Текст книги "Крипты Терры: Прогнивший Трон"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Спиноза протянула руку к одной из стоек и взяла толстую сальную свечу. Чтобы огонек разгорелся, потребовалось некоторое время. Дознаватель поставила начавшую оплывать свечку на самый верх, куда могли дотянуться лишь самые здоровые и высокие из местных жителей. За всем этим наблюдали, как будто с презрением, сервочерепа, обмотанные тряпками с символикой Министорума.

– Я не буду колебаться, – выдохнула она, низко склоняясь перед священными статуями. – Я не буду задавать вопросов и не буду сомневаться, ибо вопросы открывают двери для ереси, а сомнения несут с собой слабость. Я буду молиться за душу моего господина. Я не буду презирать тех, кого поклялась защищать. Я буду любить дело рук Его и этот мир сильнее, чем свою жизнь. Ибо в ней есть лишь служба и жертва.

Люче поклонилась перед алтарем еще раз. Она игнорировала перешептывающиеся толпы вокруг, слишком напуганные, чтобы подойти ближе, но в то же время слишком заинтересованные происходящим, чтобы убежать. Выпрямившись, Спиноза сложила руки в знамении аквилы.

Глубоко вдохнув, дознаватель вернула маску респиратора на лицо и направилась к выходу. Вряд ли ее можно было назвать воодушевленной, но большая часть раздражения ушла. На заполненные красно-серым смогом улицы она вышла куда более уверенной походкой.

Как только Спиноза покинула храм, толпы паломников снова сомкнулись, бормоча и спотыкаясь, потянулись к свечам, желая поставить их в надежде на исцеление. Один из кибер-херувимов спикировал из-под потолка и зажужжал аугментическими глазами, фокусируясь на стойке. Он подлетел к свече, которую поставила Спиноза и испустил длинную механическую трель. Набрав полную грудь воздуха, херувим шумно задул свечу, протянул пухлую руку, схватил сальный огарок и затолкал его себе в рот. После этого он улетел, бездумно двигая челюстями, покружился между колоннами и скрылся в тенях высокого нефа, превратившись просто в еще одну блестящую точку в рое кружащих повсюду машин.

Кроул и Наврадаран вышли из тюремного блока в сопровождении команды арбитров в черной броне. Большая часть отделения Хегайна выжила после нападения кустодия. Он вывел их из строя с величайшим искусством так, чтобы нейтрализовать угрозу, но при этом дать их телам возможность восстановиться. Без сомнения, кустодий сдерживался, делая то, что должно, и не больше. Стоит взять это на заметку.

Они оставили апотекариев делать свою работу и поднялись на верхние уровни крепости арбитров на поскрипывающем цепном подъемнике. На вершине сопровождающие покинули инквизитора и кустодии, как только те вошли в пирамиду из бронестекла с адамантиевыми опорами. Там повсюду росли тепличные цветы, а пол был изготовлен из полированной бронзы. В центре помещения стояла покрытая патиной статуя Рогала Дорна в окружении орхидей и папоротников. Воздух внутри был влажный, и по наклонным стенам пирамиды сбегали струйки влаги.

Кроул обвел взглядом все это богатство и буйную растительность. Где-то в глубине души инквизитора колыхнулось отвращение.

– Даже непонятно, – заметил он, – и откуда у судей всегда столько денег.

Наврадаран проследовал к восточной стене пирамиды, отводя с дороги нависающие ветви. Тяжелые бронированные ботинки кустодия звенели по металлическому полу.

– Спрошу еще раз, инквизитор, – сказал он, останавливаясь у стеклянной панели и устремляя взгляд на вечный город, открывающийся отсюда во всем мутном великолепии. – Зачем ты пришел?

– Я уже отвечал на этот вопрос, – отозвался Кроул, вставая рядом и точно так же созерцая городской пейзаж.

Они поднялись очень и очень высоко. Зазубренные шпили вздымались над бурлящим морем серых облаков. Грузовой транспорт медленно плыл в северном направлении, таща под брюхом контейнеры с грузом. От двигателей валил чернильно-черный дым. Еще дальше на север облака стягивались в темные клубящиеся тучи, как будто собираясь разразиться дождем.

