Я успею, – ответил мне Брок, – удивимся позже, детка.

– Увидимся.

И он повесил трубку.

Я нажала «отбой» и отправила Марте ответное сообщение. Она планировала на выходные девичник у себя дома, и я могла присутствовать на ее девичнике, потому что Брок должен был быть со своими сыновьями, и я посчитала, что самое лучшее мне предоставить Броку время, чтобы он смог наедине побыть со своими мальчиками, а мальчики с отцом (по крайней мере, я надеялась на это).

И, как обычно, я совершенно была не в восторге по поводу девичника у Марты. Она не собиралась рассматривать новую концепцию свой жизни, поэтому это могло превратиться в полное дерьмо, с которым возможно столкнуться, если появиться у нее… на девичнике. У нее может возникнуть настроение поэкспериментировать с разными рецептами, которые сама же и придумала, успеха ждать не придется, но самое ужасное, что, если вы пришли на ее девичник, то должны, просто обязаны, попробовать все, что она приготовила, иначе она до краев заполнит свой дом фаст-фудом и откопает свою обширную коллекцию романтических комедий.

Я очень надеялась, что последним все и ограничится, но…

Мое сообщение Марте вызвало шквал ответов в общем чате, в который входила Эльвира, Гвен, Камилла, Трейси и даже Ширлин. Я ответила им всем, пока занималась оставшейся частью ужина, почувствовав огромное облегчение, когда Эльвира твердо заявила, что она займется приготовлением еды, причем она заявила это таким образом, что даже у Марты не хватило сил запротестовать, потому что Эльвира сказала, что сделает свои «доски».

Я не знала, что такое «доски» Эльвиры, но поняла, что они намного лучше жареного сельдерея.

Сельдерей в своем начальном виде был не плох. Жареный сельдерей – дело рук Сатаны.

Постепенно безумная переписка улеглась, я в последний раз тыкнула ножом цыпленка, проверяя готовность, как вдруг зазвонил мой стационарный домашний телефон и одновременно пришла смс-ка на мой мобильный.

Я взглянула на экран своего мобильника, Брок написал, что он в пути, затем подошла к стационарному телефону, взяла трубки из углубления, нажала кнопку «ответить» и приложила к уху.

– Здравствуйте, – поприветствовала я.

В ответ ничего.

– Алло? – Повторила я.

Опять тишина.

Я уже собиралась положить трубку, когда услышала мужской голос:

– Тесса О’Хара?

У меня дрожь прошла по спине. Я не поняла почему.

Почему-то было неприятно.

– Э-э... – начала я.

– Тесса О'Хара, которая встречается с Броком Лукасом?

У меня все заморозилось внутри.

– Кто вы? – Спросила я.

– Значит, я прав, – прошептал голос, и я пришла в полное замешательство.

Черт. Мать твою. Черт!

Я положила трубку назад в слот и направилась к своему мобильнику, быстро набрав Брока.

После первого же гудка, он произнес:

– Детка.

– Мне только что позвонили угрожая.

Через пару секунд он спросил:

– Что были за угрозы?

– Ужасные и жуткие угрозы. Убийственный звонок. Мне позвонили по моему стационарному телефону домой.

– Ты подключена к списку контактов своей телефонной компании? – спросил он.

Черт, нет, конечно, не подключена. Во-первых, я была одинокой женщиной. Во-вторых, мой бывший муж оказался психопатом, изнасиловавший меня, а в результате и наркобароном.

Но я ничего этого не сказала Броку.

Вместо этого ответила:

– Нет.

– Черт, – пробормотал он, – что он сказал?

– Он спросил, не Тесса ли я О'Хара, потом спросил, встречаюсь ли я с тобой. Я не ответила на его вопрос, но спросила, кто он такой, и он сказал: «Значит, я прав», то есть он понял, что подловил меня, и я встречаюсь с тобой, а потом повесил трубку.

– Двери заперты? – тут же спросил Брок, и я снова почувствовала в теле дрожь.

– Я не... – сделала паузу. – Не знаю, – ответила я, направляясь прямо к задней двери черного входа.

– Проверь и запри их на замок, – приказал он.

Закрыв заднюю дверь, я направилась к входной, дрожащим голосом произнеся:

– Хорошо.

А потом спросила:

– Ты не знаешь, Оливия могла бы таким образом подшутить надо мной?

– Она никогда не играла настолько грязно, я бы не стал утверждать, что это она, – ответил он.

Черт, ничего не скажешь.

– Я буду через десять минут, – тихо произнес он.

– Хорошо, – ответила я, запирая входную дверь. – я заперла все двери.

– Отлично, детка, скоро увидимся.

– Да.