Но здесь никогда не бывало дождей.

– Они бы не причинили ему вреда, – произнес Наврадаран. – По крайней мере, после того, как поняли, на кого он работает. Рано или поздно ты бы получил своего человека обратно.

– Твоя вера в них превосходит мою, – сухо улыбнулся Кроул. – Зачем он тебе понадобился?

– Он вошел в шпиль Триады.

– Триада далеко от Дворца. Я думал, вы никогда не покидаете его пределов.

– А где же находятся пределы Его Дворца?

– «Весь Империум – Дворец Его», – процитировал Кроул строку из катехизиса. – Всегда считал это иносказанием.

– Знай, что если бы была угроза, способная навредить Его царству, то я бы дошел до края вселенной, чтобы уничтожить ее.

– Что за угроза?

Наврадаран повернулся к Кроулу. Крылатый шлем кустодия тускло блестел в слабых солнечных лучах.

– Каждый час на Терру приземляются тысячи кораблей. Миллионы глаз следят за ними, но даже самые зоркие не могут увидеть всего. Двадцать один день назад маршал-провост получил официальное предписание останавливать все суда, идущие на Терру, и проводить на них досмотр четвертого уровня.

– Сейчас? – Кроул удивленно поднял бровь. – Перед фестивалем?

– Предписание было одобрено.

– Кто его направлял?

– Лорд-инквизитор Ховаш Фелиас из Ордо Ксенос.

– Так вот кто это такой.

– Ты не слышал раньше это имя?

– Я не большой любитель общения с коллегами. Над чем он работал?

– Это я и хочу узнать. Инквизитор и его свита в последний раз связывались с представителями власти восемнадцать дней назад. С тех пор – тишина. Но потом произошло кое-что еще. Рядом с внутренними стенами Дворца, где не может быть никого, кроме посвященных, обнаружили тела. Изуродованные тела со следами пыток. Это великое святотатство. Я отправил своих слуг на разведку. Они ничего не нашли, но услышали о бандах любителей плоти из подулья. Ложный Ангел. Тебе известно это имя?

– Слышал.

– Это почти все, что нам известно. По неизвестной причине инквизитор требует ввести орбитальный карантин и исчезает. Начинаются организованные убийства со следами ритуальных осквернений. Разговоры о еретиках учащаются. Я считаю, что эти события связаны.

– Корреляция не подразумевает причинно-следственной связи.

– Прошу прощения?

– Так считали древние мудрецы. Продолжай.

– Я решил сам проверить тех, кто следит за кораблями. Фелиас считал, что нечто важное должно прибыть на планету с орбиты. Если он был прав, то гильдии хартистов могли бы нам с этим помочь. Мы слушали и ждали. Я затребовал помощи от этой крепости, что привело нас в Триаду. Когда мои агенты сообщили о том, что кто-то вторгся в округ Холбека, то я решил, что это, возможно, Фелиас. Обнаружив твоего капитана, я продолжал так думать.

– И захватил его силой.

– Он вывел из строя шестерых моих людей. Двоих покалечил.

– Его специально этому учили. Вы уже побеседовали?

– Только начали. Он оказался… несговорчивым.

Кроул улыбнулся и приложил правую ладонь к стеклу, наблюдая, как струйки конденсата стекают по керамитовым пластинам брони. Грузовик уже почти скрылся в ядовитой дымке, которую сам же и подпитывал выхлопами двигателей. От восточного горизонта приближалось еще несколько транспортов, участников бесконечного каравана, беспрестанно кочующего от одного склада к другому.

Инквизитор не мог разглядеть лежащих внизу улиц – слишком высоко, слишком много смога. На какой-то миг, оказавшись на такой высоте, он забыл о людях, обитавших в этих лишенных света железных долинах, вечно толкающихся, потеющих и готовых убить за глоток свежего воздуха.

– Но это же не все, – мягко прошелестел инквизитор.

– Что ты имеешь в виду?

Кроул посмотрел на кустодия:

– Ты рассказываешь мне о трупах и еретиках. Даже мой дознаватель упрекает меня, что я гоняюсь за этим мусором, хотя это моя непосредственная обязанность. Но ты. Ты… – Инквизитор убрал руку со стекла. – Ты – самое близкое к божествам древности существо, которое я когда-либо встречу. Что же ты видел? Что такого сказали тебе твои авгуры, чтобы заставить покинуть Дворец?

Наврадаран ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, то голос звучал совершенно так же, как и раньше, – глубокий, раскатистый, немного приглушенный массивным золотым шлемом.

– Я хочу знать, что стало с Фелиасом, – сказал кустодий. – Хочу знать, почему пародия на ангела режет людей в преддверии фестиваля. Если ты узнаешь что-то об этих вещах, сообщи мне.

Кроул улыбнулся своим мыслям.

– Как тебя найти?

– Праздник завершится через четыре дня, – сказал Наврадаран. – В последний день избранные отправятся к Вратам Вечности для последней службы. Я буду нести свой дозор там. У тебя есть только это время, не больше.

– Похоже, задача несложная. – Инквизитор отвел глаза от городского пейзажа и еще раз взглянул на орхидеи и папоротники. – Я заберу своих бойцов с собой. Полагаю, местные судьи захотят забыть свои обиды, если таковые имеются.

– Нет никаких обид.

– Тогда наши дела здесь завершены. – Кроул протянул руку. – Для меня было величайшей честью встретиться с тобой.

Наврадаран удивленно посмотрел на протянутую руку и не пошевелился.

– Четыре дня, – повторил он, отворачиваясь.

Глава десятая

Спиноза все же вызвала транспорт. Он прибыл через десять минут. Пилот не стал спрашивать, что она делала так далеко от точки высадки и почему она не отчиталась перед инквизитором сразу после задания. Спиноза собиралась разузнать у него новости о Кроуле и отряде Хегайна, но передумала. Либо пилот ничего не знал, и тогда в вопросе не было смысла, либо знал, и тогда она почувствовала бы себя неловко.

Машина поднялась в воздух и устремилась на восток, в лабиринт искусственных каньонов. День клонился к закату, но многоуровневая сеть переходов и тоннелей все так же кипела жизнью. Затянутое химическими облаками небо постепенно темнело, на город опускались сумерки. Длинный наземный поезд, изрыгая из множества труб облака сажи, выполз из тоннеля на виадук, грохоча мощными гусеницами. За тяжелым локомотивом тянулись громоздкие грузовые вагоны, длинной цепочкой проплывая по высокой арке моста к очередной пасти тоннеля, распахнувшейся несколькими километрами дальше. Спиноза рассматривала поезд, в то время как ее транспорт набирал высоту, и пока виадук не пропал из виду, скрывшись за громадой коммуникационного узла размером с поставленный вертикально космический корабль, поезд по-прежнему тянулся и тянулся. Вероятно, они могли бы зависнуть в воздухе на час или даже больше, но бесконечная череда груженых вагонов все так же выползала бы из тоннеля. И это была лишь одна из многих тысяч стандартных товарных поставок, необходимых ненасытной планете.

Они направлялись к Корвейну, пролетая над начинавшим становиться привычным пейзажем: через бесконечный лес шпилей, над бездонными ущельями и между горами из рокрита. Спиноза прижалась лицом к стеклу иллюминатора, разглядывая крошечных человечков, копошащихся внизу. Звонили колокола, возвещавшие об окончании рабочей смены. Открывались общественные столовые, сменялись дежурные священники в соборах. Вокс-громкоговорители без умолку выкрикивали одни и те же лозунги. Присмотревшись, Спиноза разглядела механический шагающий трон во главе одной из процессий. На нем сидел облаченный в фиолетовое одеяние кардинал. Сопровождавшие его хористы были сильно модифицированы: на месте лиц были скрытые за решеткой динамики, а на месте рук – длинные древки с флагами. Вся эта свита ковыляла вслед за своим господином, хромая и раскачиваясь. Тут же были и вездесущие пилигримы, нещадно бичующие себя нейрохлыстами. Процессию сопровождали боевые сервиторы, готовые обрушить мощь своих орудий на любого, кто осмелится подойти слишком близко.