Потом он положил трубку, а я вернулась на кухню и наблюдала за духовкой, чтобы каким-то образом протянуть время. Затем я попыталась унять свой страх, занимаясь ужином, который смешивался с гневом, надеясь, что это все же была Оливия.

Но прошло ровно восемь минут, когда все началось. Я точно знала, что восемь минут, потому что в пятидесятый раз уже проверила духовку.

Я услышала выстрелы, шесть выстрелов, один за другим, звучавшие именно так, будто стреляли прямо перед моим домом.

Я тупо посмотрела в окно, буквально за наносекунду до того, как присела за кухонным островком, когда снова раздались выстрелы, и мой застывший от ужаса мозг вдруг осознал, что начался ответный огонь.

Пока продолжалась перестрелка, я пришла в себя, присела на корточки у стационарного телефона, протянула руку, схватив трубку, и нажала кнопку вызова, набрав 911.

– Девять-один-один, что у вас произошло?

– Выстрелы у моего дома, – прошептала я.

– Где вы, мэм?

Услышав шум у входной двери, я начала произносить свой адрес, но остановилась, уставившись на дверь, полностью парализованная страхом.

– Мэм, – позвала телефонистка. – Пожалуйста, подтвердите, что вы находитесь в безопасности и назовите ваш адрес.

– Кто-то…

Дверь открылась, и вошел Брок в пальто, запорошенным снегом. Он повернулся, захлопнул дверь, запер ее на замок и подошел ко мне с пистолетом в руке.

Я до определенного времени, да, я вообще особо не была в восхищении от его рабочей одежды. Но сегодня на нем была симпатичная толстая черная водолазка (кстати, одну я купила ему на Рождество, и я говорю одну, потому что, на самом деле, купила три), не выцветшие джинсы, вместо обычных, которые он предпочитал носить дома, большой черный пояс, за который был заправлен свитер на спине (и свитер был заправлен только сзади, я не поняла, специально ли он это сделал или нет, но по какой-то причине я решила, что это выглядело сногсшибательно), Брок был одет в красивое, сшитое на заказ, черное шерстяное пальто (которое, кстати, тоже выглядело потрясающе). Лаура и Джилл сложились и купили ему это пальто на Рождество, на нем оно выглядело просто бомбически.

Хотя его рабочая одежда отличалась от его нерабочей, повседневной одежды, парой нюансов, и всякий раз возвращаясь домой и приветствуя меня, он без колебания снимал свой новый рабочий наряд, напяливая свои выцветшие джинсы, без ремня, но сейчас по середине зимы он предпочитал надевать выцветшую футболку с длинными рукавами, либо утепленную.

И в данный момент он осторожно передвигался по дому в моем направлении, и я совершенно не обращала внимание насколько сексуально он выглядел в своей рабочей одежде. Я только обратила внимание на его пальто, сильно припорошенное снегом и пистолет у него в руке.

Почему его пальто оказалось все в снегу?

– Мэм? – Услышала я голос телефонистки 911. – Вы еще там?

– Что с тобой? – зарычал Брок, добравшись до меня, сидящую на корточках у кухонного островка.

Я не ответила. Он наклонился, забрал у меня телефонную трубку и поднес к уху.

– Это детектив Брок Лукас. Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь в сторону неизвестного мужчины.…

Он продолжал говорить, мой мозг стал совершенно чистым, запомнив только слова, которые только что прозвучали и застряли у меня в голове, бесконечно повторяясь, как заезженная пластинка.

Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь…       

Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь…

Меня только что обстреляли, я открыл ответный огонь…

Я выпрямилась, он продолжал рычать в трубку, не отводя от меня взгляд, но мои мысли были уже далеко.

Его пальто было все в снегу, потому что ему пришлось упасть на землю, уворачиваясь от пуль, направленных непосредственно в него прямо перед моим домом.

Мой мужчина бросил свое прекрасное тело на снег, чтобы увернуться от пуль, направленных в него, черт побери, перед моим гребаным домом.

И он держал сейчас пистолет в руке, потому что ему пришлось отстреливаться.

И я точно знала, кто приказал неизвестному мужчине подстрелить моего мужчину.

Нет.

О нет.

С меня, черт возьми, довольно.

И точно так же, как я потеряла контроль, когда заявился рано утром Леви к Броку домой, я не задумываясь, потеряла его также.

И побежала.

И именно это я и делала в данный момент, схватив ключи со столешницы, выбегая из дома.

– Тесс! – Крикнул Брок, но меня уже не было.

Я неслась по дорожке к своей машине.

– Черт побери! Тесс! – Я услышала, как Брок кричал у меня за спиной.

Машина тут же завелась, я даже не посмотрела в зеркало заднего вида, просто нажала на педаль газа.