Вскоре впереди показались очертания крепости Кроула. Транспорт сбросил скорость и ловко влетел в ангар. Как только посадочные опоры коснулись земли, пилот поспешил открыть двери и отдал честь сошедшей с борта Спинозе.

– Мне нужен хранитель архива, – сказала дознаватель.

Пилот поклонился и обещал показать дорогу.

Из ангаров они отправились вверх, взбираясь по узким винтовым лестницам, вырубленным в монолите черного камня крепости, освещенным лишь бледными светильниками, парившими под потолком. Как только они добрались до нужного места, пилот поклонился и оставил Спинозу перед закрытой дверью. Дознаватель приложила руку к детекторной панели замка, почувствовала укол анализатора и подождала, пока тот обработает данные.

В двери что-то щелкнуло, звякнуло, и створка отъехала в сторону, открывая вход в высокую светлую залу. Помещение оказалось круглым, как колодезная шахта, будучи метров тридцати в поперечнике у пола, оно террасами расширялось к потолку. У каждой стены, на каждой поверхности были сложены пачки старого пергамента, перевязанные лентами и скрепленные сургучными печатями. Сервиторы-архивисты, представлявшие собой худые торсы с руками, подвешенные на цепях к установленным в потолке направляющим, с жужжанием скользили вверх и вниз, тянули тощие руки к документам, перекладывали их, переворачивали, таскали из одного конца помещения в другой.

Сразу, как только Спиноза вошла в залу, она увидела сухую, как тростинка, женщину в блеклой, много раз чиненной мантии. Половину ее лица заменяла аугментика, а другая половина состарилась за годы службы под лампами искусственного света, ведь хранитель архива была лишена возможности подышать даже тем, что на Терре было принято считать свежим воздухом. Самой приметной деталью на сморщенном лице был круглый механический глаз, постоянно вращающийся и меняющий фокусировку. Металлические пальцы длиной с детскую руку торчали из длинных, обтрепанных рукавов, а сутулая спина горбилась еще сильнее из-за тяжелой металлической цепи – символа должности, – висящей на костлявой шее. Из разъемов в спине тянулись толстые кабели, соединявшие ее с кластером когитаторных колонн в центре залы. Когда женщина двигалась, провода раскачивались и пульсировали от электроимпульсов.

– Ты, вероятно, его новое приобретение, – произнесла старуха, улыбаясь и выставляя напоказ два ряда серых зубов.

– Ты – хранитель архива? – спросила Спиноза.

– Я.

– Здесь есть записи об активных сотрудниках Ордо Еретикус?

– Разумеется. А ты сможешь понять, насколько они верны? Насколько устарели? Не подделали ли их?

– Ты покажешь их мне.

Старая хранительница хмыкнула, и обвисшие складки кожи на лице заколыхались.

– Он говорил, что ты будешь жесткой. В схоле училась? Я тоже. Давным-давно. – Она хитро посмотрела на Спинозу своим единственным настоящим глазом. – Но такие манеры не доведут тебя до добра. Это Терр…

– Покажи записи.

Старуха снова хмыкнула и покачала головой. После чего прошаркала к одной из когитаторных колонн, волоча за собой пучки кабелей.

– Когда-то я была Юлией Гук, такой же молодой и жесткой, как ты. Но теперь мне нравится здесь. Хорошо, когда находишь свое место. Иди сюда. Давай посмотрим.

Старуха встала напротив одного когитатора и вставила аугментический палец в активационный разъем. Колонна затряслась, выпустила клуб пара и начала работать.

– Назови имя, девочка! – потребовала Гук, облизнув пересохшие губы и концентрируя все внимание на пикт-экране, торчащем из центрального блока когитатора, как фасеточный глаз гигантского насекомого.

– Два имени. Айдо Глох, дознаватель. Квантрейн, инквизитор.

Гук усмехнулась и застучала по громоздкой рунной клавиатуре свободной рукой. После каждой введенной команды в устройстве что-то громыхало, а по медным сферам под потолком пробегали разряды зеленоватой энергии.

– Ты тратишь мои силы впустую, – проворчала Гук, завершив ввод.

Нейроимпульсы разошлись по системе архивов, и сервиторы принялись за работу, разъезжая на цепных подвесах и собирая документы.

– Все знают эти имена. Что касается лорда-инквизитора Флавия Квантрейна, я могла бы забить всю твою молельню документами на него, так что ты даже внутрь не смогла бы зайти.

– То есть он работает на Терре?

– Разумеется. И его дознавателя я тоже знаю. Но мне знакомо множество имен. У этого инквизитора свита размером с небольшую армию и связи с Верховными лордами, поэтому если у тебя с ним какие-то проблемы, то лучше тебе сразу сказать об этом Кроулу, а потом сидеть тихо и не снимать броню.

Спиноза перевела взгляд на сервиторов. По сути, это были просто куски мяса с тонкими ручками. Они тщательно перебирали пыльные кипы, вытаскивали нужные бумаги и складывали их в установленные на спинах контейнеры.

– Нет, никаких проблем, – ответила дознаватель, – я просто хочу подтвердить личность.

– Трон, девочка, да его все знают. – Гук вытащила палец из разъема и слизала скопившуюся на острие каплю масла. – Зачем тебе это нужно? Ты могла просто спросить Кроула. Он бы сам тебе все рассказал. Иногда он притворяется, будто не знает каких-то имен. Не понимаю, зачем он так делает. На самом деле он помнит всех. С кем он встречался, кто говорил ему правду, а кто лгал. Кроул справедлив в своих суждениях.

Рассило говорила то же самое.

– Инквизитор не связывался со мной с утра, – сказала Спиноза. – Я поговорю с ним сразу, как он вернется.

Гук рассмеялась. Звук был жутковатый, как будто кто-то заживо свежевал кошку.

– Ха! Ты продолжаешь в своем духе. Мне это нравится. Но не держи спину слишком жестко, а то сломается. – Хранительница заковыляла прочь от колонны как раз в тот момент, когда первый из сервиторов сбросил тяжелую кипу листов на сомнительного вида тележку. – Кроул будет тебя проверять, потому что захочет увидеть, сможешь ли ты со всем этим справиться. Не сомневаюсь, он видит за твоей жесткостью что-то интересное. Сейчас перед твоими глазами только это место и его тени. Я понимаю, он разговаривает совсем не так, как ты привыкла. Тебе кажется, что это какое-то чистилище. Но и тебе, и мне было предначертано служить в этом чистилище, чтобы другим не пришлось делать того же. Они – те, кто здесь живет, – все умрут за Кроула. Я бы тоже умерла, если бы он попросил. Но он пока не просил. И он не всегда был здесь один, как сейчас.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну ладно тебе, ты же не думаешь, что тут всегда так было?

Последняя пачка бумаг легла на тележку, и только тогда Спиноза осознала, насколько много их в архиве. Над грудой документов висело, постепенно оседая, облако пыли, поднятое сервиторами, сейчас уже вернувшихся к своим обычным бесконечным обязанностям.

– Направь это в мои покои! – приказала дознаватель. – Меня интересуют и другие имена. Я пришлю соответствующие запросы.

– Давай! – воскликнула Гук, судя по всему, радуясь перспективе. – Чем сложнее – тем лучше.

Старуха подошла к дознавателю вплотную, и Спиноза ощутила исходящий от нее запах прогорклых машинных масел и больного желудка. Гук вытянула в ее сторону металлическую руку, но тут же опустила, не успев дотронуться.

– Я уже едва помню схолу, – пробормотала она. – Может, если у тебя будет время и ты придешь снова, то расскажешь мне о ней. Ведь я была там, как и ты. Я была Юлией Гук до того, как… все это случилось.

Спиноза ответила не сразу. Глядя на эту сморщенную старуху, ей было непросто подобрать слова.

– Ты получишь мои запросы в соответствии с процедурой, – сказала она и повернулась в сторону выхода. – А пока у тебя есть чем заняться.