Я не поняла, как доехала, это было настоящее чудо, что мне удалось доехать целой и невредимой, не убив себя или кого-то еще по дороге. Но я добралась до университета, потом повернула направо, потом налево к Йельскому университету, потом, как демон пронеслась по фешенебельному району Дональда Хеллера с большими домами на огромных участках, по дорожке, по которой я часто ездила в течение двенадцати лет, пока встречалась, а потом вышла замуж за своего гребанного бывшего, но здесь за последние шесть с половиной лет я не была ни разу.

И я направилась именно к дому его отца, потому что понятия не имела, где сейчас обитает Дэмиан.

Но я была чертовски уверена, что узнаю его настоящее место пребывания.

Я с визгом шин затормозила у обочины, выскочила из машины и помчалась по заснеженному двору прямиком ко входной двери, не заметив, как фары пика, следовавшего за мной, погасли, как только он припарковался позади моей машины.

Я громко стала колотить по входной двери, не переставая кричать:

– Дон, открой эту чертову дверь!

Из-за моей спины появилась рука, пальцы схватили меня за запястье, чтобы я перестала колотить в дверь, я почувствовала теплое тело, со всего маха врезавшееся мне в спину, и услышала шепот на ухо:

– Тесс. Господи, детка, успокойся…

Брок не успел закончить фразу, потому что дверь распахнулась и на пороге появился Дональд.

Его глаза быстро забегали взад-вперед, между Броком и мной, затем робкая улыбка появилась на его губах, его глаза засветились, и он прошептал:

– Тесс, дорогая…

Он не закончил, потому что я закричала:

– Где он?

Дональд моргнул, переводя взгляд с Брока, который теперь обнимал меня за талию, и мы стали единым целым, а потом спросил:

– Кто?

– Твой гребаный подонок, говнюк, сукин сын, вот кто! – Закричала я.

Он снова моргнул, потом я услышала:

– Тэсс?!

И посмотрела поверх плеча Дональда, увидев гребаного, чертового сукина сына Дэмиана, стоявшего в нескольких шагах позади отца в фойе его дома.

И тогда я снова потеряла контроль.

Оторвавшись от Брока, я оттолкнула Дональда внутрь дома и бросилась на Дэмиана, подняв руки, обнажив ногти, готовая выцарапать его чертовые глаза.

Он поднял руки, защищаясь, попятился, я не успела до него добраться.

Стальная рука обхватила меня за талию, я выдохнула: «уффф!», прижатая к Броку, который захватил мою грудь и плечи другим стальным захватом.

Прошептав мне на ухо:

– Остынь, сладкая.

– Остыть, мать твою! – Завизжала я, пытаясь вырваться из его хватки, упираясь ногами, что есть сил, пока он попытался оттащить меня назад. При этом я не сводила глаз с Дамиана. – Ты гребаный мудак! – Продолжила я визжать.

– Что…? – Шокировано начал Дональд рядом со мной, но я продолжала кричать:

– Тебе мало было, что ты меня избивал? – Визжала я, Брок замер, и я почувствовала, как Дональд тоже замер. – Тебе мало, что ты изнасиловал меня? – Продолжала я кричать, не обращая внимания на Дональда, который вскрикнул от моих слов, словно его ударили под дых. – Ты, как гром среди ясного неба, звонишь мне очередной раз и лжешь, бл*дь, желая заполучить свое, после того, как ты лгал мне столько лет, мать твою, я сбилась со счета с твоими женщинами, которых ты не переставая трахал, и в последний раз ты выдумал историю, что твой отец болен – очередная уловка, чтобы заставить меня встретиться с тобой.

– Боже мой, – прошептал Дональд, но я продолжала кричать:

– Но ты продолжаешь мне названивать, несмотря на то, что я снова и снова прошу тебя не звонить мне и втягиваешь меня в свое дерьмо с УБН, ФБР и полицией, а сейчас нанимаешь киллера, чтобы он убил моего парня, мать твою, прямо перед моим домом!

Дэмиан не сводил с меня глаз, когда я перестала кричать, тихо произнес:

– Тесс…

– Да пошел ты! – Выплюнула я. – Пошел ты, Дэмиан. Что я такого сделала? Чем я заслужила такую кару, что влюбилась в тебя? Чем я заслужила, что ты обращаешься со мной, как с последним куском дерьма, и… Наконец-то, у меня появилось что-то хорошее в жизни, прекрасное... наконец-то я почувствовала себя в безопасности, ты хочешь и это разрушить?

– Милая, я не... – начал было Дэмиан, но я перебила его, крича во все горло, мой крик был таким пронзительным, что пронзал комнату, словно стрела, но я продолжала кричать:

– Не смей меня называть дорогой!

Дэмиан смотрел мне в глаза. Брок прижимал к себе. Я уставилась на Дэмиана, огонь опалил мою кровь, голова кипела, мозг был таким горячим, черт побери, что сжигал меня заживо.