Двигатели «Полуночника», вылетевшего из крепости Адептус Арбитрес, работали нестабильно. Как и две других машины, он получил немало попаданий во время прорыва и теперь нуждался в серьезном ремонте. Понадобится немало дней тяжелого труда в техноангарах Корвейна, прежде чем транспорт приведут в порядок. Все три летящие строем машины были наполовину пусты – значительной части бойцов Хегайна, включая самого сержанта, требовалась медицинская помощь, и они остались в крепости до окончания лечения.

Солнце висело низко над западным горизонтом – тусклый красный диск, будто воспаленная рана за завесой смога. Вдалеке виднелся колоссальный анклав Механикус – город Схаллакс, окруженный базиликами ордена Эбеновой Чаши. С территории техножрецов поднималось множество тонких струек серого дыма. Кроул, разглядывавший эту картину через иллюминатор «Полуночника», гадал, были это огни жертвенных костров или пламя промышленных печей. Вероятно, и то, и другое сразу. Сейчас, похоже, люди на планете только и делали, что жгли все, что попадалось под руку.

Далеко на севере, за трубами Схаллакса, можно было разглядеть обширные области Внешнего Дворца, где лес жилых шпилей сменялся бесконечными храмами Министорума и церемониальными площадями, громоздящимися друг на друге, как коралловые наросты. Старые здания исчезали под весом новых, возведенных в безумной гонке за святостью.

Разумеется, «новые» – это относительное понятие. На Терре не строили соборы уже примерно четыре тысячи лет. Несметному количеству рабочих бригад Экклезиархии более чем хватало работы по обслуживанию уже имеющихся. Они неустанно трудились, чтобы древние здания не рухнули под собственным весом, работали в подвалах и нефах, укрепляли медленно утопающие в недрах земли фундаменты, в то время как жрецы размахивали кадилами и вскрывали горла жертвенным животным на древних алтарях.

– Как думаешь, Рев, – заговорил Кроул, задумчиво наблюдая, как далекие парапеты Дворца исчезают из вида, – кто-нибудь заметил, что мы перестали строить новое?

Капитан штурмовиков, сидевший напротив инквизитора в тесном пассажирском отсеке «Полуночника», пробормотал что-то нечленораздельное. Горгий, какое-то время проведший в умиротворенной дреме, отлетел в заднюю часть помещения и врезался в одну из балок каркаса фюзеляжа, когда машина дернулась в воздухе.

Кроул повернулся к Реву. Из-за красного света, пробивавшегося сквозь иллюминатор, его лицо выглядело даже более искалеченным, чем было на самом деле.

– Не будь к себе так строг. Полагаю, ты ему даже понравился.

Штурмовик скривился.

– Я думал, они никогда не покидают Дворец.

– Я тоже. – Кроул откинулся в металлическом кресле и поправил плащ. – И что мы можем из этого извлечь? Кустодий вышел за стены и ищет пропавшего члена ордо. Вряд ли в это стоит верить.

Рев кивнул и потер подбородок. На квадратной челюсти расползлось пятно кровоподтека, отчего бледная кожа казалась покрытой сплошной татуировкой.

– И кого мог волновать Гиерон Валко? – продолжил Кроул. – Нет, серьезно, кого? Здесь в канализации, наверное, плавают сотни тел, которые никогда не будут найдены. И как только мы начинаем интересоваться одним, всего одним-единственным трупом, на нас сразу нападают древние полубоги.

– Радамант, – сказал Рев.

– Что?

– Радамант. Имя или название. Я нашел его в жилище Валко.

– Ты назвал его арбитрам?

– Нет.

– Уже что-то. – Кроул задумался. – Орбитальный карантин. Вот в чем был заинтересован кустодий. Может, нам и не нужны все записи Валко. Может, это и есть вся важная информация. Это, наверное, корабль.

– Вы слышали о нем?

– Я запрошу информацию о всех транспортниках. Никогда нельзя знать наверняка.

Рев взглянул на Кроула:

– Вы уверены? Это же может быть и человек.

– Или оружие. Или чей-то питомец. Но нет, нет, точно корабль. Валко же этим занимался. Только этим, всю свою жизнь. Он записывал корабли. То, что его убили, наверное, было самым интересным событием в ней.

– И это был кто-то, способный забросить тело в инквизиторский морг.

– Думаешь, Фелиас приложил руку?

– Понятия не имею. – Рев слегка поморщился, когда их транспорт накренился и ремни безопасности, которыми штурмовик был пристегнут к креслу, врезались в израненную плоть.

– Вот и я тоже, – кивнул Кроул, – но я узнаю больше об этом инквизиторе, ради которого приложили такие усилия.

– Может, Спиноза что-то слышала.

Лицо Кроула приняло странное выражение.

– Может. Я спрошу.

Небо снаружи быстро темнело. До ночи оставалось еще несколько часов, но бесчисленные костры делали свое дело, провоцируя искусственный закат перед настоящим. Со всех сторон раздавались призывы на молитву, искаженные помехами. Жрецы пытались перекричать друг друга в несмолкающем звоне громадных колоколов.

– Вы уже ей рассказали?

– О чем?

– Почему хотели, чтобы прислали именно ее.

Кроул глубоко вздохнул:

– Не знаю, с чего ты взял, что я собирался это сделать.

Судя по виду, Рев был не согласен, но спорить не стал.

Впереди показались шпили ульев, расположенных по соседству с Корвейном, – мрачные очертания на фоне грязного, наполненного пеплом неба. Отпугивающая от себя потоки воздушного транспорта, между ними приютилась черная крепость Инквизиции.

– Мы потеряли двоих из отряда Хегайна, – тихо произнес Кроул.

– Я знаю.

– Если у них есть живые родственники на службе, я хочу об этом знать.

– Проверю.

– А ты сам, Рев? Мне сказали, с тобой нормально обращались.

– Я буду в порядке.

Кроул кивнул, продолжая смотреть в иллюминатор. Корвейн был близко, уже можно было разглядеть стволы орудий, на которых плясали отблески костров. Бронированные окна темнели, словно провалы, ведущие в бездонное ничто.

– Я подумаю о том, чтобы ей рассказать, – произнес он, не отрывая взгляда от приближающихся дверей ангара. – Когда все это закончится.

Следующие три часа Спиноза провела в своей комнате в окружении кип документов, привезенных из архива. Гук не обманула: Квантрейн участвовал в огромном количестве процессов. Его много раз награждали за службу, и церемония всегда проходила во Внутреннем Дворце. Карьера в Инквизиции предполагала, что чем выше становился ранг члена ордена, тем реже его видели люди. Агенты уходили в мир тихих переговоров и незаметных глазу вмешательств в важные дела за званым ужином.

Квантрейн, похоже, достиг в этом искусстве совершенства. Он играл свои партии в самом Сенаторуме Империалис, а полевой работой занималась сеть толковых агентов, без сомнения приближавших инквизитора к его главной цели – месту представителя в совете Верховных лордов.

И если сам Квантрейн предпочитал плести сети тайных интриг, то его слуги оказались весьма заметными личностями, в особенности Глох. Может, если бы у нее был столь же активный наставник, она когда-нибудь могла бы достигнуть того же уровня. Но, несмотря на все завистливые комментарии в документах, было очевидно, что Глохом восхищаются. Как и Квантрейном. И Туром, когда он был жив.

Раздавшийся от двери звонок вырвал Люче из плена опасных мыслей. Спиноза подскочила от неожиданности. Сколько времени она уже не спала?

– Войдите, – сказала она, отодвигая бумаги в сторону и поднимаясь из-за стола.

Дверь с шипением отъехала в сторону. На пороге стоял знакомый силуэт, такой же темный, угловатый и поджарый, как и всегда. По крайней мере, сейчас над его плечом не висел проклятый череп. Хотя, возможно, эта несчастная душа говорила куда больше правды, чем инквизитор и дознаватель, вместе взятые.

– Я прошу прощения, Спиноза, – произнес Кроул, немного пригибаясь, чтобы войти внутрь. – Мне правда жаль.

Это сбило ее с толку:

– Чего жаль?

– Ты так и не получила обещанной поддержки. – Кроул подошел к ее койке – безукоризненно расправленное покрывало, аккуратная стопка молитвенников на жесткой подушке, – и сел на краешек. Он жестом попросил Спинозу тоже сесть и сложил длинные руки на коленях. – Возможно, ты уже знаешь, что Рев попал в беду и мне пришлось его вызволять.

– Я не жду, чтобы со мной нянчились, милорд.

– Там, где ты была, настоящие дебри, Спиноза. Один путь сливается с другим, ведет в никуда, а потом снова куда-то. – Вдруг он заметил кипы листов пергамента. – Внеклассная работа?

– Я встретила одного из агентов инквизитора Квантрейна.

– Великана?

– Айдо Глоха.

– Они его в детстве, должно быть, гроксами кормили. Он невозможно огромный. Что ему нужно?

– Женщина. Ту, которую мы преследуем. Они зовут ее Серп и тоже на нее охотятся. Она – член тайного общества и связана с его вождями. По крайней мере, он так сказал.

– Полагаю, объединить усилия он не предлагал.

– Я не поднимала этот вопрос.

– И правильно. Эта работа для них не будет приоритетной, ведь Квантрейн запустил свои пальцы куда только можно. Впрочем, никогда не знаешь, на кого наткнешься в тоннелях. – Кроул печально улыбнулся. – Представляешь, я сегодня встретил кустодия. В первый раз в жизни и, скорее всего, в последний.

– Я думала, они никогда…

– Да, нынешний день полон сюрпризов. И поэтому я хотел с тобой поговорить. – Кроул подался вперед, и Спинозе показалось, что инквизитор поморщился, когда пошевелился. – Эти бандиты – убийцы, и я хочу настигнуть их так же, как и ты. Но тут есть что-то еще. Рев выполнял кое-какую работу по моей просьбе после того, как мы нашли нечто необычное в нашем морге. Это меня обеспокоило. Там был труп писца, который занимался регистрацией прибывающих кораблей. И он заметил нечто такое, что послужило причиной его смерти. У нас оказалось название корабля, который он почему-то считал важным, и я хочу этим заняться. У одного из моих коллег из Ордо Ксенос были такие же мысли, и теперь он тоже исчез. Добавь к этому появление кустодии, который так и не сказал мне, что его во всем этом интересует. Это, конечно, ожидаемо, но заставляет волноваться еще сильнее.

Спиноза внимательно слушала.

– У вас есть координаты корабля?

– Он называется «Радамант» и сейчас все еще находится на низкой орбите. Он вышел на нее девятнадцать стандартных дней назад и отправится обратно через три недели. Я навел кое-какие справки. Из того, что у меня есть, могу сказать, что он ничем не примечателен. Грузовик для дальних космических маршрутов в собственности у крупного торгового кооператива, зафрахтован корпорацией Жиля Фрете. Мне не удалось отыскать признаков какой-то чрезмерной коррупции в компании. Ее там ровно столько, сколько нужно, чтобы хватало на жизнь. Их прокторесса-ординарий уже два года крутит шашни с канонархом из капитула соответствия стандартам Министорума, и у некоторых сотрудников есть близкие связи с картелями, находящимися под контролем у спикера хартистов. Все это выглядит стандартными уловками для получения разрешений на посадку. У нас есть название. И больше ничего. Я хочу посмотреть на корабль поближе.

Спиноза опустила глаза:

– И вы хотите, чтобы я к вам присоединилась?

– Да, было бы неплохо.

Несмотря ни на что, она обрадовалась.

– А как же Слезы Ангела?

– Слезы Ангела важны, но есть ли у тебя на них что-нибудь конкретное?

– Мне нужно еще кое-что проработать.

– Вот именно. А мне бы ты пригодилась. И эта твоя проклятая булава, которой ты, как я понимаю, можешь размахивать быстрее, чем я чем бы то ни было.

– Я не хочу упустить Серпа, – сказала Спиноза.

– Понимаю, но не позволяй этому превращаться в личное дело. Они каждый раз одерживают маленькую победу, когда загоняют нам очередную занозу под ноготь. Ты понимаешь это?

– Она опасна.

– Как и ты.

Спиноза подняла голову и посмотрела в спокойные серые глаза Кроула.